Текст книги "Непрощенный (ЛП)"
Автор книги: Лорен Кейт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Эй, – позвал он.
“Что эй?” Лилит даже не обернулся. Кэм был тем парнем, который мог причинять
страдания девушкам, которые были на столько глупы, чтобы подпустить его к себе. И
Лилит не нужно было еще больше боли в ее жизни.
“Я играю на гитаре, тоже”, – сказал он, когда она пошла назад через лес. “Все, что
нам нужно-это барабанщик”.
ГЛАВА 2
Кэм смотрел как Лилит исчезла в лесу возле ручья Гремучей змеи, подавив в себе
желание помчаться за ней. Она была так же великолепна, как и в Ханаане с тем же ярким
светом ее души, блистающим сквозь ее внешнюю красоту. Он был поражен и испытал
большое огорчение, когда он узнал шокирующую новость, что души Лилит не было на
небе, как он ожидал. Он подумал о самом худшем, что она была в аду с Люцифером.
Это была Аннабель, которая наконец-то сказала ему. Он пошел к ней, думая, что
она может поведать ему некоторые подробности о пребывании Лилит в раю. Ангел с
розовыми волосами покачала головой и посмотрел грустно, когда она указала вниз и
сказал ему: “Разве ты не знаешь?”
Кэма сжигало недоумение, как Лилит—чистая, добрая Лилит—могла оказаться в
аду, но самое главное, что его мучило: она все еще та девушка, которую он любил, или
Люцифер сломал ее?
Пять минут с ней перенесли его обратно в Ханаан, к той захватывающей дух
любви, которую они когда-то знали. Находясь рядом с ней, он наполнился надеждой. За
исключением…
Было что-то иное в Лилит. Она носила как пальто острую как бритва бронь
горечи.
“Удовлетворен?” Голос доносился откуда-то над ним.
Люцифер.
“Спасибо за возможность увидеть,” сказал Кэм. “Что она тут делает?”.
Теплый смех сотряс деревья. “Ты пришел ко мне, умоляя, чтобы узнать о ее
душе,” сказал Люцифер. “Я предложила тебе навестить ее, но только потому, что ты один
из моих фаворитов. Теперь почему бы нам не поговорить о деле?”
Прежде чем Кэм смог ответить, земля ушла у него из-под ног. Его желудок
взлетел вверх, это мог спровоцировать только дьявол, и пока Кэм опускался вниз, он
размышлял о пределе ангельской силы. Он редко подвергал сомнению свои инстинкты, но
этот инстинкт, любить Лилит и быть любимым ею снова мощной, сильной любовью или
потребует милосердия дьявола или настроит Кэма непосредственно против Люцифера. Он
расправил свои крылья и посмотрел вниз, синее пятно быстро увеличивалось у него под
ногами. Он приземлился на линолеумный пол.
Лес и ручей Гремучей змеи исчезли. Кэм стоял в центре ресторанного комплекса
в пустынном торговом центре. Он сложил крылья вдоль боков и сел на табурете за
оранжевым ламинированным столом.
Фаст-фуд Атриум был огромный, наполненный более сотней уродливых
идентичных столов. Было невозможно сказать, где они началась и где она заканчивались.
Длинное окно на весь потолок было на столько грязное, что Кэм не мог ничего увидеть за
серой копотью покрывающей стекло. Пол был усеян мусором: пустые тарелки,
засаленные салфетки, раздавленные стаканы с изжованными пластиковыми соломинки в
них. Затхлый запах висел в воздухе.
Вокруг него были типичные киоски фаст-фуда: китайская еда, пицца, крылья. Но
магазинчики были в нерабочем состоянии: бургеры были закрыты ставнями, в магазине
сэндвичей перегорели все лампы, витрина с йогуртами была разбита. Свет горел только у
одного продавца. Его тент был черный с надписью Aevum прописано жирным шрифтом
золотыми буквами.
Молодой человек с волнистыми каштановыми волосами стоял за его прилавком,
одетый в белую футболку, джинсы, и плоский белый поварской колпак. Он готовил что-
то, чего Кэм не мог видеть.
Дьявол мог принимать какой угодно облик, но Кэм всегда узнавал Люцифера по
обжигающему теплу, которое исходил от него. Хотя их и разделяли двадцать футов, было
такое чувство, что Кэм стоял прямо возле горячего гриля.
“Где мы?” спросил Кэм
Люцефер одарил Кэма очаровательной улыбкой. У него было лицо красивого,
харизматического двадцатидвухлетнего парня с россыпью веснушек на носу.
“Это Aevum—иногда называют неопределенностью”, – сказал дьявол, поднимая
большую лопатку. “Это состояние бытия между временем и вечностью, и я готовлю
специальные предложения для новых клиентов.”
“Я не голоден,” сказал Кэм.
Дикие глаза Люцифера заискрились, когда он использовал лопаточку, чтобы
шлепнуть чем-то шипящее на коричневый поднос. Затем он прошел позади бежевого
кассового аппарата и поднял пластмассовый разделитель, отделяющий небольшую кухню
от ресторанного зала.
Он расправил плечи и выпустил свои крылья, которые были огромные, жесткие и
зеленовато-золотистые, цвета древних, потертых ювелирных изделий. Кэм задержал
дыхание от их отталкивающего заплесневелого запаха и крошечных черных проклятых
тварей, которые скрывались в складках кожи.
С высоко поднятым подносом Люцифер приблизился к Кэму. Он сощурил глаза
глядя на крылья Кэма, где прожилки белого все еще сверкали на фоне золотого. “Белый не
хороший цвет для тебя. Что-то ты хотел сказать мне?”
“Что она делает в аду, Люцифер?”
Лилит была одной из самых добродетельных людей, которых когда-либо знал
Кэм. Он не мог понять, как она могла бы стать одной из подданных Люцифера.
“Ты знаешь, я не могу предать доверие”. Люцифер улыбнулся и установил
пластиковый поднос перед Кэмом. На нем был крошечный снежный шар с золотой
основой.
“Что это?” – спросил он. Темно-серый пепел заполнил снежный шар. Он
опускался беспрерывно, волшебным образом, почти заслоняя крошечную лиру
плавающую внутри.
“Сам посмотри,” сказал Люцифер. “Переверни его”.
Он перевернул шар вверх дном и нашел небольшой золотой ключик в его основе.
Он завел его и позволил музыке лиры нахлынуть на него. Это была та же самая мелодия,
которую он напевал, с тех пор как вернулся из Трои: песня Лилит. Он закрыл глаза и
снова оказался на берегу реки в Ханаан, три тысячелетия назад, слушая ее игру.
Эта дешевая версия музыкальной шкатулки проникла в душу больше, чем Кэм,
возможно, ожидал. Его пальцы напряглись вокруг шара. Затем… Бах.
Снежный шар разлетелся. Музыка прекратилась, как только кровь потекла из
ладони Кэма.
Люцифер бросил ему пропахшую серую тряпку и жестом показала ему, чтобы
Кэм навел порядок. “К счастью у меня для тебя много таких”. Он кивнул на стол, за
Кэмом. “Идите, возьми другой. Они разные, но похожи друг на друга!”
Кэм смел черепки первого снежного шара, вытер руки и посмотрел, как заживают
раны на его ладони. Он повернулся и посмотрел снова на ресторанный зал: в центре
каждого из некогда пустых оранжевых столов был снежный шар на коричневом
пластмассовом подносе. Количество столов в ресторанном дворике было много и они
простираясь в тусклую даль.
Кэм потянулся к шару на столе позади него.
“Осторожно,” сказал Люцифер.
Внутри этого шара была крошечная скрипка. Кэм повернул ключик и услышал
другую версию той же грустной песни.
Третий шар содержал миниатюрную виолончель.
Люцифер сел и поднял ноги, глядя как Кэм ходил от стола к столу, заводя в
каждом снеговом шаре музыку. Там были ситары, арфы, альты. Электрогитары,
балалайки, мандолины – каждый играющий оду разбитого сердца Лилит. “Эти снежные
шары …”, прошептал медленно Кэм. “Это все разновидности одного и того же Ада, в
который ты заманил ее как в ловушку”.
“И каждый раз, когда она умирает в одном из них,” сказал Люцифер: “она
возвращается обратно, где ей напоминают заново о твоем предательстве.” Он встал и
прошелся по проходам между столиками, взирая на свои творения с гордостью. “А затем,
чтобы сохранить интерес, я помещаю ее в новый ад, созданный специально для нее.”
Люцифер оскалился, обнажая ряды бритвенно-острых зубов. “Я действительно не могу
сказать, что хуже – бесконечный ад которому я подвергаю ее снова и снова, или то, если
бы я вернул ее сюда и она вспомнит, как сильно она тебя ненавидит. Это то, что держит ее
– ее гнев и ее ненависть”.
“На меня”. Сглотнул Кэм.
“Я работаю с материалом, который мне дают. Это не моя вина, что ты предал ее”.
Люцифер издал смешок, от которого барабанные перепонки Кэма запульсировали.
“Хочешь знать мой любимый поворот в текущем аду Лилит? Никакого отдыха! Каждый
день учебного года. Ты можешь себе представить?” Люцифер поднял снежный шар в
воздух, затем бросил его на землю и разбил. “Насколько она несчастна, она – типично
мрачный подросток, страдающий через типично мрачное существование в старшей
школе.”
“Почему Лилит?” спросил Кэм.
Люцифер улыбнулся. “Унылые делают свой собственный унылый ад, огонь и
самородную серу и все то дерьмо. Они не нуждаются ни в какой помощи от меня. Но
Лилит – она особенная. Не мне говорить тебе об этом”.
“Как насчет людей, страдающих с ней? Эти сокурсники в ее школе, ее семья”
“Пешки”, сказал Люцифер. “Их привезли сюда из чистилища, чтобы немного
поиграть в чужую историю—это ад другого рода.”
“Я не понимаю,” сказал Кэм. “Ты сделал ее существования крайне несчастное—”
“О, я сам не могу такого сделать,” сказал Люцифер. “Ты помог!”
Кэм проигнорировал вину, которую он чувствовал, чтобы это не душило его. “Но
ты позволил ей одну вещь, которую она нежно любит. Почему ты позволяешь ей играть
музыку?”
“Бытие никогда не бывает так несчастно, как тогда, когда вкус к чему-то
прекрасному,” сказал Люцифер. “Это служит, чтобы напомнить вам, что вы никогда не
сможет иметь ”.
Все, что вы никогда не сможет иметь.
Люси и Даниель встряхнули что-то в Кэме, что-то, что он думал, было потеряно
навсегда: его способность любить. Понимание, что такое было возможно для него, что у
него мог бы быть второй шанс, заставило его жаждать видеть Лилит.
Именно теперь, когда он знал, что она была здесь …
Он должен был сделать что-то.
“Я должен увидеть ее снова”, уверенно заявил Кэм. “Это было слишком мало —”
“Я сделал тебя достаточно одолжения”, – Люцифер сказал с рычанием.. “Я
показал тебе, на что вечность похожа для нее. Я не должен был делать даже этого”.
Кэм оглядел бесконечные снежные шары. “Я не могу поверить, что ты скрыл все
это от меня”.
“Я не скрыл этого, тебя это не заботило”, сказал Люцифер. “Вы были всегда
слишком заняты. Люси и Даниэль, события в Мече, весь этот джаз… Но теперь... ну, ты
хотел бы увидеть некоторые из предыдущих Адов Лилит? Это будет весело”.
Не дожидаясь ответа, Люцифер положил ладонь на затылок Кэма и толкнул его в
один из снежных шаров. Кэм зажмурился, готовясь врезаться лицом в стекло…
Вместо этого….
Он стоял с Люцифером около обширной дельты реки. Проливной дождь лился с
неба. Люди выбежали из хижины, сжимая в руках вещи, паника как и река разливалась на
их лицах. Через реку медленно шла девушка с печальным, спокойным выражением лица,
неся с собой ситар, в отличие от остального хаоса вокруг нее. Хотя она ничем не
напоминала Лилит, которую он любил в Ханаане или девушку, которую он только что
встретил возле ручья Гремучей Змеи, Кэм сразу узнал ее.
Она шла в сторону бушующие реки.
“Ах, Лилит,” Люцифер вздохнул. “Она всегда знает, когда всему этому время”.
Она села в грязи на берегу и начал играть. Ее руки летали над длинношеему
инструментом, выводя печальную, звучную музыку.
“Блюз утопления,” сказал Люцифер с оттенком восхищения.
“Нет—это блюз за мгновения до утопления,” сказал Кэм. “Большая разница”.
Река вышла из берегов и ринулась нескончаемым потоком накрывая собой Лилит
и ее ситару, дома, всех бегущих людей, Кэма и Люцифера.
Через несколько секунд Кэм и Люцифер стояли на горном утесе. Клочья тумана
вились, как пальцы вокруг сосны.
“Это одна из моих любимых,” сказал Люцифер.
Жалобная музыка банджо звучала позади них. Они повернулись и увидели, что
семь тощих, как жердь детей сидели на крыльце покосившейся хижины. Они были
босыми, и их животы были раздуты. Девушка с клубнично-светлыми волосами держала
банджо на коленях, ее пальцы двигались по струнам.
“Я не собираюсь стоять здесь и наблюдать, что Лилит играет будучи голодной”,
сказал Кэм.
“Это не настолько плохо – это для того, чтоб они заснули”, сказал Люцифер.
Самый маленький мальчик уже дремал. Одна из его сестер преклонила голову на
его плече и следовала примеру. Тогда Лилит прекратила играть и закрыла глаза.
“Достаточно”, – выдавил Кэм.
Он думал о Лилит, с которой он только что столкнулся возле ручья Гремучей
Змеи. Все это прошлые страдания, накладывали на нее отпечаток всех этих смертей, но у
нее не было осознанных воспоминаний о нем. Как и у Люси.
Нет, он понял, Лилит была не такая как Люси. Они были так же далеки друг от
друга как восток с запада. Люси была архангелом, живя проклятой смертной жизнью.
Лилит была смертной, проклятой бессмертными влияниями, унесенными через вселенную
вечными ветрами, которые она не могла чувствовать. Но она, тем не менее, чувствовала те
ветры. Они вырывались в том, как она пела с закрытыми глазами и играла на своей
сломанной гитаре.
Она была обречена. Если только...
“Верни меня обратно”, сказал Кэм дьяволу. Они вернулись в ресторанный зал Ада
со снежными шарами на всех столах, Кэм видел как каждый был наполнен болью Лилит.
“Тебе очень понравился Перекресток?” спросил Люцифер. “Я тронут”.
Кэм заглянул в глаза дьявола и вздрогнул, от того ужаса которое увидел там. Все
это время, Лилит была под властью Люцифера. Почему? “Что мне сделать, чтобы ты
отпустил ее?” спросил Кэм Люцифера. “Я сделаю все, что угодно”.
“Все, что угодно? Мне нравится, как это звучит”. Люцифер скользнул руками в
задние карманы, наклонил голову, и посмотрел на Кэм, изучая. “Текущий Ад Лилит
истекает через пятнадцать дней. Мне интересно будет наблюдать, как ты сделаешь ее еще
более несчастной, в течение этих двух недель”. Он помолчал. “Мы могли бы сделать это
интересным”.
“У тебя есть дурная привычка делать все интересным,” огрызнулся Кэм.
“Пари” предложил Люцифер. “Если в оставшиеся пятнадцать дней, ты сможешь
очистить темное сердце Лилит от ее ненависти к тебе и убедить ее, чтобы она снова по
настоящему влюбилась в тебя—я закрою этот магазин, по крайней мере, то что касается
ее. Не будет больше заказов из Ада на нее”.
Кэм прищурился. “Это слишком легко. В чем подвох?”
“Легко?” повторил Люцифер хохоча. “Разве ты не заметил гигантский груз на ее
плечах? Это – ты. Она ненавидит тебя, приятель”. Он подмигнул. “И она даже не знает
почему”.
“Она ненавидит этот несчастный мир”, сказал Кэм. “Любой их ее прошлых миров.
Это не означает, что она ненавидит меня. Она даже не помнит, кто я”.
Люцифер покачал головой. “Ненависть к ее жалкому миру является прикрытием
для более старой, более черной ненависти к тебе.” Он ткнул Кэму в грудь. “Когда душа
болит так глубоко, как Лилит, боль постоянная. Даже если она больше не узнает твое
лицо, она узнает твою душу. Сердцевину того, кто ты”. Люцифер сплюнул на пол. “И она
возненавидит тебя”.
Кэм поморщился. Это не может быть правдой. Но потом он вспомнил, как была
холодна она с ним. “Я верну ее”.
“Ты так уверен,” сказал Люцифер, кивнув. “Дам тебе попробовать”.
“И после того, как я ее верну”, спросил Кулак, “что тогда?”
Люцифер улыбнулся покровительно. “Ты будешь свободно жить оставшуюся
часть ее смертных дней с нею. Счастливо с этих пор. Это то, что ты хотел услышать?” Он
щелкнул пальцами, как будто он только что вспомнил что-то. “Ты спрашиваешь в чем моя
выгода”.
Кэм ждал. Его крылья пылали от необходимости лететь к Лилит.
“Я потакал тебе слишком много и слишком долго”, сказал Люцифер, внезапно
холодным и серьезным тоном. “Когда ты потерпишь неудачу, ты должен вернуться к
тому, чему ты принадлежишь. Сюда, ко мне. Больше никаких скачков через галактики.
Больше ничего белого в твоих крыльях”. Люцифер сузил кроваво-красные глаза. “Ты
присоединишься ко мне за Стеной Темноты, справой стороны от меня. На вечно”.
Кэм посмотрел спокойно на дьявола. Благодаря Люси и Даниелю, Кэм имел
возможность—он может переписать свою судьбу. Как он мог так легко отказаться от
такой возможности?
Он подумал о Лилит. В отчаянии она убивалась на протяжении тысячелетий.
Нет. Он не мог отступить, что означало бы потерять все. Он должен завоевать ее
любовь и облегчая ее боль. Если была какая-либо надежды спасти ее, это стоило, чтобы
попробовать.
«Согласен,» – сказал Кэм, и протянул руку.
Люцифер отстранился. “Прибереги эту чушь для Даниэля. Мне не нужно
рукопожатие, чтобы держать слово. Убедишься сам”.
“Хорошо,” сказал Кэм. “Как мне вернуться к ней?”
“Иди в дверь, которая находится слева от магазина хот-догов.” Люцифер указал
на ряд киосков, которые были теперь вдалеке. “Как только ты ступишь на Перекресток,
начинается обратный отсчет”.
Кэм уже шел к двери в мир Лилит. Но пока он шел по залу ресторана, голос
Люцифера, казалось, преследовал его. Тик-так!”
ГЛАВА 3
Пятнадцать дней
Лилит не могла опоздать в школу снова сегодня.
Уходом с теста по биологии вчера она уже заработала наказание после последнего
урока – ее мать тихо вручила ей желтый лист, когда Лилит вернулась домой. По этому
сегодня утром, она была вовремя, чтобы попасть на урок, прежде чем миссис Ричардс
закончите добавлять сливки в свой кофе.
Она принялась вписывать две страницы в свою домашнюю работу по поэзии,
прежде чем зазвонил звонок. Она так увлеклась этим, что даже не вздрогнула, когда
знакомая тень упала на ее стол.
“Принесла тебе подарок,” сказала Хлоя.
Лилит подняла голову. Хлоя полезла в свою зеброво-полосатую сумку и вынула
оттуда что-то белое, а затем шлепнула на стол Лилит. Это был подгузник для взрослых.
“На случай, если ты опять обосрались в штаны,” сказала Хлоя. “Примерь”.
Щеки Лилит запылали, она столкнула подгузник со стола, делая вид, что ее это не
касается. Главное, что он был теперь на полу и другие ученики должны были переступить
через него, чтобы добраться до своего рабочего места. Она подняла глаза, чтобы увидеть
заметила ли это все миссис Ричардс, но к ее удивлению, Хлоя теперь стояла рядом с их
улыбающиеся учительницей.
“Позволь мне отгул? Я должна встретиться с директором Таркентоном”.
Лилит с завистью наблюдал, как миссис Ричардс дала лист отгула Хлое, которая
взял его и вышла из класса. Лилит вздохнула. Учителя выдавали разрешения на отгул
Хлое, почти с такой же систематизацией, как они выдавали листы наказания Лилит.
Прозвенел звонок и тут же ожил громкоговоритель.
“Доброе утро, Быки”, сказал Таркентон из вещателя. “Как Вы знаете, сегодня мы
поднимаем очень ожидаемую тему Выпускного балла этого года”.
Ученики вокруг Лилит радостно улюлюкали и хлопали. Она опять почувствовала
себя одинокой среди них. Это было не потому что она думала, что она умнее или лучше
всех тех, которые так много заботились о школьных дискотеках. Что-то более глубокое и
важное разделяло ее от всех, кого она когда-либо встречала. Она не знала, что это было,
но она чувствовала себя большую часть времени как пришелец.
“Вы проголосовали, мы подсчитали,” голос директора продолжал: “и в этом году
тема выпускнго...Битва групп!”
Лилит хмуро глянула на громкоговоритель. Битва групп?
Она не заполняла бюллетень для выпускного, но ей было трудно поверить, что ее
одноклассники выбрали тему, которая была бы на самом деле интересной. Потом она
вспомнила, что Хлои Кинг была в группе, и что девушка каким-то образом зомбировала
остальных учеников, думая, что все, что она сделала, это было круто.
Тема выпускного могла быть любая. Но все равно, Лилит была уверена, что
Tarkenton и его школьные прихвостни будут искать способ, чтобы убедить всех, что это
все не отстой и очень круто.
“И теперь сообщение от королевы балла, Хлои Кинг”, сказал Таркентон.
Послышался шум передающегося микрофона.
“Эй, быки,” сказала Хлоя, задорным голосом. “Покупайте билеты на бал и
приготовьтесь танцевать всю ночь напролет под удивительную музыку, которую играют
ваши друзья. Правильно—выпускной будет в виде концерта, с группами и придирчивыми
судьями. Это все спонсируется королем СМИ—спасибо, папочка! По этому запоминайте:
среда, тридцатое апрель—всего через пятнадцать дней! Я уже подписался свою группу в
бой, так чего ждешь ТЫ?”
Громкоговоритель отключится. Лилит никогда не была на выступлениях Хлои, но
ей нравилось думать, что девушка имела примерно столько музыкального таланта, как
вареный рак.
Лилит вспомнила парня, которого она встретила накануне возле Гремучей змеи.
Появившись ниоткуда он предложил ей создать группу. Она попыталась выбросить эту
встречу из головы, но с объявлением Хлои, агитирующей подписываться на выступление
на выпускном, Лилит была удивлена почувствовать сожаление о том, что у нее не было
группы.
Дверь класса распахнулась и, к удивлению Лилит, вошел тот парень с Ручья
Гремучей змеи. Он прошелся по ряду и сел рядом с ней, заняв место Хлои Кинг .
Тепло пробежало по телу Лилит, когда она посмотрела на его мотоциклетную
куртку и обтягивающую фирменную футболку. Она задавалась вопросом, где в их
городке продавали такую одежду. Она знала, что в ближайшей местности нет магазинов с
такой дорогой одеждой. Она никогда не встречала никого, кто бы одевался как он.
Он убрал темные волосы с глаз и пристально посмотрел на нее.
Лилит понравилось, что Кэм посмотрел на нее, но ей не понравилось, как он это
сделал. Был блеск в его глазах, что заставило ее врасплох. Как будто он знал все ее
секреты. Он, наверное, смотрел на всех девушек так, и некоторые из них, вероятно, были
влюблены в него. Лилит с усилием заставила себя посмотреть ему в глаза. Она не хотела,
чтобы он думал, что он заставил ее нервничать.
“Я могу тебе помочь?” спросила Г-жа Ричардс обращаясь к Кэму.
“Я здесь новенький”, сказал Кэм, все еще уставившись на Лилит. “Что мне нужно
делать?”
Он быстро достал свой студенческое удостоверение Трамбулла. Лилит была так
ошеломлена, что впала в приступ кашля. Она в ужасе боролась за контроль над собой.
“Кэмерон Бриэль”. Прочитала Г-жа Ричардс из удостоверения личности, затем
осмотрела Кэма с головы до пят. “Студент, ты сядешь там и будешь сидеть тихо”. Она
указала на парту позади от Лилит, которая до сих пор не могла справиться с кашлем.
“Лилит”, обратилась к ней г-жа Ричардс: “Ты знаешь статистику распространения
астмы за счет увеличения выбросов углекислого газа в последние десятилетия? Когда ты
закончишь кашлять, я хочу, чтобы ты взяла лист бумаги и написать письмо своему
конгрессмену с требованием реформ”.
Серьезно? Она попадает в неприятности из-за кашля?
Кэм сделал два легких удара по ее спине, так же, как делала ее мать Брюсу, когда
у него случались одни из его приступов судорожного кашля. Затем он наклонился, взял
подгузник, поднял удивленно бровь в сторону Лилит и положил его в сумку Хлои.
“Ей, возможно, понадобится это позже”, улыбнувшись сказал он Лилит и
направился к своей парте.
Трамбулл не большая школа, однако для Лилит было большим удивлением
узнать, что Кэм тоже был на ее курсе поэзии. Она была еще больше удивлена, когда
мистер Дэвидсон усадила его на свободное место рядом с ней, так как Кими Грейс
отсутствовала из-за болезни.
“Привет,” сказал Кэм, скользнув на сиденье возле нее.
Лилит сделала вид, что она не услышала его.
Через десять минут, после того как Г-Н Дэвидсон начал читать любовный сонет
итальянского поэта Петрарки, Кэм наклонился и бросил перед ней записку.
Лилит взглянула на записку, а затем на Кэма, потом взглянула вправо в
уверенности, что она предназначалась кому-то другому. Но Пейдж не потянулась, чтобы
взять ее и Кэм ухмыляясь, кивнул на послание показывая тем самым, что это для Лилит.
Она открыла ее и почувствовала странный прилив, то чувство когда она окунается
в содержание хорошей книги или впервые слышала красивую песню.
«За десять минут в классе преподаватель стоял лицом к доске восемь минут и
сорок восемь секунд. По моим вычислениям ты и я могли бы абсолютно спокойно
выбраться в следующий раз, когда он отвернется и незаметно смыться к ручью Гремучей
змеи. Моргни дважды, если ты в игре.»
Лилит даже не знаю, как реагировать на это. Дважды подмигнуть? Больше похоже
на сдохни три раза, хотела она сказать ему. Когда она подняла взгляд, у него было
странное, спокойное выражение, как если бы они были такими друзьями, кто делал такие
вещи постоянно. Странная вещь, Лилит пропускала занятие все время – она сделала это
вчера дважды включая тест по биологии. Но она никогда не делал это ради забавы. Побег
всегда был единственный вариант механизма выживания. Кэму казалось, что он знал, кто
она и как она проживала свою жизнь, и это ее раздражало. Она не хотела, чтобы он думал
о ней вообще.
«Нет!», написала она прямо поверх текста Кэма, демонстративно обращая его
внимание на это. Она скомкала записку и передала ее как только г-н Дэвидсон в
очередной раз отвернулся к доске.
Остальная часть ее дня была длинна и тосклива, но по крайней мере она
отделалась от Кэма. Она не видела его ни за ланчем, ни в коридорах, ни в одном из другие
ее классов. Лилит рассуждала, что, если у нее должны были быть совместные предметы с
ним, было бы лучше, чтоб они были друг за другом в первой половине дня, чтоб было
время справиться с теми эмоциями, которые он в ней вызывал. Почему он был настолько
уверенным с ней? Он, казалось, думал, что она рада его видеть. Однако что-то в нем
наполняло ее гневом.
Когда прозвенел последний звонок, Лилит очень хотелось пробраться сквозь
ветки деревьев к ручью Гремучей змеи, чтобы поиграть на гитаре. Но Лилит с опущенной
головой поплелась отбывать наказание за предыдущие опоздания.
Комната наказаний была полупустой – только несколько столов и один плакат на
стене, который показывал котенка, цепляющегося за ветвь дерева. И в трехтысячный раз,
Лилит прочитала слова, напечатанные ниже его пушистого хвоста:
ТЫ ЖИВЕШЬ ТОЛЬКО ОДИН РАЗ, НО ЕСЛИ ТЫ СДЕЛАЕШЬ ПРАВИЛЬНЫЙ
ВЫБОР, ДОСТАТОЧНО ОДНОГО РАЗА.
Способ пережить наказание состоял в том, чтобы войти в транс. Лилит уставилась
на плакат котенка, пока он не стал казаться живым. Котенок выглядел испуганным, вися
на когтях, прокалывая ветку. Это предполагало “выбор”? Даже обстановка в этой школе
не имела этого смысла.
“Очистка помещения!” объявил тренер Берроуз, ворвавшись в дверь.
Он проверял класс каждые пятнадцать минут, подобно часовому механизму. У тренера по
баскетболу были серебристые волосы зализаны назад и лоснились как масло, из-за этого
он выглядел как стареющая копия Элвиса. Учащиеся назвали его промежность Берроуз, в
честь его неприлично коротких шортов.
Даже при том, что Лилит была единственной наказанной сегодня, Берроуз шагал,
как будто дисциплинируя комнату, полную невидимых преступников. Когда он добирался
до Лилит, он кинул скрепленный степлером пакет листов на ее стол. “Тест по биологии,
ваше Высочество. Он отличается от того, который ты пропустила вчера”.
Такой же или отличающийся, это не имело значения – Лилит не собиралась его
делать как и предыдущий. Она задавалась вопросом, почему ее никогда не вызывали в
деканат, почему никто, казалось, не интересовался, ее ужасными оценками, которые были
угрожающе неперспективными для колледжа.
Пока Лилит ломала себе голову, дверь открылась и вошел Кэм.
“Ты шутишь?” пробормотала она шепотом себе под нос, когда он вручил
Берроузу желтый лист наказания.
Берроуз кивнул Кэму, отправил его к столу в другом конце комнаты, и спросил:
“Ты получил свое задание?”
“Я даже не знаю с чего начать, сколько я должен сделать”, сказал Кэм.
Берроуз закатил глаза. “Дети в такие дни думают, что им очень трудно. Вы не
знали бы эту работу, если бы сделали ее вовремя. Я вернусь через пятнадцать минут. Тем
временем, микрофон будет включен, поэтому в деканате будет слышно все, что
происходит в этой комнате. Понятно?”
Из-за своего стола Кэм подмигнул Лилит. Она отвернула лицо к стене. Они не
были на столько знакомы и тем более дружны.
Как только дверь закрылась за Берроузом, Кэм подошел к учительскому столу,
отключила микрофон, потом медленно подошел к стулу напротив Лилит. Он сел и
положил ноги на стол, подталкивая ее пальцы своими сапогами.
Она спихнула его ноги. “У меня экзамен”, – сказала она. “Прошу прощения”.
“У меня есть идея получше. Где твоя гитара?”
“Как тебе удалось получить наказание в твой первый день в школе? Идем на
новый рекорд?” – съязвила она. Она не могла ему сказать, что думает на самом деле, что
ты первый новичок, которого я могу вспомнить в этой школе. Откуда ты? Где ты
одеваешься? Где ты еще был кроме Перекрестка? На что похожа остальная часть мира?
“Не волнуйся об этом,” сказал Кэм. “Теперь о твоей гитаре. У нас не так много
времени”.
“Странная вещь сказанная девушке, сидящей под стражей в течение вечности”.
“Это твое представление о вечности?” Кэм посмотрел вокруг, его зеленые глаза
останавливаясь на плакате с котенком. "Как по мне у тебя нет выбора," сказал он наконец.
“Кроме того, ты не проводишь с удовольствием свое время. Твое время существует только
в скорби”.
Кэм остановил на ней долгий взгляд и по ее коже пробежала дрожь. Лилит
почувствовала, как лицо ее вспыхнуло, она не могла понять, была ли она смущена или
сердита. Она поняла, что он делал, он пытается завлечь ее разговорами о музыке. Он
считал, что ее так легко поймать? Она почувствовала еще один необъяснимый прилив
ярости. Она ненавидела этого парня.
Он вытащил небольшую черную коробку из своей сумки и положил ее на стол
перед Лилит.
“Что это?” – спросила она.
Кэм удивленно приподнял бровь. “Я притворюсь, что ты этого не говорила. Это
миниатюрный усилитель для гитары”.
Она оправдательно буркнула. “Я просто никогда не видела такого...”
«Попробуешь?” предложил Кэм. “Все, что нам нужно – это гитара, чтоб
подключиться к нему”.
“Берроуз вернется через пятнадцать минут”, сказала Лилит, глядя на часы.
“Двенадцать. Я не знаю какие именно работы тебе назначены, но здесь, ты не можешь
играть на гитаре.”
Кэм был новый парень, но он ворвался сюда, как будто он владел этим местом.
Лилит была той, кто бы застрял здесь на всю ее жизнь, кто знал, как все работает и как
дерьмово в этой школе, так что Кэм мог просто отступить.
“Двенадцать минут, да?” Он бросил мини-усилитель обратно в свою сумку, встал,
и протянул руку. “Нам лучше поторопиться”.
“Я не пойду с тобой—” протестовала Лилит, когда он уже тащил ее за дверь. В
коридоре было тихо и ей пришлось замолчать. Она с недоумением посмотрела вниз на
его руку и мгновенно отдернулась.
“Видишь, как просто?” сказал Кэм.
“Не прикасайся ко мне никогда”.
Ее слова, казалось, ударили Кэма в живот. Он нахмурился, потом сказал: “Иди за
мной”.
Лилит знала, что должна вернуться к наказанию, но ей нравилась идея
небольшого бунта – даже если ей не нравился ее партнер по этому действию.
Ворча, она последовала за Кэмом, держась поближе к стене, как будто она могла
бы гармонировать с плакатами, поддерживающими ужасную баскетбольную команду
