Текст книги "Рожок зовет Богатыря"

Автор книги: Любовь Воронкова

Соавторы: Константин Воронков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

22

Всадники шли по следу до самого болотца. Дальше след потерялся – стадо бегущих кабанов изрыло острыми копытами землю. Было понятно с первого взгляда, что кабаны бежали в ужасе, ломая по пути подлесок и молодые деревца. Все молча искали других следов – того, кто гнал кабанье стадо. Искали и боялись найти.

– Вот... – Иван Васильич увидел на влажной земле отпечаток тигриной лапы. – Так и есть. Был.

– Был, честное слово... – пробормотал и Алеша.

Всадники сошли с коней и стали разглядывать след. Да, полосатый был здесь. Это он гнал стадо... Но где в это время были ребята? Они прошли раньше? Встретились их пути с путями зверя, или это их миновало?

Все трое молчали. Они снова сели на коней и направились дальше по тропе. Ребята, если не случилось катастрофы в пути, прошли здесь. Увидев черный кружок недавнего костра и кучку еще не остывшей золы, все сразу оживились.

– Теперь ясно, – сказал Андрей Михалыч, – на тропу вышли.

– Больше некуда, – согласился Алеша, – тут дорога торная, слепой дойдет. Значит, выбрались. А все-таки молодцы мои пионеры, честное слово!

– Дойдут, – успокоенно повторил и Крылатов, и задумчивые голубые глаза его повеселели. – По дороге нагоним!

– А если наискосок поедем, то и встретим, – сказал Алеша.

Объездчик посмотрел на них, усмехнулся, подмигнул:

– А давайте наискосок поедем!

23

Тропа привела ребят на открытый склон.

– Уж теперь-то, наверно, как ее... какое-нибудь поле, – сказал Антон, с надеждой оглядываясь кругом. – Ведь по тропе шли...

Но тропа спустилась к ручью – и пропала, скрывшись где-то на другом берегу в сплошных зарослях ольхи.

– Как заколдовано... – прошептала Катя. – Ничего не видно, хоть бы пасека какая...

– Пойдемте вверх по этому склону, – предложил Толя. – Лучше по открытому месту идти, чем по лесу. Тут хоть видишь, куда идешь!

– А что видишь? – возразил Сережа. – Тоже один только лес видишь.

– А я... эта... чего-то еще вижу! – вдруг сказал Антон. – Вон на той сопке! Вон... как его... блестит!

– Камень блестит! – оживилась Катя. – Я тоже вижу. Вон зеленая полянка, на полянке – камень!

– Да, вижу, – сказал и Сережа.

– А!.. – протянул Толя разочарованно. – Базальт. Выход базальта – и все. Чему вы обрадовались?

– Но он же блестит! – заспорила Светлана. – Он же полированный, разве ты не видишь?

– Может, это какой-нибудь памятник? – попробовала догадаться Катя. – На могилах бывают...

Сережа не дал ей договорить:

– Ну да! Это и есть могила! Партизанская могила. Отец сколько раз про эти могилы рассказывал!

– Ага! – подхватила и Катя. – Сколько раз рассказывал! Когда в гражданскую войну с белыми сражались, то здесь и хоронили прямо в тайге.

– Могила? – Толя задумался. – Ну, а если могила, то чему радоваться? Чем нам помогут покойники?

– Но ведь к могиле люди ходят! – нетерпеливо сказала Катя. – Разве ты не знаешь? У нас партизанские могилы не бросают!

– А почему вы такую моду взяли – на меня кидаться? – Толя повысил голос. – Слова не скажи, все только кидаются, как тигры!

– Ладно, ребята, вам ссориться, – остановил его Сережа. – Сейчас крепче друг за друга держаться надо, а они цапаются, сами не знают чего.

– Я знаю чего... – ответила Катя. И, отвернувшись, умолкла.

Чем больше они приглядывались к черному блестящему камню на солнечной сопке, тем больше убеждались, что это не просто выход базальта – этот камень отполирован и поставлен руками людей. Подумали, посоветовались и решили идти через распадок прямо к этому камню. Оттуда уж наверняка есть какая-нибудь тропа к человеческому жилью.

Сопка была голая, безлесная. Кое-где стояли обломанные деревья – когда-то буря сломала их. Каменистая вершина сопки, высоко поднявшись, была четко очерчена на голубом фоне неба. Добраться до этой каменной грядки, спуститься по тому склону, перелезть через овражек – и вот она, та светлая поляна, на которой стоит базальтовый камень.

Не обращая внимания ни на ушибы, ни на царапины, ребята по кабарожьим тропкам поднялись к вершине. Но когда ступили на каменную гряду и заглянули на ту сторону склона, то почувствовали, что мужество покидает их.

Весь склон, сверху до самого распадка, был завален сломанными и вырванными с корнями деревьями. Когда-то давно здесь прошел ураган и положил деревья, как траву. Стволы, уже ошкурившиеся, оголенные, серо-голубые от времени и дождей, перепутались ветвями и корнями, навалились друг на друга в безмолвном, безжизненном хаосе. Они лежали в несколько ярусов. Огромные мертвые сучья тянулись кверху, будто просили о помощи. Почерневшие могучие корни, вырванные из земли, придавили собой вершины молодых деревьев и погибли вместе с ними. Далеко раскинувшись, лежал бурелом, весь склон был серый и черный от мертвых гладких стволов, на которых печально блестело солнце... И лишь кое-где, пробиваясь снизу между засохшими и подгнившими стволами, вылезал на свет упрямый молодой ельник.

– Ну, что делать будем? – после хмурого молчания и раздумья спросил Сережа. – Обходить завал или...

– Далеко обходить-то... – сказал Антон с тоской. – Вон оно... и края не видно.

– Как же по стволам полезем? – негромко спросила Светлана, глядя на завал испуганными глазами.

– Решайте, – сказал Сережа. – Я бы вроде как по завалу рискнул. Ну, а как вы – говорите. По завалу, прямо скажу, – штука нелегкая. Провалиться до самой земли можно. А уж обдерешься – за милую душу!

– Да что он, большой, что ли, завал-то! – слегка загнусавил Антон. – По некоторым как по перилам съехать можно. В школе-то... как ее...

– В школе перила гладкие, – напомнила Катя, – и провалиться некуда.

– Уж если лезть, ребята, то давайте с умом, а не так вот, по-стрекозьи! – сказал Сережа. – Палки нужно длинные, чтобы до земли доставали. С палками и пойдем.

– У... долго! – загудел Антон. – Возиться с ними... а где их... эта... брать-то?

– Здорово, кум! – ответил Сережа. – В лесу палок не найдем!

Толя понял наконец, что надо и ему сказать свое слово. Самолюбие снова заговорило в нем. Уж если Антон собрался лезть через завал, то не оставаться же ему...

– С палками – это дело, – сказал он. – Давайте подыщем палки. Все путешественники с палками ходят.

И ребята пошли. Кто с легким сердцем, кто со страхом, кто с отчаянием... Это был трудный переход. Даже Катя, которая думала перескочить с песенкой с дерева на дерево, очень скоро умолкла. Приходилось быть все время в напряжении, чтобы не оступиться, не поскользнуться, не выколоть глаз о торчащие сучья, не упасть вниз, между валежинами, в темные, как колодец, щели... Не хватало сил, не выдерживали нервы...

– Кто устал – отдыхай! – командовал Сережа. – Не спеши. Береги силы.

Чаще всех отдыхала Светлана. Ей трудно было управляться с длинной, неуклюжей палкой, она цепляла ею то за корни, то за ветки и чуть не падала, когда заносила ее, чтобы опереться.

– Я брошу! – прокричала она Сереже. – Мне без палки лучше.

– Не бросай, а учись! – ответил Сережа. – Не смей бросать. Потихоньку иди! Квочка! Ну вот, опять! Ты что, села или упала?

– Села.

– Ну, смотри. Садиться – садись, а падать не смей!

И когда все остановились передохнуть, Сережа, крепко опираясь на свою палку, вдруг произнес веселую и спокойную речь:

– А вы небось думаете, что это настоящий завал. Вот-то страшенный завал – небось вы думаете! А это разве завал? Так, буреломина. Вот на Сихотэ-Алине бывают завалы – будь здоров! Там бы мы и не сунулись переходить. А это что? Вон уж и конец видно. А на той стороне у камня вроде как и тропа. Рукой подать. Только торопиться не надо, нервничать не надо, а главное, бояться не надо...

– А мы и не боимся! – Светлана уверенно вскочила и снова взялась за палку. – Дойдем!

– А чего? Умрем, что ли? – отозвался Антон. – Подумаешь, как его... завал! Так, буреломина!

Катя лукаво и вместе удивленно покосилась на Сережу. Не настоящий завал! Ох, и хитрый, оказывается, у них Сергей! И кто знал, что он такой хитрый? Взял да соврал насчет завала!

Может, Сережа и вправду соврал. Завал-то все-таки был тяжелый. Но всем как-то стало легче и смелее после его слов. И скользили, и срывались, и ушибались, и царапались об сучья и ельник, однако шли и шли. И лучше всех шел Антон. Может, потому, что хотел показать свою смелость; может, потому, что не понимал всей опасности их пути. Но он то скатывался по гладкому бревну, как по школьным перилам, то вдруг, упершись палкой, перепрыгивал со ствола на ствол...

– Тише ты! – окликали его то Катя, то Светлана. – Разбахвалился!

– Ловкий чересчур! – проворчал и Толя.

– А чего я?.. – беспечно, полный радостного удальства, отозвался Антон. – А я... эта... ничего. Перепрыгну – и все...

С этими словами палка у него противно завизжала, скользя по стволу, и Антон исчез, провалившись в бурелом.

Девочки охнули и застыли на месте. Сережа осторожно подобрался к провалу.

– Антон, – крикнул он, – ты живой?

– Живой... – жалобно ответил Антон. – Только... эта... не вылезти мне...

– Ты на земле стоишь?

– Нет, на ельнике... Весь в колючках... Совсем... эта...

– Допрыгался! – с досадой крикнул Толя.– Вот и сиди теперь там!

Но с этими словами он оступился и сам покатился вниз по завалу. Он кричал, размахивал руками, стараясь уцепиться хоть за какой-нибудь сук, чтобы не провалиться, как Антон. Это ему удалось. В последнюю минуту, когда он готов был соскользнуть в шумящую под завалом темную воду, Толя ухватился за толстый, разлатый сук и повис на нем.

– Спасите! – закричал он диким от ужаса голосом. – Скорей! Падаю!

Сережа на минуту растерялся. Кого выручать первого?

– Я посижу... – вдруг подал голос Антон. – Я... эта... на елках...

– Ну посиди.

Сережа поспешил к Толе. Около Толи уже стояла Катя.

– Как его тащить? – спросила она.

– Держи меня за пояс, – сказал ей Сережа.

Утвердившись покрепче на бревнах, он ухватил Толю за руку и рывком подтянул его наверх. Толя распластался на бревне.

– Ну, вот и все, – еле переводя дух, сказал Сережа, чувствуя, как вся кровь ему бросилась в лицо от натуги. – Теперь пойдем Антона тащить.

– А я... эта... я сам! – неожиданно поднимаясь над сухими стволами, отозвался Антон.– Я по веткам...

– Ура, Антон! – крикнула Катя. – Ура герою Теленкину!

– Только в ямы не прыгай, – предупредил Сережа усталым голосом, – а то мне, пожалуй, больше вроде как не сдюжить...

Самой последней выбралась из завала Светлана? Она боялась, бодрилась, а минутами совсем теряла и волю и силы. Но странно: все-таки где-то в глубине сознания она ликовала. Где, когда пришлось бы ей пережить такие приключения? Разве только во сне. Да и во сне такого никогда не приснилось бы!

Выйдя на поляну, где наверху, на светлом склоне, стоял полированный камень, ребята повалились от усталости.

– А к камню будем подыматься? – спросила Светлана. Хоть и устала она до смерти, но жажда новых и новых впечатлений не исчезала.

– Не будем, – коротко ответил Толя.

– Будем, – тотчас возразила ему Катя.

– Вроде как придется подняться,– сказал Сережа, – поискать тропу у камня. Да и мимо погибших за Родину тоже проходить, по-моему, не годится.

Прошло десять, пятнадцать минут... Первой наскучило отдыхать Кате:

– Я пойду пока...

И она, тихонько напевая, пошла вверх по сопке. Светлана вскочила тоже:

– И я!

Вскоре и остальные приплелись наверх.

– .«...Слава героям, павшим смертью храбрых в борьбе за Советскую власть. 1919 год»,– медленно разбирая буквы, прочел Сережа и снял кепку.

Все молча выстроились у могилы. Толя и Антон тоже сняли свои кепки. Сережа еще раз прочел надпись, вырезанную на камне. И задумчиво, сурово сдвинув брови, сказал:

– Они воевали здесь и умерли. Легко им было, что ли? Нет уж, нелегко, поди. И голодали, и е снегу ночевали, и, раненые, болели. А все не сдавались, дрались с врагами за правое дело. Умерли вот, а не сдались!

Все молчали.

– А мы? – снова начал Сережа. – Третий день в тайге – и уже устали, уже расхныкались. А ведь мы пионеры! Ленинцы! Красные галстуки носим! Эх!..

При этих словах ребята незаметно выпрямились, подтянулись, подняли головы.

– А чего мы?.. – сказал Антон. – Мы ничего. Живые.

– Конечно, живые, – тонким голосом подтвердила Светлана. – Вот еще!

– Ну, а пока живые – не сдаваться, не хныкать! – заключил Сережа. – И становись в линейку! Отдадим погибшим героям наш пионерский салют. Командуй! – обратился он к Толе. – Ты ведь председатель совета дружины!

Толя вспомнил, что носит три нашивки на рукаве, тотчас подтянулся, выступил вперед.

– Равняйсь! – скомандовал он. Ребята без слова выровнялись в линейку.

– За дело партии... будь готов! – торжественно произнес Толя и поднял руку.

– Всегда готов! – ответили пионеры, отдавая салют.

Так простояли несколько минут.

– Вольно! – скомандовал Толя и вдруг, сразу завянув, обернулся к Сереже: – Ну хорошо, а что же теперь?.. Где же та тропа у камня, которую ты обещал?

– Искать надо.

– Вчерашнего дня?

– А ты замолчи! – закричала на Толю Светлана. – Сам хныкало и других расстраиваешь. Председатель совета дружины тоже! Вон ступай в кустарники, там и похнычь.

– Я хныкало? – возмутился Толя. Только что ребята так уважительно слушали его пионерскую команду – и вот опять!

– Не ссорьтесь у могилы, – сурово остановил их Сережа. – Тропа здесь должна быть!

– Смотрите, – обрадованно сказала Катя, – а ведь у камня ирисы!

– Ирисы и так везде растут, – ответил безразличным голосом Толя.

– Везде не саженные. А эти посажены!

Вокруг камня хороводом стояли ирисы – лиловые, голубые, желтые. Они раскрыли свои бархатные лепестки и дремали в полуденном зное.

– Может, они десять лет назад посажены...

Светлана обошла вокруг камня. И вдруг увидела, что один ирис заботливо привязан к палочке. Видно, стебель был сломан или клонился в сторону, а кто-то пришел и привязал его.

– Смотрите! – закричала Светлана. – Ирис к палочке привязан! Десять лет назад, что ли, его привязали? Или он с палочкой вырос?

– Конечно, тут бывают люди, – сказал Сережа. – Давайте искать тропу.

– А эта... – негромко заговорил Антон, уставившись куда-то на гривку склона. – А это не тропа?

Сережа сразу зашагал туда, куда показывал Антон. Да, это была тропа. Только кем она протоптана? Людьми? Или козами, которые любят бегать по каменистым вершинам?

Ребята постояли у этой неясной тропки и решили идти по ней – другой-то никакой не было.

24

Тропка снова увела их в лес. Сначала было страшно – заведет в лес да снова исчезнет! Но чем дальше ребята шли, тем больше убеждались, что это все-таки настоящая человеческая тропа.

– Уж теперь-то куда-нибудь придем! – с облегченьем вздохнула Катя, когда увидела, что на тропке совсем пропадает трава и дорожка становится торной.

Переходя через ручей, на влажной отмели ребята увидели недавний след лошадиных копыт – это совсем обрадовало их. Катя, будто она была уже у своего крыльца, закинула голову и во весь голос запела...

Вдруг тайга расступилась, и среди светлой долины, окруженной сопками, ребята увидели дом.

– Дом! Домик стоит! – закричала Светлана и захлопала в ладоши.

– Ура! Спаслись! – Антон начал бросать вверх свою измятую кепку.

– Тише! – сказал Сережа. – Что это, как банда какая? Если дом, значит люди живут. Надо вежливо входить, а не орать.

– Ничего! Если забранят, потерпим! – отмахнулась Светлана.

Однако все притихли и начали приводить себя в порядок – отряхиваться, обтирать о траву ботинки, причесываться... Но как ни пытались они придать себе приличный вид, из этого почти ничего не вышло. У Светланы на ногах вместо туфель были какие-то безобразные, рваные опорки, привязанные к ногам веревочками, а вместо шляпки на голове сидел какой-то пришлепнутый гриб. У Кати изорванный пестрый сарафанчик, прорехи были зашпилены сосновыми иголками. У мальчишек рубашки и штаны порваны. Руки и ноги у всех исцарапаны... Они посмотрели друг на друга, смутились...

Но что же теперь делать? Уж какие есть.

Дом был низкий, широкий, сложенный из толстых бревен, с большими окнами, с хорошим крылечком. Огромная столетняя елка, обросшая седым, голубоватым мохом, свешивала над тесовой крышей дремучие ветки. Тут же, по еловым ветвям, богато завивался дикий виноград с маленькими зелеными кисточками. Высокая полынь-артемизия, светлая и серебристая, обступила дом, доставая верхушками до крыши.

– Все заросло... – прошептала Светлана, – как в «Спящей красавице»... Значит, тут никто не живет?

– Посмотрим, – ответил Сережа. – Бывает, что и живут. А чаще так – приходят, ночуют и дальше идут.

Дверь оказалась запертой. Замок с толстой дужкой висел на железных кольцах, окна были закрыты ставнями, и на поляне вокруг дома стояла глубокая полуденная тишина.

– Никого! – вздохнула Светлана.

Ребята растерянно переглянулись. Сережа, чуть нахмурясь, поглядел на них, закусил губу.

Подавленные, примолкшие, стояли они и глядели на запертую дверь. Силы вдруг покинули их. Так они все были уверены, что сейчас встретят людей, что тут их накормят, дадут отдохнуть, отправят домой... И вот – никого.

Антон присел на ступеньку, бросив на траву свой пустой, до смерти надоевший ранец.

– Что же делать будем, а? – спросил Сережа, ни к кому не обращаясь.

На этот раз и он растерялся. Когда уже казалось, что все испытания их окончены и все беды пройдены, их теперь встречает запертая дверь. Если бы хоть войти в дом!

– Вы пока решайте, – сказала Катя, – а я в холодочке посижу.

И она уселась в тени под елкой.

– Я не знаю, что делать, – сказала Светлана, – только идти дальше я совсем не могу. Ну, не могу, и все!

И она растянулась на траве около Кати.

– Ждать будем? – обратился Сережа к Толе.

Толя стоял, прислонясь к перильцу крыльца.

– Решайте, – ответил он, приподняв брови и глядя в сторону. – Вы же теперь все сами, без меня решаете.

Снова наступило молчание. Только кузнечики стрекотали в дышащей жаркими запахами траве, и от их стрекота тишина казалась еще более глубокой, еще более нерушимой.

Понемножку подкрадывалось отчаяние. Ну что делать? Идти – нет сил. Ждать – кого ждать? И сколько времени ждать? Час, день, неделю? А может, и до самой осени никто не заглянет в этот таежный дом?

Лишь один Антон ни о чем не думал и не расстраивался. Вернее, он тоже призадумался было, но сидеть привалившись к перильцам было так удобно, а солнышко так славно пригревало, что печальные думы как-то незаметно рассеялись и приятная дрема начала заволакивать глаза.

Где-то над головой – может быть, на старой елке – прощебетала птица.

«Видит, что мы тихо сидим, вот и прилетела, – подумал Антон. – А вот и другая, на крыше... Как бы на голову не села... Интересно, что это за птицы тут крутятся, около дома? Разные птицы, целая стая. И чего им тут сладко?»

Но лень было пошевелиться, лень обернуться и поглядеть. Мало ли птиц в тайге...

Но вот одна прошумела крыльями совсем близко от крыльца. Антон открыл глаза. Недалеко от дома, на тонкой ветке калины, сидела птица с лиловой шейкой и бледно-красным пером на крыле… Антон поморгал ресницами – приснилось ему, что ли? Ведь это сизая лесная горлица, он горлиц сто раз видел... Но почему же у нее шейка лиловая, будто выкрашена чернилами? У Антона мать вот так же своих кур метит. Покрасит чернилами – они и ходят целое лето с лиловыми шейками, и никакой дождь эту метку не смывает...

Вдруг Антон широко раскрыл глаза и весь встрепенулся: «Покрасили чернилами!.. Горлицу покрасили!..»

Сразу вспомнился вечер перед грозой. Антон лежит в постели. А за стеной, в соседней комнате, сидят с отцом гости-биологи, и один за другим текут их веселые рассказы. И не то сон, не то рассказ – Борис Данилыч держит в руках сизую птицу и красит ей шейку лиловой краской, а крылья – красной. И снова слышит он его смех и слона:

«...Красная-то краска смылась, а лиловая – чернила это были – осталась. Ну, Саша и догадался!..»

А теперь эту птицу с лиловой шейкой Антон видит перед собой. Вот она сидит на калиновой ветке и поглядывает на крыльцо... А почему поглядывает? Да потому, что биолог Саша прикармливает их здесь! Горлицы скоро привыкают к человеку...

– Антон, ты что? – с тревогой спросил Сережа, заглянув ему в лицо. – Ты кого увидел?

– Подожди, подожди... – поморщился Антон, отмахиваясь от Сережи. – Не мешай мне... я… эта... думаю.

– Тише, Чапай думает, – отозвалась из-под елки Катя.

«Избушка в лесу... Лабаз...– Антон старался припомнить все, что слышал в тот вечер.– Лабаз... Так, значит, этот дом и есть тот лабаз, где биологи живут в тайге?.. Стой!» Антон вскочил.

«...Ключ у нас всегда у крыльца под крышей висит...» – вспомнил Антон и, ни слова не говоря, начал взбираться на перила крыльца. Ребята с изумлением смотрели на него.

– Он заболел... – прошептал Сережа, глядя на Антона широкими, испуганными глазами.

Антон встал на перильца и полез рукой под крышу. С минуту он молча шарил по карнизу. И вдруг с радостным криком: «Спасибо, Борис Данилыч!» – достал из-под крыши ключи.

– Вот они!.. Вот они! – закричал он, гремя ключами. – Ага! Ага!

Он спрыгнул с перильца и, держа светлое колечко, на котором висели два больших ключа, еще раз позвенел ими перед удивленными глазами ребят.

Девочки вскочили. Толя спросил удивленно:

– Откуда ты узнал? Как ты догадался?

– Вот и узнал! Вот и догадался!

– Дай-ка сюда, я открою, – сказал Толя, протягивая руку.

Но Антон живо отдернул ключи и прижал их к животу:

– Ишь ты! Я... эта... нашел!

– Ну так открывай, если нашел! – засмеялась Катя. – Что ж ты, их теперь на животе греть будешь?

– Ну открывай, открывай же! – закричала Светлана. – Вот Телятина!

Антон подошел к двери, не спеша отпер замок.

– Кто первый? – спросил он, оглянувшись на ребят.

– Уж иди ты, – улыбаясь, сказал Сережа. – Ты ключи нашел, ты и входи.

Антон медлил, держась за ручку двери.

– Ну что же? – нетерпеливо крикнул Толя.

– Да... а эта... говорят, тигры в пустые дома набираются... Залезут и лежат там... И рыси тоже...

– Ну, давай я пойду, – предложил Сережа. – Откуда он в такой дом влезет, когда все закрыто?

Антон взглянул на ставни в окнах, набрал воздуху и легкие, отворил тяжелую дубовую дверь, шагнул за порог... И тут же с визгом вылетел обратно. Дверь тяжело захлопнулась. Антон отбежал от крыльца на поляну. Глаза его стали круглыми от страха:

– Он... как его... Говорил ведь! Он!

– Кто – тигр? – наперебой спрашивали ребята. – Тигр, да?

– Он! – повторял Антон. – Он... там!..

Ребята глядели друг на друга. Как это может быть? Такой крепкий дом и крыша крепкая... И дверь такая, что не откроешь. Не в трубу же он спустился? Да в эту трубу и козленок не пролезет.

– Ну что же, уходить надо, – как-то суетясь и подергивая плечами, сказал Толя. – Что ж тут сидеть ждать, когда он оттуда выскочит?

– Показалось ему, – недоверчиво покачала головой Катя. – Никого там нету.

– Но он же видел его! – возразила Светлана. Ей было страшно: а вдруг и правда там тигр?

Вдруг сейчас заскребет лапами в дверь да выскочит на поляну? И в то же время подмывала какая-то нелепая радость: вот бы здорово, если тигр! Уж такого приключения в жизни не забыть бы!

Сережа, отбежавший вместе со всеми на поляну, держал в руке коробку с последними пятью спичками. Чем еще защититься от тигра? Только огнем!

– Ну-ка, помолчите, – прошептал он. – Послушаем.

Ничто не шелохнулось в доме. Только птицы щебетали на крыше и на крыльце.

– Ты что видел-то? – спросил он у Антона.

– Клыки видел, – взволнованно прошептал Антон, – и глаза желтые... И эта... уши...

Сережа, что-то решив про себя, пошел к дому. Он тихо поднялся на крыльцо, послушал у двери. Ни звука, ни шелеста. Он громко постучал ключами – та же безответная тишина. Сережа приоткрыл дверь. В домике был сумрак, только солнечные лучи, прорвавшиеся в щели ставен, пересекая комнату, освещали ее. Луч из крайнего окна падал прямо на желтый, с черными полосами широкий лоб тигра. Правый глаз его блестел, как большой, с черной точкой, янтарь.

На мгновенье у Сережи дрогнула рука и захолонуло сердце. Но это было только мгновенье. Он тут же почувствовал, что этот глаз блестит не живым блеском – так блестят бусы, кусочки стекла... Приглядевшись как следует, Сережа засмеялся и распахнул дверь:

– Входите! Хозяин приглашает!

Теперь Антон, со страхом глядя на Сережу, подумал, что, наверно, Сережа заболел... Но ребята уже бежали на крыльцо. Они уже входили вслед за Сережей в дом, они уже смеялись там. Вот открылась ставня, распахнулось окно.

Антон медленно побрел к дому. С опаской войдя в комнату, – разве он не видел клыков и рыжего полосатого лба? – он встретился глазами с янтарным взглядом тигровой шкуры, лежавшей на деревянной койке.

Антон перевел дух и смущенно улыбнулся:

– Здорово...

В доме было все, что требовалось для обихода. У окна стоял большой, чисто вымытый стол, около него – табуретки. В углу печка с плитой. На стене висела деревянная полка, на которой стояли две кастрюли, миска и чугунок. Под ней – небольшой ларь с тяжелой крышкой. Антон подошел и поднял крышку.

– О! – Лицо его расплылось в улыбке и сразу напомнило прежний румяный колобок. – Тут... эта... эта... все!

– Что – все? – Катя оттолкнула Антона, пошла мешочки, лежащие в ларе. – Крупа... сахар... Ой, ребята, мы можем обед сварить! Ура! Ура! Ура!

– И чай с сахаром! – подхватил Антон. – Тут и сухари есть! Эта... черные... с солью!

Ребята ликовали, забыв про усталость. Какая там усталость! Они плясали, хлопали в ладоши, говорили все разом о том, что надо сейчас сделать и что они сделают. Ура! Ура! Ура!

– Ну, довольно кричать! – прервал их наконец Толя. – Разжигайте печку, есть до смерти хочется!

– Сережа, – спросила Светлана, – а это ничего... что мы чужое берем?

– Ничего, – ответил Сережа, у которого губы против воли расплывались в улыбке. – Это и оставлено для тех, кто в тайгу за делом идет. Или заблудится. Это научной станции лабаз. Биологи ходят, энтомологи там... Для них и харчи оставляют. Мы скажем потом нашим, что у них взяли, – наши отдадут. Ничего!

Светлана снова повеселела, захлопотала:

– Ребята, кто-нибудь – за водой! Печку, чур, я растапливать! Пошли за хворостом! Катя, а ты...

– А я кашу буду готовить. Тут пшено есть.

– Ура! Кашу!.. – заорал Антон и схватил ведро. – Я за водой!

Около дома Антон нашел небольшой родничок. Дикие желтые бальзамины свешивались под прозрачной водой, и маленький ключ позванивал где-то под зелеными ветками. Антон зачерпнул воды и ушел. А Катя решила вымыть пшено тут же, под ключом. Она мыла пшено и глядела кругом. Здесь все было хорошо – и дом, и ключ, и виноград, повисший на елке. Здесь и солнце светило веселее и тайга глядела дружелюбнее. Ой, как хорошо, что они наконец вышли к людям!

Когда Катя принесла кастрюлю с промытым пшеном, в плите уже бушевало пламя. Светлана орудовала короткой кочережкой и кричала, чтобы ей давали скорее дров. Сережа около крыльца рубил дрова – топорик он нашел тут же, в уголке у плиты.

– Ставь сюда, ставь на середину! – сказала Светлана Кате. – А чайник на ту сторону. Вот все сразу и закипит.

Катя посмотрела на раскрасневшуюся, увлеченную своим делом Светлану и засмеялась:

– А помнишь, как не умела даже чаю себе подогреть?

Но Светлана только отмахнулась от нее.

– А чем кашу есть будем? – вдруг забеспокоился Антон. – Ложек-то... эта...

– Толя, посмотри в столе, – сказала Катя, – ты рядом там сидишь. Не может быть, чтобы в таком доме ложек не было!

– Да вы кашу-то сначала сварите! – ответил Толя. – Суетятся... Не дождешься ничего.

– Посмотрите-ка! – Светлана махнула в сторону Толи кочережкой. – Холопы суетятся, а барин ждет.

– Шути, только поумнее! – отозвался Толя.

– А я не шучу, – возразила Светлана. – Как вошел, так и сел! И не шевельнулся ни разу.

– Ну что ты к нему пристала, Светлана? – остановила ее Катя. – А что он будет делать? Он же дома привык, чтобы ему подали да приняли от него. За ним мать и сейчас как нянька ходит.

От этой коварной защиты у Толи краска бросилась в лицо.

– Ну и привык! – запальчиво сказал он. – А почему это я должен на стол подавать? Еще, может, скажете – я и посуду мыть должен? Что я, девчонка, что ли?

– Ох, ты, скажите пожалуйста! – закричала Светлана. – Это, значит, девчонки за ним убирать должны?..

В это время Сережа принес охапку мелко расколотых дров и с грохотом бросил их у плиты.

– А мальчишки должны за него дрова колоть да за водой ходить?! – продолжала Светлана.– Только один Анатолий ничего никому не должен!

– Не беспокойся! – сердито ответил Толя. – Анатолию дел хватает. Вся пионерская дружина на Анатолии висит!

– Думается, больше не будет она на тебе висеть, – сказал Сережа.

– Как это – не будет? – Толя удивился и встревожился. – А почему это не будет?

Но Сережа уже не слушал.

– А что, – обратился он к ребятам, – мы, пожалуй, потом и сами все вымоемся теплой водой как следует, а?

– Мыться полагается до обеда, – сказала Катя. – Вода горячая есть.

Но тут все так завыли и заныли: «Ну вот еще, мыться! Есть до смерти хочется!» – что Катя не стала настаивать.

– Ребята, а может, нам Толя пока стихи почитает?– сказала. Катя с усмешкой. – Все-таки хоть какой-нибудь толк от человека!

– Садись за стол! – приказала Светлана. – Каша готова!

– Ура! – завопил Антон и бросился к столу, роняя по пути табуретки.