Текст книги "Талисман любви"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– Я не могу ждать.

– Мы никогда не оставим Блэк-Холл, – сказал он. – Мы будем жить всюду.

– Можно и так поступить, – улыбнулась Мэй.

– Как поступить? – спросила тетя Энид, и они поняли, что их слышат.

– Ох, ничего себе. – Тобин стояла в открытом дверном проеме желтого сарая.

Тетя Энид замешкалась позади нее.

– Вы, должно быть, Тобин, – уточнил Мартин.

– А вы, должно быть, Мартин.

– Тетя Энид, – представила Мэй. – Это – Мартин Картье.

– Мы только что говорили о вас… – Тетя Энид пожала ему руку.

– Аншант (очаровательно), – сказал Мартин, – рад познакомиться с вами обеими.

– Где это – Лак-Верт? – спросила Тобин.

– В Канаде, – ответил он ей. – Там мой дом.

– Вы же не увезете ее в Канаду? – спросила Тобин, подхватив Мэй под руку.

– Часть времени будем проводить там, – пояснила Мэй, – и часть здесь.

– Где Кайли? – Мартин огляделся вокруг. – Мне нужно ее кое о чем спросить.

– Она еще не вернулась из школы, – объяснила тетя Энид. – Боже мой, я не знаю, с чего начать!

– Не торопитесь, – предложила Тобин. – Мэй выглядит так, будто она собирается взлететь на крыльях счастья.

– Ох, как жаль, что с нами нет твоей мамы и бабушки, – произнесла тетя Энид, вытирая глаза. – Эту свадьбу им понравилось бы планировать.

Глава 6

Мамочкина свадьба проходила необычно; по край ней мере не так, как она сама и тетушка Энид и прабабушка планировали свадьбы для других невест. Когда Кайли пришла домой из школы в тот день, мама и Мартин сказали ей, что они собираются пожениться. Они встретили ее у автобуса, и вместе они шли через поле, и когда Мартин сказал:

«Я чувствую, что я должен просить кого-то руки твоей мамы, поэтому я прошу ее руки у тебя», – Кайли обняла его за пояс и сказала: «ДА!»

Позже, когда она осталась одна, она станцевала под песенку, которую сама же и сочинила:

«У меня появится папа, у меня будет папа, он нам очень нравится, и мы тоже нравимся ему». Кайли всегда предпочитала пританцовывать, если требовалось добраться куда-нибудь чуть быстрее, чем обычным шагом, и поэтому ее танец напоминал нечто сред нее между перескоками жуков и порханием бабочек. Но ей запретили говорить о свадьбе в школе, потому что мама и Мартин еще не были готовы сообщить всему миру о своих планах.

Вот Кайли и рассказала все своим другим друзьям, тем, кто приходил к ней ночью. Ее сны были заполнены ангела ми и призраками. Кайли рассказала им все: и что мама выходит замуж, и что у нее появится папа.

Вечерами мама уезжала с Мартином или оставалась дома и тогда делала наброски для свадебного платья. Кайли наблюдала за этим ее занятием всю свою жизнь, ведь мама всегда делала эскизы для других невест. Но тут все обстояло иначе – мама рисовала свое собственное платье, и вол нению Кайли не было предела. Тобин казалась довольной, но не настолько, насколько тетушка Энид: та все время подкладывала на стол к маме свои картинки платьев, которые, как она считала, будут очень красиво смотреться на маме, и фаты, которая обязательно пойдет ей к лицу.

Но Кайли начала замечать, что все эскизы мамы оказывались в корзине для бумаг. «Тебе опять не нравится?» – спрашивала Кайли. «Слишком формально» или «Слишком аляповато», – отвечала мама, хмурясь.

Кайли начинала волноваться, что, раз маме вообще не нравятся все эти платья, она, вероятно, просто не хочет выходить замуж.

Прошел почти месяц. И вот в один субботний вечер, в середине июня, когда они ожидали приезда Чэдвиков, Кайли выяснила правду. Она сидела между мамой и Мартином на передней веранде, наблюдая за светлячками, молниями проносящимися в поле.

– Вот еще один, – воскликнула Кайли, считая вспышки молнии. – И еще. Одиннадцать, двенадцать, они летят с Файерфлай-бич.

– Подожди, вот увидишь, какие светлячки в Канаде, – сказал Мартин. – Моя мама обычно говорила мне, что это звезды, спустившиеся на землю. Когда мы приедем туда, я покажу тебе.

– А когда мы поедем туда? – спросила мама.

– Когда захотите. – Мартин попытался придвинуть маму ближе.

Он держал ее руку за спиной у Кайли, и было так хорошо облокачиваться на их сплетенные руки.

– Как только захотим? – переспросила мама, взглянув на него через голову Кайли, и ее глаза сверкнули совсем как те прилетевшие на землю звезды, о которых говорил Мартин.

– Да, – ответил Мартин. – Если только Тобин не станет слишком возражать.

– Я думаю, что она нас поймет. Мы ведь со временем… потом возвратимся, правильно?

– В конечном счете, со временем. – Он рассмеялся.

– А давайте тайно сбежим туда, – предложила мама.

– Тайно сбежим? – спросила Кайли. – Как это?

– Убежать тайно – это означает пожениться без организатора свадебной церемонии, – объяснила мама, и Мартин рассмеялся снова.

Мама прислонилась спиной к перилам веранды и, повернувшись лицом к Мартину, подалась чуть вперед.

– Жених и невеста тайно венчаются, для них совсем не важно. Никаких гостей, никаких объяснений, никакого лишнего внимания.

– Остальное, значит, не важно? – удивился Мартин. – То есть все, чем ты занимаешься, твое дело жизни?

– Да. И иногда это кажется таким бессмысленным и связанным с неимоверными трудностями. Помочь кому-то строить планы на оставшуюся жизнь с тем, кого любишь… это восхитительно. Но выбор церкви, составление текстов, рассылка приглашений, печать программок, подбор обслуживающего персонала, покупка гостевой книги…

– Гостевая книга… – Тут Мартин прыснул.

– Разве это звучит похоже на нас? – усмехнулась в ответ мама.

– Что еще происходит во время подготовки к свадьбе?

– Я выбираю платье, потом невеста ходит на примерки, выбирает прическу, решает, что ей надеть на голову.

– Надеть на голову? Неужели как у нас в хоккее? – Мартин совсем развеселился и начал дурачиться. – Шлем, маску.

– Я не испытываю никакого желания ходить на примерки, – сказала мама и, усевшись на колени к Мартину, поцеловала его в обе щеки. – И я не испытываю желания надевать шлем.

– Нет?

– Вчера я потратила два часа только на то, что мы с молоденькой невестой пытались определиться, обернуть ли стебли цветов в ее букете или не обертывать их. Использовать ли розовую атласную ленточку или ленточку цвета слоновой кости. Или лучше совсем без ленточки? Показывать стебли пионов или обернуть их? Два часа!

Мама хмыкнула и снова поцеловала Мартина.

– Обычно я терпелива, чаще всего я способна выслушивать невест целый день подряд, но вчера мне это не удавалось. Я думала только о тебе.

– А ты уже решила? Ты обернешь стебли цветов в твоем букете? – спросил Мартин, и Кайли понравилось, как он улыбнулся, поддразнивая маму.

– Мне нет дела до моего букета. Мне есть дело только до тебя и до Кайли.

– Мы могли бы тайно сбежать, – согласился Мартин.

Кайли хотела было забраться на его другое колено, но передумала. Она как зачарованная смотрела, как он обнимает ее маму. Словно нет для него ничего ценнее на всем белом свете.

– Я мог бы увезти тебя в Канаду, в Ла-Залле, и показать тебе горы и озеро, в разные места.

Именно в тот момент и подъехали Чэдвики на своем старом стэйшнвагене. Мальчики, Майкл и Джек, выскочили и побежали к веранде, их родители последовали за ними. Мама и Тобин обнялись, а затем они представили Мартина Джону и мальчикам.

– Мой друг ходит на все игры «Медведей». – Джек смотрел на Мартина огромными глазами.

– А ты играешь в хоккей? – спросил Мартин.

– Да, иногда.

– Я тоже, – вступил в разговор Майкл.

– Отлично, нам нужно будет погонять шайбу вместе когда-нибудь. А вы играете, Джон?

– Играл, но только в средней школе, – ответил Джон, и глаза у него стали такими же большими, как у мальчишек.

Кайли заметила, что около Мартина люди начинали вести себя очень странно. Наверное, оттого, что он был знаменит и его показывали по телевизору. Но ведь он оставался нормальным человеком. Кайли нравилось, каким счастливым он был около ее мамы; больше не чувствовалось, что он очень и очень одинок, как тогда, когда они первый раз встретили его.

– Его спорт – это рыбная ловля, – ответила за мужа Тобин, усаживаясь на верхнюю ступеньку крыльца. – Летом он каждый вечер приносит мне рыбу. Правда, если не возится со своим гоночным автомобилем.

– Я хожу на форель главным образом, – уточнил Джон.

– Придется вам приехать к нам в Лак-Верт.

– Лак-Верт?

– Это место, где я вырос, в Канаде, – объяснил Мартин. – Я сохранил там семейный домик. Мы как раз говорили о…

– О поездке туда, – вмешалась мама, сверкнув глазами.

Она посмотрела на Тобин, Тобин посмотрела на нее, и Тобин спросила:

– Когда?

– На лето, – ответил Мартин.

– Мы как раз думаем, не сбежать ли нам тайком, без всякой свадьбы. – Мама коснулась плеча Тобин. – Но я хотела сначала обсудить это с тобой.

– Мои поздравления. – Джон пожал руку Мартина.

– Вы задумали настоящее тайное бегство? И вообще никаких гостей? – казалось, Тобин вот-вот заплачет.

– Только я, Мартин и Кайли. – Мама ответила очень тихо, и Кайли посмотрела на Тобин, но она отвела взгляд.

– Вот это верно, – одобрительно заметил Джон.

– А мне понравилась наша свадьба, – возразила ему Тобин.

– Но тебе не слишком нравилось, когда наши мамы без конца спорили по списку гостей, закупке продуктов и даже когда речь зашла о церковной церемонии. Тебе не понравилось, когда мой дядюшка напился и полез биться с другом твоего папы.

– Зато мне понравилась Мэй как моя подружка невесты. – В глазах Тобин заблестели слезы.

– И мне понравилось быть твоей подружкой невесты, – сказала ей мама.

– И вы совсем никого не хотите видеть на своем венчании?

Мама задумалась.

– Вы – не хотите, – вздохнула Тобин, словно прочитав мамины мысли.

– Мне уже тридцать шесть, и я не хочу большой свадьбы.

– Тридцать шесть еще не возраст, – возразил Джон. – Зачем ты заставляешь нас почувствовать себя старыми.

Мартин обнимал маму, но Кайли видела, как мама высвободилась из его рук и подвинулась ближе к Тобин.

– Ты же знаешь, если бы у меня была подружка невесты, то только ты, – ласково уговаривала мама Тобин.

– Да какая там подружка невесты, – Тобин не сдержалась и заплакала, – я даже не приглашена…

– Ой, Тобин…

– Может, нам следует передумать, – забеспокоился Мартин. – Если бы мы знали, что ты будешь так переживать…

– Мне следовало рассказать тебе все, когда мы оста вались вдвоем. Надо было все обсудить.

Джон протянул Тобин свой носовой платок:

– Хотел бы я знать, что вы должны подумать о нас. Встречаемся впервые, и на тебе. У меня не жена, а просто какой-то фонтан слез.

– Я не хочу, чтобы вы меняли свое решение, – прогудела Тобин, высморкавшись. – И я вовсе не фонтан слез.

– А я уже изменила свое решение, – сказала мама. – Если Мартин не против, у нас будет абсолютно нормальная свадьба. А ты будешь моей посаженной матерью.

– Нет. – Тобин загудела громче.

– Что такое?

– Я сказала – нет. И точка. Надо только приготовить для тебя какую-нибудь вещицу, чтобы ты прикрепила ее к своему платью. Я больше не хочу говорить на эту тему.

– Тобин…

– Милая, – Мартин притянул маму поближе к себе, – ты же этого хочешь.

Теперь настала очередь мамы залиться слезами. Заплакав даже горше, чем Тобин, она уткнулась лицом в плечо своей лучшей подруги. Они цеплялись друг за дружку, горько рыдая. Мальчишки Чэдвик ускользнули куда-то при виде слез. Кайли сидела рядом с Мартином, и тут про изошло нечто странное: неожиданно она увидела маму и Тобин совсем девочками, не старше нее. Лучшие подружки сидели рядышком на тех же самых ступеньках.

– Ты ведь именно этого хочешь, не так ли? – Тобин поцеловала маму в щеку. – Убежать тайком ото всех?

– Да.

– Тогда так и поступай.

– Правда?

– Даю вам свое благословение. – Тобин снова поцеловала маму, а затем наклонилась, чтобы поцеловать Мартина.

– Для меня это много значит.

– У нее нет родителей. Считайте, я благословляю ее вместо них.

– Тогда ваше благословение еще важнее для меня, – признался Мартин.

Потом Тобин прошептала Мартину:

– Берегите ее.

– Я всегда буду беречь их обеих, – пообещал Мартин.

Вскоре Мэй совсем успокоилась по поводу Тобин, которая, мало того, что простила подругу за задуманное тайное бегство, так еще и пришла к выводу, что это отличный план. Лето было для «Брайдалбарн» самым спокойным временем в году. Если кто-то и делал предложения летом, свадьбы начинали планировать уже в сентябре. Тобин и тетушка Энид могли вполне справиться с делами, пока Мэй съездит в Канаду.

– А ты уже сказала тетушке Энид?

– Нет, – призналась Мэй. – Если уж с тобой было так нелегко, то я не могу даже вообразить, как мне сказать ей об этом.

– Она будет сокрушена.

– Этот ее взгляд… Я уже сейчас его вижу. – Мэй затрясла головой, чтобы рассеять видение. – Теперь-то я знаю, почему девчонки спускаются из окон по веревочным лестницам, лишь бы избежать разговоров с родителями.

– У тебя в плане еще и спуск по веревочной лестнице?

– Помоги мне сказать ей. Ты ведь поможешь, Тоб? – Мэй поглядела на дом.

– Ты хочешь, чтобы я поговорила с ней вместо тебя?

Мэй отрицательно мотнула головой:

– Нет, я знаю, что ты не можешь. И я знаю, что она по пытается отговорить меня от моей затеи и сделать все, как положено по правилам «Брайдалбарн».

– Это правда. Но у тебя еще есть время – она пошла вздремнуть. Ладно, дай я пока посмотрю на твое кольцо. – Тобин схватила Мэй за руку. – Умираю, как хочется рас смотреть его получше.

Мэй ничего не могла поделать с собой, ее переполняла гордость. После стольких лет в свадебном бизнесе она пере видала множество всяких колец, но Мартин подарил ей нечто особенное: платиновое кольцо с большим бриллиантом изумрудной огранки. Оно было удивительной чистоты и ослепительно блестело.

– Ничего себе! – воскликнула Тобин. Вот это да! Какой роскошный камень!

– Спасибо.

– Времена меняются! Вот и на нашей улице праздник, сказала Тобин сквозь смех. – Да все эти балованные барышни просто подавятся от зависти.

– Ты о чем?

– Ох, Мэй, пойми же. Все эти годы ты так смиренно обслуживала богатых невест со всего побережья. Незамужняя Мэй, свадебный планировщик. Не то чтобы они смотрели свысока на тебя, но ты сама скромность, вот и давала им повод себя чувствовать… ну, в общем, что они тебя перещеголяли.

– Я знаю.

Мэй вспомнила некоторые снисходи тельные взгляды и комментарии, великолепные кольца, огромные деньги, все эти их истории о любви.

– Оно просто восхитительно, – от души улыбалась Тобин, разглядывая кольцо со всех сторон.

– Могу себе представить физиономию Пейдж Гринлей. А ты не можешь задержаться… ну хотя бы до ее окончательной примерки?

– Не искушай меня, – засмеялась Мэй.

Но Тобин снова посерьезнела:

– Может, я просто не хочу, чтобы ты вообще уезжала.

– Ты имеешь в виду не выходила замуж за Мартина?

– Нет, что ты! Это не обсуждается, Мэй. Поверь мне. Я немного волнуюсь. Все случилось так быстро. Но я считаю это самой классной историей любви из тех, о которых я когда-либо слышала. И это просто фантастическая удача для нашего дела! Как только молва распространится, что ты вышла замуж за самого завидного жениха в НХЛ, жениха номер один, невесты в очередь будут выстраиваться к нам, и очередь эта растянется на целую милю. Нам придется запатентовать твои розовые лепестки. Нет, я совсем не против твоего замужества.

– Тогда что же?

– Не хочу терять тебя, – объяснила Тобин.

Слезы застыли у нее на нижних веках, и Мэй видела, как они начали капать.

– Брак все меняет.

– Все, но не всех. Ничего у нас не изменится.

– А я уверена, что изменится.

– Но твое замужество нас с тобой не изменило.

– Это потому, что мы были очень молоды. Когда Джон женился на мне, мы все были еще совсем детьми и ты была с нами в одной связке. Теперь мы все окопались. Мы с Джоном твердо обосновались здесь, этакие старожилы Блэк-Холла; ты же выходишь замуж за парня, который вдруг возьмет и надумает играть за команду Орегона.

– Думаешь, в Орегоне есть хоккейная команда?

– Ладно, пусть тогда за Калифорнию. Манитобу, Ванкувер. Где-нибудь у черта на рогах.

– Понятно.

– Вот ведь увозит он вас в Канаду на все лето.

– Да.

– А мы с тобой никогда раньше не проводили лето порознь.

– Да, никогда раньше. – У Мэй комок застрял в горле.

– И правда в том, милая моя подружка, что это – только начало. У него за плечами целая история его жизни, и у тебя тоже, и у нас с тобой, и у нас с Джоном. Нам с Джоном довелось писать историю нашей жизни вместе. Но вы с Мартином соединяете свои жизни на середине книги. Ты понимаешь меня?

– Но ты забываешь, Тобин, – перебила подругу Мэй, вытирая слезы рукавом рубашки, – что ты-то в моей книге.

– Надеюсь.

Подруги обнялись, и тут к ним подошла тетушка Энид.

Тетушка Энид посвежела после отдыха, на ее лице от подушки образовались складки, и слева в волосах торчало перышко. С молчаливой поддержки Тобин Мэй повела тетушку в конторку и закрыла за собой дверь.

– Что случилось, дорогуша? – поинтересовалась Энид.

– Мне надо тебе кое-что сообщить.

Энид улыбнулась. Прикоснувшись пальцами к губам, она ждала.

– Ты ведь знаешь, тетя, мы с Мартином решили пожениться.

– О, да, Мэй. – Энид обошла вокруг стола. – И ты заслуживаешь огромного счастья. Для меня это просто замечательная новость.

– Спасибо. – Мэй обхватила руками свою крошечную тетушку.

– Но я еще не закончила эту работу… – От смущения Энид вырвалась из объятий племянницы и схватила свою папку зажимом.

– Но тут такое дело…

– Теперь ты сядь и будь невестой, пока твоя тетушка поработает. Никогда прежде Блэк-Холл не видал такой свадьбы! Мы открутим все вентили, обнаружим в себе таланты, о которых и сами не подозревали.

– Тетушка Энид, ради бога никаких вентилей и никаких талантов.

Старушка от души рассмеялась. Эмили и Абигейл улыбались с портретов, и Энид показала в их сторону, все еще смеясь.

– Дорогуша, да разве они поймут меня, если я из кожи вон не вылезу ради твоей свадьбы! Это же наше дело – «Брайдалбарн», а ты наш драгоценнейший цветок! День, когда тебя привезли из родильного отделения больницы, я могу вспомнить, как будто это было вчера! Твоя мама, твоя бабушка и я стояли вокруг твоей белой плетеной колыбельки…

Мэй закрыла глаза. Она могла вспомнить эту плетеную кроватку, в которой потом спала Кайли. Три счастливых, любящих лица, улыбались, саднившихся над ней, в то время как Мэй вглядывалась в свой новый мир. Они были ее миром.

– И мы осыпали тебя цветами апельсинового дерева и розовыми лепестками. Твоя мама прочитала молитву, твоя бабуля прочитала поэму, а я щекотала тебе пальчики на ножках, чтобы ты улыбалась. Это был наш маленький ритуал, мы хотели благословить тебя на счастливую жизнь.

Мэй улыбнулась, подумав, в какой странной и замечательной семье она выросла, об этих маленьких ритуалах, которые они проводили в столь важные моменты. Она была уверена, что может вспомнить свое самое раннее представление о розовых лепестках, которое она получила еще в младенчестве.

– Поэтому, если ты и думаешь, будто я могу позволить тебе выйти замуж без особого высокопробного обряда фирмы «Брайдалбарн», ручаюсь тебе, ни Эм, ни Эбби никогда не простили бы мне этого.

– Тетушка Энид, – Мэй взяла ее за руки, – мы – исчезнем тайком.

Энид задохнулась, закачалась. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Мэй помогла ей сесть на стул.

– Боже мой. Я совсем старею. На какую-то секунду мне показалось, что я услышала, как ты говоришь мне, будто вы решили убежать и тайно обвенчаться.

В ее глазах еще теплилась надежда. Мэй мрачно кивнула:

– Ты не ослышалась.

– Мэй, нет.

– Таково наше желание.

– Это была его идея? – Будто по какой-то причине от этого ей стало бы легче принять удар.

– Нет, придумала все это я.

– Но почему?

Мэй поставила стул подле тетушки:

– Возможно, все это звучит странно. Но у нас столько любви друг к другу, что мы не нуждаемся во всем остальном. Ни в организации церемонии, ни в составлении списков гостей, ни в подсчитывании расходов…

– Но ведь все это я сама могу сделать для вас, – недоумевала тетушка Энид.

– Я знаю. Ты так добра ко мне, тетя Энид. И всегда была. Мне ведь очень повезло в жизни, у меня была вторая мама.

– Ох, Мэй. – Энид схватила ее руку. – Ты уж точно была мне как дочь.

– Пожалуйста, пойми меня, ведь это ты сама сколькому меня научила. Ты, мамочка и бабуля. Я организовала за свою жизнь сотню свадеб вместе с тобой, куда там, да же больше! Все это живет во мне, у меня столько воспоминаний.

– Венчание Троубриджев в церкви конгрегации, церемония бракосочетания Пауля Джеймса в «Силвер-Бэйклаб»…

– Свадьба Марты Куллен прошлой осенью, Каролины Ренуик в Файерфлай-хилле на прошлое Рождество… удивившая всех, даже меня.

Ее память запестрела картинами: розы, плющ, атлас, кружева, ярды белого тюля, матери и отцы, сестры и братья, крошечные цветочницы, невесты и женихи.

– Все они живут во мне. Все эти свадьбы, все до единой, которые нам довелось организовать.

– Именно поэтому мы должны организовать эту единственную для тебя.

– Мы с Мартином хотим сделать все совсем иначе.

Энид глубоко вздохнула:

– Вы уверены?

– Уверены.

Торжественно кивнув, Энид поднялась со стула. Она прошла через комнату, так чтобы встать прямо между двумя портретами на стене. Хотя она была настолько низкого роста, что ее голова едва достала до уровня нижней части позолоченных рам, она стояла в одном ряду с Абигейл Тейлор и Эмилией Дунн.

– Тогда мы даем тебе наше благословение.

– Спасибо, тетя Энид.

Энид указывала на двух женщин, увековеченных маслом. Мэй подняла голову и посмотрела в глаза матери и бабушки. Портреты были сделаны Хью Ренвиком, знаменитым художником из Файрфлай-хилл, несколько миль дальше по берегу, как подарок по случаю свадьбы его дочери Клеи. Хью давно умер, а прошлой зимой уже и его внучке Каролине отпраздновали свадьбу. Сезоны и поколения проходили своим чередом, пока тетя Энид стояла, молча указывая на портреты.

Мэй растили вежливой и благодарной девочкой, и она знала, что от нее ждала Энид.

– Спасибо, мамочка, – сказала Мэй обращаясь к портрету матери. – И тебе спасибо, бабуля, – повернулась она к портрету бабушки.

Дата их свадьбы приближалась, и, хотя они и не собирались устраивать грандиозных празднеств, все же следовало кое-что успеть сделать. Мэй выбрала себе платье из коллекции на чердаке сарая и купила платье для Кайли. А перед самым отъездом Тобин протянула ей коробку и попросила открыть.

– Тебе не надо было делать мне подарок, – возразила Мэй.

– Это не подарок, – объяснила Тобин. – Это я даю тебе взаймы.

Дрожащими пальцами Мэй сняла обертку с маленькой коробочки. Открыв ее, она увидела внутри маленькое колечко. Это было кольцо Тобин, которое вручали выпускницам шестого класса начальной школы Блэк-Холла. У Мэй когда-то было точно такое же кольцо, но она его давно потеряла.

– Такое крошечное, – умилилась Мэй.

– Попробуй надень на мизинец, – предложила Тобин.

Мэй примерила, и колечко подошло. Золото было все истерто, а черный камешек покрывали царапинки.

– Мы вместе прошли через столько церемоний. Еще одна нам и не нужна.

– Ох, Тоби, как я тебе благодарна, что ты все поняла правильно. – Мэй сказала, подумав, что теперь и Тобин, и тетя Энид встали на ее сторону.

– Ты выходишь замуж за Мартина, и я очень счастлива за тебя. Душой я буду с тобой.

– Ты всегда со мной, Тоби. И так было все эти годы.

И мама Мэй, и бабушка всегда учили ее слушать свое сердце. И в последний день занятий в школе у Кайли Мэй упаковала сумки и поцеловала тетушку Энид и Тобин на прощание.

Мартин загрузил вещи в свой второй автомобиль, белый джип, как раз перед полуднем, и к часу этого яркого июньского дня они забрали Кайли и отправились в путь на запад по главной магистрали штата Массачусетс.

– Бедная тетушка Энид, – сказала Кайли, когда все устроились в машине.

– Я думаю, она все понимает. – Мэй с сомнением оглянулась через плечо, словно могла разглядеть свою те тушку, стоящую у ворот.

– У нее никогда не было своих детей? – поинтересовался Мартин.

– Нет, – ответила Мэй. – В некотором роде я ее дочь. Она так никогда и не вышла замуж и никогда не покидала Блэк-Холл. Мы очень близки.

– Ты уверена, что тебе не хочется, чтобы она приехала?

Мэй кивнула:

– Ну мы ведь решили, что все будет скромно. Я поду мала, нас будет трое – ты, я и Кайли.

– И правда очень скромно, – заметила Кайли.

– Моя мама говорила, что настоящая любовь слишком проста для шумной и большой свадьбы. Когда ты кого-то по-настоящему любишь, тебе приходится поступать стремительно и делать все безыскусно.

– Как безупречный удар по воротам, – рассмеялся Мартин. – Стремительный и простой. Мне это нравится.

Они все засмеялись, но Мэй всю дорогу не могла заставить себя перестать оглядываться назад, словно она все искала глазами маленькую, сгорбленную седовласую женщину, которая пытается разглядеть удаляющуюся машину и как безумная все машет и машет ей вслед.

Скоро прекрасный холмистый Беркшир уже окружал их, округлые холмы, покрытые зеленью долины, простирающиеся на север и на юг, озера и водохранилища, отражающие синее небо.

Они остановились в Стоунвиле, чтобы Кайли смогла перекусить последним школьным завтраком первого класса в гостинице «Ред-Хок», и Мартин купил ей тряпичную куклу в сувенирной лавочке по соседству. Он купил Мэй мягкий черный шерстяной платок, объяснив ей, что ночи в Канаде холодные и ей понадобится нечто подобное, чтобы согревать ее, когда его не окажется рядом.

Снова забравшись в джип, они повернули на север. Ехали они долго, и Кайли увидела первые указатели на Канаду уже с появлением первых звезд на небе. Небо было темно-синим, таким же мягким, как накидка из темного кашемира. Оно укутывало невысокие холмы, закрывало поля, фермы и лес. Приближаясь к таможенному посту, Мартин замедлил скорость. Он достал свое удостоверение личности и попросил Мэй передать ему их с Кайли паспорта.

– Мартин Картье! – воскликнул таможенник, изучая автомобиль.

Его лицо загорелось, как у мальчишки, а на его возглас поспешили коллеги. Они просовывали какие-то бумаги в окно машины, прося Мартина поставить свой автограф для их сыновей, братьев, сестер, племянников. Мартин проделывал это с совершенным спокойствием. Все вокруг говорили по-французски, и он отвечал им тоже по-французски.

Мэй почувствовала гордость за Мартина. Он раздавал эти знаки своей популярности просто и спокойно, со сдержанной уверенностью в себе и с огромной доброжелательностью. Это было ее первое столкновение с известностью Мартина с того вечера в «Олли-Фиш-хауз». Она заметила, что мужчины заглядывают внутрь автомобиля, пытаясь разглядеть и ее, и она приветствовала их своей самой широкой и очаровательной улыбкой.

– Зачем им это? – спросила Кайли из своего детского кресла, когда они снова тронулись.

– Хоккей очень популярен в Канаде, – объяснил Мартин. – Некоторые из тех парней следят за моей игрой всю мою жизнь.

– Почему ты им что-то писал?

– Это называется «давать автографы», – объяснила ей Мэй, повернувшись.

Она заметила, что Кайли почти засыпает, сжимая свою новую куклу.

– Они просили об этом Мартина, потому что они очень любят его.

– Микки и Эдди не верят, что Мартин мой друг, – пожаловалась Кайли. – Уж слишком он знаменит.

– Но я-то твой друг. – Мартин наблюдал за Кайли в зеркало заднего вида. – Отсылай этих мальчишек ко мне. И я покажу тебе прием, как их припечатать к бортику.

– Правда покажешь? – спросила Кайли, в глазах ее замелькали радостные чертики.

– Абсольман (всенепременно), – пообещал Мартин.

Он воспользовался родным языком, он ехал в сторону дома своего детства, и от Мэй не скрылось, что на лице его появляется умиротворенное, почти блаженное выражение. Он взял ее за руку, и Мэй почувствовала, как умиротворение разливается по всему ее телу. Мартин ехал домой, и он вез с собой ее и Кайли.

Они прибыли на место уже к середине ночи, и Мэй получила массу впечатлений от езды по ухабистой дороге, от соснового духа и Млечного пути, пролегавшего над вершина ми гор.

Мартин отнес Кайли в комнату для гостей, где они с Мэй будут спать до свадьбы. И он и Мэй страстно желали друг друга, но Мэй тронула, хотя и немного удивила его старомодная решимость ночевать порознь до того, как они поженятся. Она определенно попыталась бы отказаться от этого, если бы не была утомлена длинной дорогой.

Кайли проснулась с первыми же лучами, на рассвете.

– Боже мой, – крикнула она уже снизу.

Мэй слезла с кровати, пытаясь сориентироваться. Они спали в одной из двух маленьких спален на втором этаже простого сельского дома. Отодвинув занавески, Мэй увидела только дремучий лес. Но когда она натянула на себя одежду и сошла вниз, перед ней были панорамные окна, открывающиеся на красивейший вид.

Кайли стояла на маленьком переднем крыльце подле Мартина. Вместе они не спускали глаз с вытянутого в длину озера в расщелине между горами. Восходящее солнце окрашивало каждый выступ скалы в золото, а само озеро было темно-темно-синим. Лебеди скользили по его поверхности. Там, где двадцать оленей с белыми хвостами собрались на водопой, сосны росли вплоть до самого края воды. Два старых-престарых сарая приютились под сенью шестидесятифутового утеса.

– Добрый день, – сказал Мартин и обнял Мэй.

– Как красиво! – Мэй была потрясена.

– Это – мое озеро. Тут я учился кататься на коньках.

– Когда тебе было столько, сколько мне? – уточнила Кайли.

– Нет, я был помладше тогда. В тот год я только научился ходить.

– И я хочу научиться кататься на коньках, – заявила Кайли.

– Научишься, – пообещал Мартин.

– Олени – и так близко! – удивилась Мэй. – И ни каких других домов вокруг!

– Да, здесь безлюдно и тихо, – согласился Мартин.

– Вы должны пожениться вон там. – Кайли показала на старый деревянный бельведер, почти скрытый от глаз соснами, простой и изящный. – Или вон там. – Она пока зала на небольшую пристань, у которой болталась на воде привязанная веревкой небольшая гребная лодка. – Или в самом доме, – крикнула она, уже отбегая обратно в дом.

– Или здесь, на веранде. – Мартин нежно поцеловал Мэй в губы.

– Или где-нибудь еще, – сказала Мэй, ласково дотрагиваясь до его лица.

– Тебе здесь нравится? – спросил Мартин.

– Очень.

Мэй никогда не была так спокойна и красива, как здесь, восторг Кайли сделал ее настолько счастливой, что она едва могла говорить.

– Это – мой дом. Это всегда был мой дом.

– Ты жил здесь с первой своей женой? – Слова выскочили раньше, чем она осознала, как это получилось.

– Нет, – удивился Мартин. – Тогда я играл за «Блэк-хокс» и мы жили в Чикаго.

– Но… – начала было Мэй.

У нее накопилось миллион вопросов о прошлом Мартина. Но когда речь шла о вторых браках, ее мать всегда рекомендовала невестам оставлять прошлое в прошлом, не задавать вопросов, на которые им не нужно было знать ответов, никогда не звать старую любовь в новую семью.