Текст книги "Взломщики — народ без претензий"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 14

Я сидел в кресле, откинувшись на спинку, и смотрел, как Рэй Киршман пересчитывает сотенные. Операцию эту он проделывал молча, но шевелил при этом губами, так что я мог следить за счетом.

– Десять тысяч, – сказал он в конце концов. – Все верно. Как в аптеке.

– Ты ошибся, Рэй, там десять двести, – возразил я. – Видно, слиплись бумажки. Недопустимая небрежность с моей стороны. Отложи две сотни, ладно?

– Господи Иисусе!.. – пробурчал он, но выложил две банкноты на кофейный столик, а остальные десять кусков свернул в аккуратную, тугую трубку. – Это же дикость – согласиться на такую хреноту. Дикость и паскудство!..

– И самые легкие деньги в твоей жизни, Рэй.

– Рисковое это для меня дельце, Берни, очень рисковое.

– Чего в нем рискового? Тебе понадобилось еще разок осмотреть квартиру потерпевшего, вот и все. Тебе и Лорену. У вас на это все права есть. Разве не вы первыми отреагировали на сигнал? Разве не вы застукали преступника?

– Хватит, слышишь?

– У тебя появилось ощущение, что ты чего-то недоглядел. Ты получаешь у начальства ордер или разрешение – не знаю, как это у вас там делается, берешь у смотрителя ключи, и все – вы с Лореном в квартире Флэксфорда.

– Так ведь не с Лореном...

– Какая разница? Вместо одного сухощавого малого в синей форме с тобой будет другой сухощавый малый в такой же форме. Полицейские, они все на одно лицо, верно я говорю?

– Господи Иисусе!..

– Если сомневаешься, выкладывай деньги...

Рэй окинул меня хмурым взглядом. Мы сидели в квартире, снимаемой Дарлой Сандоваль; только сейчас я пил не виски, а растворимый кофе, а сама Дарла была на кухне. Нас разделяли две закрытые двери, но обе – с открытыми вентиляционными отверстиями. Поскольку половина из десяти тысяч принадлежала ей, я подумал, что она имеет полное право слышать о ходе наших с Рэем переговоров. Я также счел, что им лучше не встречаться. Не знаю, интересовало его, в чью квартиру я его затащил, или не интересовало, в любом случае он держал свое любопытство при себе. Если не считать расхожей реплики: «А у тебя тут ничего, Роденбарр», – можно было бы подумать, что мы с ним в одной из многих закусочных «Недика» – за порцией горячих сосисок.

– Не знаю, не знаю... – тянул он. – Преступник, находящийся в розыске, бежавший убийца...

– Сколько раз тебе говорить: не убивал я никого! Разве только время.

– Говорить-то говорил...

– Неужели ты думаешь, что это я – Флэксфорда? Скажи честно.

– Нет у меня определенного мнения, Берни. Убитый он или помер от насморка – все равно тебя ищут как лицо, которое обвиняется в убийстве. – Рэй нахмурился, вспомнив злополучный эпизод. – Если ты этого не делал, на кой хрен кинулся на меня, как помешанный?

– Это я сдуру, Рэй. Сдрейфил.

– Понятное дело, сдрейфил.

– Если бы я раньше знал, что Флэксфорд лежит мертвый в спальне, я бы так не струхнул. А тут точно обухом по голове, как и Лорена.

– Когда Лорена точно обухом по голове, у него обморок случается. Закатит шары – и бряк на пол. Никому никакого вреда.

– В следующий раз я тоже брякнусь в обморок.

– Скажет тоже, в следующий раз...

– Мне там одну вещь надо найти. Она и подскажет, кто настоящий киллер. Ведь я-то знаю, что я никого не убивал. А когда я распутаю, как говорится, тайну преступления, то поделюсь этой тайной и с тобой. Только подумай, на тебя как на героя будут смотреть. В газетах знаешь, какие шапки будут? «Не довольствуясь заключениями экспертов, проницательный страж порядка самостоятельно докапывается до истины». Да после всего этого ты запросто получишь право щеголять при исполнении в штатском!

– Держи карман, в штатском! Тебя послушать, мне только повышение и светит. А когда своей головой кумекаю, получается, что сам себе передний хвост прищемляю.

– Не прищемишь! Будет в целости и сохранности твое хозяйство, и повышение получишь, и десять кусков.

– Каких десять? – Он метнул на меня взгляд оскорбленной невинности. Это был ответ на мое замечание, сопровождаемое понимающей ухмылкой. – Я же должен с Лореном поделиться, забыл, что ли? Ровно пополам. Мы с ним одинаково рискуем. Ты его звезду нацепишь и дубинку возьмешь. Не говоря уж о пушке на заднице. Нет, брат, если эта хренота вдруг сорвется, нам с ним вместе ответ держать. Выходит, и гонорар пополам.

– Это ясно.

Он пристально поглядел на меня и похлопал по солидному свертку, лежавшему рядом с ним на диване.

– Это тридцать восьмой, большой рост, – сказал он. – Такой размер заказывал?

– Такой.

– Лорен малость помельче тебя будет. Поэтому я взял новый комплект. Может, сразу и померяешь для верности?

Я развернул сверток, скинул с себя сорочку и штаны и облачился в темно-синюю полицейскую пару и форменную рубашку. Фуражку мне потом одолжит Лорен.

Когда я оделся, Рэй принялся за придирчивый осмотр. Он ходил вокруг меня, одергивая здесь, поправляя там, отступал назад, прищуривался. Наконец, он пожал плечами.

– Не знаю. Не очень-то ты похож на нью-йоркского Фюнеса.

– Все равно. Главное – не опозорить честь мундира.

– Вообще-то неплохо сидит. Видно, конечно, что не по заказу сшита. Но ведь и на Лорене которая – тоже не по заказу.

Я на секунду представил себе Лорена.

– Да, непохоже, чтобы на него шили. – Я провел рукой по брюкам, разглаживая несуществующие складки. – Сойдет?

– Да, – согласился он. – Вроде сойдет...

Как только за Рэем захлопнулась входная дверь, из кухни вышла Дарла. Она окинула меня взглядом с головы до ног и вздернула брови.

– Ну и как?

– Никогда не подумаешь, что вы не полицейский. Полюбуйтесь на себя. На двери в спальне есть зеркало.

Я бы не сильно удивился, если бы в спальне было зеркало и на потолке. (Впрочем, не знаю, может быть, и удивился.) Зайдя в спальню, я взглянул на свое отражение и решил, что вид у меня вполне впечатляющий. Дарла была права.

– Вы отдали ему все наши деньги. Это разумно?

– Во всяком случае, неизбежно. Когда подкупаешь полицейского, никаких тебе авансов и окончательных расчетов. Полицейский любит получать всю сумму и вперед. Иначе он не работает, не то что мы.

– Он зайдет за вами сегодня?

Я кивнул.

– Да, в два сто. На нормальном человеческом языке это значит – в девять вечера. Мой приятель перешел на полицейский жаргон, как только увидел меня в форме.

– Будете ждать его здесь?

Я покачал головой.

– Нет, сначала съезжу в Нижний Манхэттен, на квартиру, где я сейчас живу. Мне не хотелось приглашать его туда. Он не знает, где я остановился, – и слава Богу. Зачем усложнять положение? Оно и без того сложное.

– А если он не придет – что тогда?

– Придет как миленький!.. Минута в минуту явится, чтобы ничего не сорвалось. И Лорена с собой приведет. Мне только останется взять у Лорена фуражку, звезду и все его снаряжение – дубинку, пистолет, наручники. Он устроится здесь на диване с астрологическим журналом, а мы с Рэем отправимся совершать противоправное действие. Когда мы вернемся обратно, Рэй и Лорен преспокойно отправятся по домам. Конец – делу венец.

– И все-таки, что ему помешает просто присвоить деньги?

– Честность помешает, – сказал я и, видя ее расширившиеся от удивления глаза, добавил: – Разные люди, и честные по-разному. Если такой травленый волк, как Рэй, договаривается о чем-нибудь, он свое слово держит твердо. Слышали, как он вскинулся, когда я засомневался насчет его дележа с Лореном? Он по-настоящему обиделся... Что вы смеетесь?

– Ох, я подумала о Картере! Он бы сейчас ни одного слова из нашего разговора не понял.

– Он по-другому честный, по-своему.

– Что верно, то верно... Бернард, мне, кажется, не повредит еще порция виски. Вам тоже принести?

– Спасибо, мне достаточно.

– Вы в этом уверены?

– На все сто процентов.

– Может быть, еще кофе?

Я покачал головой. Дарла пришла из кухни с бокалом в руке. Устроившись на диване, она отпила глоток, поставила его на кофейный столик и заметила две сотенные бумажки, оставленные Рэем.

– Это, кажется, ваши, – сказала она.

– Кто-то из нас обсчитался, миссис Сандоваль.

– Зови меня просто Дарла.

– Хорошо, пусть будет просто. Поделим пополам, Дарла?

Она сочла, что это справедливо, и подала одну бумажку мне.

– Говоришь, он честный, этот твой Рэй? Но он не хотел отдавать лишние двести долларов.

– Ясно, не хотел. Прямо затрясся весь, когда я его подловил.

– И правда, – разные люди, и честны по-разному.

– Еще бы не правда!

Мне было пора переодеваться в свое, пора упаковывать форму и ехать на Бетью-стрит, но не хотелось никуда двигаться. Хорошо было сидеть вот так в кресле и смотреть, как она тянет виски.

– Бернард, я вот что подумала. Зачем тебе мотаться туда и обратно? Потом это все-таки рискованно – так много быть на людях.

– Я в оба конца на такси.

– Даже на такси рискованно.

– Да нет, не очень.

– А то мог бы здесь до вечера остаться.

– Мне надо чемодан забросить к себе.

– А-а...

– Надо повидать одного человека. И еще заскочить в два места.

– Понимаю.

Наши взгляды встретились. Чего-чего, а присутствия духа у этой дамы хватало. И не только присутствия духа, но и чего-то еще.

– Ты очень эффектно выглядишь в форме.

– Да?

– Очень эффектно! Жаль, что я не увижу тебя в полном снаряжении. С дубинкой, с револьвером, с наручниками.

– И так можешь представить меня со всеми причиндалами.

– Еще не могу. – Кончиком языка она медленно облизнула губы. – Костюм – великая вещь. Иногда мне кажется, что именно это и привлекает меня в театре. Нет, я имею в виду не то, что исполнители носят на сцене. Когда актер входит в роль, он словно надевает новый костюм.

– Ты сама, случаем, не играешь, Дарла?

– О нет! Я просто дилетантка, любительница. Я ведь, кажется, тебе говорила... А почему ты спрашиваешь?

– У тебя так удивительно звучит голос.

Дарла опять облизнула губы.

– Да, костюм – великая вещь. – Она снова окинула взглядом форму на мне. – По-моему, я тебе говорила, что сначала подчинялась условностям.

– Говорила, да.

– Условностям в половой жизни.

– Да.

– Но в последние годы выяснилось, что это не так. Я, кажется, и это тебе говорила.

– М-м, кажется, говорила.

– Да нет, конечно, сказала.

– Да, сказала.

Она поднялась с места и встала так, чтобы я мог оценить ее фигуру.

– Знаешь, если бы ты был в форме... да еще с наручниками и дубинкой, ты был бы неотразим.

– М-м...

– Мы придумали бы что-нибудь экстраординарное. Если у людей есть воображение, они всегда найдут, что можно сделать с наручниками и дубинкой.

– Я думаю.

– И друг с другом.

– Тем более.

– Впрочем, если ты придерживаешься условностей...

– Не очень.

– Я так и думала, что не очень. Как ты считаешь, я привлекательна?

– Еще как!

– Надеюсь, ты это не из вежливости.

– Не из вежливости.

– Это хорошо... Правда, я старше тебя. Тебя это не смущает?

– Почему это должно меня смущать?

– Не знаю. Значит, не смущает?

– Нет.

Она задумчиво кивнула.

– Сейчас не очень подходящее время, – сказала она.

– И у меня нет с собой ни наручников, ни дубинки.

– Да, ни того, ни другого... Однако это не мешает тебе поцеловать меня, так, в порядке опыта.

Я подошел к ней. Поцелуй был волнующий. Она обняла меня за шею. Через несколько секунд мои руки соскользнули вниз. Я взял ее за ягодицы и крепко сжал. Она издала какой-то нечленораздельный звук и вся затрепетала. Наконец мы оторвались друг от друга.

– Берни, когда все это кончится...

– Да, обязательно.

– Форма не так уж и важна. И причиндалы тоже.

– Но с ними было бы забавнее.

– Уверена, что забавнее. – Она снова облизнула губы. – Мне нужно сполоснуться. А ты тем временем переоденься. Или так и поедешь, в форме?

– Нет, все-таки переоденусь.

Через несколько минут я снова был в своем, штатском. Потом из ванной вышла и она. Розовость от горячей воды уже сошла с ее лица, губы были искусно подкрашены. Я напялил свой дурацкий парик и кепку. Она дала мне ключи от входной двери в дом и от квартиры. Я не стал напоминать, что могу прекрасно обойтись и без них.

– Бернард, я хотела спросить тебя о двухстах долларах. Ну, тех, которые хотел утаить полицейский.

– Что именно?

– Как ты думаешь, он поделился бы ими со своим напарником?

Вопрос застал меня врасплох. Подумав, я сказал, что не знаю.

– Вопрос на засыпку, правда? – улыбнулась она.

– Отличный вопросец.

* * *

Я прибыл на квартиру Рода до прихода Элли. От нечего делать я решил еще раз примерить форму. Переодевшись, я обратил внимание на свою обувь.

Разве полицейские носят мокасины? Обычно они ходят в черных тупоносых башмаках со шнуровкой, иногда надевают черные полуботинки, но чтобы модные мокасины... Я подумал, подумал и пришел к заключению, что сойдет и так. Никто не будет смотреть мне на ноги.

Когда Элли увидела меня в новом одеянии, ее охватил неудержимый приступ смеха, что отнюдь не подняло у меня настроения.

– Какой из тебя полицейский? – воскликнула она. – Ты же мошенник!

– Одно не исключает другого, – хмуро возразил я.

– Но ты нисколько не похож на стража порядка, Берни!..

– Теперешние стражи порядка сами на себя не похожи, – стал объяснять я. – Старая гвардия вроде Рэя – вот кто настоящие стражи порядка. А молодое поколение – куда оно годится? Возьми, к примеру, напарника Рэя – ну какой он полицейский? Одно название. То дубинку выронит, колени себе обобьет, то начнет расспрашивать взломщика, под каким знаком зодиака он родился, то потеряет сознание при виде трупа. Да я на полицейского больше него похож! Мне и нужно-то только швейцара провести. Кроме того, я не один буду, а с Рэем. Разговоры будет он вести.

– Надеюсь. Не ты же.

– Тебе не нравится затея?

– Нравится, но... Ты серьезно рассчитываешь, что она там? Я имею в виду шкатулку?

– Если шкатулка была у Флэксфорда, она и сейчас должна быть там. Кажется, я догадываюсь, кто разгромил мою квартиру. Думаю, что люди Дебю. – Скорее всего те двое, подумал я, которые входили в мой дом позавчера ночью. Я стоял на углу и смотрел на свои освещенные окна, а они тем временем шуровали у меня. – Он окружной прокурор то ли в Бруклине, то ли в Куинсе и был связан с Флэксфордом.

– Думаешь, Флэксфорд и его шантажировал?

– Вряд ли. Скорее всего он устраивал для Дебю разные темные делишки. Когда Картер Сандоваль начал копать под Дебю, Флэксфорд взял в оборот миссис Сандоваль, чтобы та остановила супруга. Дебю, очевидно, беспокоило, что в квартире Флэксфорда могло быть что-то, что указывало на его махинации. Возможно, он и не знал о синей шкатулке или о чем-нибудь в этом роде, – только то, что компромат был у Флэксфорда и что он не должен попасть в чужие руки. Поэтому Дебю посылает двух громил, и те переворачивают мою квартиру вверх дном. Раз он это сделал, значит, никакой шкатулки у него нет. Ее нет ни у кого.

– А как насчет убийцы?

– Что насчет убийцы?

– Допустим, в тот вечер к Флэксфорду кто-то приходил. Кто-то из его знакомцев. Может быть, кто-то, кого он тоже шантажировал. Мы ведь не знаем, сколько народа у него на крючке. А улики против них хранились у него в этой шкатулке...

– Говори, говори, это любопытная версия...

Она пожала плечами.

– Так вот, допустим, к нему является человек, которого он шантажировал. Этот человек требует доказательств. Флэксфорд что-то там ему показывает. Боясь разоблачения, тот убивает шантажиста, забирает шкатулку и сматывается, как и положено вору.

– И убийце.

– Точно. Через несколько минут приходишь ты – просто удивительно, что вы не столкнулись на лестничной площадке! Тем временем соседи, слышавшие громкие голоса и шум, вызывают полицию. Ничего не подозревая, ты рыщешь по ящикам. Но тут в квартиру входят двое в форме и накрывают тебя.

– Да, накрывают, – грустно подтвердил я.

– А твой Дебю по-прежнему считает, что шкатулка либо в квартире Флэксфорда, либо у тебя. Он же ничего не знает об Иксе.

– О ком?

– О неизвестном. Так по телевизору называют непойманного убийцу.

– Мне не нравится, когда меня вставляют в алгебраическое уравнение.

– Ладно, называй убившего как хочешь, не в этом суть... Пусть твой Дебю думает, что шкатулка у тебя, это не значит, что ее не может быть у какого-нибудь третьего лица. Отсюда вывод: если ты не находишь шкатулку у Флэксфорда, очень может быть, что ее там уже и не было.

Я почувствовал глухое раздражение, похожее, наверное, на то, которое испытывали итальянцы несколько веков назад, когда Галилей начал талдычить свое.

– Шкатулка находится в квартире Флэксфорда. Все, точка! – сказал я и про себя добавил: «Земля плоская, тяжелые предметы падают быстрее легких, и вообще хватит каркать, дура!»

– Вполне вероятно, Берни, но...

– Убийца мог запаниковать и выскочить из квартиры без шкатулки. Может быть, Флэксфорд вообще ее ему не показывал.

– Может быть...

– Может быть, шкатулка хранится в сейфе за бронированными дверями какого-нибудь банка.

– Может быть...

– Может быть, Майк Дебю сам укокошил Флэксфорда и захватил шкатулку. А потом Дарла Сандоваль и Весли Брил устроили обыск в моей квартире.

– Берни, неужели ты думаешь?..

– Нет, не думаю. Может быть, Брил прикончил Флэксфорда, потому что его стала подводить память. А шкатулку отдал Картеру Сандовалю под его коллекцию монет. Этого я тоже не думаю. Сейчас я скажу, что я думаю. Я думаю, что шкатулка находится в квартире Флэксфорда.

– Потому что тебе хочется, чтобы она там была.

– Совершенно верно, потому что мне хочется, чтобы она там была. Потому что у меня гениальная интуиция! Я действую исключительно по наитию.

– Отсюда, конечно, и фантастические успехи, достигнутые тобой в жизни.

К этой минуте мы оба уже наловчились кричать друг на друга, не повышая голоса. В дальнем уголке сознания, том, который не участвовал в перебранке, шевелилось удивление: из-за чего, собственно, разгорелась эта дурацкая ссора? Правда, что касается меня, то сказывалось возбуждение на сексуальной почве. Дарла порядком меня взбудоражила, и зуд в крови еще не угас.

В конце концов перепалка стихла – так же неожиданно и беспричинно, как и вспыхнула. Мы просто заглянули в глаза друг другу, и все было кончено.

– Сейчас сварю кофе, – сказала она, – если только не хочешь выпить.

– Перед работой не пью.

– Но у тебя же будут ключи, – возразила она. – И ты же пойдешь не один, а с уполномоченным представителем власти.

– Все равно с моей стороны это взлом.

– Тебе, значит, один кофе? Это правильно... Он зайдет за тобой к ней? Так и поедешь в город, в форме?

– Еще не знаю. Честно говоря, мне здорово надоело снимать и надевать эту поганую форму. Хотя мало ли что может случиться. При моем-то теперешнем везении. Попадется по пути какой-нибудь фраер, придется выяснять отношения с напавшим на него бандитом.

– Или гнаться за вором-взломщиком!

– Да, или гнаться за взломщиком. Но без фуражки это как-то несподручно. Нет, пожалуй, все-таки переоденусь.

– После того, как ты снимешь форму, – спросила она, – тебе обязательно сразу же надевать штатское?

– А?

Она улыбнулась, не сводя с меня глаз.

– А-а... – ответил я и стал расстегивать мой мундир.

Глава 15

Я опередил их всего на несколько минут. Едва я успел – который раз на дню! – влезть в форму, как зазвенел звонок. Я открыл дверь и впустил Рэя и Лорена в квартиру Дарлы. Вошедший первым хмурый, раздраженный Рэй ткнул большим пальцем через плечо на своего неуверенно озирающегося напарника:

– Берни, он меня достанет!.. Может, ты вдолбишь в его дурацкую башку, почему ему нельзя идти с нами?!

Лорен стоял, уставившись на мои плетеные мокасины, но не потому, что он против такой обуви, а просто потому, что его взгляд остановился именно на них.

– Я просто считаю, что тоже должен идти. Вдруг что-нибудь случится – что тогда?

– Ничего не случится, – сказал Рэй. – Мы с Берни наведаемся в одно местечко. Прямо оттуда приедем сюда, и Берни вернет тебе твои вещички. Потом мы с тобой топаем домой и пересчитываем денежки. Журнальчики захватил?

– Я книгу принес.

– Вот и чудненько! Садись сюда и читай свою книжечку. Хороший диванчик, удобный. Я сам на нем сидел. Ты когда-нибудь получал столько денег за чтение?

Лорен тяжело дышал. Вдох – выдох, вдох – выдох.

– А вдруг что-нибудь случится? Вдруг этот Близнец выкинет какой-нибудь номер, а мы с тобой на разных концах города. Что тогда будет?

– Квартира Флэксфорда – на Восточной стороне. Эта тоже, – заметил я.

И тот, и другой пропустили мое уточнение мимо ушей. Лорен ударился в перечисление всякого рода неожиданностей, которые могут помешать нам осуществить свой план, начав с банальных дорожно-транспортных происшествий и кончив внезапным объявлением воздушной тревоги. Рэй возразил, что два настоящих полицейских и один переодетый в полицейского – это явный перебор, что обычно патрулируют по двое, так что настоящий и ряженый в самый раз.

– Не-е, не нравится мне это, – твердил Лорен. – Совсем не нравится, если хотите знать.

– Ежели ты пойдешь, то у вас с Берни на двоих одна пушка, и одна звезда, и так далее. Даже фуражка одна, черт бы тебя побрал!

– Вот-вот, сами уходите, а я сиди тут без оружия и без звезды! Как же так, Рэй?

– Ты останешься в пустой запертой квартире, Лорен. Зачем тебе оружие. Будешь отстреливаться от тараканов?

– Какие тараканы? – вмешался я. – Дом высшей категории.

– Вот видишь, – сказал Рэй. – Нету тут тараканов.

– При чем тут тараканы?

– Я думал, это их ты боишься.

– Не нравится мне это, Рэй.

– Ну вот что, хватит валять дурочку! Давай Берни свои причиндалы, а сам на диван. Берни, может, этой заднице принять для храбрости?

– Очень полезно.

– А тут у тебя есть что выпить?

Я пошел на кухню и принес бутылку, бокал, льда.

– Нет, пожалуй, не стоит, – сказал Лорен. – Я ведь при исполнении.

– Господи Иисусе! – простонал Рэй.

– Я оставлю, может, надумаешь, – сказал я.

Лорен кивнул.

Я нацепил ремень с кобурой, проверил, хорошо ли она застегнута. Не дай Бог, пистолет вывалится, неудобно будет перед людьми. «Страшная, однако, игрушка!» – подумал я, почувствовав под рукой холодок стали.

– Эта штуковина на целую тонну потянет, – сказал я.

– Что, пушка? Нет, к ней привыкаешь.

– Как бы не перекосило всего при ходьбе от такой тяжести.

– Ничего, не успеешь оглянуться, как привык. Потом без нее вроде как голый.

Я взял у Лорена черную, отливающую зловещим блеском дубинку со свинчаткой и в порядке пробы шмякнул ею себя по ладони. Древесина была гладкая, хорошо отполированная. Рэй показал, как прикрепить дубинку к поясу, чтобы она не болталась и не колотилась о колено. После этого я прицепил звезду, нахлобучил фуражку и пошел в спальню – посмотреть на себя в зеркало на двери.

В этот раз показалось, что я действительно выгляжу на все сто.

Грозный полицейский вид придавали, разумеется, форменная фуражка и большая бляха на груди. Кобура с пистолетом на одном боку, дубинка на другом и «браслеты» тоже, как говорится, не портили общего впечатления. Внушительные вещи и человека заставляют держаться внушительнее. Я почувствовал себя увереннее в своей новой роли. Вытащив еще раз дубинку, я повертел ею в воздухе и привесил обратно. Мне пришла даже мысль попрактиковаться в выхватывании пистолета из кобуры, однако по зрелом размышлении идея была отвергнута из опасения отстрелить себе пальцы на ноге. Достаточно и того, что я ухитрился пришпилить звезду не к телу, а куда положено.

Словом, я настолько вошел в роль, что, вернувшись в гостиную, был готов гаркнуть: «А ну, проходи!», – одним взмахом руки остановить уличное движение или закусить на халяву в какой-нибудь забегаловке. От Рэя не ускользнула перемена во мне. Он оглядел меня с головы до пят и обратно и коротко кинул:

– Нормально!

Даже Лорену пришлось согласиться:

– Ну, факт! Они же прирожденные притворщики.

– Кто, взломщики?

– Да нет, Близнецы.

В машине Рэй начал объяснять:

– Разрешение на осмотр квартиры имеется. Сейчас она опечатана, но мы сломаем печать и поставим свою, когда будем уходить. Все это будет записано в журнале. Так что комар носа не подточит.

– Это принятая процедура?

– Самая что ни на есть нормальная. Печать, она для чего? Чтобы знали, что посторонним вход воспрещен. Конечно, кто захочет взломать дверь, тому она не помеха. Но народ знает, что это карается. А официально мы уже не первые. Эту квартиру до нас несколько раз открывали и потом опять опечатывали. Я сам видел несколько подписей.

– Вот как! И кто же это был?

– Как обычно. Фотографы, например, были. Оно, конечно, и фотографы, и спецы из лаборатории первыми свое дело сделали. Но, может быть, у фотографов что-то там не получилось. Вот и пришли второй раз. Или какой-нибудь заднице из окружной прокуратуры понадобились дополнительные снимки. К примеру, других комнат. У них ведь как? Любую хреновину готовы окрестить «вещественным доказательством» – и под нос присяжным... Потом сам помощник прокурора заглядывал. Решил, видите ли, самолично побывать на месте преступления. Ну, еще пара жеребцов из Городского управления пожаловала, из отдела убийств. Дело с самого начала проходит как окружное, а не городское, и мы им его хрен отдадим. Но посмотреть они имеют право. В расчете, что, может, происшествие имеет касательство к какому-нибудь их собственному следствию. С той же, видать, целью приезжали из чужой окружной прокуратуры, из-за реки притащились...

– Когда это было?

– Не знаю, какая разница?

– Откуда конкретно? Из Бруклина или Куинса?

– Из Бруклина.

– Кто там окружной прокурор?

– Прокурором в округе... Вот, черт, забыл фамилию!

– Не Майкл Дебю?

– Точно, Дебю. А что?

– Когда его люди были там?

– В промежутке между убийством и сегодняшним вечером. В чем дело, может, скажешь? – Рэй так пристально на меня посмотрел, что едва не зацепил стоявший у тротуара автомобиль. – Паркуются посреди улицы, поганцы! Ты что, связан с этим Дебю, Берни?

– Кажется, Флэксфорд был связан.

– Каким образом?

Я задумался. Если бы в точности знать, когда совершен налет на мою квартиру и когда Дебю велел обыскать квартиру Флэксфорда... И что тогда? Ровным счетом ничего. Сначала Восточная Шестьдесят седьмая, а уж потом авеню Западной стороны – этот факт подкрепил бы мою версию, но он ничего не доказывал, как ничего не доказывал и не помогал моей версии обратный порядок обысков. Как ни крути, единственная постоянная величина во всех этих раскладках – сама шкатулка. Разыщу я ее или нет – вот что важно.

– Хорошо бы знать, кто приходил от Дебю на квартиру и когда, – ответил я Рэю. – Это может пригодиться.

– Такие вещи всегда записываются.

– Ты мог бы это узнать?

– Не сию минуту. А потом – с нашим удовольствием.

– В любом случае она там.

– Чего?

– Ничего.

Швейцар в доме на Восточной Шестьдесят седьмой был тот же самый. Он не узнал меня, и я опять подумал, что надо бы сделать ему подарок на Рождество. Он так же открыл перед нами дверь, как дважды открывал ее передо мной. Рэй перебросился с ним несколькими словами, а тот за это время остановил двоих вошедших в парадное и спросил, к кому они идут. Очевидно, он получил нагоняй за то, что проморгал меня, хорошо, что не уволили. Я был рад за него. На меня он даже не смотрел. Парень в форме, пришел с мистером Киршманом – эка невидаль!

Вместе с нами в кабине лифта оказался молодой человек, одетый священником. «Вероятно, он действительно священник, – подумал я, – но еще меньше похож на духовное лицо, чем я на полицейского. Почему я должен ему верить?» Потом мне пришло в голову, что повседневная одежда священнослужителя – прекрасный маскарад для взломщика. Не всякий привратник решится остановить. Конечно, на окраине и в пригороде им не попользуешься, там главное – быть как можно незаметнее, но фешенебельные кварталы – это другой коленкор. А на окраине идеальный наряд – почтового служащего. Народ там, естественно, знает своих почтальонов, но всегда можно выдать себя за разносчика посылок или срочных депеш...

– Что задумался, Берни?

– О нашем деле думаю, – ответил я.

Мы сошли на третьем этаже, а человек, одетый священником, поехал выше. Рэй сломал печати на двери в квартиру Флэксфорда и полез в карман за ключами, а я тем временем ткнул пальцем в кнопку звонка. За дверью зазвенело. Рэй удивленно взглянул на меня.

– Это для порядка, – объяснил я.

– Квартира же опечатана. Кто там может быть?

– Кто знает.

– Ты что, свихнулся?

– В каждом деле свой порядок, – еще раз объяснил я. – У меня свой.

– Господи Иисусе!.. – буркнул Рэй. Вытащив связку ключей, он сунул один из них в замок. Я сразу понял, что ключ не подойдет, и верно, он не подошел. Рэй вставил другой ключ. – Для тебя это, должно быть, чудно – открывать дверь ключами! – хохотнул Рэй.

Всего час назад у меня были ключи в квартиру Дарлы, сейчас у нас ключи от квартиры Флэксфорда. Единственное место, куда меня вынудили на этих днях вломиться без ключей, была моя собственная квартира.

– Когда последний раз входил в эту дверь, в комнате был взломщик, – сказал Рэй.

– Когда я входил последний раз, в спальне был труп, – отозвался я.

– Будем надеяться, что прошлое не повторится. – Рэй повернул ключ на пол-оборота по часовой стрелке и толкнул дверь. Буркнув что-то, он вошел в прихожую и включил свет. Потом обернулся и поманил меня, но я стоял в раздумье. – Заходи, – сказал он. – Чего ждешь?

– Дверь была не заперта, – сказал я.

– Как не заперта? А что я сейчас делал – разве не отпирал ее?

– Ты отодвинул только пружинную защелку. Для этого надо повернуть ключ всего на пол-оборота. Но кроме защелки, у таких замков есть еще засов, ригель называется. Чтобы отодвинуть ригель в исходное положение, надо сделать ключом полтора оборота.

– Ну и что из этого?

– А то, что человек, который выходил из квартиры последним, не потрудился запереть дверь ключом. Он просто ее захлопнул.

– Какое это имеет значение? Может, ключ был у его напарника, а напарник уже подошел к лифту, вот он и махнул рукой. Может, он вообще не собирался запирать дверь ключом. Масса людей вообще не запирают свои двери на этот... как его – ригель.

– Знаю. Это облегчает мне жизнь.

– Который последним вышел... Во-первых, это не его квартира, во-вторых, он все равно должен был ее опечатать. На кой хрен ему заботиться о каком-то ригеле! Не вижу смысла.

– Правильно, – сказал я, копаясь в памяти и стараясь поймать юркую, ускользающую мысль. – А я ведь запирал тогда...

– О чем ты?

– Войдя тот раз сюда, я закрыл дверь и повернул эту ручку, видишь? Когда ее поворачиваешь, ригель входит в отверстие запорной коробки. Так запирается дверь с внутренней стороны.

– Что из этого следует?

– Потом пришли вы с Лореном. Ключи вы взяли у швейцара. Вам пришлось повернуть ключ на один полный оборот, чтобы отодвинуть ригель, и еще на пол-оборота – открыть защелку.

– Пусть будет так, как ты говоришь. – Рэй начал терять терпение. – Я охотно тебе верю, Берни. Потому как сам никогда не замечал, сколько раз я поворачиваю ключ, особенно когда не знаешь, в какую задницу попадешь за дверью, как в тот раз.