Текст книги "Страсть"

Автор книги: Лорен Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Люсинда закрыла глаза вместе с Люси, и что-то мелькнуло между ними. Люсинда, казалось, не могла оторваться. – Вы идите без меня, – сказала она подругам. – Я спущусь через момент.

Две девушки обменялись смутнёнными взглядами, но было ясно, что Люси была лидером этой группы. Её подруги скользнули за дверь без лишних слов.

Внутри зала Люси закрыла дверь.

– Что такого важного? – Люсинда спросила, затем улыбнулась. – Он спрашивал обо мне?

– Несвязывайся с ним, – быстро сказала Люси. – Если ты встретишь его сегодня ночью, ты будешь думать, что он очень красив. Ты захочешь влюбиться в него. Не надо. – Люси чувствовала себя ужасно, говоря о Даниэле в таких суровых условиях, но это был единственный способ спасти её жизнь в прошлом.

Люсинда Биско фыркнула и повернулась. чтобы уйти.

– Я знала девушку из…м… Дербишира. – Люси продолжала, – которая рассказала всякие истории о его репутации. Он сделал больно многим девушкам до этого. Он… он уничтожил их.

Шокированный звук вылетел из розовых губ Люсинды. – Как ты смеешь обращаться к даме таким способом! Просто, как ты думаешь – кто ты? Как мне кажется, это художник или нет, но это тебя не касается. – Она указала пальцем на Люс. – Ты влюблена в него сама, ты – эгоистичная мелкая девка?

– Нет! – Люси отдернулась, как-будто её ударили.

Билл предупреждал её, что Люс была совсем другой, но эта уродливая сторона Люсинды не могла быть полностью ею. Иначе почему бы Даниэль любил её? В противном случае – как она могла быть частью души Люси?

Что-то более глубокое должно было связывать их.

Но Люсинда наклонилась над клавесином, писав каракулями записку на бумаге. Она выпрямилась, сложила её напополам и сунула в руки Люси.

– Я не буду сообщать о твоей наглости госпоже Констанции, – сказала она, глядя на Люс с высока, – если ты доставишь эту записку мистеру Григори. Не упусти свой шанс сохранить работу. – Секунду позднее она была ничем, кроме белого силуэта, скользившего вниз по коридору, вниз по лестнице, назад на вечеринку.

Люси раскрыла записку.

Дорогой мистер Григори, С тех пор как мы наткнулись друг на друга в ателье на днях, я не могу выбросить вас из головы. Встретитесь ли вы со мной этим вечером в 9 часов в беседке? Я буду ждать.

Ваша навеки, Люсинда Биско.

Люси разорвала письмо в клочки и бросила их в комнатный огонь. Если она никогда не передаст эту записку Даниэлю, Люсинда останется одна в беседке. Люси смогла бы сходить туда, дождаться её и попытаться предупредить её снова.

Она помчалась в зал и сделала резкий поворот в сторону лестницы и служащих, вниз, на кухню. Она пробежала мимо поваров и кондитеров, и Генриетты.

– Из-за тебя мы обе попадем в беду, Миртл! – девушка позвала Люси, но Люси уже была за дверью.

Вечерний воздух был прохладным и сухим, когда она бежала он дул прямо ей в лицо. Было уже около девяти, но солнце все еще заходило над рощей деревьев, на западной стороне собственности. Она срезала путь, пробежав мимо переполненного сада, пьянящего сладкого аромата роз, и лабиринта изгородей.

Её взгляд остановился на месте, где она впервые вывалилась из Предвестника в эту жизнь. Её ноги стучали по тропинке в сторону пустой беседки. Она остановилась только тогда, когда кто-то схватил её за руку.

Она обернулась.

И оказалась нос к носу с Даниэлем.

Лёгкий ветерок вздувал его светлые волосы на лбу. В своём формальном чёрном костюме с золотой цепью часов и маленьким белым пионом, закреплённым на лацкане пиджака, Даниэль был ещё более великолепен, чем она помнила. Его кожа была чистой и бриллиантовой в лучах заходящего солнца. На губах была малейшая улыбка. Его глаза загорелись фиолетовым при виде её.

Мягкий вздох вырвалсь из неё. Она жаждала наклониться на несколько дюймов ближе и прижать свои губы к его. Обернуть свои руки вокруг его него и почувствовать место на его широких плечах, где развернулись его крылья. Она хотела забыть зачем сюда пришла и просто держать его, просто дать себя держать. Нет слов чтобы описать то, как сильно она скучала по нему.

Нет. Этот встреча была по поводу Люсинды.

Даниэль, её Даниэль, был очень далеко сейчас. Трудно представить, что он сейчас делает или о чём думает. Было ещё труднее представить их воссоединение в конце всего этого. Но не было ли это причиной её поисков? То, что узнав достаточно о своём прошлом, она сможет быть с Даниэлем вместе в настоящем?

– Ты не должен быть здесь, – сказала она хельстонскому Даниэлю. Он не мог знать, что хельстонская Люсинда хочет с ним здесь встретиться. Но он был здесь. Казалось, ничто не могло помешать их встрече, они тянулись друг к другу, неизвестно почему.

Смех Даниэля был точно таким же, как привыкла Люси, тот, который она впервые услышала в Мече и Кресте, когда Даниэль поцеловал её, смех, который она любила. Но этот Даниэль не знал её полностью. Он не знал, кто она, откуда она, или что она пыталась сделать.

– Ты не должна быть здесь также. – Он улыбнулся. – Сначала мы должны потанцевать внутри, а позже, после того как мы познакомимся друг с другом, я должен взять тебя на лунную прогулку. Но солнце ещё не село. Это значит, что много танцев ещё впереди. – Он протянул руку. – Меня зовут Даниэль Григори.

Он даже не заметил, что она была одета в униформу горничной вместо бального платья. что она не выглядит так, как надлежит британской девушке. Он только что положил глаз на нее, но, как и Люсинда, Даниель был уже ослеплен любовью.

Вид на это с другой стороны дало странную ясность их отношений. Это было замечательно, но это было трагически недальновидно. Была ли это Люсинда которую любил Даниэль, и наоборот, был ли это просто круг от которого они не могли освободиться?

– Это не я – , Люс сказала ему, – к сожалению.

Он взял ее за руки. Она начала таять от его прикосновения.

– Конечно это ты – , сказал он. – Это всегда ты.

– Нет, – сказала Люс. – Это несправедливо по отношению к ней, ты не можешь быть несправедливым. И кроме того, Даниэль, она хочет сказать другое.

– О чем ты говоришь? – Он выглядел так, как будто он не мог решить, принять ли ее слова всерьез или посмеяться над ними.

Краем глаза Люс увидела фигуру в белом, шедшую к ним с задней стороны дома.

Люсинда.

Она шла на встречу с Даниелем. Она рано. В ее записке говорилось в девять, по крайней мере, Люси так думала до того как бросила ее кусочки в огонь.

Сердце Люси заколотилось. Она не может быть поймана здесь, когда Люсинда придет. И все же, она не может оставить Даниэля так скоро.

– Почему ты любишь ее? – Слова Люса вылетели в спешке. – Что заставляет тебя влюбиться в нее, Даниэль?

Даниил положил свою руку ей на плечо, он чувствовал себя прекрасно. – Потише-, сказал он. – Мы только что познакомились, но я могу обещать вам, нет никого я люблю, кроме…

– Эй, ты! Прислуга! – Люсинда разглядела их, и по тону ее голоса, она не была счастлива по этому поводу. Она побежала к беседке, наплевав на ее платье, на грязь в траве, на Люс. – Что ты сделала с моим письмом, девушка?

– Ээ-та девушка поступает таким образом, – Люс запиналась, – Это я, в некотором смысле. Я – она. Ты любишь нас, и мне нужно понять…

Даниэль повернулся чтобы посмотреть на Люсинду, которую он любил, или любил бы в эту эпоху. Сейчас он мог ясно видеть ее лицо. Он мог видеть, их обеих.

Когда он снова повернулся к Люс, его рука на её плече задрожала. – Это ты, другая. Что ты сделала? Как ты это делаешь?

– Ты! Девушка! – Люсинда перевела взгляд с даниэля на плечё Люс. Ее лицо исказилось. – Я знала это! – Она завизжала, побежав еще быстрее. – Отойди от него, ты, неряха!

Люси почувствовала панику, размывающуюся над ней. У нее не было выбора, кроме как бежать. Но сначала она коснулась лица Даниэля. – Разве это любовь? Или это просто проклятие, которое нас объединяет?

– Это любовь, – он ахнул. – Разве ты не знаешь этого?

Она высвободилась из его рук и сбежала, побежав быстро и яростно через лужайку, назад через рощу серебряных берёз, назад к заросшим газонам, откуда она прибыла сюда. Её ноги запутались, и она споткнулась, упав плашмя на лицо. Всё болело. И она была выведена из себя. Из-за Люсинды, из-за того, насколько была противной. Из-за Даниэля, из-за того, как просто он влюбился, не задумываясь. Из-за собственного бессилия, из-за того, что она не может сделать хоть что-то. Люсинда будет по-прежнему умирать, прибывание здесь Люси ничего не изменило. Избивая свои кулаки об землю, она издала стон разочарования.

– Там, там. – Крошечная каменная рука похлопала ее по спине.

Люси оттолкнула его подальше. – Оставь меня в покое, Билл.

– Эй, это было героическое усилие. Ты действительно вышла из окопов в этот раз. Но, – Билл пожал плечами, – сейчас всё кончено.

Люси села и уставилась на него. Его самодовольное выражение заставило её захотеть вернуться назад и рассказать Люсинде, кто она на самом деле – рассказать ей вещи которые были не так далеко вниз по пути.

– Нет. – Люси встала. – Это еще не конец.

Билл дернул ее вниз. Он был потрясающе силен для такого маленького существа. – Ах, все кончено. Давай, залезай в Предвестник.

Люси повернулась туда, куда указывал Билл. Она даже не заметила густой черный портал, плавающий прямо перед ней. Его затхлый запах заставил ее чувствовать себя больной.

– Нет!

– Да. – сказал Билл.

– Ты тот, кто сказал мне, чтобы я была медленнее, в первую очередь.

– Слушай, позволь мне дать тебе Скалу Примечания: в этой жизни ты сука, и это не волнует Даниэля. Шокер! Он будет ухаживать за тобой пару недель, иногда подарит цветы. Большой поцелуй и потом – бум. Хорошо? Тут больше нечего смотреть.

– Ты не понимаешь.

– Чего? Я не понимаю, что Викторианцы оказались такими же душными, как чердак, и такими же скучными, как просмор обоев? Ну, если ты собираешся путешествовать зигзагом через свое прошлое, тогда начинай. Давай определим некоторые основные моменты.

Люси не шелохнулась. – Есть ли способ, чтоб ты исчез?

– Неужели мне нужно втаскивать тебя в этот Предвестник как кота в чемодан? Давай двигайся!

– Мне нужно увидеть, что он любит меня, а не имеет только некоторое представление обо мне из-за какого-то проклятия, к которому он привязан. Я должна чувствовать, что что-то более сильное держит нас вместе. Что-то реальное.

Билл сел рядом с Люси на траве. Затем он, казалось, одумался и фактически подполз на коленях. Сначала она хотела прихлопнуть его вместе с мухами, летающими вокруг его головы, но когда он посмотрел на нее, его глаза оказались искренними.

– Дорогая, о Даниэле, любящем тебя в реальности, ты не должна волноваться. Вы – долбанные родственные души. Вы двое придумываете фразу. Ты не должна оставаться здесь, чтобы видеть это. Это происходит в каждой жизни.

– Что?

– Ты хочешь увидеть настоящую любовь?

Она кивнула.

– Пойдём. – Он потянул её. Предвестник, паря перед ними, начал превращаться в новую форму, пока не стал напоминать пол палатки. Билл взлетел в воздух, зацепил пальцем невидимую зацепку и потянул. Предвестник перестроился сам по себе, понижая себя как подъемный мост, и всё, что смогла увидеть Люси, было тунелем из тьмы.

Люси оглянулась в сторону Даниэля и Люсинды, но она могла видеть только их очертания, размывающиеся цвета, смешивающиеся вместе.

Билл широким движением легкой руки сделал вход в Предвестник. – Шагай прямо в него.

И так она и сделала.

Глава 8
Наблюдая с крыльев

Хелстон, Англия. 26 июля, 1854

Одежда Даниила выгорела на солнце, и его щеки были в песке, когда он проснулся на пустынном побережье Корнуолла. Можно было бы предположить, что он был там день, неделю, месяц, блуждая в одиночку. Сколько времени прошло, все это время он провел, наказывая себя за свою ошибку.

Встреча с Люсиндой у портнихи была настолько серьезной ошибкой, что душа Даниэля сгорала каждый раз, когда он думал об этом.

И он не мог перестать думать об этом.

Ее полные розовые губы обвивались вокруг слов: "Я думаю, что знаю тебя. Пожалуйста. Подожди."

Такая прекрасная и такая опасная.

Ох, почему это не случилось немного по другому? Некоторый краткий обмен во время их ухаживания? Потом это, возможно, не имело бы столько значения. Но первая встреча! Люсинда Биско сначала встретила его, неправильного Даниэля. Он мог подвергнуть опасности всех. Он мог исказить будущее настолько сильно, что его Люси могла быть уже мертва, мог изменить до неузнаваемости.

Но нет: если бы это было так, то у него в памяти не было бы его Люси. Время пересмотрело бы себя, и тогда ему никогда не было бы прощения, потому что его Люси была бы другой.

Его прошлое само должно отреагировать на Люсинду Биско таким образом, чтобы скрыть ошибку Даниэля. Он не мог вспомнить, как это началось, только то, как все закончилось. Но независимо от того: Он бы не пошел в любое ближайшее свое прошлое сам, чтобы предупредить его, опасаясь нарваться на Люсинду снова и нанести еще больший ущерб. Все, что он мог сделать, отступить и переждать.

Он привык к вечности, но это был Ад.

Даниэль потерял счет времени, дрейфуя в звуках океана, обивающегося о берег. На некоторое время, по крайней мере.

Он мог легко возобновить свои поиски, войдя в Предвестник и преследуя Люси в следующей жизни, которую она посетила. Но по некоторым причинам, он находился поблизости от Хелстона, ожидая, пока жизнь Люсинды Биско не закончится здесь.

Проснувшись в тот вечер, небо было окрашено багровыми тучами, и Даниэль почувствовал это. Летнюю ночь, когда она умрет. Он стряхнул песок с кожи и почувствовал странную нежность в его сложенных крыльях. Его сердце билось все чаще.

Время пришло.

Смерть Люсинды не произойдет, пока не наступит темнота.

Прежний Даниэль был бы один в зале Констанции. Он рисовал бы Люсинду Биско в один последний раз. Его сумки стояли бы за дверью, пустые, только пенал в кожаном переплете, несколько альбомов, его книги о Наблюдателях, дополнительная пара обуви. Он действительно планировал уплыть следующим утром. Какая ложь.

В моменты, ведущие к ее смерти, Даниэль редко был честен с самим собой. Он всегда терял себя в своей любви. Каждый раз он обманывал себя, опьянев от ее присутствия, и забывал то, что должно быть.

Он помнил особенно хорошо, как это закончилось в этой жизни в Хелстоне: отрицание, что она должна была умереть прямо вплоть до момента ее смерти, он прижал ее к бархатным рубиновым занавескам и поцеловал ее в забвении.

Он проклял свою судьбу тогда; он устроил уродливую сцену. Он мог все еще чувствовать муки, новые как железное клеймо на его коже. И он помнил кару.

Пережидая закат, он стоял один на берегу и позволял воде целовать его босые ноги. Он закрыл глаза, раскинул руки, и позволил крыльям вырваться из шрамов на плечах. Они вздымались позади него, качаясь на ветру и давая ему невесомость, которая дарила какой-то мимолетный покой. Он мог видеть, насколько яркими они были в своем отражении в воде, каким огромным и жестоким они заставляли его выглядеть.

Иногда, когда Даниэль был наиболее безутешен, он отказывался выпускать крылья. Это было наказание, которое он применял к себе. Глубокий рельеф, осязаемый, неправдоподобный, смысл свободы, который давало разворачивание крыльев, давало душе осознание лжи, подобно наркотику. Сегодня ночью он позволил себе этот порыв.

Он согнул колени к песку и поднялся в воздух.

В нескольких футах над поверхностью воды, он быстро повернулся, так что его спина была повернута к океану, его крылья под ним, как великолепный мерцающий плот.

Он осматривал поверхность, напрягая мускулы с каждым длинным ударом крыльев, скользя вдоль волн, пока вода не изменилась от бирюзового до ледяного синего цвета. Тогда он погрузился вниз под воду. Океан был прохладен, его крылья были теплыми и создавали небольшой фиолетовый след, окружавший его.

Даниэль любил плавать. Холод воды, непредсказуемый удар потока, синхронность океана с луной. Это было одно из немногих земных удовольствий, которые он действительно понимал. Больше всего он любил плавать с Люсиндой.

С каждым ударом крыльев, Даниэль представлял Люсинду там, с ним, грациозно скользя через воду, так как она делала это так много раз, наслаждаясь теплым мерцанием.

Когда луна была яркой в темном небе и Даниэль был где-то у берегов Рейкьявика, он вынырнул из воды. Прямо вверх, ударяя своими крыльями с жестокостью, избавившись от холода.

Ветер хлестал его, высушивая в считанные секунды, когда он поднимался все выше и выше в воздух. Он прорвался сквозь толстые серые гряды облаков, а затем повернул назад и начал возвращаться под звездным пространством небес.

Его крылья бились свободно, глубоко, сильно с любовью и страхом и мыслями о ней, колыхая воду под ним так, чтобы она мерцала будто алмазы. Он развил огромную скорость, когда он пролетел обратно над Фарерскими островами и над Ирландским морем. Он проплыл вниз вдоль Канала Св. Георгия и, наконец, назад в Хелстон.

Чтобы против своей натуры смотреть как девушка, которую он любил, появилась только чтобы умереть!

Но Даниэль должен был видеть не только этот момент и эту боль. Он должен был смотреть на каждую Люсинду, которая будет после этой жертвы – и та, которую он преследовал, последняя Люси, которая закончит этот проклятый цикл.

Смерть Люсинды сегодня вечером была единственным путем, обе они на могли победить, единственный путь, которым у них когда-либо будет шанс.

К тому времени, когда он достиг имения Констанс, дом был темным, и воздух все еще был горяч.

Он подобрал крылья близко к телу, замедляя свой спуск вдоль южной стороны имения. Вот белая крыша вышки на крыше дома, вид садов с воздуха. Вот залитая лунным светом дорожка из гравия, по которой она должна была пройти только несколько мгновений назад, крадясь из дома ее отца по соседству после того, как все остальные заснули. Ее длинная ночная рубашка, покрытая длинным черным плащом, ее скромность, о которой она забыла в своей поспешности найти его.

И там – свет в комнате, единственный канделябр, который привлек ее к нему. Занавески были немного приоткрыты. Достаточно для Даниэля, чтобы заглянуть без риска того, чтобы быть замеченным.

Он достиг окна комнаты на втором этаже большого дома, и сделал удары своих крыльев тихими, паря снаружи как шпион.

Была ли она еще там? Он медленно вдохнул, пусть его крылья наполнются воздухом, и прижался лицом к стеклу.

В комнате был только Даниэль, неистово делающий набросок на подушке в углу. Его прошлое я выглядело опустошенным и несчастным. Он точно помнил свои ощущения от взгляда на черные тикающие часы на стене, каждый момент ожидая ее, что она ворвется через дверь. Он был столь ошеломлен, когда она кралась к нему, тихо, почти из-за занавеса.

Он был ошеломлен снова, когда она сделала так сейчас.

Ее красота была выше всех его нереальных ожиданий этой ночью. Каждой ночью. Щеки вспыхнули от любви, которую она чувствовала, но не понимала. Ее темные волосы, падающие от длинного, блестящего шнурка. Замечательная прозрачность ее длинной ночной рубашки, подобно паутинке, покрывающей всю, ее прекрасную кожу.

Именно тогда он в прошлом воплощении встал и обернулся. Когда он увидел великолепное зрелище перед ним, было видна боль на его лице.

Если бы было что-то, что Даниэль мог сделать, чтобы потянуться и помочь прошлому себе, пройти через это, он сделал бы это. Но все, что он мог сделать, читать по его губам.

"Что ты здесь делаешь?"

Люси приблизилась, и краска прилила к ее щекам. Они оба двигались вместе как магниты под силой большей, чем они сами, то сближаясь, то отталкиваясь почти с той же силой.

Даниэль замер на улице, от боли.

Он не мог на это смотреть. Но он должен был.

То, как они достигли друг друга было предварительно вплоть до момента когда его кожа прикоснулась к ее. Затем они стали мгновенно, жадно страстными. Они даже не целовались, просто разговаривали. Когда их губы почти прикасались, их души, почти прикасались, жжение, чистая, белая горячая аура формировалась вокруг них, что они не осознавали.

Это было что-то. Даниэль никогда не был свидетелем со стороны.

Было ли это то, что случалось с его Люси после? Визуальное доказательство того, как истинна была их любовь? Для Даниэля, их любовь была такой же частью его, как и его крылья. Но для Люси, она должна быть разной. У нее не было доступа к великолепию их любви. Только к ее огненному концу.

Каждый момент был полным откровением.

Вздыхая он приложил щеку к стеклу. Внутри его прошлого я происходили разрушения, он отказывался от решения, которое, так или иначе, было фарсом с самого начала. Его сумки были собраны, но это была Люсинда, которая должна была уйти.

Теперь его прошлый я взял ее на руки, и даже через окно Дэниель почувствовал запах: богатый, сладкий аромат ее кожи. Он завидовал себе, целующему ее шею, обводящему руками по всей её спине. Его желание было настолько сильным, что он мог бы разрушить это окно, если бы не изволил себя сдерживать.

О, растяни это мгновение, пожелал он своему прошлому я. Заставь это продлиться немного дольше. Еще один поцелуй. Еще одно сладкое прикосновение перед тем, как задрожит комната и Предвестник начнет дрожать в их тенях.

Стекло у его щеки нагрелось. Это произошло.

Он хотел закрыть глаза, но не мог. Люсинда корчилась в объятиях его прошлого я. Ее лицо было искажено болью. Она искала, и ее глаза расширились при виде теней, танцующих на потолке. Полуродившаяся реализация чего-то была уже слишком большой для нее.

Она кричала.

И разразилась пылающей башней огня.

Внутри комнаты прежний Даниэль был отброшен спиной к стене. Он упал и лежал сжавшись, не более чем контур человека. Он уткнулся лицом в ковер и дрожал.

Снаружи Даниэль смотрел с благоговением, он так и не успел закрыть глаза до того, как огонь поднялся в воздух и на стены. Он шипел, как кипящий соус в кастрюле, а потом он исчез, не оставив никакого следа от нее.

Чудесно. Каждый дюйм тела Даниэля покалывало. Если бы это не разрушило его прошлое я настолько полно, он мог бы найти зрелище смерти Люсинды почти красивым.

Его прошлое я медленно поднялся на ноги. Он разинул рот, его крылья вырвались из под его черного пальто, занимая большую часть комнаты. Он поднял кулаки к небу и ревел.

Снаружи Даниэль не мог смотреть это больше. Он разбил окно крылом, разбрасывая осколки стекла в ночи. И влетел через зубчатое отверстие.

– Что ты здесь делаешь? – его прошлое я задыхалось, слезы текли по щекам. С обеими парами крыльев, полностью разложенных, для них почти не было места в огромной комнате. Они опустили плечи до прежнего уровня в максимально возможной степени, чтобы отойти далеко друг от друга. Оба знали опасность соприкосноввения.

– Я наблюдаю, – сказал Даниэль.

– Ты – что? Ты возвращаешься чтобы посмотреть? – Его прошлое я вскинуло руки и крылья. – Это – то, что ты хотел видеть? – Глубина его страдания была болезненно понятна.

– Это должно было случиться, Даниэль.

– Не корми меня этой ложью. Не смей. Ты вернулся снова, прислушавшись к совету Кэма?

– Нет! – Даниэль почти кричал на свое прошлое я. – Послушай: есть время, не так далеко от этого времени, когда у нас будет шанс изменить эту игру. Что-то изменилось, и вещи отличаются. Время, когда у нас есть возможность прекратить проходить через это снова и снова. Когда Люсинда наконец могла бы…

– Разорвать круг? – прошептало его прошлое я.

– Да. – Даниэль начинал чувствовать себя легкомысленным. Один из них был лишним в этой комнате. Ему пора было уходить. – Это займет время, – проинструктировал он, оборачиваясь, когда он дошел до окна. – Но продолжай надеяться.

Тогда Даниэль выскользнул через разбитое окно. Его слова в звучали эхом надежды в его голове, когда он взлетал, глубоко в тени ночи.