Текст книги "Отраженье"

Автор книги: Любовь Тильман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Какая осень! Золотая !

Какая осень! Золотая!

Других сравнений не ищи.

Подсолнух Солнца, расцветая,

Роняет лепестки-лучи.

Они превоплотятся в листья

И станут деревом, травой,

Энергией всей нашей Жизни

Единой цепочки Земной.

Апрельский, снежный, оголенный ветер

Апрельский, снежный, оголенный ветер,

Насыщенный отяжелевшей влагой.

Сырая дрожь промерзших стылых веток,

Где быль уже переборола небыль,

Где разорвались в напряженье почки…

И вот на них холодный резкий ветер,

Несущий снег, дождем утяжелённый.

После зимней неуютности

После зимней неуютности,

Где снегов сплошной заслон,

И туманно-серой мутности

Окунуться в чистый звон,

Малиновый звон, малиновый,

Птиц вернувшихся домой,

В тихой рощице осиновой

У водицы ключевой.

У Ручейка свои законы

У Ручейка свои законы.

Не Море он и не Река.

Свои пороги и препоны

У Ручейка.

У Ручейка свои Границы,

И Роднички, и Берега,

Свои Деревья, Звери, Птицы

У Ручейка.

У Ручейка своё Теченье.

И Он течет себе, пока

Живут Свечение

И Пение

У Ручейка.

Зноится полдень. Солнечной капелью

Зноится полдень. Солнечной капелью

Стекают абрикосы. Дремлет сад.

Там, где-то позади, рождение, цветенье,

Там, где-то впереди, раскосый листопад.

Здесь – середина. Все края туманны.

Весна и осень равно далеки

И зелены еще шальные травы

И зрелости в плодах змеятся огоньки.

Февраль, растаявший досрочно

Февраль, растаявший досрочно,

В былую погрузился стынь.

И вновь всё бело и непрочно

И небыль смотрится сквозь быль.

И почки в полунабуханьи

Заснули отбывать свой срок,

Когда есть скрытое дыхание,

Но не прорежется листок.

Снежинка в варежку упала

Снежинка в варежку упала

И от дыханья каплей стала.

И долго варежку потом

Сушили жарким утюгом.

И помнили не красоту,

А рук озябших красноту.

Осень приходит веселыми брызгами долгих дождей

Осень приходит веселыми брызгами долгих дождей.

Вслед за дождями зимними блестками снега волна.

Если вдруг грусть подкрадется в пенной кипучести дней,

Вспомни, что ярким цветеньем бывает природа полна.

И вот пришла зима. И, в ожидании

И вот пришла зима. И, в ожидании,

Колени холода, густясь, скрестила тьма.

И солнце, в опрокинутом мерцании,

Сверкало. И росла ледовая тюрьма.

И песня умирала, засыпая.

И не было ни ада и ни рая.

А была жизнь, с ее извечной темой

И вечно недописанной поэмой.

Лес замер и не шевелится

Лес замер и не шевелится.

Вот резко закричала птица.

И снова сон и тишина.

Облита чернотой листва.

Сквозь ветви – выцветшее небо.

Растеряно гляжу кругом.

Не верю чувствам – быль? Иль небыль?

Живет? Написано пером?

Застывшая в мгновенье длительность,

Ни шороха, ни ветерка…

И лишь намёком на действительность

Плывут живые облака.

Не обижаясь на погоду

Не обижаясь на погоду,

Но соответствию учась,

Мы всё мудрее год от года,

С одежды оттирая грязь.

Хоть, как и в прежние года,

Бывает, мокнем иногда,

Но без претензий принимаем

Сюрприз, преподнесённый маем:

Днем сухо, вечером – вода.

Что обижаться на Природу?

Она живёт не нам в угоду,

Других в ней логик череда.

Какой невысказанною тоской

Какой невысказанною тоской

Мы осенью повенчаны бываем,

Как будто, вслед за желтою листвой,

И сами вдоль по-ветру оплываем.

Но только в эти дни так светел сад

И яблоки безлистые висят.

Опять снегов замкнулась, стынь

Опять снегов замкнулась, стынь

В разлитом холоде пространства.

Застывший мир непостоянства

Растеряно взглянул сквозь синь.

Он жил еще, еще дышал

Под обезличенным покровом,

И каждый нерв еще дрожал,

И верил в жизнь в рожденье новом,

И в новый поворот Земли,

В живительную силу Света…

Вращалась все еще планета

И облака над ней плыли.

Земли трясенье – вот первоначало

Земли трясенье – вот первоначало.

Когда прошёл удара первый шок,

В мозгах, как молот, фраза зазвучала:

Тот смертен, кто окаменеть не смог.

Что наша неустроенность, томленья,

Разлука что живущего с живым,

Когда сама Земля, в одно мгновенье,

Способна весь наш мир развеять в дым?

Дождь идёт, когда приходит срок

Дождь идёт, когда приходит срок,

Каплями скользит неудержимо,

То поднимет сохнущий росток,

То задолбит в грязь неумолимо,

Что ему до пашен и лесов,

До земли, где буйствует цветенье?

Он родился в сонме облаков,

Не осознает свое паденье.

Он струится в солнце воспарить,

В синей вышине проплыть над нами…

Он и не желал цветы полить,

Просто тучи пролились дождями.

Это просто весна. И деревья раскроют ресницы

Это просто весна. И деревья раскроют ресницы.

И поднимут головки, глядя вверх, полевые цветы.

Жизнь опять пролистает зачитанные страницы.

И проступят сквозь время забытые кем-то черты.

Снег расползается, снижая скорость шага

Снег расползается, снижая скорость шага,

Лениво падает, приглушивая звуки…

Играет чувства выпитого брага,

Ликует, греет сердце, греет руки…

На белом рельсы черные белеют,

Все более сливаясь с окружением…

И звуки, остывая, холодеют

Мир наполняя мглою и терпением.

И очень странны эти изменения…

Всё тот же снег и то же расползание,

Но скованность уже сильней движения,

Всё явственней и глубже промерзание.

И так неотвратимо возвращение.

Как нежилая эта пустота.

И мир опять качает маета -

Свечи не завершённое горение…

Осень. Опадание. Тишина

Осень. Опадание. Тишина.

Жизней скоротечное листание…

Новых жизней новая волна…

Осень. Опадание.

Какой необычайный

Какой необычайный

Стоит февраль хрустальный.

Где солнце, словно выжжен,

Белеет неба склон,

А дальше розоватый,

Потом голубоватый,

Потом лазурь и синька,

А дальше нет и слов.

Щебёнка. Мусор. Словно цапли, краны

Щебёнка. Мусор. Словно цапли, краны

Повисли стыло на одной ноге.

Пыль. Кирпичей краснеющие шрамы.

Куски стекла в чернеющем окне.

Навечно ставший заржавевший КРаЗ.

Строительства застывшее обличие.

Тоска. Опустошение разора.

Тоска. И, среди этого безличия,

Подсолнуха веселый желтый глаз,

Выглядывающий в Жизнь из-за забора.

У весенних дней

У весенних дней

Есть свои права.

Вейся! Зеленей!

Расцветай, трава!

Еще будет час!

Еще будет срок!

И тогда без нас

Подведут итог

Всем летящим дням,

Тающим в зенит,

И уже не нам

Огласят вердикт.

А пока – твой пир,

Вейся и тянись,

Воплощая Мир,

Воплощая Жизнь!

Маленький неприметный воробушек

Маленький неприметный воробушек. Какой с него прок?

Утро. Пустота. Тоскливая тревожность…

И, вдруг, понимаешь: никто не чирикает за окном.

Осень землю готовит к покою

Осень землю готовит к покою:

Устилает одеждой из листьев,

Умывает водой дождевою,

Неуёмными ветрами чистит.

Осень землю готовит к покою:

Заметет все зима белым снегом

И, равниною снеговою,

Все сравняет под хмурым небом.

Осень землю готовит к покою…

И, казалось бы, стоит ль метаться,

Так ведь просто себя успокоить

И навеки уснуть постараться:

Легкой дрёмой, печальной сказкой,

Никому не вредящей лаской…

Так легко опуститься в Небыль

Под свинцовым тяжелым небом.

Но, взгляните, земля бунтует.

И, хоть мощны снегов покрова

И мороз всё еще лютует

Там, под снегом, растёт трава.

Замкнулся неба горизонт

Замкнулся неба горизонт,

Легализировав вращение,

И, призрачное как видение,

Снежинок кружево течёт,

Пушистых льдинок отторжение.

И я иду сквозь снегопад,

Сквозь тишину всепогружения,

Напитывая белым взгляд,

Почти на грани отторжения,

Незримых горизонтов звенья

Пересекая наугад.

Обманчивый февраль. Вновь холод и мороз

Обманчивый февраль. Вновь холод и мороз.

Вчера еще тепло, уютно, сухо, чисто…

А ночью выпал снег. И парк одет в монисто.

И каждый проводок сосульками оброс.

Обманчивый февраль. Но твой не долог век.

И этот чистый снег уже последний снег.

За ним следы в траве и летних снов полет,

А к следующей зиме, как в сказке, целый год.

Как прежде нами позабыты

Как прежде нами позабыты

Ума укоры и слова.

Навстречу времени раскрыты

Пронзительные кружева.

Они, из почек наваждения,

В уплату будущим долгам…

Сквозят зелёные кипения

Губами ветра по-слогам.

Они заснежат лепестками,

Пройдя морозы и дожди.

Мир не охваченный словами.

Его упрёков ты не жди.

Для них всего одна весна.

Они взошли ковром зеленым

И отлетят туманом сна,

Спадут листом отяжелённым.

Отпусти на волю птицу

Отпусти на волю птицу,

Не губи её судьбы.

Жизни малая частица

Эта птица,

Как и ты.

Взглядом пусть не удостоит,

Не ответит на добро,

Птица – существо простое,

Не вини её за то,

Что не может подкупиться,

Пониманием польстя.

Ты ведь сам, как эта птица,

Бьёшься в клетке Бытия.

Отпусти на волю птицу,

Не губи её судьбы.

Жизни малая частица

Эта птица,

Как и ты.

Всё свели: жилища лис и сов

Всё свели: жилища лис и сов…

Стали все возвышенности плоскими.

Только и осталось нам лесов,

Что вокруг церквушек над погостами.

Сверкают камыши как будто сказка

Сверкают камыши как будто сказка

У взрослых не лишенная доверья.

И на воде “рисованные маслом”

Слегка дрожат зелёные деревья.

Здесь все оттенки золотого цвета,

Здесь все оттенки каплю голубые…

И мне не жаль, что все это не лето,

А осени мгновенья золотые.

По черноте двора

По черноте двора

Кленовые созвездия.

Не дале как вчера

Они все были вместе,

Зелёною волной

Вскипали в вышине…

Льёт дождик проливной.

На глянцевой земле,

Как будто звёзд, листков

Червленое сияние:

Последний звёздный сон –

Предтеча увядания.

Ласковый ветер из звёздной пыли

Ласковый ветер из звёздной пыли

Лучиков лунных ткёт паутину,

Из паутинок искрящейся пряжи

Легкий туман предрассветный вяжет.

Птиц, поначалу робкое, пенье

С каждым мгновеньем все звонче, сильнее…

Город спросонок, как медвежонок,

Чуть-чуть неуклюжий, такой домашний,

Солнечных кружев вырвался ворох

И отразился в витринах спящих.

Мы вышли из тумана по солнечным лучам

Мы вышли из тумана по солнечным лучам.

И радуга играла в росе навстречу нам.

И змейкою зелёной струились все шаги

По склонам, по которым с тобою мы прошли.

А Солнце поднималось и било сквозь туман.

Тумана белый парус, сочился, исчезал.

Шагов сливалась змейка с зелёною травой

И облачков линейка плыла над головой.

Жизнь стекает с планеты, в холодное тает пространство

Жизнь стекает с планеты, в холодное тает пространство,

С каждой птицей убитой… с каждой сломанной веткой… цветком…

А мы, те, что так ценим уверенность и постоянство,

Мы глядим и не видим, что роем подкоп под свой дом.

И, когда рухнут стены, что уже под морщинами трещин,

И, объятые ужасом, мы увидим несущийся свод,

Обвиним не себя, а другого, другого ведь легче,

Ртом иссохшим хватая утекающий кислород.

Нет, мне жаль не цветка, да простят жесткосердость мне эту,

Не реку, что текла, и не мёртвую птицу в стекле…

Жаль мне дом, где живу. Жаль прекрасную нашу планету,

Что от наших усилий омертвеет в космической мгле.

Все мы звери, но звери – уроды

Все мы звери, но звери – уроды.

Все мохнатые, а мы – лысые.

Лишаи на теле природы:

Выстригаем в лесах залысины.

Как фурункулы наши скважины,

Словно язвы карьеров углы.

Мы то думаем, что отважны,

А на самом деле – глупы.

Мы то думаем, что разумны,

Но ума не хватает понять,

Что природы чуткие струны

Лишь в аккордах могут звучать.

Мы считаем, что миром призваны

И, наивные, “ловим момент”…

Да, Возможно мы были избраны,

Но удался ли эксперимент?

В лесу, где вся обычная трава

В лесу, где вся обычная трава,

Невиданная дива расцвела.

Как сохранить? – Один у всех вопрос.

– Забором обнести, чтоб безопасно рос.

А где взять доски? – Где, как не в лесу.

И принесли топор, взяли косу,

И обкосили всю траву кругом,

И в щёлку любовались все цветком.

Но, выросший в лесу, среди травы,

Не вынес пустоты он и жары.

– Так где цветок? – Цветка давно уж нет,

Сапог подковой отпечатал след.

Темно в ущелье. Мы вдвоём

Темно в ущелье. Мы вдвоём.

Лишь пенье птиц и шум потока,

Да сквозь окошечный проём

Леса без времени и срока.

Леса, леса и в них следы,

Следы кабаньи да медвежьи

И там, где ходим, у воды

Они как будто вовсе свежи.

Дрова рубили, жгли в печи,

Высоты мерили ногами,

Ласкали огонек свечи

Растянутыми вечерами.

За километрами село,

А здесь не слышно даже ветра,

В ущелье сыро и темно

И двое нас на километры.

Так воспитывается жестокость

Так воспитывается жестокость…

Жабу резали. Что такого?

Это нужно, чтоб знать доподлинно

Как и что происходит в людях.

Человек хоть устроен сложно,

Но, практически, как у жабы

Рефлексирует его тело.

Жабу вешают за поднебенье,

Погружают ноги в кислоты

И глядят как сжимаются мышцы…

А потом с них сдирают кожу,

И опять погружают в кислоты,

И лишь пальцы слегка шевелятся.

Человек точно так устроен,

Коль рецепторы кожи нарушить,

То рефлекс не сожмет конечность.

Но окончено наше занятье,

Жаб посбрасывали всех в банку,

Инструменты все перемыли…

Все звонка ждут, как отпущения

От сжимающей сердце боли…

В боксе тихо застыла жаба,

Не использованная в работе.

И… Вскричала Мария: “Жаба! Не убитая!

Крови! Крови!”

РАЗДУМЬЯ

Нас поглощает мира суета

Нас поглощает мира суета

Традиций и регламентов каноны…

Неписанные писаны законы

И читаны с печатного листа.

Мы мир через себя распознаем,

И в мире всё себя найти стремимся,

И отклика себе найти в нем тщимся,

Но всё в нём отражается во всём,

И мы себя в себе не узнаём.

В других не узнаём себя тем паче.

На плач нам тоже отвечают плачем,

Как мы, в ответ на слёзы, слёзы льём,

Свои же отражения читая

И ничего в себе не понимая.

Бездушье каменного дня

Бездушье каменного дня.

Опять порталы и кварталы.

Почтамты… площади… вокзалы…

Одни лишь камни вкруг меня.

Мы с болью, как всегда, одни.

Нам некому излить обиды.

Всё камни… камни… лишь для вида

В них окон светятся огни.

Не всё возможно рассказать

Не всё возможно рассказать.

И объяснить не всё возможно.

“Мысль изречённая – суть ложна”,

Но так же ложно промолчать.

Какую ложь избрать из двух?

Какая всё же к правде ближе?

Летит, кружит словесный пух

И пыль событий слепо нижет.

Водовороты слов на слом:

Слепые дыры и прозренья…

Как отойти от их круженья,

Чтобы не каяться потом.

О чём вы спорите, друзья?

О чём вы спорите, друзья?

Сегодня, в этом мире бренном,

Случайном и обыкновенном,

Вас к песне приглашаю я.

Не ко столу, не ко двору,

А к тексту, где слова – игрушки,

Где арлекины и хлопушки

Свою затеяли игру.

Не обессудьте, стол мой пуст,

Но в песне слов для всех нас хватит,

А жизнь нам всё с лихвой оплатит,

Когда коснётся холод уст.

Так что ж вы смотрите с тоской?

Ах, эти странные поэты…

Вы правы: так смешны сюжеты,

Пока создатель их живой.

Наша Жизнь отживёт, как шальная Звезда

Наша Жизнь отживёт, как шальная Звезда.

Пробегут, пролетят, пронесутся…

Вроде были и не были эти года,

Те, что возрастом нашим зовутся.

Иногда вспоминаем, как давнюю даль,

Вроде всё это было не с нами.

Всё уносит забвение: радость, горе, печаль -

– Называемые годами.

Что же, пусть убегают, не будем жалеть,

Каждый день нами полностью прожит…

А Душа – молодая, не умеет стареть

И по-прежнему тело тревожит.

Когда идёшь к горе – видишь тигра

Когда идёшь к горе – видишь тигра.

Когда подходишь к горе – видишь камень,

Когда проходишь гору – видишь капельки пота,

свисающие с собственного носа.

Пытаться выразить словами

Пытаться выразить словами,

Что не ложится в знаки слов,

Черкать чужими письменами

И разделенье и любовь,

Искать земного пониманья

Для не земного Бытия…

Течёт река – ей нет названья…

Стоит гора – ей нет названья…

Классифицирует сознанье

Весь мир реалий… для себя.

Бесцельно жить из часа в час

Бесцельно жить из часа в час,

И день за днём, из суток в сутки,

Из года в год, десятки лет,

– Какой нелепейший сюжет.

Как всё меняется с годами

Как всё меняется с годами.

И год за годом, в спешке лет,

С трудом мы вспоминаем сами,

Что было с нами, и что нет.

Что промелькнуло, словно шутка,

Что изменило жизни нить,

И прошлое, суду рассудка,

Теперь так просто рассудить.

Но день сегодняшний, как прежде,

В противоречьях и в надежде.

У Пустоты – размытые края

У Пустоты – размытые края

И подчерк Вечности. По краю Бытия

Она змеится радужной канвой,

Познанье манит в Бездну за собой.

Ах, что за яблоки в ее садах

Пылают, словно Души на кострах.

Не знать и не сходить зато с ума.

Иль знать – в награду: посох и сума,

И путь по углям, в пустоту, в века,

Что звездным кажется нам лишь издалека.

Что суть предмет? – Застывшая волна

Что суть предмет? – Застывшая волна

С бесчисленной системой колебаний.

Знать оттого, внезапно, средь звучаний,

Нежданно, нота шалая одна

Находит отклик бурею смятения,

Где нет ни слов, ни смысла, ни значения.

В камнях заблудится слеза

В камнях заблудится слеза.

Потоки улиц. Не выйти за…

Сквозь пустыню путь одинок

Сквозь пустыню путь одинок.

Всё ушло как вода в песок.

Как лазоревые мечты

Проросли сквозь бархан цветы.

Зеленеет, цветет трава.

Но не долог цветенья срок.

Вновь вступает в свои права

Жёлтый вылинявший песок.

Ни трава, ни шаги

Не оставят следов.

Все пески, да пески,

Колыханья песков.

Быстрее собственной тени

Быстрее собственной тени

Или за собственной тенью -

От нас не зависит это,

А только от освещения.

И в скорости нашей тоже

Смысла большого нет:

Раньше мы или позже

Определит лишь свет.

Значит глупо метаться.

Спешка – пустой каприз.

Главное постараться

Со светом соотнестись.

Съев апельсин, я раскусила и зерно

Съев апельсин, я раскусила и зерно

И долго мучилась от горечи его.

В лесу ли в поле ли уходит в небо крик

В лесу ли в поле ли уходит в небо крик

И слушает его, с волненьем, все живое.

Он там беды предвестник иль покоя…

А в городе, где стен глухой тупик,

Он бьётся как футбольный мяч о них,

Лишь эхо отражается глухое.

Уйти в другие облака

Уйти в другие облака.

Спуститься из других событий.

Переплетений тонких нити,

Ещё не видимых пока.

Три жизни у одной реки:

Жизнь-сон, жизнь-миг, жизнь-наваждение…

Но где набраться мне терпения,

Чтоб не свихнуться от тоски.

Листва желтела и облетела

Листва желтела и облетела.

Кружат снежинки им несть числа.

В полях событий

Трава забытий

Давным-давно уже проросла.

Следы по полю

Взошли травою.

А кровь в пустоты Земли ушла.

В полях событий

Трава забытий

Давным-давно уже отцвела.

Но не порвать и тончайших нитей.

Хоть тайн не вырвать всех у Земли.

В полях событий

Траву забытий

Давно скосили и увезли.

Взмах, ещё и Сгусток-Сила

Взмах, ещё и Сгусток-Сила.

Новый взмах и новый Свет.

Тьма Сияние раскрыла,

Обнаружив свой секрет.

Стала Тьмою и Нетьмою,

В первый раз – сама собою,

В первый раз – на Да и Нет.

Земля… Вселенная… Предметы…

Земля… Вселенная… Предметы…

Существованья суета…

– Суть только символы. Черта

Их – атрибутные приметы.

Но там, за призрачной чертой,

Где смысл теряет свой абстрактность,

Пиры справляет Вероятность,

Царя химерною волной.

И есть – и нет. Частица – поле.

Кентавр – суть символ Бытия.

Переливается струя,

Льет неживое и живое.

Взаимопревращение масс.

Энергий преобразование.

Попробуйте найти название

Волне – превоплощенной в нас.

И ночь и день, и лето и зима

И ночь и день, и лето и зима -

Причина их одна – Земли вращение.

И свет сменяет тень, а холода – жара,

Как будто бы По-Щучьему велению.

И, словно хрупкий трепетный росток,

Мы вверх стремимся, боль превозмогая,

Но сила в нас подчас растет такая,

Что мир плывет, качаясь, из-под ног.

И в головокружении суеты

Мы ищем сути, коим нет названия,

Не ценим волшебства чередования,

Чередования жизни – дня и тьмы.

Жизнь метит под откосы

Жизнь метит под откосы,

Туда, где судеб след.

Всё те же в ней вопросы

Десятки тысяч лет.

Блеснут и сникнут росы,

Рассеяв Солнца свет.

Останутся вопросы

Десятки тысяч лет.

Гнилых гранатов аромат

Гнилых гранатов аромат…

Но в том никто не виноват,

Что все живые звенья

Подвержены горенью,

А то из чего жизнь уйдет

Гниет, гниет, гниет, гниет…

О, Магия Имён

О, Магия Имён,

Поступков, Знака, Слова…

Мой Путь определён,

Я не прошу другого.

Читайте в чётках строк:

“Не Истинность – конечна”,

У Жизни есть свой срок

И только Вечность – вечна.

Вздыматься и парить

Энергий эфира,

Струиться и творить

Живые Краски Мира.

И это всё во мне,

В кругах моих вращений,

Но это всё во вне,

Вне мира ощущений.

А я не буду жить,

Не буду повторяться.

И значит Мир любить

Мне нечего бояться.

И я люблю Его,

Пусть грубо, неумело…

Мне в Жизни ничего

Еще не надоело.

Костры осеннего ухода

Костры осеннего ухода.

Дым, оседающий в сердцах.

Бездушно царствует природа,

Живое возвращая в прах.

И этой страшной круговертью

В ней все уравнено в цене:

И жизнь в ней наравне со смертью

И смерть оправдана вдвойне.

Стремленье к постоянному напрасно

Стремленье к постоянному напрасно.

Все постоянство мира – только сон.

“Остановись, мгновенье, ты – прекрасно” -

Вот формула распада всех времён.

Всё рушилось: опоры, мачты, зданья

Всё рушилось: опоры, мачты, зданья,

Пылясь, кварталы рассыпались в прах.

Всё разрушали почвы колебанья.

Царили ужас, паника и страх.

Всё рушилось. В воздушной серой мути

То ужаса крик слышался, то стон…

И не было ни смысла в том, ни сути.

А лишь слепой, не понятый закон.