Текст книги "Загадочные цифры"

Автор книги: Лу Ян-ли

Соавторы: Му Линь,Вэнь Да,Ли Юэ-жунь,Ай Хуа,Хань Син
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– О, ко всему еще и эта история! – Ли Цзянь словно обрадовался этому обстоятельству. Затем спросил:

– Что он за человек, этот Янь Дин-го?

– Как будто неплохой. За все время пребывания на заводе работал хорошо, с тысяча девятьсот сорок седьмого года член партии, происхождение тоже хорошее.

Чжан Нун внимательно посмотрел на Ли Цзяня, будто хотел по его лицу что-то узнать. Задумавшись, Ли Цзянь сказал:

– Чтобы разобраться в этом деле, нам не вредно получше изучить все имеющиеся материалы. Дай-ка мне папку с его личным делом.

Чжан Нун открыл сейф, вынул одну папку и передал ее Ли Цзяшо.

Ли Цзянь раскрыл папку и стал рассматривать ее содержимое. С фотокарточки на него смотрело большое квадратное лицо хитрого человека. Он взял автобиографию Янь Дин-го, написанную старательной рукой:

«Я родился в бедной крестьянской семье. Отец уже в 1940 году принимал участие в революционном движении: сначала в своем районе руководил борьбой за снижение арендной платы и ссудного процента, затем вступил в Новую 4-ю армию; в сражении у высоты Мэнлан он дрался до последней капли крови…

После того как мой отец ушел в Новую 4-ю армию, отец мачехи, боясь преследований со стороны гоминьдановских реакционеров, велел ей снова выйти замуж. Сестер и братьев у меня не было, отец находился где-то в других местах, таким образом я остался сиротой, жить было не на что. У меня был дядя со стороны матери, по имени Цинь И, который в то время работал в Шанхае в городском комитете профсоюзов, по профессии преподаватель средней школы. Получив согласие отца, он взял меня к себе и определил в школу»…

Ли Цзянь вдруг вспомнил.

– Ба, да это же сын сестры!

Он продолжал читать.

«Под его руководством я понял многие революционные принципы. Став сознательным, вступил в партию. Иногда я переправлял кое-какие письма и документы.

В 1948 году, во время движения против милитаризации Японии Америкой, я вместе с прогрессивно в то время настроенным соучеником Ся Цзы-чжуном был посажен в тюрьму, где нас допрашивали под пытками. И только благодаря вмешательству общественности меня отпустили. Тогда партийная организация, находившаяся в подполье, видя, что в Шанхае мне не удержаться, предложила мне отправиться в освобожденные районы северной части провинции Цзянсу, там я поступил в революционный университет Восточного Китая, потом перешел в технологический институт, после окончания которого был направлен на завод…»

Закончив чтение автобиографии, Ли Цзянь задумчиво сказал:

– Виновен Янь Дин-го или нет? Предположим, что…

Но он тотчас же отбросил свои предположения. Нет, это исключено. Человек столько пережил, по-видимому, нет оснований сомневаться в нем.

Чжан Нун, словно заметив, что у Ли Цзяня возникли какие-то сомнения, сказал:

– Происхождение этого человека, его биография, работа – все вне подозрений.

Ли Цзянь покачал головой и передал Чжан Нуну отчет о расследовании, произведенном Сунь Вэем в винной лавке, находящейся неподалеку от завода. Потом сказал:

– Мне хотелось бы выяснить кое-какие детали. Например, где находился Янь Дин-го в тот вечер, когда пропал чертеж.

– В тот вечер большинство рабочих и служащих смотрели в рабочем клубе спектакль; живущий вместе с Янь Дин-го Лу Цзинь-тин говорит, что видел, как Янь Дин-го тоже пошел на спектакль.

– Он был в клубе до конца спектакля?

– Этого я не знаю, – отвечал Чжан Нун.

– Знакомых у него много?

– Он редко отлучается с заводской территории, у него как будто нет никаких связей с внешним миром.

Ли Цзянь огрызком карандаша начал что-то чертить на бумаге, он размышлял: какая невидимая связь существует между попыткой переправить через границу пленку со снимком чертежа № 407, убийством Е Чэн-луна и пропажей чертежа № 407?

Продолжая водить карандашом по бумаге, он вдруг подумал: «А не приходил ли нарушитель на завод к Янь Дин-го или к кому-либо другому?..»

Ли Цзянь попросил Чжан Нуна позвать старика Хэ из проходной. Усадив его, Ли Цзянь показал ему фотографию нарушителя.

– Ты знаешь этого человека?

Старик Хэ взял фотографию, внимательно разглядел ее и сказал:

– Нет, не знаю.

– И ты не видел его?

– Не видел. – Старик Хэ отрицательно покачал головой.

– Дай мне, пожалуйста, вахтенную книгу, – сказал Ли Цзянь.

Старик Хэ принес вахтенную книгу, в которой регистрировались все, приходившие на завод в течение последних месяцев. Ли Цзянь внимательно просмотрел книгу. За два месяца до случившегося к Янь Дин-го приходил один человек. В течение следующих двух недель он приходил дважды. В соответствующих графах было написано «двоюродная сестра», имя – Ху Цуй-ин, место работы – городской комитет профсоюзов.

Отложив в сторону книгу, Ли Цзянь спросил у старика:

– Не помнишь ли ты женщину, которая приходила месяца два назад к Янь Дин-го?

– Подожди, подожди, два месяца назад? Приходила одна, по обхождению я думал было, что это его зазноба.

– Как она выглядела?

– Точно не помню, вроде у нее были косы.

– Спасибо, товарищ Хэ! – Ли Цзянь пожал ему руку. – Быть может, придется вас еще побеспокоить.

– Ничего, если я понадоблюсь, звони в любое время. На этой работе я уже несколько десятков лет, разглядываю каждого приходящего, ты не смотри, что мне много годков, память еще есть, – сказал, улыбаясь, старик и ушел.

Ли Цзянь с улыбкой посмотрел ему вслед. После ухода старика Ли Цзянь тотчас же взялся за телефон.

– Горком профсоюза? Можно товарища Лю?.. Старина Лю? Говорит Ли Цзянь. Да… Узнай, пожалуйста, работает у вас Ху Цуй-ин? Не знаю, кем работает… Выясни, пожалуйста, и потом позвони мне, я на триста пятьдесят девятом заводе, в отделе кадров.

Через десять минут Ли Цзяню сообщили: в городском комитете профсоюзов Ху Цуй-ин не работает.

В заводской больнице

Распахнув дверь, вошел другой помощник Ли Цзяня – Ма Юй-мин.

– Вот материалы, которые вы запрашивали. – Ма Юй-мин положил на письменный стол стопку бумаг и добавил: – Личность нарушителя уже установлена – это шпион по имени Ши Сю-чжу, тот самый, о котором сообщила Ян Да-ма. Он был агентом девятнадцатого полка гоминьдановской жандармерии, в тысяча девятьсот пятидесятом году бежал в Гонконг, продался американской разведке, его непосредственным начальником является Хайкс…

– Хайкс? – Это имя, конечно, было хорошо знакомо Ли Цзяню. – Продолжай!

– Он приехал несколько дней тому назад, жил у своей тетки Чжао Цзинь-фан, улица Шуньчэн, двадцать восемь, не прописывался, потом переехал к своему двоюродному брату Чэнь Да-х'аю, улица Дунхэянь, девяносто шесть; здесь он переночевал три ночи, во вторник в полдень отбыл поездом номер сорок два, билет купил его брат, сказав, что хочет ехать в Ухань работать…

– Значит, он приехал специально за чертежом?

– Так точно! – ответил Ма Юй-мин. – Поэтому, добыв чертеж, он так поспешно улизнул. Ли Цзянь задумался. Помощник продолжал:

– Я много думал об этом. Казалось бы, незначительный случай, но эти незначительные случаи часто таят в себе чудовищные преступления. Я считаю, что Ши Сю-чжу получил пленку уже в пакетике от лекарства. Возможно, в спешке, а быть может, по какой-либо другой причине он не уничтожил пакетик и спрятал пленку в каблук в той обертке, в которой он получил.

– Я тоже так думаю, – сказал Ли Цзянь. – Что еще удалось выяснить?

– Эта больница предназначена для рабочих и служащих завода, расположена за городом, и посторонних там не лечат. Ши Сю-чжу мог прийти в больницу, но не для лечения, а для того, чтобы получить пленку.

– По-видимому, так, иначе это трудно объяснить. Я еду в заводскую больницу.

Через пятнадцать минут Ли Цзянь остановил машину у ворот больницы, запер ключом дверцы машины, обошел клумбу и, держась главной дорожки, направился в приемную.

В этот день здесь было особенно много больных, в регистратуре образовалась очередь. Ли Цзянь заглянул в приемную, там сидело несколько больных.

Чтобы пройти в кабинет заведующего больницей, надо миновать окошко, где выдаются лекарства. Здесь было очень тихо, на лавке сидел ждал лекарства только один человек. В тот момент, когда Ли Цзянь проходил мимо, окошко распахнулось и раздался звонский женский голос:

– Номер пятнадцать!

– Мой! – ответил больной, поднялся со скамейки, подошел к окошку и подал небольшого размера квадратный медный жетон.

– Фамилия? – спросила женщина из окошка.

– Янь Цзе.

Ли Цзянь бросил быстрый взгляд на женщину, выдававшую лекарства: круглое лицо, большие глаза, на щеке едва заметный кровоподтек, две черные блестящие косы.

У Ли Цзяня мелькнула мысль, заставившая его на минуту остановиться. Он притворился, будто рассматривает плакат, и только потом двинулся дальше. Он прошел в кабинет заместителя заведующего, тот уже приготовил два толстенных регистрационных журнала, которые хотел посмотреть Ли Цзянь.

– Ого, ничего себе! – сказал он, взглянув на: них.

– Это регистрационные журналы, а если вам понадобятся истории болезни, то боюсь, что эта комната будет мала, – сказал заместитель заведующего. – Ладно, занимайтесь своим делом, время для вас дорого, а я вас беспокоить не буду.

После ухода заместителя заведующего Ли Цзянь принялся за работу. Руки, глаза, голова выполняли свои функции: руки перелистывали страницы, глаза просматривали записи, голова думала; страницы шелестели, переворачиваемые его пальцами…

На одной из страниц он вдруг остановился. В ряду имен он увидел три иероглифа «Янь Дин-го». Рядом стояла дата – 18 июля. В графе о диагнозе значилось: «Больной жалуется на упадок нервной деятельности, головные боли, слабость в руках и ногах».

Это открытие заставило Ли Цзяня подняться с места.

Чертеж № 407 пропал вечером 17 июля.

«Быть может, шпион, притворившись больным, передал здесь кому-либо добытые сведения?»

Ему были известны случаи, когда шпионы под видом больных передавали добытую информацию, и сейчас он перебирал в памяти все эти случаи. Он закрыл глаза и представил себе приемную и окно выдачи лекарств: здесь шпион мог, не вызывая ничьих подозрений, передать другому шпиону добытые сведения.

«Быть может, Янь Дин-го, добыв чертеж № 407, именно здесь передал его Ши Сю-чжу?» Подумав об этом, Ли Цзянь перевернул еще несколько страниц журнала, но имени Ши Сю-чжу не обнаружил.

Зато среди больных, бывших на приеме 19 июля, он нашел фамилию Лю Сюэ-вэня. Диагноз: «Сильная простуда».

Он положил недокуренную сигарету в пепельницу, откинулся на спинку кресла и, подперев обеими руками подбородок, задумался. «Удивительно, что эти два человека, внушающие подозрения, как нарочно, после пропажи чертежа приходили лечиться. Кто же из них в конце концов преступник?»

Он просмотрел регистрационные журналы за несколько месяцев. Янь Дин-го и Лю Сюэ-вэнь приходили несколько раз. Оставив пока в стороне эту пару, Ли Цзянь стал думать о Ши Сю-чжу: «Каким образом пакетик попал в руки Ши Сю-чжу? Возможно, Янь Дин-го, притворившись больным, передал Ши Сю-чжу свой пакетик от лекарства, но на пакетике нет имени больного. Ясно, что передавать информацию друг другу непосредственно они не могли. Значит, в больнице непременно есть человек, к услугам которого прибегали преступники, и, вероятнее всего, этот человек работает в аптеке. Каким образом этот пакетик, без фамилии больного, мог быть выдан через окошко? Значит, вопрос упирается в человека, который выдает лекарство».

Мысли его снова вернулись к окошку выдачи лекарств. Мог ли пакетик попасть в руки Ши Сю-чжу через человека, не имеющего отношения к больнице? Ли Цзянь отбросил это предположение: посторонний не мог положить пленку в пакетик от лекарства, он завернул бы ее в бумагу или во что-либо другое. Без сомнения, человек, выдающий лекарства, причастен к этому делу. Весьма вероятно, что Янь Дин-го или Лю Сюэ-вэнь, захватив чертеж, 18 или 19 июля, притворившись больным, передал через окошко пленку, а человек, отпускающий лекарства, положил ее в пакетик и в тот же день передал ее Ши Сю-чжу, который явился тоже под видом больного.

Задумавшись, Ли Цзянь не заметил, как вошел заместитель заведующего больницей.

– Задали вы себе работу! Сидите уже два с половиной часа, – сказал он и, не дожидаясь ответа Ли Цзяня, спросил: – Ну как, не зря посидели?

Не зря! Скажите, пожалуйста, кто у вас выдает лекарства?

– Фэн Ся, – ответил заместитель заведующего. Что-то почувствовав, он удивленно спросил: – Как, разве она под подозрением?

Ли Цзянь почувствовал, что за этими словами что-то скрывается, и опросил:

– У вас тоже есть какие-то подозрения?

– Да! – он потер себе лоб. – Несколько месяцев назад мы получили анонимное письмо, в котором говорилось, что Фэн Ся в течение некоторого времени будто бы служила переводчицей у одного из американских советников при марионеточном правительстве. Из-за того, что материал был анонимный, аргументация не убедительная, мы и не стали заниматься расследованием.

Заместитель заведующего больницей выдвинул ящик, порылся в нем, но письма, о котором только что говорил, не нашел. Ли Цзянь взвешивал про себя услышанное; заметив суетливость собеседника, он спокойно сказал:

– Вы потом поищите его как следует. У вас есть фотография Фэн Ся?

– Подождите, пожалуйста! – сказал заместитель заведующего и поспешно вышел.

Через некоторое время он вернулся с фотографией Фэн Ся.

Простившись с заместителем заведующего больницей, Ли Цзянь вышел, сел на машину и помчался прямо на 359-й завод. Старик Хэ засвидетельствовал, что Фэн Ся и есть «двоюродная сестра», приходившая к Янь Дин-го.

Еще одно происшествие

Ли Цзянь как будто нащупал главную нить в этом деле. Он думал: «Фэн Ся является – это можно сказать с уверенностью – важной фигурой в шпионской организации, стоит только раскусить ее, а остальное будет не трудно».

Сейчас самым противоречивым был вопрос о Янь Дин-го. Все данные о нем совпадали с только что полученными из Шанхая материалами. Как мог этот испытанный, честный коммунист стать шпионом? Но в то же время многое в нем внушает подозрение. Почему он после освобождения ничего не писал Цинь И, который даже не знает, жив ли он? В чем тут дело?

Ли Цзянь распахнул окно кабинета, остановился, глядя вдаль, все его мысли были сосредоточены на Янь Дин-го. Он всесторонне обдумывал, почему Янь Дин-го не поддерживает отношений с Цинь И – ведь Цинь И, его дядя, вырастил его, почему же теперь Янь Дин-го не хочет знаться с ним…

В этот момент звук открываемой двери прервал ход его мыслей, в комнату вбежал его помощник Ма Юй-мин и взволнованно сказал:

– Фэн Ся умерла!

– Что? Она умерла? – Ли Цзянь удивленно повернулся в сторону помощника.

– Да. Сначала она зашла в кафе и выпила чашку кофе с человеком, сидевшим вместе с ней, затем прошлась по парку и на трамвае поехала Домой, но едва сойдя с трамвая, она упала мертвой. Медицинская экспертиза установила, что она умерла от яда, который действует лишь через один – два часа.

– Вы выяснили, с кем она пила кофе?

С профессором больницы Фан Чжун-мином. Они встретились как будто случайно.

– Да? Враг хитер! – Ли Цзянь помолчал немного, потом вопросительно посмотрел на Ма Юй-мина:

– Что ты думаешь о случившемся? Ма Юй-мин, подумав, сказал:

– Мне кажется, что враг мог узнать, что Фэн Ся разоблачена, и во избежание провала ее решили убрать.

– Ты говоришь правильно, но ты не совсем прав. – Ли Цзянь потушил в пепельнице сигарету. – Фэн Ся – основное звено подпольной шпионской организации; выследивв Фэн Ся, мы без особого труда разоблачили бы всю организацию; враг это понимает, он решил «обрубить нить» и предпринять попытку скрыться. Но враг просчитался, мы свяжем концы обрубленной нити.

Обстановка проясняется

В проходную 359-го завода вошел человек, одетый в форменную одежду серого цвета, и очень вежливо обратился к старику Хэ:

– Уважаемый товарищ, мне нужен товарищ Янь Дин-го, который работает техником на вашем заводе.

Старик Хэ поднял голову, перед ним был пожилой мужчина с седеющими волосами, видимо очень добрый. Старик Хэ спросил:

– Вы откуда?

– Я приехал из Нанкина, – ответил посетитель. – Янь Дин-го – мой племянник, я не знал, что он здесь, мы не виделись несколько лет, я специально приехал проведать его. Я живу далеко отсюда, очень занят, и выбраться лишний раз мне трудно, разыщите его, пожалуйста!

Это был Цинь И. Он приехал в этот город в командировку. Несколько дней назад в связи с запросом бюро общественной безопасности города Нанкина о Янь Дин-го он узнал, что его племянник не погиб, а работает на 359-м заводе. Он очень обрадовался этому и, сойдя с поезда, сел в коляску велорикши и отправился на завод.

– Заполните, пожалуйста, листок.

Старик Хэ протянул бланк посетителю. Цинь И заполнил его и вернул. Старик Хэ взглянул на него и произнес:

– Подождите, пожалуйста, – затем снял трубку телефона, набрал номер: – Алло! Технический отдел?.. Мне нужен Янь Дин-го… хорошо!

– Алло! Это кто? – послышался голос Янь Дин-го.

– Это я, Хэ, из проходной! Вас спрашивает товарищ Цинь И.

– Цинь И? – удивленно спросил Янь Дин-го.

– Да! Приехал из Нанкина, – сказал старик Хэ.

Янь Дин-го ответил не сразу, лоб у него покрылся потом; он нерешительно сказал:

– Товарищ Хэ, у меня сейчас срочная работа, попросите его, пожалуйста, приехать завтра. – И он положил трубку.

Старик Хэ, ничего не сказав, провел посетителя в приемную и попросил его немного подождать. После того как он опознал по фотографии «двоюродную сестру» Янь Дин-го, старик Хэ не Упускал из внимания всего, что касалось Янь Дин-го. Сейчас отказ Янь Дин-го выйти к Цинь И показался старику подозрительным. Вернувшись в проходную, он закрыл окошко и позвонил Ли Цзяню.

В это время Ли Цзянь изучал материалы о Шао Юне, присланные из Шанхайского бюро общественной безопасности; среди них была и фотография Шао Юня семилетней давности; фотография, видно, была подмочена, и изображение на ней было недостаточно четкое. К. счастью, общий абрис лица сохранился, и чем больше Ли Цзянь смотрел, тем больше ему чудилось что-то знакомое, будто когда-то видел это лицо, и вдруг он сообразил, что этот человек похож на Янь Дин-го. Он открыл сейф и достал фотографию Янь Динго – обе фотографии были очень похожи. Это открытие обрадовало Ли Цзяня, он с силой ударил кулаком по столу:

– Э, так вот оно что…

Как раз в этот момент раздался телефонный звонок, Ли Цзянь взял трубку и узнал голос старика Хэ:

– Докладываю вам о деле, касающемся Янь Дин-го: к нему пришел его дядя, Янь Дин-го незахотел…

– Он приехал из Нанкина?

– Да!

– Попроси его немного подождать, я сейчас приеду.

Ли Цзянь тотчас вызвал своего помощника Сунь Вэя, дал ему задание, сел в «Победу» и поехал на 359-й завод.

Цинь И сидел на диване в приемной и ждал; минута проходила за минутой, а Янь Дин-го не появлялся, ему уже надоело ждать, он встал, чтобы попросить старика Хэ еще раз позвонить Янь Дин-го; в это время дверь открылась, но вошел не Янь Дин-го, а начальник разведывательного отдела Ли Цзянь. Цинь И от неожиданности оцепенел.

Поздоровавшись, Цинь И вдруг вспомнил о Шао Юне и спросил:

– Ну что, нашли Шао Юня?

– Еще не удалось обнаружить его местопребывание, – откровенно сказал Ли Цзянь. – Я приехал, чтобы поговорить с вами об одном деле… Ли Цзянь закрыл двери. Цинь И догадался, что речь будет идти о важном деле. Ли Цзянь достал фотографию Янь Дин-го и протянул ее Цинь И.

– А! Шао Юнь! – воскликнул Цинь И. Теперь все стало ясно: шпионы убили Янь Дин-го и вместо него заслали для подрывной деятельности Шао Юня. Ли Цзянь спросил:

– Вы приехали проведать Янь Дин-го?

– Да! Я лишь недавно узнал, что он работает на этом заводе техником, и сразу же приехал.

– Мне кажется… вам не следует видеться с ним…

По интонации голоса и выражению его лица Цинь И сразу понял, что с Янь Дин-го что-то произошло, и с тревогой спросил:

– Что с ним?

– Он погиб, – сказал Ли Цзянь тихо. – Янь Дин-го, которого вы сейчас разыскиваете, это Шао Юнъ, который арестовывал вас в свое время в Шанхае.

Цинь И в изумлении откинулся на спинку дивана.

Как раз в это время Сунь Вэй производил арест Шао Юня. Этот тип, прервав разговор со стариком Хэ, бросился в общежитие, закрыл дверь, собрал вещи, порвал записную книжку и сжег до последнего клочка все бумаги. Полагая, что Цинь И уже далеко, он вышел. Но, открыв Дверь, попятился назад. На него были направлены дула трех пистолетов – Сунь Вэя и двух его товарищей.

Шао Юнь, проникнув под именем Янь Дин-го на 359-й завод, сразу же начал свою шпионскую деятельность. Зная, что секретный отдел – важнейший отдел завода, он начал обхаживать начальника секретного отдела Е Чэн-луна. Шао Юнь очень тщательно изучал его биографию, связи, а также характер, привычки и наклонности. Видя, что у Е Чэн-луна нет средств, он давал ему деньга и не требовал возвращения долга; когда Е Чэн-луна критиковали, Шао Юнь утешал его; и, наконец, узнав, что Е Чэн-лун подумывает о женитьбе, он по своей инициативе познакомил его с одной девицей. Е Чэн-лун был необычайно признателен за все, и Шао Юнь стал его самым доверенным человеком. Два месяца назад об этих взаимоотношениях стало известно Хайксу, и агент «№ 3» дал Шао Юню указание добыть чертеж № 407. В то время, полагаясь на свою предусмотрительность, он медленно двигался к цели и рассчитывал на благодарность начальства. Он глубоко верил, что Е Чэн-лун не выйдет из-под его влияния. Поэтому он согласился выполнить это задание и еще хвастливо заявил, что чертеж будто бы лежит у него в кармане. Конечно, начальство похвалило его. Но дела сложились не так удачно. Е Чэн-лун был очень осторожным человеком, с ключом никогда не расставался, и только теперь Шао Юнь понял, что задача, стоящая перед ним, значительно труднее, чем он думал раньше.

Его начальство выразило неудовольствие по поводу того, что дело с чертежом затягивается. Кроме того, «№ 3» сообщил, что за последние годы Шао Юнь ничего не сделал и им очень трудно верить в его преданность. Если он в короткий срок не добудет чертеж, то это только подтвердит его беспомощность, и он должен знать, что за этим последует. Таким образом, Шао Юнь очутился в затруднительном положении. Узнав от Е Чэн-луна, что главному инженеру на два дня понадобился чертеж, он чуть не вскрикнул. Момент настал, никакая отсрочка невозможна.

Вечером в воскресенье в клубе железнодорожников ставилась опера «Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай», на которую были приглашены рабочие и служащие 359-го завода. Шао Юнь пошел вместе со всеми, но как только началось представление, он незаметно для окружающих ушел из зала.

В окне Е Чэн-луна горел свет, Шао Юнь незаметно вошел к нему. Е Чэн-лун, налегая на стол, что-то писал и не слышал, как кто-то вошел. Бросив взгляд на бумагу, Шао Юнь хлопнул Е Чэн-луна по плечу:

– Ага! Любовное письмо! А ну-ка, покажи!

Е Чэн-лун от неожиданности даже подскочил, потом увидев, что это Шао Юнь, успокоился и рассмеялся. Прикрыв одной рукой письмо, а другой схватившись за сердце, сказал:

– Это ты! Ну и напугал же ты меня.

Шао Юнь подошел, сел на табуретку, стоявшую около стола, и с участием спросил:

– Что, опять неурядицы с Сяо-лань?

– Да нет, – уныло отвечал Е Чэн-лун, – все Дело в том, что работник я маленький, зарабатываю немного, положение занимаю незавидное…

– А, ты вот о чем! – перебил его Шао Юнь. – Сяо-лань не из тех девушек, которым нужны Деньги и чины. Я ее хорошо знаю. Иначе я и не стал бы тебя знакомить с нею. Раз я оказался причастным к этому делу, то уже доведу его до конца. Я пойду к ней, поговорю, чтобы развеять недоразумение, возникшее между вами.

Он говорил так искренне, что Е Чэн-лун растрогался до глубины души. Откуда ему было знать, что Шао Юнь уже познакомил девушку с другим мужчиной.

С наигранным чувством, проникновенно, он сказал:

– Старина Е, мне очень тягостно видеть, как ты за последние дни исхудал, и у меня такое чувство, будто я в чем-то виноват. Я купил вина, выпьем немного, закусим. Здоровье – основной капитал революции!..

Говоря так, он вынул из портфеля бутылку вина и два пакета – в одном были жареные бобы, в другом – засоленное в сое мясо. Е Чэн-лун растрогался еще больше – Шао Юнь так заботлив и предусмотрителен.

Приподняв оконную штору, он выглянул наружу, там была таинственная темная ночь и небо, усыпанное звездами. Они пили вино, закусывали, вдруг Шао Юнь поставил стакан, схватил Е Чэн-луна за руку и, впившись в него глазами, спросил:

– Старина Е, поможешь мне в одном деле, а?

– Что такое? – невнятно спросил Е Чэн-лун.

– Я хочу попросить у тебя тот самый чертеж номер четыреста семь, он мне нужен, а завтра утром я его верну.

Е Чэн-лун был так удивлен этой просьбой, что даже застыл с поднятым в руках стаканом. Он уставился на Шао Юня, словно увидел его впервые. Наконец, он понял, что не ослышался, лицо у него побагровело. Он угрожающе спросил:

– Кто ты?

– Мы – разведчики. – Шао Юнь отправил в рот кусочек мяса и, бросив на Е Чэн-луна безразличный взгляд, раздельно оказал: – Повторяю, давай чертеж!

Только сейчас Е Чэн-лун понял, что означала заботливость Шао Юня. Так вот ради чего он старался! Он схватил Шао Юня за ворот и с презрением сказал:

– Ах ты подлец! Тебе…

Шао Юнь разжал его пальцы и, холодно усмехаясь, сказал:

– Тебе надо быть поумнее! Не забывай, кто ты такой. Или ты полагаешь, будто никому не известно, что ты был членом одной молодежной организации? Из имеющегося у нас списка твое имя еще не вычеркнуто!

При упоминании о гоминьдановской молодежной организации лицо Е Чэн-луна побагровело еще сильнее, он больше всего боялся именно этого. В 1948 году, когда он учился в школе, он вступил в эту организацию; после участия в революции, боясь, что признание бросит тень на его хорошую репутацию, он скрыл участие в гоминьдановской молодежной организации… Потом он часто раскаивался о том, но ему не хватало мужества признаться. Он постоянно утешал себя: «В конце концов, я хорошо работаю – и все». А о том, что могут найтись люди, которые этим обстоятельством воспользуются, он не думал.

– Я не сделал ничего дурного, – возразил Е Чэн-лун.

– Это чепуха! Если ты ни в чем не виноват, то почему не признался раньше? Кто тебе поверит?

Краска сошла с лица Е Чэн-луна, он побледнел, руки бессильно лежали на коленях, в мозгу вертелось: «Я беспомощен, беспомощен».

– Давай скорее чертеж, завтра я его верну, но об этом никто не должен знать, – услышал он вкрадчивый голос Шао Юня. – А я дам тебе потом денег и обещаю больше не беспокоить тебя.

Е Чэн-лун вконец растерялся. Отказать – так этот подлец разоблачит его перед всеми, и что потом будет? А разоблачить его в свою очередь – могут не поверить. Дать ему чертеж? Нет, это военная тайна. Он вдруг почувствовал себя на краю пропасти, еще один шаг – и он упадет в бездну и превратится в бесформенную груду поломанных костей и мяса. Затем ему представилось, что он попал в трясину, погружается все глубже и глубже, вот-вот он уйдет в нее с головой… Решение пришло мгновенно: «Нет! Больше нельзя!»

Он внезапно поднялся и двинулся к двери.

Шао Юнь, внимательно следивший за ним, удержал его, рассмеялся.

– Старина Е, ты выдержал испытание! Молодец! – Он поднял кверху большой палец, показывая, какой славный малый, по его мнению, Е Чэн-лун. – Хватит притворяться, все тебе расскажу. В парторганизацию поступили материалы, порочащие тебя, мне поручили поговорить с тобой, узнать твои мысли, убедиться в твоей сознательности. Теперь мне все ясно. У тебя лишь в прошлом маленькое пятнышко. Ты верен партии и родине.

Эти слова, произнесенные неторопливо, совершенно сбили с толку Е Чэн-луна. Он уже не понимал, что – правда, что – выдумка. Он подозрительно посмотрел на Шао Юня; тот, будто ничего не произошло, отхлебнул вина, на его лице появилась честная улыбка, так хорошо знакомая Е Чэн-луну. Немного успокоившись, но сохраняя все еще сердитый вид, Е Чэн-лун спросил:

– Старина Янь, в чем же дело в конце концов?

– Разве я тебе не сказал, что тебя хотели испытать?

– По-моему, это не по-товарищески! – Е Чэн-лун, рассерженный, встал и отошел к окну.

– Ладно, ладно! А ведь ты зря сердишься, разве скрывать прошлое – значит поступать по-партийному? Ты должен критически взглянуть на себя. – Говоря это, он протянул руку к стакану Е Чэн-луна и что-то бросил в него, потом подошел к Е Чэн-луну, стоявшему к нему спиной. – Значит, все в порядке, напиши подробную автобиографию и отнеси ее в парторганизацию, на собрании – я ручаюсь – все поймут тебя. А теперь хватит сердиться! Давай выпьем!

Е Чэн-лун все еще не оправился от испуга и был сердит: он считал, что Шао Юнь сыграл с ним дурную шутку, но тем не менее подошел к столу, взял стакан и единым духом выпил вино.

…Через полчаса Шао Юнь безо всякого труда вынул из кармана убитого Е Чэн-луна ключи, навел в комнате продуманный им порядок и отправился в секретный отдел…

Белая трость

Было душно. Ли Цзянь встал, распахнул окно. В комнату ворвалась струя свежего воздуха. Собирался дождь.

Напротив за столом сидел старичок, одетый в светло-серую одежду западного покроя. Старичок был спокоен: сняв очки, он подышал на стекла, протер их шелковым платком, словно в комнате никого, кроме него, не было.

Ли Цзянь молча смотрел на него, в углах рта играла презрительная улыбка. Про себя он думал: «Не вывернешься». Он уже разгадал, о чем думает этот хитрый тип, и хотя тот изо всех сил старался казаться спокойным, от взгляда Ли Цзяня не ускользнуло его внутреннее волнение. Старичок не без труда надел очки – руки у него слегка дрожали.

Ли Цзянь вернулся к столу, сел, постучал красным карандашом.

– Надумали?

– Товарищ, я уже говорил вам, что мои арест – сплошное недоразумение! – Старичок, бросив на Ли Цзяня быстрый взгляд, серьезно сказал – Я профессор, я понимаю политику, я верю, что правительство не может несправедливо обойтись с хорошим человеком.

– Значит, чистосердечно признаетесь! – строго сказал Ли Цзянь.

– Да, да Г – старичок напряг все силы, чтобы напустить на себя искренний вид. – Я правдивый человек и более всего ненавижу лицемерие. Я всегда был человеком, всегда работал, мое стремление – воспитывать из студентов полезных стране людей. Есть люди, которые подтвердят…

В это время хлынул дождь. Порыв ветра ворвался в комнату. Ли Цзянь подошел к окну, закрыл его и, обернувшись, неожиданно спросил:

– Хайкс мог бы подтвердить?

Лицо Фан Чжун-мииа мгновенно побледнело, от его спокойствия не осталось и следа, он начал шарить по карманам, наконец вытащил носовой платок, вытер им лоб. Потом, немного придвинувшись вместе со стулом вперед, дрожащим голосом спросил:

– Что вы сказали?

– Нечего притворяться, «номер двести девять»! Быть может, помочь вам покопаться в памяти?

Ли Цзянь видел, что первый выпущенный заряд попал точно в цель; он почувствовал удовлетворение. Вначале он и не подозревал, что Фан Чжун-мин имеет отношение к исчезновению чертежа № 407, потом, напав на след старичка, сидевшего в парке на скамейке вместе с Ши Сю-чжу, и выяснив, что агент «№ 3», Фэн Ся, была j отравлена им, Ли Цзявь взялся за эту нить] и установил, что Фан Чжун-мин является глава-] рем шайки. Поэтому он и был быстро арестован.]