Текст книги "Два мужа для ведьмы (СИ)"
Автор книги: Любовь Сладкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Может быть, как-то потом? – отодвигаясь вглубь кровати, пробормотала я, опасаясь того, что было неизбежным.
– Отчего ж потом? Мы ведь как бы уже повенчаны, осталась самая малость.
– Но мне стыдно… может быть, дождемся ночи?
– И совершим все это в твоей ведьминой каморке?
Совершенно голый, мужчина сел на кровать и уверенно запустил обе своих руки под юбку моего свадебного платья, прикасаясь к совершенно гладкой коже ног.
– Но вы же его помнете, – от волнения у меня перехватило дыхание, а на глазах показались слезы.
– Больше того – я намерен порвать это платье на куски, – рыкнул барон, хватаясь пальцами за кружевные края панталон и стягивая их вниз. Вот только он, наверное, не знал, что этот предмет женского гардероба был закреплен к корсету, туго обтягивающему мою талию и подымающему грудь. – Что это?
– Вам не удастся, – проблеск надежды, что ВСЕ ЭТО возможно будет оттянуть куда-то на потом, позволил мне выдохнуть с облегчением.
– Вы так думаете? – хищно оскалился барон. И в следующую минуту пышная кружевная юбка была каким-то чудесным образом оторвана от лифа. От резкого броска взмыв в воздух, она затрепетала там множеством крылышек бабочек, и плавно опустилась на пол. Мои глаза расширились от ужаса – как же я теперь буду, без платья? Но следующим движением Экберт сорвал с меня панталоны, потом, орудуя также и зубами, разорвал лиф, стянул корсет, так что мне пришлось только удивляться, как же это ему удалось, ведь куча служанок утром едва управилась со всеми крючками да завязками.
И вот я осталась в одних шелковых чулках (туфли слетели сами собой) – их барон почему-то решил не снимать.
– А ваша маменька постаралась, – осматривая мое тело при дневном свете – красивое, гладкое, пахнущее маслами и парфюмом, грубым баритоном сказал мужчина. – Лягте на спину и расставьте (раздвиньте???) бедра.
– Что… – я же, напротив, сжалась, стыдливо прикрывая руками интимные места – розовые складочки между ногами и грудь.
– Разве вам не объяснили… хотя, почему я должен обращаться в столь пикантный момент к собственной жене на "вы", – ухмыльнулся барон Экберт. – Милена, маменька должна была объяснить тебе, как нужно вести себя с мужем, раскрыть кое-какие подробности, посвятить в секреты. Или она этого не сделала?
– Да, разговор был, – вспоминая те осторожные попытки рассказать об интимных отношениях между мужчиной и женщиной, призналась я. – Но если честно… то я не понимаю, что именно нужно делать… и еще…
– И еще? – уверенным движением рук опрокидывая меня на спину, склонился надо мной барон, так что от стыда я даже зажмурилась, перестала дышать, ожидая – что же дальше.
– И еще мне стыдно и очень страшно.
– Я – твой законный муж, и поэтому нечего стыдиться, – отчего-то охрипшим голосом сказал Экберт. – И бояться тебе не нужно, потому что я не какой-нибудь мальчишка. Все будет хорошо, ты только доверься мне и будь покорной.
– Ага, именно покорности маменька меня и учила, – выдохнула я, ощущая крепкие уверенные руки возле сокровенного.
– Расслабься, – прошептал барон, и его губы накрыли мои, так что я даже задохнулась, ощутив бешеное биение сердца.
А дальше я вздрогнула, так как почувствовала его внутри себя – умело орудуя пальцами, мужчина засунул их между моих нежных лепестков, откуда только вчера удалили все волосы, и теперь складочки кожи были выставлены напоказ, бесстыже предоставляя взору спрятанное внутри – алую бархатку, имя которой женская сокровенность.
Лаская меня там, второй рукой барон Экберт нежно поглаживал груди, оттягивал соски, легонечко сжимал. Неудержимое желание изведать неизведанное разлилось по моей крови, заставляя трепетать каждую клеточку, дыхание участилось, и я ощутила, как увлажнилась рука барона.
– Я не хотела… – всхлипнула я, думая, что непреднамеренно омочила его руку.
– А уже хочешь, – ответил мне мужчина; не прекращая движения пальцами внутри сокровенного и опустив лицо вниз, он покрыл поцелуями мою грудь, поочередно лаская ореолы языком. Я снова всхлипнула, но сказать уже ничего не могла. Бедра мои судорожно сжимались, руки потянулись куда-то вниз…
– Вот, посмотри, – немного отстранившись, мужчина меж тем не убрал руки, – ты должна увидеть.
– Что?.. – самыми губами прошептала я, опуская взгляд туда, куда предлагал мне барон. – О боже…
– Это мужской член, – объяснил мне Экберт, – и сейчас он проникнет внутрь тебя, лежи спокойно и постарайся не сопротивляться, в ином случае тебе будет немного больно.
– Хорошо… – я была не только согласна, но и изо всех сил жаждала этого проникновения, так как барон был умелым любовником и сделал все как надо, прежде распалив во мне неуемное желание близости.
А дальше был толчок, небольшая заминка, еще один – и вот я ощутила себя наполненной. Внутри меня было нечто, проникшее туда с моего позволения и по благословению высших сил. Замерев в таком положении на несколько мгновений, мужчина начал осторожные толчки, глядя прямо в мои распахнутые от новых ощущений глаза.
– Теперь уже мы по-настоящему муж и жена, – ласково промолвил Экберт, не переставая проникать в мое женское естество своим огромным членом.
Поначалу это приносило некоторый дискомфорт, но потом я совершенно потерялась в реальности. Закрыв глаза и ощущая на своих губах поцелуи, а внутри – проникновение, я испытывала ни с чем несравнимое удовольствие, граничащее с блаженством, которого я до сих пор не знала. И вдруг все мое тело как будто бы сжалось в комок, напряглось (я даже задохнулась, думая, что могу умереть или во мне что-то оборвется) – а потом последовала разрядка. Рассыпавшись мелкой дрожью, экстаз высвободил из моих губ гортанный возглас, кожу покрыла роса, а руки крепко сжали мужские плечи, с силой впиваясь ногтями в кожу. Не понимая, что творю, я с силой протянула пальцы вниз – оставляя за собой ярко-алые дорожки царапин.
– Такого у меня еще не было, – осторожно отстраняясь от меня и падая спиной на покрывало, выдохнул барон. – Ты что, хотела сорвать с меня кожу живьем?
– Я… я ничего не понимаю, – постепенно приходя в себя, пробормотала я, с удивлением разглядывая свои острые ноготки, под которыми было нечто похожее на грязь.
– Ну ладно, на этот раз прощаю, ведь и я тоже тебя только что поранил, – ухмыльнулся барон, – вот только впредь буду осторожней, кто его знает, что выкинет в следующий раз твоя ведьмовская сущность.
– А можно ли ведьме любить? – вдруг всполошилась я, приподнимаясь на локтях и отчего-то больше совершенно не стесняясь своей наготы.
– Можно, – барон Экберт встал с кровати, потянулся, и я невольно залюбовалась его упругим и крепким телом, смуглой кожей и красивым рельефом мускул.
* * *
– И во что же мне теперь одеться? – спросила я, когда, обработав раны от моих ногтей спиртом, барон начал одевать на себя сначала рубашку, потом жилетку, камзол…
– Сейчас, – дернув за шнурок, висящий возле кровати, Экберт вызвал прислугу.
Конечно же, мое подвенечное платье требовало починки, и я думала, что придется некоторое время сидеть и ждать, пока кто-то будет его штопать. Но вместо этого, тихо постучавшись и получив позволение войти, служанки внесли в комнату новый наряд. Одев на себя свое же белье, и облачившись в ярко-красное, с черными кружевными вставками платье, я с недоумением посмотрела на барона.
– А разве так должна выглядеть невеста? – спросила я, разглядывая себя в зеркало.
– Но ведь ты уже не невинная девица, а – молодая замужняя женщина, – ответил он, – поэтому этот наряд подойдет тебе намного лучше.
– А как же мои бабочки? – спросила я, с сожалением оглядываясь на гору белых кружев, покрытых золочеными крылышками из ткани. Ведь я так ни разу и не станцевала в этом шедевре – в качестве невесты.
– Если тебе так хочется… ну что ж, пришейте к подолу госпожи ее блестящих насекомых, – приказал он девушкам, и те опрометью бросились выполнять приказ своего хозяина. Стоя посреди комнаты, я добрых полчаса наблюдала за тем, как бедные служанки копошились вокруг меня, стараясь как можно лучше сделать свое дело. И когда, под руку с бароном, мы наконец-то вышли к гостям из дверей замка – как молодожены – все просто ахнули от восхищения, настолько необычно я выглядела в своем наряде. А главное – мое алое с черным платье красиво сочеталось по цвету с костюмом, в котором был одет мой муж (одну из бабочек барон Экберт приказал пришпилить на свой лацкан).
* * *
После свадьбы (когда немногочисленные гости сначала кружились в танцах, потом – угощались вкуснейшей едой и, наконец, забавлялись разными играми), мы с бароном Экбертом снова отправились в нашу спальню. Поцеловав мне руку, мой новоиспеченный муж отправился по каким-то своим делам, я же осталась одна.
С помощью служанок сбросив из себя платье, я пожелала принять ванну, как делала это дома. Вход был прямо из спальни, поэтому я пошла туда, как была – в одном лишь белье. Сев на покрытую бархатом скамейку, я оперлась спиной о стену, наблюдая за тем, как горничные копошатся возле небольшого мраморного бассейна, заполняя его водой. Ароматный пар поднимался к потолку и красивыми волнами опускался вниз, заполняя собою все пространство. Ощутив небольшое неудобство, я вытянула из волос шпильки, шелковистые пряди тут же упали мне на плечи, покрыв их, словно вуаль.
– Госпожа, позвольте вам помочь? – потупив взгляд, возле меня остановилась девушка.
– Позволяю, – устало выдохнула я.
А потом служанка расшнуровала мой корсет, сняла его из меня, и моя девственная белая грудь слегка всколыхнулась, высвобождаясь из тесных оков ткани и специальных костяных вставок. Панталоны я сняла из себя сама, слегка смутившись все-таки, когда увидела несколько капель крови, пролившейся из того места, которое теперь я стыдливо прикрыла ладошкой (хоть раньше мне было все равно, когда прислуга видела меня голой). Вот только раньше там были курчавые волосики, теперь же – только нежные розовые лепестки бутона. Шелковые, расшитые белыми лилиями чулки полетели в ту же кучу, где уже покоились платье, корсет и панталоны. Наконец, сняв из себя жемчужное ожерелье и серьги (ведьмовской кулон я все-таки решила на себе оставить), я резко встала.
– А волосы, госпожа? – несмело проблеяла служанка.
– А что с моими волосами не так? – хмыкнула я, уверенно направляясь к мраморной ванне, возле которой, услужливо держа в руках мочалки, стояли две девицы-мойщицы.
– Их нужно заколоть, вы же не собираетесь мыть волосы?
– Нет, – сказала я, – как-то не хочется спать с мокрой головой.
– Тогда позвольте прикрыть ваши волосы платком, прежде скрутив их в узел?
– Хорошо…
Оперевшись на руку девушки, я осторожно стала на одну из нескольких широких ступенек, спускающихся в купель. По дну там была разложена ткань – такого я еще не видела, но – это был иной дом, и порядки тоже иные. Поэтому я сначала села, а потом и легла в воду, свободно протянув ноги и оперевшись на специальную подставку, которую служанки погрузили в емкость. Несмотря на то, что ванна эта была из камня, вода в ней имела комфортную температуру. Закрыв глаза, я ощутила себя так, словно была погружена в теплое молоко. И вправду, через мгновение ощутила какие-то струйки, касающиеся моего тела, а также разливающиеся в купели, они были более теплые, и мне стало интересно.
– Ах, это и вправду молоко? – воскликнула я, наблюдая, как служанка, накренив над водой небольшую лохань, льет оттуда белую жидкость.
– Да, госпожа, молоко ослицы, – ответила девушка. – После него ваша кожа будет нежной и бархатистой.
– Вот и чудесно, – и я снова погрузилась в негу, ощущая, как руки служанок, сжимающие в пальцах мочалки, опустившись под воду, осторожно и бережно натирают мои колени, потом бедра, живот, почти невесомо кружатся вокруг белых полушарий…
Когда, завернутая в полотенце и утомленная купанием, я вошла в спальню, мой муж как раз сюда входил.
– Ну что, как вы, новоиспеченная баронесса Милена де Суарже? – спросил он, глядя на меня горящими от страсти глазами.
– Чудесно, – я улыбнулась ему в ответ. – Как там гости?
– Управляющий определил каждому спальню, и ваша маменька находится в самых лучших апартаментах.
– А что Серж? – отчего-то решила спросить я.
– Этот юноша, исполняющий роль посаженого отца? – хитро прищурясь, спросил Экберт.
– Ну да… – смутилась я.
– Я приказал поселить его в смежные комнаты, так что…
– Боже. Зачем? Уж не подозреваете ли вы, что моя мама и этот… Серж, что они… что между ними… – замялась я.
– Приличия соблюдены, – сбрасывая на землю плащ, которым были покрыты его плечи, мужчина прошел мимо меня, направляясь в сторону ванной. – А остальное… Знаете, Милена, ваша маменька – молодая и обворожительная дама, заслуживающая иметь если не мужа, то, по крайней мере, любовника. И этот Серж, как я успел заметить…
"Неужели барон Экберт де Суарже настолько чуткий человек?" – с удивлением провожая взглядом его крепкую мужскую фигуру, подумала я.
Дверь в ванную так и осталась приоткрытой, и я решила полюбопытствовать, как же именно будет мыться мой муж, ведь каменная емкость до сих пор была заполнена той купелью, из которой только недавно выбралась я. Заглянув в щелочку, я просто обомлела, а потом… Резко открыв дверь, вошла.
– Барон? – дрожащей рукой я показала на одну из служанок, склонившуюся над водой и погрузившую туда обе руки. – Как это понимать?
– Что именно? – с удивлением вскинув брови, мой новоиспеченный муж повернул ко мне лицо, его же пухлые бордовые губы были растянуты в блаженную улыбку.
– Это? Она… что эта девушка делает там… руками…
– Господи, достопочтенная сударыня, моя жена, теперь уже Милена де Суарже, – продолжил говорить мужчина, – ну конечно же, мыться мне помогают служанки, девушки, или вам было бы приятней, если бы вы застали за сим занятием кого-нибудь из юношей – конюшего, камергера, или посыльного?
– Нет, но… вы бы как бы уже женаты… – промямлила я, наблюдая, как бесстыжая девица наклоняется все ниже, а ее не в меру пышная грудь почти вываливается из мокрого лифа, глаза же мужа устремлены туда.
– И что? – хмыкнул барон де Суарже, поворачиваясь более удобно, позволяя служанке тереть свое тело под водой, меж тем его руки, словно сами собой потянулись к ее бесстыдно выставленным на показ прелестям, а на поверхности воды мелькнуло то, что я впервые видела сегодня во время исполнения им супружеских обязанностей.
– Но, – возмутилась я, указывая пальцем на девушку, которая, бросив тереть стопы моего мужа, вдруг припала губами к показавшейся головке члена и принялась его ласкать – прямо у меня на глазах.
– Вас это сильно смущает? – блаженно откинувшись спиной на свернутую валиком ткань, быстро подложенную туда другой мойщицей, почти что простонал мужчина.
– Да, – не сдержав эмоций, взвизгнула я. – Это просто что-то чудовищное.
– Хм… – и барон Экберт, притронувшись ладонью к волосам девушки, осторожно отстранил ее лицо от своего члена. – Я как-то не подумал. Понимаете, дражайшая моя жена, – и мужчина сел, удобно раскинув руки и оперевшись спиной о мраморный бортик, его черные глаза были сосредоточены и устремлены прямо на меня. – Мне уже как бы не шестнадцать, и даже не двадцать, – сказал он, – и я – нормальный мужчина, имеющий определенные потребности. До сих пор, как вы знаете, я не был женат, но все же… это не освобождало меня от низменных, как вы можете думать, страстей. Вот только это физиология, дорогая моя. И я не знаю, чему там вас учили родители, но вы должны бы уже понимать, что, дожив до этого дня, я приобрел кое-какие привычки, так что…
– Я не хочу мириться с этим вот, – дрожащей рукой я показала на поникшую девушку.
– Для начала, – поманив бесстыдницу пальцем, он кивнул головой, заставив ее продолжить свое занятие, а именно – натирать тело барона мочалкой, – с этой минуты я запрещаю вам входить без моего разрешения туда, где я могу и имею право уединяться – хоть бы с кем. Хотя… впрочем, Милена, возвращайся в спальню и жди меня на нашем супружеском ложе, я закончу мыться и мы с тобой обо всем поговорим, – голос барона вдруг снова приобрел недавнюю мягкость, и я расслабилась, – потому что я понимаю, что этого не избежать.
– Хорошо…
* * *
В спальне первым делом я сбросила из себя полотенце и, крепко сжав зубы, с исступлением принялась колотить кулаками ни в чем не повинную подушку, рыча, словно раненная волчица. Да, я была молодой и неопытной девушкой, отчего-то решившей, что как только войду в дом барона де Суарже, он тут же станет бегать вокруг меня, смотреть только на меня, одну меня любить… Но я как-то не учла, что, действительно, мужчина не может поменять весь свой уклад всего лишь за одни день – и ради меня. Приходилось смиряться, или… «Ну отчего же? – вспомнив только что оброненную им фразу о том, что после купания состоится беседа, где мы сможем обо всем спокойно и основательно поговорить, я выдохнула с облегчением. – Возможно, я зря только расстраиваюсь, обвиняя своего мужа в том, к чему он привык и не понимает моей реакции».
– Подайте мне ночную рубашку, – сделав глубокий вдох, я громко выдохнула и позвала служанку, испуганно косящуюся на меня из-за притемненного угла, – и чепчик.
А пока она бегала туда-сюда, я посмотрелась на себя в высокое напольное зеркало, оттуда на меня смотрела изящная и миловидная красавица, с тонкой талией и высокой грудью. Улыбнувшись своему отражению, я повернулась к горничной и подставила руки, позволяя надеть на себя шелковую длинную рубашку. Став сзади и осторожно приподняв рукой мои волосы, девушка накрыла мои плечи алым пеньюаром, мягкая белая опушка на котором ласково прикоснулась к коже, заставив снова улыбнуться.
– Сядьте на стульчик, госпожа, – показав рукой на невысокую скамейку у трюмо, девушка подошла туда, открыла ящик и извлекла оттуда гребень для расчесывания волос.
– А где мой чепчик? – спросила я, прикасаясь щекой к опушке.
– Я думаю… простите, госпожа баронесса, но все-таки лучше будет, если вы ляжете на ваше супружеское ложе с распущенными волосами, – бросив взгляд в мою сторону, несмело пролепетала девушка. – Они у вас такие красивые, что будет жалко, когда вы их спрячете…
– Ты думаешь? – ехидно сощурясь, я посмотрела на девушку в упор. – Как твое имя?
– Леонида… Леня… – выдохнула девушка, а щеки ее покрыл яркий румянец.
– Спасибо, Леня, – я все-таки последовала в ту сторону, куда указала мне красавица, – так ты хочешь меня расчесать?
– Да, мне очень нравится расчесывать чьи-то волосы, а тем более ваши.
– И отчего же?
– Потому что вы – наша госпожа, хозяйка, а еще – любимая женщина, жена нашего господина, барона Экберта.
– Ах, и только из-за этого? Послушай… – и, бросив мимолетный взгляд на дверь, я перешла на полушепот, – расскажи мне немного о своем хозяине.
– Что именно вы хотели бы услышать?
– Ну… а часто ли он забавляется с девушками, делая то… что… ну… – я не знала, как назвать то, о чем хотела спросить.
– А вам так уж необходимо об этом знать? Может быть, не надо?
– И отчего же?
– Госпожа баронесса, вы еще слишком юная и, как я заметила, не опытная в этом деле молодая дама, поэтому будет лучше, если вы успокоитесь тем, что этот мужчина – отныне ваш, и с этого дня именно вы имеете право спать в его постели и распоряжаться всеми нами.
– Да? Ах, тогда я даже боюсь подумать…
– Вы можете спросить меня о чем-то ином, – бережно расчесывая каждый мой локон, сказала Леонида, – и я охотно поделюсь с вами тем, чем смогу. Но только не заставляйте меня причинять вам боль.
– Какая ты умная, – улыбнулась я, глядя на девушку сквозь зеркало. – Тогда… я назначаю тебя своей помощницей, и отныне ты должна всегда быть возле меня. Ты будешь главной служанкой, моей камеристкой, Леня.
– Ах, спасибо… – девушка заулыбалась мне в ответ.
* * *
– Так вот, – возвратившись из ванной и застав меня в хорошем расположении духа, барон, казалось, приободрился, – уклад моей жизни предполагал, что я мог взять в свою постель любую из приглянувшихся мне девушек, – сказал он. – Но теперь, как я понимаю, их обязанности желаешь выполнять ты, Милена?
– Да, конечно… – нащупав кулон, я взялась за него пальцами, и от того почувствовала себя уверенней.
– Ну что ж, так тому и быть, – поправив парчовый халат, барон уселся на кровать возле меня, – я согласен. Вот только… если ты не сможешь этого делать – по любым причинам – месячные, беременность, головная боль, усталость, хандра… – мало ли какие причины могут помешать тебе отдаться мне так, как я хочу, и что тогда?
– Я… я не знаю, – мои пальцы задрожали, потому что я как-то не думала, что ЭТО может быть необходимо мужчинам настолько часто. – А что, один раз в неделю вам будет недостаточно?
– Хм… – на челе барона отобразилось недоумение. – Я ведь не старик… А потом, хочу признаться, иногда мне необходимо сближение с женщиной по несколько раз за день: обязательно утром, сразу же после пробуждения, желание может возникнуть и в течение дня, вечером, перед отходом ко сну – обязательно, ну и ночью, если возникнет потребность, я не намерен мучиться и страдать. Как тебе, выдержишь?
– Даже не знаю… – мои глаза округлились от удивления и страха.
– Вот то-то же, – хмыкнул барон. – Пойми, крошка, я не хочу мучать тебя, постоянно насаживая на свой стержень, ведь ты так долго не протянешь, от моего темпа начнешь болеть, чахнуть… А я хочу, чтобы ты цвела, словно одна из роз в моем саду. Поэтому давай сейчас же определимся: спать мы будем вместе, в одной кровати, если так желаешь, но… – и он наклонился ко мне слишком близко, так что его темно-фиолетовые глаза, казалось, проникли мне в самое сердце, – если я захочу быть с тобой, любить тебя, доставить удовольствие – только тогда наши тела соединятся в одно. А пока… одна из девушек постоянно будет дежурить возле дверей спальни, чтобы услышав условный знак, тут же прибежать.
– А что я? – всхлипнув, я немного отстранилась. – Ведь мне будет обидно смотреть на все это…
– Обидно, если ты не понимаешь, – обнимая меня за плечи и увлекая на ложе, прошептал барон, – но я ведь откровенен с тобой, как со своей женой и будущей матерью своих детей, в ином же случае… понимаешь, я не хочу ни ранить тебя, ни обманывать…
– Ах, – всхлипнула я, сама того не желая, так как внезапно почувствовала предательскую дрожь, возникшую где-то в глубинах моего женского естества.
Странное дело – барона Экберта я не любила – не было пока на то причины, но все же, при его прикосновениях, я таяла, словно восковая свечка. Ощутив капли росы, выступившие между лепестков потерявшего девственность бутона, я устыдилась такой реакции, не желая казаться слишком легкомысленной и даже извращенной. Но что было делать?
– Милена, ты ведь возбуждена уже… – нависая надо мной, муж околдовывал меня своим сливовым взглядом, проникал в мои мысли и ощущения, рукой же ласкал низ живота, осторожно проникая пальцами между лепестков. – Но возможно ли повторить то, чем мы занимались после венчания, еще раз?
– Я не знаю… – от накрывшей меня волны возбуждения дыхание участилось, грудь начала вздыматься.
– Как я понимаю, ты не против?
– А разве мне можно отказываться от исполнения супружеского долга? – превозмогая невидимый туман, словно наваждение, заставляющий позабыть о всякой морали и сдержанности, я вдруг вспомнила предписания: ни в чем не отказывать своему мужу, в особенности же в том, что относится к его физиологическим потребностям, а также – способствует зачатию ребенка.
– Я все понимаю, – освобождая меня от одежды, Экберт подложил свои ладони мне под попу, легонько стиснул, – не нужно ничего говорить.
А потом он сделал что-то такое, от чего я содрогнулась, решив, что мне это показалось: встав на колени, он раздвинул мои бедра в стороны, сам же приник ртом к бутону, сначала поцеловав, а потом нежно обласкивая каждый лепесток. Наконец, не обращая внимания на мое сопротивление, мужчина погрузил кончик языка внутрь моего женского естества…
– Не надо, – простонала я, хватаясь пальцами за простыню и с силой ее сжимая.
Но барон Экберт никак не отреагировал на мою просьбу, напротив, снова подложив свои крепкие ладони мне под попу, немного приподнял. Полулежа спиной на подушках, в тусклом свете свечей я наблюдала чудовищное действо – мужчина ласкал меня ртом там, куда я иногда стыдилась опустить руки, и если такое случалось, сразу же их мыла. Потому что, как говорил священник, это место – особенно грешное, и касание к нему оскверняет. А тут… Я не понимала, зачем мужчина так извратил сам процесс, но вместе с тем мне было приятно. От необычности происходящего я на несколько минут пришла в себя, словно отрезвев, но потом, наблюдая, как страстно и увлеченно барон Экберт целует мое женское естество, особенно же испытывая неведомые мне ощущения от постыдных прикосновений, млея от самого вида… я расслабилась настолько, что, положив свои ладони на крепкие мужские плечи, подалась как бы ему навстречу, пошире развела ноги, погрузилась в происходящее целиком. Я подумала, что если барон, мой муж, решил делать со мной такое – значит, это нормально, и я не вправе ни сопротивляться, ни быть неблагодарной, напротив.
Меж тем, обласкав мою плоть (так что я постанывала и таяла все больше), когда я уже достигла того состояния, что мне было все равно, и я совершенно себя не контролировала – он вошел в мое сокровенное, но на этот раз погрузив туда член. Всхлипнув от неожиданности и боли, я замерла, сдерживаемая его крепкими руками.
– И все-таки немного больно? – прошептал мне на ушко барон Экберт. – Я сильно разбередил твою рану? Не продолжать?
– Нет, продолжайте, – самим дыханием ответила ему я, потому что – что была боль против нестерпимого желания отдаться, принять в себя мужской член, наполнится им до отказа.
И барон услышал мой ответ. Покрывая лицо поцелуями, он медленно погружался в мою плоть, внимательно вглядываясь в глаза. Только что он мог в них увидеть, кроме животной страсти, руководящей теперь моим телом и совершенно отключившей разум. Я забыла все наставления о греховности происходящего, о необходимости не терять лицо вопреки всему, быть леди, достойной уважения, что бог и ангелы, возможно, наблюдают теперь за мной, а я… Я ни о чем таком больше не думала, всецело отдавшись на волю и в руки этого опытного мужчины, которому отныне, как моему мужу, и следовало заботиться всем этим. Он же, делая беспрестанные глубокие толчки, успевал гладить и ласкать мою грудь, бедра, пальцами оттягивать нижнюю губу, чтобы потом, низко согнувшись, ухватиться за нее зубами, легонько прикусить… Вдруг внутри меня как будто бы возник какой-то бурлящий поток, он завихрился, сжимая мое тело в комок, я напряглась, не имея сил даже вздохнуть и решив, что еще миг – и я могу попросту умереть. Но мне на помощь пришел мой муж, зарычав, он сделал три особенно длинных и глубоких толчка, потом застонал, напрягся – и сразу же живительная влага горячей волной хлынула из его члена в глубины моего женского естества. Ощутив ее, я задрожала, сделала непроизвольный вдох – а выдохнула с громким и истерическим смехом, который никак не смогла остановить. Я смеялась, сжимая пальцами ягодицы мужа, одновременно стыдясь и радуясь, что мне так хорошо. Он же смотрел на меня с некоторым недоумением, и в то же время не гневаясь и не осуждая.
Когда же мой приступ смеха прекратился, барон Экберт, поцеловав меня в губы, немного отстранился, извлекая из меня член.
– Странная реакция, – оперевшись на локоть, он поправил мои растрепанные волосы, – хотя… если ты ведьма, то все понятно.
– Ах да… – вспомнив вдруг о том, какой силой владею, я поникла. – И это все из-за моих способностей?
– Думаю, что не только из-за этого, – барон Экберт смотрел на меня изучающе, – но и сравнивать мне не с кем.
– А как же все ваши служанки?
– Поскольку я знаю, что ни одна из них не является ведьмой, так что…
– Но вы же не сердитесь на меня? – спросила я, и, приходя в себя, потянулась за одеждой, чтобы прикрыться.
– За что? – хмыкнул мужчина. – В некотором роде мне даже лестно, что я способен вызвать в даме такой восторг, тем более, если она – моя жена.
– И что, другие не смеялись?
– Иные даже плакали… Хотя, я не знаю, как будете вести себя вы – в некоторых случаях, ведь пока что я просто приласкал вас, как обычный мужчина.
– А что, все это может происходить еще как-то и по-иному? – ощущая, как от воспоминаний о низменных поцелуях мужчины щеки мои заливает румянец, прошептала я.
– Хм… Милена, да ты же сущее дитя, наивное и неосведомленное в том, что должна знать девица, готовящаяся к браку. Разве маменька не просветила тебя… А впрочем, о чем я говорю, – воскликнул барон, – Зачем мне упрекать свою тещу за то, за что я должен ее хвалить.
В следующее мгновение, встав с кровати, ничем не прикрывшись (так что я от стыда даже зажмурилась), мужчина начал расхаживать по комнате туда-обратно.
– Итак, дорогая моя женушка, – начал он, – во-первых, раз уж так получилось, что женился я на ведьме (да и в ином случае ничего бы не поменялось), вы должны знать, что я не буду (да и не могу) воспрепятствовать вам заниматься вашей колдовской практикой. Во-вторых, несмотря на это, вы обязаны родить мне ребенка, хотя бы одного.
– А почему только одного? – удивилась я, так как в голове мой все еще звучали слова маменьки о том, что я должна родить, по меньшей мере, троих.
– Даже так? – сощурился барон. – Что ж, похвально. Просто… я как бы немного знаю женский пол, и если женщина владеет искусством магии, то, конечно же, она способна будет изготовить себе снадобье, защищающее ее от нежелательно беременности.
– От нежелательной?.. – я просто изумилась, потому что с детства слышала стенания маменьки о невозможности забеременеть еще раз: то ли по болезни, то ли в связи с иными причинами, но я была единственным ребенком, и мои родители по этому поводу горевали.
– Действительно, дорогая моя женушка, в этом вопросе вы слишком наивны, но ничего, со временем вы приобретете кое-какой опыт, и ваши убеждения поменяются. Только вот надеюсь, что к тому времени вы успеете подарить мне сына.
– Я хочу мальчика и девочку, – сказала я, сразу же прикусив себя за язык, вспомнив, чем ради этого необходимо будет заниматься.
– Похвально. Очень даже похвально.
* * *
Подойдя к брошенному на пол халату, барон Экберт поднял его и, облачившись, сел на удобное кресло – прямо напротив кровати.
– Получается, что с выбором я не прогадал, – взяв со столика, стоящего рядом с диваном, графин с янтарной жидкостью, он налил себе немного в стакан, сделал глоток. – Так вот, дорогая женушка, в те дни, когда вам необходимо будет посещать ведьмину избушку, ездить туда вы будете на лошади.
