Текст книги "Виконт-бродяга"
Автор книги: Лоретта Чейз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Наконец они достигли ворот на углу Гайд-парка. Лорд Рэнд направил лошадей сквозь них и дальше, в Грин-парк. Место это было почти безлюдным. Он остановил экипаж возле небольшой рощицы и повернулся к спутнице.
– В чём дело? – спросил он. – Вам нехорошо? Или всё потому, что тот мерзавец так злобно пялился на вас?
– Я знаю эту женщину. Я думала, мне это снится, но она была там, настоящая… и… святые небеса… на ней моё персиковое муслиновое платье! О боже! – вскричала она. – Я пропала. Она узнала меня… это очевидно. Разве вы не видели, как она улыбалась?
Но сейчас лорд Рэнд видел перед собой только охваченную горем мисс Пеллистон. И коль скоро она ещё и сидела рядом, он поступил так, как сделал бы на его месте любой галантный джентльмен: пытаясь утешить девушку, он по-братски обнял её. И тут его словно молнией поразило.
В это самое мгновение мисс Пеллистон подняла на него взор, глаза её блестели от непролитых слёз. Объятие Макса стало чуть крепче. Склонив голову, он коснулся губами её рта. И вновь виконт испытал потрясение, когда его захлестнула волна далеко не братских чувств.
Издав сдавленный писк, мисс Пеллистон оттолкнула его прочь.
Лорд Рэнд пристально смотрел на Кэтрин. И она в свою очередь не отводила взгляда. Подумав, что в глазах её и в самом деле горит неистовство, он подхватил поводья и усмирил забеспокоившихся лошадей. Вероятно, мисс Пеллистон обозвала бы его бесчувственным. Пускай бы она это сделала. Виконт предпочитал быть бесчувственным, ибо чувства, что он испытывал теперь, пришлись ему не по нраву. Дьявол, почему она даже не залепила ему пощёчину? Он бы согласился и на боль, раз о равнодушии речь не шла.
– Мне жаль, – выдавил он, хотя подозревал, что не испытывает ничего даже отдалённо напоминающего раскаяние. – Не знаю, что на меня нашло.
– О Боже, – проговорила мисс Пеллистон, отворачиваясь. Правда, она ещё и порозовела, что, по крайней мере, уже само по себе было лучше, нежели её мертвенная бледность. – Как неловко вышло.
– Мне жаль, – тупо повторил Макс. – Я не смог удержаться.
– Что значит – вы не смогли удержаться? – воскликнула она. – И что же на вас такое нашло? – Кэтрин повернулась, чтобы взглянуть на него, и Максу показалось, что в глазах её он увидел… неужели страх?
– Мисс Пеллистон, вы были расстроены. Я лишь хотел утешить вас, но, боюсь, мои… мои более примитивные инстинкты взяли надо мной верх. Вы же знаете, я весьма несдержан… чёрт возьми.
Он чувствовал себя дураком. Что, бога ради, на него нашло, раз он решился поцеловать… И кого? Мисс Пеллистон!
В ореховых глазах всё ещё плескалось смятение, хотя голос зазвучал спокойнее:
– Милорд, порой бывает так, что честность предпочтительнее такта. Я уже было начала считать вас другом. И посему надеюсь, что вы будете со мной предельно честны. Разве я… разве я сделала или сказала что-то, чем… поощрила вас?
– Нет, разумеется, нет. Уверяю вас, это всецело моя вина, – несколько уязвлено ответил виконт.
Лицо её просветлело.
– Что ж, тогда всё в порядке.
Сбитый с толку, он ляпнул, не подумав:
– Разве? Хотите сказать, что не станете возражать, если я сделаю это ещё раз?
Но он вовсе не собирался ещё раз целовать её, о чём не преминул себе напомнить.
– О, разумеется, я должна возразить.
– Должна? Только потому, что так положено? – спросил он, хотя сам не был до конца уверен, что хочет услышать ответ.
Кэтрин прикусила губу.
– Милорд, я попросила вас об искренности. И отвечу тем же. Вы очень привлекательный мужчина, а я совершенно неопытна. Прежде меня не целовал ни один джентльмен, по крайней мере, не принадлежащий к родне… а те целовали в щёку. И думаю… то есть я уверена, что… польщена. И всё же я не фривольна, – добавила она.
– Конечно же нет.
– Вот почему я бы предпочла, чтобы вы не старались… польстить мне вновь. В настоящее время у меня довольно тревог и без того, чтобы ещё и проверять на прочность свои моральные устои. По сути, – печально продолжила она, – похоже, вскоре мои моральные устои будут под сомнением для всего мира.
– Вам нечего бояться, – ответил Макс, решительно выталкивая из головы образ светловолосой Юноны. – Я на вас женюсь.
– Что?! – задохнулась она.
– Ну разве это не очевидно? Нам следовало сразу так поступить. Вы же не думали, что можете пошататься по борделям, провести ночь в моём жилище – и избежать любых неприятных последствий? Мы обязаны пожениться, мисс Пеллистон.
Румянец Кэтрин разгорелся ещё ярче.
– При всём уважении, милорд, это не обсуждается. В сущности, ваше предложение нелепо.
– При всём уважении, кто здесь нелеп, так это вы. На этой проститутке ваше платье. Она вместе с Броуди. Если она узнала вас, то расскажет ему, а коль скоро он не джентльмен, то тут же разнесёт сплетню. Единственный способ помешать ему – выйти за меня замуж. Вот тогда, если он посмеет бросить на вас хотя бы тень скандала, я вызову Броуди на дуэль и всажу пулю в его крашеную башку. Всё довольно просто.
В Кэтрин начал закипать гнев. Она не для того сбежала от хмельной тирании отца, чтобы обрести властолюбивого распутника в качестве мужа. Правда, свои возражения она озвучила не совсем такими словами, но протест выразила, снабдив его всеми подробностями. Мисс Пеллистон удостоила виконта многословным рассуждением о своих взглядах на брак, в которых главенствующую роль играла схожесть характеров.
Лорд Рэнд с полным безразличием слушал, как Кэтрин с некоторым исступлением в пух и прах разносит его доводы в пользу женитьбы.
Первое, на что она указала: возможно, то было вовсе и не её платье, а если даже и её, то, весьма вероятно, Бабуля Грендел просто продала его скупщику, а от него оно уже попало к спутнице лорда Броуди.
Во-вторых, мисс Пеллистон была не вполне уверена, что видела именно ту особу. Из-за всей этой краски, падшие женщины, как правило, выглядят на одно лицо. Вряд ли за столь короткое время, большую часть которого она была к тому же одурманена, ей удалось заприметить кого-то из обитательниц борделя, кроме Бабули.
В-третьих, если эта женщина узнала Кэтрин и расскажет о том Броуди, он, скорее всего, ей просто не поверит. А пусть даже и поверит, он не настолько безрассуден, чтобы разносить такую невообразимую сплетню: ведь тем самым можно испортить отношения с батюшкой или, что похуже, с лордом Эндовером. Любой из них мог вызвать лорда Броуди на дуэль, а он величайший трус.
Макс недоверчиво воззрился на неё:
– Итак, вы заявляете, что ни в коей мере не встревожены?
– Ни капельки, – пылко подтвердила она.
– К чему тогда была эта истерика?
– Не было никакой истерики. А если даже имела место некая минутная слабость, то лишь потому, что я была потрясена. Вероятно, приняла всё слишком близко к сердцу.
– И всё же я вас скомпрометировал, – напомнил он. – А кроме всего прочего, только что поцеловал в общественном парке.
– Боже правый, вы же не всерьёз? Определённо, вам не стоит брать привычку делать предложение каждой женщине, которую вы поцеловали. Ибо в вашем случае дело, скорее всего, закончится многожёнством.
Кэтрин уставилась куда-то вдаль: подбородок вздёрнут, спина прямая, как шомпол.
– Думаю, вы пьяны, – продолжила она. – Да, уверена, так и есть. Вы впутались в мои неприятности прежде всего из-за собственных дурных привычек, и хотя я признательна за то, что вы оказались там и спасли меня, мне остаётся лишь сожалеть о причинах, приведших вас туда. Вот и теперь пагубная страсть может склонить вас к прискорбной ошибке, о которой вы будете сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я надеюсь, позже, когда протрезвеете, вы ещё раз обдумаете сей предмет и сделаете правильные выводы. А пока я хочу, чтобы вы отвезли меня домой.
* * *
– Вот видишь, – проговорила Линнет. – Я же говорила, это он. Однако собеседник, казалось, не слушал. Он был сердит. Может, лорда Броуди и не заботило, где он развлекается, но он предпочитал держать вышеупомянутые развлечения подальше от глаз досточтимой публики… до тех пор пока эта женщина подле него не стала вдруг пользоваться большим спросом среди благородных джентльменов, один из которых вполне мог в конце концов обойти соперников.
И все же, каким бы успехом ни пользовалась Линнет у Бабули Грендел, едва ли она могла сравниться с сёстрами Уилсон [50]50
Харриет (Гарриет) Уилсон была одной из наиболее популярных куртизанок Лондона того времени и даже прославилась тем, что сделала герцога Веллингтона посмешищем. Рожденная в Лондоне в семье швейцарского часовщика, Харриет начала соблазнять мужчин в возрасте 15 лет, первым из многих был лорд Крейвен. Вскоре после этого ее репутация ошеломляющей, прекрасной и образованной куртизанки разлетелась по всему Лондону. Будучи совершенно независимой, она отказывала многим пылким ухажерам. В конце концов она на время остепенилась, если это можно так назвать, став любовницей герцога Веллингтона. Ее две сестры, Эми и София, также стали куртизанками, София в последствии вышла замуж за аристократа.
[Закрыть]. А посему должна была знать своё место и довольствоваться тихим ожиданием возможности доставить удовольствие покровителю в скромном домике, что он снял для неё. Так нет же, ей обязательно надо подлизываться и ныть весь день напролёт, выпрашивая «глоток свежего воздуха». И где это она видала в Лондоне свежий воздух? И теперь мисс Чопорность и её высокомерный виконт увидели его в обществе обычной шлюхи.
– Я же говорила, это был он, – не унималась Линнет.
– Кто – он? – последовал сварливый вопрос.
– Тот, кто забрал новую девочку. – И продолжила живописать крайне забавную сценку, за которой без зазрения совести наблюдала с верхних ступеней лестницы. – Вот так мне и досталось это платье, – закончила она. – Я видела, как старая ведьма достала его из коробки и заставила её отдать наряд мне.
Линнет не посчитала нужным добавить, что платье она потребовала в качестве возмещения за то, что пришлось отдать такого многообещающего клиента какой-то новобранке. Линнет была возмущена до глубины души и громогласно выражала несогласие с необходимостью ублажать уродливого пьяного моряка вместо подвыпившего Адониса.
– Пятьдесят фунтов? – переспросил лорд Броуди, когда его любовница окончила рассказ. – Хочешь сказать, этот дурак заплатил полсотни фунтов за тощую деревенскую служанку?
– Ну, я-то её видала только мельком, но, по мне, в ней одна кожа да кости. В любом случае тридцать было уплачено за неё, и двадцать – за её вещи… только, как я уже сказала, всех вещичек она назад не получила. А потом тот бедняга вернулся дня два спустя – искал её. Видать, глупая девица сбежала, думая, что добьётся большего. А я тебе так скажу: у некоторых просто напрочь отсутствует здравый смысл. Говоришь, он виконт? – Линнет с сожалением покачала головой, но, видимо, печалилась она не столько уж о недалёкой простачке, отказавшейся от блестящей возможности.
Новость о том, как легко Бабуля Грендел обвела невыносимого виконта вокруг пальца, вернула лорду Броуди хорошее расположение духа. Позже, наедине с собой, он обдумает это дельце и решит, какую выгоду из него можно извлечь. Сначала Рэнда одурачила старая сводня, да потом ещё и девчонка сделала ноги. О, вот это забавная шутка, не то слово.
* * *
Если бы кто-нибудь вдруг посвятил мисс Пеллистон в подробности беседы, произошедшей меж лордом Броуди и его ветреной пассией, Кэтрин испытала бы чувство ничем не омрачённого удовлетворения, зная, что была совершенно права, отвергнув предложение лорда Рэнда. Однако сей разговор не достиг её ушей, и потому беспокоилась она сразу по двум причинам. Первая заключалась в том, что, как бы она ни заверяла виконта в обратном, всё же была уверена, что это накрашенное лицо ей знакомо. А значит, лорд Броуди теперь знает её секрет. Вторая – ей не верилось, что он станет держать язык за зубами. Может, ему и не хочется ссориться с отцом Кэтрин или лордом Эндовером, и уж тем более он не горел желанием быть убитым на дуэли, но дело в том, что барон прежде всего был беспробудным пьяницей, да к тому же глупым горластым болтуном.
Теперь со дня на день можно ожидать, что завертятся мельницы слухов, и не пройдёт много времени прежде, чем они перемелют её репутацию в пыль. Бедные, ничего подозревающие кузен с женой… они понятия не имеют, какой им предстоит скандал.
Хуже всего, что Кэтрин не могла их предостеречь. Конечно, лорд Эндовер поверит в её невиновность. Но всё равно заставит лорда Рэнда жениться на ней. Раз уж даже виконт, со своей склонностью к дикими выходками и нетерпимостью к обычаям, посчитал это единственно верным решением.
Кэтрин с трудом поднялась по лестнице в спальню, сопровождаемая щебечущей Молли, которая никак не могла наговориться об элегантном экипаже, превосходных скакунах и в целом об умопомрачительной внешности лорда Рэнда. Она объявила мисс Пеллистон самой счастливой женщиной, среди живущих, ибо та удостоилась чести прокатиться с самым великолепным мужчиной во всём христианском мире… да и в языческом, если уж на то пошло.
– И впрямь, мисс, я всегда говорила, что он красивейший мужчина, – возбуждённо доказывала она, – только, знаете ли, на грубоватый лад. Мне, правда, кажется, его никогда не заботит, как он выглядит. Но, ах, когда я увидала его приближающийся экипаж, и он восседал в нём, словно сказочный принц… Будто само солнце светит, только чтобы озарить его своим светом…
Кэтрин оборвала сие сомнительное путешествие в царство поэзии, уведомив служанку, что устала и хочет вздремнуть, дабы пережить празднование в честь дня рождения мисс Грэйвисток.
Молли притихла. Иначе говоря, перестала болтать и принялась издавать мечтательные вздохи. Однако и эти проявления чувств пришлось выносить лишь четверть часа, по истечении которых служанка удалилась, чтобы госпожа могла спокойно «вздремнуть»… если только муки обречённой можно так назвать.
Кэтрин положила голову на подушку, и в голове её тут же закрутились беспокойные мысли.
Он поцеловал её. Говоря по правде, то и поцелуем-то назвать было нельзя, но Кэтрин, как она сама призналась, мало что знала о таких вещах. И сейчас не горела желанием узнать больше. Что там она ему сказала? Польстить?Она притронулась к губам, а затем быстро отдёрнула руку. Лицо её вспыхнуло, а в уме, где полагалось находиться здравому смыслу, был лишь разброд беспорядочных мыслей и незнакомых, бьющих по нервам ощущений.
Она напомнила себе, что это всего лишь поцелуй, самое что ни на есть мимолётное прикосновение… Но каким-то непостижимым образом небо перевернулось, и Кэтрин чувствовала, что всё должно быть не так, не с ним. Боже милостивый, только не с ним.
В романах героинь тоже целовали, но только те герои, за которых они впоследствии выходили замуж, что делало их поступок – пусть и в каком-то смысле неправильный – приемлемым. С Кэтрин же произошло нечто иное, и для неё далеко не приемлемое. Но ей понравилось, а уж это точно лишено всякой логики.
Разве не в борделе она его повстречала? И разве не был он в то время совершенным нечестивцем? Разве не слышала она, как лорд Эндовер насмешливо сочувствовал джентльменам – постоянным соперникам лорда Рэнда за карточным столом? И разве не рассказывали, что лорд Рэнд пытался завязать драку прямо на ступенях клуба?
Кроме того, виконт властолюбив и опрометчив, совсем как её отец. Да что там, он даже выражался, как уличный хулиган, – сыпал проклятиями и неграмотно строил речь. Вряд ли это то, из чего сделаны герои.
И всё же, несмотря на всё дурное, что Кэтрин о нём знала, оттолкнула она Макса лишь потому, что была слишком напугана… да к тому же сразу пожалела, что заставила его остановиться.
Кем была эта Кэтрин, трепетавшая от ощущения мужской силы его рук и даже теперь дрожащая при воспоминании о мягком, влажном прикосновении рта, таком невесомом… длившемся лишь мгновение… и тем не менее таившем в себе тёплое обещание, заставлявшее её желать… ох, большего? Чистый мужской запах, его лицо, так близко склонившееся к ней, тёмные ресницы, скрывшие глубокую синеву глаз, тепло руки на спине… и только. Не так уж и много. Что же творится с ней… и почему он?
Будь она истинной леди, то отпрянула бы от его оскверняющего прикосновения. Но Кэтрин этого не сделала по причине вполне очевидной: она унаследовала пороки отца.
А почему нет? Достался же дочери горячий отцовский нрав. Единственное различие между ними заключалось в том, что она брала на себя труд – и труд немалый – держать себя в руках. А теперь появился иной демон, которого нужно обуздать… и на свободу его выпустил распутник.
Лорду Рэнду, надо сказать, весьма ловко удавалось вытаскивать на свет божий всё самое худшее в ней. Боже милосердный… она даже позволила себе, сидя там, беззаботно болтать о желании убить отца и чуть ли не похвалялась планами побега.
Кэтрин в сердцах перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.
Этот мужчина опасен. Даже переворачивая мир вверх тормашками, он умудрялся выглядеть убедительно. Он ужекамня на камне не оставил от её стройной системы ценностей. А что он сотворит, дай ему волю, с её нравственными убеждениями? Как поступит, если узнает, с какой лёгкостью воскрешает в ней этих демонов? Он может превратить её в одержимое страстями чудовище – такое же, как отец, – злое, дикое и необузданное. Господи… выйти за него замуж! С таким же успехом она могла бы прыгнуть в штормовое море. Ни за что! Кэтрин ценила свою репутацию, но рассудок ей был дороже. Если её доброе имя нуждается в защите, то она должна защитить его сама.
* * *
По-своему лорд Рэнд был встревожен не меньше мисс Пеллистон. То обстоятельство, что он поцеловал Кэтрин, наполняло виконта всевозможными оттенками изумления. То, что ему понравилось целовать её – ужасом. А то, что он сделал ей предложение, было настолько невообразимо, что он даже не смог придумать подходящего выражения, чтобы описать связанные с этим чувства.
Однако Макс не был склонен к долгому самокопанию. На него нашло некое помешательство, что в общем-то нельзя назвать необычным, и он повёл себя опрометчиво, что и вовсе почти в порядке вещей. Иного объяснения ему и не требовалось.
Но что бы там ни побудило его совершить сегодняшние злодеяния, одно стало ясно наверняка: как заметила сама мисс Пеллистон, он по уши увяз в её делах. А если он хочет добиться успеха со светловолосой Юноной, лучше бы ему вылезти из них в самом скором времени. И чтобы это сделать, нужно сперва разобраться с затруднениями мисс Пеллистон.
* * *
Заполучив сведения, которые, он был уверен, превратят блондинистого виконта в посмешище для всего клуба, лорд Броуди не преминул поделиться ими со своим другом сэром Реджи. Но баронет повёл себя совсем не так, как надеялся Броуди.
– О да, – заметил Реджи. – Слыхал об этом от одного из тех парней… Джоза, кажется. Только представь. Они с Чолли вдвоём не смогли справиться с Рэндом… хотя оба в два раза тяжелее его, а он ещё был пьян в придачу. Сломал Чолли нос, знаешь ли.
Реджи, как оказалось, был преисполнен восхищения удалью виконта и считал пятьдесят фунтов небольшой ценой за такую превосходную потасовку. А если Бабуля и придержала несколько женских тряпок и побрякушек, то что с того наследнику Сент-Дениза? Стоит ему только захотеть, он обрядит девчонку, как королеву, и даже не заметит расходов.
– Но девка-то в конце концов сбежала, – в отчаянии напомнил лорд Броуди. – Так что он остался в дураках, не находишь?
– Скорее уж она – в дурочках. Вот где она теперь? Наверное, ошивается на Друри-лейн [51]51
Друри-лейн (Drury Lane) – улица в лондонском районе Ковент-Гарден, соединяющая Олдвич с Холборном. Северный отрезок относится к баро Кэмден, южный – к Вестминстеру. Известна главным образом благодаря расположенному здесь старинному театру Друри-Лейн. Улица получила имя сэра Уильяма Друри, чья резиденция находилась здесь во времена королевы Елизаветы I. Придворные, собиравшиеся в его доме, были причастны к восстанию графа Эссекского. За домом был разбит небольшой сад. В XVIII веке Друри-лейн прослыла в английской литературе логовом разврата – здесь были устроены многочисленные притоны и распивочные.
[Закрыть]. Не воспользоваться удачей, когда та сама идёт в руки… Женщины, – презрительно проворчал баронет.
Беседа угрожала повергнуть лорда Броуди в дурное расположение духа, преследовавшее барона с самого утра: начались его неприятности с похмелья и достигли наивысшей точки, когда он выставил свою безвкусную любовницу на обозрение двум людям, которых ненавидел более всех на этом свете.
А если он растрезвонит сию пикантную историю, то лишь покроет лорда Рэнда славой сильного и удалого парня. Горечь становилась невыносимой. Лорд Броуди почувствовал себя преданным и втоптанным в грязь всеми кому не лень.
Вот что с ним сталось: вынужден скрываться в тени, в то время как заносчивый желтоволосый виконт раскатывает по городу с мисс Пеллистон. Каких-то несколько недель назад Броуди был наречённым мужем девицы, её имущество и деньги были почти у него в руках. А теперь эта отвратительная узколицая особа имела наглость объявить, когда он нанёс визит, что якобы её нет дома… а ведь барон – старейший друг её отца!
У Мисс Чопорности не нашлось для него времени, а сама она щеголяла по всему Лондону со своим красавчиком-виконтом. А что Мисс Надменность скажет, когда услышит, как её златовласая любовь проводит часы досуга… и с кем? Неужто Мадам Пристойность решила, что может переделать виконта-бродягу?
Лорд Броуди ухмыльнулся, продемонстрировав собеседнику ряд коричневых кривых зубов. И вновь чёрные грозовые тучи развеялись, и он увидел дарящий радость солнечный свет. Он не расскажет эту историю всему свету, но вот ей поведает всенепременно. Это его долг как старейшего и дражайшего друга её отца.
