Текст книги "Ящик Пандоры (СИ)"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Спустя четыре дня после нападения

Глава 20

Клэр

В ту ночь я видела горного льва. Голодная и уставшая все время прятаться в хижине, я отправилась в бухту раньше обычного. Синие туманные сумерки сменились темнотой. У меня не было сотового телефона, никаких средств коммуникации с внешним миром за пределами леса и пляжа, а стало быть, и возможности знать, куда Гриффин направил поиски. Меня посетила мысль, что полицейские могут снова привезти поисковых собак, как в первый день, поэтому я решила лишний раз укрепить свой периметр смесью из сухой мочи рыси-лисы. И разложила ее на дальней стороне моей обычной тропы.

Я сделала большой круг вокруг своей хижины, по пути рассыпая смесь. Как только глаза привыкли к темноте, яркого света звёзд стало достаточно, чтобы видеть дорогу. Если ходить осторожно, мне можно было не волноваться и прогуляться ночью по лесу. Мы с отцом делали это довольно часто. Я все время смотрела на север, следуя Полярной звезде, и мне казалось, что я создаю волшебный круг, который защитит меня.

После того, как периметр был укреплен, я отправилась искупаться в проливе, чтобы освежиться и успокоить свои раны. Мои синяки из фиолетовых уже превратились в желтые, порезы на руках покрылись корочкой. Выйдя из воды, я снова поднялась на холм, а там стояла возле захоронений и дрожала. Мне казалось, что кто-то наблюдает за мной. Я посмотрела на юго-запад – в том направлении, куда, по мнению пекотов, покинув тела, отправлялись души умерших, – и, как мне показалось, увидела проблеск света.

Я направилась к роднику, чтобы ополоснуться и набрать питьевой воды, и вдруг волоски на затылке встали дыбом. Я почувствовала опасность – у меня проснулась первобытная часть мозга, регистрирующая звуки и запахи, на которые мы обычно не обращаем внимания. Я знала, что за мной следят, и замерла, напряженно прислушиваясь. Даже будучи настороже, я не слышала ничего, кроме обычных ночных звуков: древесные лягушки, попискивающие в болоте, легкий ветерок, колышущий молодую листву.

Я медленно повернулась, гадая, увижу ли Гриффина с ножом или одного из его полицейских с пистолетом в руке? Вместо этого, менее чем в двадцати ярдах от себя я увидела светящиеся желтые глаза, мерцание рыжевато-коричневой шерсти. Горный лев держался зарослей, окаймлявших вечный погост пекотов. Он был тенью, жидким золотом в свете звезд. Я стояла совершенно неподвижно.

– Клэр, никогда не поворачивайся спиной к большой кошке, – сказал как-то мой отец. – Они бесшумные, ты никогда не услышишь, как они приближаются. И как только они решат, что ты – добыча, то сократят расстояние так быстро, что у тебя не будет времени среагировать.

Он говорил мне, чтобы я делала вид, что я больше, храбрее самой кошки, но по какой-то причине в ту ночь в лесу я забыла все, чему учил меня отец – не потому, что запаниковала, а потому, что горный лев стоял внутри круга, который я сделала. Он был частью моего мира, частью магии. Может быть, я все еще и бредила после нападения, но страха не чувствовала.

Я посмотрела в глаза льва, понимая, что он легко может меня одолеть. Он ударит меня своими кривыми когтями, сомкнет клыки вокруг горла или черепа, убьет меня в одно мгновение. Не потому ли я не испытывала страха, что знала, на что способны люди, что сделал мой муж? Привлеченный зельем, этот хищник, должно быть, учуял свой собственный вид; возможно, он искал себе пару, или, может быть, хотел заявить права на свою территорию, сразиться на смерть с другим самцом. Я знала лишь одно – что нахожусь рядом с животным, которое подпитывало мое воображение в течение многих лет.

Он понимал, что я не представляю угрозы. Его взгляд задержался на мне на долгую минуту, потом на две, на три. Мое дыхание было ровным. Я знала, что должна отступить, очень медленно, но не сделала этого. Я моргнула, и в ту же секунду он исчез. Я не слышала его, но почувствовала легкое дуновение ветерка, когда он уходил, и увидела мимолетный отблеск золотого мерцания на юго-западе, на пути духов.

После этой утренней встречи вечером к роднику я не пошла, поскольку знала, что он отправится туда на водопой, и не хотела испытывать судьбу. В хижине не было ни еды, ни запахов, которые могли бы его привлечь. Мне удалось убедить себя, что он – защитник, посланный моим отцом, что он не нападет на меня, но может растерзать любого, кто попытается причинить мне вред. Наверное, я умышленно исказила действительность, но это было гораздо лучше, чем позволить себе признать, что мне угрожает еще большая опасность, чем та, в которой я уже находилась.

Я забралась в спальный мешок, но не могла закрыть глаза. Горный лев напомнил мне о необходимости быть начеку. Мне нужно было придумать план. Силы потихоньку возвращались, и мне предстояло найти помощь. Единственная проблема заключалась в том, что я все еще понятия не имела, кому можно доверять.

Созвездия двигались по небу, проходили часы. Я задремала, затем услышала крики животного, смерть в лесу. Неужели горный лев вышел на охоту? Или мне снился звук собственного голоса, звавшего на помощь четыре дня назад? Или это был сон о будущем, о том, что сделает Гриффин, если найдет меня?

Найти ответы на все эти возникшие вопросы мне не удалось, как и не получилось снова заснуть.

Глава 21

Конор

Конор и Джен Миано решили вместе допросить Дэна Бенсона. Конор все еще размышлял о возможной связи между этими двумя делами. Слово, похожее на «Форд», дважды появлялось в записке от Салли, и Конор пометил себе спросить Дэна, ездит ли семья на таком автомобиле.

Конор вдруг сообразил, что до сих пор не допросил Форда Чейза, который был пасынком Клэр. Если Салли говорила о нем, а не о машине, мог ли Форд быть связующим звеном между ней и Клэр?

Они приехали в больницу Истерли на разных машинах, и Конор последовал за Джен через вращающуюся дверь. Бенсон шел на поправку, и его перевели на другой этаж. Они поговорили с дежурной медсестрой и вошли в его палату. Дэн полулежал в кровати и смотрел ток-шоу по телевизору.

– Мистер Бенсон, – обратилась к нему Джен. – Это детектив Рид.

– Здравствуйте, – поздоровался Бенсон. Его кожа отдавала болезненной желтизной. Он был невысокого роста и мускулистый. Очень короткая стрижка на его каштановых с проседью волосах явно шла ему. Бенсон смотрел на визитеров широко раскрытыми глазами, и Конор подумал, что Дэн выглядел испуганным, словно олень, попавший в свет фар. Над левым глазом у него была наложена марлевая повязка.

– Как ваши дела, мистер Бенсон? – поинтересовался Конор.

– Нормально, – ответил Дэн.

– Вы неважно выглядите. Я знаю, что вы были тяжело ранены.

– Да. Говорят, мне повезло, что металл не задел сердце, – произнес он. – Но это ничто по сравнению с тем, что пережила Гвен. – Он с трудом сглотнул и отвернулся к окну. – И мой Чарли, мой мальчик. Где он?

– Мы не знаем, – мягко ответила Джен.

– Нам очень жаль, что его до сих пор не нашли, – добавил Конор.

Бенсон кивнул, не поднимая взгляда.

– Можете рассказать нам, что произошло в пятницу? – спросил Конор.

– Я уже ей рассказывал, – ответил Бенсон, показав на Джен, и, казалось, смахнул слезы, но его глаза оставались сухими. Он не упомянул о Салли.

– Расскажите нам про тот день, – попросил Конор. – Это был будний день. Почему дети не пошли в школу?

– Мы хотели пораньше начать выходные Дня поминовения, – ответил Бенсон. – Добраться до Блок-Айленда до появления толпы. Быстро покинуть пристань.

– Значит, вы планировали такой ранний отъезд? – спросила Джен. – Или это было спонтанным решением?

– Планировали. Мы даже хотели запастись припасами накануне вечером.

– Припасами? Расскажите подробнее, – попросила Джен. – Я не любительница лодок.

– Ну, знаете, купить продукты, напитки, закуски и тому подобное. Спуститься к лодке и первым делом все это загрузить для того, чтобы можно было сняться с якоря и пораньше покинуть пристань. Мы думали сделать это сразу после завтрака.

– Кто покупал продукты? – спросил Конор.

– Я. Отправился в магазин после работы в четверг.

– Куда? – поинтересовался Конор.

– В бакалейную лавку в Блэк-Холле, – ответил Бенсон.

– А кто загружал припасы на яхту? – задала вопрос Джен.

– Тоже я. Но не в четверг вечером. Все вышло не совсем так, как планировалось.

– Так когда вы это сделали? – спросила Джен.

– В пятницу утром. В тот день, когда мы отправились в плавание.

– Мистер Бенсон, а какую машину вы водите? – спросил Конор.

– «БМВ».

– А у вас есть «Форд»?

– Нет, а что?

– А у Салли?

– Нет, у ее был «Шевроле Субурбан».

Конор кивнул. Значит, если в письме Салли тонким неразборчивым почерком было написано слово «Форд», то речь шла не о машине семьи.

– Хорошо, – произнес Конор. – В котором часу вы загрузили провизию на яхту?

– В девять утра.

– В пятницу утром, правильно?

– Да, я уже сказал это.

– Вы звонили в школу сказать, что детей не будет на занятиях? – спросила Джен.

Бенсон пожал плечами и поморщился, словно от боли.

– Салли заботилась о таких вещах. И в этот раз она, вероятно, звонила.

– Так значит, вы покинули пристань тем утром? – задал вопрос Конор.

– Нет, – тяжело вздохнул Бенсон. – Получилось, что мы отплыли после полудня.

– Почему? – спросила Джен. – Что послужило причиной задержки?

– Салли, – ответил он с каменным лицом.

– Почему? – поинтересовалась Джен.

– Все началось накануне вечером. Она сказала, что не хочет ехать.

– А объяснила, почему? – спросила Джен.

– Она неважно себя чувствовала. Думала, что не сможет выдержать поездку на яхте и целые выходные вне дома.

– Должно быть, вы сильно расстроились? – предположил Конор.

– Да, – сказал Бенсон.

– Она все испортила? – спросил Конор.

– Можно и так сказать. В конце концов я убедил ее поехать. Тогда быстро съездил и загрузил провизию, прежде чем мы все отправились на причал…

– Только вы? – спросил Конор. – Интересно, почему так, если учесть, что вы все планировали поехать на пристань и отплыть тем утром. Разве нельзя было сделать все за одну поездку? Отвезти провизию и доставить семью на борт лодки?

– Поверьте мне, когда у вас маленькие дети, вам захочется сделать как можно больше до их приезда. Знаете, они ведь становятся нетерпеливыми. Ждать, пока мы загрузим еду, положим лед в холодильник, наполним топливные баки. Поверьте, у них нет на это терпения. Поэтому я сделал все сам, затем вернулся домой, чтобы забрать их.

– В котором часу вы вернулись домой? – спросила Джен.

– Где-то в половине одиннадцатого. Мы усадили детей в машину, когда Салли снова потеряла самообладание и сказала, что совсем не хочет ехать. Она начала плакать, почти впала в истерику.

– На глазах у детей? – спросил Конор.

– Нет. Как обычно, она переживала свои эмоциональные срывы в нашей спальне. Но они слышали, особенно Гвен. Она знает обо всем, что происходит между нами. Из-за этого у нее начинает болеть живот, она переживает, что мы разведемся. Но это не остановило Салли, когда она решила испортить замечательные семейные выходные.

Джен и Конор позволили его словам повиснуть в воздухе. Бенсон злился, вместо того чтобы испытывать горе, как человек, только что потерявший жену.

– Вы ее ударили? – спросила Джен.

И Конор, и Джен внимательно следили за выражением на его лице. Бенсон зажмурился и почесал повязку на лбу. Она немного сползла, и Конор увидел резаную рану с наложенными на нее швами. Конор понимал, что тело Салли слишком сильно обгорело, чтобы судмедэксперт смог обнаружить следы побоев.

– Нет! – воскликнул Бенсон. – Кем вы меня считаете?

– Мы должны были спросить, – сказала Джен.

– Мистер Бенсон, вы знакомы с Клэр Бодри Чейз? – поинтересовался Конор.

– С женой Гриффина? Нет.

– Но вы знаете Гриффина? – Конор уже знал ответ, но хотел услышать, что скажет Бенсон.

– Да.

– Откуда?

– Наши семьи дружили с давних пор. И мы в одном клубе.

– А что это за клуб?

– «Последний понедельник». Но я его больше не посещаю. Это просто кучка парней, пьющих шотландское виски и обсуждающих, как Гриффину заполучить особняк губернатора.

– Вы считаете, что он не должен быть губернатором? – спросил Конор.

Бенсон фыркнул.

– Когда вы знаете кого-то с самого детства и вспоминаете все те глупости, которые этот кто-то совершил, тяжело представить его возглавляющим штат. Я часто шутил с Салли по этому поводу. – Он замолчал, как будто только что понял, что сказал. – Я имею в виду, не поймите меня неправильно, Гриффин – славный малый. Но некоторые сказали бы, что он немного самовлюбленный.

– А о каких детских глупостях мы говорим? – спросила Джен.

Бенсон постарался снова рассмеяться, но теперь его смех казался нервным.

– Мне не стоило ничего говорить. Всякие глупости. Типа разыграть кого-то, стырить по-тихому родительский алкоголь, прогулять уроки в школе. Ничего криминального. Я отдам за него свой голос.

Конор услышал раздражение в голосе Бенсона. За, казалось бы, беззаботными словами скрывались эмоции. Возмущение, но и страх.

– А вы знаете его детей? Александра и Форда? – Конор наблюдал за реакцией Бенсона на их имена. Он слегка вздрогнул?

– Не очень хорошо.

– Но вы их знаете?

– Пересекались в городе, видел их на верфи и тому подобное.

– Хорошо. К слову, Салли выполняла кое-какую работу для семьи Чейзов. Переделывала их кухню. Не так ли? – спросил Конор.

– Да, совершенно верно. Но я не лезу в ее дела.

– А она когда-нибудь рассказывала о Чейзах? – поинтересовался Конор.

– Нет. Я полагал, что на него, вероятно, было тяжело работать, но она никогда не жаловалась.

– Когда вы сможете вернуться домой? – спросила Джен.

– Меня сегодня выписывают, – ответил он.

– Что-то рановато, – произнесла Джен. – Учитывая, через что вам пришлось пройти.

– Я тут с ума схожу, – ответил он. – И мне нужно заняться похоронами жены.

Конор с Джен поблагодарили его за уделенное время, еще раз выразили свое сочувствие и покинули палату.

– Что думаешь? – спросил Конор.

– У него столько злости на Салли, и он даже не пытался это скрыть, – произнесла Джен.

– Согласен. Он не пытался изображать скорбящего мужа. И у него какие-то проблемы с Чейзом, – сказал Конор. – Достаточно серьезные, раз он даже перестал посещать тайное общество мажоров.

– Настолько серьезные, что он мог сделать что-то с Клэр? – спросила Джен.

Конор мысленно прокрутил хронологию событий пятничного утра: Чейз сказал, что последний раз видел Клэр после завтрака, примерно без пятнадцати восемь. Бенсон отправился на яхту около девяти. Что если он столкнулся с Клэр, и у них произошла какая-то ссора?

– Почему он так торопится выбраться из больницы? – спросил Конор. – Чтобы отправиться домой и уничтожить улики?

– Ордер на обыск, – сказала Джен. – Сейчас запрошу. Мне нужен латте со льдом. Как думаешь, его можно найти в больничной столовой?

– Попробуй, – ответил Конор. – Я поехал. Увидимся позже.

Они попрощались, и Конор решил вернуться в дом Чейзов на Катамаунт-Блафф, еще раз обойти место исчезновения Клэр. Он также собирался найти Форда Чейза и задать ему пару вопросов, хотя бы для того, чтобы прояснить, что Салли имела в виду в своей записке под словом «Форд».

За два дня до нападения

Глава 22

Клэр

Я любила, когда Слоан Хоук приходила ко мне в студию. День клонился к вечеру, и мы открыли бутылку розового вина в честь того, что лето неофициально начнется в эти выходные. Большинство своих экспонатов я отправила в галерею накануне, поэтому студия была почти пустой. Осталось только одно панно, предназначенное для выставки. Мне все еще не представилось возможности показать «Костяшку» Гриффину.

Стоял теплый солнечный день. Прогноз погоды на выходные в День поминовения выглядел благоприятным, и Слоан находилась в радостном возбуждении по поводу ежегодной вечеринки, которую они с Эдвардом обычно устраивали. В этом году она наняла новую фирму по обслуживанию праздников – вместо вареных омаров и запеченных на горячих камнях морских моллюсков, которых подавали последние несколько лет, на этот раз планировалось барбекю в техасском стиле.

– Когда мы в апреле ездили в Даллас, Эдвард купил себе ковбойскую шляпу, а я – пару сапог от Луккезе, – сказала Слоан. – Это была его идея купить сапоги. Мне очень нравится, как он увлечен идеей этой вечеринки, и он знает, что я это обожаю. Обычно его не волнуют детали, но в этом году все совершенно по-другому. Как ты думаешь, в чем дело?

– Я уверена, что он просто хочет, чтобы ты была счастлива, – ответила я.

– И мне так кажется, – улыбаясь, сказала она.

– Я рада, – добавила я, совершенно забыв, каково это, иметь мужа, который хочет осчастливить тебя. Я не чувствовала такого с тех самых первых дней с Гриффином. А с Нейтом…

Мы потягивали вино и работали в тишине. Слоан растянула и нанесла грунт «Гессо» на новый холст, который поставила на мольберт и начала рисовать. Я обдумывала свой следующий проект. Вдохновленная недавними исследованиями Нейта, я подумала, что могла бы отправиться в Тадуссак, город, расположенный в восточной части Квебека на реке Святого Лаврентия, в которой собирались горбатые киты и белухи. Каждую осень горбачи мигрировали на юг из Канады, вдоль восточного побережья, через пролив Анегада, из Атлантического океана в Карибское море.

Как только я перееду, то смогу свободно следовать за китами. Мои новые панно-витрины будут отражать миграцию – китов и мою собственную. Двери студии были широко распахнуты на воды пролива, и теплый ветерок обдувал помещение. Я сидела за чертежным столом и рисовала акварелью этот пейзаж.

Может быть, мне захочется вспомнить его после моего отъезда, или, возможно, я просто тренировалась рисовать море, готовясь к китам. Я знала лишь, что развод выставит Гриффина, баллотирующегося на пост губернатора, в невыгодном свете. Но он сам во всем виноват.

– Ой, смотри, – произнесла Слоан, глядя в большое выходящее на север окно. – Мальчики приехали.

Я выглянула и увидела Форда и Александра, стоящих на террасе. Казалось, они о чем-то спорили. Затем Форд толкнул Александра, и тот отшатнулся назад, опрокинув плетеное кресло. Я испытала шок – никогда не видела, чтобы они ругались, не говоря уже о рукоприкладстве. Я встала и хотела пойти узнать в чем дело, но не успела, Форд появился в дверях студии.

– Привет, бар открыт? – спросил он, заметив вино.

– Что происходит? – спросила я. – Все в порядке?

– Да, просто Александр строит из себя святошу, – ответил Форд.

– Какая скукота! – со смехом сказала Слоан. – Форд, ты сегодня собираешься плавать в нашем бассейне? Я знаю, тебе это нравится, и у нас все готово для субботней вечеринки.

– Не сегодня, миссис Хоук, – ответил он. – Думаю, мои дни плавания в вашем бассейне скоро закончатся.

– Ну, мы вовсе не против, что ты им пользуешься, – сказала она. – Нам с Эдвардом надо начать больше плавать.

– Он, вероятно, слишком занят для этого, – произнес Форд. Я наблюдала, как он нервно идет от открытой двери к столу, на который я поставила вино. Мы со Слоан пили из бокалов, которые я принесла из дома, но Форд схватил пустую стеклянную банку, в которой я замачивала свои кисти, наполнил ее розовым вином и в один глоток выпил половину.

– Ты прав насчет Эдварда, – сказала Слоан. – Он слишком много работает, как и твой отец. Адвокаты, ты же понимаешь? Все эти оплачиваемые часы.

– Я говорил не про работу, – ответил Форд. – Я имел в виду Салли.

– Салли? – спросила Слоан. – Ты говоришь о Салли Бенсон?

– Ага, о ней.

– Ну, мы закончили с ремонтом, – сказала Слоан. – Она нам очень помогла, вне всяких сомнений, особенно с декором яхты, но теперь все закончилось.

– Нет, ничего не закончилось, – возразил Форд. Он выглядел бледным. Он откинул свои темные волосы назад, и я заметила темные круги у него под глазами. Форд допил остатки вина. Через северное окно я увидела, как Александр спускается с холма.

– Что не закончилось? – улыбаясь, спросила Слоан Форда.

– Ваш муж и Салли, – ответил он.

Александр вошел в студию и подошел к брату.

– Не надо, – сказал он, глядя на Форда.

– Она должна знать, – возразил Форд.

Братья уставились друг на друга. Александр схватил своего близнеца за плечи – в том, как он удерживал Форда на расстоянии вытянутой руки, была нежность и настойчивость – и быстро встряхнул его.

– Знать что? – поинтересовалась Слоан, подходя к парням.

– Форд любит Салли, – сказал Александр, глядя на Форда с невероятной тревогой. – Вот почему он это делает. Рассказывает вам. Он не виноват, ему просто очень больно. Пожалуйста, не злитесь на него.

– Злиться на него… на Форда? За что? – поинтересовалась Слоан.

– За то, что я собираюсь вам рассказать, – ответил Форд. – Вы должны знать об Эдварде.

– Господи, – произнес Александр, удерживая брата за плечо. – Форд, да ладно тебе, перестань…

– Эдвард? О чем ты говоришь? – спросила Слоан.

– Ваш муж спит с Салли, – ответил Форд, вырываясь из хватки своего брата. – Они встречаются на вашей яхте. На борту «Безмятежного». Раньше они встречались в вашем доме, пока она занималась его декорированием, когда вы были на йоге или здесь с Клэр.

– Форд! – воскликнула я, шокированная его идиотской пьяной выходкой.

– Я разговариваю со Слоан, а не с тобой.

– Я тебе не верю, – сказала Слоан.

– Верите, – возразил Форд. – Когда любишь кого-то, то видишь его насквозь, хочется тебе это признавать или нет. Именно так я узнал о Салли. Я чувствовал, что она хочет его, это исходило от нее. Вы ведь чувствуете это от Эдварда? Что он был с кем-то другим? Что он хочет ее?

Я посмотрела на Слоан, увидела вспышку отчаяния в ее глазах и поняла, что слова Форда дошли до нее. Слоан отвернулась так быстро, что перевернула свой мольберт и краски. Холст полетел в сторону. Форд попытался его поймать, но он пролетел мимо, проскользнув по полу. Форд подошел к Слоан, протянул руку, чтобы коснуться ее. Она отвернулась к стене, ее трясло.

Я взяла Форда за руку, чтобы оттащить его от Слоан. Но он с яростью отдернул ее. Он ткнул меня в грудь двумя пальцами, посмотрел на меня с такой яростью, которую я видела раньше только в глазах его отца. Мне стало страшно.

– Я пытаюсь помочь, – заорал Форд на меня. Его тон был таким же, как у Гриффина. Тело Форда напряглось, как будто он хотел ударить меня. Я сделала шаг назад и заставила себя сохранять спокойствие.

– Уходи, Форд, – потребовала я. – Сейчас же.

Александр поймал мой взгляд и кивнул.

– Она права, Форд, – произнес он тоном миротворца. – Пойдем.

– Ты все время осуждаешь меня, Клэр, – сказал Форд. – Так же, как осуждаешь отца. Я знаю обо всей той лжи, которую ты говоришь себе о нем, о той другой сучке.

– Какой сучке? – спросила я.

– Из приливного водоема, – ответил он. – Ты хочешь разрушить его шансы на выборах?

– Форд, заткнись, – потребовал Александр.

Он говорил об Эллен, у меня мурашки побежали по коже. Я видела, как он бросил взгляд на мой рабочий стол, где я хранила свои пометки о каждом панно. Неужели он их просмотрел, прочитал, что я написала? Они были зашифрованы, строчки стихотворений, чтобы описать мои чувства и значения каждой работы. Возможно ли, что он расшифровал мои слова о «Костяшке» и связал их со смертью Эллен?

– Что твой отец тебе говорил? – спросила я Форда.

– Что выборы проигрывают из-за слухов, – ответил он.

– Что он рассказал тебе о приливном водоеме? – допытывалась я.

– Ничего! Потому что нечего рассказывать. Понимаешь? Ты настолько зациклена на лжи, на том, чего вообще не было. Мы с братом работаем как проклятые для этой кампании. Тебе бы тоже следовало это делать. Он – великий человек, Клэр.

– Она это знает, Форд, – сказал Александр, посмотрев на меня. – Она, как и мы, тоже хочет, чтобы он выиграл. Мы все в одной команде.

Он начал подталкивать брата к двери. Взгляд Форда, полный ненависти, как будто вся его злость нуждалась в одном объекте, был устремлен на меня. Он не контролировал себя, опьяненный вином и своими бурными эмоциями. Но в конце концов уступил Александру, позволив ему вывести себя из студии. Меня всю трясло. Я не могла представить, чтобы Гриффин обсуждал Эллен с Фордом, но не исключено, что я ошибалась. Прямо сейчас я увидела, как они похожи.

Когда парни ушли, я подошла к Слоан. Я попыталась приобнять ее за плечи, но она отстранилась.

– Слоан, мне очень жаль, – сказала я.

– А ты знала об Эдварде и Салли? – спросила она.

– Нет, я понятия не имела. Возможно, это даже неправда.

Она повернулась ко мне, в ее затуманенных слезами глазах мелькнула надежда.

– Мог бы Форд такое выдумать?

– Не знаю, – призналась я. Гриффин был жестоким. Хотя раньше я не замечала у Форда такой явной склонности к этому, но его сегодняшнее поведение показало, что он был сыном своего отца.

– Не исключено, что и придумал, – сказала она. – В его словах не было никакого смысла, вся эта чепуха об отце и приливном водоеме, и выборах. Он говорил как сумасшедший.

– Согласна, – ответила я и обняла ее.

С минуту мы стояли, обнявшись. Каждая из нас, потерявшись в боли, задумалась о правде и лжи, любви и страданиях. Я уставилась на пачку заметок рядом с «Костяшкой» и поняла, что Форд, вероятно, прочитал их.