Текст книги "Созвездие верности"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Глава 27
Дом был почти идеален. Огромный, с надежной кровлей, тремя каминами, широкими верандами и лужайками до самого пролива Лонг-Айленд, он словно молил, чтоб в нем провели лето. Девчушки в сарафанчиках должны были кататься на качелях, мальчишки с растрепанными вихрами приносили бы свежепойманную рыбу, а на кухне лимонад тек бы рекой. И тра-ля-ля. Что же касается внутреннего убранства, то здесь хозяева слегка перестарались. Повсюду, абсолютно в каждом углу был ситец. Леопардовые коврики Элси ди Вульф, которые еще сгодились бы для манхэттенской квартирки десятилетней давности, тут были совершенно ни к селу ни к городу. И что самое забавное, на купленных с аукциона портретах кисти импрессиониста из Блэк-Холла Хью Ренвика были изображены не члены семьи владельца дома, а какие-то чужие люди.
– Наверное, не стоит говорить о том, – сказала Марни Маккрей Кэмпбелл, которая приехала, чтобы помочь Элизабет с переездом, – что это не первоначальные хозяева. – Давнишние подруги с интересом разглядывали портреты.
– Да, я уж и сама догадалась.
– Подобное происходит сплошь и рядом. Родственники передают эти пляжные дома через поколения, но вдруг у какого-нибудь наследника возникает потребность в деньгах, и все идет с молотка. Ну, по крайней мере, последние владельцы купили Ренвика для своих стен. Интересно, было ли им известно о том, что он жил на Файрфлай-Бич…
– Как раз за рекой, – посмотрев в сторону Мыса Хаббарда, сказала Элизабет.
– По-моему, старички мистер и миссис Боуэн перевернулись бы в своих гробах, если б увидели здешнюю ванную комнату из мрамора. До продажи дом был таким потрепанным и обладал неким неземным очарованием… Но ты-то что собираешься делать? Ах да, еще я рада, что заплесневелые плетеные кресла остались в целости и сохранности.
– Ага… – улыбнулась Элизабет. – Буду сидеть в них на веранде, попивая чаек, и пялиться на хибару Эбигэйл Кроу в поисках вдохновения.
– Да, это как раз напротив, – Марни указала на примостившийся в низине между пляжем и болотами перекошенный белый домик в окружении виргинских сосен. – Теперь две наши местные кинозвезды живут прямо здесь, под боком друг у друга. Ты и впрямь думаешь, что Барбара Уолтере выберется сюда, чтобы взять у тебя интервью?
– Возможно, – кивнула Элизабет, хотя и знала, что этого никогда не случится. Записка оказалась слишком короткой; Зи была немного обижена тем, что Барбара не захотела подстраиваться под рабочий график Элизабет Рэндалл. Не желая обнажать перед Марни свои настоящие чувства, она потянулась и сказала: – В любом случае, у меня будет полно времени, чтоб поразвлечься с сестрой и сыном.
– Зеб все еще снимает домик у Винни, – напомнила Марни.
Элизабет нарочито равнодушно зевнула:
– Да ну?
– А ваш развод… он хоть прошел мирно? – покраснев от излишнего любопытства, спросила Марни. Хотя они были подругами с самого детства, в нынешнем положении Элизабет ответы на подобные вопросы могли стать пищей желтой прессы.
– Более-менее, – ответила Элизабет. – Но мы уже вряд ли будем друзьями.
– Похоже, он очень радуется своему возвращению на Мыс.
– Наверное, встречается с Румер? – затронув больную тему, спросила Элизабет.
– Да, причем частенько.
– Ну, это не удивительно. После развода он ушел в загул по бабам. Похоже, все женщины Лос-Анджелеса хотели встречаться с астронавтом. Но никаких продолжительных отношений он так и не завязал: мне кажется, он просто боялся, что ему не дадут, а они боялись, что им так и не удастся затянуть его вовсю к алтарю. В общем, сегодня у него одна, а завтра другая, понимаешь? И вот он наконец-то добрался и до Восточного побережья.
– Ох, Элизабет, – рассмеялась Марни. – Он вовсе не такой! Особенно с Румер. Ведь она столько значит для него.
Элизабет на это презрительно хмыкнула. Да, ее брак сложился не слишком удачно, но тем не менее она потратила на него десять лет своей жизни. Лишь небесам ведомо, в каком расцвете сейчас была бы ее карьера, если б она не разрывала себя на части, пытаясь играть роль жены и матери, вместо того чтобы быть просто женщиной: возможно, тогда у нее было бы уже три «Оскара», как у Эбигэйл Кроу, а не единственная жалкая номинация. И все же слова Марни разбудили у нее внутри старое, ядовитое чувство зависти к сестре.
– Вы с сестрой по-прежнему близки, не так ли?
– Чем больше проходит времени, тем меньше у нас с ней общего, – призналась Элизабет. – По-моему, она горюет по своей несбывшейся мечте – «кровати с одинаковыми изголовьями и новенький джип в гараже».
– Ох, тут я с тобой не согласна, – сказала Марни. – По мне, так твоя сестра – самый счастливый человек из всех, кого я знаю.
– Она одинокая женщина, которая разговаривает с кошками и собаками, – съязвила Элизабет.
– Ох, Элизабет, какая же ты злая! Она лучший ветеринар во всей нашей округе. Разве это не чудесно, что вы обе претворили свои мечты в жизнь? И вы обе добились успеха в своих делах… мы всегда знали, что ты станешь знаменитой актрисой, а Румер будет работать с животными. Les Dames de la Roche очень гордятся вами.
– Ну, уж их-то компашку точно обделили на раздаче мозгов, – ответила Элизабет, но потом увидела, как лицо Марни вытянулось от обиды. – Разумеется, это не касается нынешнего поколения…
– Да ладно проехали, – оглядевшись вокруг, Марни убрала в сумочку договор об аренде. – Теперь это твой дом. Если что понадобится, звони. Во всяком случае, я наверняка еще увижу тебя на Мысе.
– Непременно увидишь, – Элизабет равнодушно глядела на безмятежную водную гладь, но купаться ей вовсе не хотелось. Какая-то заноза беспокоила ее сердце.
Пока дети готовились к экзаменам, а Румер занималась поисками подходящей конюшни для Блю, Зеб высаживал лилии вдоль границы двора Румер и участка Франклинов. Он размышлял над вопросом, который они с Румер задавали друг другу в постели: останется ли она здесь на следующее лето и увидит ли, как зацветут эти лилии? Зеб думал, что если бы все пошло так, как хотел он, то она поехала бы с ним в Калифорнию. И каждое лето они могли бы брать отпуск и возвращаться сюда, на Мыс Хаббарда.
Прошлой ночью он заснул с мыслями о Западном побережье: Румер откроет новую лечебницу, перевезет своего коня, он начнет работать в новой лаборатории, а Майкл будет рассекать волны на Дана-Пойнт. Но, проснувшись поутру, он учуял соленый воздух Атлантики, который сильно отличался от соленого воздуха Тихого океана, услышал крик местных чаек, совсем не похожий на тот, с Дана-Пойнт, – и понял, что не сможет никуда уехать или забрать Румер с собой.
Зеб пробудился с новым чувством – теперь он обрел свое истинное место: дома, с Румер, на Мысе Хаббарда. Он стал частью здешней природы, подобно скалам, деревьям и лилиям.
На флагштоке Винни висел флаг штата Коннектикут; на ярко-голубом лоскуте материи был изображен щит с рисунком из трех виноградных лоз и девизом на латыни Qui Transtulit Sustinet («Кто пересадил, тот оберегает»). Хотя он имел отношение к первым поселенцам, прибывшим из Массачусетса в 1630 году, Зеб и свою жизнь считал серией пересадок. Сначала в Нью-Йорк, потом в Лос-Анджелес, оттуда в Хьюстон, затем в космос и далее в Дана-Пойнт.
Как же здорово быть дома!
Здесь от почвы исходил такой приятный запах; она была теплой и каменистой на ощупь, пока он выкапывал новые ямки для лилий. Он помнил, как его мать возилась в двух метрах отсюда, выпалывая сорняки вокруг изящных, высоких стеблей, отдавая частичку себя этой земле. Элизабет такие забавы не интересовали; за те годы, что они вместе владели старым домом, Зеб ни разу не видел ее в саду.
Он тоже не был рьяным садоводом, но подумал, что человек со временем привыкает ко всему новому. Ему нравилось ощущать близость и привязанность к земле. Это было так не похоже на всю его предыдущую жизнь, и, задрав голову к небу, он никак не мог поверить в то, что когда-то провел там шестьдесят три дня подряд. Хотя Зеб не собирался забывать свои мечты, он понимал, что без Румер любовь к звездам лишена всякого смысла.
– Ну, чего только не случается, если у тебя нет с собой пушки, – раздался голос от подножия холма.
Поглядев на дорогу, Зеб увидел Тэда Франклина, вылезавшего из своего «ягуара». На нем были серые брюки, белая сорочка и красно-коричневый вязаный жакет на пуговицах. Зеб недоумевал, почему он всегда одевался как на парад.
– По-моему, это слишком близко к моему двору, – заметил Франклин.
– Возьмете немного? – спросил Зеб, протянув ему грязную ладонь с горстью корней маминых лилий.
– Похоже на какой-то мусор, – Франклин отмахнулся и состроил гримасу отвращения. – Что это за фиговины?
– Просто старые растения, – ответил Зеб, гадая, услышал ли Франклин иронию в его голосе.
– Спасибо, не надо. Мой спец по ландшафтному дизайну сделает конфетку из этого места. Тут будут новые растения – потрясающе красивые, скажу я вам. Ведь он не просто какой-то там газонокосилыцик. Он дипломированный архитектор по ланд…
– Да, вы уже упоминали об этом, – перебил его Зеб.
– Ну, раз уж я вас здесь увидел, то давайте кое-что обсудим.
– Что нам обсуждать? – Зеб вздрогнул. Неужели Франклин принял его предложение? Даже без деревьев и старых садов, Зеб с радостью бы купил этот участок. Что бы ни случилось, он хотел избавить Румер, себя и всех остальных друзей с Мыса от ужасного зрелища, когда будут взрывать скалу. И вдруг его осенило: они могли бы построить здесь новую конюшню для Блю.
– Девчонку с воровскими замашками.
«Куин», – подумал Зеб и промолчал. Глаза его все еще были затуманены грезами о будущем: конюшня, небольшое пастбище и тропинка вдоль утеса, ведущая прямиком к пляжу…
– Она совершила ошибку, – сказал Франклин. – И откровенно говоря, я не знаю, как мне поступить по этому поводу.
Зеб поднял голову. Франклин спрашивал у него совета?
– А какие есть варианты?
– Ее тетя художница, – сказал Франклин. – Из настоящей богемы, как, впрочем, почти половина местных жителей. У меня маловато опыта общения с такими людьми. А она, похоже, ничего не понимает – твердит о том, что девчонка извинилась, что они «решили все по-домашнему», и якобы больше не о чем беспокоиться.
– Да, Куин наказали, – согласился Зеб. Он знал, потому что Майкл ужасно мучился, не имея возможности проводить время в ее компании. Она уже не встречала его до школы, не гуляла с ним после занятий, не ходила в пляжный кинотеатр или на посиделки в «Фолейс». Дана разрешила Куин ловить лобстеров – но только из-за того, что в начале лета Куин сама купила приманку и ловушки, а оставленные без присмотра, они лишь навредили бы популяции здешних лобстеров, – и еще она позволяла ей один час в день делать уроки вместе с Майклом.
– По-вашему, этого достаточно? – спросил Франклин. – Девчонка крадет крысиный яд, а ее всего-то наказывают?
– Во-первых, – не отводя взгляда, сказал Зеб, – она ничего не крала. Только спрятала – минут на десять. Она знает, что провинилась, и сожалеет об этом. Во-вторых, если бы полицейские заподозрили что-либо серьезное, то уже начали бы разбираться, в чем тут, собственно, дело.
– Значит, вы признаете, что это все-таки тянет на «дело», – ответил Франклин.
– Нет. Я не…
– У меня сложилось впечатление, что местные постоянно пытаются ставить мне палки в колеса. Сначала вы заявились в мой офис. Теперь кто-нибудь мог бы подумать, что вы намеревались оскорбить и запугать меня…
– Вовсе нет, – возразил Зеб. К его удивлению, Франклин слегка обиделся – в его темных глазах отразилось страдание. – Я просто хотел попросить вас продать мне землю и дом.
– Да, это я понял.
– Ну, тогда продайте.
– Нет. Если она вам так нужна, стало быть, не обошлось без какого-то подвоха, – усмехнулся Франклин, посматривая на Зеба. – Что, здесь спрятано старинное сокровище?
– Да, но в ином смысле.
– И в каком же?
– Сокровище – это сама земля, – ответил Зеб. – И то, как некоторые из нас любят ее.
– Следовательно, мои планы вам не нравятся.
– А разве они обязаны нам нравиться?
– Нам?
– Ну, – Зеб смахнул волосы с глаз и на мгновение выкинул из головы образ Блю в новом стойле на своем старом дворе. Его взгляд скользнул вниз по участку Румер: найдется ли там местечко за гаражом? – Здешним жителям тяжело наблюдать за тем, что вы творите.
Пока Франклин осматривал соседние дворы, его губы вытянулись в струнку. Он медленно пересчитал сосны и дубы до тупика и обратно… Сожалел ли он о том, что не мог вырубить их все под корень, чтобы облагородить Мыс по своему вкусу с помощью своего верного «профи» по ландшафтам?
– Это мое право, – сложив руки на груди, ответил Франклин.
– Кто бы спорил…
– Жена всегда мечтала о летнем домике в этих краях… – Зеб кивнул. Давным-давно об этом же мечтали его дед с бабкой и бабушка Румер. И потом они вместе – подобно многим другим дедушкам и бабушкам их друзей – поселились на Мысе.
– Это достойная мечта, – сказал он.
– И я надеялся на совершенно иной прием, – ответил Франклин, – более дружелюбный, что ли.
Он выглядел настолько смущенным и сбитым с толку, что Зеб даже пожалел его. Человек тратил сотни тысяч долларов на то, чтобы «сделать конфетку» из своей собственности, – но пока он думал, что его деяния заслуживали восхищения, окружающие не видели в них ничего, кроме варварского уничтожения природы.
– Так и будет, – сказал Зеб человеку, который уже приготовился снести бульдозером его старый дом и построить что-нибудь модерновое и ужасное, не вписывающееся в этот прекрасный пейзаж.
– Что-то не похоже.
– Это особенное место, – спокойно ответил Зеб. – Здесь мы заботимся друг о друге.
– Тогда кто-то должен вразумить ту девчонку – мой рабочий просто выполнял свою работу. И что бы она там ни говорила о последствиях… деньги платил я. И я хочу, чтоб она ответила по всей строгости закона.
– Когда люди совершают ошибки, мы не держим на них зла. Здесь у нас много детей – и они неминуемо ошибаются. Такая у них пора в жизни. Возраст. Вспомните сами… Догадываетесь, о чем я?
Франклин нахмурился.
– Вы говорите, что надеялись совсем на другой прием, – продолжил Зеб. – Я уверен, что со временем так и будет. Но если бы вы поняли, как все тут устроено, то сразу же могли бы стать частью этого места. Я хотел купить вашу землю, чтобы спасти ее.
– Спасти ее! Господи, что такого ужасного в моем стремлении улучшить свой участок?
– Послушайте, вы сказали, это ваше право – ваша земля, ваше право. Если хотите, я покажу вам спутниковые фотографии наших скал, где вы увидите остатки морены эпохи ледникового периода по обе стороны Атлантики. Это хребет Коннектикута, а вы собираетесь подорвать его.
– Черт возьми! Так вот в чем дело! С меня довольно ваших безумных бредней…
Но в Зебе уже взыграли эмоции, и теперь он мог думать лишь о том, как бы набить Франклину морду.
– Все дело в Куин, – тихо сказал он, борясь с желанием перепрыгнуть через ограду и пинком запустить своего собеседника в направлении ближайшей туманности.
Словно почуяв угрозу в его словах, Франклин охнул. Поправив манжеты рубашки и жакета, он сделал большой шаг назад. Глядя на него, Зеб взял себя в руки, подавив свой животный порыв распотрошить беднягу на части.
– Нельзя приехать на Мыс Хаббарда, – сказал Зеб, – наворотить дел, а потом надеяться, что люди не будут расстраиваться по этому поводу.
– Если они расстроены, – ответил Франклин, – это их проблемы, а не мои.
Зеб улыбнулся. Ему было нечему радоваться, но его переполняло сочувствие к Румер; и что удивительно, оно было обращено на Тэда Франклина.
– Вы все узнаете, – сказал Зеб, – когда поживете здесь. Постепенно они простят вам то, что вы сделали с землей, и примут в свою семью. Возможно, на это уйдет лет десять, но так уж у них заведено… Если с ним ничего не случится, то Сикстус Ларкин пригласит вас поплавать под парусом, а Винни Хаббард запишет вашу жену в почетные члены les Dames de la Roche – хоть вы и задумали взорвать все свои roches… Румер возьмет ваших детишек под свое крыло и научит их вести списки всех увиденных птиц… может быть, вам повезет, и вы встретите единорогов или призраков. Ведь это чертовски волшебный край.
– Вы окончательно свихнулись, – пятясь к дому, сказал Франклин.
– Да, – глядя ему в спину, признал Зеб. – И ничего тут не попишешь…
Буквально в то же мгновение он услышал урчание мотора спортивного автомобиля; посмотрев на улицу, он увидел, что по Крестхилл-роуд катил классический «бьюик» с откидным верхом в сопровождении «плимута». Машины остановились у подножия холма Франклина, и из них высыпала компания подростков. Водитель и пассажир из «бьюика» – невысокого роста светловолосые мальчишки-близнецы – окинули коттедж собственническими взглядами.
– У тебя настоящий пляжный домик, Барт! – крикнула одна из девчонок из «плимута». – Здрасьте, мистер Франклин!
– Ага, – проигнорировав отца, кратко ответил парнишка. Они с братом были выряжены ничуть не хуже самого Тэда Франклина: их одежда словно сошла со страниц каталогов мод, и, похоже, они еще не успели к ней толком привыкнуть. – Но выглядеть он будет совсем по-другому. Мы снесем этот зеленый сарай и построим что-нибудь приличное.
– Барта и Лэнса Франклинов устроит только усадьба! – рассмеялась девчушка.
– В точку, – согласился этот паренек. Открыв багажник авто, он достал оттуда полотенца и складные стулья. Его друзья извлекли те же принадлежности из «плимута». Они готовились поплавать и отдохнуть на пляже, прихватив с собой стопку коробок с пиццей.
– Это ваши сыновья? – тихо спросил Зеб.
Франклин, все еще бледный после их разговора, пропустил вопрос мимо ушей, и Зеб прекрасно понимал почему.
– У нас есть частный спуск к пляжу, – сказал один из близнецов с напускным безразличием. – Вот по этой тропинке к лестнице…
– По правде говоря, это не совсем частный спуск, – обратился к нему Зеб. – Им пользуются все, просто он проходит через ваш двор.
Подросток глянул на Зеба так, словно тот был грязным куском жвачки на подошве его башмака.
– Я знаю, – с улыбкой продолжил Зеб. – Я жил здесь, когда был в вашем возрасте.
Мальчишка никак не отреагировал на замечание Зеба; он не стал представлять своих друзей отцу, и, судя по всему, такое поведение сына было Тэду не в новинку. Чувствуя угрызения совести, Зеб пожалел о том, что недавно хотел накинуться на него с кулаками.
Франклин развернулся и ушел. Собирая упавшие на землю корни лилий, Зеб был на седьмом небе от счастья. Оказалось, что у кого-то отношения с сыновьями складывались еще хуже, чем у него с Майклом. А они-то как раз день за днем восстанавливали то, что было ими совсем утрачено. Майкл защищал Куин и очень гордился этим. Он неустанно твердил, что женится на ней, и хотя Зеб считал это совершенно бредовой идеей для таких юных лет, ему удавалось сдерживаться и не облекать свои мысли в слова.
Космос, магазины с постельными принадлежностями и кроватями… не было никакой разницы в том, где ты работал. В миллионе миль отсюда или чуть дальше по улице: все зависело от того, что было внутри, в твоем сердце. Мало-помалу Зеб осваивал эти азы, которые ему преподавала Румер.
Флаг Винни хлопал на ветру, его лазурное полотнище сливалось с небесным фоном, оставляя заметным лишь белый девиз: Qut Transtuht Sustinet…
Вопрос заключался в следующем: кто кого и куда пересадит? Он – Румер в Калифорнию или она его обратно на Мыс Хаббарда? Одному из них предстояло вытянуть свои корешки и переехать, потому что Зеб понимал: им ни за что не продержаться очередную зиму друг без друга. И вот, сидя на земле и наблюдая за трепетавшим в порывах морского бриза флагом Коннектикута, он ощутил комок в горле. Потому что хоть он и любил этот край больше всего на свете, жизнь его была связана со звездами, да к тому же управление НАСА подарило ему собственную лабораторию.
В Калифорнии.
Румер еще не нашла подходящую конюшню для Блю. Либо они находились чересчур далеко – в сорока минутах скитаний по проселочным дорогам, на пароме через реку Коннектикут, а то и на окраинах Хоторна, – либо были слишком запущены, с пожароопасными условиями содержания животных и старой прокисшей соломой. Проезжая города и сёла, она начала думать о том, как же ей нравился этот уголок мира и какой чудесной казалась ей южная часть Новой Англии.
Огромные клены, белые церквушки, красные амбары и хлева, виды на речку, парусники у причалов. Она знала названия всех полевых цветов, росших вдоль обочин, и отлично разбиралась в том, на каких фермах покупать помидоры и персики. На почтовых ящиках мелькали фамилии ее бывших учеников: повзрослев, многие из них поселились прямо здесь.
Это была родина Румер, разве нет? Когда Сикстус завершит свое путешествие, то он непременно возвратится сюда, ожидая встретить ее на пороге дома. Он очень постарел. Они не затрагивали эту тему, но Румер всегда знала, что поддержит его и в болезни, и в радости. Для него не будет ни домов престарелых, ни палат с сиделками по вызову. Он останется здесь, на Мысе Хаббарда.
Блю тоже обожал эти места. Он был истинно коннектикутским конем: для него стали родными и широкие поля с солоноватым воздухом, и каменные стены, и низко летавшие по ночам совы.
Но пока Румер крутила руль пикапа, ей стало казаться, что она пыталась в чем-то убедить себя. Потому что как бы она ни хотела верить в то, что никогда не сможет покинуть этот край, ее сердце раздирали совершенно иные чувства. Конечно, Мыс Хаббарда всегда был и будет ее домом, но как она могла спокойно сидеть в нем, зная, что упустила свой шанс провести остаток жизни вместе с Зебом?
Припарковав свой грузовичок у подножия холма, Румер увидела Зеба на верхнем дворе, ее сердце так и подпрыгнуло от радости. Она поднялась по каменным ступенькам и устремилась в его объятия. Он прижал ее к груди, целуя ее пшеничные волосы, и впервые за целый день она ощутила спокойствие и уют: что бы ни происходило, с Зебом она всегда была счастлива.
– Что-нибудь удалось найти? – спросил он.
– Ничего подходящего для Блю. Все конюшни слишком далеко от моря. – Она улыбнулась, потому что это была такая же хорошая отговорка, как и все остальные.
– А, по-твоему, он будет против? – спросил Зеб. Румер кивнула:
– Да, он очень придирчив, когда дело касается морского бриза.
– Ах, – Зеб поцеловал ее шею и положил свои ладони чуть пониже ее спины, – в Калифорнии тоже есть океан. Думаешь, тихоокеанский бриз не придется ему по душе?
– Не знаю, – прошептала она.
– А я думаю, что твой отец ответил бы «да».
– Почему ты так решил? – спросила она, но Зеб обезоружил ее улыбкой.
– По-прежнему никаких вестей от Сикстуса? – спросил он.
Румер покачала головой. Она надеялась, что он позвонит ей два дня назад и скажет, что отплыл из Новой Шотландии в Ирландию. Если бы так и было, то она обязательно обсудила бы с ним идею Зеба. Она могла бы спросить его мнения по поводу ее отъезда в Калифорнию. Возможно, она тоже взяла бы заслуженный отпуск – один год без ветеринарских забот, и ничто не помешало бы ей вернуться обратно. Но, не дождавшись звонка, она набрала номер Малаки и попала на автоответчик: «Сейчас меня нет. Оставьте сообщение».
Кратко, по делу, это очень похоже на ее отца. Неужели она не услышит его голос еще восемнадцать, а то и двадцать дней, пока он не доберется до Голуэя? Обычно Сикстус Ларкин давал о себе знать при любых обстоятельствах.
Румер было не по себе, ее терзали переживания о Блю и об отце, ей не удавалось убедить Зеба остаться, и она никак не могла решиться уехать. Такое состояние преследовало ее и в детстве: ей нравилось быть уверенной в том, что все дорогие ее сердцу люди в безопасности, о них заботятся, и они находятся там, где она всегда сможет их найти. Но с годами жизнь понемногу учила ее не цепляться за тех, кто хотел уйти.
Сначала она отпустила Зеба в Колумбийский колледж, откуда он проложил дорогу к голубому небу и звездам. Еще сложнее ей было отпустить его, когда он женился на Элизабет и превратился из лучшего друга в мужа сестры. Она не стала удерживать Зи, которая отправилась в Голливуд, забрав с собой Зеба и Майкла.
Пока текло время, ей пришлось отпустить мать на небеса, животных на волю, отца в море, а соседские деревья – на опилки. Мало-помалу она училась принимать то, что ей преподносила судьба, а не то, чего хотелось бы ей самой.
Но разве могла Румер вновь отпустить Зеба и продолжать жить как ни в чем не бывало? И это после того, как он позвал ее с собой – что, если это их последний шанс быть вместе? Она мучительно размышляла о том, куда же теперь пристроить Блю и когда же ее отец причалит к ирландскому берегу, но это не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, какой она испытывала при мысли о прощании с Мысом Хаббарда, пусть и вдвоем с любимым человеком. Значит, чтобы последовать за новой мечтой, ей надо было принести в жертву старую? И к тому же, как она могла просить Зеба отказаться от работы в лаборатории, от дела всей его жизни?
– Ты что-то копал? – вернувшись на бренную землю и заметив грязь у него под ногтями, спросила она.
– Посадил еще парочку лилий, – ответил он. – Теперь кроличья нора надежно сокрыта от посторонних глаз. Когда будешь готова, мы можем попробовать выпустить их туда.
Румер глянула на соседний участок. Там стоял Тэд Франклин, в свете солнечных лучей рассматривавший свои чертежи. Увидев его и зная о том, что ожидало старый коттедж, на месте которого планировали возвести особняк, Румер поежилась. Она перевела взгляд на кусок голой земли, где еще недавно росли кусты азалий, и загрустила.
– Интересно, остались ли там ядовитые испарения? – прошептала она. – Кролики могут погибнуть, если попытаются пробраться в свою родную нору.
– Я загородил ее валуном, – сказал Зеб. – Еще в ту ночь, когда мы забрали кроликов.
Румер вздрогнула в его объятиях; она-то этого не знала. Она была так занята собиранием стебельков и листьев и переноской кроликов в завязанной наволочке, что проглядела, как Зеб принял дополнительные меры предосторожности. И что же еще она упустила? Порой ей казалось, что она в одиночку заботилась о собственной жизни, Мысе и любимых созданиях – но, как оказалось, она ошибалась. И очень сильно.
– Если бы только Блю жил вместе с нами на Мысе Хаббарда, – мечтательно произнесла она.
– А почему бы и нет? – спросил Зеб. – На время мы могли бы переделать гараж в конюшню.
– Тут недостаточно простора, – она покачала головой. – Он привык к бескрайним полям…
– Так в его распоряжении будет целый пляж, – засмеялся Зеб. – И вдобавок дорожки на Литтл-Бич, к Индейской Могиле… по крайней мере, до наступления зимы.
– А потом? – спросила она, гадая, куда его – или их обоих – занесет этой зимой.
– Мы что-нибудь придумаем, – прошептал Зеб.
– Зеб…
– Тебе понравится Дана-Пойнт, Румер. И Блю тоже – высокие утесы над берегом океана, а рядом плещутся киты и дельфины. Моя лаборатория находится неподалеку – и по вечерам я буду приходить домой. Мы могли бы огородить двор, а ты целыми днями каталась бы верхом на Блю. И, конечно, каждое лето мы могли бы возвращаться сюда, на Мыс.
Румер улыбнулась таким радужным перспективам, но не успела ответить.
В ту же секунду они услышали с дорожки от пляжа раздраженные голоса. Зеб усмехнулся:
– Неужели накупались?
– Ты о чем? – спросила Румер.
– Смотри…
Тэд Франклин свернул чертежи и прошагал к поднявшейся по ступенькам компании тинейджеров.
– Что случилось? – спросил он.
– Это полный отстой! – сказал невысокий блондинистый мальчишка. – Сначала какая-то тетка заявила, что нам нельзя играть в футбол на пляже, а потом приперся охранник.
– А вы объяснили им, что это ваша собственность? – спросил Тэд.
– Ну, разумеется! Но они не стали нас слушать. В общем, мы сваливаем отсюда, – сказал клон первого блондина.
– В каком смысле «сваливаете»?
– Мы поедем на Сторожевую гору, – ответил паренек. – Туда, где приличные дома, а не сральники вроде этих. Надо было покупать там, отец. А это место я просто ненавижу.
– Но ты полюбишь его, Барт. Подожди, я покажу тебе планы…
– Вперед, – сказал мальчишка своим друзьям. – Уже поздно, и если мы поторопимся, то еще успеем нормально отдохнуть на пляже.
– А Сторожевая гора далеко? – спросила девчушка.
– В получасе езды, – ответил Барт. – Сорок пять минут максимум.
– Спускайтесь вниз и отстаивайте свои права, – строго сказал Франклин. – Я столько горбатился, чтобы купить этот пляжный дом, и вам, черт подери, должно здесь понравиться.
– Отстань, пап! – резко ответил мальчуган. – Неужели ты не понял? Это место – долбаная дыра!
Потом они на пару с близнецом залезли в свое желтое авто с откидным верхом, взревел двигатель, а Барт высунул в окно руку и сделал неприличный жест. Предназначался ли он его отцу, Мысу или же Вселенной? Румер не знала. Стоя в тени кроны дуба и прижимаясь к Зебу, она искренне сочувствовала Тэду Франклину.
– Не стоит, – покрепче обняв ее, прошептал Зеб.
– Что не стоит?
– Я вижу твои мысли насквозь, Ру. Ты думаешь, что однажды они обретут здесь свой дом.
– А разве может быть иначе?
– Не каждому по вкусу то, что есть на Мысе, – ответил он. – Если кто-то приезжает сюда с намерениями переделать все на свой лад, то это добром не кончается.
– Нам придется жить с ним, – сказала Румер. – Ведь он наш сосед.
– Возможно. Но это никак не отменяет того печального факта, что он козел.
– Может быть, он поймет, что этот дом и земля не для таких, как они, – предположила она, – и примет твое предложение о продаже…
– Сомневаюсь, что он пойдет на это, Румер. И уж точно, не сейчас. Ему не позволит его гордыня. Но пообещай мне кое-что – как бы я ни хотел осчастливить своего сына, не разрешай мне покупать ему классический кабриолет, хорошо? Когда будешь кататься на Блю среди холмов – на Дана-Пойнт или на Мысе Хаббарда, – повторяй себе под нос, что не станешь жить с засранцем, который так балует своего ребенка…
Румер даже не знала, смеяться ей или плакать. Она повернулась к нему, чтобы поцеловать, и уже была поглощена этим процессом, когда раздался громкий рык мощного автомобильного мотора. Наверное, близнецы что-то забыли – или они вернулись извиниться перед отцом.
Хлопнула дверца машины – но теперь уже у подножия ее холма, а не Франклинов. Откинув голову, она увидела знакомое нахмуренное лицо.
– Опля, – сказала она и покраснела так, словно ее поймали с поличным.
– Зи, – тихо произнес Зеб.
– Привет честной компании! – изобразив улыбку, крикнула Элизабет, поднимаясь по ступенькам. – Я приехала отпраздновать восемнадцатилетие сына… Кстати, он с вами?
