Текст книги "Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель"

Автор книги: Лутц Кох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 16. СУДЬБА ГОВОРИТ «НЕТ»

ПОКУШЕНИЕ В «ВОЛЧЬЕМ ЛОГОВЕ»

Через три дня после тяжелого ранения Роммеля оберст фон Штауффенберг оставил «адскую машину» в комнате для совещаний штаб-квартиры фюрера. Смерть Гитлера должна была открыть путь к власти временному правительству Вицлебена – Бека – Герделера и послужить сигналом к проведению переговоров на Западном фронте между Роммелем и союзниками. Нет никаких сомнений в том, что, хотя маршал так никогда и не был посвящен в подробности «заговора 20 июля», эта акция в целом соответствовала его убеждениям и намерениям. Судьбе было угодно распорядиться так, что в решающий момент Роммель оказался прикованным к постели в госпитале люфтваффе.

Тем временем совершенно иной оборот, чем это было бы при антигитлеровски настроенном Роммеле, приняли события и на фронте вторжения. Сегодня уже трудно сказать, почему фон Клюге и другие посвященные в обстоятельства дела офицеры так и не решились прибегнуть к спасительному для Германии шагу.

Заговорщики допустили ряд непростительных ошибок: они были настолько уверены в окончательном успехе акции, что не предприняли совершенно естественных мер безопасности – не была захвачена радиостудия в Зезене и другие радиостанции, кроме этого, так и не была блокирована телефонная связь между Ставкой фюрера в Восточной Пруссии и рейхсминистерствами в Берлине. Получивший свободу действий Геббельс «прочно сел на телефон» и всеми правдами и неправдами пытался выправить продолжавшее оставаться напряженным и к вечеру 20 июля положение.

После ранения Роммеля и неудавшейся попытки ликвидировать диктатора, Германия потеряла последний шанс с честью выйти из ставшей безвыходной ситуации – отныне страна была обречена на саморазрушение. Обстоятельства «заговора 20 июля» скрыты от нас непроницаемой завесой из полуправды и дезинформации, в тугой клубок сплелись случайности и закономерности, трагическое стечение обстоятельств лавинообразно повлекло за собой катастрофические последствия, поэтому мне кажется уместным несколько более подробное рассмотрение этого исторического события.

19 июля фон Клюге принял группу армий «Б», сохранив за собой пост главнокомандующего группой армий «Запад», и перебрался в бывшую резиденцию маршала Ла-Рош-Гюйон. Командно-штабной аппарат остался прежним, соратники Роммеля трудились на своих местах, и не их вина, а их беда заключалась в том, что фон Клюге оказался не тем человеком, кто смог бы возглавить сопротивление диктатору.

После плодотворной беседы с фельдмаршалом Роммелем, за несколько дней до его тяжелого ранения, оберстлейтенант фон Хофакер повез в Берлин приятное для заговорщиков известие о том, что маршал готов к активным действиям на Западе. Между тем в столице рейха предатель выдал группу Лейшнера, и она была арестована гестапо. Угроза ареста заставила заговорщиков действовать с удвоенной энергией и форсировать подготовку к покушению. Фон Штауффен-берга окончательно подстегнул состоявшийся накануне разговор между Канарисом и Гиммлером. Рейхсфю-рер СС заявил ошеломленному шефу абвера:

– Мне прекрасно известно, что определенные армейские круги намереваются «поиграть мускулами». Но пусть не тешат себя иллюзиями – я готов нанести удар по их «осиномугнезду». Я долго ждал, потому что хотел узнать всех предателей поименно. Теперь я знаю все – и вырву ядовитое жало у таких изменников, как Герделер и Бек.

Отсчет времени пошел на минуты, и Штауффенберг приступил к активным действиям. В Париже ждали опаздывающего на встречу Хофакера. Несмотря на беседу с фон Безелагером, крайне неуверенно, нерешительно и непоследовательно вел себя фон Клюге, занявший в конечном итоге сверхосторожную выжидательную позицию.

Читая стенограммы телефонных разговоров между штаб-квартирой группы армий «Б», «Волчьим логовом» и Военным министерством на Бендлерштрассе, отчетливо осознаешь – не отвернись в тот день фортуна от заговорщиков и окажись во Франции хотя бы один военачальник калибра Роммеля, дальнейший ход европейской и мировой истории мог бы быть иным! Вернувшийся в Берлин фон Штауффенберг был абсолютно уверен в смерти Гитлера. Об этом он доложил собравшимся на совещании в Военном министерстве офицерам-заговорщикам: генерал-оберсту Беку, генерал-фельдмаршалу в отставке фон Вицлебену и другим. После этого Бек сразу же стал звонить в штаб-квартиры некоторых групп армий и требовать «беспрекословного подчинения его приказам». В частности, группа армий «Север» получила приказ передислоцироваться из Курляндии в Восточную Пруссию, а группа армий «Б» – начать подготовку к выводу войск из Франции и Бельгии.

20 июля 1944 года в 16.30 в штаб-квартире группы армий «Б» раздался телефонный звонок из Берлина.

Штауффенберг: – Добрый день. Это оберст фон Штауффенберг. Могу я переговорить с фельдмаршалом Клюге?

Адъютант: – Одну минуту!

Клюге: – Да, слушаю вас.

Штауффенберг: – Здравствуйте, фельдмаршал. Передаю трубку генерал-оберсту Фромму. Фромм: – У аппарата генерал-оберст Фромм. Герр фельдмаршал, вы ничего не знаете о последних событиях?

Клюге: – Нет.

Фромм: – Фюрер мертв…

Клюге: – Вот как… И что же мне сказать армии?

Фромм: – Одну минуту, передаю трубку генерал-оберсту Беку.

Бек: – Как главнокомандующему вам лучше знать, что вы скажете войскам.

Клюге: – Не забывайте, что у меня здесь чуть ли ни все Ваффен СС!

Бек: – Но с ними Зепп Дитрих, значит все будет в порядке… Хочу вам сообщить, что мы ввели чрезвычайное положение в стране. Мы не исключаем возможности, что со стороны СС могут последовать заявления, что фюрер жив. Это ложь – он мертв. Прошу вас неукоснительно выполнять мои приказы…

Клюге: – Мне нужно подумать, позже я вам перезвоню.

В 16.40 позвонил обер-квартирмейстер группы армий «Запад», оберст Финк. Финк: – Пожалуйста, генерала Шпайделя.

Шпайдель: – Слушаю вас.

Финк: – Все по плану… мертв!

Шпайдель: – Так… Немедленно доложу фельдмаршалу.

Тем временем на Бендлерштрассе в Берлине по инициативе генерала Ольбрихта состоялся телефонный разговор между Фроммом и Кейтелем. Фельдмаршал сообщил, что Гитлер жив и получил только легкую контузию в результате взрыва бомбы. Эта сногсшибательная новость ввергла Фромма в состояние паники, и он решил не приводить в действие секретный план под кодовым названием «Валькирия». Около 17.00 по радио прозвучало сообщение о том, что «фюрер чудом спасся после покушения на него врагов рейха». Клюге позвонил в Ставку и связался со своим старинным приятелем, генерал-майором Штифом.

Группа армий «Б», 17.10.

Клюге: – Штиф, послушайте, фюрер жив или мертв?

Штиф: – Фюрер жив. Мой 1-«а», майор Фобер, разговаривал с ним через час после покушения…

Ситуация в Берлине становилась все более напряженной: Ольбрихт, Штауффенберг и Мерц фон Квирнгейм отстранили (а позже и арестовали) колеблющегося командующего Резервной армией Фромма и назначили на эту должность генерал-оберста Хепнера. Несмотря на сообщения «о чудесном спасении фюрера», заговорщики решили идти до конца. Осторожный Клюге никогда не действовал без подстраховки – примерно в 17.45 он позвонил в Берлин.

Клюге: – Фромм на месте?

Штауффенберг: – Генерал-оберста Фромма здесь нет. Передаю трубку генерал-оберсту Беку.

Бек: – Бек у аппарата. Генерал-оберст Фромм сложил свои полномочия!

Клюге: – Как, я же только что с ним разговаривал…

Бек: – Здесь его больше нет. Он сдал командование генерал-оберсту Хепнеру. Передаю ему трубку.

Хепнер: – Это Хепнер, слушаю вас.

Клюге: – Хепнер, фюрер жив, он уцелел после взрыва!

Хепнер: – Нет, это неправда. Мы тоже услышали это по радио. Поверьте, это козни СС – они пытаются сорвать практически завершившуюся операцию. Мы отправили вам все необходимые распоряжения…

На этом месте телефонная связь с Берлином прервалась…

В этот же день из Парижа в Ла-Рош-Гюйон прибыли генерал фон Штюльпнагель, оберст Финк и, наконец, «отыскавшийся» фон Хофакер. Между 19.00 и 20.00 они совещались с Клюге и Шпайделем.

Около 19.30 1-«а» группы армий, оберст фон Темпельхоф, позвонил на Бендлерштрассе своему бывшему однокурснику по Военной академии, оберсту фон Квирнгейму, занимавшему пост начальника общего отдела Главного управления сухопутных войск.

Темпельхоф: – Привет, как у вас дела?

Квирнгейм: – У нас все в порядке. К вам уже должны были дойти все наши приказы…

Темпельхоф: – Нет, мы еще ничего не получили…

Неожиданно Квирнгейм замолчал – и в телефонной трубке стали раздаваться только неясные шумы. Видимо, в эту минуту за Мерцем фон Квирнгеймом пришли гестаповцы.

ГЕББЕЛЬС ВКЛЮЧАЕТСЯ В ИГРУ

По прямому указанию Гитлера подавление мятежа возглавил рейхсминистр Геббельс. Ремер и верные режиму войска освободили командующего Резервной армией Фромма и арестовали Хепнера. Сохранились архивы так называемого Народного трибунала и собственноручно подписанные Хепнером протоколы допроса, в котором он рассказывает о своем аресте и о самоубийстве бывшего начальника германского Генерального штаба генерал-оберста Людвига Бека:

– …Потом в комнату вошел Фромм[37]37
  Был обвинен в государственной измене и казнен в марте 1945 года. (Прим. перев.)


[Закрыть] и сказал, что сейчас сделает с нами именно то, что мы собирались сделать с ним сегодня днем. В моем кабинете сидели генерал-оберст в отставке Бек, генерал Ольбрихт, оберст граф фон Штауффенберг, оберст Мерц фон Квирнгейм, оберлейтенант Хафтен и оберстлейтенант Фламрот. Генерал-оберст Фромм держал в руке пистолет, он заявил, что находящиеся в кабинете офицеры арестованы, и приказал сдать личное оружие. Никто из нас не был вооружен, только Бек сказал, что здесь у него лежит «парабеллум», но он хотел бы сохранить его для личных нужд.

– Будьте так любезны, – произнес Фромм. – Только не тяните время!

Бек достал пистолет и начал его заряжать. Фромм заметил, что с оружием нужно обращаться аккуратно и не направлять на находящихся в комнате людей. Бек начал говорить, что в эту минуту думает о том далеком и счастливом времени, когда… Фромм резко оборвал его:

– Послушайте, нам некогда вспоминать вашу молодость. Прошу вас, поторопитесь.

Бек сказал еще несколько слов, приставил пистолет к голове и выстрелил. Но пуля ушла в потолок, оставив на голове кровоточащую рану. Потом он произнес заплетающимся языком:

– Так был выстрел или нет?

– Помогите старику, – сказал Фромм. – Заберите у него пистолет. Вы же видите, что у него недостает мужества.

После этих слов от группы стоящих слева офицеров отделились двое и направились к расплывшемуся мешком в кресле Беку. Тот вяло сопротивлялся и просил оставить у него «парабеллум». Потом Фромм обратился к сидящим в кабинете офицерам:

– Ну-с, господа, если кто-то имеет что-нибудь сказать или написать – не смею мешать. Только попрошу поторопиться. Хотите оставить записку, Ольбрихт? Прошу вас за тот круглый стол, на ваше старое место. Вы раньше всегда сидели там – напротив меня!..

Наверное, минут через пять Фромм вернулся в комнату и спросил:

– Господа, вы готовы? Время вышло. Подумайте не только о себе, но и о других – каково это переносить всем нам здесь присутствующим…

«От имени фюрера и немецкого народа. Мною, ге-нерал-оберстом Фроммом, проведено заседание военно-полевого суда. Военно-полевой суд приговорил к смертной казни оберста Генерального штаба фон Мерца, генерала сухопутных войск Ольбрихта, этого оберста, чье имя я не желаю произносить (он имел в виду Штауффенберга), и того оберлейтенанта – забыл, как его зовут…».

Потом Фромм обратился к пришедшему с ним оберлейтенанту:

– Возьмите пару человек и приведите приговор в исполнение внизу, во дворе.

Оберлейтенант повел осужденных во двор, а Фромм подошел к Беку и спросил:

– Ну, и что мы будем делать?

Бек оцепенело сидел в кресле и едва ли был в состоянии вымолвить хоть одно слово. Слева и справа от него стояли два офицера. Потом он с большим трудом произнес:

– Дайте мне другой пистолет.

Кто-то из офицеров протянул ему, если я не ошибаюсь, «маузер», а Фромм сказал, что это вторая и последняя попытка. Фромм подождал несколько секунд, потом направился к выходу и бросил офицерам, чтобы они отвели Бека во двор.

В этот момент раздался выстрел…

СПАСОВАВШИЙ КЛЮГЕ

Вечером 20 июля, около 20.30 командующий экспедиционными войсками во Франции генерал фон Штюльпнагель позвонил из Ла-Рош-Гюйона своему начальнику штаба, оберсту фон Линстову:

Штюльпнагель: – Что нового?

Линстов: – К сожалению, ничего. А у вас, герр генерал? У вас все в порядке?

Штюльпнагель: (нерешительно и растягивая гласные) – Да-а… Да-а-а… Да-а-а-а… Черт бы все это побрал!

Беседа с Клюге показала, что тот не готов к решительным действиям и продолжает колебаться. Поэтому Штюльпнагель, Финк и Хофакер вернулись в Париж несолоно хлебавши – фельдмаршал не оправдал возложенных на него надежд. Трудно сказать, что в той ситуации заставило фон Клюге действовать так, а не иначе. Он мог испытывать банальный страх перед фюрером. Возможно, им двигало чувство благодарности к человеку, недавно вручившему ему чек на крупную сумму. Или это была попытка в последнюю минуту вытащить голову из петли? При этом «мудрый Ганс»,[38]38
  Игра слов от «klug» (нем.) – умный, смышленый, мудрый. (Прим. перев.)


[Закрыть] как прозвали его в кругу друзей, был человеком исключительной личной храбрости.

Летом 1943 года в ходе операции «Цитадель» под Орлом – Курском – Белгородом его командирский «Физелер-Шторх» трижды подбивали русские зенитчики, так что пилот с трудом дотягивал до линии фронта и садился на вынужденную. Фон Клюге, чьей настольной книгой был «Закат Европы» Шпенглера, не прятался за спины других и на фронте вторжения. Один-единственный человек в вермахте, оберст Хеннер фон Тресков, был для Клюге непререкаемым авторитетом в вопросах политики еще с той поры, когда маршал командовал группой армий «Центр» на Восточном фронте. О том влиянии, которое оказывал на него этот офицер Генерального штаба, написал Шлабрендорф в книге «Офицеры против Гитлера»:

– …Нет никаких сомнений в том, что ход событий принял бы совершенно иной оборот, окажись Тресков рядом с Клюге накануне попытки государственного переворота. Только он один мог помочь генерал-фельдмаршалу выбрать единственно правильную линию поведения и держаться ее до конца…

Клюге принял решение – с этой минуты его пути с заговорщиками разошлись.

Около 23.00 ему позвонил командующий воздушным флотом генерал-фельдмаршал Шперле.

Шперле: – Послушайте, Клюге, похоже, что Штюльпнагель сошел с ума! Он отдал приказ барону фон Бойнбергу арестовать всю парижскую СД. (Генерал Бойнберг был военным комендантом Большого Парижа.)

Клюге: – Вот даже как. Хорошо, я приму меры.

Через несколько минут позвонил главнокомандующий экспедиционными войсками в Бельгии – Северной Франции генерал фон Фалькенхаузен и поинтересовался, как проходит «акция». Клюге ответил, что не располагает никакой информацией.

Ближе к полуночи по радио началась трансляция речи Гитлера: «…Провидение хранило меня. Теперь я обрушу гнев нации на гнусных предателей…».

Сразу же после «Обращения к нации» Гитлера генерал-фельдмаршал фон Клюге позвонил своему начальнику штаба генералу Блюментриту. Клюге: – Что будем делать, Блюментрит? Штюльпнагель отдал приказ арестовать СД! Я вынужден отстранить его от должности. Поезжайте в Париж, примите у него дела. Будущее покажет, что делать дальше…

АМПУЛА С ЯДОМ

Сразу же после звонка Блюментриту генерал-фельдмаршал фон Клюге связался с одним из военных госпиталей Парижа и срочно вызвал к телефону своего зятя, гауптмана медицинской службы люфтваффе.

Клюге: – Ты сделал то, о чем я тебя просил? Можешь сейчас приехать ко мне?

Зять: – Да.

Клюге: – Когда тебя ждать?

Зять: – На машине – через три четверти часа.

Клюге: – Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебя переправили с того берега на лодке. (Союзнические ВВС разбомбили мост через Сену под Ла-Рош-Гюйоном.)

Зять генерал-фельдмаршала привез ему ампулу с цианистым калием. Опасаясь обвинений Суда чести как минимум в «недоносительстве», Клюге решил избежать участи безжалостно казненных по «делу 20 июля» и несколько позже покончил жизнь самоубийством.

Не было прямых доказательств участия Клюге в антиправительственном заговоре, но Гитлер и его окружение с подозрением относились к маршалу. Очередная гримаса судьбы – Клюге был вынужден отправить «верноподданническую» телеграмму фюреру с поздравлениями «по поводу чудесного избавления» и заклеймил позором «гнусных злоумышленников». Положение на фронте стремительно ухудшалось.

Оборонительные порядки немцев, как и предсказывал генерал-фельдмаршал Роммель, оказались прорванными на нескольких участках – в условиях полного окружения германские дивизии вели кровопролитные бои и только некоторым из них было суждено выбраться из вражеского «мешка».

«ЗАТРАВЛЕННЫЙ ЗВЕРЬ»

Вплоть до «Фалезского мешка» фон Клюге находился под пристальным наблюдением СД. Возможно, кровавым палачам гестапо пытками удалось вырвать признания о планах заговорщиков на Западе, и Гитлер знал о подготовке переговоров с Эйзенхауэром и Монтгомери. Он вполне мог знать и об отказе генерал-фельдмаршала участвовать в заговоре, но подсознательно опасался, что «кровавое избиение немецких дивизий» заставит фон Клюге сделать решительный шаг.

В недрах ОКБ родилась версия, что Клюге «специально попал в окружение» под Фалезом – Треном, чтобы «вступить в личный контакт с Монтгомери для переговоров о заключении перемирия».

В первые августовские дни после того, как отправившийся на фронт Клюге ровно сутки не выходил на связь, его стали активно разыскивать из «Волчьего логова» и ОКВ.

3.08.1944. Штаб-квартира группы армий «Б».

Йодль: – Где сейчас находится генерал-фельдмаршал фон Клюге?

Шпайдель: – Он на фронте. Скорее всего, попал в окружение под Фалезом. Мы пытаемся связаться с ним, но рация молчит.

Йодль: – Кто его сопровождает?

Шпайдель: – Майор Баер и оберлейтенант Тангерман.

Йодль: – Подождите, записываю. Баер… и… Тангерман.

Позже сопровождавших маршала офицеров не раз вызывали на допросы для выяснения всех обстоятельств этой поездки. В частности выяснилось, что рация действительно была повреждена во время налета вражеских штурмовиков. Упустив свой единственный шанс 20 июля, фон Клюге уже не думал о переговорах с союзниками – его сердце было преисполнено горечи, скорби и ожидания кровавой развязки. Обостренный инстинкт затравленного со всех сторон «гестаповскими ищейками» зверя подсказывал ему, что вот-вот в горло вопьются клыки цепных псов Гитлера.

13 августа генерал-фельдмаршал Клюге снова был на переднем крае немецкой обороны в регионе Фалез – Трен. После попытки танкового прорыва к Авраншу, которая закончилась серьезными потерями для немецкой стороны, здесь явно стали вырисовываться контуры крупного «котла». Стратегически бессмысленный танковый удар по Авраншу был идефиксом фюрера. Все разъяснения специалистов по поводу того, что 200 танков и самоходных орудий при абсолютном воздушном господстве противника не в состоянии вклиниться в сильно укрепленные позиции союзников, отвергались с маниакальным упрямством. Гитлера не остановил и недвусмысленный прогноз: предполагаемая неудача лавинообразно ухудшит положение на Западном фронте – драконовскими методами он вынудил фронт атаковать. Штурм Авранша закончился сокрушительным поражением – он и не мог закончиться иначе при сложившемся соотношении сил.

На свой страх и риск фон Клюге нанес мощный удар в направлении Сены, чтобы деблокировать окруженную группировку немецких войск. 15 августа после удавшегося прорыва он связался со Ставкой. Во время этого разговора я с группой офицеров находился в кабинете генерал-фельдмаршала. Не только у меня одного создалось такое впечатление, что Клюге перешагнул некую незримую черту и сжег за собой все мосты – с такой яростью он обличал безумное руководство Гитлера и его советников.

Клюге: – Йодль на месте?

Йодль: – Да, слушаю.

Клюге: – Я только что вернулся из сектора выхода наших войск из «мешка» под Фалезом. Гауссер тоже должен пробиться с остатками своих дивизий. Лично я оцениваю состояние фронта как критическое. Передайте фюреру, что ни один приказ, даже «приказ фюрера», не изменит положения дел. Чтобы спасти хоть часть наших дивизий, мы должны форсировать Сену и закрепиться на северном берегу.

Клюге: – Алло, Йодль, вы поняли меня?

Йодль: – Да, э-э-э… понял…

Клюге: – Прошу вас, Йодль, немедленно свяжитесь с фюрером и от моего имени объясните ему, что никакие «распоряжения сверху» абсолютно ничего не изменят здесь. Промедлив сейчас, мы окончательно потеряем все! Со своей стороны я уже отдал приказ отходить за Сену обеим армиям. Нужно спасать то, что еще можно спасти. Жду вашего звонка.

Все мы, собравшиеся в эту минуту в кабинете маршала, какое-то время действительно ждали телефонного звонка из штаб-квартиры. Телефон молчал…

Телефонный разговор, провозвестивший о крушении Нормандского фронта, подошел к концу.