Текст книги "Джубал Сэкетт"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 30

Весь следующий день Диего и его люди отдыхали – они очень нуждались в передышке. Измученные, преследуемые, они потерпели жестокое поражение, но это был как раз тот случай, который помогал набираться опыта. Отряд встретил неизвестных индейцев с севера – некоторые испанцы называли их «команчи», – бился с ними, а потом сумел ускользнуть.

У Диего чудом сохранилось немного кофе, он поделился с нами. Мы сидели у костра, беседовали. Ичакоми устроилась рядом со мной.

– Команчи свирепы и обожают воевать. – Отхлебнув кофе, Диего взглянул на меня. – Они не берут пленных. Люди им не нужны. Их интересуют лошади – и они умеют с ними обращаться. Если вы останетесь здесь, вас убьют. – Он потягивал кофе, а взор его снова и снова устремлялся к холмам. – Их пока немного, но они нападают внезапно, без предупреждения. Нас атаковали на рассвете. Только немногие из моих солдат оказались вооружены и могли дать отпор. Они убили стрелой часового и набросились на нас. У меня был меч и однозарядный пистолет, так что, когда я выстрелил, остался только меч. А потом они исчезли так же быстро, как и появились. Дважды нападали во время похода. После этого мы дождались ночи и ушли в горы. Надеюсь, мы не навели их на вас.

– Должно быть, остались следы.

– Мы старались уничтожать их. Но при таком количестве людей, да еще с лошадьми… – Диего пожал плечами.

Ичакоми отошла от костра. Мы готовились идти на юг, к выбранному нами месту. Я подошел к ней.

Она посмотрела на меня и спросила:

– Что будем делать?

– Пойдем туда, где решили строиться. Это хорошее место.

– Ты боишься команчей?

– Враги существуют всегда. И эти, наверное, не хуже других. – Я помолчал, потом сказал: – Коми, мне не хотелось бы вести тебя в эту глушь, пока мы не поженимся.

– А разве мы не поженились?

– По твоим понятиям – да, по моим – тоже. Но я хочу, чтобы наш брак признавался и другими христианами. Мое сердце знает, кто моя жена, а другие белые люди не считают нашу свадьбу свадьбой. Пусть все будет официально, чтобы никто не мог сказать, что ты просто индейская девушка, делящая со мной мое жилище.

– Очень хорошо. Мы останемся. Мы построим жилище.

Диего заснул у костра.

– Спи, – сказал я Кеокотаа, – я покараулю.

В нашем лагере тоже отдыхали, если кто и занимался работой, то сидя. Лошадей надежно укрыли под ивами у реки. Свой пост я устроил на небольшом холме, среди деревьев и камней. Оставаясь незамеченным, я передвигался, наблюдая за окрестными горами, откуда могли спуститься враги.

Наблюдение не мешало мне думать. Идти на юг, в Санта-Фе, для того чтобы обвенчаться с Ичакоми, значило угодить в руки тех, кто считается врагами Англии. Мое появление испанцы расценят не иначе как появление со шпионскими целями. Меня могут схватить, бросить в тюрьму и в цепях отправить в Мексику для суда. О том, что произойдет с Ичакоми, можно только догадываться. Закон испанского короля, запрещавший брать индейцев в рабство, практически не действовал.

Открыть торговлю мне не позволят. Диего хороший солдат, но и только. Его власть распространяется лишь на подчиненных. Он достаточно практичен, чтобы оценить выгоды торгового заведения, расположенного в такой глуши. Здесь военные могли бы приобретать пищу и другие товары. Но солдаты и чиновники всегда по-разному смотрят на вещи.

Таким образом, ничего, кроме неприятностей, я от испанцев ожидать не мог. Не исключена была и встреча с Гомесом, не сулившая мне хорошего.

Другой источник опасности – команчи. Но, возможно, я смог бы победить их, по крайней мере заставить терпеть мое присутствие.

Мы построим форт, но расположим его так, чтобы у нас был путь к отступлению, хорошо изученный и спланированный. Предстоит позаботиться об обеспечении безопасности наших товаров, особенно мехов. Сначала это будет трудно, очень трудно!

Когда я вернулся в лагерь, Диего уже проснулся и сидел у костра. Я налил себе кофе и устроился напротив него.

– Тебе знакома земля к западу отсюда?

Он покачал головой:

– Нет. Кое-кто ходил туда дозором, некоторые углублялись в горы к северу, гораздо дальше, но эта земля нам малознакома.

– Там есть дичь?

Он пожал плечами:

– Та же, что и здесь. Бизоны, лоси, олени, антилопы, медведи.

– А более крупные животные?

– Крупнее бизона? Что может быть крупнее? Мы видели быков весом в три тысячи фунтов, очень мощных, очень сильных.

– А медведи?

– А! Их везде полно. Есть серебристые, очень большие. Мы видели их. Есть и черные, они поменьше. А серебристые – о, они огромные! Очень свирепые!

Мы беседовали долго, и я понял, что он миролюбивый и одинокий человек, которому приятно поговорить с кем-то по-дружески.

– Коронадо, – рассказывал он, – пришел в долины искать золотые города. Я думаю, что золотых городов не бывает. Просто кто-то увидел издалека города, построенные из материала, который называется саман, и в свете заходящего солнца они показались ему золотыми. Вот и все.

– А золота в горах нет?

Он пожал плечами:

– Конечно есть, но добывать его трудно, да и индиосам это не нравится. Они погибли… их погибло очень много! Мне так жаль, но кто я такой? Солдат, который делает то, что ему приказывают.

На рассвете мы встали и вместе с испанцами прошли несколько миль до нашей строительной площадки. Здесь и попрощались. Диего поблагодарил нас за пищу и за то, что мы врачевали раны его солдат. Мы пожали друг другу руки, а Ичакоми он низко поклонился.

Уже уходя, он обернулся:

– Будьте осторожны! Этот Гомес… человек бесчувственный, без чести и совести. Старается только для себя. Однако он отличный воин, лучше меня. Гомес постарается воспользоваться своим превосходством, так что будьте начеку. Он вернется. Полагаю, Гомес уверен, что вы нашли золото. А ему нужны только три вещи: золото, власть и женщины.

Диего пошел прочь, догоняя своих. Его солдаты вели лошадей под уздцы. Они могли понадобиться позже.

Свою крепость мы намеревались воздвигнуть между двумя каньонами, идущими к северо-востоку. Я надеялся, что они выведут нас к большому каньону и к реке, пересекающей цепочку долин.

Интересно, как идут дела у наших друзей начи? Если они сумели проскочить устье каньона и миновать врагов, то теперь они уже ушли далеко вниз по реке.

Мы работали четыре дня, перекатывая камни и устанавливая их в основании наружного укрепления, чтобы под его защитой построить другое, более прочное.

Кеокотаа, как и любой другой индеец, не привык к тяжелому ручному труду. Поэтому я поручил ему охотиться и ходить на разведку. Он очень хотел помогать мне в строительстве, но не имел для этого необходимых навыков. В жизни индейцев не было нужды выполнять работу такого рода. Некоторые племена огораживали стойбища частоколами, но ставили их все вместе, скопом, при большом стечении народа. Я не видел вигвамов пикапу, но знал, что они представляют собой конусообразные сооружения из коры, уложенной на основу.

Строительством я занимался не в первый раз. На Стреляющем ручье мы строили много и хорошо. Были среди нас и настоящие плотники, которые умели, ловко работая топором, вырубать пазы и подгонять бревна, они владели и пилой, и теслом.

Уже не раз я засиживался допоздна у костра, рисуя на куске осиновой коры примерный план нашей крепости.

На плоской вершине холма, где мы развернули строительство, имелся небольшой родник. Тоненькая струйка из него вливалась в речушку, впадающую в один из каньонов. Вода, родниковая и дождевая, на вершине не задерживалась.

В качестве строительного материала для стен я использовал валуны и бревна, выбирая при этом самые прочные деревья. Орудовать приходилось топориком, который я носил с собой вместо томагавка, – настоящего плотничьего топора у меня не было.

К ночи мы построили основание для крыши дома из нескольких достаточно больших комнат. Природные отверстия в скалах, обрамляющих холм, я завалил камнями. Получилась хорошая оборонительная линия, позволявшая вести наблюдение во всех направлениях.

Все последующие дни я работал беспрерывно, с рассвета до заката, а частенько и после заката. Сидя у костра, вырезал ложки, чашки, доски для хлеба, большие деревянные тарелки, чтобы есть, как в Англии.

Кеокотаа охотился далеко в долине, изучал окрестности, искал следы возможных врагов. Он принес оленя, антилопу и несколько диких курочек.

Отпечатков человеческих ног он не видел, зато несколько раз встречал следы огромных медведей, о которых мы слышали.

– Не трогай их, – посоветовал я, – нам не нужно вредное мясо.

К западу от нашей долины тянулись горы Сангрэ-де-Кристос, как называли их испанцы (мы узнали это от Диего). Они представляли собой длинную, высокую гряду, за которой лежала другая, гораздо более обширная долина. Кеокотаа поднимался на гору и видел ее издали.

Женщина понка, спокойная, молчаливая, всегда занятая какой-то работой, нашла в скале что-то вроде амбара. Около него валялось несколько очень маленьких кочерыжек от кукурузных початков. Проникнув туда, она обнаружила большое отверстие, на полу полдюжины початков, в которых еще хранились зерна кукурузы.

Острой палочкой женщина сделала лунки в земле и в каждую лунку положила по зернышку кукурузы. Мы не знали, насколько стары эти зерна, но надеялись, что они прорастут.

То здесь, то там мы находили признаки того, что здесь какое-то время уже жили неизвестные нам люди, жили, а потом ушли.

Строительство дома и оборонительных сооружений занимало почти все мое время. Среди упавших деревьев я нашел несколько достаточно прочных, чтобы сделать бревна для стен и для изгороди. Те стволы, которые лежали на земле, конечно, уже сгнили или начинали гнить, но верхние хорошо высохли и стали крепче.

Я не жаловался на тяжелую работу, поскольку привык к ней с малых лет. Перетаскивание, перекатывание, переворачивание, установка бревен отнимали у меня скорее не силы, а время. Но мне всегда нравилось строить.

Кеокотаа без устали бродил по холмам. Каждый вечер, когда он возвращался, мы беседовали о том, что он видел и где побывал. Порой не спеша я обследовал окрестности сам.

Весна незаметно перешла в лето. Луга и склоны холмов уже пестрели цветами – подсолнухи, дельфиниум, прострелы и вездесущие золотые знаменосцы. А стены нашего дома уже поддерживали покатую крышу.

Дважды я отправлялся обследовать ущелье. Осторожно выбирал путь, старался не оставлять следов. Это не составляло особого труда, поскольку шел я по камням и скалам. Держался скрытно, старался не пугать зверей и птиц, чтобы не выдать своего присутствия. Никаких следов – ни человека, ни лошади – я не обнаружил.

Мы уходили охотиться далеко, и часто я брал с собой Пайзано. Так я назвал своего бизона, которому, вероятно, доставляло удовольствие повсюду сопровождать меня. Он носил тяжести и бродил за мной, как огромный щенок, который становился все больше день ото дня. Он не признавал никого, кроме меня, но позволял Ичакоми себя гладить.

Мы собирали корни, листья, дикую клубнику, как только она появилась. Готовясь к будущей зиме, коптили и сушили мясо.

Лето было в разгаре, когда я нашел пещеру, вернее, укрытое кустарником отверстие на дне небольшой лощины. Нашел я его случайно. Дикая курочка, подстреленная мной, забилась в кусты, я полез, чтобы забрать добычу, наклонился и увидел под каменистым уступом черную дыру.

Подобрав камешек, я бросил его в отверстие. Он пролетел всего несколько футов. Попробовал еще раз – результат тот же. Тогда я попытался нащупать дно луком, держа его в вытянутой руке. Получилось, что глубина пещеры составляет четыре-пять футов.

Я развел небольшой костер и соорудил факел. Наклонившись, опустил его внутрь. Передо мной открылось овальное помещение шириной около десяти футов и глубиной двадцать—двадцать пять. В стенах были отверстия – вероятно, проходы. Я спустился в пещеру, взволнованный своим открытием. Но главный сюрприз ждал меня, когда я взял острый камень и провел им по стене. Серовато-белая пыль покрыла мою руку.

Селитра!

Мне не во что было собрать ее. Выбравшись наружу, я тщательно отметил место, чтобы потом снова найти пещеру. Древесного угля я мог получить сколько угодно. Единственное, чего мне теперь недоставало, чтобы сделать порох, это сера.

Несколько раз во время охоты я находил признаки полезных руд, однажды видел нечто, похожее на серебро, а серебру часто сопутствует свинец.

Но теперь мне предстояло всерьез заняться поисками серы. Если бы мне только удалось найти ее! Мы бы сделали собственный порох, как на Стреляющем ручье.

Взволнованный, я спешил в лагерь, Пайзано шел следом. Кеокотаа ожидал меня, стоя среди камней.

– Я нашел следы, – сообщил он.

– Индейцы? – встревоженно спросил я.

Он сплюнул.

– Капата! Он пришел и стоял здесь, за скалой. – Кеокотаа махнул рукой в сторону входа в ущелье. – Стоял долго, наблюдал.

Ну что ж, этого следовало ожидать. В конце концов, мы знали, что он придет.

– Он скоро вернется, я думаю. Придет за ней и за тобой!

Глава 31

К нам подошла Ичакоми.

– Я видела его, – сказала она.

– Ты видела его?!

– Он думал, что хорошо спрятался, но я видела его из вигвама. Он не видел меня, я была внутри. Он не один.

Ну, я не предполагал, что он придет один. Итак, нужно готовиться. Период мирного спокойного существования окончился, хотя мы и так все время были настороже.

Пока мы ели, я обдумывал сложившееся положение – оно не радовало. Теперь требовалось больше пороха и больше свинца для пуль. А пороха у меня оставалось еще на одну зарядку. Сера стала жизненно необходима.

У нас были стрелы, но мы пользовались каждым удобным моментом, чтобы, сидя у костра или стоя на часах, делать новые. Вся наша жизнь зависела от умения наших рук, все, что мы имели, мы либо находили, либо делали сами из подручных материалов. К счастью, я никогда не жил другой жизнью. На Стреляющем Ручье мы пользовались кое-какой утварью с кораблей, но ее не хватало. Почти все необходимое делали своими руками.

Мне отчаянно хотелось найти серу, но она не попадалась, несмотря на все мои усилия. Каждый наш поход по окрестностям имел целью не только охоту, но и поиски нужного нам сырья и более подходящего топлива. Разные деревья горят по-разному, и мы искали те, что горели долго, жарко и давали лучший древесный уголь. Для этого больше всего подходят деревья твердых пород, кроме дуба, но они встречаются не часто.

Мне не нравилась сложившаяся ситуация. Мы оказались в положении обороняющихся против невидимого противника, а я предпочитал наступление. Но наше жилище и малые силы заставляли нас готовиться к обороне. Кеокотаа, опытный воин, соглашался со мной.

– Мне не нравится, – заявил он мне как-то. – Тот, кто нападает, выбирает и время, и место, и способ как напасть.

Я был вполне согласен с ним.

– Идем! – поднялась Ичакоми. – Будем сражаться. Мы, три женщины, умеем обращаться с луком и копьем.

Ох какой соблазнительный вариант! Но я колебался. Нашу крепость не так просто атаковать, запасы воды находились в вигваме. Я не думал, что Капата подожжет наше жилище, ведь он, конечно, не хотел убивать Ичакоми, а надеялся захватить ее и вернуться с ней к начи. И нас было только двое, двое мужчин, а нужна была по меньшей мере дюжина. Единственный наш шанс – разделить противников и уничтожить их по одному, но это нелегко сделать.

И тут Ичакоми напомнила мне:

– Ты шаман. Ты мастер магии. Начи, которые ушли с Капата, знают это.

Да, все индейцы верили в магию, в колдовство! Как и мы, англичане, они очень суеверны, только английские суеверия несколько иного рода. Суеверие могло оказаться грозным оружием. Если я сумею посеять в них сомнение, если я заставлю их поколебаться…

Те начи, которые примкнули к Капате, знали, что их Ни'-квана встречался со мной и отнесся ко мне с большим уважением. Я уже получил известность как колдун. Кеокотаа, по крайней мере, не сомневался, что я обладаю сильной магией. Если бы мне удалось использовать мою славу для того, чтобы защитить всех нас!

Конечно, я отдавал себе отчет, что такой способ – слабая защита, но я прожил уже достаточно долго и знал, что победа одерживается сначала в мыслях, а потом в реальности. Вероятно, я мог бы показать им символы, несущие идею колдовства. Индейцам даже необязательно знать, что они означают.

О своих задумках я помалкивал. Но вечером в одиночестве вышел из вигвама. Стараясь оставаться незамеченным, подобрал черепа четырех оленей, которых мы съели, и развесил на ветвях дерева над тропой, ведущей к нашему жилищу.

Четыре оленьих черепа, стерегущих тропу.

Я знал, где лежат и другие черепа, и пошел искать их. Вскоре у меня оказалось много черепов, и я развесил их группами по четыре на деревьях, окружавших наш вигвам.

Колдовство для индейца означает власть, и всю свою жизнь он ищет правильное колдовство. Он мечтает о сильной магии своих предков, хочет обладать ею и боится, когда ею обладают другие.

Индейца мало волнуют материальные блага. Он охотится, собирает растения, так и живет. Единственное, чего он жаждет обрести, – это более сильная магия, большая мудрость и власть, сосредоточенная в нем самом, равная власти духов, окружающих его. Духи могут подвергнуть его опасности, если он не заручится их поддержкой.

Капата руководствовался злобой, ненавистью, ревностью и желанием обладать властью над всеми начи. Те, кто примкнул к нему, верили в его сильную магию. Удастся ли мне поколебать их веру в него?

Стоило попытаться.

В моем небольшом узелке хранился мешочек с магическими предметами, такой же, как и у любого индейца. Но они обычно носили их на шее. Правда, у меня в мешочке лежали не те предметы, которые бережет индеец, а особые магические вещи, в частности, увеличительное стекло. Теперь я вынул его и положил в маленький кармашек у пояса. Я пока не знал, как использую лупу, но она могла оказаться полезной.

Теперь следовало тщательно спланировать быт. Мы загодя обеспечили себя мясом, кроме того, женщины собрали много растений по берегам ручьев, на лугах, на склонах гор. Запасы на зиму при необходимости мы могли бы использовать для того, чтобы кормить защитников крепости до тех пор, пока ситуация не разрешится.

Капата держался где-то рядом. Вряд ли он будет ждать долго. Он нетерпелив и зол, и теперь, когда нашел нас, ему, несомненно, не терпелось поскорее закончить дело.

Вдруг я вспомнил о «ежах», специальных приспособлениях, которые бросали в траву, чтобы задержать всадников. Их делали таким образом, что они всегда лежали острием вверх, и лошадь, наступив на «ежа», или получала травму, или пугалась и отказывалась скакать вперед. В древние времена рыцарей и замков такие приспособления помогли отразить множество нападений. И если бы мне удалось сделать «ежей» и разбросать их в траве вокруг нашего жилища, оставив проходы, известные только нам, мы задержали бы или остановили атаку Капаты и его сообщников, особенно ночную.

«Еж» представлял из себя обычный четырехгранник с острием на каждой грани. Осененный своей идеей, я начал вырезать куски дерева с заостренными частями, собирать иглы дикобраза, острые куски когтей – все, что попадалось под руку.

Когда женщины увидели, что я делаю, они тоже немедленно принялись за работу и скоро за минуту собирали «ежа». К ночи у нас уже образовалась их целая куча. Ориентируясь на стоявшие вдали деревья, я наметил тропки, которые показал всем, и повсюду в траве на подходах к форту разбросал «ежей».

Дикие звери редко появлялись там, где живут люди, по крайней мере в ненаселенной местности, где достаточно пищи, поэтому я не боялся, что о наших «ежей» поранятся звери. Пайзано предпочитал оставаться с нами и уже не выходил за изгородь.

Мы работали и разговаривали. Ичакоми задавала бесконечные вопросы о моем народе, о той земле, откуда он пришел. Она полюбила наши песни. Не то чтобы я хорошо пел, вовсе нет. Однако я все же пел ей старые английские, ирландские и шотландские баллады, которые когда-то пел мой отец, или Джереми О'Хара, или кто-то еще из моряков.

Прошло два дня. Как-то ночью, прежде чем лечь спать, я взял лук, вышел к изгороди и стоял в темноте, прислушиваясь. Мы поступали так периодически и до появления Капаты, исключительно из-за того, что ночью звуки передаются лучше и легче услышать приближение врагов.

Было очень тихо. По звездному небу плыли редкие облака. Глядя на звезды, я старался распознать созвездия, которые показывал нам Саким, но припомнил всего несколько.

Сегодня утром прошел короткий ливень, но теперь уже не осталось никаких признаков дождя. Завтрашний день обещал быть ясным. Я выжидал, прислушивался, но не различал ничего. Ночь была такой же спокойной, как и предыдущие.

Я уже собрался возвратиться в вигвам, но внезапно остановился. Какой-то звук привлек мое внимание, или мне послышалось? Казалось, сердце остановилось, а слух напрягся до такой степени, что улавливал едва различимые шорохи. Я вытянул из колчана стрелу и, держа ее наготове, всматривался в темноту через отверстие между бревнами изгороди. Я ждал.

Легкий шорох в траве повторился. Зверь? Мои глаза не улавливали ни очертаний, ни сгустившейся тени. Но вот я увидел их! К нам приближалось несколько теней. Я наложил стрелу на лук.

Определить, на каком расстоянии они находятся, я пока не мог, но, вероятно, враги почти достигли края того участка, по которому мы разбросали своих маленьких «ежей».

Позвать Кеокотаа, разбудить остальных? Нет, рано. Пусть спят. Вероятнее всего, здесь они сейчас не нужны. Я поднял лук.

Теперь они подошли ближе. Я уже различал их неясные очертания. Внезапно раздался испуганный, сдавленный крик боли. Фигура подпрыгнула, и я выпустил стрелу. Большая темная мишень находилась всего футах в тридцати от меня, и стрела попала в нее. Человек выпрямился. Я видел, как он схватился руками за грудь, вероятно пытаясь выдернуть стрелу.

Остальные побежали вперед и попали как раз на участок, усыпанный «ежами». Через минуту, подпрыгивая и ругаясь, они стали отступать. Я выпустил еще одну стрелу, но сомневался, что она попала в цель. Затем все стихло. Только из леса доносились слабые стоны.

Я ждал еще около часа, но так ничего и не дождался.

Положив стрелу в колчан, походил еще вокруг ограды и наконец вернулся и лег на одеяла. Сегодня они не вернутся. Им встретилось нечто необычное, неожиданное, и надо решить, что делать дальше.

Мы начинили траву иглами, и они принесли нам небольшую победу. Завтра мы наделаем еще больше «ежей».

Проснулась Ичакоми.

– Что случилось? – прошептала она.

Я шепотом рассказал и успокоил ее. Вскоре мы уснули.

Настало утро, светлое и ясное, и мы вышли, осматриваясь вокруг. Я увидел свою стрелу, лежавшую неподалеку. Первая попала в цель и, вероятно, торчала в теле воина, когда его уносили.

Глядя на долину, открывавшуюся с нашего холма, я снова подумал о том, что мы нашли одно из самых красивых мест в горах и что здесь мы останемся. Пусть Капата пытается помешать нам, ему не удастся ни убить меня, ни заставить нас уйти отсюда. Мы останемся, кто бы ни пришел сюда, индейцы или испанцы. Я не хотел вражды. Но здесь мой дом. И я знаю, как его защитить.

Давно ли другие люди, такие же, как я, пришли на Запад? На востоке было еще достаточно земли, но всегда находились беспокойные странники, желавшие увидеть, что находится за Великими Равнинами.

Наша кукуруза взошла! И если мы сможем уберечь этот первый посев от оленей, у нас будет богатый урожай. Вокруг росла дикая малина и земляника. Попадались и другие ягоды, названий которых мы не знали. Изобилие ягод заставило нас задуматься над приспособлением для их сушки.

Осматривая траву, я обнаружил кровь, там, где упал человек, в которого попала моя стрела. Убил я его или только ранил? Я все же предпочитал иметь тяжелораненого противника, и вовсе не из чувства сострадания, а просто потому, что в таком состоянии он становился обузой для своих товарищей.

К тем, кто нападал первым, я не имел жалости.

Маленькая победа радовала, но не обнадеживала. Капата хитер и бесстрашен. И он, несомненно, вернется.

Нам все время приходилось добывать свежее мясо и беречь запасы, предназначенные для зимы. Если бы мы съели их сейчас, то зимой нам пришлось бы голодать.

Кроме того, мы ждали и других врагов. Рано или поздно появятся команчи и, разумеется, Гомес.

На гребне горы, примерно милей южнее нашего жилья, я набрал серебряной и свинцовой руды. Серебро не имело большого значения. Свинец – вот что волновало меня. Из него можно отлить пули.

Сера… Где найти серу? В каких-то вулканических образованиях или в минеральных источниках?

Но где они?

Кеокотаа вернулся с охоты с тремя дикими курочками. Он нашел только старые отпечатки оленьих копыт и следы мокасин. Их обладатели шли с востока, держась скрытно, шли до те пор, пока не увидели черепа, которые я развесил над тропой. Здесь следы смешались.

– Было много разговоров, – объяснил Кеокотаа. – Много следов, много движения. Никому не понравились черепа!

Я снова пошел искать серу, а заодно и поохотиться. И ничего не нашел. В окрестностях шаталось слишком много индейцев, они распугали диких животных, которые ушли выше, в горы. Мне тоже следовало податься туда. А вдруг я найду там серу!

На следующий день, когда Кеокотаа вышел из форта, в него дважды выстрелили из лука. Одна стрела легко его ранила в плечо, другая воткнулась в землю рядом. Намерения наших противников прояснились. Они решили убивать нас, когда мы будем выходить из крепости, а если мы не будем выходить, то умрем с голоду.

– Твоя магия сильная, – заметил Кеокотаа. – Эти воины далеко от дома. Капата не принес им победы. Скоро они уйдут.

Что ж, возможно. Но сейчас мы ели пищу, запасенную на зиму. Кроме того, наши противники распугали дичь, звери ушли в горы, а мясо было нам необходимо, чтобы выжить.

– Я выйду, – сказал я. – Пойду за Капатой.

Мне совсем не хотелось идти. Охотиться и убивать не в моих правилах. Но враги пришли и держали нас в осаде. Я надеялся, что мои магические черепа и «ежи», с которыми им пришлось встретиться, отпугнут их. Но они остались. Теперь мы не могли ни охотиться, ни собирать растения, чтобы подготовиться к будущей зиме.

Мои люди смотрели на меня, на своего вождя. Они все оказались здесь из-за меня, и, если зимой им придется умирать с голоду, это будет моя вина.

Потом придут другие, но сейчас здесь Капата, наш враг, мой враг, враг моей жены.

Я должен его уничтожить.