Текст книги "Жила Комстока"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Глава 22

Всю ночь завывал ветер. На стены и крыши домов Вирджиния-Сити, Голд-Хилла и Силвер-Сити с грохотом обрушился град камней. Стены домишек подавались под напором ветра, и многие недавно прибывшие поселенцы просыпались, в страхе поглядывая, держится ли над их головами крыша. Зато старые обитатели Уошу, привыкшие к обвалам и вою ураганов, безмятежно спали. Их крыши тоже могли проломиться, но они давно поняли, что совершенно ни к чему лишаться из-за этого сна.

Только в шахтах люди не ощущали, что происходит на поверхности, однако у них имелись другие причины для беспокойства. Глиняные оползни стекали в пустые туннели и грозили заполнить все пригодное пространство. Рудные жилы расширялись, становились мощнее, и укрепление стен представляло все более серьезную проблему. Над ней-то в одном из домишек при свете газовой лампы и ломал по ночам голову немец из Дармштадта. Наконец ему показалось, что он нашел решение, но полной уверенности не чувствовал. Тогда он встал, надел шляпу и собрался в кондитерскую. Там всегда имелся горячий кофе и кто-нибудь засиживался допоздна. А Филиппу Дейдешеймеру не терпелось с кем-то поговорить. Ему нужен был опытный горняк, кто-нибудь вроде Джона Маккея, Фэйра или Тревэллиона. В своей правоте он не сомневался, но ведь часто случается, что свежая точка зрения помогает обнаружить то, чего ты не учел сам.

Надев фуражку и куртку, он вышел на улицу. Дул ветер, накрапывал дождь. Какое-то мгновение немец стоял, раздумывая, потом неторопливо направился к светившемуся вдали окну: в кондитерской шла ночная выпечка. Час поздний, в такое время ему вряд ли удастся застать там того, кто действительно может помочь добрым советом. Ни Маккей, ни Тревэллион не ошиваются по салунам. Так, заглядывают иногда, чтобы поговорить, но долго не засиживаются…

Он толкнул дверь и вошел. Мелисса, видно, уже спала. Ханс из Хофхейма, работавший пекарем, кивнул ему в знак приветствия и, указав на большой кофейник, пригласил:

– Укащайтесь, пашалуста. Фсекта карячий.

За дальним столиком в одиночестве сидел Тревэллион. Увидев немца, он кивнул. Интересно, подумал Дейдешеймер, что этот мастер делает здесь в столь поздний час? Настоящие труженики в это время обычно уже в постели.

Дейдешеймер налил себе кофе, добавил сахару, сливок, потом обратился к Вэлу:

– Я хотель покасат фам кое-что.

Вынув из кармана лист бумаги, он положил его на стол.

– Ми имеем проблема. Держать стены и крыша. Шилы становятся шире. Йа не мог придумать софсем ничефо. Потом до меня дошоль – соты! Построим кфадратные йачейки и заполним их пустой породой. Будут поддершивать стены.

– Для этого понадобится много древесины, – заметил Тревэллион. – Гораздо больше, чем сейчас.

– Йа, кораздо больше! Но сначала это будут фсего лишь столбы. – Он пододвинул листок к Тревэллиону. – Фот, посмотрите. Ви работаль ф Корнуолле и много знаете.

Тревэллион внимательно изучил листок. Ему уже приходилось видеть шахты, укрепленные столбами высотою от шестнадцати до тридцати с лишним футов. Поддержка слабая, работать опасно – сваи могли обрушиться.

До сих пор не встречалось таких мощных месторождений, как в Комстоке, поэтому теперь требовались новые методы добычи.

– Ну что ж, не вижу причин для сомнений, – улыбнулся Вэл, возвращая листок. – По-моему, ответ у вас готов.

– Это для «Офира», – пояснил Дейдешеймер.

– Скоро все начнут использовать ваше изобретение.

– Ви кароший человек, – похлопал его по плечу Дейдешеймер. – Думаю, это вигодно – работать с лесом. Помню, ви говориль, фаш папа не хотель, чтобы ви работаль под землей. Займитесь рубкой леса и станете богатым.

Тревэллион посмотрел на часы. Если начинать, то сейчас самое время. Дейдешеймер допил кофе и поднялся.

– Благодарю фас. Мне просто было нушно еще чье-то мнение. Я боялся что-то упустить.

– На мой взгляд, – покачал головой Вэл, – вы совершили настоящий переворот в горнорудном деле. Ваше открытие изменит все.

– Фазможно. – Дейдешеймер взмахнул рукой. – Сейчас так много фсего новый. Старые методы не кодятся. Ми долшны придумать новый. Не так ли?

Они вместе вышли на улицу, и Тревэллион немного постоял, глядя Дейдешеймеру вслед. Потом осмотрелся, завернул за угол и пошел по узенькой тропке на восток. Ярдов через тридцать он остановился и вытащил из-за большого камня несколько кольев и кувалду. Тропинка вела в сторону, мимо редко разбросанных по склону темных и тихих землянок. Вглядываясь в темноту ночи, он различил очертания строений «Соломона». Вэл постоял, прислушиваясь. Охранник, напевая себе под нос, подошел совсем близко. Стараясь попадать в такт его шагов, Вэл крадучись направился мимо будки подъемника к небольшой канаве. Отсчитав от нее двадцать шагов, опустился на колени и набросал камни горкой, поместив под них жестянку из-под сухарей с лежавшей внутри заявкой на участок. Вернувшись к канаве, воткнул в землю колышек, обмотал его сверху перчаткой и дважды ударил по нему кувалдой. Забивая второй колышек, услышал топот бегущих ног и растянулся на земле, затаившись.

Охранник добежал до будки подъемника и остановился, прислушиваясь. Постояв немного, пошел прочь. Вэл спокойно забил оставшиеся колья. Он уже собрался было уходить, как перед ним возник охранник с винтовкой в руках.

– Ага, попался! – закричал он.

Тревэллион бросился на землю и, проворно перекатившись, увернулся от приклада. Ударом сапога под колено он сбил охранника с ног и проворно, словно кошка, вскочил. Увидев, что тот собирается выстрелить, ударил его по голове, а когда парень растянулся на земле, вырвал у него винтовку.

– Ты ворвался в частное владение, – тихо, но внятно заявил Вэл. – Эта земля не принадлежит «Соломону». Проваливай отсюда! Убирайся куда хочешь и не вздумай вернуться. Не то тебе не поздоровится.

– Ты разбил мне колено!

– Ничего, заживет. А теперь поворачивайся, да побыстрее.

– Я работаю здесь. Не могу же я…

– С сегодняшнего дня ты здесь больше не работаешь. А ну, давай пошевеливайся!

Охранник попытался подняться, но, вскрикнув от боли, упал.

– Давай-давай, ползком, – прошипел Тревэллион. – Тебе это больше подходит.

– Да подожди ты, черт возьми! Я же…

– А ну, тихо! Ты что, не понял? Будешь так орать, придется заткнуть тебя получше.

Вэл подождал, пока охранник уберется, потом отправился на участок Макнила. Город спокойно спал – ни звука.

Тревэллион шел медленно, на каждом шагу останавливаясь и прислушиваясь. Придя в хижину, он зажег лампу. Дэйн Клайд видел уже второй сон. Бесшумно раздевшись, Вэл погасил свет и нырнул под одеяло.

Но уснуть он не мог – все лежал и прислушивался. Несмотря на полную тишину, что-то все же тревожило его, что-то было не так. Ну что ж, утром придется разобраться, в чем дело. Он вдруг улыбнулся в темноту – завтра вообще все пойдет по-другому. Кусок земли длиною в двадцать шагов, на который он решил заявить свои права, занимал пространство не больше будки подъемника на «Соломоне», и, пока никто ничего не разнюхал, нужно поскорее убедиться, что здесь залегает самый богатый отрезок жилы на всем прииске.

Тревэллион закрыл глаза в ожидании сна. За окном, в ночной тьме что-то прошелестело, но он ничего уже не слышал. В устье туннеля вырытой им шахты на землю легла тень. Осторожными кошачьими шагами человек проскользнул мимо хижины. Выйдя на Си-стрит, темная фигура остановилась и оглянулась.

– Завтра, – раздался тихий голос. – Завтра все будет кончено!

И тогда вперед, в Сан-Франциско!

Глава 23

Завтрак Элберт Хескет заказал в номер. Он встал в восемь, побрился, тщательно причесался; к этому времени накрытый столик уже ждал его у дверей. Эл стоял перед зеркалом и изучал свою бороду, подстриженную на манер Ван Дейка. Сегодня он разглядывал свое отражение с удовлетворением. Ему пришлось пройти долгий путь, но через какие-нибудь четыре года Хескет станет владельцем всего Комстока. Он отдавал себе отчет, что и другие лелеют те же честолюбивые замыслы и тоже предпринимают кое-какие шаги. Однако при этом они оставались в Сан-Франциско, а он находился здесь, на этой земле, и держал руку на пульсе событий.

Завтрак подали в гостиную. Рядом с прибором лежала газета, она выходила всего несколько месяцев и называлась «Местные предприятия». Газетенка забавная, но такую не стоит принимать всерьез. Он взял ее в руки, просмотрел и отложил в сторону. Потом принялся за прессу из Фриско. Цены на акции «Соломона», как ему и хотелось, понемногу ползли вниз. Что ж, может, это быстрее заставит Уилла Крокетта расстаться со своими акциями или хотя бы частью их. Тогда он запросто выкупит их все. Хескет хорошо представлял финансовое положение Уилла Крокетта, даже лучше, чем тот сам. У Крокетта действительно мало денег, а ему надо жить и оплачивать свои счета. Эл устроил для Крокетта заем под акции. Он сам предоставил средства для этого займа, но держал все в тайне. Зная легкомысленное отношение Крокетта к деньгам, он был уверен, что акции сами приплывут к нему. Ему надо только подождать, и рано или поздно весь прииск окажется у него в руках, но повисшие в воздухе десять процентов акций беспокоили его. На их след ему так и не удалось выйти. Об их владельце он не сумел ничего узнать. Очевидно, их приобрел кто-то в самом начале кампании, еще в Калифорнии, когда Крокетт только купил прииск. В те времена Уилл мог продать их только каким-то своим знакомым. Пока они работали вместе, Хескет любыми средствами пытался выудить из него эту информацию. Он вовлекал Крокетта в долгие разговоры, заставляя его рассказывать о молодости, о начале его горнорудной карьеры, терпеливо выслушивая и жадно ловя произносимые имена.

Трудность заключалась в том, что Крокетт, большой жизнелюб и очень общительный человек, имел широкий круг друзей, в который входили самые разные люди от бизнесменов до уголовников, от актеров до политиков. В калейдоскопе имен никак не удавалось найти хоть какую-нибудь зацепку. Крокетт не был скрытен, но рассказ вел бессвязно, порой опуская события или путая их местами, а Эл не осмеливался задавать ему прямые вопросы, боясь вызвать подозрение.

Но на сегодняшний день у Хескета имелись все основания быть довольным собой. Теперь он почти полностью контролировал прииск, обещавший, как ему казалось, стать одним из богатейших на залежи. Он купил акции некоторых других приисков и приобрел несколько близлежащих участков, действовал всегда осторожно и до последнего момента старался держаться в тени. Теперь он стал влиятельным человеком – владельцем прииска. Эл переехал в гостиницу «Вирджиния», жил там как настоящий джентльмен и ждал, когда будет достроен отель «Интернэшнл», собираясь поселиться в нем.

Хескет не заводил близких друзей, редко позволял себе вступать в беседы и в душе презирал все и всех. Он имел дело только с теми, кого считал полезными, остальные не интересовали его вовсе. Он не доверял никому, ни с кем не делился своими планами. У него не было врагов до тех пор, пока он не обвел вокруг пальца Уилла Крокетта. Но бывший босс не представлял для него угрозы. Так что если все пойдет, как задумано, то очень скоро он станет одним из неприкосновенных.

Закончив завтрак, Хескет отложил газеты, надел пальто и спустился по покрытой ковром лестнице в холл, огляделся по сторонам и вышел на улицу.

Переехав в гостиницу «Вирджиния», он начал вести совершенно новый образ жизни, рассчитанный на то, чтобы привлечь внимание. Всецело поглощенный собственными планами, Хескет не имел привычки разбираться в средствах, полагая, что и другие поступают так же, кроме разве таких дурачков, к каким он относил Уилла Крокетта. Ему даже не пришло в голову, что он предал человека, неоднократно выручавшего его. Он думал лишь о своей выгоде и любой ценой старался достичь ее.

И вот теперь, одетый в аккуратный серый костюм, он неторопливо шел по улице. Ему хотелось, чтобы отныне все видели, кто главный. Его утренняя прогулка в тот день окончилась у ворот «Соломона». Еще издали Хескет заметил, как ему машет охранник. Раздраженный, он зашагал быстрее. Что бы это значило?

Охранника, грубоватого парня, звали Джо Элсингер.

– Мистер Хескет, когда я пришел, Алекса не было. И никаких следов. А теперь посмотрите вот сюда.

Хескет открыл было рот, но так ничего и не вымолвил, увидев пирамиду из камней.

Что это за пирамида? Неужели заявка на участок? Заявка, сделанная сегодня ночью? Интересно, чьих это рук дело? Может, Алекса? Нет, вряд ли. Тогда кто? Кто?

– Разрушь ее, – приказал он.

– Мистер Хескет, я не могу. Меня обвинят в посягательстве на частную собственность. Еще чего доброго повесят… или пристрелят. Нет, сэр, увольте. Ведь кто-то установил эту метку.

– Это часть территории, принадлежащей мне! – раздраженно проговорил Хескет. – Ты что же думаешь, я не знаю своих владений?

– Прошу прощения, сэр… но вы делали на них заявку? Вы самолично?.. В Калифорнии как-то был случай, сэр… Один участок в полторы тысячи футов показался кое-кому подозрительно длинным. Так вот нашлись умники, которые промерили его и обнаружили, что он и в самом деле длиннее на триста футов. Они заявили свои права на лишний отрезок, выбрав самое золотоносное место на всем прииске, и завладели им. Вот так-то!

Хескет побледнел. Крокетт! Проклятый идиот Крокетт! Как он додумался до такого?!

На мгновение он почувствовал, что охвачен паникой, которая тут же сменилась слепой яростью. Он постарался взять себя в руки.

– Все будет в порядке, Элсингер. Я все улажу. Тут какая-то ошибка. – Он помолчал. – Когда ты пришел сюда?

– В семь, сэр. Моя смена начинается в семь. Я пришел, а Алекса нет. Я везде искал, но не нашел ни его, ни его винтовки. И похоже, тут произошла драка – на земле я видел кровь.

– Спасибо, Элсингер. Иди работай.

Хескету не терпелось узнать, чье имя написано в заявке. Он нерешительно подошел к пирамиде и начал разгребать камни.

Крокетт и Тревэллион!

Он положил коробку на место и побрел прочь. Возле подъемника остановился, пытаясь совладать с новой волной нахлынувшей ярости. Крокетт никогда не набрался бы наглости совершить что-либо подобное. Это все Тревэллион. Ах, проклятый щенок… Он стоял с расширенными глазами, замерев и облизывая языком пересохшие губы. Тревэллион! Надо быть осторожным, очень осторожным. Теперь ему понадобится адвокат. А Тревэллион опасен и далеко не дурак, об этом он слышал уже не раз. Это не дурачок Крокетт, а дерзкий и умный противник. Да, надо быть очень осторожным! Хескет не хотел упускать этот клочок земли. Самое богатое скопление руды может… даже должно лежать как раз под этой пирамидой.

Он повернулся и медленно побрел к гостинице. Нужно подумать. Нельзя предпринимать никаких действий, не разработав тщательного плана. Сейчас вообще нельзя предпринимать никаких действий. За какой-нибудь час новость обежит город, и большинство этих слезливых пустобрехов будет сочувствовать Крокетту. Ну и пусть пожалеют его денек-другой, потом в городе случится очередное событие, и они переключатся на него, вот тогда-то он начнет действовать.

Они одурачили его и заплатят за это. Он заставит их заплатить.

Хескет вернулся к себе и велел принести чаю. Чай не был его любимым напитком, но сам поступок подчеркивал что-то невозмутимо хладнокровное и элегантное. Когда история обойдет город, это прозвучит красиво: «И что тогда сделал мистер Хескет? Он просто-напросто вернулся к себе и заказал чаю. Вы же знаете, он всегда такой, этот мистер Хескет. Ничто не может нарушить его спокойствия». Так будут говорить о нем. И он должен быть спокоен. Он подождет. Подождет и подумает.

Тревэллион застолбил участок сегодня ночью, где-то после полуночи. Хескет никогда не видел этого наглеца, но слышал о нем множество историй. Может, обратиться к Сэму Брауну, и он… Нет. Сближаться с Брауном и ему подобными нельзя, он не хочет иметь с ними ничего общего. Ему просто надо составить план действий. И обязательно сохранять спокойствие. Он должен быть хладнокровен.

Когда Вэл проснулся, Дэйн Клайд уже исчез. На печке стоял горячий кофе и подогретый бекон.

Сегодня он займется взрывными работами. Ведь он еще так мало сделал, а собирался отправить партию руды в плавильню.

Тревэллион спустился в туннель и подошел к бочонку с порохом. Вспомнив, что в последний раз ему понадобилось совсем мало, приподнял его и взвесил – что-то слишком легкий. Ну да ладно, у него осталось всего-то две скважины. Вэл собирался провести сегодняшний день в шахте и посмотреть, какие шаги предпримет Хескет.

В устье шахты, прислоненные к стене, стояли стальные буры. Один валялся на земле перпендикулярно к стене. Тревэллион взял молот и потянулся за буром, но внезапно остановился, опустил руки и снова посмотрел на бур. Что за черт?

Что-то было не так. Совсем не так! Тревэллион привык все делать в определенном порядке, например, оставлял стальные буры перед скважиной, если не успевал ее закончить, чтобы в следующий раз, приступая к работе, не забыть начать именно с нее. За многие годы это вошло у него в привычку, как это часто бывает с людьми, когда они долго занимаются каким-то делом. Он всегда оставлял буры в определенном положении – параллельно скважине, а этот лежал поперек. Может, сам откатился? Вряд ли. Тогда как это получилось? Тут-то Вэл и вспомнил о бочонке с порохом, который показался ему подозрительно легким. Взяв свечу, он тщательно осмотрел все вокруг. Ничего особенного. За исключением злополучного бура и порохового бочонка. Тогда он осторожно просунул в скважину металлический прут. Тот опустился дюймов на восемнадцать, хотя Тревэллион помнил, что просверлил эту скважину почти на два с половиной фута. Вытащив прут, быстро оценил ситуацию. Кто-то побывал здесь либо ночью, либо в его и Клайда отсутствие и начинил отверстие изрядным количеством пороха. Внутрь скважины явно затолкали и пистон. Характер намерения не оставлял сомнений. И расчет прост – Тревэллион начнет именно с этой, не законченной в прошлый раз скважины. Тот, кто это сделал, ожидал, что Вэл вставит бур в скважину и ударит по нему молотом, порох взорвется – и ему конец. При взрывных работах с твердой породой такое нередко случалось и никого бы не удивило. Ну посочувствовали бы ему на церемонии похорон – и все.

Исправить положение можно двумя способами – либо вычерпать из отверстия порох деревянной ложкой, либо пробуравить рядом еще одну скважину и взорвать ее вместе с первой. Тревэллион выбрал второй способ. Тем более, что рядом уже имелось несколько готовых скважин. Он набил в них пороху, точно рассчитав мощность взрыва, и присоединил запалы. Теперь следовало подождать, пока рассеется дым и уляжется пыль, – до тех пор Вэл решил не показываться в городе: пусть те, кто совершил на него покушение, хотя бы какое-то время верят, что их попытка удалась. Он пошел в хижину, приготовил себе поесть и решил спокойно еще раз все обдумать.

Кто-то пытался убить его. Вряд ли это Хескет нанес ответный удар: если бы он догадывался о его замысле, то, скорее всего, привел бы людей и попытался остановить его. Тогда кто?.. Прошло уже несколько месяцев, как в него стреляли возле тайника. Может, это тот же самый человек? Тогда почему ждал так долго? Или его не было в городе? Опять Ваггонер?..

Тревэллион решил на время прекратить работы в шахте. Он чувствовал себя тут уязвимым. Если предпринята одна попытка, значит, за ней последуют и другие. Он намеревался пробить еще один выход, чтобы обеспечить правильную циркуляцию воздуха, теперь с этим придется подождать. Для того чтобы проникнуть в шахту, убийца прошел мимо его хижины и сделал это ночью.

Дэйн Клайд вернулся поздно. Повесив шляпу и пальто, он радостно сообщил:

– Наконец-то свершилось! Я нашел работу!

– Молодчина. И чем теперь будете заниматься?

– Играть, разумеется! Из Сан-Франциско приехал мой старинный приятель. Он устраивает здесь гастроли… Я знаю Джефа еще по Новому Орлеану. Мне доводилось с ним работать, и ему известно, что я знаком с Гритой, так что…

– С кем?

– С Гритой. С Гритой Редэвей. Это ее труппа. Она только что дала спектакль в Сан-Франциско, две недели будет играть там, а потом прибудет сюда.

Он открыл саквояж.

– Гардероб у меня, правда, небольшой. Ну да ладно, уж как-нибудь обойдусь…

– Скажите, сколько вам нужно. Потом вернете.

– Сотни бы хватило. Я обязательно отдам.

– Отлично. – Тревэллион выложил на стол пять золотых монет, пропустив их через пальцы. – К концу недели отгружу еще партию руды, так что денег хватит.

Клайд занялся сборами, не переставая болтать. Тревэллион его почти не слушал.

Грита скоро будет здесь! Нет, скорее всего это совпадение.

Неужели это она, девочка из его грез, с которой он встретился много-много лет назад, в каком-то другом мире?