Текст книги "Жила Комстока"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 34

Элберт Хескет родился в высоком двухэтажном доме с мансардой, стоявшем на пустыре на окраине небольшого городка, насчитывавшего меньше двух тысяч жителей, и поначалу носил совершенно другое имя. Отец его, худощавый, лысеющий человек, служил приказчиком в бакалейном магазине.

Годы спустя, когда ему потребовалось другое имя, Элберт взял себе фамилию одной из самых знатных семей города. Там, где он родился, к имени Хескет относились с почтением. Хескеты не только имели самый внушительный дом в округе, но и успешно занимались банковским делом и владели крупными предприятиями. Детей у Хескетов не было.

Элберт рос благоразумным и рассудительным ребенком, прилежно учился, но друзей не заводил – не нуждался в них. Однажды, когда Элу было не больше семи лет, ему в спину толкнули другого мальчика, тот упал на четвереньки, а сосед Эла толкнул на него Элберта. Получилась куча мала. Все весело смеялись, но тут взыграло задетое самолюбие Элберта. Одним прыжком он вскочил, схватил обломок доски и ударил обидчика. Удар пришелся мальчику повыше уха, поранил ему голову и сбил с ног. На рану пришлось наложить швы, но когда мальчика спросили, как это случилось, он ответил, что упал, и продолжал твердить одно и то же. С тех пор никто больше не толкал Эла, его никогда не приглашали побегать, поучаствовать во всевозможных затеях, которые вечно придумывают мальчишки.

Отец его редко говорил за столом, но когда это случалось, то разговор непременно заходил о крупных сделках, о которых он слышал. Он завидовал всем, кто достиг успеха, ненавидел их, явно не желая проявить упорство и постараться сделать то же самое.

– Почему ты не поступишь так же? – спрашивал Эл отца.

– У меня нет первоначального капитала, – отвечал тот. – Для того чтобы делать деньги, нужны деньги.

Позже он услышал рассказ о том, как старый полковник Хескет нажил состояние. Он наловил на реке ондатр, продал шкурки и купил целый возок яблок. Яблоки продал, а на вырученные деньги купил поросят и отвез их на рынок. Проезжая как-то место, где теперь стоял город, он облюбовал его и купил себе землю, потом построил магазин, взял ссуду, а вскоре открыл банк.

Элберт, единственный ребенок в семье, презирал отца. Его мать, бледная, болезненная женщина, всегда хворала.

С четырнадцати лет он начал помогать в магазине. В пятнадцать однажды заметил, как пожилая леди обронила возле прилавка деньги и, не обратив внимания на потерю, ушла. Он подобрал их и спрятал. С этого момента Эл стал тайком копить деньги и любыми способами старался ежедневно выкроить хоть небольшую сумму для себя.

Хескет ненавидел свой дом и город, в котором родился. Единственное желание терзало его – стать богатым. О том, чем заниматься, он пока не думал. В шестнадцать оставил незапертым окно в магазине, ночью пробрался в него и взял деньги, спрятанные в мешке с кофейными зернами. Разбросав по полу несколько банок и прихватив с собою кое-что из товаров, он взломал окно, создав видимость ограбления.

Несколько дней спустя Эл отправился на поиски другой работы в соседний городишко. Он намеренно создавал себе имидж человека, не желающего стоять на месте и пытающегося продвинуться в жизни. Так что, когда он покинул город, ни с кем не попрощавшись, это никого не удивило.

Собрав вещи, он на попутном фургоне добрался до Питсбурга, а там пересел на речной пароход. Свою первую работу получил в Лексингтоне и остался там на два года бухгалтером и приказчиком на продовольственных складах. Аккуратно ведя счета, он умудрился за это время отложить несколько сот долларов и вскоре уехал оттуда, сев на пароход до Сент-Луиса.

Деньги он держал в кожаном бумажнике под рубашкой. Однажды, когда, выйдя из столовой, он направлялся в свою каюту, на него налетела компания подвыпивших парней.

– Эй, ты! Пойдем выпьем с нами! – Один из них грубо, но как бы дружески схватил Хескета. – Давай, пошли с нами!

– Нет, нет, благодарю. Я…

Ему с трудом удалось отвязаться от них. Придя в каюту, он запер дверь и снял сюртук. Внезапно все похолодело у него внутри, руки отчаянно шарили по поясу – бумажник исчез! Все его сбережения пропали.

Дико озираясь, он бросился на палубу. Бумажник лежал там… пустой!

Он собрался было пойти в салун, откуда доносились непристойные крики и хохот, но остановился. Кого он может обвинить? На него напали семеро парней, а то и больше, и в темноте он даже не разглядел их лиц.

Все, что у него осталось, это саквояж, кое-что из одежды да три доллара в кармане брюк. Потрясенный и раздавленный, он упал на койку.

Его ограбили! Все планы рухнули! Деньги, которые он так старательно копил, теперь пропали!

Хескета охватила слепая ярость. Он вскочил, готовый броситься из каюты, потом остановился. Нет, нужно поступить иначе. На палубе темно и тихо. Скоро этот сброд начнет расползаться. Вот если бы ему удалось найти одного… Хескет подошел к окошку бара и заглянул внутрь, разглядывая толпящихся у стойки людей. Здоровый малый в суконном пальто и есть тот самый, кто отнял у него деньги. Эл решил ждать.

Прошел почти час, прежде чем из салуна вышел человек в суконном пальто и, пошатываясь, направился в сторону кормы. Из стопки дров, сложенных возле салуна, Элберт выхватил полено и быстро пошел по коридору за обидчиком. Услышав за спиной шаги, тот остановился и хотел обернуться, но в этот момент получил оглушающий удар.

Человек упал на колени, Элберт снова ударил его, быстро огляделся по сторонам и начал обшаривать карманы. Не найдя ничего, кроме пятидолларовой золотой монеты, он протащил его по палубе и столкнул за борт. Окунувшись в ледяную воду, несчастный издал слабый крик, который сразу стих – пароходный винт, должно быть, довершил расправу.

Возможность вернуть деньги пропала для Хескета навсегда. Приятели погибшего разбрелись кто куда, шатаясь и оглашая палубу пьяными воплями. Эл отправился в каюту, но так и не смог уснуть – мрачная ярость снедала его.

Наутро вместе с остальными пассажирами он стоял на палубе и ждал, когда пароход причалит к пристани в Сент-Луисе. Все только и говорили о том, какое несметное состояние можно нажить на приисках Калифорнии.

Вдруг кто-то спросил:

– Эй, а где же Сэм? Куда это он пропал?

– Пойду посмотрю. На пристани его ждет жена с ребятишками, – проговорил другой и отправился на поиски пропавшего, но через несколько минут прибежал обратно. – Его нигде нет, и постель застлана! – И он обратился к стоявшему рядом капитану.

Элберт прислушивался, но смог разобрать только несколько слов:

– Да нет, он не был пьян. Ну, выпил, конечно, немного. Он много раз плавал в Сент-Луис этим пароходом.

Капитан что-то тихо проговорил, и Хескет услышал ответ:

– Да в общем-то много, около двух тысяч долларов. Он носил их в мешочке на поясе.

Элберт отчаянно выругался про себя. Проворонить такие деньги! Теперь они пропали безвозвратно!

Высадку приостановили. Пассажиров допрашивали по одному. Элберт отвечал на вопросы кратко и четко. Один из пассажиров засвидетельствовал:

– Этот рано ушел спать. Я видел, как он уходил.

– Да, я очень устал, – подтвердил Элберт.

Другой пассажир посмотрел на него, нахмурился, но промолчал.

– Должно быть, свалился за борт, – наконец развел руками капитан. – Такое бывает. Парень перебрал немного, шел по палубе, пароход качнуло – и он выпал за борт. Жаль беднягу.

В Сент-Луисе Хескет устроился в магазин приказчиком, и ему понадобилась всего неделя, чтобы понять, что к чему, и начать потихоньку красть. На первых порах он крал понемногу, но по мере того, как окончательно освоился, аппетиты его существенно возросли. Уволили его неожиданно и без предупреждения. Хозяин лишь сказал:

– Забирай свои деньги и убирайся. И не вздумай появляться здесь как покупатель. Давай проваливай.

Хескет не стал возражать и задавать вопросов. Он понимал, что еще легко отделался, его беспокоило только то, что он понятия не имел, какую допустил ошибку.

На следующий день он нашел другую работу и старался быть прилежным. Он много трудился и вскоре уже отлично знал, где и как с выгодой закупать меха и шкуры. Эл тщательно и аккуратно вел канцелярские записи и даже внес несколько удачных предложений, позволивших расширить дело и снизить затраты.

Торговля мехами не слишком процветала, зато кожа была ходким товаром. По совету Элберта фирма увеличила ассортимент и теперь торговала ременной упряжью, седлами, сбруей и всевозможным снаряжением, предназначавшимся для фермеров. Получив скромное повышение в зарплате, Хескет принял его с благодарностью, но про себя посмеялся над его жалкими размерами. Тем временем он старался читать все, что попадалось ему под руку, о Калифорнии и о горнорудном деле.

Хескет очень скоро заметил, что хозяин лишь бегло осматривает товары, количество которых все время меняется. Тогда он начал припрятывать лучшие меха, при этом снижая цену на товар, который покупал у охотников, задолжавших фирме, и записывая его по обычной цене, действовал очень осторожно и старался не вызывать ни малейших подозрений на свой счет. Так манипулируя целыми партиями пушнины, он вскоре имел большой запас отборных мехов, которые официально не существовали. К его записям не смог бы придраться даже опытный эксперт. Но если бы его все же поймали за руку, он всегда мог бы сослаться на недосмотр. Припрятанный ценный товар он намеревался использовать по своему усмотрению.

Те, кто работал на приисках, богатели, и Элберту хотелось стать одним из них, но ему не хватало исходного капитала. Корячиться с лопатой или лотком в руках он не собирался, это никак не входило в его планы.

К концу следующей зимы он принял решение податься на Запад – купить фургон, все необходимое и прихватить еще товаров на продажу. Трудность заключалась лишь в том, как забрать тюки с мехами из подвала магазина, а потом сбыть их с рук.

Еще несколько месяцев назад он присмотрел одного покупателя, который, судя по всему, не гнушался ничем и не задавал лишних вопросов. Тот пообещал ему помочь с доставкой товара, после чего Элберт со спокойной душой сообщил в конторе о своем уходе. Он уже не раз упоминал о том, что собирается в Калифорнию, и, так как многие ехали туда, его решение никого не удивило.

Даже при низких рыночных ценах припрятанные им меха потянут на восемь, а то и все девять тысяч долларов.

Сидя в дешевом салуне с будущим покупателем, Хескет спросил:

– Франц, можем мы перевезти меха сегодня вечером?

– Сегодня вечером? – Франц заглянул в свой стакан. – Ну что ж, почему бы и нет? Сегодня так сегодня.

– Я найду фургон, – предложил Хескет.

Франц махнул рукой.

– У меня есть свой человек. Подъедет куда надо, назови только время.

– Ты принесешь деньги? Я беру наличными.

– Конечно.

Элберт Хескет предвкушал удовольствие – он поедет в Калифорнию не просто так, а с шиком! Никто не сможет предъявить ему никаких обвинений, все будет шито-крыто. Но он даже не подозревал, как строятся связи в мире бизнеса.

В восемь вечера улицы близ складского помещения фирмы были темны и пустынны. В десять подъехала повозка, и с помощью извозчика кипы мехов погрузили на нее. Когда повозка уехала, Элберт отправился в салун.

Заказав виски, он уселся и принялся ждать. Через пятнадцать минут Хескет заерзал; когда прошло полчаса, вскочил и выглянул в окно.

Он прождал еще час, за ним другой, третий. Франц не появлялся. Разъяренный, Элберт отправился в отель, где жил Франц. Тот сидел в баре с кружкой пива в руке.

– А-а, садись, садись! – Франц показал на стул. – Ну и где твои меха? Мы их ждали, ждали, так и не дождались.

– Только не надо вот этого! – Вид у Элберта был угрожающий. – Твой человек забрал их… увез на твоей повозке.

– На моей повозке? Мой человек? Да ты что, спятил? Вот почему их нет до сих пор! – Франц с довольным видом отхлебнул пива. – Все правильно. Я говорил твоему хозяину: надо знать, кому доверять. – Он помолчал, потом пояснил: – Я как-то спросил, нет ли у него мехов получше на продажу, а он ответил, что нет, да еще посетовал, какая могла бы получиться сделка. – Франц снова отхлебнул пива, отер усы тыльной стороной руки и ехидно прищурился: – Кажется, ты собирался надуть меня? Меха-то не твои. Я это сразу понял. – Он вкрадчиво смотрел на Хескета и улыбался. – Ну что ж, может, в другой раз повезет.

– Да будь ты проклят! Я…

Франц махнул рукой в сторону стойки, и Хескет увидел четверых крепких парней, наблюдавших за ними.

– На твоем месте я бы смотался куда-нибудь подальше. Если этим ребятам придет в голову, что ты нарываешься… Я, конечно, и сам могу с тобой справиться…

Хескета трясло от едва сдерживаемого гнева. Ему хотелось вскочить и разорвать этого человека в клочья. Ему хотелось бить его, бить и бить… Но Франц выглядел явно здоровее его, да и те четверо у стойки не оставляли ему особого выбора.

Он встал и бросил на Франца долгий, пристальный взгляд.

– Ну что же, хорошо, – тихо проговорил он. – Очень хорошо.

Когда Хескет вышел, Франц посмотрел ему вслед, внезапно почувствовав беспокойство. Один из четверых подошел к нему и спросил:

– У вас все в порядке?

– Все-то все, да только лучше бы он пригрозил мне, что ли, или хотя бы ударил.

Глава 35

Сидя за бокалом вина в ресторане отеля в Вирджиния-Сити, Элберт Хескет вспомнил эту ночь, и взгляд его сделался жестким от того чувства удовлетворения, которое он испытал при этом. К тому времени, когда наступил рассвет, он находился уже далеко на пути к Вестпорту, а позади него небо озарялось огненным отблеском пожара.

В ту ночь сгорели склады Франца Хэлберта с пушным и кожаным товаром, оценивавшимся на сумму в сто тысяч долларов. Примечательно, что принадлежавшие Хэлберту пароход и баржа тоже охватило пламя, хотя и стояли они на якоре в полумиле от склада.

Сент-луисская газета, купленная Хескетом в Вестпорте, сообщала, что Францу Хэлберту нанесен непоправимый урон. А то, что пожар распространился на соседние склады, нанеся ущерб их владельцам, для Элберта Хескета ничего не значило.

И все же он не знал, как поступить и что делать с таким жалким количеством денег в кармане, пока… Пока не увидел человека, который расплачивался за покупку золотом – старинными испанскими золотыми монетами. Интересно, подумал Эл, сколько их у этого человека? Наверняка он нашел сокровища.

Но, к сожалению, все оказалось совсем не так. Человек не имел никаких сокровищ, а только горстку монет да пару драгоценных камней. И все же этого оказалось достаточно для Хескета, чтобы добраться до Калифорнии и прочно обосноваться там. Более того, кое-что из этих денег ему удалось приберечь и использовать как первый шаг на пути к контролю над Комстоком.

Теперь ему следовало все обдумать и тщательно спланировать. Сейчас контрольный пакет «Соломона» у него, и он должен удержать его любой ценой. Дело стало лишь за той частью акций, которые, как он полагал, находятся в руках у Гриты Редэвей. Правда, он так пока и не видел их, но подозревал, что они у нее, ибо кому же еще они могли достаться в наследство?

То, что Тревэллион застолбил на его территории участок, приводило Хескета в бешенство, но не более того. Либо это жадность, либо какое-то детское представление о том, как можно помочь Крокетту, но в обоих случаях от Тревэллиона он избавится без труда.

Внезапно Хескет ощутил беспокойство и, заерзав на стуле, снова наполнил бокал вином. Беспокоило его не то, что сделал Тревэллион, а то, что сделал это именно он. Не кроется ли за этим какая-нибудь далеко идущая цель?

В конце концов, это не так уж важно. Он уничтожит Тревэллиона. И сделает это при помощи судьи Терри. Терри человек неглупый и проницательный, но ослеплен пристрастиями и амбициями. Он хочет заполучить золото и серебро Комстока для Конфедерации. Если попробовать, то может получиться хорошая заварушка, даже настоящая война. В пылу сражения Тревэллион будет убит, его имущество изъято, и участки распределятся по-новому. Значит, нужно помочь Терри. Помочь тихо, тайно – людьми и оружием.

Хорошего обеда и двух бокалов вина хватило Хескету, чтобы почувствовать себя лучше. Да, ему не удалось завладеть недостающими акциями, но они, возможно, находятся где-то рядом, а Уилла Крокетта в данный момент нет поблизости. Это означает, что у него есть время, хотя и немного.

Он встал и собирался направиться к выходу, когда в зал вошла Грита Редэвей в сопровождении Дэйна Клайда и Ричарда Манфреда. Все головы повернулись в ее сторону, когда она прошла к столику. Глаза ее встретились с глазами Хескета, он слегка поклонился и вышел. В Комсток приехала Грита Редэвей, и не подлежит сомнению то, что она сказочно красива.

У выхода Хескет замедлил шаг – ему стало любопытно, почему это его сердце вдруг так быстро забилось.

Часть четвертая

Глава 36

Первые солнечные лучи заливали вершину Сан-Маунтин, когда Тревэллион спускался по склону к кондитерской. Ледбеттер и Тэпли уже сидели там за чашкой кофе в ожидании завтрака. Мелисса еще не появилась в такой ранний час.

– Слыхал, Альфи приударяет за ней, – заметил Тэпли. – Дела у нее идут отлично, а мухи всегда слетаются на сладкое.

– Интересно, что скажет Ледбеттер, – ответил Тревэллион.

– Хескет вернулся, – сообщил Джим. – Приехал вчера вечером с тем же дилижансом, что и актеры. Вы бы только видели, как он вырядился, – ни дать ни взять заправский старатель. И Дэйн Клайд тоже вернулся.

– Говорят, эта мисс Редэвей настоящая красавица, – заметил Тэпли. – Я разговаривал с одним парнем, он видел, как они приехали.

– Странно, – удивился Тревэллион, – почему это Хескет так одет. Ведь он не горняк и не старатель.

– На них по дороге напали, – продолжал рассказывать новости Тэпли. – Джо Пот остановил дилижанс. Но эта девушка, мисс Редэвей, заставила его убраться восвояси.

– Как заставила?

– Кажется, она достала револьвер, а за ней и другие пассажиры тоже, так что, когда они представили старине Поту свои аргументы, он быстро смекнул, что почем, и поспешил убраться. Потом произошла другая перестрелка. Еще кому-то пришла в голову та же идея, что и Джо, только Джекоб Тиэйл – он ехал на крыше – быстренько с ними разобрался.

– Джекоб Тиэйл?

Тэпли пожал плечами.

– Говорят, эта актриса наняла его на работу.

– Наняла Тиэйла! – Ледбеттер изумленно покачал головой. – Подумать только!

– Интересно, что ей понадобилось от этого парня? – удивился Тревэллион. – Всем известно, для чего нанимают Джекоба Тиэйла. Но как она узнала, что он за птица?

Тэпли сплюнул.

– А она и не узнавала. Просто посмотрела на него и сразу наняла. Вот и все дела.

Ледбеттер глянул на Вэла.

– А ты знаешь его, Трев?

– Знаю.

Тревэллион отхлебнул кофе и поставил чашку на блюдечко. Грита Редэвей… Какое редкое имя. Должно быть, это она… Ваггонер опять куда-то исчез из города, но, судя по виду его жилья, он скоро вернется. Интересно, догадался ли он, кто она такая? Вряд ли. А она… Она узнала бы Ваггонера? Тоже маловероятно, хотя в дороге она могла встретить его. Но, судя по всему, помощь ей не требуется. Если женщине хватает ума нанять Тиэйла, она не пропадет. Тревэллион нахмурился. Почему она сделала это? Да притом безо всяких раздумий. Как могла актриса, привыкшая жить в городе, сама додуматься до такого? Может, просто совпадение? Откуда ей знать, что Тиэйл ей понадобится?

Джекоб Тиэйл был не таким, как все, и не соответствовал общепринятым понятиям. Вроде бы одиночка и беспощадный убийца, а в то же время – религиозный и набожный человек, чтивший Ветхий Завет. Он почти не пил, табак жевал редко, и никто не слышал, чтобы он когда-нибудь сквернословил.

Однажды им, семерым старателям, случилось натолкнуться на боевой отряд индейцев-модоков. Двоих сразу убили, остальные отстреливались до вечера. Под покровом ночи те, кому удалось выжить, подумав, что Тиэйл и Тревэллион мертвы, как-то ухитрились ускользнуть. А между тем бой продолжался весь следующий день, и только к вечеру модоки, устав от сражения, ушли. К тому времени у Тиэйла и Тревэллиона кончились патроны и оставалась только пара револьверов с запасными барабанами. Лошади их исчезли, и им пришлось выбираться пешком. Тревэллиону дважды удалось подстрелить из револьвера дичь. В первый раз с расстояния более пятидесяти ярдов он уложил снежного барана. Пуля угодила животному в затылок и сразила его наповал.

Тиэйл посмотрел на добычу и поднял глаза к небу.

– Случайность, – изрек он.

– Ничего подобного, – возразил Вэл.

Несколько дней спустя, когда у них снова кончилось мясо, он таким же выстрелом подстрелил оленя-самца. Посмотрев на убитое животное, Тиэйл улыбнулся.

– В одну случайность еще можно поверить, но не в две подряд. – Немного помолчав, он прибавил: – Жаль, шкуру испортил! Целился бы в переднюю левую или в шею!

– Обычно я так и делаю. Только однажды у меня раненный в сердце олень пробежал четверть мили. Такое нам с тобой сейчас ни к чему, вот я и подумал, что лучше бить наповал.

Тиэйл кивнул:

– Да, резонно.

Несколько дней спустя он подстрелил оленя. Махнув рукой в сторону убитого животного, спросил:

– Может, тоже случайность?

– Может быть, – серьезно согласился Тревэллион. – Вот во второй раз уже все будет ясно.

С тех пор они виделись лишь пару раз и даже не разговаривали – только приветствовали друг друга кивком или взмахом руки. О Джекобе Тиэйле уже начали ходить легенды, а как-то раз Вэл заметил его в церкви.

Теперь он подивился: почему Грита Редэвей выбрала именно его? Должно быть, она разглядела в нем что-то и сочла, что ему можно доверять; что ж, лучше иметь этого человека на своей стороне.

Он беспокойно задвигался на стуле, выглядывая в окно. Жизнь в городе кипела, и у него возникло чувство, что ему тоже надо что-то делать; однако оставалось еще несколько нерешенных вопросов. Может, пойти к Грите Редэвей? Он не сомневался, что это та самая маленькая девочка, да и сейчас она наверняка еще очень молода, хотя когда людям приходится обходиться без посторонней помощи, они рано взрослеют. Вот взять хотя бы Мелиссу – ведь она одна управляется с таким большим хозяйством – или кое-кого из его знакомых владельцев приисков – всем им еще нет и двадцати. Время сейчас такое – либо ты быстро идешь в гору, пока молод, либо не достигнешь ничего.

Тревэллион посмотрел на Ледбеттера – тот очень изменился за последнее время. Хорошо одет, подтянут, его часто можно увидеть в компании Хирста, Маккея, Фэйра и других заметных фигур Комстока.

Тревэллион встал и, помахав друзьям рукой, вышел на улицу. Он отправился к себе на участок и взялся за работу. Он давно застолбил его, когда в Комстоке еще использовали для этого деревянные колья. Закончив бурить скважины, натолкал в них взрывчатки, поджег фитили и вышел на поверхность. Теперь нужно подождать, пока не рассеются пыль и дым. Уже несколько раз он ухитрялся надышаться пороховым дымом, и ему не хотелось повторять этот печальный опыт.

Тревэллион не отлучался с участка целую неделю. Жила расширялась. С помощью Тэпли добыча продвигалась успешно, и он отгрузил уже несколько порций руды. А плавильни в городе больше не лимитировали производства. Потом Тэпли сообщил, что скоро начнутся спектакли труппы мисс Редэвей.

– Пора выбираться из этой дыры, – заявил как-то Тэп, – не вредно немножко развеяться. Ледбеттер уже купил места в ложе и ждет тебя.

– Может, и выберусь, – ответил Вэл и спросил: – А Тиэйл еще там?

– Да. – Тэпли откусил порцию табаку и принялся жевать. – Только особенно на глаза не лезет. Кстати, что он за человек?

– Ну, таких, как он, ты, Тэп, знаешь, зачем нанимают. Только он немножко странный. Живет по Писанию. Видно, как-то по-своему его понимает. Мне приходилось и работать с ним, и в передрягах бывать. Он отличный парень, только если считает, что кого-то надо убить, то уж обязательно ухлопает, да еще и деньги возьмет за это.

– Что-то Уилла Крокетта не видать. Поговаривают, уж не наложил ли он на себя руки. Не убили его?

– Что-то не верится, что он способен наложить на себя руки.

– Вообще-то мне тоже. А Хескет каждый вечер обедает в отеле. Дела у него идут в гору. Купил разорившуюся плавильню, теперь сам обрабатывает руду.

Тэпли встал.

– Ну, что передать Ледбеттеру?

– Скажи, что приду. Пойди в кондитерскую, он, наверное, там.

Когда Тэп ушел, Вэл вытащил черный костюм, смятый от долгого лежания. Нагрев чайник и дождавшись, когда пойдет пар, он принялся разглаживать складки, время от времени снова нагревая чайник и водя днищем по материи. Потом достал белую рубашку, воротничок и запонки. Он давно не надевал приличной одежды, в последний раз это случилось на похоронах.

Тревэллион никогда не пропускал ни одного театрального представления и, обладая быстрой и цепкой памятью, умудрялся запомнить тексты с одного раза. Читал он все, что попадалось под руку, и нередко это оказывалась настоящая литература. Отправляясь на Запад в фургонах, когда приходилось взвешивать каждый грамм поклажи, люди старались брать только хорошие книги, чтобы потом перечитывать их снова и снова.

Выйдя из дома, он пошел к кондитерской. По дороге ему встретились два всадника – одежда в дорожной пыли, лошади утомлены дальней дорогой. Тревэллион резко остановился. Они проехали всего в нескольких футах от него, и Вэл заметил, что у одного из них рука прорезана поперек глубоким шрамом и на ней не хватает мизинца. Такую руку забыть нельзя.