Текст книги "Ригодон"

Автор книги: Луи Фердинанд Селин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Огнетушитель? А огнетушитель?…

Это она взывает к нам!..

– Разве не правда, вы ж ничего не знаете!.. Жандармы скоро придут!

Они уже пришли, жандармы! Она рассказывает нам… и что они поднимутся наверх, к ней! Что отберут у нее всех троих детей!

– Мои дети!.. Сволочи!..

«Сволочи» – это жандармы!

– Я им все скажу!

Я вижу, дело плохо… они в ссоре…

– Вы не знаете!.. Я вам расскажу! Я говорю правду!.. Все правда!.. Эту пьяную свинью они назначили Hauptmann, потому что у них никого больше не осталось при насосах!.. Не было ни сержантов, ни капралов! Никого!.. Для маршала Рундштедта, парад пожарных!.. Никого! Все другие полегли! Он один, пьяная свинья, да! Он, Шмидт!.. Ja! Ja! Отправляйся!.. На четвереньках! Зигфрид!.. Ну вот! Капитан Зигфрид! Вы понимаете?

Пьяная свинья хрюкает… ах!.. Он еше артачится… нет!

– Гауптман Шмидт!

Я касаюсь его руки…

– Ja!.. Ja!

– Ваши приказания?

Он размышляет… обстановка улучшается.

– Sie!.. Sie!.. Вы берете аппарат! Apparat!

Он решает… мы!.. Мы с аппаратом!

– Вы берете аппарат и нарукавную повязку!..

Хильда объясняет нам… речь о том, чтобы пройти по всей улице… очень медленно… шаг за шагом… внимательно все осматривая… до кафедрального собора, шпиль… с огнетушителем… один тротуар!.. Потом другой… и сточные канавки… высматривая «зажигалки»… зажигалки?… Она мне объясняет… зажигательные бомбы… откуда? Сверху, из воздуха, из самолетов… и что?… Залить зажигалки, быстро!.. Струей из огнетушителя!.. Хильда знает инструкцию, но она туда не пойдет!.. Я же бесполезен со своими тростями… вижу этот аппарат для огнетушения… резервуар в заплечном мешке…

И шприц на головке… полагаю, apparat довольно тяжел… Ля Вига?… Он согласен… это прогулка!.. Мы тоже пойдем, я и Лили… Поможем…

– Sicher! Sicher! Конечно!

Зигфрид большего и не желает, лишь бы его оставили в покое там, где он сидит… о, а нарукавная повязка?… Вот она!.. У Хильды целая стопка повязок… но полагается только одна! Для того, кто будет «огнетушителем»!.. Ля Вига?… Я?… О, Ля Вига!.. Нарукавная повязка «Гражданская оборона», на повязке герб Ульма… голова совы… Ля Вига обвязывает повязкой руку… берет apparat… ему бы очень хотелось запечатлеть себя в этаком виде… в такой экипировке… чтобы потом посмеяться!.. Но нет зеркала!.. И нет фотоаппарата!

– Ты прекрасен, сынок!

– Вы оставите меня в покое?

– Ты позаботился, чтобы легко было сбежать!

Я начинаю свыкаться с маленькими проделками фрицев… что-то в этом есть!.. Хильда, похоже, испытала это на своей шкуре… я вижу, я уверен… это не просто впечатление… она приподнимает пальцем свой козырек… виден ее глаз… о! Под глазом у нее изрядный фингал!.. Она дралась?… С этим типом?… С жандармами?… Или еще с кем-то?… Не стану у нее допытываться!.. Во всяком случае, она вдруг смягчилась, помогает Ля Виге, поправляет огнетушитель на спине, пояс, лямки… это уже не юность, но и не старость… легкий пушок над верхней губой, мужественная… много у нее дел на вокзале, я вижу… хрупкая женщина здесь бы не выдержала…

Зигфрид говорит, это тоже новость… инструктирует!.. Он вещает для улицы…

– Если вы увидите зажигалки… piaketten!.. вы их погасите!.. Вот так!.. Струей! Огнетушителем!.. Тш-ш-ш… Пена!

Мы готовы погасить все!.. А он, лодырь, останется здесь!.. A piaketten?… Где? Хильда должна знать…

– Wo die piaketten? Зажигалки? Спрашиваю у нее.

– Везде, по всей улице!.. Зажигательные пакеты!..

– Вы их видели?

– Нет!.. Не здесь!.. И он тоже! Но во Франкфурте… в Пфорцгейме… целый ливень зажигалок! И здесь обязательно!.. Похороны… маршал!

– Какой маршал?

– Да Рундштедт, я вам говорила… по этой улице… вечером…

Я согласен… но нарукавная повязка?… У нас нет повязок… ах, если бы была моя! На руку! Я ее забыл… повязка из Безона, «Гражданская оборона», я ее не снимал, но она вся черная, в саже и смазке… я прополощу ее в воде! Нет!.. Хильде приходит в голову другая мысль.

– Изображайте с вашими тростями слепого!

Она демонстрирует мне… я лам одну руку Ля Виге, а с другой стороны – Лили… Бебер?… Он сопровождает нас, он к этому привык, это лучше, чем оставаться в сумке… на этой улице нет никого, а если кто-то появится, кот тут же вспрыгнет мне на плечи… уж он-то попутешествовал!.. Доказательство тому – он добрался до Медона, где и похоронен в саду возле дома…

Мы пройдем всю улицу… пол руки, я – в качестве слепого… ну и выдумщица эта Хильда… а тот, Зигфрид, хочет лишь одного, чтобы его оставили в покое… пусть убираются тушить зажигалки! Пусть! Только не он!.. Бебер пойдет с нами, я спокоен… его сумка с нами… но еда?… Не то чтобы мы были голодны, но ведь надо! Пару буханок хлеба и маргарин… карточки?… Хильда?… Ja! Ja! Она согласна… ну разумеется!.. Она отправляется за продуктами… и все – в сумку… Бебер пойдет следом… вот мы и готовы!

– До свиданья, мадам! До свиданья, капитан!

И мы трогаемся в путь… шаг… два шага!.. Очень осторожно… я полагаю, что хорошо разыгрываю роль слепого… мне бы следовало надеть очки… может быть, в Ульме? Впрочем, не уверен…

– В окнах никого не видно?

Я спрашиваю… нет, никто не выглядывает… мы прошли, наверное, метров сто… я нахожу, что дела идут нормально…

– Ты видишь зажигалки?

Я не заглядываю… по сточным канавам… это должен он…

– Мне-то на них плевать, но что ты скажешь об их подлости!.. Зажигалки, пускай они ими подавятся!

Он не скрывает того, что думает… и говорит громко…

– Ты совершаешь бестактность, Ля Вига!

– А разве они стесняются?

Он заставляет меня задуматься… я усаживаюсь! Черт возьми!.. Скамья…

– Лили, малышка, я бы не поверил, но так не годится… Ля Вига может идти один… мы потом встретимся с ним… ты согласна?

– Да!.. Да!.. Конечно!

Ля Вига лучшего и не желает… ему не сидится на месте… – Слушай, иди!.. Мы тебя найдем… ты знаешь колокольню, со шпилем… если не увидишь нас там, то возвращайся… мы будем здесь… но внимательно все осмотри! Не забывай!.. У тебя аппарат! Тш-ш-ш-ш!

Мы втроем потешаемся, а Бебер смотрит на нас, он серьезен… не двигается, он остается с нами, он сделал свой выбор… ему тоже требуется отдых… он не так молод… мне же надо переварить все, что они мне сказали, о том, что я должен сделать… наглость!.. Особенно этот инженерный капитан… как его фамилия?… Я уж и забыл… тем лучше!.. Черт побери!.. С самого начала они видели, с каким новичком имеют дело, что он им там наговорит… и капитан тоже!.. на похоронах или у черта!.. То, что я должен заниматься их посланиями, то, что «берлинская сестра чувствует себя лучше»… все это меня не касается!.. Кстати, а маршал фон Люббе?… Задохнулся под коксом? Действительно ли он существовал? Объявленный Рундштедт, быть может, тоже исчез где-нибудь по дороге?… С тех пор, как мы здесь, мы постоянно таскаемся повсюду, а никто не приходит, никто не появляется… ничего.

– Скажи, Лили… ты говоришь, что мне не следует выяснять обстановку вокруг этого Рундштедта… если он существует? Если он появится на этих похоронах… я не должен выкрикивать «Heil!», как берлинский преторианец… ты бы видела! Он поднимался на цыпочках… двуликий Янус! Двойной агент!.. Все мы «двойники» изначально! Харрас… фон Лейдены… Крахт… ах, если составить список… друзей с Монмартра и вообще отовсюду! Какой паноптикум! А знаешь, это было бы, возможно, весьма пользительное чтение на сон грядущий… для засыпания… считать-пересчитывать… всех этих ослов… терять их… находить… это было бы, вероятно, отличное снотворное… если у вас есть собственное прошлое, не чужие истории, а свое личное, добытое на дорогах, по которым движутся воюющие армии, в разгромленных, стертых с лица земли городах и империях, в толпах растерянных, задыхающихся, страдающих людей, о Боже правый, в толпах детей, стариков и калек!.. Кого только там не было! Что бы ни было, но все, все лишь для того, чтобы вы взяли их страдания на заметку! Вы! Гром и молния! Не они!.. Не они!.. Тогда вам больше нечему удивляться… эй, но что с Ля Вигой?

– Скажи, Лили, ты что-нибудь видишь?

– Нет!.. Ничего!..

Я имел в виду улицу… он уже давно не изображал Христа… и давно стал «человеком ниоткуда»!..[32]32
  Имеется в виду Робер Ле Виган (настоящее имя Робер Кокийо) – актер, ближайший друг Селина, родился в Париже в 1900 году и умер в Аргентине в 1972 г. Дебютировал в кино в 1931 г. и к концу своей карьеры в 1944 г. успел сыграть более чем в пятидесяти фильмах (среди них «Дети райка» и «Набережная туманов» Марселя Карне, «Мадам Бовари» Жана Ренуара и т. д.). В своей трилогии Селин намекает на три фильма, в которых играл Ле Виган: «Голгофа» Жюльена Дювивье, где он выступал в роли Христа, «Гупи Красные Руки» Жака Бекера, сценарий которого был написан Пьером Вери и где Ле Виган сыграл Гупи-Тонкина, бывшего бойца колониальной армии, больного лихорадкой; «Человек ниоткуда» Пьера Шеналя по повести Луиджи Пиранделло «Покойный Маттиа Паскаль», где Ле Виган сыграл Папиано, интригана, соперника в любви и преследователя Паскаля. Вообще выражение «человек ниоткуда» очень подошло бы и к остальным персонажам, сыгранным Ле Виганом. Он создал во французском кинематографе в период между двух войн нечто вроде мистического персонажа, заблудившегося или галлюцинирующего, похожего на того, каким Селин изображает его в своей трилогии. Они познакомились с Селином в тридцатые годы на Монмартре, где были соседями. Во время оккупации Ле Виган принимал активное участие в создании на парижском радио пронемецких программ, в частности передачи «В ритме времени». В начале августа 1944 года он уехал в Германию. В Баден-Бадене он встретился с Селином и Лили, за которыми поехал в Берлин, а потом в Зигмаринген, там между ними произошел разрыв. Ле Вигам остался в Зигмарингене после отъезда Селима и Лили. После прибытия союзных войск он отправился в Швейцарию, где и был арестован. Его судили в Париже в 1946 г. и приговорили к десяти годам каторжных работ. Отбыв три года в заключении, он был временно отпущен на свободу и уехал сначала в Испанию, а затем в Аргентину, где и провел последние годы своей жизни, снявшись еще в нескольких фильмах.


[Закрыть] Куда он подевался?…

– Ты же его знаешь!.. Как всегда, с собой любимым!..

Мы устали, я хочу… но… в этом не было сомнения… уходя, он вел себя странно… итак, мы поднимаемся… хорошо бы поесть… ну а сумка?… Не прикасаться к пище… не доверяем… быть может, попозже… позже… решим это с Ля Вигой… заберем с собой! Эта улица великолепна… очень красивая, широкая… я вам уже говорил об этом… двадцать раз!.. И длинная… где она заканчивается?… Около стрелы!.. На похоронах… в кафедральном соборе… если Ля Вига не допустил оплошности и не слинял, то он должен быть там… я думаю о Ля Виге… еще скамейка… немного передохнуть… я больше не изображаю слепого… начхать!.. Я осматриваюсь вокруг, вглядываюсь в дома… нахожу, что Хильда говорила правду… никого не осталось! СД всех вывезли… дома пусты, сверху донизу… где они могут быть?… В лесу, под соснами… ницшеанские методы или другие, я много чего навидался, чтобы поверить тем или другим… в данный момент мы заняты более важным делом… вглядываемся во вселенную, звезды, которые переливаются, их миллиарды на небесном своде, их свет обманчив… ведь они угасли миллиарды лет тому назад!.. Испарились!.. Не смейтесь над астрономами, устремляющими взоры к небесам, когда они вычисляют и подсчитывают черные дыры… ведь они такие же, как мы… они зарабатывают себе на жизнь…

Сейчас мы отдыхаем… а потом? Мы не увидели проезжавшего Рундштедта… и никого иного…

– Итак, вперед!..

Теперь мы уже недалеко… вон шпиль… высота его сто шестьдесят один метр, вот куда вскарабкивался наш Зигфрид, ошибиться невозможно… что касается Зигфрида… ребячья уловка, чтобы на все наплевать и отфутболить нас на поиски «зажигалок»! Мы ничего не нашли ни в сточных канавах, ни под стенами домов… быть может. Ля Вига?… Но где же он?… Мы с Лили рискуем!.. Прогулка и работа… этот капитан Зигфрид сделал бы нас в будущей войне членами Hitler Jugend… сутенер!.. Кафедральный собор уже совсем рядом, но я не вижу Ля Вигу… ни на одной стороне улицы… ни на другой… ни на тротуаре перед нами… а что, если его схватили и увезли вместе с огнетушителем?… Быть может, роль охотника за «зажигалками» сыграла с ним злую шутку? А это, должно быть, собрались перед собором сливки общества?… Уверен, это генералы и высшее духовенство! Я вовсе не старался быть замеченным… стоял вполоборота!.. Впрочем, «зажигалок» в сточных канавах не больше, чем зубов у курицы!.. Я им скажу, что я думаю об этих двух придурках, о старом хрыче и малиновой фуражке, которые сами бы должны были отправиться вытаскивать из огня пороховые лепешки! А Хильда – сожительница, я заставлю ее щенков выбраться из-под кровати, пусть она этих молокососов отправляет за пороховыми лепешками, а не нас! Пусть им устраивает фейерверк! Я был преисполнен решимости, стоя там вполоборота! Бебер в сумке… нет! Он не хочет… Когда он не хочет, я знаю, в чем загвоздка, это он высматривает… хорошо! Я тоже высматриваю… там вдали… склон… трава за бордюрами… там кто-то есть!.. Кот прав… сидит в траве… нет!.. Лежит!.. Пойдем посмотрим… я так и думал… вытянулся во весь рост… Ля Вига на спине, глаза неподвижно глядят в одну точку… в чем дело? Он не узнает нас…

– Это ты?

– Это вы? Гляди, Бебер!

Я рублю с плеча!

– Твой резервуар?… Где он?

Он показывает мне… огнетушитель… на траве…

– Так в чем дело?…

Сперва он что-то бормочет… и затем говорит… я вижу, это правда, я понимаю, что он слегка ошалел… я резюмирую: он дошел до церкви… не до церкви, до кафедрального собора… мы знаем! Знаем!.. А потом?… Смотрел повсюду!.. Ни одной зажигалки! Ты уверен?… Конечно… но на паперти собралась целая толпа Landsturm [33]33
  Ландштурм – ополчение 2-го разряда в Германии.


[Закрыть] и святош типа епископов! Они зарычали, чтобы он подошел! Немедленно! Со своей повязкой и огнетушителем… он сбежал! Спасаясь, он промчался мимо жандармерии… Feldgendarmeria… эти ему ничего не сказали, абсолютно ничего, но рядом, на заводе, там полно людей, запертых на ключ!.. Да, посаженных за решетку! Видите ли!.. В этой пивнухе, настоящей, не какой-нибудь лавочке или забегаловке… нет!.. Пивной завод… большой завод… полно людей… только что он с ними разговаривал… через зарешеченные окна… не немцы, иностранцы, женщины и мужчины… они должны были сесть в поезд на Берлин… почему Берлин?… Даже его это удивило, Берлин… почему не Росток?…

– Они тебя спрашивали, что ты делаешь с огнетушителем?

– Нет! Скажешь тоже… я не собирался их освобождать!

На сей раз он умолк…

– Ну и дальше?

Там были рабочие завода, который производил медные краны, они прибыли из Саксонии… у них больше нет меди… их собирались отправить в Берлин, на цементный завод…

– Ах, Ля Вига, они тебя узнали!

– Ну да!.. Ты знаешь? Без афиши! Знаешь, я отрицал! Правда!.. Но нет!.. Они узнали!

По крайней мере, одна приятная вещь с ним приключилась: они его узнали!.. И сразу же!.. Ле Виган, великий Ле Виган! А те мужланы, тупые, как пробка, даже не знали, кто он такой, и в Цорнхофе, и в Ростоке!.. Но даже они присоединились к ликованию тех, из пивнухи: это все, что они могли сделать в тех ангарах, трех гигантских ангарах! Они имели право! Пусть их швыряют, как кегли, пусть глумятся над ними, но раз они не могут быть свободными, все позволено!

А потом – эти горы пивных бутылок!.. Пространства шипучего вина и «гусиной печенки»… кажется, армейские резервы…

– Ожидаются бомбардировки!

– И что ты сделал?

– Я выпил, поел и ушел!

– Верю… не правда ли, ты твердил: Петэн! Петэн! Зигмаринген!

Он ловит меня на слове… ладно!.. я согласен!..

Но Зигмаринген, вокзал! Вернуться на вокзал!

– Лучше ждать!

– Ждать чего?

– Что маршал проедет!.. Рундштедт!

– Какое нам дело?…

– Но если вокруг него полно полицейских… убежден, так оно и есть… Документы!.. И пятое, и десятое!.. Расспросы!..

Он согласен со мной… лучше не трогаться с места! Здесь, в траве, вовсе не так уж плохо… погода отличная… пускай маршал проезжает!..

Поднимемся потом… но… но… ах, предатель!.. Я в этом сразу уверился…

– Гляди-ка, это к тебе!

Молодая брюнетка… идет нерешительно… мы смотрим сквозь травинки… по тротуару… она движется… шаг вправо… влево… пересекает…

– Ты ее знаешь?

Конечно! Конечно!.. Он признается… она вырвалась из пивнухи!.. Черт побери!.. Рандеву!.. Он ее ждал!

– Ты заигрываешь с девчонками?… Дуралей! Ты неизлечим!

– Кого это колышет?

– А сплетни, болтовня?

– Она тебя не знает!

– Она приближается!.. Расточитель сладких обещаний… гляди, вон маргаритка!.. Порадуй девушку! Сорви! Сорви! Не нужно разговоров!.. Полно маргариток вокруг! Нарви цветов! Нет, больше! Сделай букет!.. От всего пламенного сердца!

– Ее зовут Клер!..

Вижу, они уже познакомились, в пивнухе это происходит быстро… а вот и сама Клер…

– Здравствуйте, мадемуазель!..

Лицо усталое, но не очень… милая улыбка… приветливая, я бы сказал… жеманиться особо не приходится, она на заводе, мы нигде, на обочине дороги… в конце концов я, по своей природе, дружелюбен… Лили тоже… А Бебер смотрит только на дорогу, его все это не тревожит…

– Месье Ле Виган…

– Дитя мое…

Глаза!.. Нет, они видят не дорогу… Клер, вот кто его интересует… она меня не расспрашивает… на пивоваренном заводе все договариваются быстро!.. Я задаю вопрос…

– Много там французов?…

– Особенно француженок!.. Тоже заводские…

– И все едут в Берлин?

Да!.. Они увидят… я не стану рассказывать им о туннеле… Ле Виган порывается это сделать… я прерываю на полуслове… я показываю, что изнываю от жажды…

– Мадемуазель, нет ли у вас там воды, на пивном заводе?… Я имею в виду минеральной!..

– О, конечно же!.. Целый ангар! Подождите!.. Подождите меня!..

– Нет!.. Нет, прошу вас, мадемуазель!.. Потом… а сейчас оставайтесь с нами!

Там есть вода, это правда!.. И колонка напротив!.. На противоположной стороне улицы!.. Я могу отправиться туда и сам!.. Больше не беспокою их… он был на пивоваренном заводе час… два часа… я вижу, они крепко подружились… его не узнавали в Ростоке, а здесь он получил признание!.. Тем лучше… мадемуазель Клер когда-то была статисткой… ну да!.. Я с удивлением узнаю об этом!.. Не всегда она работала на заводе… я стараюсь их не слушать, прилагаю усилия, они слишком близко, громко говорят… она не хочет, чтобы мы с Лили приняли ее за какую-нибудь нахалку… Лили спит, Бебер не спит… я гляжу на всех четверых… говорю себе: самое время пересечь улицу, отправиться за водой! Итак, я поднимаюсь… очень осторожно… все в порядке, перехожу улицу… отмечаю, что погода просто дивная… еще бы, самый разгар июня… в небе нет самолетов… на небе ни следа… не слышно пушечных выстрелов… хорошо… отлично… полный порядок!.. Вот и противоположная сторона улицы, трава здесь повыше… и колонка… я пью прямо из крана, сложивши ладони лодочкой, ловлю струю из-под крана… вода на удивление холодная и свежая, просто великолепно! Я смакую, подставляю обе руки, снова принимаюсь пить… вдруг… дрр-р-р-р!.. Мотоцикл! Два!.. Четыре!.. Откуда они?… От вокзала… и еще откуда-то… говорю себе: вот оно… сейчас проедут!.. Те, кого мы ждали… но не видно машин!.. Еще мотоцикл… и еще несколько!.. Дрр-р-р-р… ан нет! Автомобиль!.. Должно быть, тот самый… это он… Рундштедт… я стою неподвижно возле колонки… вереница мотоциклов!.. Дрр-р-р!.. Отряд!.. Ошибиться невозможно!.. Слегка оборачиваюсь… это жандармы!.. Понятно, у них еще есть бензин… я вижу… Ля Вигу и его поклонницу, распростертых на траве… они не видят меня, стоящего за колонкой… а я вижу их! И вдруг я замечаю нечто странное! Ля Вига поднимается… отряхивает травинки… проходит по тротуару… на него мчится несколько мотоциклов… дрр-р-р-р!.. Он проскальзывает, он умудряется… Ля Вига выпрыгивает на середину улицы!.. Я излагаю события в точности, как они произошли… там он замирает!.. Стоит как ни в чем ни бывало!.. Правая рука выброшена вверх!.. Говорю себе: так и есть!.. Он бросает вызов!.. Я должен бы остаться на месте, никем не замеченный, прилипший к колонке… черта с два! Я делаю шаг!.. Огромный Mercedes тормозит!.. Тормозит!.. Он останавливается как вкопанный!.. В метре от него!.. Должен сказать, мотоциклисты ничего не заметили… увлекаемые своими мощными ревущими чудовищами, они не увидели этого препятствия… а также, это теперь я так думаю, глядели только перед собой, в бешеном спринте сопровождения… они видели колокольню, шпиль… содрогались от страха, что в клубах выхлопных газов они подорвутся на минах! Трах-тара-рах! Это ощущалось в их стремительном рывке… в этой безумной гонке… и не видели они ни меня, пришитого к колонке, ни Ля Виги… теперь стоявшего вполоборота, можете себе представить!.. Их было двадцать… их было тридцать, они неслись перед машиной!.. И что же дальше?… Я колеблюсь, стоит ли мне вмешиваться?… Я не должен бы… но на Ля Вигу идут приступом, а он их не боится…

– Рундштедт, назад! Назад, Рундштедт! Нет, вы не войдете больше во Францию!..

Незыблемо стоит! Угрожает! Правая рука вскинута вверх! И повторяет:

– Никогда больше Рундштедта не будет во Франции! Больше никогда!

Они рысью бегут по дороге… подбегают полицейские… и еще… и ландштурмисты… и гражданские…

Лили наблюдает с той стороны… я делаю ей знак: не двигайся! Как бы не так! Она не желает!.. Бебера в сумку, живей! Хоп!.. Он привык… но уж пардон!.. Нет времени даже дух превести… осознать… нас окружают, уводят… хоп! В машину! С молниеносной быстротой!.. Вторая колымага, крытый автомобиль… я, Лили, Ля Вига… без поклонницы!.. Я заметил… она… она сбежала… с нами четыре шпика в нарукавных повязках… один с трехцветной повязкой… французский шпик? Впервые вижу такого… куда они нас везут?… Так и есть!.. Все происходит молниеносно… большая двустворчатая дверь… Polizei… нас заводят… я вам пересказываю все так торопливо, как оно и происходило… надо успеть запомнить, чтобы потом воссоздать, если уж все это закрутилось… быстро!.. С момента появления Рундштедта, дорога, потом – стол, стулья… входит полицейский… потом гражданский тип… гражданский сразу же накидывается на нас, тот, с трехцветной повязкой.

– Вы французы?

– А вы?

Повязка меня не обманывает… полиция, но чья?… Какая? Он собирается нас увезти?… Я старше его!.. Боши нас сдают?

– Я собираюсь вам помочь… я из Зигмарингена…

Ах, мы вновь встречаемся!

– Когда я уехал, вас там не было…

– Не было!.. Я прибыл туда позже!

Объяснение… я знавал шпиков из Замка, их коллег из Милис… его среди них не было… или потом прибыли другие?… Возможно!.. Увидим!..

– А как поживает Ретиф?

– Очень хорошо… он должен уехать, но он ждет вас…

Хороший ответ!.. Все-таки я не очень верю…

Другой полицейский явно больше интересуется Ля Витой, он не сводит с него глаз… осматривает… еще! С другой стороны! А, не о чем говорить… полагаю, он только что испытал шок, там, перед «мерседесом», вел себя странно, но сейчас он нормален, это была только вспышка, припадок… его прыжок на дорогу… он даже не помнит об этом… приближается другой полицейский…

– Papier? Waffen?

Документы? О-ля-ля! Сколько угодно, но оружия нет!.. Waffen!

– У него тоже?

Полицейский спрашивает меня… а нет ли у Ля Виги?

– О, нет!.. У него тоже нет!

Он, вероятно, должен был бы нас обыскать, но я вижу, он не в настроении и только переспрашивает меня:

– Sicher nicht?… Точно нет?… Da nicht? А что там?

– Это Бебер, его сумка…

– Ach, nein!

Документами я могу их позабавить!.. Забиты карманы и подкладки… то же самое и у Ля Виги!.. Целые связки!.. Они роются в бумагах, снова перерываю!.. я вывалил перед ними на стол целую кучу… ф-фу! Вдруг они все вскакивают! Выпрямляются! Напряженные взгляды!.. Сухой стук каблуков!.. Смирно! Кто-то вошел… я его плохо разглядел в автомобиле, в «мерседесе», а теперь он сам, собственной персоной, маршал… Рундштедт… он лично… вижу его совсем близко… напудрен, морщинист, но на губах нет красной помады… у всех этих стариков из высшего командного состава помада на губах, но не у этого… я его не разглядел там, на дороге… Ля Вига, затеянный им скандал!.. Зачем явился сюда этот маршал? Ведь у него хватает дел!.. Узнать, кто мы такие? Я отвечу маршалу, мне нетрудно! У него жезл под мышкой… полицейский и наш шпик стоят по стойке «смирно»!.. Маршал спрашивает…

– Nun?

– Drei Franzosen!.. Трое французов!

Полицейские отвечают одновременно, каждый на своем языке…

– Papier sind da! Kein Waffen! Документы здесь… оружия нет!..

Маршалу, как видно, наплевать… на нас почти не глядит…

– Woher sind die? Откуда они?

– Aus Paris…

– Nur gut… Хорошо!

– Und das?… А это?

«Это» – сумка Бебера, она шевелится… он заметил…

Лили… тотчас:

– Наш кот Бебер!

– Не будете ли вы так любезны показать мне ею, мадам!.. Будьте добры!

Его он тоже хочет повесить?… Приоткрываем сумку… Бебер высовывает голову, поводит усами… тогда они еще гордо торчали, не обвисли, как потом…

– Он прибыл из Парижа?

– Вместе с нами, господин маршал!

Ле Виган вмешивается…

– С Монмартра!.. Он жил у меня, месье маршал!

– Он наш!

Лили заговорила… я смотрю на нее… должно быть, это из-за Бебера… обычно она вообще не разговаривает…

– Мадам, вы совершенно правы, Бебер принадлежит вам! Маршал интересуется котом.

– Он не поцарапает меня, если я его поглажу?

– О нет, месье маршал!

Его рука на кошачьей голове… Бебер замирает… потом начинает мурлыкать.

Шпик, стоящий по струнке, что-то говорит… шепчет… маршал не совсем понимает…

– Was? Wasi? Что?

Речь идет о нас.

– Вы направляетесь в Зигмаринген?

– Именно так, господин маршал!

– Ja! Sicher!.. Да! Конечно!

Должно быть, мы кажемся ему забавными… к счастью… сколько ему лет? Примерно моего возраста… моего нынешнего… он говорит по-французски почти без акцента, только его «вы» несколько суховато…

Затем он внезапно поднимается.

– Мое почтение, мадам!

Он кланяется.

– Желаю удачи, друзья мои!..

Легкий кивок Ля Виге и мне… короткая ласка Беберу… он уходит… с жезлом под мышкой… через ту же дверь… надо ли о чем-либо задумываться?… Нет! Не о чем! Наши двое шпиков и не задумываются! Они знают продолжение! Тот же самый автомобиль с затемненными стеклами… нас увозят!.. Они помогают нам, все в порядке!.. И та же дорога… думаю, мы возвращаемся на вокзал, так мне кажется… секретов нет!

– Должен быть сформирован состав!

Это говорит нам наш шпик, трехцветный, он должен знать… я его спрашиваю:

– Вы поедете с нами?

– Ну а как же! Чем больше компания, тем больше веселья!

Мы едем… едем… вот и вокзал!.. Перрон… никто нас не встречает… капитан Зигфрид? Исчез! Начальница вокзала, «малиновка»?… Ее трое детей? Быть может, и поезд тоже исчез? Нет… он там, на месте, сформирован, стоит возле платформы… наши шпики не солгали!.. Дощечка с надписью, все! Sigmaringen… «специально» для нас… больше никого!.. Мы быстро забираемся внутрь, устраиваемся, и мы, и наши шпики… других пассажиров нет… совсем маленький паровозик… на коксе, я видел, я успел… все то же… дерево, арматура, как и тот, наш «рыбный» поезд… наконец Ульм, Зигмаринген!.. Всего лишь сотня километров, если не случится ничего непредвиденного, будем там к шести часам… к семи часам.

– Мы будем там к обеду!

Как это звучит, «обед»!.. Во всяком случае, пока над нами нет самолетов… несколько слабых раскатов… «бу-ум!»… но далеко… очень далеко… мы потрясены, ужасно потрясены, но не настолько, как в «рыбном» поезде… жаловаться не приходится… я спрашиваю Ля Вигу, попрощался ли он со своей Клер?… О чем они говорили на пивоваренном заводе?… Я рассказываю вам все это с той же скоростью, как оно и происходило!.. Подумаем об этом позже!.. О том вокзале… о возвращении, о шпиках… о Рундштедте… о заводе… я не слишком-то много знаю!.. Вы будете смеяться… мадемуазель де Леспинасс больше не систематизировала свои впечатления и не анализировала их!.. У нее теперь не осталось ничего, кроме впечатлений!.. Я же считаю, что нас выкрали, Ля Вигу, Лили, меня, Бебера!.. Выкрали!.. Позже мы сумеем… возможно…

* * *

Почтенный читатель, прошу меня извинить, дела в Конго понемногу налаживаются, доходы прикарманиваются, убытки оплакиваются, ряды больных в постелях, уткнувшиеся носами в газеты, увеличиваются, – какая нехватка информации!.. Журналисты настороже, они разносят, раздувают самые нелепые сплетни… подстегивают хлыстом наших стареньких знаменитостей, чтобы те провизжали или протявкали невесть что, встряхнули мертвый сезон, это оцепенение баров и казино на грани банкротства под бесконечными дождями… я сам так ничтожен и неприметен, но не подумайте, однако, что меня оставляют в покое, что мне позволяют, несчастному и жалкому окончить свои очень тяжкие последние дни в одиночестве… черт подери, конечно, нет! Вот к вам одна журналистка!.. Вот к вам еще один! Десяток!.. И несколько вопросов!..

– О, ради Бога!.. О мэтр!.. Не будете ли вы так любезны?…

– В чем дело?

– Что вы думаете о Тенья?…

– Только самое хорошее!

– Речь идет о его женитьбе!.. На ком, по-вашему, он женится?… Кто, на ваш взгляд, может стать ему идеальной женой?

– Мистэнгэт![34]34
  Мистэнгэт (псевдоним Жанны Буржуа) – французская актриса мюзик-холла (1875–1956).


[Закрыть]

– На чем основываются ваши предположения, мэтр!

– Если их слить в один бокал, разбавить муравьиной кислотой… она уже почти полутруп, собственный скелет… он – не более чем колечко, не забывайте… отделенное от тельца… это колечко,[35]35
  Игра слов: anneau (франц.) – кольцо, а также членик, сегмент насекомых.


[Закрыть] или сегмент, членик, может только ползти, трепыхаться… не более того!

В штанах, в сортире, в постели… вот все, что он может!.. Такова трагическая судьба членика! Доказательство: понаблюдайте под лупой конвульсии этого огрызка… его можно принять за физиономию с двумя своеобразными глазками навыкате, глядящими в разные стороны…

– Вы серьезно полагаете, мэтр?

– Я паразитолог, черт подери! Дипломированный! Не забывайте!

– Вы жестоки!

– Нет!.. Жизнь Тенья ужасна… допускаю… я прощаю ему все!.. Если он вылезет из жопы, если даже проползет через Сорбонну или иное учебное заведение, пройдет через предательство, подкуп, плагиат, мутации, все равно он закончит не иначе, как в ассенизационной бочке… в редких случаях и уж если очень повезет – пятипроцентный раствор формальдегида, этажерка, круглый столик на одной ножке… Насекомое!..

– А если он женится на скелете Мистэнгэт, мэтр?

– Дамы и господа, я больше не отвечаю на вопросы! Дорогие хроникеры, убирайтесь прочь!

– Один вопрос!.. Только один!.. Последний! У вас было много друзей?

– Холера! Одуревшие от страха, все! Пустышки!..

Один лучше другого!

– Значит, ни одного?

– Ни одного!.. Меньше, чем один, смею сказать… все достойны того, чтобы гром их разразил!.. Моих дорогих друзей… но он разит только меня! Все громы и молнии – на меня!..

– Вы озлоблены, мэтр, сожалею…

Черт побери! Они никогда не отлипнут…

– Нет! Я биолог! Я сказал, это все!.. Существует только биология, все прочее – болтовня!.. Все прочее!.. Я участвую на «Балу гамет» в розыгрыше большого мирового турне, и выигрывают всегда черные и желтые!.. Белые всегда в проигрыше, плетутся в хвосте, всегда мрачны и убоги!.. Политики, речи, всякий вздор!.. Есть только одна правда: биологическая катастрофа!.. Через полвека, может быть даже раньше, Франция станет желтой, с черной каемочкой…

– А белые?

– А белые останутся в фольклоре, в стриптизе и в качестве рикш для желтых…

– Вам говорили когда-нибудь, что вы рехнулись, мэтр?

– По десяти раз на дню в течение тридцати лет!

– И что вы висельник?

– Слишком поздно, я не удержался бы, рассыпался бы в прах!..

– На сегменты, мэтр!.. На сегменты!

Хи-хи!.. Как это смешно! Маленькие безумцы! Заставили меня потерять четверть часа!.. Они уходят! Наконец-то… жаль!.. Они посвятят мне страничку… или чуть меньше…

* * *

Вы видели, вы слышали этих людей? Как дурно они воспитаны! Какие нахалы! Они заставили меня потерять часы… может быть, дни!.. А их смехотворные вопросы?… Их истории про расы, белые, желтые, черные!.. Энциклопедия! Наплевать мне на это!.. Докладчики с кафедр вещают лишь для того… чтобы доставить удовольствие архиепископам, пресыщенным преподобным, и банкирам Франции, и «мелким держателям акций»… я же не хочу вас покидать!.. Я должен встретиться с вами в Ульме!.. Мы были там, как вы помните, с нашими шпиками, трехцветным и фрицем, буквально на пределе, и пережили еще один удар, когда нас заставили пройти через процедуру допроса… как преступников… Лили, меня, Бебера, Ля Вигу…

– Зигмаринген!..

– Вы там были! И уехали!

Конечно!.. Мы, было, допустили ошибку, показавшись в Берлине… а потом еще дальше!.. Сделано!.. Допускаю, мы выглядели смешно… но согласитесь, в тех условиях вы сами, возможно, вели бы себя еще более нелепо! Это теперь можно спокойно рассуждать обо всем!.. «Мы все крепки задним умом»… черт подери!.. Комментарии, философия!.. Ну-ка!.. Если бы над нами не потешалась сама жизнь!.. Если бы можно было дать себе отчет! Я и сам через двадцать лет, когда уже знаю, куда иду, легко заставил бы вас расхохотаться!.. Битые карты, рулетка – на мертвой точке… больше ничего не происходит?… Итак, плевать на ваше недоумение!.. Нет! Нет! И только нет!