Текст книги "Отраженье"
Автор книги: Любовь Тильман
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Любовь Тильман
Отраженье
Я для мира не значу почти ничего.
Как пришла, растворюсь в бесконечных вращеньях.
Лишь крупицею малой, в бесчисленных звеньях,
Я сама – отраженье и мера его
Предисловие
Книги «Отраженье» и «Эмигрантка» были изданы под псевдонимом Любовь Сонина (ISBN 966-8386-24-8 и ISBN 966-8386-25-6 © Л. Сонина, 2005). Соней звали мою маму.
Родители мои, Тильман Иосиф Осипович и София Ефимовна (в девичестве Ротенфельд, по другим документам Реденфельд), были людьми талантливыми, хотя сами таковыми себя не считали.
Почему же теперь я публикую все под собственной фамилией? – Я хочу, чтобы все мои родные имели возможность найти меня. С одними мы виделись раз в жизни, с другими и вовсе не знакомы, но мы – одна семья. И это стало бы лучшей памятью нашим родителям.
Тексты книг я почти не меняла, ввела рубрикацию и слегка «украсила».
Cпасибо, Меценат-Релизеру NNM-Club Al_Vasif и Модератору Флейма и Дискуссионного Клуба DonCiHot(у) за одобрение и поддержку.
Огромное спасибо Модератору-Библиотекарю Клуба Rafaell, который взял на себя все технические работы!
Спасибо всем, кто будет читать мои книги.
С уважением Любовь Тильман
Я отраженье Бога на Земле.
Его струи мельчайшее движенье.
Мой Путь во Свете, жизнь моя во тьме.
Ищу хоть пониманья, не Спасенья.
Тщусь разгадать загадку Бытия,
Постичь то, что умом не познаётся.
Но как преодолеть само себя?
И как узнать тот Знак, что отзовется?
Что делать с простодушьем и с Любовью?
Кто выведет меня сквозь лабиринт?
Так клетка в теле вся исходит болью,
А я не знаю отчего болит.
ГЛАЗАМИ В МИР
Природа – это мы
Природа – это мы:
И ты, и я, и он…
Природа – это мир.
Всё остальное – сон.
Природа – это всё.
Её охрана – бред.
Мы все – лишь часть её,
Её небрежный след.
Вон там звезда, бежать,
Кричать в сто тысяч сил,
Что звезды охранять
Обязан бренный мир,
Построй вокруг стену,
Замкни законов круг…
Ты вырвешь ту звезду
Из цепких Крона рук?
Тот мир, где ты живешь
Тот мир, где ты живешь,
Единственный твой мир.
Он плох или хорош,
Но он не повторим.
Ещё он не бывал
И вряд ли будет вновь.
Он и велик и мал
В ряду других миров.
Он бесконечно прост,
Предельно уязвим.
Твои поступки – мост
Между тобой и им.
И ты тот мир храни,
Ты без него – ничто,
Ты сам звено цепи
Бесчисленной его.
“Природу охраняйте!” – Лозунг брошен.
К вопросу о терминах.
“Природу охраняйте!” – Лозунг брошен.
Цель определена. Чего же боле?
А я молчу. Меня тревожит слово
Такое необъятное – природа.
Природа – это что? Трава? Цветочки?
Деревья в распланированном парке?
Дремучие лесные заповедья?
Быть может это розовые чайки? Олени? Лоси?
Что это – п р и р о д а ?
А перья облаков, а звёзд скопленья,
А Солнце, а Луна – природа это?
Иль, может быть, всё это не природа?
“Природу охраняйте!” – Значит ль это,
Что надо Солнце, звёзды охранять?
Природа – это МИР ВЕСЬ НЕОБЪЯТНЫЙ,
Непостижимый и непреходящий!
И как нам охранять то, что извечно,
Извечно было и извечно будет,
Не исчезая и не сотворяясь,
А лишь меняя ФОРМЫ Бытия?
«Природу» охранять? – Нет не Природу!
Нам надо охранять её мгновения.
Не от кого-то, от самих себя.
Цветы и травы, леса заповедья,
Все это лишь мгновения природы,
Её частицы, также как мы сами.
И, так же как и мы, они, рождаясь,
ОДНУ имеют жизнь. Их сроки жизни
Зависимы от тысячи причин…
И мы в том не последняя причина.
Предсмертный страх, испуг и безысходность
Не только нам присущи, зверям, птицам…
Доказано, что даже у деревьев есть чувство боли.
Часто беззащитны они пред нами,
Но тяжелой платой
МЫ САМИ ПЛАТИМ ЗА СВОЮ ЖЕСТОКОСТЬ.
Мгновения природы уникальны,
Неповторимы. Их разрушить просто.
НО ИХ ВОССТАНОВИТЬ ТЯЖЕЛЫЙ ТРУД,
А часто – БЕСПОЛЕЗНЫЙ.
БЕЗВОЗВРАТНО, как дерево роняет лист осенний,
Уносятся мгновения природы.
Лесов всё меньше, А людей всё больше:
Один пройдет – трава слегка примнётся;
За ним второй, четвертый и десятый…
– Появится тропинка средь травы;
Потом – дорожка; а потом – дорога
И Мир Чудес отступит от неё.
Она – з а в о е в а н ь е ЧЕЛОВЕКА и
ПОРАЖЕНЬЕ ГОРЬКОЕ ЕГО.
Ходить чуть слышно, двигаться чуть видно,
Так как ходили «книжные индейцы»,
НЕ НАРУШАЯ МИРА РАВНОВЕСИЕ,
Не оставляя ни дорог, ни просек,
Когда на то нет ни нужды, ни смысла,
Как жаль – мы потеряли этот дар.
Себя считая чем-то уникальным,
И изумляясь: “Как мы появились?”,
Не замечаем часто уникальность
Любой природной формы.
УНИКАЛЕН цветок любой и дерево любое,
Любая птица, бабочка, червяк…
Они так сложны, так НЕПОВТОРИМЫ
ПРИРОДЫ ФОРМЫ.
Мы – ОДНА ИЗ ФОРМ,
НЕ ЛУЧШЕ И НЕ ХУЖЕ ЧЕМ ДРУГИЕ,
Звено цепи ПРИРОДЫ бесконечной…
И нам всегда об этом помнить надо!
Осень – зрелости пора
Осень – зрелости пора.
Изменилась и листва.
Были листья все зелёные,
Нежно-неопределённые,
Стали жёлтыми и красными,
Засверкали всеми красками,
Прежде тайными и скрытыми,
Хлорофиллами забитыми.
Но пластиды хлорофилла
Осень холодом разбила,
Оказалась не проста
Суть обычного листа.
Были листья все зелёные,
Детски-неопределённые,
Стали жёлтые и красные,
Стали листья просто разные.
Их не спутаешь уже
В этом горьком вираже
Вдоль по-ветру до земли…
А ведь вместе все росли.
Земля покоилась на трёх слонах
Земля покоилась на трёх слонах.
А на Земле росли цветы и травы,
Пенились реки, высились дубравы
И пели птицы в светлых облаках.
И так велось из глубины веков,
Для дела, а порой и для забавы,
Срывали люди и цветы и травы,
И убивали, не щадя, слонов.
И только, когда вздрогнула Земля,
Тогда понятны преступленья стали,
И то, что мир наш соткан не из стали,
И три слона не так уж много для
Столь массовой охоты за слонами.
Ищите смысл в наивнейших словах.
Любите голубые поднебесья.
Земля и Жизнь, их сущность – РАВНОВЕСЬЯ.
А равновесие и в трёх слонах.
Белые лебеди, светлое пёрышко
Гроза
Белые лебеди, светлое пёрышко,
Плыли по небу и тихо таяли,
В медленной дрёме. Сияло солнышко.
Вдруг лебедёночку крылья подранили.
Молнией белой, искрой мгновения,
Он растворился в просторе крутом.
Как отголосок его падения
В воздухе грянул тяжёлый гром.
Звуки, движения остановились:
«Не смогли, не сумели сберечь»…
Лебеди плавно к земле спустились
И… взвился в небо дымчатый смерч.
Вот он пронёсся и тёмен и светел…
Вот уж полнеба закрыл собой…
Крылья хлестали, рождая ветер,
Со свистом кромсая простор голубой…
Вот уже птицы солнце затмили…
И в тяжёлой, гнетущей тьме
Белые молнии в землю били,
Скорбью громов крича о себе…
Звуки множились многократно…
Стаи кипели в прозрачной мгле…
А, когда осознали: все безвозвратно,
Тихо дождь застучал по земле.
И какой же странный
И какой же странный
Этот белый снег.
От полозьев санных
Узкий чистый след.
Здесь бежал зайчонок.
Здесь скворец скакал.
Снежный наст так тонок,
Хоть снегирь и мал.
Так и наши Души -
Хрупкий, белый снег.
Даже Солнца лучик
Оставляет след.
Черточки, крючочки,
Лысинки тепла…
Что за ручеечки?
– Здесь Душа жила.
По зябким веткам растеклась
По зябким веткам растеклась,
Стеклом отблескивая, влага.
И вновь сверкание и грязь
Рождённое состарят на год.
Опять желтенья суета:
Полуполет – полупадение…
И та же сущность и не та…
И умиранье – знак рождения.
На древе нашей жизни, по-весне
На древе нашей жизни, по-весне, как почки, набухают низки мыслей.
И, словно почки – в зелени листвы, в миг, перевоплощаются в событья.
И часто не найдешь прямую связь меж тем, что было и меж тем, что стало:
Из рафинированных предпосылок – солей, воды и солнечного света
Живая ткань событий возникает.
Как странен лес. Не лето и не осень
Как странен лес. Не лето и не осень,
Лишь жёлтых листьев первые мазки.
И шорохи дождя, в туман окрасив просинь,
Пророчат нам ещё ненастнейшие дни.
Он неподвижен, словно на картине.
Лишь капель перепад напомнит нам о том,
Что это – зримый лес, в обычном зримом мире,
Том самом мире, где и мы живём.
О, вечная любовь дождя
О, вечная любовь дождя.
С размаха падает на плечи,
Так обтекающ и доверчив,
Струится в складочках плаща,
Под ноги стелется струёй,
В мгновеньях ловит отраженья
Покоя, длинности, движенья,
Перебегающих волной.
Омыты крыша и листок.
Омыты улица, скворечник…
Нет разделений, все безгрешны.
Упрек нам это, иль намек?
Странен, право, этот род людской
Странен, право, этот род людской:
Мы живём, словно в огромном тире…
Разве мало горя в этом мире,
Или мало места “под луной”?
Подавляем Жизнь со всех сторон…
Для чего нам это «превосходство»?
Скотоводство порождает скотство,
Если разум алчностью смущён.
Как нам мир избавить от оков?
Надо много смелости и чести,
Чтоб внести себя со всеми вместе
В уровни трофических рядов,
На вершины трофи-пирамид…
Мы же чтим себя как исключенье,
Словно мы и впрямь венец Творенья,
Надприродный, уникальный вид.
Судим кому быть, кому не быть,
“Вредных” и “полезных” вычленяя,
Словно вся Земля одна большая
Собственность, что нам принадлежит.
Судим. Всё уверенней. Смелей.
Убиваем, даже понимая:
ЦЕЛОСТНОСТЬ СИСТЕМЫ нарушая
Мы ПОГИБНЕМ сами ВМЕСТЕ С НЕЙ.
О, как прекрасны эти мотыльки!
О, как прекрасны эти мотыльки!
Как радужно их крылышки сверкают!
И кто сказал, что бабочки порхают
Всё без труда, с зари и до зари.
Они трудяги. Дни их не легки.
Не веришь мне? Попробуй сам когда-то
Весь день-деньской, с рассвета до заката,
В движении быть, как эти мотыльки,
И каждый вечер словно умирать
В холодном и немом оцепененье…
Лишь Солнца луч несёт им пробужденье,
Но как же долго надо солнца ждать.
Не ломайте деревья
Не ломайте деревья,
Не рвите, не жгите листву.
Ведь для них наше время
Лишь краткие сны наяву.
Миллионы столетий,
Как бесцветны слова,
Веря в зрелость соцветий,
Облетала листва.
И кружилась, и падала,
Под ногами шумела,
Под подушками мамонтов,
Под цветами Шумера,
У дворцов Атлантиды,
У стен Колизея …
Царства царства сменяли…
Злодеи сменяли злодеев…
Вымирали культуры…
В неба просинь
Впивалась зола…
Но каждую осень
Опадала с деревьев листва.
Отпечатки на камнях. Прожилки хрупки.
Веков тисками вбиты листки.
Окаменели. Но не просты -
Земли история, жизни пласты,
Визитные карточки прошлых эпох…
Как хрупок, как нежен зеленый листок,
Как ярок он осенью, как нежно шуршит под ногами
В Париже, и в Осло, во Львове, и в Магадане …
Храните листву, как бесценейший жизненный дар!
Листва – это музыка, солнца зеленый радар,
Залог самой Жизни. Предвестником весен,
Звонка и чиста, как тысячи истин,
Пусть каждую осень стекает листва.
В том светлом сумраке изломанных ветвей
В том светлом сумраке изломанных ветвей,
В предзимье, на последней года тризне,
Вдруг ощутишь бессильней и острей
Кошмар конца и тихий ужас жизни
ЧЕЛОВЕК и ПРИРОДА. Нож у пояса!
ЧЕЛОВЕК и ПРИРОДА. Нож у пояса!
Два исполина, гиганта, полюса…
Споры, идеи, страхи, рекорды…
Люди! Опомнитесь! Мы – часть Природы,
Крохи от ЦЕЛОГО в соподчинении.
Мы – звери, умные в чём-то звери.
Мы в безвоздушьях бессильно виснем.
Мы от всего на Земле зависим.
Что мы без пашен, лугов, деревьев,
Белок и зайцев, волков, оленей…
ВЗАИМОСВЯЗЕЙ СИЛЬНЫЕ РУКИ,
В них наши радости, наши муки.
Смерти, рожденья, соподчинения -
Мы лишь дискретны, НЕТ РАЗДЕЛЕНИЯ!
ЖИЗНЬ и ПРИРОДА – суть только ЗВЕНЬЯ,
Связей энергий и распадения.
Пространственный объем. И ось времён
Пространственный объем. И ось времён.
И ДНКа упругие спирали.
И цель. Которой мы не задавали,
Но каждый ей причинно подчинён.
И всё имеет место на осях.
Навечно порасписаны все роли.
Немного меньше, иль немного боле,
Значенье, в общем-то, не в скоростях,
Не в субъективном – этот или тот,
Не в точке или области пространства.
Есть прошлое, и есть причинный ход,
В нём будущего замыслы таятся.
Над лугами и вверху над кронами
Над лугами и вверху над кронами
Заиграли блёстками весёлыми,
Яркие полоски, пятна, глазки,
Пёстрые сверкающие краски.
Солнечной энергией движимы.
Как и мы, свой срок конечный живы.
Отблестят, откружатся и снова
Распылятся в безднах неживого.
Все сложно: дерево, листок
Все сложно: дерево, листок,
Летящие мгновения…
Но через все растет росток
Шального откровения.
И прозреваем мы, когда
Нас изнутри взрывает.
Так, накопив себя, вода
Плотины прорывает.
И понимаем – жизнь проста
В своих взаимосвязях,
Как тень зеленого листа,
Аморфных облак вязи…
В нас словно песнь звучит её
Пульсарное волнение…
С глаз пелена. Мы видим всё,
В нас всё родит томление.
Глядим, не отрывая глаз,
Как будто видим в первый раз,
Как будто слышим в первый раз…
Так пусть живёт прозренье в нас!
Чтоб вслушивались много лет
В капелей перепады,
Чтоб с замиранием сердца след
Ощупывали взглядом,
След маленькой босой ступни,
След крошечных ладошек,
Болящий след чужой крови,
След Звёзд и снежных крошев…
Чтоб взгляд не умирал как тень,
Скользящ и безразличен,
А превращал обычный день
В цепь таинств необычных,
Где переплески звонких брызг,
Сверканья, трепетанья,
Чтоб миру – мир и жизни – жизнь
И Солнца полыхание.
Поблекли краски. Обнищали нивы
Поблекли краски. Обнищали нивы.
Усталый сон склонился и застыл.
Весною, мы несчастны иль счастливы,
Нам одинаково на всё хватает сил.
А осень, прожитыми временами,
Словно сухим листком, играет нами.
Писали ранее пером
Писали ранее пером.
Оно рождало вдохновенье:
Полёт орла… слезу оленя…
Копыт хрустальный перезвон…
Горела на столе свеча,
Рождая образы и знаки…
И изливалась на бумаге
Эпоха, Душу горяча.
Теперь, сверкая, тут и там,
Кружат сверканья карусели,
Прожекторов и ламп качели
Прохода не дают теням.
Исчезли тайны из углов,
Из закоулков Душ и комнат.
Наш мир сияньями исколот
До самых тайных тайников.
Всё, всё вокруг освещено,
Пылают пламени ступени…
Верните, воскресите тени -
– В природу робкое окно.
В них – трепет листьев… недосказ…
Переливанье ожиданий…
Качает тень свеча прощаний
И доброй грусти про запас.
Законы жизни так просты
Законы жизни так просты.
Давайте охранять цветы,
Хоть расцветают не для нас,
Но ведь и нам ласкают глаз.
Средь шума и средь тишины
Они в себя погружены.
Прислушайтесь. И там и тут,
Вы слышите, они растут.
Так беззащитны и хрупки
Их тоненькие стебельки.
За много много сотен лет
Колючки выгнал розы цвет.
А жизнь цветка так коротка
И не зависит от цветка.
Она зависит от дождя,
От ветра, солнца… и тебя.
Ты жизни хрупкой нить не рви.
Ты тоже смертен, как они.
Все громкие звуки
Все громкие звуки
Ввергают меня в отчаяние.
Мне хочется руки
Воздеть и молить о молчании.
“Пожалуйста, тише, как громко Вы говорите,
Осмейте меня, осудите, но только молчите,
Молчите, пожалуйста…
Не можете так, помолчите из жалости".
О, как громыхают трамваи… А на поворотах…О…О…О…
Как будто кожу с живого сдирают с кого-то
Визг на поворотах.
А кожа на лбу натягивается как на барабане:
Боль!!! Боль!!!
Иду сквозь толпу. Репродуктор горланит.
И визг тормозов обрывается в вой…
Как тихи руки деревьев.
Деревья, меня обнимите.
Как ласково вы молчите,
Как будто стыдясь доверья.
Не бойтесь. Я не нарушу
Покой этот громким словом…
А рядом терзает Душу
Улица воем и громом:
Трамваи гремят. Громыхают машины.
Визжат по асфальту скользящие шины.
Толпа как один разношёрстный базар.
Кричит репродуктор. И воет сирена.
И ярких неонов слепые глаза
Шипят словно змеи в угрозе мгновенной…
Всё мчится, грохочет, шипит и визжит,
Кружит свистопляска сверканий и звуков…
О, парк, протяни свою тихую руку
И, хоть на одну небольшую минуту,
Укрой меня в светлой деревьев тиши.
Таинственно мерцанье Звёзд
Таинственно мерцанье Звёзд
Манит, притягивая очи.
Махровые ресницы Ночи
Опущены на тыщи вёрст.
За ними Солнца благодать,
Головоломное круженье.
А дальше? Может быть крушенье?
Но этого не увидать.
Неповторимость, свежесть облаков
Неповторимость, свежесть облаков.
Серебряные сбитые туманы,
Манящие так сильно и так странно,
Как будто вырывая из оков.
Оков Земного бренного Пути,
Статичности Предвечного Движения…
Скрипят и рвутся наших жизней звенья.
А облака – воздушней не найти.
К ним хочется притронуться рукой,
В их пенистую мягкость погрузиться,
Легко парить над ними словно птица…
Но что они? Они – туман сырой.
В них морось бесконечного дождя.
О, эта расстояния химера,
Далёкое, как будто для примера,
Нас увлекает, Душу бередя.
Земля – и в самом деле дом
Земля – и в самом деле дом.
Но дом тогда надёжен,
Когда он чист, ухожен
И есть порядок в нём.
Любя ли, не любя,
Легко ли, через силу,
Должны мы дать мир Миру,
Чтоб сохранить себя.
Чтоб жизнь не разошлась
В извечной карусели
Кирпичиков творения
Энергии и масс.
Чтоб не взорвалась в пыль,
Опять начав вращенье…
Мой дом – мое спасение,
Но дом, а не пустырь.
Дефинитивность бытия
Дефинитивность бытия.
Детерминация событья.
Между забытьем и небытьем
Отбытья бледная струя.
Не так, как в плане и мечте,
Не как в украшенных забвеньях.
А так, как в жизни: в раздвоениях,
Неосознаньи, маете…
Минутное доверье дикой птицы
Минутное доверье дикой птицы.
С моих ладоней голубь зёрна ел.
Где он теперь? – Не знаю, улетел
И, может, никогда не возвратится.
Искать его? Но где? Он птица – фьить…
Позвать? Но как? Каким назвать звучанием?
Какой надеждой, и каким отчаяньем
Могли б к себе мы птицу возвратить?
Вода в достатке и корма обильны
Вот, кажется, приманишь… Только тронь…
Смешно, но мы пред птицами бессильны.
Напрасно держим щедрую ладонь.
Одиночество весенних трав
Одиночество весенних трав
И осенних листьев одиночество.
Между ними лето. Всех забав
В нем и есть лишь разве что пророчество.
В весенних лужах зреют пузырьки
В весенних лужах зреют пузырьки -
– Земли освобождённое дыхание.
И почки распирает набухание.
И травы рвутся вверх из под земли.
Еще чуть-чуть и кружево листвы
Украсит стосковавшееся небо.
Но если б мир зимой избелен не был,
Ужели б так весной дышали мы.
Идёт по лужам дождь размашистой походкой
Идёт по лужам дождь размашистой походкой,
Идёт, не торопясь, с утра и до утра.
Здесь, в этом мире, все непрочно так и тонко.
Где тонко, там и рвётся дождинок мишура.
Идёт по лужам дождь, играя в отражения.
В них все чуть-чуть не так, порой наоборот.
Действительно – одно летящее движение.
Все фокус и мираж… И только дождь идет.
Снег в городе – как будто и не снег
Снег в городе – как будто и не снег:
На скользких трассах транспортные драмы,
Метёт в лицо, что не разлепишь век,
Ложится лужами на тротуары.
Снег в городе – нелепый атавизм.
Уедем же за город, в всплески, в жизнь,
Туда, где снег свежайшей белизны,
Где след от лыж, как след первопроходца,
На санных горках переплески солнца
И звёздочки снежинок так нежны,
Где яркие румянцы на щеках
Равно у всех – ни молодых, ни старых…
А вечером в усталых городах
Чернеет снег на слизких тротуарах.
Пейзаж апреля
Пейзаж апреля.
Первые листочки
Прошили почки.
Первые цветенья.
И бесконечно долгие метели,
Пока аж небеса заголубели.
Свинцовость неба
Откружилась снегом,
Поведав миру чудо из чудес:
Под осень облетает лист с деревьев,
А под весну – свинцовость туч с небес.
Неповторимый мир чудес
Неповторимый мир чудес,
Что вдруг откроют пред тобой
Поляна, поле, речка, лес,
Своей извечной красотой.
Ты не впервой здесь. Проходил
Десятки лет, сто тысяч раз.
Так почему же обратил
Вниманье только лишь сейчас?
Обычный день. Привычный путь.
И ничему не вышел срок.
А это, разрывая грудь,
Пробился зрелости росток.
Вновь наступит весна. И потянется к свету живое
Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,
Разрывая асфальт, пробивая металл,
И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое
И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.
И ни день, и ни два, и ни месяц, а целые годы
Пробивается к жизни росток через тверди земли.
Защищает кора от морозов и от непогоды,
Но она не спасает от того червячка, что внутри.
Он грызёт и грызёт, понемногу, почти что не больно.
Но однажды огромная тень вдруг метнётся в черту.
Это рухнуло дерево, что росло широко и привольно,
Обнажив, за пергаментно тонкой корой – Пустоту.
Вновь наступит весна. И потянется к свету живое,
Разрывая асфальт, пробивая металл,
И закружится жизнь в ослепительно бешеном рое
И засилье снегов опрокинет ликующий шквал.
Сосульки истекают по весне
Сосульки истекают по весне,
Исходят звонкой солнечной капелью.
Тепло луча в них, состязаясь с тенью,
В летящих каплях жизнь дарит Земле.
Она оттает и в ладонях дней,
Как светлый символ своего рожденья,
Взрастит листвы зелёное свеченье
Средь чёткой зимней графики ветвей.
В стройности соснового величия
В стройности соснового величия
Чуть дрожат тумана кружева.
И нежна, нежна до неприличия,
Свежая зелёная трава.
Солнечные спицы вяжут просинь.
Словно янтари кора красна…
На холсте пока еще не осень,
Но, увы, уже и не весна.
Гимны Солнцу приятно слагать
Гимны Солнцу приятно слагать
В щедрый полдень под пологом леса,
Где из дождиков тёплых завеса,
Где цветущей травы благодать.
Ты гимн Солнцу сложи – где жара,
Где асфальты кипят пузырями,
Где ни капли воды и трава
Рассыпается в прах под ногами.
Не за ласки, тепло и уют
Ты скажи, что прекрасно Светило,
А за то, что оно подарило
Этой жизни нам пару минут.