Текст книги "Смерть в кредит (другая редакция)"

Автор книги: Луи Фердинанд Селин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

* * *

На следующий день в полдень я сказал Роберу: «Послушай, малыш! Мне нужно выйти. Сегодня утром опять приходили за брошью от Тракара, вот уже по меньшей мере восемь дней, как мы должны были ее отнести!..» «Хорошо, – ответил он мне, – я тоже должен идти… У меня встреча с одним корешом на углу возле „Матэн“ [57]57
  «Матэн» – имеется в виду редакция ежедневной парижской газеты, основанной в 1884 году.


[Закрыть]»…

Мы вместе сбежали вниз… Ни Антуан, ни хозяйка еще не вернулись после завтрака…

На третьем этаже я услышал, как она поднимается. Она тяжело дышала, вся покраснела, просто пылала… Наверняка они опять обожрались…

– Куда это вы направились, Фердинанд?

– По делу… На бульвар… к одной клиентке!

– Ах! Вы так не уйдете!.. – возразила она… – Поднимитесь наверх!.. Мне нужно вам кое-что сказать…

Хорошо. Я пошел за ней… Робер убежал на свое свидание.

Как только мы вошли, она запирает дверь, тщательно все закрывает, даже еще на две щеколды… И начинает преследовать меня, загоняет в комнату… И знаком подозвала к себе… Я приблизился… Я еще не понял, что происходит… Она начала меня щупать… Дыша мне прямо в лицо… И повторяя: «Ах! Ах!» Это ее еще сильнее возбуждало… Я тоже дотронулся до нее…

«Ах! маленький гаденыш, ты, кажется, подглядываешь в дырки, а? Ах! Скажи-ка мне, разве это не так?.. – И, опустив руку, она стала щупать мою ширинку… – Я все скажу твоей маме. О! ля! ля! поросенок!.. Милый поросенок!..»

Она заскрежетала зубами… Вся изогнулась… обняла меня… Высунула свой огромный язык и впилась в меня страстным поцелуем… У меня искры посыпались из глаз… Она усадила меня рядом с собой на кровати… откинулась назад… и задрала все свои юбки.

«Потрогай! Потрогай же там!» – сказала она.

Я засунул ей руку между ног.

«Давай! – настаивала она. – Давай! Милашка! Давай глубже! Давай! Называй меня просто Луизочка! Твоя Луизочка! Мой маленький негодник! Назови меня так, ну!»

«Да, Луизочка!..» – сказал я.

Она выпрямилась и снова обняла меня. Она сняла все. Корсаж, корсет… панталоны… Тогда я увидел ее совсем голой. Одна сплошная дырка. Это было слишком. Я почувствовал отвращение… Она схватила меня за уши… И с силой наклонила к своей щели… Засунула меня туда носом… Там было все красное, текло что-то, похожее на слюни, у меня все глаза были в этом. Она заставила меня лизать… Это поддавалось под языком… Сочилось… Совсем как собачья мордочка…

«Давай, любовь моя!.. Давай глубже!..»

Она вцепилась в меня и начала трясти… Я скользил в ее мармеладе. Не осмеливаясь принюхиваться… Боясь сделать ей больно… Она же трясла меня, как сливу…

«Покусай меня, моя милая собачка!.. Укуси там! Давай!» – подбадривала меня она… Вдруг она забилась в судорогах! И начала негромко постанывать… Там, куда я погрузился, я ощущал вкус дерьма, смешанного с яйцом… Меня душил целлулоидный воротничок… Она вытащила мою голову из катакомбы… Я вернулся к свету… Глаза мои были залеплены чем-то вроде замазки, я был весь мокрый до бровей…

«Давай! Раздевайся! – приказала она. – Снимай все! Я хочу видеть твое прекрасное тельце! Живо! Живо! Ты не пожалеешь, мой маленький шалун! Ты же девственник? Не так ли, мое сокровище? Ты увидишь, как я буду любить тебя!.. О! Маленький звереныш!.. Он больше не будет подглядывать в дырки!..»

Ожидая меня, она в нетерпении ерзала своей жопой!.. Она сбила всю перину… Просто вампир… Я не решился снять все. Только проклятый ошейник, который мне особенно мешал… Да еще куртку и жилет… Она сама повесила их у кровати на спинке стула… Я не очень хотел снимать с себя все тряпки… Как это делал Антуан… Я знал, что у меня грязные ноги и на заднице дерьмо… Я чувствовал, как от меня пахнет… Чтобы она не настаивала на этом, я набросился на нее как можно быстрее, изображая пылкого влюбленного, влез на нее, обхватил, засопел… Я стал дрочить, как Антуан, но гораздо осторожнее. Я чувствовал, что мой член совсем мягкий… И мял это желе. Головки не было видно… Я боялся засунуть туда пальцы… Все же это было необходимо… И еще я не мог найти у нее дырку… Наконец я туда засунул… Вошло как-то совсем незаметно… Она душила меня своими сиськами! Ей хотелось трахаться как можно больше… Это напоминало печку, можно было задохнуться… Она хотела еще… Ей совсем не было жалко меня… Напротив, она дала мне пощечину…

«Давай глубже, милок! Пихай его туда, давай! Глубже! Ну! У тебя же прекрасный здоровенный хуй!.. Ах! Ах! Как ты меня протыкаешь, скотина… Проткни меня! Давай! Ты будешь есть мое говно? Скажи мне да! О! О! Ах! Ты хорошо меня пердолишь… Мой ослик!.. Мой маленький засранец!.. Так очень хорошо! Правда!» Я кончил… Я не мог больше!.. Я задыхался… Она дышала мне прямо в лицо… От ее поцелуев у меня весь рот уже был полон чеснока… рокфора… Они жрали сосиски…

«Наслаждайся, милок! Ах! Наслаждайся!.. Мы кончим вместе! Не вытаскивай его, мое сокровище!.. Спускай все в меня!.. Давай! Не бойся…» Она извивалась и ерзала… Она почти легла на меня… Я почувствовал, как у меня снова встает. И подумал про себя: «Хорошенькая заварушка…» Я как будто потерял сознание… мгновенная вспышка… Я вырвался… И спустил наружу. Струей… прямо себе на живот… Я хотел сжать его… У меня все руки были в этом… «А! Маленький бандит, хулиган!.. – крикнула она. – О! Грязная отвратительная жаба!.. Иди скорее сюда, я тебя почищу!..» Она вцепилась мне в член… Присосалась ртом к головке… И все высосала… Для нее это было лакомство… Ей нравился такой соус… «О! Какая у тебя вкусная сперма!..» – воскликнула она под конец. Она ощупала мою мошонку… Порылась в складках… Пощекотала… Ей хотелось еще. Она лезла коленками мне на бедра, гнулась, вытягивалась, она была ловкая, как кошка, несмотря на свои толстые ляжки. Она с силой опрокинула меня на себя…

«Я сейчас сама трахну тебя, несчастное убожество!..» – сказала она. Она засунула мне в задницу два пальца… И начала насиловать меня, это была настоящая оргия!.. Эта шлюха так возбудилась, что казалось, уже никогда не кончит!..

«О! Мне надо спринцеваться!..» – приспичило ей вдруг. Она спрыгнула на пол и выскочила из комнаты!.. Я слышал, как она мочилась на кухне… Подмывалась под раковиной… Она крикнула мне: «Подожди меня, Лулу!..» Но мне уже ничего было не надо… Я напялил свое тряпье… Схватился за створку двери, распахнул ее и оказался на площадке!.. Я бежал, перескакивая через четыре ступеньки… На последнем дыхании. Я выскочил на улицу. Огляделся… Отдышался… И не спеша отправился к Бульварам.

Дойдя до «Амбигю», я наконец сел! Подобрал с земли газету. Начал читать… Не отдавая себе отчета… Я ощупал свой карман… Я всегда делал это бессознательно… Вдох… Я потрогал еще раз… Я больше не чувствовал шишку… Я пощупал другой… То же самое! У меня больше его нет!.. Мой футляр исчез! Я начал лихорадочно всюду искать… Ощупал всю подкладку… Штаны. Снаружи… Изнутри… Ошибки быть не могло!.. Я зашел в уборную… Полностью разделся… Поворачивался так и этак… Ничего!.. Мне это не снится!.. Кровь ударила мне в голову… Я сел на ступени… Я спекся!.. По высшему разряду! Обчистили, как крысу!.. Я снова вернулся на старое место… И повторил все снова!.. Я уже не доверял себе… Я старался вспомнить все подробности. Я хорошо пришпилил футляр… В глубине моего внутреннего кармана. Перед тем как спуститься вниз с Робером, я его еще нащупывал!.. Булавки исчезли!.. Но вытащили не только их!.. Вдруг я вспомнил, как странно она все время придерживала мою голову… А с другой стороны стула?.. Она работала одной рукой… До меня постепенно начинало доходить… Я почувствовал тошноту… Меня охватил сильный испуг, настоящий ужас. Меня начало трясти сильнее, чем табун лошадей трясет омнибус… Тряслась даже башка… Но что толку… Я снова принялся за поиски… Не может быть, чтобы мой футляр выпал сам, выскользнул на землю, ведь я его так тщательно заколол!.. Нет!.. И потом, английская булавка так просто не откроется!.. И еще целых три!.. Это не так легко!.. Чтобы убедиться, что это не сон, я снова побежал к Репюблик [58]58
  Репюблик – площадь Репюблик (Республики) в центре Парижа.


[Закрыть]… Когда я прибежал на улицу Эльзевир, наверху уже никого не было!.. Они уже смылись… Я ждал их на ступеньках… Может быть, они придут к семи часам?.. Никто не пришел…

Я пытался разобраться в смысле оставшихся в памяти слов и поступков… Понемногу я все припомнил… Задумал ли это Антуан? Или малыш Робер?.. Может, это они все устроили?.. Самым подлым образом… Когда я встал, я уже не чувствовал под собой ног. Я шел по улице, как пьяный… На меня оглядывались прохожие… Я долго стоял, спрятавшись в маленьком туннеле у ворот Сен-Дени, не решаясь выйти из дыры… Издалека я наблюдал омнибусы, которые проплывали в волнах жары… Я начал терять сознание… В Пассаж я вернулся совсем поздно… Сказал, что у меня болит живот… Я отвечал так на все вопросы… У меня начались такие колики, что ночью я не мог заснуть… На следующий день я ушел рано утром, мне не терпелось все узнать…

* * *

Придя в мастерскую, я внимательно посмотрел на всех троих… У них был совершенно безмятежный вид… и у этой бляди… и у Антуана… и у мальчишки!.. Когда я объявил им, что драгоценность потеряна… Они были буквально ошарашены!.. Для них это было как гром среди ясного неба…

– Как, Фердинанд? Вы уверены? Вы как следует все проверили?.. Выверните-ка ваши карманы!.. Здесь ничего не находили!.. Не так ли, Робер? Ты ничего не видел? Ты же подметал!.. Пройдись-ка еще раз!..

Они говорили со мной так сурово, что я начал хныкать… И тут я увидел в зеркале, как они обмениваются знаками… Антуан предпочитал не смотреть на меня… Он все время поворачивался ко мне спиной, делая вид, что настраивает свой точильный брусок… Она же продолжала тарахтеть… Ей хотелось, чтобы я запутался и начал противоречить сам себе.

– Вы помните, как были у Тракара?.. Вы же мне сказали, что идете туда?.. Не у них? Вы уверены?..

Я смотрел в пол… Все это было омерзительно, сначала разврат, а потом еще это… Надеяться было не на что. Я здорово влип… Если бы я даже рассказал, в чем дело, мне бы все равно не поверили… Что бы от этого изменилось?..

– Хозяин возвращается послезавтра… До этого постарайтесь ее найти!.. С помощью Робера!..

Хорошенькое предложение… Я попался окончательно!.. Если я расскажу, как было дело, они сочтут меня обманщиком, отвратительным гнусным подонком… который, пытаясь снять с себя вину, поливает грязью свою добрую хозяйку… у которого не осталось ни грамма стыда… Нет, это просто верх наглости… чудовищная клевета… Изощренная подлость… Нечего и пытаться что-нибудь раскрыть… Впрочем, у меня и желания особого не было… Я совсем потерял аппетит… Голова раскалывалась… мысли путались…

Моя мать находила меня странным, вглядываясь в выражение моего лица, она спрашивала себя, какую болезнь я мог подцепить. От страха у меня сводило кишки… Мне хотелось исчезнуть… похудеть так, чтобы от меня ничего не осталось…

Мой отец отпускал язвительные замечания… «Ты случайно не влюбился?.. Или уже весна?.. У тебя задница еще не зацвела?» Когда мы остались вдвоем, он спросил меня: «Может, ты подцепил триппер?..» Я уже просто не знал, куда деваться, в какой угол забиться…

Вечно опаздывавший Горлож поехал не той дорогой, подолгу задерживаясь то в одном, то в другом городе… Он явился только в среду, а его ждали с воскресенья… На следующее утро, когда я пришел на работу, он был на кухне, точил свои лезвия. Я застыл как вкопанный у него за спиной… Я не осмеливался пройти в коридор. Ждал, что он заговорит со мной. Я ужасно трусил. Не знал толком, что сказать. Он уже должен был быть полностью в курсе. Наконец я протянул руку. Он покосился на меня… Даже не повернувшись… И снова принялся за свои инструменты. Меня больше для него не существовало… Тогда я зашел в мастерскую. Я так сдрейфил, что оставил половину комплекта в стенном шкафу, лишь бы побыстрее смыться… Никто обо мне даже не вспомнил… Они все были там, в этой комнатушке, полностью поглощены работой… Я вышел, не сказав ни слова… И пошел, куда глаза глядят… К счастью, у меня уже выработалась привычка… Я шел как во сне… На улице Реомюр меня прошиб холодный пот… На большой площади я долго слонялся от скамейки к скамейке… Несмотря ни на что, я все же пытался зайти в лавку… Но не мог туда войти… Так меня трясло, когда я взялся за ручку двери… Я не мог ее открыть… Мне казалось, что меня преследуют…

Я провел так много часов… Все утро. И даже еще после полудня, все время со скамейки на скамейку, дальше и дальше… до самого сквера Лувуа… тупо рассматривая витрины… У меня уже не было сил идти. Я не мог вернуться к Горложу… Лучше пойти к родителям… Правда, это меня тоже пугало… но все же это было ближе… Как раз рядом со сквером Лувуа… Бывает так, что ты можешь свободно дышать только в самых гнусных закутках…

Вместе со всей этой вонючей дребеденью я пару раз обошел Французский Банк… и внезапно, собравшись с силами, вошел в Пассаж… Мой отец был уже там, на пороге нашей двери. Очевидно, он меня ждал… То, как он сказал мне, чтобы я заходил, развеяло все мои сомнения… Гроза разразилась… Он с первого же мгновения начал заикаться так сильно, что вместо слов у него вырывалось что-то вроде пара… Его невозможно было понять. Одни сплошные раскаты… От взрыва бешенства его фуражка слетела… Она летала то туда, то сюда… Он колотил по ней рукой… Разбивая себе кулаки… Его физиономия раздулась, став совершенно багровой… с мертвенно-бледными морщинами… Потом цвет изменился… Он весь стал фиолетовым…

Меня занимало, не станет ли он вдруг голубым… или желтым… На меня обрушилось столько злобы, что я уже ничего не чувствовал… Он колотил по мебели, опрокидывал ее, стараясь сломать. Я думал, что он все перевернет… Он кусал свой язык с такой силой и яростью, что тот превратился в большую бесформенную пробку из тухлятины, готовую вылететь… Но она не вылетала… Все так и оставалось… Он стал задыхаться… Он больше не мог…

Вдруг он выскочил наружу и побежал по улице в глубь Пассажа. Казалось, он вот-вот взлетит, настолько он был раздут… стремителен… мерзок…

Моя мать осталась со мной… Она снова начала обсасывать всю эту чушь, все подробности произошедшей катастрофы… Те же мысли… та же обреченность…

Приходил месье Горлож и беседовал с нами два часа… Он знал все… Все успел обсудить… даже Будущее. «Этот ребенок принесет вам одни несчастья!.. Он мал, но уже развращен! Какой негодяй!.. Я так верил ему!.. У него дела начинали идти на лад…»

Это были его заключительные слова!.. Мама боялась, что он может подать в суд… и меня немедленно арестуют… Она не осмеливалась ему перечить… Она нисколько не сомневалась… Что меня обманули… Но лучше мне было бы сразу об этом сказать… Чем спорить по пустякам… И настраивать против себя хозяина… Это была наименее скандальная версия!.. Они бы выплатили все понемногу… Конечно же, мои родители… Это было уже оговорено!..

– Кто тебя научил это сделать? – со слезами спрашивала она меня. – Куда ты дел эту драгоценность?.. Признайся же! мой мальчик! Тебя за это не съедят!.. Я ничего не скажу твоему отцу!.. Клянусь тебе!.. Ты мне веришь?.. Мы пойдем к ней вместе… Если ты отдал его женщине! Скажи мне скорей, пока он не вернулся! Может быть, она отдаст его обратно за небольшое вознаграждение?.. Ты хорошо ее знаешь? Как ты считаешь? Тогда все уладится! Мы ничего никому не скажем!..

Я ждал, когда она закончит, чтобы хоть попытаться ей что-нибудь объяснить… Как раз в этот момент вернулся отец… Он вовсе не остыл… Он начал колотить по столу и, насколько это было возможно, в перегородки!.. Двумя сжатыми кулаками! Все время выпуская пар… Стоило ему остановиться на секунду, как он начинал лягаться ногами! Гнев распирал его, он тряс задом, как осел! Ломился в перегородки… Собираясь обрушить весь дом… Чтобы немного разрядиться, он опрокинул буфет… Буйство и разрушение декораций продолжалось весь вечер… От возмущения он то вставал на дыбы, то опускался на четыре лапы!.. Он лаял, как дог… В промежутках между вспышками ярости они спорили обо мне… А я, я и не думал с ними объясняться…

Когда все аргументы иссякли, моя мать поднялась и принялась за меня… Она хотела, чтобы я исповедался… Я продолжал молчать… Она плакала, стоя на коленях у моей кровати, как будто я умер… Шептала молитвы… Просила меня сжалиться над ней… Она хотела, чтобы я сейчас же во всем признался… чтобы я сказал ей, кто эта женщина!.. И мы вместе пошли к ней…

– Если ты хочешь все знать, то это хозяйка!.. – в конце концов, выкрикнул я. Мое терпение лопнуло! Черт побери!

– Ах! Замолчи, гаденыш!.. Ты не понимаешь, какую боль причиняешь нам!..

Доказывать что-либо было бесполезно… Что толку говорить с этими дефективными?.. Это все равно, что стучаться в заколоченные двери сортиров Аньер! Я в этом убедился.

* * *

Все же это был тяжелый удар. Я долго, дней пять или шесть, безвыходно оставался в своей комнате. Им приходилось заставлять меня спускаться поесть… Она раз десять меня звала. Под конец поднималась сама. Я больше ничего не хотел, особенно разговаривать. Мой отец говорил сам с собой. Он произносил монологи. Ругань лилась без остановки… Все эти вечные затасканные причитания… Судьба… Евреи… Невезение… Выставка… Провидение… Франкмасоны…

Возвращаясь с доставки, он поднимался наверх, на чердак, и принимался за акварели, это было крайне необходимо… Нужно было возместить ущерб Горложу… Но он больше не мог ни на чем сосредоточиться. Его ум блуждал… Как только он брался за кисть, он ужасно злился, и она начинала трещать у него в руках. Он так нервничал, что сломал свое маленькое перо для рисования тушью… и расколол чашечки для разведения красок… Но другого выхода не было… Стоило мне приблизиться, как он с шумом все отодвигал… Как только он оставался с моей матерью, он опять возвращался к тому, что его тревожило…

– Если ты позволишь ему целыми днями болтаться по улице под предлогом обучения торговле, мы больше его не увидим, моя дорогая! Э, нет! Уверяю тебя! Это еще цветочки! Он кончит даже не вором, нет! А убийцей! Ты слышишь меня? Убийцей! Не пройдет и шести месяцев, как он задушит какого-нибудь рантье! О! Он уже на верном пути!.. О! ля! ля! Он больше не поскользнется! Как он гарцует! Галопирует! Его уже не обуздать! Я-то это вижу! А ты что, не видишь этого? Ты не веришь собственным глазам! Ты слепа! Но не я! Нет! Ах! Нет! Не я!..

Здесь следовал глубокий вздох… Он ее завораживал…

– Прислушаешься ли ты наконец к моим словам? Хочешь, я скажу тебе, что готовится?.. Нет? Ты не согласна?..

– Не надо, Огюст, я тебя умоляю!..

– Ах! Ах! Ты, значит, боишься меня слушать!.. Значит, ты сама знаешь?..

Он хватал ее за запястья, чтобы она не могла ускользнуть… Она должна была выслушать все…

– Это нас… Ты слышишь меня?.. Он прикончит! Как-нибудь! Наше дело перейдет к нему, моя милая!.. Ты получишь его благодарность за все!.. Ах! Сколько раз я тебе говорил!.. Свидетель Бог, разве не достаточно я тебя предупреждал?.. Я всегда это говорил!.. А! Видит Бог, видит Бог! На все лады! На всех перекрестках! Всегда! Тем хуже!

Он внушал такой страх моей матери, что она впадала в настоящее слабоумие! Начинала пускать слюни, блеять, у нее на губах появлялись пузыри… И тут он приканчивал ее, полностью оглушал:

– Пусть меня задушат! Я не против! Но я не позволю себя дурачить, проклятый бордель!.. Поступай как знаешь!.. Отвечать будешь именно ты!..

Она не знала, что сделать, что ответить на такие суровые предсказания. Извиваясь в конвульсиях, она кусала себе губы, которые начинали сильно кровоточить. Я был проклят, в этом сомневаться не приходилось. Он же не унимался, он – Понтий Пилат, сотрясая весь этаж, выразительным жестом он умывал свои руки от моих мерзостей, зрелище было довольно впечатляющее. Он выдавал целые каскады латинских фраз. В торжественные мгновения это с ним случалось. Прямо там, в маленькой кухне, он предавал меня анафеме и декламировал на античный манер. В паузах, между делом, не забывая разъяснять мне, поскольку у меня не было образования, назначение «гуманитарных наук»…

Он знал все. Я же, в сущности, понимал лишь одно – что ко мне больше не следует прикасаться, а можно брать только пинцетом. Я был презираем всеми, даже с точки зрения римской морали, Цицерона, всех Империй и Древних… Мой отец все это знал… Он не сомневался в этом… И вопил об этом, как хорек… Моя мать продолжала ныть… Чтобы начать сцену, он даже придумал себе что-то вроде «вступления»… Он хватал кусок марсельского мыла, целый увесистый квадрат, и начинал метаться с ним все быстрее и быстрее… Энергично жестикулируя… Он несколько раз клал его на место… продолжая разглагольствовать… Потом брал его снова… Размахивал им… Пока кусок не выскальзывал у него из кулака… И не заскакивал под пианино… Все бросались его доставать… Шарили метлой… засовывали руки… Черт!.. Бордель!.. Гром и молнии!.. Они натыкались на углы!.. Друг на друга… Метла попадала кому-нибудь в глаз… Это заканчивалось дракой. Они осыпали друг друга оскорблениями. И он заставлял ее ковылять вокруг стола.

Меня на время оставляли в покое.