Текст книги "Паутина. Том 1. Не ловите диких кошек"

Автор книги: Людмила Богодухова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Людмила Богодухова
Паутина. Том 1. Не ловите диких кошек

Глава 1

– Прочь руки! – взвизгнула Марта и ловко кинула кухонный нож в парня. Нож сверкнул в воздухе своим остриём и, просвистев возле самого уха, воткнулся в шкаф посудой.

– Ты что, сумасшедшая! Ты чуть меня не убила! – возмутился тот, опешив от неожиданности.

– Не лапай! Я тебе не уличная девка!

И другой нож со свистом сверкнул в воздухе.

– Чёрт! – присел от неожиданности парень, и струйки липкого пота потекли по его спине.

– Прекрати, не строй из себя невинную овечку, с Кабаном кувыркалась, а я не хуже, а, может, даже лучше… – не успел он договорить, как снова свистнул нож, но парень был начеку и увернулся от него. Выхватив нож из шкафа, метнул его в сторону девушки. Она, видно не ожидала такого исхода, не успела увернуться, и нож застрял у неё между грудей. Лицо ее мгновенно побледнело, огромные серые глаза стали прозрачными и глубокими от боли. Она сделала тяжелый вздох, хотела что-то сказать, сделав шаг к парню, но покачнулась, а роскошные чёрные кудрявые волосы, траурной рамкой окутали её белое лицо и шею.

Затуманившимся взглядом она смотрела на парня, а тот, побледнев так же как она, отшатнулся от неё назад.

– Вот, чёрт! Доигралась, – потом он хотел поддержать её, но или передумал, или не посмел.

А Марта, цепляясь за стол, сползла на пол.

– Что делать? Что делать? – рассуждая вслух, метался по комнате парень.

Высокая фигура его сразу как-то сжалась, смуглое, чуть удлиненное лицо с волевым подбородком сделалось по-детски беспомощным и обиженным. Губы дрожали, постоянно кривились, руками он тёр себе виски и затылок, как бы заставляя себя думать.

– Нужна машина, точно, нужна срочно машина, её необходимо забрать отсюда – наконец решил он и выскочил на улицу.

Всё это видела девчушка лет четырнадцати, которая сидела в стенном шкафу, прячась от сестры. С каждым броском ножа она зажмуривалась и молилась, чтобы сестра не попала в парня. А когда нож воткнулся в грудь сестры, девчушка чуть не вывалилась из шкафа. Но, взяв себя в руки, закусив до боли губу, сидела, молча дрожа от страха.

– Марта, Марта, Марта! – билось в голове имя сестры. – Не умирай, не умирай! – появилось рядом второе слово.

Когда парень выскочил из дома, девочка осторожно вылезла из шкафа и подползла к Марте.

– Марта, Марта, не умирай! – прошептала она сестре.

Марта открыла глаза, но ничего не сказала.

– Он сейчас вернётся, нужно уходить, терпи.

Девочка, взяв сестру под руки, потащила во двор. Стояла ночь, на улице ничего не было видно, но она знала дорогу и уверенно двигалась в темноте. Протащив Марту по двору, свернула на огород и уложила её между картофельных рядов. Нож торчал из груди, крови не было видно в темноте, но девочка даже боялась посмотреть на рану. Не теряя драгоценного времени, она решила привести помощь.

Девочка склонилась к сестре, тихо прошептав: «лежи тихо, а я приведу сюда бабу Феню. Одной мне тебя не унести». – И быстро скрылась в темноте.

Сколько прошло времени, может, пять минут, а, может, вечность, Марта не знала, для неё время остановилось в её груди нестерпимой болью.

Над ней склонилась баба Феня и сестра.

– Жива? – тихо спросила сестра.

Но ответа не было. Переложили её на деревянные носилки и понесли в ночь, прячась и останавливаясь изредка, чтобы дыхнуть.

Баба Феня в молодости была фельдшером на селе, а фельдшер в селе, он же и акушер, он и хирург, если это необходимо, но теперь штат сократили и она, как и многие другие, осталась без работы. Вернее, работа была, но за неё уже не платили. Как все в этой маленькой деревеньке, она жила огородом, лесом, иногда за ней приезжали из других, таких же маленьких сел, звали к больному. Поликлиника были в районе, а туда нужно было чем-либо добираться, это было неудобно и долго. Вот и была в экстренных случаях баба Феня палочкой-выручалочкой.

– Баба Феня, она не умрёт? – тихо спрашивала девочка через каждую минуту.

– Не знаю, уже должна бы умереть, но ещё, кажется, жива. Тихо. Присядь, – они затаились, в кустарнике возле домов. Мимо промчалась легковая машина.

– Это они, приехали за Мартой. Уходим к реке, к тебе нельзя, там её сразу

найдут, – взволнованно прошептала девочка.

Женщина и девочка, перебежав дорогу, выскочили с носилками за окраину села.

– Ох, мне уже невмоготу бегать с тяжестью, возраст не тот, – запыхавшись, сбавила шаг баба Феня.

– Ну, пожалуйста, быстрее, сейчас нас будут искать, – беглецы вновь побежали. Вот и река. Спустившись по тропе к воде, поставили носилки. Девочка откуда-то из кустов, вытолкнула лодку и подтащила её ближе к носилкам, что стояли у самого берега.

– Грузим, – уложив раненную вместе с носилками в лодку, девочка оттолкнула её от берега.

– Езжайте к старой сторожке, не к той, что на опушке, а к брошенной, у самой воды которая, а я захвачу твой чемодан с инструментами и кое-что ещё и буду встречать вас на месте.

– Не забудь свечи, спички и если есть самогон, – напомнила баба Феня, – хотя

он может и не понадобиться, так долго она не выдержит.

– Нет, Марта не умрёт! – с отчаянной уверенностью проговорила девочка.

Женщина, как заправский рыбак, ловко налегая на вёсла, погнала лодку по реке,

и вскоре скрылась в ночи. А девочка уже пробиралась по тёмным улицам к дому, где жила её добровольная помощница. Не зажигая света, она скользила по комнате, собирая нужные ей вещи. Потом, тут же при доме, в небольшом чулане, на ощупь нашла рюкзак. Видно было, что в этом доме она была не в первый раз, знала, где что лежит. Сложив все в рюкзак, закинула его за плечи.

– Теперь нужно попасть в свой дом, – решила она, – собрать там необходимое.

«Но в доме может быть засада или возле него», – размышляла девочка, пробираясь огородами к дому. Вся она, такая маленькая и хрупкая, в джинсовой курточке и таких же брючках, в легких кроссовках, неслышно, как мышка, притаилась, прислушиваясь, ожидая на каждом шагу опасность. Но везде было тихо. И было непонятно, какая это тишина, и оттого становилось страшно, и где-то внутри била мелкая противная дрожь, ноги делались ватными и непослушными. Пересилив себя, девочка, потихоньку, открыв засов в баню, скользнула тенью в темноту. Из предбанника шла дверь в кладовку, тихо, стараясь не скрипнуть, девочка знакомой дорогой, как она часто уходила и приходила домой, чтобы сестра не слышала, пробиралась в дом. В тёмной и тесной прихожей был такой же стенной шкаф, как и в зале, где произошла вся эта трагедия. Открыв дверцу, девочка, пошарив рукой, сняла тёплые куртки, одну сразу надела, вторую положила в рюкзак. Затем прошла в свою комнату, сдёрнула с кровати плед, взяла простыни, полотенца. На кухне отыскала бутыль с самогонкой, а потом стала заталкивать в рюкзак продукты, что попадались под руку.

– Хватит! – Решила она. – Надо торопиться.

Когда она снова вышла в огород, прислушалась: где-то тихо переговаривались.

– Засада! – поняла девочка. – Ждут меня, пусть ждут.

Она снова кралась между домов. Возле одного двора остановилась.

– Серый! Серый! – Позвала девочка.

Выскочил громадный волкодав, серый, похожий на волка.

Подбежал к девочке и стал ластиться к ней. Она сунула ему кусок хлеба и погладила по широкой спине.

– Я возьму Мальчика, мне нужно ехать, а ты молчи. Или хочешь со мной в лес?

Собака чуть взвизгнула, как будто согласилась. Девочка зашла в сарай и вывела молодого жеребца, провела его по огороду и легко вскочив на голую спину коня, понеслась в лес. Лишь коротко, как выстрелы, пробил частую дробь в ночной тишине стук копыт и затих где-то далеко в тёмной лесной глуши, сопровождаемый радостным лаем собаки.

Лодка подходила к берегу, и когда нос её ткнулся в песок, подбежала девочка.

– Ну, как? Как она жива?

– Жива, как ни странно. Но нужно поторопиться.

Вытащив лодку на берег, женщина и девочка вновь взяли носилки и направились в лес. Возле дерева был привязан конь, рядом сидела собака. Через минуту на опушке при свете луны увидели тёмный силуэт какого-то строения. Опустив носилки, открыли засов. Старая рассохшаяся дверь заскрипела. Девочка быстро вошла внутрь, и вскоре жильё осветилось огоньком свечи. Внесли раненую и уложили её на старый топчан из досок, и девочка стала осторожно раздевать свою сестру, а женщина, вытряхнув всё из рюкзака, принялась готовить стол к операции.

– Ох, боюсь я: не выдержит она, – с сомнением проговорила баба Феня.

Но девочка коротко ответила:

– Если до сих пор выдержала, то и потом выдержит. Выхода нет. Готово, я ее раздела. Надо бы воды нагреть.

– Некогда и так уже много прошло времени! – возразила женщина.

– Не больше получаса.

– Для раненого это много – целая жизнь.

Зажгли ещё свечи, чтобы было светлее. Женщина обмыла руки самогоном и обмыла края раны, из которой торчал нож. Хотели напоить самогоном Марту, но девушка была без сознания.

– Придется сделать местный наркоз.

– А ты знаешь, как ей помочь? – засомневалась девочка.

– Понятия не имею, но попробую, у нас нет выхода. Будем надеяться, что Марта сама нам поможет. Давай привяжем её к столу, чтобы не дернулась, вот так, привязывай ноги тоже. А теперь ты мне здесь не нужна. Поищи ведро, принеси воды и затопи печь. Будет пользы больше.

– Я принесу воду, – с облегчением отскочила девочка от стола.

Ей было тяжело смотреть на распростертую на столе сестру с ножом между грудями.

– Я быстро! – и схватив старое ведро, метнулась в ночь, к реке. Казалось, она совсем не боится темноты: страх за жизнь сестры вытеснил все остальные страхи. Под ноги метнулся к ней Серый.

– Вот, чертушка, как ты неожиданно! Пойдём, отвяжем Мальчика, пусть походит, может, будет пастись, – девочка, подбежав к коню, отпустила его на волю.

– Далеко не уходи! Серый, присмотри за ним, а то мне некогда, – и побежала к реке.

Серый, радостно лая, помчался за ней. Набрав воды, девочка задумалась.

– Здесь очень близко к селу, нас найдут быстро. Вот и лодка на виду, нужно утром её спрятать. А, может, не подумают за старую сторожку? Нет, надежды мало, о ней забыть не могут, но первые дни, возможно, сюда не сунутся. Ладно, пока это наше убежище.

Девочка подхватила тяжёлое ведро и понесла его в сторожку. Потом в темноте собрала сушняк и стала растапливать печь. Всё это время старалась не смотреть, что происходит на столе. Боялась, что не выдержит и потеряет сознание.

Она чувствовала, что с трудом держится на ногах. С той самой минуты, когда она увидела, что нож застрял у сестры в груди, её била мелкая, но сильная дрожь, то на время стихая, то вновь сотрясая всё тело. Вот и сейчас, услышав, как застонала сестра, девочка вся дёрнулась, будто боль сестры отозвалась в ней болью. Это был первый стон, вырвавшийся из её груди после ранения. И девочка, не выдержав, выскочила на улицу и прислонилась к стене. Ей было жаль сестру, досадно на неё, что она сама себя так подставила, и ещё много непонятных чувств теснилось в груди, мешая дышать, сдавливая горло.

– Не умирай! Не умирай! Я не хочу, не хочу!

Она заплакала, размазывая слёзы, побрела к реке, Серый поплёлся следом. Села в лодку, сжалась в комок, обхватив ноги руками, собака легла рядом. Вначале мысли путались: вспоминала, как просила сестру бросить эту паршивую компанию, в которой она была главной, и которая промышляла рэкетом по небольшим магазинчикам в деревнях и районах. Сестра была крута на расправу, если кто-то выходил из-под контроля. И, если она до сих пор никого еще не убила, то все считали, что это только дело времени. Все звали её Бешеная Марта или Дикая Кошка. И ей это видно нравилось, как нравилось показывать свою ловкость в метании ножа. Вот и доигралась. И девочка снова заплакала.

А теперь их будут преследовать, пока не найдут. Это она знала точно, так как знала, какие люди окружали её сестру. Девочка, неожиданно для себя, задремала, сморённая усталостью и переживаниями. Внезапно проснулась от тихого рычания собаки. Положила ему руку на голову и прислушалась.

– Олеся! – послышался голос бабы Фени.

Девочка встрепенулась, выскочила из лодки.

– Что! – выдохнула она, подбежав к женщине.

– Пойдём в дом, – и женщина пошла, а девочка, терзаемая сомнениями, шла следом.

В доме уже был тёплый, жилой запах. Печь разгорелась и дышала теплом и уютом несмотря на то, что деревянный домик почернел и покосился от старости. Но зато здесь можно было укрыться от дождя, от непогоды, не надо было ночевать под открытым небом, опасаясь не только людей, но и дикого зверя.

Девочка несмело посмотрела на стол, Марты там не было. Сердце у неё рванулось куда-то к горлу, но глаза уже заметили сестру на деревянном настиле, который служил вместо кровати, на белой простыне, и укрытой по грудь пледом. В сумрачном свете свечи нельзя было разглядеть лица. Девочка несмело шагнула к кровати и остановилась.

– Подойди к ней, не бойся, жива твоя сестра. Нож, как ни странно, не повредил ни один жизненно важный орган. Он торчал в грудной клетке. Твоей сестре повезло, но и сама она молодцом держалась. Не каждый мужчина смог бы вытерпеть то, что вытерпела она, молоденькая девчушка.

Девочка подошла к сестре и прижалась щекой к её руке. Рука была живая и тёплая. И слезы сами потекли по её щекам. Она зашмыгала носом, стараясь сдержать рыдания. Только теперь девочка поняла, что все это время, пока спасали сестру, почти не было надежды, что она останется жива.

– Марта, Марта, Марта! – всхлипывала девочка. – Я молилась, чтобы ты жила.

Баба Феня подошла и обняла девочку:

– Успокойся, уже всё позади, теперь ей нужен покой, и скоро она снова будет на ногах.

– Спасибо, это вы спасли мою сестру.

– Нет, я только ей помогла, как помогала ты, а она сама себя спасла. Что ж, Олеся, мне нужно возвращаться, а ты ложись и тоже поспи, – собралась уходить баба Феня.

– Нет! – встрепенулась девочка. – Побудьте ещё с Мартой, мне нужно съездить в село, я недолго.

– Зачем тебе? Попадешься этим парням, не вырвешься, – забеспокоилась женщина.

– Не попадусь, я осторожно. Серый пусть будет здесь.

Девочка быстро вышла из сторожки. Не задерживаясь села на коня, который никуда не отходил от дома, и, каким-то чудом угадывая тропу в темноте, поскакала в село. На окраине леса остановилась, привязала коня к дереву и, стараясь держаться в темноте, бесшумно, как кошка, стала пробираться к своему дому. Из-за туч некстати выглянула луна, освещая сонные дворы и улицы. Деревня спала, и ничто не нарушало тишины. Но девочка не верила тишине. Она останавливалась, прислушивалась, стараясь уловить любой звук, но только сонные собаки изредка тявкали спросонья, да где-то на окраине всполошился и заорал петух, но тут же замолчал. К своему дому девочка зашла с огородов и ползком заскользила между грядок помидорной ботвы. Подобравшись к дому незамеченной, она засела в кустах смородины, прислушиваясь, кругом было тихо. Но она каким-то шестым чувством знала, что возле дома или в доме кто-то должен быть. Луна не давала пробраться к бане, освещая её, как на ладони. Вдруг потянуло откуда-то сигаретным дымом. Кто-то курил и курил где-то близко. Девочка старалась определить, откуда идёт запах. Бесшумно открылась дверь, и из бани вышел парень, подошёл к зарослям смородины. Девочка затаилась.

– Митька! – послышался не громкий голос второго парня, который тоже вышел из бани.

– Я сейчас, дай поссать спокойно. И что мы здесь торчим, может она и не придет домой. Марта говорила, что её сестра по ночам где-то шляется. Какого чёрта здесь торчать? – отозвался Митька и смачно выругавшись, стал потягиваться.

– Спать охота, вот зараза, где она делась?

– Заходи, а то Кабан увидит в окно, что вышли, вона луна какая светит, как днём, – снова позвал первый.

«Славка», – отметила про себя девочка, узнав по голосу говорившего возле бани.

– Кабан, наверно, завалился на диван и дрыхнет. Ему не привыкать, он с этим диваном сроднился. А тут сиди, зенки вылупив. Не придёт она, стерва.

– А если придёт, зачем она кабану? – спросил Сява

– Зачем, зачем! Сам не догадываешься, затем же, зачем нужна была Марта.

– А вдруг она жива? Бешеная враз его прикончит.

– Нет, я как вспомню, как заколол её, у меня живот подводит, будто нож у меня торчит. А ещё её глаза, такие, как омут, я сразу чуть не чокнулся. Она умирала, и меня за собой тащила, чуть себя тем же ножом не порешил, – слышно было, как парень вздохнул, а потом заговорил снова. – Если бы она осталась жива, я бы облегчённо вздохнул.

– Ты что, Митька, на самом деле втрескался в Бешеную? – гоготнул Сява. – А, интересно, Кабан знает об этом?

– Да какая теперь разница. Хотя она чем-то ему не угодила, потому, как он совсем не расстроился, а даже сказал, что всё равно её нужно было убрать.

– Да, ты чё? Так и сказал? Надоела что ли, так взял бы и бросил. Как это у него просто, взять и убить, – Славка даже охрип и продолжал хриплым голосом, чуть ли не шепотом. – А если мы ему надоедим или что-то сделаем не так, он нас тоже по-дружески шлёпнет?

– Вот и я говорю: или нечаянно, или специально. Марта только делала вид, что хочет ножом попасть, если бы хотела, то в кого-нибудь бы уже влепила. Но всё равно её выходки очень злили, могла ведь и промазать, а кому охота быть зарезанным, – оправдывался Митька. – Я не ожидал, так получилось, выхватил нож и кинул, вышло всё машинально.

– А знаешь, что я тебе скажу: ведь Марта ждала ребёнка. Так, может, Кабан не хотел его? Может, поэтому хотел от неё избавиться, ведь от Марты было уйти очень сложно, – высказал свою догадку Славка.

– Заходи! Быстрей, что-то мы с тобой разболтались, как бы не нажить неприятности на свою голову.

– Сейчас, докурю. Некому тут слушать, да мы говорим негромко.

Разговор на время стих, парни стояли, курили. Девочка ждала затаившись.

– Я думаю, – снова послышался голос Митьки, – придется убирать и девчонку. Она много знает, и сестру уволокла она. А сюда сунуться побоится, это тебе не Бешеная Марта, та ничего не боялась. Она может пойти в милицию, заявить.

– Ну, это нам на руку, пусть объявится. Старик её не выпустит, – Сява хихикнул и зашёл в баню, за ним зашёл и Митька.

Девочка ещё некоторое время посидела в кустах и осторожно стала отходить от дома.

– Значит, и в доме засада, Кабан здесь. Интересно, о чём они говорили? Подумаю потом, а сейчас, где взять продуктов? Надо что-то придумать, но что? А пока, бабуля, придется снова заглянуть к тебе в хату, прости, что без спросу.

Пробравшись к хате бабы Фени, убедившись, что у неё никого нет, девочка снова стала хозяйничать в чужом доме. Взяла кое-что самое необходимое: котелок, чашки, ложки, кружку. Каждую вещь завернула отдельно, чтобы не гремело. Всё делала тихо, не зажигая свет – было светло от луны. Всё это сложила на покрывало на койке и связала в узел. Затем прихватила в чулане спальный мешок (остался от геологов, которые давно стояли у неё на квартире). Мешок был старый, но тёплый, на верблюжьей шерсти, так говорила баба Феня. Девочка остановилась, последний раз обвела комнату глазами.

– Пора уходить, что ещё нужно: не соображу.

На улице было светло от лунного света, как днём. А с узлом неудобно ползать по огородам. Она вышла во двор.

– Как же пробраться к лесу, чтобы ненароком кто-то из соседей не увидел?

И вдруг она услышала на улице голоса. Первой мыслью было снова заскочить в дом, но потом передумала и лихорадочно стала искать, где спрятаться. Возле дерева стоял полуразвалившийся туалет. Девочка осторожно вошла вовнутрь, присела и прикрылась узлом, втиснув сюда же и спальный мешок. По дороге шли и говорили двое мужчин. Возле бабкиной хаты остановились.

– У неё замок на хате, – заметил один.

– Ну и чё? Ты чё, замок первый раз видишь?

– Раз замок, значит, её нет дома, – снова возразил первый.

– А, может, там у неё Малая спит, а снаружи замок повесили, срывай.

И слышно было, как они сбили замок и зашли в дом, но вскоре вышли.

– И куда это старая потарахтела? И ведь чемодан свой взяла. Где они могут быть? Как ты думаешь, Лысый?

– Что я тебе академик? Это он пусть думает. Значит, если нет чемодана и нет Малой, куда-то поволокли Бешеную. Во, будет, если она жива! – отозвался Лысый.

– Не, навряд ли, хотя всё может быть. Но где они могут быть, это не могу знать, я не здешний.

– Ладно, пойдём, и так всю ночь на ногах. Кабан засуетился, боится, – снова проговорил первый голос.

– Чего он боится Бешеную? Ей сейчас не до него, она сейчас отчёт держит, грехи на весах взвешивает.

И парни заржали.

– Не, я не про нее, он боится Старика. Ладно, пошли. Чё тут делать?

– Давай позаглядываем по сараям для отчета.

– Было бы куда заглядывать, того и гляди, на голову бревно упадет. И как бабка так живет?

– Ничего, долго ей не придется мучиться. Сдается мне, она приложила свои инструменты, смылась ведь не даром, – снова заговорил Лысый и направился к туалету.

Девочка сжалась в дрожащий комочек.

– Ты чё туда пошел? Ссать захотел? Провалишься в говно, во, будет потеха.

– Пошел ты…! – выругался Лысый, но к туалету приближаться не стал. Постоял, посмотрел по сторонам. – Ничего тут нет, пошли отсюда. А бабка, может, уехала в соседнее село, она к больным часто по округе мотается.

– Во даёт бабка, скоро рассыпится от старости, а всё неймётся. А эти тёлки сидят в районе, зад от стула оторвать не могут, тяжёлый очень. Пошли отсюда, спать охота. Кабан не успокоится, пока не найдёт их обеих и Марту.

Слышала девочка удаляющийся голос. Парни уходили по улице.

– Кто же это с Лысым? – Не узнала она второго по голосу. – Значит, устроили облаву, нужно возвращаться в сторожку.

И, не теряя времени на раздумья, не обращая внимания на то, что светло, придерживаясь, по возможности, темных улочек, девочка с узлом в одной руке и спальным мешком в другой быстро зашагала к лесу. Вскоре Мальчик снова нёс свою маленькую наездницу по лесной тропе к сторожке. Привязав коня, девочка тихо подошла к дому. Серый узнал её по шагам, по запаху и не проявлял никакого беспокойства, когда заскрипела дверь сторожки. Но баба Феня не спала, тревожно ждала девочку.

– Как там? – тихо спросила она Олесю.

– В доме дежурят, ждут, к тебе тоже наведались, сорвали замок, всё обшарили. Чуть меня не нашли, сидела в твоём заваленном туалете. Из разговора поняла: подозревают, что ты помогла Марте. Так что тебе показываться дома нельзя. Даже если не будут знать точно, не поздоровится. Какой-то Старик всем этим заправляет, а Кабан охотится.

– Кабан – это Шурка Мурзыкин? – спросила баба Феня.

– Он самый, – подтвердила девочка.

– Но он ведь был влюблён в твою сестру? – удивилась женщина.

– Он влюблён в деньги, где их больше, там и его любовь. А сейчас боится гнева Старика, что упустил Марту. Старик потянул всю шайку на более крупные дела, а Марта была против новых дел под руководством какого-то никому неизвестного Старика, остальные согласились, так как мелочь, которую брали с магазинов, их уже не устраивала. Вот и вышло, что она пошла против всех.

– Да ещё это ранение, она могла всех выдать. – Согласилась с девочкой женщина.

– Вот именно, – подхватила девочка догадку. – Марта сама себя подставила, ускорила то, что решили с ней сделать, но вот только они не уверены, что всё сделано чисто, а вдруг она жива, тогда опасность удваивается. Вот и сидят в засаде, а вдруг кто-то из нас появится. А ведь если нас будут искать, то первым делом пройдут по всем лесным сторожкам. Сюда наведаются тоже, ведь тут так близко.

– Ты, Олеся, права, здесь оставаться опасно. Надо уходить глубже в лес, к горам, там можно найти укрытие. Я знаю одно место, ещё в юности была там вместе с геологами. Но Марте трудно будет сейчас в дороге, ей нужен покой, – тихо говорила баба Феня.

– Если нужно, я пойду, – послышался голос Марты.

Девочка и женщина повернули головы к её постели.

– Куда тебе идти? Ты на ногах не удержишься. Может, ещё всё обойдётся. – Неуверенно проговорила женщина.

– Нет, не обойдётся, они могут начать поиски с утра, а тогда мы не сможем уйти. Раз там Старик заправляет, значит, охота на меня началась всерьёз, что-то я такое знаю, что меня опасаются. Но, что я могу знать, чего сама не знаю?

– Кто такой Старик? – спросила девочка.

– Тебе лучше не знать, – уклонилась от ответа Марта. – Нужно собираться. Эту сторожку Шурка знает. Он приведёт их сюда.

– Значит, собираемся и заметаем следы, – засуетилась девочка.

– Заметай, не заметай, всё равно не уберёшь. Сторожка пахнет жилым теплом и всеми нами, сразу поймут, что мы тут были, – заметила баба Феня, собирая всё в рюкзак и связывая с узлом для того, чтобы положить на лошадь.

– Можно какое-то время пройти по реке на лодке до большого поворота, до водопада, а там углубиться в лес. Мы с тобой, Марта, пойдём на лодке, а Олеся напрямик, на Мальчике, у водопада встретимся.

– А, может, я на лодке?

– Нет, Олеся, тебе будет трудно. Да и Мальчик к тебе привык, ты, как видно, не первый раз его уводишь.

– Он любит гулять, хозяин не часто его выводит на луг, – с готовностью отозвалась девочка.

– А что же ты без седла? Так ведь трудно скакать, не каждый мужчина в наше время поедет без седла, – заметила баба Феня.

– Без седла, чтобы подумали, что он сам отвязался, сам ушёл, а если бы взяла седло, сразу стало бы ясно, что его увели, – помогая сестре одеваться, объясняла Олеся.

– Одевайся потеплей, вот свитер и куртка, утром будет холодно. Какая страшная длинная ночь, – заметила она.

Женщина и девочка усадили Марту в лодку, погрузили свои вещи.

– Счастливо вам добраться, если увидите кого-либо на реке, сразу к берегу, а я постараюсь не упускать вас из вида.

Олеся проводила глазами уплывающую лодку. Взяла за уздечку Мальчика, пошла от берега осторожно, стараясь не сломить низкие ветки, собака бежала следом. Река была извилистой и не очень широкой. Густой лес поднимался по обоим её берегам, образуя коридор, по которому бежала река то быстро и шумно, то разливалась в небольшое озерцо, в котором, казалось, вода стоит, так медленно текли её воды. Лес шёл смешанный, в основном стояли многолетние лиственницы, образующие вокруг себя мягкий ковёр из листьев и заросли молодой поросли, и колючего кустарника. Но попадались и хвойные рощи, в основном сосна, и тогда лес далеко просматривался, и по такому лесу хорошо было пробираться на коне. Изредка девочка подходила к берегу и старалась на реке отыскать лодку. Берег был крутой, близко подходить было опасно, так как по краям он был подмыт и видны были огромные трещины. Река просматривалась плохо, да ещё утренний туман пополз с верхушек деревьев, путаясь в широких кронах. Девочка поёжилась, пробирало утренним холодом, несмотря на то, что было лето. Роса с высокой травы, что стелилась по берегу, перекочевала к девочке на и намочила их. Конь не терял времени даром, когда девочка останавливалась и смотрела на реку, старался, как можно больше захватить сочной зелёной травы.

– Как там они? – беспокоилась Олеся. – Хватит ли сил у бабы Фени дойти на лодке до водопада.

И вновь пробиралась девочка по густому лесу, стараясь далеко не уходить от реки. А река, сделав новую петлю, вдруг выровнялась, и широкая гладь её, над которой плыл туман, терялась где-то далеко впереди.

– Скоро водопад, – отметила про себя девочка, пробираясь, где верхом, а где и спешившись с лошади. – Успею ли? Чтоб не ждали. Совсем не видно тропы, а, может, она есть, но дальше, где лес реже, где нет этих зарослей, что цепляются за ноги и одежду. Надо было отыскать тропу, давно уже была бы на месте, – рассуждала она.

Но девочка здесь никогда не была, не ходила этим путём и боялась заблудиться, если далеко отойдёт от берега.

«Давно, когда были живы отец и мать, они всей семьёй отдыхали на водопаде, но приходили сюда не через лес, а на лодке, ловили рыбу, варили уху, собирали грибы ягоды. Это было счастливое время. Но оно ушло безвозвратно с гибелью родителей. Это было всё давно, очень давно, – оборвала свои воспоминания Олеся. – Сейчас не время думать об этом».

Послышался шум, как будто работала большая машина. И с каждым шагом шум увеличивался. Это шумела вода, срываясь с высоты и ударяясь о встречную воду в реке. Гул был монотонным и постоянным. Над водой, где река упиралась в гору, клубился как пар туман. Но утренние лучи солнца уже рвали его на большие серые лохмотья. Солнце ещё не выкатилось из-за горы, а первые лучи его уже радостно засверкали в брызгах реки.

– Утро! Что оно принесёт нам?

Девочка привязала коня возле дерева, Серый сел рядом.

– Как ты думаешь, Серый, где они? Где лодка?

Серый поднялся и вместе с девочкой пошёл к реке. Берег реки в этом месте был пологим, усыпан мелкой галькой. Девочка постояла в раздумье.

– Если идти по берегу, разминёмся. Туман, ничего не видно. Надо подождать, скоро поднимется солнце и туман рассеется.

Она стояла на берегу и не знала, что делать дальше, и это её угнетало, ей казалось, она теряет время, но приходилось стоять и ждать.

– Разведу костёр, – решила девочка и стала собирать сушняк, тут же на берегу укладывать его под небольшой костёр, шалашиком. Достала котелок, набрала воды и установила его над костром, на камни. – Небольшая печь, вскипячу чай, горячего сейчас в самый раз. Вот бы поймать рыбу, но ловить не чем. Почему нечем? Сейчас сделаю сачок, – рассуждала она вслух.

Девочка разделась, стянула с себя майку и снова надела верхнюю одежду.

– Ох, и холод! – Вздрагивала она.

Майку с одной стороны завязала, получилась сумка. Сломила гибкий побег, очистила его от листьев и согнула, получилось кольцо, которое связала содранной корой. Это кольцо вставила в майку и, сделав в ней небольшие дырочки, укрепила гибкой лозой. Выломала лозу с двумя концами, двухвостку, и, закрепив хвосты на кольце, с сомнением посмотрела на свою работу. На дно сачка привязала корочку хлеба. Подошла к водопаду, нашла небольшую бухточку между камнями и опустила свой сачок в воду. Немного подождав, выхватила его. В сачке, когда вода стекла, оказалась небольшая рыбёшка.

– Отлично! Если так пойдёт, то можно набрать на уху. С маленькой рыбы уха тоже вкусная, – обрадовалась девочка.

Двигаясь по камням, девочка опускала свой сачок в воду, иногда, там ничего не было, а иногда попадались по несколько рыбёшек сразу. И вот уже на берегу весело горел костер, а рядом с ним, на камнях, в котелке кипела уха. Запах её разливался по всему берегу. Тут же лежала собака, а конь мирно пасся на траве. Девочка стояла у самой кромки воды и не сводила тревожных глаз с реки. Туман уже почти рассеялся. Вдруг вдали показалась лодка. Сердце девочки радостно забилось, она закричала и замахала руками. Серый вскочил и радостно залаял. Лодка медленно приближалась, и девочка видела бабу Феню, которая устало налегала на вёсла.