Текст книги "У каждого свой путь. Книга первая"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ладно, дядя Леша. Вы тетю Машу успокойте и пусть тоже молчит.

– Спасибо, Марина, что не посадила моего дурака. Тогда я пойду.

– Идите. Пусть Витек завтра ко мне один придет. Поговорить надо.

– Ладно. Скажу.

Алексей Гаврилович развернулся и отправился домой. Марина вернулась к приятелям. Леха даже и не заметил ее отсутствия, настолько Толик заговорил его. Белов посмотрел на девушку, и она чуть кивнула.

Витек пришел в начале десятого утра. Блестящие серые глаза хмуро смотрели из тьмы синяков. Практически все лицо было одним сплошным синяком. На скуле красовалась царапина. Губы распухли. Он остановился у двери, не решаясь пройти дальше, как раньше:

–Здравствуй, Марин. Батька сказал, что ты поговорить со мной хотела…

Она удивленно смотрела на приятеля:

– Проходи, Витек! Как узнал?

Он сел на диван в кухне, уставившись взглядом в пол:

– Эта сволочь, мой братец, вчера вечером сказал, что Толяна утопит. Я спросил – за что? Колька объяснил. Ненавижу его! Жалко, что Белов мне ничего не сказал, когда пошел. Я б его не один раз той палкой огрел! Хотя, понять можно, а вдруг мы заодно…

Он встал, собираясь уйти, но она удержала за руку. Снова заставила сесть и сама присела рядом на край:

– Вить, ты за действия брата не отвечаешь. Я по-прежнему считаю тебя другом. Лешке ничего не говори. Лучше, чтобы не знал. Все же младше всех. Скажи, что подрались из-за личного и он тебя задел. Николай сейчас где?

– В сарае отлеживается. Отец ему всю рожу исхлестал. Весь в синяках. Мало еще досталось, я так считаю. Он теперь недели полторы или две на улицу и носа не покажет.

Прошло два месяца. Лето закончилось. Маринка пошла в десятый класс. Толик все еще вздыхал по ней, а она относилась к нему, как к другу. Витек и Леха за лето вытянулись и раздались в плечах. Они тоже поглядывали на расцветающую подружку, но ни тот, ни другой не рискнули ухаживать в открытую. Иногда, в шутку, носили Маринку до клуба на руках на виду у всей деревни. Девушка смеялась, когда они вырывали ее друг у друга. К их шуткам уже привыкли, и никто не обращал внимания на экстравагантные выходки.

Николай Горев отправился в город в училище, но часто приезжал домой. Он теперь постоянно был хмурым. Витек с братом так и не помирился, называя того в компании не иначе, как «сволочь».

Глава 2

Четверка приятелей после школы частенько отправлялась за поздними грибами в лес. Год оказался урожайным. В тот день Лехе, Витьку и Толику пришлось ехать в город в военкомат, и Маринка отправилась в лес одна. Она насобирала уже полкорзины грибов. Собиралась идти домой и остановилась на краю поляны, чтобы поправить платок. Сентябрь и начало октября выдались необычайно теплыми. Ушакова остановилась и огляделась.

Тихо падали с берез листья, слегка кружились под легким ветерком. Словно золотые кораблики застывали на поседевшей траве. Длинные, чуть покачивающиеся, тонкие ветки плакучих берез неожиданно показались ей похожими на собственную косу, а тоненькая кудрявая березка метрах в десяти, на нее саму. Беспричинная радость охватила сердце. Девушка улыбнулась и закружилась по поляне, поднимая руки к небу. В душе звучала музыка.

Выстрел раздался совсем рядом. Ей на голову свалилась подстреленная утка. Маринка от неожиданности оступилась и упала, вывихнув ногу. Платок выпал из рук. Попыталась приподняться и снова свалилась. Села на земле, ощупывая через сапог лодыжку. Удивленный мужской голос сказал за спиной:

– Я подстрелил вас?

Она повернула голову: в паре метров от нее стоял высокий кареглазый парень в армейской форме и с ружьем в руках. Из-под фуражки выбились непокорные кольца темно-русых волос. На симпатичном смуглом лице застыло выражение растерянности. Маринка поморщилась от боли:

– Я ногу вывихнула, когда ваша утка мне на голову свалилась. Вот она…

Парень подошел и присел рядом:

– Дайте, я посмотрю! Но сначала надо бы вас усадить на более приличное место, чем сырой склон. Извините… – Его руки легко подхватили Маринку с земли и понесли к краю просеки. Светлая коса касалась его ноги. Глаза разглядывали ее лицо с интересом: – Вы из деревни? Почему одна? Не боитесь?

Она посмотрела незнакомцу в глаза:

– Чего? Я с отцом эти места вдоль и поперек исходила. Он, как и вы, охотник.

Он рассмеялся, усаживая ее на упавший ствол:

– Какой я охотник! Впервые выбрался подаренное ружье опробовать и на вот – утку подстрелил, а заодно красивую девушку встретил. Наверное, действительно, новичкам везет!

Маринка зарделась. Незнакомец осторожно стянул с нее сапог, а затем и носок. Осмотрел начавшую опухать лодыжку. Покачал головой:

– Вправить надо. Придется потерпеть. – Внимательно взглянул в лицо: – Держитесь мне за плечо, чтобы не свалиться. Можете вцепиться со всей силы. Я заслужил синяк!

Девушка даже не ойкнула, когда кость с хрустом встала на место, только побледнела и на лбу выступила испарина. Парень удивленно поглядел на нее. Достал из кармана чистый носовой платок и аккуратно стер капельки:

– Вы терпеливая! Я сам однажды вывихнул плечо, упав с велосипеда. Орал, как резаный! Родному отцу палец прокусил.

Ушакова, не смотря на боль, улыбнулась:

– И сколько же вам было тогда лет?

Он рассмеялся:

– Восемь!

Наклонился и попытался натянуть носок на больную ногу. Марина смутилась и отстранила его руки:

– Я сама обуюсь. Не беспокойтесь. Спасибо, что вправили. – Он присел рядом на бревно. Наблюдал за ее руками. Она обратила внимание на красивое ружье. Когда обулась, попросила: – Можно ваше ружье посмотреть?

Он молча протянул оружие. Оно было легким. Приклад удобно упирался в плечо. На свою беду мимо пронеслась еще одна утка. Маринка прицелилась и нажала на курок. Крупный селезень, теряя перья, грохнулся на другой стороне просеки. Незнакомец ошеломленно глядел на нее:

– Вы хорошо стреляете.

– Опыт. С семи лет охочусь.

Попыталась встать, но он остановил:

– Вам сейчас не стоит на эту ногу наступать.

– Мне уже пора домой. Забирайте селезня себе.

Он сходил, принес птицу и заодно ее корзинку с грибами. Внимательно разглядел селезня по дороге. Ранка была лишь одна. Сунул в ягдташ рядом со второй уткой. Ушакова повязала платок на голову. Встала с упавшего дерева и подхватила корзину, собираясь уйти. Отпускать незнакомку не хотелось, и парень предложил:

– Давайте, я донесу вас. Ведь ногу вы повредили из-за меня. – Маринка растерялась и не знала, что сказать. Он принял молчание за согласие. Забросил ружье на плечо и подхватил девушку вместе с корзинкой на руки. Попросил: – Не могли бы вы обхватить меня рукой за шею? Так будет легче и вам и мне.

Девушка послушно обняла незнакомца и почувствовала, как гулко ударило сердце, едва она увидела эти теплые карие глаза совсем близко. Темные, почти черные густые волосы вились крупными кольцами. И хотя они были аккуратно подстрижены, все равно непокорно топорщились на висках и затылке. Маринке неожиданно захотелось дотронуться до них, и она с трудом подавила в себе это желание. Смущенно опустила глаза, словно боясь, что он прочтет ее мысли. Оба молчали. Он нес ее метров двести. Потом усадил на обочине, чтобы передохнуть самому. Опустился рядом:

– Как вас зовут?

– Марина. А вас?

– Александр.

– Вы к кому-то в гости приехали?

– Нет. Я военный.

– Так вы рядом с нашей деревней на точке работаете?

– Верно.

– Почему я вас раньше не видела? Большинство офицеров уже примелькались. Иногда в магазин приходят.

– Я приехал неделю назад. Раньше на севере служил.

Он встал и хотел снова подхватить ее на руки, но она удержала его руку. Коснулась ладони. Отдернула, словно ожглась и покраснела:

– Я дойду, вы не беспокойтесь. Только бы палку подходящую найти.

Он возразил и улыбнулся:

– Мне не тяжело. Я бы вас и сразу мог донести, но мне поболтать охота. Вы легонькая совсем. Сколько вам лет? О, простите, у девушек этого не спрашивают.

Маринка ответила:

– Шестнадцать. В декабре семнадцать исполнится. А вам?

– Двадцать пять.

От нее не укрылось, что он произнес цифры со вздохом. Александр подхватил ее на руки и понес. Маринка уже без просьб обвила его шею рукой и искоса разглядывала лицо незнакомца: темные усы подковой свисали на подбородок, как у казака. Черные, блестящие брови, словно два лука уходили к вискам. Александр временами смотрел на нее и чуть грустно улыбался. Его руки были сильными и не дрожали, как у Лешки или Толяна. Он держал ее на руках уверенно. Александр внес Марину в деревню и спросил:

– Дальше куда прикажете унести?

Она смущенно рассмеялась:

– По улице до дома с красной крышей и выставленным в окошко нарисованным на бумажке кукишем.

Он удивился:

– Почему кукиш?

Девчонка смутилась:

– Я своим приятелям знак оставила, что меня дома нет.

Александр рассмеялся:

– Оригинальный знак! И много у вас приятелей?

– Трое.

– Наверное, все-таки приятельницы?

Она покачала головой:

– У меня никогда не было подруг, только друзья. Девчоночья жизнь скучна. А я и на охоту хожу, и на рыбалку, и мотоцикл с машиной вожу, да мало ли интересного вокруг! – Военный внимательно и серьезно слушал ее, едва не пронес мимо нужного дома. Маринка сама остановила его, рассмеявшись: – Заболтала я вас! Вот это и есть дом моих родителей. Не хотите зайти? Отец рад будет…

Он заторопился:

– Спасибо за приглашение. Как-нибудь в другой раз. В часть надо. Держите утку…

Он хотел положить селезня в корзинку, но она отмахнулась:

– Забирайте себе, я же сказала. У нас в чулане пять штук висит. Мы с отцом два дня назад настреляли.

– Тогда спасибо.

– Это вам спасибо, что не бросили в лесу.

– До свидания, Марина!

Она лишь кивнула в ответ. Маринке почему-то вдруг стало жалко, что лесная дорога уже позади и незнакомец уходит, но она не рискнула его задержать. Сидела на скамеечке у стены и смотрела вслед парню. Она все еще чувствовала его руки на спине и под коленями. На душе стало необычайно грустно. Прихрамывая, направилась в дом, но войти не успела. Сзади раздались торопливые шаги, и дрожащий голос Толика спросил:

– Кто это такой и почему он тебя нес?

– Я ногу в лодыжке вывихнула, а он вправил. Военный с точки.

– Странно, я его не знаю.

– Он неделю назад прибыл.

Маринка говорила с приятелем, а сама не спускала глаз с широкой спины вдалеке. По сердцу Белова словно огонь пронесся: ревность нашла тропинку в сердце. Он подошел ближе и сказал пренебрежительно:

– Военные не надежные друзья. Нынче здесь, завтра там.

Ушакова посмотрела на приятеля в удивлении:

– Что это ты вдруг на военных обрушился? Сам собираешься в бронетанковое поступать и на вот… – Она вгляделась в покрытое красными пятнами лицо Толика и рассмеялась: – Да ведь ты ревнуешь!

Он раздраженно буркнул, глядя ей в лицо светло-голубыми глазами:

– Вот еще придумала! Очень мне надо тебя к какому-то вояке ревновать. Он же взрослый уже. Наверняка жена и дети есть. Жаль, что у тебя нога болит, могли бы в кино сходить. Сегодня «Зиту и Гиту» привезли.

Сам не желая того, Толик ужалил Маринку в сердце. Она вдруг подумала: «А если Александр действительно женат? Хоть кольца и не было, но это ничего не меняет». На сердце стало тяжело. Стараясь скрыть свое состояние, ответила:

– Подумаю…

Индийские фильмы с некоторых пор стали слабостью Марины, и она старалась не пропускать ни одного. Красивые, яркие мелодрамы рассказывали о любви, которой она еще не знала. «Зита и Гита» был любимым фильмом. Парень попрощался:

– Я пошел. Если надумаешь, заходи!

Девушка проковыляла в дом и, усевшись на диване, принялась перетягивать больную лодыжку бинтом. Вошедшая мать едва не упала:

– Снова куда-то влипла? Что на этот раз случилось?

– Ногу вывихнула в лесу.

В кино Маринка все-таки пошла. Хотя приятелю ни слова не сказала. Весь вечер она видела перед собой лучистые карие глаза. Сидела за столом над учебниками, но не видела ни задач, ни упражнений. Смотрела в книгу и улыбалась. Мать дважды звала ее ужинать, но она не слышала. Елена Константиновна решила, что дочь решает что-то архисложное и заглянуть не решилась – Маринка ругалась, если мешали. Это ее нервировало и сбивало с мысли. А девушка думала о сильных руках военного и почему-то краснела. Кое-как сделав уроки, она выбралась на кухню. Наскоро перекусила и начала собираться. Отец спросил:

– Ты куда с больной ногой?

– В кино. Сегодня «Зита и Гита». Я потихоньку дойду.

Иван Николаевич попросил:

– Только осторожнее будь.

Маринка вышла на улицу. Постояла на крыльце. Подумала. Вызывать Толика не хотелось. Он снова начал бы говорить о предстоящем поступлении в танковое училище и спрашивать: станет ли она его ждать? Несмотря на то, что они дружили уже много лет, девушка не чувствовала к приятелю ничего, кроме дружбы. Ей не хотелось, чтоб он ее целовал или брал за руку. Когда Толик пытался перейти черту и стать с ней чуточку ближе, она становилась колючей, как еж и сердилась.

Ушакова медленно поковыляла по темной деревенской улице к клубу. Он находился на другом конце деревни. На повороте в Чухонку кто-то стоял и курил. Ярко-красный огонек медленно перемещался ко рту и вниз. Ни на одном фонаре свет не горел, и кто стоит, разглядеть не удалось. Но Маринка не испугалась и спокойно костыляла дальше. Поравнялась с курящим. Фигура неожиданно шагнула к ней и она вздрогнула: перед ней стоял Николай Горев. Парень отшвырнул сигарету и хрипло сказал:

– Не бойся. Ничего не сделаю. Поговорить надо. Я тебя уже месяц здесь караулю.

Она внутренне испугалась, но ответила твердо:

– А я и не боюсь!

Он остановился в двух шагах:

– Прости меня. Думал, таким образом тебя к себе намертво привязать. Я тебя люблю и готов жениться хоть завтра официально.

Шагнул к ней, но Маринка, не смотря на больную ногу, отскочила назад:

– Не приближайся! Заору так, что полдеревни сбежится! И думать забудь, что я за тебя замуж пойду. Синяки от твоих кулаков я полмесяца носила.

Развернулась, твердо направляясь к клубу. Подойдя к деревенскому центру культуры, сообразила, что после фильма идти домой, а приятели навряд ли придут на индийский фильм. Пожалела, что не позвала с собой Толика, поняв, что Николай может подкараулить ее на обратном пути. От этих мыслей на душе стало не хорошо. Даже предвкушение от будущего просмотра радости не доставило. И вдруг она увидела знакомое усатое лицо. Решительно направилась к одиноко стоявшему на высоком крылечке военному и поздоровалась:

– Здравствуйте, Александр!

Он обернулся, вгляделся и улыбнулся:

– Вы уже на ногах? Рад видеть знакомое лицо.

– Это мой любимый фильм из индийских.

Он предложил:

– Не против сесть вместе?

Она потупилась:

– Буду рада… – Набралась храбрости и попросила, вглядываясь в темноту со страхом: – Александр, могу я попросить вас кое о чем?..

– Говорите, Марина.

– Вы не проводите меня после фильма домой? В деревне у меня есть враг и сегодня он здесь…

Маринка сама испугалась своей смелости, испуганно оглянулась на темную улицу и быстро взглянула в глаза парня, казавшиеся черными. Александр заметил этот ничем не прикрытый испуг. Понял, что это вовсе не глупая выдумка и кивнул:

– Провожу. Можете не бояться.

Голос звучал спокойно, и Маринке тоже стало спокойно. Она застенчиво улыбнулась:

– Вы тоже индийское кино любите?

Он усмехнулся:

– Да нет. Просто заняться нечем, а у меня выходной. – Немного помолчал и спросил: – Идем в зал? А то у вас нога болит. Стоять тяжело.

Девушка кивнула и молча направилась к двери. Он вежливо пропустил ее вперед и аккуратно придержал за локоть, когда она взбиралась по лестнице. Ей было приятно чувствовать его руки. Деревенские девчонки с удивлением смотрели, как они вместе взяли билеты, вошли в полутемное помещение и сели рядышком на последнем ряду. Военный искоса разглядывал ее. Маринка чувствовала взгляд и то краснела, то бледнела от смущения. Он вдруг спросил, слегка наклонившись к ней:

– Марина, а у вас парень здесь есть?

– Я же говорила вам, что у меня только приятели…

– Я не о том. Мальчик, который бы вам нравился? Кто-то в любви объяснялся?

Она покраснела:

– Нет. В любви, правда, объяснялись, но это глупо и не правда.

– Почему вы так решили?

Неожиданно даже для себя Маринка рассказала о том, что произошло летом и о встрече на улице перед фильмом. Страх перед Колькой вырвался наружу и даже терзавший ее все это время стыд отступил перед этим страхом. Народу на фильм собралось мало. К тому же включенный перед фильмом на всю мощь магнитофон заглушал слова. Александр склонился ухом к ее рту и Маринка вполголоса, захлебываясь ужасом, отрывисто говорила. Сосед ни разу не усмехнулся во время этой сбивчивой речи, и это расположило ее полностью довериться незнакомому парню. Девчонку трясло от воспоминаний, и тут она увидела входившего Кольку.

Слова застряли в горле. Она машинально схватилась за рукав куртки соседа и прижалась к нему. Александр проследил за ее взглядом, перехватив тяжелый взгляд коренастого парня в черной расстегнутой куртке. Это ему не понравилось: слова Марины подтверждались, хотя он и так поверил ей. Почувствовал, как затряслись руки девчонки. Осторожно отцепив их от своего рукава, слегка сжал в ладони:

– Это он? – Маринка кивнула, не в силах говорить. Сосед тихо сказал, склонившись к ее уху: – Не бойся, я же с тобой.

Уже в темноте протянул руку и мягко обнял за плечи. Маринка не вздрогнула от его рук, слегка придвинулась в кресле и доверчиво прижалась головой к широкому плечу. От его куртки пахло «Шипром» и еще чем-то очень знакомым. Сколько она не пыталась вспомнить этот запах, так и не смогла. Даже то, что они так мало знакомы, но сидят обнявшись, ничуть не смущало. Рядом с этим усатым незнакомцем ей было спокойно и хорошо.

После фильма выбрались на улицу. Александр перехватил взгляд коренастого и понял, что Маринкины опасения были не напрасны. Взял девушку за руку и медленно повел по деревенской улице. Из-за ее ноги они шли, отстав от всех, но Маринку это только радовало. Она несколько раз споткнулась. Александр неожиданно подхватил ее на руки, как днем:

– Я понесу тебя.

Она попробовала протестовать:

– Я и сама дойду! Что вы со мной, как с маленькой!

Почувствовала даже в темноте, что он смеется. Следом раздалось тихое:

– А ты большая, да? Не стоит мучить ногу, а то у меня не окажется гида для прогулки по лесу на послезавтра. У меня послеобеденное время свободно. Покажешь лес?

Маринка ушам своим не верила: взрослый парень предлагал ей встретиться! Она, с трудом сдерживаясь, чтоб не рассмеяться от радости, согласилась:

– Покажу после школы. Ладно? – Робко обняла его за шею обоими руками. Украдкой коснулась мизинцем волос на затылке. Немного помолчав, спросила: – Саша, вы не боитесь Кольки?

Он усмехнулся:

– Мне не положено бояться. Успокойся. Ничего мне этот парень не сделает. Зови меня на «ты».

– Хорошо.

Александр донес ее до дома. Усадил на бревна. Заметив, что она передернула плечами, спросил:

– Не против немного посидеть или замерзла?

Марина кивнула:

– Не против. От страха трясет.

– Сейчас бояться нечего. Расскажи о себе.

Маринка в двух словах пересказала коротенькую биографию и рассмеялась тихонько:

– Ваша очередь!

Он укоризненно сказал:

– Я же просил! Твоя очередь, твоя!

Она послушно повторила. Плечи от ночной прохлады передернуло помимо ее воли. Парень заметил:

– Ты, я вижу, замерзла, хоть и храбришься. Беги домой, а то еще простынешь. О себе я тебе послезавтра расскажу. Сейчас представлюсь коротко – Александр Степанов, старший лейтенант. Беги!

Она робко спросила:

– Мы точно встретимся? Ты не обманешь?

Он осторожно дотронулся до ее щеки пальцем:

– Точно! Обещаю! Послезавтра в три часа я подойду к твоему дому.

Маринка направилась к калитке. Оглянулась на крылечке и вошла в дом. Саша дождался, когда она скроется и быстро пошел по улице дальше. В полукилометре от деревни, в лесу, находилась маленькая воинская часть. Но дошел лишь до околицы. Темная фигура отделилась от последнего дома и направилась к нему:

– Эй, парень, погоди минутку!

Саша остановился:

– В чем дело?

– Ты чего чужих девок уводишь?

– Марина сказала, что у нее никого нет, кроме друзей.

– Отстань от нее. Моя она, понял! И мне принадлежать будет!

– Как я понимаю, ты Николай? Тогда слушай, Марина никогда твоей не будет. Особенно после того, что ты пытался совершить. Она свободный человек и не желает иметь с тобой ничего общего. Мало того, она просто боится тебя. Так что лучше отстань ты…

– Ты, похоже, не понял…

Колька резко выбросил руку вперед, намереваясь выбить незнакомцу зубы, и в ту же секунду почувствовал, что летит. Заваливаясь вперед, увидел: парня перед ним уже не нет, а его собственная рука намертво зажата словно тисками, пальцами незнакомца. Офицер не стал подставлять колено, чтоб выбить из противника сознание. Просто протянул Кольку вперед и резко отпустил. Горев грохнулся на землю всем корпусом.

Для умного парня этого было бы достаточно, но не для Кольки. Он вскочил, окончательно потеряв голову от ярости, и снова кинулся на офицера. Саша легко уклонился в сторону и подставил пролетавшему парню ногу. Горев во второй раз оказался на земле. Этого ему тоже показалось мало, и он в третий раз пошел в атаку на Степанова. Старший лейтенант беззлобно посоветовал:

– Шел бы ты домой, парень!

Колька старался теперь не приближаться и начал кружить вокруг. Затем сделал неожиданный бросок, но… взлетел в воздух и снова очутился на земле. Незнакомец спокойно скрутил ему руки за спиной его же ремнем, поднял на ноги и легонько подтолкнул в спину:

– Иди домой, парень. Драться с тобой я не собираюсь. Для меня ты маловат по возрасту. В стену дома постучишь лбом, все равно мозгов там пока нет. Повзрослеешь, все сам поймешь. От Марины отстань и больше не пугай. Она хорошая и чистая девчонка.

Горев пытался растянуть ремень и отомстить за новое унижение, но быстро понял тщетность усилий. Незнакомец ушел. Колька покрутил головой, подумал и направился к дому, проклиная свою дурь и ловкость парня. Ему, действительно, пришлось стучать в стену дома головой. Нога через завалинку не доставала, а бить по завалинке не стоило: внизу доски подгнили, и нога могла провалиться сквозь них. Минут через пять на крыльце зажегся свет, и голос отца спросил:

– Кого принесло?

Колька пошевелил затекшими пальцами и пробурчал:

– Батя, это я, Колька! Открой.

– А сам что, не в состоянии?

– Нет. Руки связаны за спиной.

Алексей Гаврилович в удивлении открыл нижнюю дверь и впустил сына. Посмотрел на стянутые кисти. Стаскивать ремень не спешил. Заперся на крючки и спросил:

– За что тебя связали?

– Развяжи.

Отец отказался:

– Пока не скажешь правду, не шевельнусь. Однажды ты уже отличился, я не забыл. Уж не Маринкин ли отец спеленал? Чего мне ждать?

Колька, усевшись на крыльце, нехотя рассказал о незнакомце и его словах. Отец вздохнул:

– Парень еще молодец! Я бы тебя отвалтузил и бросил на дороге. Не твое собачье дело, с кем Маринке ходить! Ишь, герой… – Отец все-таки освободил ему руки и ушел спать, пробурчав напоследок: – Ум надо копить! Вымахал здоровенный, а ведешь себя, как два по третьему…

Следующий день тянулся для Маринки невозможно медленно. Она часто смотрела на часы и подсчитывала, сколько еще осталось до назначенного срока. Вечером заглянули приятели. Девушка торопливо накинула куртку на плечи, по вечерам было холодно. Выскочила на улицу. На ходу застегивая пуговицы, подошла к скамейке возле калитки. Остановилась, привалившись плечом к столбику. Витек с ходу сообщил:

– Кольку вчера вечером кто-то связал. Я подслушал сегодня, как папка мамке рассказывал. Вроде из-за тебя, Маринк!

Она покраснела и отвернулась:

– При чем тут я? Я его не связывала.

Витька не унимался:

– Что за парень тебя вчера из клуба провожал?

– Ты откуда знаешь?

– Да все оттуда…

– Офицер из части. Я сама попросила. Твой милый братец меня подкараулил, когда я в кино пошла.

Толик хмуро сказал:

– Могла бы сказать. Я бы сходил в клуб с тобой. Нет, с больной ногой поперлась!

Она попыталась оправдаться:

– Да я и не думала вначале идти, а потом – ну, что дома делать? Тебя звать не стала, ты же не любитель мелодрам. А Саша на крылечке стоял…

– Значит, ты его уже Сашей зовешь?

Голос приятеля дрожал от с трудом сдерживаемой ревности. Бледное лицо вновь покрылось пятнами. Маринка спокойно кивнула:

– Ну и что? Завтра мы с ним вообще в лес пойдем. Он попросил окрестности показать. К тому же у него есть красивое ружье. И я из него уже стреляла.

Приятели удивились:

– Когда ты успела?

– Вчера, когда ногу вывихнула. Селезень мимо пролетал, а я как раз его ружье осматривала. Второй ствол заряжен был. Ну и…

Маринка развела руками и улыбнулась. Белов поморщился:

– Ты с ним встречаться собираешься?

Она покраснела:

– Если он не против…

– Значит, этот тип, которого знаешь всего сутки, тебе понравился?

Девушка вспыхнула:

– А твое, какое дело?

Парень понял, что сказал лишнее и попытался замять разговор:

– Ты на рыбалку завтра вечером не собираешься?

Она внимательно взглянула приятелю в бледное лицо. Желая позлить за собственное смущение, ответила:

– Я же сказала, в лес с Сашей иду! Когда вернемся, не знаю. Потом надо уроки учить.

Толик ничего не сказал и отвернулся. Лешка и Витек переглянулись, потом уставились на Маринку:

– У нас вроде была компания? Ты променяла нас на приезжего хлыща?

Девчонка попыталась объяснить:

– Мальчишки, я вас давно знаю и люблю, как братишек. Вы все знаете обо мне, я о вас. Но мы взрослеем и рано или поздно у вас появятся девчонки. Это буду не я. Кроме дружбы я ничего к вам не испытываю, вы уж простите.

Она замолчала и уставилась в землю. Они тоже молчали. Временами переглядывались. Затем Толик что-то сказал Лешке и Витьке на уши и те, попрощавшись, ушли. Белов остался с ней наедине:

– Марина, я ведь тоже повзрослею и офицером все равно стану. Зачем тебе этот тип? Я давно тебя люблю и никогда ничего не требовал, но теперь прямо заявляю – тебя я ему просто так не отдам.

Она рассмеялась:

– Дурачок ты, Толик! Еще не известно, как он ко мне относится. Я ведь ребенок для него, а ему уже двадцать пять.

Он обрадовался:

– Вот видишь! Он же старый для тебя, а я всего на полгода старше.

Она снова рассмеялась:

– Толик, девять лет разницы ерунда. Он мне нравится, вот что главное. Я это тебе, как другу говорю, чтоб ты не надеялся напрасно.

– Я тебе, значит, не нравлюсь?

– Нравишься, но не так.

Белов горячо воскликнул:

– А как, объясни! Как он тебе нравится?

Маринка смутилась и торопливо накинула капюшон на голову, чтобы он не видел зардевшиеся щеки. Попинала ногой столбик у калитки:

– Не могу, это чувствовать надо. И ты когда-нибудь почувствуешь. Не забивай ты себе голову мной!

– Ты самая красивая девчонка в деревне. Даже мой папка как-то мамке сказал: «Маринка Ушакова расцветает, словно роза. Мужики взрослые заглядываются на эту пигалицу». И мамка согласилась: «Есть в кого. За матерью парни табуном ходили».

Девушка покраснела, хотя на душе стало отчего-то радостно. Желая узнать мнение друга о себе, сказала почти грубо:

– Ничего я не расцветаю! Какая была такой и осталась – Д'Артаньяном в юбке!

Толик задумчиво протянул:

– Ну не скажи! Волосы длиннющие, как у русалки. Когда распускаешь, волнами лежат до колен. Красиво! Ни одна девка в деревне таких волос не имеет. Глаза зеленые, как у ведьмы и хитрые. Смотреть боязно. Брови, словно углем нарисованы… – Помолчал и тихо добавил: – Губы с ума сводят, даже когда ты молчишь. Сестрица моя только о твоей коже и говорит: «Ах, какая у Маринки кожа чистая да прозрачная! Мне бы такую – всех бы парней с ума свела».

Ушакова расхохоталась:

– Толик, у тебя развилась мания подслушивать! Может, ты в разведку пойдешь, а не в танкисты?

Он, не заметив иронии в словах, на полном серьезе возразил:

– Не, я технику люблю! Военрук говорит, что с золотой медалью я без экзаменов поступлю, лишь бы медкомиссию прошел. Вот ее-то как раз и боюсь…

Парень вздохнул. Маринка удивленно спросила:

– Чего бояться-то? Ты же не больной.

– Не больной. Военрук сказал, что строго проверяют. Вдруг чего найдут?

Девушка постучала по столбу кулаком трижды:

– Волков бояться – в лес не ходить! Ладно, пойду домой, надо физику перечитать.

Толик встал. Помялся и попросил:

– Марин, не встречайся с ним, пожалуйста!

Она серьезно взглянула и тихо ответила:

– Я не могу. Он мне нравится, как мужчина.

И убежала в дом. Белов вздохнул и побрел домой.

Саша появился возле дома Ушаковых ровно в три. Выглянувшая из окна Маринка стремглав вылетела на крыльцо:

– Здравствуй, Саша! Я сейчас…

Тоненькая фигурка, обтянутая шерстяным спортивным костюмом, метнулась к сарайке. Выскочила оттуда уже с корзинкой в руках и в черных резиновых сапожках. Извинилась:

– Я маленького поросенка поила, вот и задержалась. Извини.

Он рассмеялся:

– Ни разу в жизни не видывал маленьких поросят вживую, только на картинках.

– Хочешь посмотреть? Пошли! – Она схватила его за руку и потянула за собой в дом: – Он маленький, приходится дома в ящике держать. На дворе может простыть.

Степанов попытался отказаться:

– Не удобно как-то…

Она махнула рукой:

– Глупости! Пошли!

Маринка даже разрешила ему взять беленькое чудо с закрученным хвостиком на руки. Поросенок пах молоком, несколько раз прихрюкнул в незнакомых руках и уткнувшись пятачком в грудь офицера засопел. Он удивленно спросил:

– Спит?

– Ну, конечно! Как маленькое дите! Поест, чуть погуляет и спать! Давай, я его в гнездо положу.

Их руки соприкоснулись, и словно ток пробежал по телу офицера: ему захотелось взять эту девочку на руки, как позавчера. Прижать к себе и не отпускать. Его руки «вспомнили» тяжесть ее тела и по спине пробежала дрожь. Чтобы справиться с собой, Степанов отвернулся, делая вид, что разглядывает дом:

– У вас уютно! Я вообще-то впервые попадаю в деревенский дом.

– А ты откуда?

– С Каунаса, из Литвы.

Она удивилась:

– Ого, почти заграница!

Он рассмеялся:

– В некотором роде так. Пошли?

Маринка кивнула, пытаясь натянуть куртку и одновременно вытащить мешавшую косу. Саша неожиданно взялся за тяжелые волосы и аккуратно выправил косу наружу. Она опустилась ниже пояса и повисла тяжелой золотой плетью. Маринка не обратила внимания на завороженное выражение его лица и поблагодарила:

– Спасибо. Если под куртку залезет, еле вытащу. Длинная. Надо бы чуть обстричь, а мне жалко. С самого детства ращу. По бабушкиному рецепту в травах мою по субботам…

Он, все еще чувствуя мягкость и теплоту ее косы, ответил:

– Не надо обрезать такие красивые волосы. Попробуй свивать в пучок.

Они шли по деревне рядышком и болтали. Временами резкие порывы ветра швыряли им под ноги метель из листьев. Александр рассказывал о службе на севере. Описывал природу и местные обычаи. Она внимательно слушала, время от времени что-то уточняя. Маринка не заметила, как из дома Беловых вышел Толик и посмотрел им вслед. Затем парень убежал в дом. Когда они скрылись за поворотом, вышел и торопливо направился следом. Выйдя на лесную дорогу, офицер осторожно взял девушку за руку. На ее удивленный взгляд, ответил: