Текст книги "Хока"

Автор книги: Любовь Холодова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Потрясенный юноша смотрел на оборотня, который вселился в его любимую. И от той простоты, с которой тот общался с ним, было жутко.

– Ну, что молчишь, будешь служить? – спросил оборотень.

Андрейка сглотнул комок в горле, который перехватывал ему дыхание:

– Я подумаю.

– Думай быстрей, у меня времени мало, да и у тебя, думаю, тоже. Иди, надумаешь, придешь. А то мне ваши сюсюканья уже надоели.

Андрейка шел по громадному купеческому дому, навстречу ему не попалось ни души. И тишина была тяжелой, удушающей, от которой хотелось завыть.

Вскорости, поползли слухи, что Дуняша, сестрица Куприяновская, продала душу нечистому и теперь сама стала ведьмой.

Теперь все несчастья, которые случались в городе, приписывали ее рукам. Ураган прошел – ведьмины проделки. Роженица умерла – тоже она виновата. Дальше – больше, пошли уж совсем невероятные слухи: то курица черное яйцо снесла, то корова ягненком отелилась, а некоторые утверждали, что видели, как ночью баба на метле над крышами летала.

Народ и так недолюбливал Куприяновых, а тут появился повод лишний раз косточки им перемыть. Город гудел. Кто-то предложил послов направить к Ивану Тимофеевичу для переговоров. На том и порешили.

Но начали действительно происходить несчастья. Напал на город какой-то мор. Стали падать люди, как подкошенные, без чувств, ни с того, ни с сего. А приходить в чувства, не приходили. Что только не пробовали! Ничего не помогало. Ни снадобьями, ни молитвами, ни какими– то еще народными средствами не могли людей на ноги поставить. А они, как спали. И были это только девушки и все молодые и здоровые. Мор продолжался. Никто не знал, откуда он появился и как его остановить. Потом город охватили пожары. Много людей сгорело в огне, все больше и больше домов превращались в головешки.

Народ начал роптать.

Глава 8

Дождь стекал с капюшона натянутого поверх фуражки. Лейтенант Савчук жмурился от попавших на лицо капель. В такую погоду, да еще в темноте трудно было что-то увидеть.

Машин было мало. Сработало объявление по радио, в котором передавалась просьба воздержаться от поездок из города на три дня в связи с повышенной аварийностью на дороге. А тут пошел дождь, и возможная аварийность подтвердилась.

На радио он позвонил сам, представился должностным лицом из ГИБДД и продиктовал объявление. Откровенно говоря, удивился сам, что так легко ему поверили. И с ребятами, что сегодня заступили на дежурство, договориться было легко. Они не очень вникали в суть проблемы, поняли лишь одно: раз просят – значит надо. Единственное поставили условие: работать самому вместе с ними.

Вот и стоял Савчук на дороге под дождем, всматриваясь в темноту, а дежурный наряд в полном составе наблюдал за ним из стоящей рядом машины.

Так сложилось, что дорога, соединяющая город с другими населенными пунктами, была только одна. В исторические времена, когда строили город, руководствовались тем, чтобы сделать его как можно более укрепленным и неприступным. Место выбрали на возвышенности, с одной стороны которой был крутой спуск, где могли пройти только пешеходы. Почти по всему периметру этого холма по впадине текла река и огибала городские строения. Так, что во все времена дорога была одна. В годы Советской власти построили мост, но как раз сейчас его закрыли на реконструкцию, и старая дорога снова осталась одна.

В темноте издалека засветились фары. Савчук вышел на середину дороги и помахал палочкой, останавливая машину.

Ночное освещение высвечивало АУДИ красного цвета. Водитель за рулем был молодым.

– Куда направляемся? – спросил Савчук, беря документы.

– Дела у меня, – ответил водитель.

– А до утра Ваши дела подождать не могут? – лейтенант медлил отдавать документы, – Вы объявления по радио слышали?

– Слышал. Ну, мне очень надо.

– Куда же это?

– Девушка ждет, а до утра далеко, может и не дождаться, – ответил, улыбаясь, водитель.

«Святая простота!» – подумал лейтенант.

– Я рекомендую Вам вернуться и дождаться утра, – вслух сказал Савчук.

– Я уже могу ехать? – протянул руку из окошка машины водитель.

– Можете, только, если Вы все же решили продолжить путь, послушайте технику безопасности в пути: из машины не выходить, окна, двери не открывать, на дороге не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Запомнили?

– Запомнил, – ответил водитель, но было видно, что слушал он в пол уха, а мыслями был уже на предстоящем свидании.

Машина тронулась с места, а лейтенант Савчук вздохнул от бессилия. Владислав Игоревич обращал особое внимание на молодых водителей. Многие водители после его наставлений все же поворачивали назад, но многие ехали дальше.

– Виктор? А ты что тут делаешь? – водитель черного БМВ высунулся из окна.

– Слышал объявления?

– Ну, слышал.

– Сложный участок, – сказал Савчук, – бросили на подкрепление. А ты куда?

– В больницу, у меня Таня там… спит. Еду сменить ее маму, тетю Лену.

– А это кто с тобой?

– Это брат Танин, Дениска. Вместе дежурить будем.

– Вы с Татьяной пожениться собирались…

– Не успели. Назавтра бы свадьба, а с ней такое случилось. Отложили.

– Ну, как она?

– Да ничего не меняется. Спит. Дышит, как во сне, вроде бы нормально. Врачи говорят, что здоровье в порядке. Я поеду, Вить, а то там тетя Лена уже в машину села, с парнишкой одним поедет, а Таня одна.

– Езжай, Толик, только меня сейчас внимательно послушай: будешь по трассе ехать – нигде не останавливайся, даже, если человек под машину прыгнет, двери, окна не открывай, если что подозрительное заметишь, позвони мне, номер есть? Ну, давай! – лейтенант махнул рукой.

Дорога была мокрая, скользкая, но красная АУДИ мчалась на предельной скорости. В салоне было тепло, звучала музыка, водитель весело подпевал. Впереди у него свидание, настроение с каждым километром поднималось все выше.

Вдруг он услышал мягкий стук о крышу кабины, было такое впечатление, будто на машину что-то упало, он притормозил, сразу же услышал еще такой же стук, потом еще и еще.

«Что там случилось? – подумал водитель, – нужно выйти из машины и посмотреть».

Он вспомнил наставления полицейского на посту. Чувство опасности неприятно шевельнулось в груди. Он машинально посмотрел на окна. Все они были закрыты. Водитель надавил на газ, и машина рванула быстрей.

На секунду ему показалось, что в лобовое окно кто-то смотрит. Он моргнул, изображение исчезло. Через секунду кто-то вновь посмотрел на него в упор. Водитель потряс головой. Он увидел красные злые глаза, которые были по ту сторону стекла, черная страшная рожа прильнула к окну. Ее пасть открылась, показывая зубы. В темноте мелькнули белые клыки и попытались вонзиться в стекло. Это было и смешно и страшно.

Водитель вцепился в руль, голова перестала соображать, на него нашло оцепенение, это было сродни паники. Он видел еще одно такое же существо, которое сидело на капоте и пыталось прогрызть металл. Судя по скрежещущим звукам, эти уроды облепили машину со всех сторон.

«Что делать, что делать, что делать?» – неслось у водителя в голове. Оцепенение не проходило. Он увидел, как мохнатая лапа с когтями потянулась к нему через образовавшуюся дыру в крыше кабины. Он схватил ноутбук, лежащий на соседнем сидении, и с размаху стукнул по лапе, в ответ он услышал звериный писк, похожий на плач.

Впереди, со стороны капота слышны были звуки скрежета когтей по металлу. Несмотря на то, что машина неслась на бешеной скорости, мохнатые чудища прыгали с места на место. Водитель увидел длинные хвосты, которые, словно кнуты, щелкали по машине.

Дырка на крыше кабины расширилась, через нее полезли не только лапы, уродливая голова просунулась в кабину, глаза с ненавистью уставились на водителя. Он снова схватил ноутбук, целясь в страшилище.

Но со стороны капота уродцы уже прогрызли или процарапали металл. Они лезли со всех сторон, несмотря на отчаянное сопротивление водителя. Он бросил руль, и машина понеслась сама по дороге, выруливая на поворотах. В салоне продолжала играть веселая музыка.

Патрульные, прячась от дождя, посмеивались над Савчуком:

– И охота ему по такому дождю палочкой махать? Всех денег не соберешь, здоровье важнее.

– А, может, это он такой идейный?

Все засмеялись.

Минут через тридцать Савчук открыл патрульную машину.

– Чего ломишься? – спросил его сержант, – замерз?

– Сейчас позвонил один знакомый водитель, он недавно пост проезжал, говорит, что у дороги какая-то машина – вся вдребезги.

– Где? – встрепенулись полицейские.

– Недалеко. Надо кого-то оставить.

– Вот ты и оставайся, у тебя это хорошо получается.

– Ну, уж нет, – Савчук открыл дверцу заднего сидения, и кого-то выкинул из машины.

Доехали быстро. Место аварии в свете фар видно было издалека. Красная АУДИ была разбита буквально на кусочки. Крошки от стекла искрились на свету.

Толик шел им навстречу. Он был испуган и ошеломлен.

– Я еду, а мне навстречу кто-то выскакивает, – начал он свой рассказ, – я резко влево, ты ж, Вить, сказал, чтобы не останавливался, я и пошел дальше, а потом мне на капот снова кто-то прыг, и через стекло на меня смотрит, ну и рожа! Я на тормоза, этот, с рожей, скатился. Думал, под колеса, а он опять: прыг. Когтями железо царапает. Я давай виражи выделывать, чтобы сбросить его.

Виктор слушал и записывал все на диктофон. Где-то внутри поддувало ледяным холодком, но самообладания он не терял. Сказалась многолетний опыт.

– Ну и что, сбросил? – спросил Савчук.

– Сбросил. Отлетел тот чертик кубарем, как мячик мохнатый, а сверху еще таких несколько упало, и прямо на машину. Падают, отскакивают и катятся дальше. Мой Дениска так испугался, до сих пор молчит. Только все кончилось, еду дальше, смотрю, а тут авария. Те твари куда-то пропали. Но я из машины выходить не стал, сразу тебе позвонил.

– Все очень правильно сделал, молодец. – Виктор похлопал по плечу Толика. – Отдохни, и потихоньку можешь ехать дальше, думаю, что доедешь спокойно. Когда ты будешь нужен, я с тобой свяжусь.

Пока Савчук разговаривал с Толиком, двое патрульных осматривали место происшествия. Непонятно было, как произошла авария, и была ли это авария: несмотря на то, что машина была буквально по кускам разбросана, следов столкновения или другого удара не было. Следы на решетке радиатора говорили о том, что, она была выдрана наружу, но никак не вдавлена внутрь. Крышка капота была оторвана, вырваны фары, двери; кое-где остались целые стекла.

Полицейские были в недоумении.

Дождь уже кончился, на горизонте появилась белая полоска утреннего света.

Лейтенант Савчук смотрел на разбитую машину и напряженно думал, где он мог видеть похожую картину? Он решил, что так его маленький сынишка ломал игрушки, которые ему покупали.

Выходит, что какой-то злой ребенок просто разорвал машину на части.

Виктор понял, кто мог это сделать. «Тогда, – подумал он, – должны остаться следы».

Следы, действительно были.

– Смотрите, – позвал патрульных следователь, он показал глубокие царапины, которые в свете утреннего солнца сверкали по всему железу, – свежие.

– Ну, они могли быть на этой машине и раньше, – сказал сержант.

– Я эту машину сегодня останавливал на посту. Она в порядке была, как новая. И водителя помню, молодой такой, веселый, на свидание торопился. Водителя так и не нашли? И документы?

Солнце уже поднялось и стало совсем светло.

Втроем они тщательно осматривали все вокруг места «аварии». Не было даже следов крови. Наконец, сержант, отойдя в лесок, по своим срочным делам, нашел то, что когда-то было водителем красной АУДИ.

Ему предстало зрелище не для слабонервных: тело было разорвано по кускам, как и машина. Тот, кто это сделал, обладал неимоверной силой. Все куски тела лежали тут же, будто преступник, отрывал их и швырял: руки, ноги, голова, глаза, внутренние органы – все было отделено и брошено в кучу. Крови было много, но вся она оставалась на небольшой поляне и больше нигде.

Сержант страшно закричал и сам испугался своего голоса.

Следователь делал снимки. Все осматривали место происшествия, ждали подкрепления.

Один из полицейских стоял, рассматривал кучу изорванного тряпья, того, что осталось от одежды потерпевшего. Вдруг, он заметил, что ему на рукав капает кровь. Когда он поднял голову, то застыл от ужаса: на самых верхушках деревьев, как гирлянды на елке, висели кишки, с них по всей поляне еще капали тягучие капли. Полицейские, потрясенные, смотрели на это зрелище, ни одна здравая версия происшедшего, не приходила на ум.

Но первые выводы уже можно было сделать: водителя АУДИ вытащили из машины, принесли сюда, на поляну, и здесь разорвали. Возникал вопрос: «Зачем»?

Домой Виктор пришел только к обеду.

– Ну, наконец! – встретила его встревоженная жена. – Что у вас там стряслось?

– Да, разное, – как всегда, уклонился от ответа Виктор.

– Я могла бы и не спрашивать, рассердилась она, – я все новости узнаю от теток, что сидят на лавочке.

– И что они говорят?

– Говорят, что нашли разорванного Славку Шибанова, того, что на пожарке работал.

Виктор вздохнул, иногда слухи опережали расследование. Подумал: «Нужно проверить личность погибшего по слухам, а вдруг не врут?»

– Тебе твой начальник с самого утра названивает домой, ты, что опять в мобильнике симку поменял? – Жена говорила без умолку, видно, что соскучилась, голос был сердитый, но Виктор знал, что это она по-доброму жужжит.

Савчук ел молча, наслаждаясь домашней обстановкой, тишиной, в которую гармонично вписывалась болтовня жены.

Телефонный звонок нарушил эту тишину.

– Иди, возьми, наверное, опять Павел Витальевич звонит, – сказала жена.

– Угу.

Виктор неторопливо доел последнюю ложку супа и поднялся к телефону.

– Ну, – сказал он в трубку.

– Ты где пропадаешь? – взревел в трубку начальник, – я тебя полдня ищу.

– Работаю.

– Где ты работаешь? У тебя же дел невпроворот! И что это за объявление, которое ты дал по радио, меня ночью из-за него из постели вытащили? Что это за самодеятельность?!

Савчук, молча, слушал своего начальника, по опыту зная, что сейчас лучше помолчать, подождать пока первая волна не сойдет, как пар в бане. Он усмехнулся своим мыслям.

– Савчук, ты что молчишь?

– Слушаю.

– Ну, ты придурок, Савчук. Давай срочно ко мне. Ты хоть поел?

– Поел.

– Ну, жду.

Виктор положил трубку.

– Свет, – позвал он жену, – а дети где?

– Что, соскучился, вот паблуда! Вовка у мамы, а Лариска шляется где-то.

– Свет, ты бы ее дома попридержала, пока.

– А, что в городе маньяк объявился?

– Да, вроде того.

– Ох! – жена присела на табурет, перестав вытирать тарелку. Спрашивать у мужа подробности было бесполезно. Она схватила мобильник:

– Сейчас же домой! Ты мне здесь нужна!

«Молодец, Света, – подумал Савчук, – теперь она ее из дома ни за что не выпустит».

Через полчаса он стоял перед начальником.

– Садись, Савчук, – пригласил Павел Витальевич, рассказывай.

– А что рассказывать?

– Все. Я ж тебя знаю: ты мужик серьезный, зря дров не наломаешь. Ведь ты знал, что могло случиться там, на трассе. Не зря там всю ночь дежурил? Что ты знаешь, чего я не знаю?

Виктор мялся.

– Ну, что ты молчишь? – давил начальник.

– Не знаю, поверишь ли?

– Тебе – поверю.

Тогда Савчук рассказал все, что знал о происшествиях, связанных с проделками Черного идола.

Начальник был буквально в шоке.

– Ни хрена себе! – только и сказал он. – Мне надо подумать, я что-то никак… – добавил он, – смотри только никому…, а то нас в психушку отправят.

– Так я пошел?

– Куда?

– Работать.

– Спать иди, деятель. Я начальнику ГИБДД позвоню, не знаю, что скажу, но, наверное, они и сами, после того случая, инструктаж проведут. Так, что высыпайся, а завтра, как огурчик, на работу.

Глава 9

Машину бросало по кочкам и вмятинам грунтовой дороги, которая, извиваясь змеей, спускалась вниз.

Белые стены мужского монастыря с зелеными куполами виднелись вдали. Монастырь был построен одновременно с первыми городскими домами. Он существовал до сих пор, не претерпевая особенных изменений. Даже река, в которой отражался монастырь, в этом месте была такой же, как и несколько столетий назад.

Гурин подъехал на своей Ниве Шевроне, изрядно потрепанной по дорогам истории, к высоким, металлическим воротам. Его здесь знали.

В старинных архивах хранились летописные рукописи, которые велись с самого основания монастыря. Летописцы записывали все сколько-нибудь значимые события в слободе.

Монахи никого не подпускали к своим хранилищам, но Гурину, почему-то сделали исключение. Несколько раз он приезжал сюда порыться в древних книгах. Надо сказать, что это занятие настолько увлекало его, что он совершенно забывал обо всем, когда его приглашали на трапезу, он удивлялся, что так быстро пролетело время. Именно в этих архивах, Гурин нашел материал, который сейчас шел в печати.

Поднявшись по ступенькам, он вошел в здание монастыря. Его уже ждали. Слегка наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий свод потолка, Гурин вошел, вслед за монахом по узким беленым коридорам. Черная ряса мелькала впереди то вверх, то вниз, то виляла по сторонам, если бы Владу пришлось самому возвращаться, он ни за что не нашел бы дороги.

Наконец, они пришли, и монах оставил его одного.

Гурин открыл дверь. За ней в маленьком уютном помещении, за старинным столом, сидел седой старец с длинной бородой и что-то писал.

Владу всегда было интересно, что же он писал, но никогда не решался спросить.

Старец поднял голову:

– А, гость дорогой, – приветливо произнес он высоким старческим голосом. – Заходи, Владушка, садись вот здесь, я так тебя буду лучше видеть.

Влад сел около единственного небольшого окна, укрепленного железной решеткой. Свет через него освещал комнату, но этого было недостаточно, и большая часть скромного интерьера была в полумраке, на фоне которого монах выглядел необычайно колоритно и напоминал волшебника из детской сказки.

– Здравствуйте, отец Никифор, – поздоровался Гурин, – как Ваше здоровье?

– Здравствуй, здравствуй, – ответил старец. – Спасибо за беспокойство, на здоровье не жалуюсь. Вот тружусь потихоньку. К нам зачем? Снова загадки истории разгадываешь?

– Да. Разгадываю.

– И какие, на этот раз?

– Помните, я читал летопись инока Леонтия, в котором он описывает нашествие Черного идола?

Помню, конечно, ты еще копии снимал.

– Этот идол снова появился в городе.

– Он давно появился, ты же его из стены вытащил. А из города он никуда не девался, – прищурился отец Никифор.

– Так Вы знали, что я неспроста искал все о Черном идоле?

– А ты, как думаешь?

– А сейчас знаете, что происходит?

– Кто-то оживил идола, и в городе началось нашествие нечистой силы.

– Да, так и есть.

Старец смотрел на Влада, ожидая вопроса.

– Отец Никифор, мне нужно знать, как остановить нашествие. Можно я еще покопаюсь в летописях, может, найду ответ на свой вопрос?

– Монах покачал головой, ожидая услышать другое, но встал из-за стола, расправляя свою могучую фигуру, и направился к небольшой двери в глубине комнаты.

– Пойдем.

Гурин вышел вслед за ним в помещение, состоящее из нескольких комнат.

Это была святая святых монастыря – старинный архив. Книги, во время процветания монастыря, не только собирались, но и писались здесь же. Они были печатные и рукописные, в кожаных и металлических переплетах. Некоторые закрывались на замок, а другие имели футляр. Были здесь и свитки, и листки бумаги, лежащие стопками. Все полки были застеклены.

В хранилище поддерживалась постоянная температура и влажность, свет был рассеянный, тусклый, который включался по необходимости.

Отец Никифор повел Гурина к стеллажам, которые были в небольшой комнатке. Там стоял стол с настольной лампой.

– Вот, здесь, – он показал рукой на полки, – можешь покопаться. В этом месте собрана литература по твоей теме, а вот найдешь ли что?

– Спасибо.

– Я у себя, может, все же захочешь поговорить? – сказал, уходя, отец Никифор.

Но у Влада, от такого обилия старинных книг, уже затрепетало сердце и остановилось время. Он трогал корешки книг, и ему казалось, что пальцы прикасаются к самой истории.

Гурин нашел летописи, относящиеся к тому времени, когда бесчинствовал Черный идол. Все это он уже читал, даже, делал некоторые копии, но, думал, что мог пропустить важную информацию.

Уже не первый час он копался в старинных рукописях, ничего существенного не находилось. Влад перечитал все близкие по времени летописи, перелистал многие книги, которые были на этих стеллажах, но ничего полезного для себя не нашел.

– Владушка, – услышал Гурин голос отца Никифора, – не устал еще?

– Устал, отец Никифор. – Гурин потянулся за столом.

– Ну, нашел?

– Нет, никак не могу найти. Я знаю, что где-то здесь, рядом разгадка, а где? – он развел руками, окидывая взглядом полки.

– Пошли, покушаем. На голодный желудок все равно ничего не надумаешь.

Влад почувствовал, что голоден. Они пошли в трапезную.

Гурин всегда с удовольствием ел в монастыре. Еда была простая, но вкусная. Монахи все выращивали сами. Когда он попадал здесь на обед, то всегда думал, что неплохо бы и дома так питаться, а то из-за всяких изысков забылся истинный вкус пищи.

После традиционной молитвы, все принялись за еду. За столом было тихо, Влад погрузился в свои размышления.

«Если здесь не найду, то где? Стой! – подумал он, – отец Никифор предлагал поговорить, что-то я из виду упустил. А откуда он знает все то, что происходит в городе? Наверное, какие-то знакомые рассказывают. Но он знает больше, чем знают другие. Как это я сразу…»

Владу стало неуютно за столом. Захотелось встать и подойти к отцу Никифору. Он взглянул на старца: тот ел спокойно, не поднимая головы. Но Гурин, вдруг, почувствовал, то за кажущейся отрешенностью от всего, что его окружало, старец все видит и, более того, внимательно наблюдает за ним.

Влад еле дождался конца трапезы.

– Ну, что, созрел? – спросил старец, едва они оказались в маленькой канцелярии архива.

– Созрел, – смущенно ответил Гурин, – отец Никифор, а почему Вы мне сразу не сказали, когда я только пришел.

– А я и сказал, но ты не услышал – значит, еще не готов был к разговору. Каждый хранитель имеет свойство видеть больше, чем любой человек. Он и преемника подбирает себе по такому принципу. А, кроме того, есть информация, которой нет в наших архивах, она передается, так сказать, из уст в уста, путем заучивания.

Гурин потрясенно слушал монаха. Как много удивительного проявлялось в последнее время рядом с ним, и даже в том месте, где все было знакомо, и о котором он, оказывается, ничего не знал.

– Отец Никифор, скажите, что такое, из себя, представляет Черный идол? – задал Гурин вопрос, на который больше всего он хотел получить ответ.

– Правильный вопрос задаешь, – сказал старец, – не зная противника, его трудно победить. Я расскажу все, что знаю. Кто и когда изготовил идола – не известно. Даже неизвестно из чего он сделан. Но он должен быть очень тяжелым.

– Да. Я, когда взял его в первый раз в руки, помню, удивился. Глядя на его размеры, казалось, он должен быть легче.

Монах кивнул головой.

– Несмотря на свой необычный вид, он имеет свой реальный прототип. Это – чертова мать. Она действительно мать всех нечистых. Она всегда беременна, потому, что рожает постоянно. Именно она производит их на свет, настоящих, породистых чертей. Она – глава огромного семейства, его матка и царица.

– Вот, откуда у нее такой огромный живот! В нем должны развиваться одновременно несколько зародышей на разных стадиях.

Старец пожал плечами:

– Не знаю. Может быть. Ну, слушай дальше. Народ они умный, не зря их считают потомками падших ангелов. Но есть среди них полукровки, называют их тинками. У них очень маленькие рожки. Ростом они значительно меньше чистокровок и пушистые. Разум их останавливается на детском уровне, поэтому они ведут себя как несмышленые дети.

– А они откуда берутся?

– Вот это, очень интересно. Они рождаются от наших женщин.

– Как эти существа их находят? И где весь этот мир, я понимаю, что не рядом с нами, иначе мы бы о них знали?

– В том-то и дело, что рядом, но мы их видеть не можем потому, что там совсем другие измерения. Они не могут проникнуть в наш мир, а мы в их. Бывают, исключения.

– Так как же тогда рождаются эти тинки?

– Это бывает не всегда, – поднял палец монах, – а тогда, когда происходит соединение потоков времени в нашей части мирозданья. Хотя в нем нет частей, нет начала и нет конца. – Старец задумался на минуту. Но для Влада эта минута была вечностью, он еле удержался, чтобы не прервать молчание отца Никифора. Наконец, монах вышел из задумчивости и закончил свою мысль. – Вследствие этого идет частичное накладывание пространств.

Гурин еле сдержался от возгласа удивления. Ничего подобного он никогда не слышал.

– Почему это бывает? – спросил он.

– Структура мирозданья настолько сложна, что никогда и никому не понять ее до конца. Нам известно, что это случается нерегулярно, в этом нет четкой системы. По крайней мере, мы эту систему пока не обнаружили. Но мы научились измерять напряжение времени. По этим показателям и некоторым другим признакам можно определить наступление и продолжительность этого явления, синхронизации пульсации пространства и времени наших миров.

– Так она уже наступила?

– Еще нет, но постепенно наступает, поэтому стали возможными переходы из одного пространства в другое, но не всегда в полной мере. У девушек, которые заснули, отделилась, скажем, душа, ее затащили в другой мир, а там ей не нужно материализовываться, ведь тот мир существует в тонком плане. Другое дело, если жители тонкого мира захотят войти в наш, они устроены иначе: материальной сущности у них нет, поэтому они не могут заметно влиять на нас. Только полукровки, несмотря на детский разум, могут иметь материальную основу, как у матери.

Гурин слушал отца Никифора, взявшись за голову. Он был – весь внимание. Виски от напряжения начинали трещать, но он этого не замечал, как и не замечал того, что солнце за окном почти село, в комнате становилось темно.

Библиотекарь был неутомим, он продолжал открывать Владу тайные знания:

– Наш мир, как бы сердцевина мирозданья и является донором для многих других миров. Мир нечистой силы вообще не может существовать без нас. Едой или энергией для их жизни служат наши негативные эмоции и чувства или такое поведение, которое провоцирует негатив у других.

– Я не пойму, отче, как может разумный мир существовать без чувств? Без сострадания, сожаления, веры, любви, наконец? Любовь к своей стране, матери. Любовь к женщине! А вера! Как без нее жить? Ведь только чувства не дают нам скатиться до состояния животных.

– С животными ты погорячился, – монах лучезарно улыбнулся, – с ними не все понятно даже ученым. Никто не знает, почему иногда волчица, которая водит стаю, выбирает не самого сильного, смелого самца, а слабого, того, который боится даже приблизиться к сильным волкам. А? – Он развел руками.

– Неужели и звери могут любить?

– Ну, насчет любить, не знаю, а чувства им точно, не чужды.

– А если они эволюционируют, становятся умнее. Если ум развивается, то без чувств ему не обойтись, – говорил горячо Гурин, размахивая нескладными руками.

Монах поспешно убрал со стола изваяние Матери Божьей.

– Не знаю, – покачал головой отец Никифор, – а вот то, что люди все меньше пользуются своими чувствами высокого порядка – даром Божьим – это я точно знаю. Стараются свою жизнь упростить. Даже книги не читают, смотрят фильмы. В фильмах ни тебе скучных описаний, ни размышлений, переживаний, только эмоции, страх, удивление, азарт. И думаю я, что за всем этим стоят те самые процессы, о которых я тебе рассказывал. Началось время взаимопроникновения. Ведь, это явление не внезапно случается, а появляется постепенно, нарастая. Может быть там, в другом мире знают об этом и предпринимают какие-то меры защиты, а здесь бездуховность вторгается в нашу действительность безнаказанно. Из-за этого во всех сферах жизни проявляются ее плоды. Я даже не буду тебе приводить примеры, думаю, ты и сам можешь проанализировать изменения во всех сферах жизни за последнее время.

– Я понял, – мрачно сказал Гурин, – мы для них лакомый кусочек. Поэтому они и рвутся в наш мир. Если вся эта нечисть проникнет сюда, то наведет такие порядки, при которых откачка негативной энергии пойдет по полной программе.

– Именно. Кроме того, самка у них одна. Каждый самец мечтает о своей женской особи, да и демографическая проблема у них стоит остро. Ведь этот народ по своей природе очень агрессивен, а их численность невелика. Армию создавать не из кого.

– Нам надо знать слабое место нашего противника, чем же их можно победить?

– Так ведь я уже сказал тебе, Владушка, чувств они боятся, хороших добрых. Если злые их питают, то светлые чувства их могут погубить. Это и есть слабое место. Это все равно, что осиновый кол для вампиров.

– Это я уяснил. А теперь, все же, ответьте на мой вопрос: кто же такой, этот, Черный идол? И для чего он нужен?

– Черный идол – воплощение в материальном мире чертовой матери. У него есть, конечно, другие функции, но о них мы ничего не знаем. Через него матка нечистой силы планирует перейти из пространства в пространство. Как? Спросишь ты, но я этого сказать не могу. Не знаю. Долгое время идол спал, но сейчас кто-то его начал будить. Часть сознания дьяволицы уже перешла в идола, поэтому стали возможными все эти страшные события.

– Вы знаете, кто его будит?

– Трудно сказать. Я не могу этого увидеть. Наверное, тот, кто украл из музея эту статуэтку.

Гурин кивнул. Уже была ночь, но спать совсем не хотелось, больше того, у Влада совершенно потерялось ощущение времени.

– Так вот, для полного перехода, чертовой матери нужен проводник, так называемая, жрица. Молодая женщина, которая будет периодически питать идола кровью. И еще существует какой-то ритуал, который нужно совершить трижды и только тогда произойдет необратимое. Вот все, что я знаю. Вам нужно найти жрицу – она может погубить мир, а может его спасти.

Во время кульминации этого природного явления жрица, если она на стороне чертовой матери, поможет ей осуществить переход в наш мир, при этом она сама обязательно должна погибнуть, но если жрица будет сопротивляться, тогда этот переход станет сражением. Если во время сражения дьяволица проиграет, то это будет ее последний бой. Ее народ может погибнуть весь и навсегда.

Гурин задумался, он вдруг, вспомнил сон, который рассказывала ему Нина. Ему показалось, что сон очень важен, и он рассказал его отцу Никифору.

– Очень, похоже, что твоя Нина и есть жрица. Только вот загвоздка: жрица должна быть беременной, потому, что в это время женщина становится невероятно сильной: природа заботится о ней и дает ей свою энергию. Она постоянно следит за ней, готовая в необходимый момент прийти на помощь, дать ей столько сил, сколько она сможет взять. Поэтому жрицей может быть только та, которая может принять и удержать очень сильную энергию, и не только в связи с беременностью, но и в силу своих уникальных способностей.