Текст книги "С попутным ветром"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Не было времени размышлять и обдумывать план дальнейших действий: необходимо было прежде всего уйти отсюда как можно дальше. Мои друзья, видимо, направятся на юг и постараются затеряться на дорогах. Может быть, даже разъедутся в разные стороны, потом пришлют сюда кого-нибудь из своих, чтобы те выручили их фургоны.

Я побежал вниз по склону к ручью, затем устремился вдоль ручья. Я не знал, какие земли принадлежат отцу моего врага, и не мог определить самое безопасное направление, я просто бежал куда глаза глядят.

Физически я был в хорошей форме. Целый год я бродил по проселочным дорогам, большей частью пешком, постоянно тренировался в фехтовании, боксе, борьбе и был силен как никогда.

Меня взбесила наглость, с какой главарь этой шайки обошелся с нами. На дорогах разбойничало немало таких молодчиков, обычно отпрысков знатных семей, которые, пользуясь безнаказанностью, вымогали и грабили как хотели. Никто не чувствовал себя в безопасности – ни мужчины, ни женщины. Разбойники были порочны до мозга костей.

Сюда мы ехали по дикой, изрезанной оврагами вересковой пустоши, примыкавшей к морю. И я направился в ту сторону. Взобравшись на вершину холма, я оглянулся назад и увидел вдали всадников. Я нырнул в заросли. Вскоре всадники доберутся до этих мест, подумал я, нужно найти надежное убежище.

Пока мы двигались по дорогам, я обычно не обращал особого внимания на то, где мы находимся, знал только, что море где-то на западе. Очевидно, это был Озерный край. И поскольку мне уже довелось один раз спасаться у моря, я намеревался и теперь выбираться к морю. Пройдя через дубовую рощу, я оказался в глубокой лощине и наверх карабкался через покрытые мхом валуны. Затем я миновал поросшую высокой травой лужайку и вошел в раскинувшуюся на вершине холма тисовую рощу. Здесь, под прикрытием деревьев, я сел, чтобы подумать над тем, что делать дальше.

Нападавшие на нас парни постараются, конечно, натравить на нас местных жителей, сочинив какую-нибудь небылицу и обвинив нас в насилии и воровстве. Множество всадников и пеших сейчас рыщут по окрестностям, ищут наши следы, и, если это им удастся, нам несдобровать, никакие оправдания не помогут: земляку и соседу всегда больше веры.

Передо мною был крутой склон горы, покрытый густой чащей тисовых деревьев. Ни одному всаднику по такой крутизне не спуститься, не сделать этого и мерзавцам, напавшим на нас. По-видимому, мне лучше всего остаться здесь, пока совсем не стемнеет, и не пытаться выйти на вересковую пустошь или в луга. Особенно я опасался собак. Стоит по нашим следам пустить собак, нас сразу же найдут, меня во всяком случае.

День близился к вечеру, если в ближайшие час-два меня не обнаружат, может быть, я еще сумею уйти.

Внизу расстилалась обширная долина, там и сям среди дубовых рощ росли купы тисовых деревьев; как на шахматной доске, чередовались поля и луга. Какой чудесный мирный край! Однако не для меня! Я снова беглец... Найду ли я где-нибудь пристанище? Место, где я мог бы осесть и отдохнуть, чем-нибудь заняться, не опасаясь за свою жизнь?

И вдруг понял: я обрету свободу, только покинув Англию. А ведь меня с детства воспитывали в любви к этой стране и ко многим ее сынам.

Почему меня так манит к себе Лондон? Что ожидает меня там? Ведь многие говорили мне, что в этом городе на каждом шагу подстерегают опасности.

Постепенно сумеречные тени сгущались за моей спиной, хотя долина внизу все еще купалась в солнечных лучах. В отдалении я видел группы возвращавшихся домой всадников. Удалось ли им найти моих друзей?

А скирды сена? Как Кори отыскал их? Наверное, среди невозделанных полей и заброшенных пастбищ немало подобных тайных убежищ, о которых знают только цыгане и в которые они прячутся от преследований.

Наконец я встал. Если я намерен продолжать свой путь, нужно двигаться сейчас же, пока не наступила полная темнота. Медленным шагом я прошел через тисовую рощу и вышел на самую кручу. Ноги у меня онемели от долгого сидения на сырой земле, я страшно устал, но все равно нужно было идти.

Я поднялся на гребень холма, и меня ослепили ярко-красные лучи заходящего солнца. На западе небо было покрыто пурпурными и отороченными золотом облаками, прямо передо мной раскинулась вересковая пустошь. Я стоял над ней и чувствовал себя в первозданном мире, только что народившемся из изначальной тьмы или же, наоборот, погружавшемся во тьму...

И тут они увидели меня.

Их было четверо, они быстро приближались ко мне, ведя под уздцы своих лошадей. Предводительствовал тот самый парень, с которым я схватился на дороге.

– Ну что, видите? – сказал он. – Говорил вам, что его здесь нужно искать!

Негодяи стали окружать меня. Трость с клинком была при мне. Они-то думали, что это просто палка, теперь узнают, что это такое на самом деле. По крайней мере один из них умрет раньше меня!

Бежать было бессмысленно. На почти плоской вершине горы, на лошадях они легко догонят меня. А всех четверых мне не уложить.

– Ну, теперь он у нас в руках, можно немного позабавиться.

– А почему не отвести его вниз? Пусть им займется суд, – предложил один из них.

– Не будь ребенком! – укорил его главарь. – Мы сами займемся им, а суду предоставим то, что от него останется.

Самый молодой из них был примерно моим ровесником – лет четырнадцати, но все остальные года на два – четыре старше. По крайней мере двое были крупнее меня, и один наверняка сильнее. У всех были палки, у двоих еще и кинжалы, а у главаря – также и шпага. Если бы даже мне удалось прорвать их кольцо и уйти с открытого места, где они могли догнать меня на лошадях, рано или поздно меня все равно схватили бы и бросили в тюрьму: бродяги всегда вне закона.

Но смириться с мыслью, что они станут мучить меня, как им заблагорассудится, я не считал возможным. Более двух лет я скрывался от закона и научился быстро находить выход из трудного положения.

Намерение моих противников было ясно. Они окружат меня и будут теснить своими лошадьми, при любой попытке вырваться я буду натыкаться на лошадь. Я был в западне, и они знали это. Тогда я демонстративно заткнул свою трость-шпагу за пояс и поднял руки, как бы сдаваясь.

Главарь рассмеялся:

– Смотрите, да он еще и трус! Драться не хочет! Ладно, посмотрим.

Он замахнулся на меня своей палкой, я увернулся от удара. Он был очень силен, в самом деле очень силен. Другие последовали его примеру. Один парень сидел верхом на чудесном гнедом мерине с поджарым крупом и длинными ногами. Он размахнулся, намереваясь ударить меня палкой, и почти задел меня. Снова замахнулся и на этот раз концом палки угодил мне в ребра и разорвал рубашку. Я почувствовал острую боль, увернулся, но получил сильный удар по голове. При этом парень на гнедой лошади сильно нагнулся, чтобы дотянуться до меня.

Этого я и ждал. Я схватил его палку и рванул на себя.

Он потерял равновесие и вылетел из седла, с криком боли упав на землю, а я схватил поводья и вскочил в опустевшее седло.

И вновь искусство верховой езды сослужило мне хорошую службу. Я снова сидел в седле, и подо мной была превосходная лошадь. У главаря шайки тоже была хорошая лошадь, но он был тяжелее меня фунтов на пятьдесят – шестьдесят. Я крепче уселся в седле, ударил лошадь каблуками, и она с места рванула вперед.

Мне удалось опередить их на три корпуса, прежде чем они успели сообразить что к чему, и еще на один корпус, пока они поворачивали своих лошадей. А я тем временем вырвался на открытый простор и поскакал по направлению к морю.

Бандиты погнались за мной. Их злобные крики звучали в моих ушах, я слышал топот копыт за своей спиной, но мой гнедой был очень хорош, он стремительно несся вперед. Краем глаза я увидел, что опережаю их уже на пять корпусов и разрыв продолжает увеличиваться. Они неслись очертя голову, не заботясь о своих конях. Я слегка придержал свою лошадь, так как еще не решил, что делать дальше. Но хотя я и замедлил ход, я все равно оставался впереди. Скоро должно уже стемнеть, и тогда у меня будет шанс скрыться от них.

Снова взглянув назад, я убедился, что один из преследователей, не знаю, по каким причинам, выбыл из гонки. Скорее всего у него просто не было охоты участвовать в погоне, видимо, главарь принуждал их к этому силой. Теперь меня преследовали только двое, и один из всадников заметно отставал.

Я продолжал скакать в сгущающейся темноте в ту сторону, где садилось солнце, и за мной скакал уже только один всадник. И тут – сам не знаю, какой черт меня дернул, – я придержал своего коня и повернул его навстречу своему преследователю. Он по инерции стремглав несся на меня, слишком поздно заметив, что я остановился. Я пришпорил своего коня и обрушился на врага всей его тяжестью. Его лошадь пошатнулась и упала на землю.

Но всадник проявил чудеса проворства! Он успел выскочить из седла и бросился на меня. Я отвернул свою лошадь и ударил его тростью, не вытащив из нее клинка. Конец трости задел его по голове, и он покачнулся, а я тем временем повернул лошадь и вновь напал на него, ударив ногой в плечо.

Это был неудачный маневр – ему удалось схватить меня за ногу, и я тут же лежал на земле, а он стоял надо мной.

– Ну, – сказал он, – теперь я тебе покажу!

Я не был новичком во французской борьбе и не стал пытаться освободиться от захвата, но всей своей тяжестью повис на противнике. Результат был такой же, как если бы я повис на дереве, – он не сдвинулся ни на дюйм и только наклонился, чтобы поднять меня. Схватив его за рукав, я с силой дернул его на себя, и он упал вперед. Тут я оказался проворнее его, и, выскользнув из-под него, вскочил на ноги.

Прежде чем он поднялся, я нанес ему сильный удар в лицо. Это ничуть не остановило его, но я еще раз успел ударить его и быстро отскочил, изготовив к бою свою трость с клинком.

Он тоже выхватил свою шпагу из ножен.

И вот мы стоим друг против друга в сумерках на вересковой пустоши. На небе уже высыпали звезды, но видно еще достаточно хорошо.

Я обнажил клинок. Он был короткий, каким обычно бывает клинок, спрятанный в трости, – на несколько дюймов короче обычной шпаги. Таким образом, у него уже было одно преимущество передо мной.

Он взмахнул своей шпагой из стороны в сторону, показывая, что намерен делать. Мне оставалось надеяться, что приобретенный опыт возместит разницу в длине наших клинков. Я знал, что хорошо владею шпагой. За последние недели я сумел извлечь из Кори все, что он мог дать. Довольно уверенно я шагнул вперед, навстречу своему противнику.

Так мы скрестили свои шпаги под звездным небом на вересковой пустоши Западной Англии. И уже через несколько минут я понял, что противник превосходит меня в силе и мастерстве.

Это было просто невероятно! Кори был сильным фехтовальщиком, у него была общепризнанная репутация превосходного бойца, несомненно, я тоже теперь был сильным бойцом. И однако, едва мы начали бой, как я понял, что этот высокий парень владеет шпагой с неподражаемым искусством. И я даже не мог утверждать, что его преимущество объясняется более длинным клинком, он просто лучше им владел.

– А, – воскликнул он, – так ты умеешь фехтовать? Кто ты?

– Не важно, – сказал я.

– Конечно, не важно, – согласился он, – как только я закончу свои упражнения, я убью тебя. Выпотрошу, как гуся.

Каждый его выпад свидетельствовал об отточенном мастерстве. Он не проявлял беспечности, не лез на рожон, обнаружив, что я тоже неплохой фехтовальщик. Самые сильные мои выпады он отражал шутя и играя, и я понял, что, если сейчас же не придумаю какого-то трюка, через несколько минут он убьет меня.

Он играл со мной, как кошка играет с мышью. Один раз он легонько уколол меня острием шпаги в грудь, хотя мог пронзить насквозь. При этом он насмешливо улыбнулся и бросил:

– В следующий раз!

Шаг за шагом он теснил меня... Я сражался отчаянно, холодный пот градом катился по моим щекам. И хотя смерть была совсем рядом, у меня хватало самообладания на раздумье: в чем же причина такого его превосходства, ведь я за последнее время овладел, кажется, всеми возможными приемами? Это было просто невероятно! И чем ближе была смерть, чем яростнее я ненавидел этого человека, тем более я восхищался его искусством. Он обладал огромной физической мощью, движения его шпаги были ювелирно точны, что говорило о необыкновенной силе его пальцев и кисти.

Внезапно я уловил, что он начал действовать своим клинком иначе, словно чувствительным щупальцем он отыскивал мои самые уязвимые места. Теперь я не сомневался: мой смертный час настал!

Выходит, вся моя жизнь пошла прахом? Все надежды, все мои мечты развеялись как дым? Значит, я напрасно страдал и боролся? Напрасно надеялся мой отец, что я создам семью и продолжу наш род на века? Неужели здесь, на вересковой пустоши под звездами, пришел конец всему?

И тут земля под моими ногами провалилась. Я съехал вниз, и мой противник получил добавочное преимущество в росте, хотя и без того был выше меня. Что случилось? Я не мог оглянуться, наши клинки скрестились, я отбил удар, он сделал новый выпад... и тут я почувствовал за своей спиной бездну. Острие его шпаги целилось мне прямо в грудь. Стремясь любой ценой уклониться от удара, я резко отпрянул и полетел вниз, рассчитывая, что кусты смягчат падение.

Под мной оказалась глубокая пропасть, я долго летел, пока наконец не ударился спиной о землю. Трость с клинком вылетела и откатилась в сторону. Я перекувырнулся и заскользил вниз головой в черную туманную пустоту. Зацепиться было не за что, склон был страшно крут, я продолжал кувырком лететь в какую-то неведомую глубь и в конце концов рухнул с глухим стуком на скалу.

Сколько же я пролетел? Вероятно, не больше десяти или двенадцати футов, но потом я еще долго катился по крутому склону – пожалуй, несколько сотен футов. Некоторое время я лежал на скале неподвижно, медленно приходя в себя. Затем перевернулся, оперся на руки, чтобы подняться, и тут же застонал от боли – руки были ободраны в кровь.

Я встал на колени и только затем поднялся на ноги. Похоже, кости целы, но все тело страшно болело, руки и лицо были в крови.

Надо бежать... любым способом надо убраться из этих мест подальше. Наверняка сюда ведет тропа, и он, конечно, уже спускается, чтобы схватить меня.

Избитый, донельзя униженный своим полным поражением, я неуклюже брел в тумане. Кругом ничего не было видно. Я шел через заросли вереска, ветки шуршали, задевая мою одежду, стало быть, я находился на вересковой пустоши. Я ковылял неведомо куда, совершенно потеряв голову от боли и усталости, сознавая лишь одно: я должен отсюда убраться подальше, прежде чем начнет светать.

Споткнувшись, я растянулся во весь рост и так и остался лежать, мечтая умереть прямо здесь, на месте; но что-то все-таки заставило меня подняться и вновь идти вперед.

Так я и шел, падая и снова поднимаясь. Иногда я лежал несколько минут, но потом какая-то сила заставляла меня встать и идти дальше. Когда начало светать, я оказался на холме, поросшем кустарником, заполз в чащу и повалился на землю замертво. Последняя мысль перед тем, как заснуть, была все та же: почему я так позорно проиграл схватку? Как оказалось, что он настолько сильнее меня?

Я долго спал, бормоча что-то во сне, вскрикивая, когда касался земли больным местом. Разбудил меня студеный утренний воздух.

Было холодно и сыро. После густого тумана, вероятно, выпала обильная роса. Меня била дрожь, с трудом я попытался сесть. Все мышцы одеревенели, я едва держал голову, все плыло перед глазами. Отчетливо я видел только кусты кругом, опавшие листья, несколько сломанных сучьев. Сдерживая стоны, я вылез из своего укрытия и осторожно огляделся...

Ничего не видно... Я был один посреди бескрайнего неведомого пространства. И все же я почувствовал запах моря, доносящийся с запада.

Из валявшихся на земле сучьев я подыскал себе более или менее подходящий и, опираясь на него, тронулся в путь. Все утро я шел, не останавливаясь. Начали собираться тучи, небо стало свинцово-серым, полил дождь, но я продолжал идти, спотыкаясь и скользя. Куда я направлялся? Туда, куда влекла меня моя судьба, к тому предназначению, которое мне суждено было исполнить. Наконец я вышел к реке и сел на берегу. Немного отдохнув, я умылся, осмотрел свои окровавленные и ободранные руки. Вдоволь напился воды. Руки, как и лицо, которое я увидел в зеркале воды, выглядели устрашающе.

Освежившись, я осмотрелся. Вдоль реки росли редкие деревья. Чувствуя страшный голод, я вновь поднялся на ноги и чуть не упал от слабости.

Я двинулся вниз по течению реки. Меня почему-то постоянно влекло к морю. Я не знал, что меня там ждет, но море воспринимал как символ свободы. С моря все начиналось и на море должно закончиться.

Я упорно продолжал свой путь, движимый внутренним побуждением – во что бы то ни стало идти вперед. Оно сопровождало меня всю мою жизнь.

Река, извиваясь, бежала то по пологим или крутым холмам, то по равнине, а впереди ее ждало море.

Вдруг я услышал голос:

– Эй! Что случилось? Ты ранен?

Я не сразу разглядел спрашивавшего – после удара в голову мои глаза плохо видели. Человек ехал на повозке, кажется, я уже встречал его раньше.

– Да, досталось немножко, – сказал я. – Со скалы упал.

– Тогда иди сюда, – предложил он, – забирайся в повозку, я посмотрю, что с тобой. Боже мой, да ты весь в крови! Ты правда просто упал?

– Да, просто упал, – ответил я. – Ну, и немного проголодался.

Глава 11

Он долго и внимательно рассматривал меня.

– Да ты еще совсем мальчик, – сказал он наконец мягко. – Ты что – бездомный?

– У меня нет дома, – ответил я. – Дома, где я когда-то жил, больше нет и не будет, пока я сам его не отстрою заново.

– Откуда ты?

На этот вопрос мне не хотелось отвечать, и я сказал, что иду к морю и упал с кручи в темноте и тумане. Когда я описал ему это место, он кивнул:

– Да, знаю, это возле перевала Хардноз. Глухие, опасные места.

Лошадь его неутомимо бежала вперед.

– Мой дом неподалеку, – сказал возничий. – Если хочешь, можешь переночевать у меня. Сделаем что-нибудь с твоими ранеными руками – у них ужасный вид.

Но мы все ехали и ехали, и мне казалось, что нашему пути не будет конца. Я дремал, просыпался и снова дремал. Проснулся я, когда он заводил свою повозку во двор крытого черепицей дома. Это был красивый дом с конюшнями и скотным двором. Из конюшни вышел человек.

– Бен! – распорядился хозяин. – Прими лошадь. Поговорим позже.

Я еле держался на ногах от усталости, но все еще колебался – стоит ли оставаться. Хотя я прошел немалый путь, меня могли схватить и здесь.

– Мне еще далеко идти, – сказал я. – Спасибо, что подвезли.

– В чем дело? Тебя преследуют?

– Возможно, – ответил я. – Какие-то негодяи гонятся за мной. У меня здесь нет друзей, а им все помогают.

– Считай меня своим другом, – отозвался он. – Входи в дом, приятель.

В доме было тепло и уютно, горел камин, стол был накрыт. Нас встретила женщина – у нее были белокурые волосы с рыжим отливом и румяные от огня щеки.

– Я услышала ваши голоса, – сказала она, – ужин на столе – хватит вам обоим.

Тут она увидела мое исцарапанное лицо.

– Господи, мальчик ранен! Иди к огню, я посмотрю, что у тебя!

Она осмотрела раны и ссадины у меня на лице, налила в таз теплой воды и протерла мне лицо чистым полотенцем. Потом промыла раны на руках, хотя я уже пытался это сделать в Эске – так называлась та река.

– Ну вот! Теперь садись и поешь – ты наверняка голодный.

– Да, очень голодный, – признался я. – Но где я нахожусь?

– Вон та усадьба называется Бут, – сказал мужчина. – Дом сейчас пустует, так как семья переехала в Лондон. – Он бросил беглый взгляд на жену.

На столе стояла вкусная похлебка и свежая рыба.

– Я только поем и сразу пойду, чтобы у вас не было из-за меня неприятностей, – сказал я и поведал о нападении на дороге.

Мужчина наполнил мой стакан элем.

– Да, сынки местных помещиков все время грабят проезжих. Они хуже воров – насильничают как хотят. Но не бойся, приятель, сейчас ты далеко от тех мест, сюда они не доберутся, они вообще не спускаются по эту сторону гор.

– Будьте начеку с главарем, – остерег я хозяина, – мало того, что он грабитель, он еще блестяще владеет шпагой.

– Да он, видно, просто выше и сильнее тебя. Он взрослый мужчина, а ты еще мальчик.

– Хоть он и негодяй, но не могу не признать – он искусный фехтовальщик. Высокий, и руки у него длинные. Такой орешек оказался мне не по зубам. Меня учил фехтовальному искусству один из лучших мастеров этого дела, но тут я потерпел фиаско.

– Это Рэйф Лекенби, – сказала женщина. – Судя по твоим словам, это может быть только он.

– Лекенби? Возможно. Это в самом деле опасный противник и очень скверный человек. Сюда он не наведывается, держится тех мест, где его семья забрала силу. Он уже убил одного или двух человек и, говорят, скоро уходит на войну, похоже, его родичи тоже не прочь от него избавиться.

Я согласился переночевать в гостеприимном доме. Поев, я почувствовал себя посвежевшим, хотя усталость еще давала о себе знать – слишком долго я шел без единой крошки во рту.

– Куда же ты теперь пойдешь? – спросил меня Эндрю – так звали хозяина, жену его звали Мэри, а фамилии их я так и не узнал.

– Пойду в Лондон, но родом я издалека. Если мне удастся найти рыбака, который переправит меня в Шотландию, я покину здешние места и обоснуюсь там.

– Нынче плохие времена, на дорогах то и дело грабят людей. Чаще всего в этом замешаны сыновья местных помещиков, на которых не найдешь управы. Да, плохие времена, и нужно совсем лишиться разума, чтобы поселиться у дороги, где только и встретишь бродячих торговцев, сборщиков трав, скоморохов, фокусников, да еще воров и грабителей. Чувствуешь себя в безопасности, лишь когда ты в большой компании и вооружен до зубов.

– Но теперь вроде стало получше, – сказала Мэри. – Ты сам говорил.

– Да получше... но не намного. Еще уйму чего надо сделать, чтобы дороги стали безопасны для путешественников.

Эндрю посмотрел на меня:

– Сколько же тебе лет?

– Четырнадцать.

– Четырнадцать лет! И ты уже столько повидал! И уже дрался на шпагах!

– Я еще мало что умею. Я поеду туда, где смогу учиться дальше.

– Тогда езжай в Италию или в Испанию. Хотя говорят, что и французы – великолепные мастера в фехтовании. – Он испытующе посмотрел на меня. – Значит, ты рвешься в бой?

– Нет, не в этом дело. Отец часто говорил мне, что у меня будет много врагов и, чтобы выжить, я должен быть готов ко всему. Надеюсь, мне никогда не придется сражаться, – добавил я вполне искренно. – Но опыт уже научил меня, что одного желания не всегда достаточно, чтобы избежать драки. Конечно, хорошо бы всегда жить в мире, но покуда на свете есть такие люди, как Рэйф Лекенби, без драки не обойтись. Можно сколько угодно убеждать себя, что и все остальные хотят мирной жизни, но это значило бы лишь дурачить самого себя, потому что многие хотят совсем другого... особенно когда не в состоянии получить желаемое.

Мы долго разговаривали. Мой хозяин был хорошо знаком с положением в стране, но я никак не мог понять, кто он такой. У него была хорошая ферма, хотя он вовсе не походил на фермера. Впрочем, многие здешние фермеры были из дворян, и у некоторых были даже большие поместья. Я видел, что ему очень интересно, кто я такой и откуда. Но за долгие месяцы странствий я усвоил местный акцент, и в моем языке появилось немало слов и выражений, которые я заимствовал от своих попутчиков. В особенности много я перенял у Кори.

– Ты, видно, любишь читать, – сказал наконец Эндрю, ставя на стол свой стакан. – Ты говоришь, тебя учил отец?

– Отец был образованным человеком, настоящим ученым, – ответил я, – но он научил меня и многому другому. А во время своих странствий, – продолжил я, – я научился разбираться в травах.

– Да, учиться нужно всему, в жизни все пригождается.

Эндрю держался вполне дружелюбно. Он явно был джентльменом и, если не ошибаюсь, из дворян. Дворян, которым хватало только на жизнь, младших сыновей, тех, кто унаследовал оскудевшие поместья или вообще ничего не унаследовал. Таких было немало. Даже сам король Шотландии был однажды вынужден одолжить плащ у своего друга, чтобы встретить иностранного посланника. Знатное имя отнюдь не означало, что его носитель обладает большим состоянием. А ведь нередко визит короля с его двором доводил до полного разорения даже богатых людей.

Из его слов у меня создалось впечатление, что он младший сын местного лорда или его кузен. Дом у него был хороший, из серого камня и крепких дубовых бревен. Вымощенный камнем коридор вел в гостиную, где мы сейчас сидели. В конце коридора находилась кухня, и, когда мы проходили мимо, я успел мельком туда заглянуть и увидел большой очаг. Мебели было мало, но та, что была, казалась старой, массивной.

Мы беседовали о романах Грина, Сиднея, Чосера, о римских историках Таците и Ливии. Но я больше слушал, чем говорил, хотя все эти разговоры живо напомнили мне о моем доме, я был слишком утомлен. Наконец Мэри, добрая жена Эндрю, обратила его внимание на то, что я очень устал, и вскоре я удалился на покой в предоставленную мне маленькую комнату. Тревога не покидала меня, но тем не менее я тут же крепко заснул.

Открыв утром глаза, я какое-то время лежал неподвижно, пытаясь вспомнить, что было вчера. Наконец я поднялся с постели. Меня ждала горячая вода. Видно, человек, принесший воду, разбудил меня, но удалился прежде, чем я открыл глаза. Я умылся, причесался и постарался привести свою одежду в порядок.

Одновременно я размышлял о своей вчерашней битве с Лекенби, если действительно это был он. У меня была хорошая память, и теперь я восстанавливал нашу драку во всех подробностях. У моего противника был более прочный и длинный клинок, но, главное, он обладал редким даром владения шпагой. Правда, такой дар порождает уверенность, а уверенность легко переходит в самоуверенность, особенно когда привыкаешь одерживать победы.

Я мысленно воспроизводил все его выпады, пытаясь найти контрудары, которые обманули бы его. А он был явно удивлен моим умением фехтовать. Я отражал самые сильные его выпады, хотя чаще он наслаждался своим превосходством. Он, несомненно, выиграл схватку и, конечно, мог не один раз убить меня, и все же я держался не так уж плохо.

– Ладно, – наконец сказал я вслух, – сейчас он победил, но придет день, когда я одержу над ним верх.

Сказать так было нетрудно, но я отдавал себе отчет, что, прежде чем произойдет наша вторая встреча, мне придется многому научиться.

Тут со двора раздались громкие крики. Я вышел из своей комнаты и спустился по лестнице вниз. В распахнутой двери стоял Эндрю.

Во дворе гарцевали по крайней мере двадцать всадников во главе с Рэйфом Лекенби.

– Он нужен нам, – заявил Лекенби, – и мы его получим.

– Я думаю иначе, – спокойно отвечал Эндрю. – Подумайте, что вы делаете, Лекенби. Я знаю вашего отца и уверен, что он не одобрил бы таких действий.

– Отдайте его нам, – стоял на своем Лекенби, – или мы сами возьмем его.

Мимо меня прошла Мэри и вложила в руку мужа пистолет.

– Я выйду, – сказал я хозяину. – Не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня.

– Теперь дело уже не только в тебе, – возразил он. – Они грубо вторглись в мои владения и нагло что-то от меня требуют. Сейчас я просто не могу позволить тебе уйти.

– Вы слышали, – заорал Лекенби, – я камня на камне не оставлю от вашего дома, но получу его!

Эндрю спокойно вынул из-за спины пистолет и направил его на Лекенби. В это же время послышался топот сапог. Посмотрев направо, я увидел там человек шесть, вооруженных пиками, серпами, алебардами. Двое залегли на крыше конюшни – оба держали в руках натянутые луки со стрелами.

– Попробуйте, – спокойно сказал Эндрю, – но знайте, что вы тотчас же умрете. – Он слегка улыбнулся. – Вы еще можете отправиться восвояси. Меня трудно вывести из себя, но мой брат не таков, а он сегодня возвращается домой. И тогда, думаю, вам очень повезет, если вы вообще увидите свой дом.

За спиной главаря раздался ропот. Некоторые из приспешников Лекенби попятились. Большинство шли за ним только из страха, хотя, разумеется, среди них, были и негодяи, как он сам.

– Рэйф, – сказал тот самый, который и раньше советовал отпустить меня. – Мы найдем более подходящий случай.

Лекенби колебался, ему явно не по душе был пистолет Эндрю и его спокойная решимость. Наконец он повернул своего коня.

– Мы еще вернемся, – пригрозил он. Затем посмотрел на меня: – А ты... я перережу тебе глотку, дай только срок.

– Тебе не придется меня искать, Лекенби, – сказал я, – я сам разыщу тебя. Я обдумал нашу вчерашнюю схватку и теперь знаю, что одолею тебя!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся он. – Еще не родился человек, который одолеет меня, и уж во всяком случае это будешь не ты!

Конечно, я хвастал. Я знал, что сейчас не смогу его одолеть, но вместе с тем твердо верил, что со временем непременно добьюсь победы. Я должен учиться, неустанно работать со шпагой, и тогда посмотрим, кто кого!

Бандиты ускакали, и десятка два людей Эндрю оседлали лошадей и поехали за ними, чтобы убедиться, что те действительно убрались отсюда. Некоторые из людей Эндрю производили впечатление бывалых солдат, служивших на суше и на море. Не было никаких сомнений, что они сумеют дать отпор Лекенби и его подонкам.

– Ну, я должен продолжить путь, – сказал я. – Вы были очень ко мне добры, спасибо.

– Что же, удачи тебе. – Эндрю положил руку мне на плечо. – Но на твоем месте я позабыл бы о своем обещании отыскать Рэйфа Лекенби. Это очень злой человек, предоставь его собственной судьбе.

– Посмотрим, – ответил я. – Теперь я намерен отправиться в Шотландию. Как лучше туда добраться?

– На Эске есть рыбацкие лодки, которые ходят на север, но боюсь, что там тебя будет поджидать Лекенби. Поэтому я посоветовал бы тебе пойти на север пешком. Я дам тебе письмо – у меня есть друзья в Уэркингтон-Холле.

– Я слышал это название.

– Да, несколько лет тому назад шотландская королева Мэри укрывалась там от врагов. Письмо откроет тебе сердца шотландцев.

– Вы очень добры.

– Если ты хочешь остаться, мы можем устроить тебя у себя в доме. Ты хороший парень, и не подобает тебе бродить как цыгану или бездомному бродяге.

– Нет, я должен идти, – повторил я.

– Ну что же, – сказал он хмуро, – в твоем возрасте я, наверное, поступил бы так же, но после того как я встретился с Мэри...

– Я хорошо понимаю вас, – сказал я, – и вашу жену тоже.

Он улыбнулся.

– Ладно. Мы оседлаем лошадей и отправимся... вместе.

– Вы не опасаетесь покидать дом после того, что здесь случилось?

Эндрю усмехнулся.

– Если они вознамерятся вернуться, им же будет хуже. У меня здесь достаточно людей, и все они боевые ребята. У моего отца был корабль, они часто уходили в море под его командой и побывали во многих жестоких сражениях. Других таких опытных воинов не найти по эту сторону шотландской границы!