Текст книги "Страсть"
Автор книги: Лорен Кейт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 7
День солнцестояния
Хелстон, Англия. 21 июня, 1854
Нежная кожа рук Люси была ошпарена и запачкана.
С тех пор, как она прибыла в имение Констанс в Хелстоне три дня назад, она сделала чуть больше, чем вымыла бесконечную груду посуды. Она работала от восхода до заката, вычищая подносы, блюда, соусники и целые армии изделий из серебра, пока, в конце дня, ее новый босс, миссис Макговерн, выставил ужин для кухонного штата: печальное блюдо из холодного мяса, сухие куски сыра, и несколько твердых рулетов. Каждую ночь, после обеда, Люси погружалась в сон без сновидений, несвоевременных, на кровати на чердаке которую она делила с Генриеттой, ее коллегой горничной на кухне, с торчащими зубами и волосами как солома. Это была грудастая девушка, приехавшая в Хелстон из Пензанса.
Сам объем работ был удивителен.
Как может одно хозяйство запачкать столько посуды, чтобы заставить двух девушек работать двенадцать часов подряд? Но бункеры тарелок с затвердевшей пищей продолжали прибывать, и мисс Макговерн не сводила свои похожие на бусинки глаза с умывальника Люси. В среду все в имении гудели о вечеринке солнцестояния в этот вечер, но для Люси это значало только больше посуды. Она смотрела вниз на оловянную ванну skuzzy (???) воды, полная ненависти.
– Это не то, что я имела ввиду, – пробормотала она Биллу, который всегда висел на краю шкафа рядом с её корытом. Она до сих пор не привыкла к тому, что была единственной на кухне, кто мог его видеть. Это заставляло её нервничать каждый раз, когда он зависал над другими членами персонала, делая грязнае шутки, которые могла слышать только Люси и над которыми кроме Била никто не смеялся.
– У вас, детей тысячелетия, нет абсолютно никакой трудовой этики, – сказал он. – Не поднимай голос, между прочим.
Люси разжала её челюсти. – Если очистка этой отвратительной супницы не имеет ничего общего с пониманием моего прошлого, моя трудовая этика сделает твою голову спиной. Однако это бессмысленно. – Она махнула чугунной сковородой в лицо Била. Её рукоятка была скользкой от свиного жира. – Не говоря уже о тошнотворном.
Люси знала, что ее разочарование не имеет ничего общего с посудой. Она, наверное, звучала как ребёнок. Но она едва была над землей стех пор как она начала работать здесь. Она не видела хельстонского Даниэля после мимолётного взгляда в саду, и она понятия не имела где была она сама в прошлом. Она была одинокой и вялой, и подавленной таким образом, каким не была после ужасных первых дней в Мече и Кресте, до Даниэля, прежде чем она могла бы на кого-то по-настоящему расчитывать.
Она бросила Даниэля, Майлза и Шелби, Арианну и Габби, Кэлли, и её родителей – для чего? Чтобы быть горничной? Нет, чтобы распутать проклятие – сделать то, что она даже не знала, будет ли она способна сделать. Так Билл подумал, что она плаксива. Она не могла с собой ничего поделать. Она была недалеко от срыва.
– Я ненавижу эту работу. Я ненавижу это место. Я ненавижу эту вечеринку солнцестояния и это глупое фазанавое суфле.
– Люсинда будет на вечеринке сегодня ночью. – сказал Билл внезапно. Его голос был невыносимо спокойным. – Она обожает фазановое суфле Констанции. – Он, скрестив ноги, мелькал на столешнице; его голова жутко крутилась на 360 градусов вокруг шеи, чтобы убедиться, что они были одни.
– Люсинда там будет? – Люси уронила сковородку и её щётку в мыльную ванну. – Я собираюсь поговорить с ней. Я убираюсь с этой кухни, и я собираюсь поговорить с ней.
Билл кивнул, как будто это был план с самого начала. – Только запомни свою позицию. Если будующая версия тебя выскочит на какой-нибудь школьной вечеринке и скажет тебе…
– Я бы хотела узнать. – Люси сказала. – Как бы там не было, я бы настаивала на том, чтобы узнать всё. Я умерла бы, чтобы узнать.
– Хм… Хорошо. – Билл пожал плечами. – Люсинда не сделает этого. Я могу гарантировать тебе это.
– Это невозможно. – Люси покачала своей головой. – Она это… я.
– Нет. Она версия тебя, которая была воспитана совершенно другими родителями в совершенно другом мире. Вы делите душу, но она не похожа на тебя. Ты увидишь. – Он загадочно усмехнулся. – Только действуй осторожно. – Глаза Била стрельнули в сторону двери в передней части огромной кухни, которая резко распахнулась. – Пытайся выглядеть весёлой, Люс!
Он плюхнул ноги в корыто и выпустил скрипучий, довольный вздох в то же время как вошла мисс Макговерн, таща Генриетту за локоть. Голова горничной было списком очередей для ужина. (???)
– После тушёных слив… – она гудела.
На другой стороне кухни Люси прошептала Биллу. – Мы ещё не закончили этот разговор.
Его каменистые ноги брызгали пену на её фартук. – Могу ли я тебе посоветовать перестать говорить со своими невидимыми друзьями во время работы? Люди подумают, что ты сумасшедшая.
– Я и сама начинаю об этом задумываться. – вздохнула Люси, и выпрямилась, зная, что ничего не сможет выведать у Билла, пока рядом были другие уши.
– Я ожидаю, что ты и Миртл будете в первоклассной форме этим вечером, – громко сказала мисс Макговерн Генриетте, послав Люси быстрый взгляд.
Миртл. Имя, которое написал Билл в её рекомендации.
– Да мисс, – решительно сказала Люси.
– Да, мисс! – В ответе Генриетты не было никакого сарказма. Люси нравилась Генриетта, если забыть, как ужасно девочка нуждалась в ванне.
Как только мисс Макговерн суетясь вышла из кухни, и девочки остались одни, Генриетта прыгнула на стол рядом с Люси, качая ногами в черных ботинках туда и сюда. Она понятия не имела, что Билл сидел прямо около нее, подражая ее движениям.
– Необычные сливы? – спросила Генриетта, вытягивая две сферы рубинового цвета из кармана своего передника и протягивая одну Люси.
Что Люси нравилось больше всего в девушке было то, что она никогда не капли не работала, если босс был не в комнате. Каждый из них откусил, ухмыляясь, когда сладкий сок потек по обеим сторонам их ртов.
– Думаю я слышала, как ты говоришь с кем-то еще здесь раньше, – сказала Генриетта. Она подняла бровь. – У тебя есть парень, Миртл? О, пожалуйста, не говори, что это Гарри из конюшни! Он подлец.
Именно в этот момент, кухонная дверь распахнулась снова, обе девушки подскочили, отложив свои сливы, и делая вид, что вычищают ближайшее блюдо.
Люси ожидала увидеть мисс Макговерн, но она остолбенела, когда она увидела двух девочек в красивых одинаковых белых шелковых халатах, визжащих и смеющихся, когда они пробирались через грязную кухню.
Одной из них была Арианна.
Другая – это заняло у Люси момент, чтобы узнать ее – была Аннабель. Девочка с ярко-розовой головой, с которой Люси встретилась на мгновение в День Родителей, много дней назад в Мече & Кресте. Она представилась как сестра Аррианы.
Какая-то сестра.
Генриетта опустила глаза, как будто это было нормальным явлением, как будто она могла бы попасть в беду, если бы она даже сделала вид что видит эти двух девочек – которые, конечно, не видели ни Люси, ни Генриетту. Они походили на слуг, смешанных с грязными горшками и кастрюлями.
Так или иначе Арриана и Аннабель слишком сильно смеялись. Когда они протискивались между кондитерскими столами, Арриана схватила горсть муки с мраморной плиты и бросила ее в лицо Аннабель.
В течение половины секунды Аннабель выглядела разъяренной; потом она начала смеяться еще сильнее, захватывая горсть муки и бросая ее в Арриану.
Они хватали воздух к тому времени, когда они неслись через черный ход и полесадник, который привел к большому саду, где светило солнце, где мог бы быть Даниэль, и где Люси хотелось бы быть.
Люси не могла понять, что бы она чувствовала, если бы она попыталась: шок или смущение, удивление или разочарование?
Все это должно быть отпечаталось на ее лице, потому что Генриетта сознательно посмотрела на нее и наклонилась чтобы прошептать: – Это компания прибыла вчера вечером. Двоюродные братья кого-то из Лондона, в городе для компании. – Она подошла к кондитерскому столу. – Они чуть не разрушили клубничный пирог со своими выходками. Ох, это должно быть здорово – быть богатым. Может быть, в следующей жизни мы тоже будем, а Миртл?
– Ха. – Это было все, что смогла ответить Люси.
– К сожалению, мне нужно идти накрывать на стол. – сказала Генриетта, держа в руках стопку фарфора. – Почему бы не бросить горсть муки, на случай если эти девушки вернутся? – Она подмигнула Люси, толкнула широко раскрывшуюся сзади дверь, и скрылась в коридоре.
Кто-то появился на ее месте: мальчик, тоже в костюме служащего, его лицо было скрыто за гигантских размеров коробкой с продуктами. Он поставил ее на стол, напротив Люси.
Она сильно удивилась при виде его лица. Но по крайней мере, встретив только что Арриану, она была более готовой.
– Роланд!
Он вздрогнул когда посмотрел на нее, и затем опомнился. Когда он подошел к ней, Роланд не мог перестать смотреть на ее одежду. Он указал на нее передник. – Почему вы так одеты?
Люси потянула передник и сняла его. – Я не та, за кого ты меня принимаешь.
Он остановился перед ней и смотрел, немного поворачивая голову то влево, то вправо. – Ну, вы вылитая другая девушка которую я знаю. С каких это пор Биско посещают трущобы в кладовых?
– Биско?
Роланд удивленно поднял бровь. – О, я понял. Вы временно играете кого-то. И как же вас зовут?
– Миртл. – несчастно сказала Люси.
– И вы не Люсинда Биско, которой я прислуживал, подавая пирог из айвы на террасе два дня назад?
– Нет, – Люси не знала, что сказать, как убедить его. Она повернулась к Биллу за помощью, но он исчез из поля ее зрения. Конечно. Роланд, был падшим ангелом, он мог бы увидеть Билла.
– Что сказал бы отец мисс Биско, если бы увидел свою дочь здесь по локти в жире? – Роланд улыбнулся. – Прекрасная шутка – надеть это.
– Роланд, это не…
– Так или иначе, что вы там скрываете? – Роланд мотнул головой в сторону сада.
Металлический грохот в кладовой под ногами у Люси выведал то, где спрятался Билл. Он, казалось, пытался послать ей какой-то сигнал, только она понятия не имела, какой именно. Билл, вероятно, хотел, чтобы она держала рот на замке. Но что он собирался сделать, выйти и остановить ее?
Лоб Роланда блеснул от пота. – Одни ли мы, Люсинда?
– Конечно!
Он склонил к ней голову и подождал. – Мне так не кажется.
Единственным другим присутствующим в комнате был Билл. Почему Роланд смог ощутить его, а Арриана нет?
– Послушай, я не та за кого ты меня принимаешь, – снова сказала Люси. – Я Люсинда, но я пришла сюда из будущего, на самом деле это сложно объяснить. – Она сделала глубокий вдох. – Я родилась в Сандерболте, штат Джоржия… в 1992 году.
– О. – сглотнул Роланд. – Ну, что ж. – Он закрыл глаза и начал очень медленно говорить: – И звезды в небе упали на землю, как фиги, которые буря сдула с дерева…
Слова были загадочными, но Роланд рассказывал их так проникновенно, будто пел любимые строки из старой блюз-песни. Эту песню она слышала когда он пел в караоке на вечеринке в Мече и Кресте. В тот момент он был похож на Роланда, которого она знала раньше, дома, как будто он выскользнул из своего Викторианского обличия на некоторое время.
Только в его словах было что-то еще. Люси откуда-то знала их. – Что это? Что это значит? – спросила она.
Шкаф снова загремел. На этот раз еще громче.
– Ничего. – Глаза Роланда открылись, и он вернулся к своему викторианскому я. Его руки были жесткими и мозолистыми, а его бицепсы были больше, чем она привыкла их видеть. Его одежда была мокрой от пота на его темной коже. Он выглядел усталым. Тяжелая грусть упала на Люси.
– Ты – прислуга здесь? – спросила она. Другие, Арриана – они могут бегать и… Но ты должен работать, не так ли? Просто потому, что ты…
– Черный? – сказал Роланд, смотря на нее пристально, пока она не отвела взгляд, смутившись. – Не волнуйтесь обо мне, Люсинда. Я пострадал хуже от смертного безумия. Кроме того, у меня будет свой день.– Это изменится, – сказала она, чувствуя, что любое обещание, которое она дала ему, будет банально и иллюзорно, задаваясь вопросом, было ли то, что она сказала, действительно правдой. – Люди могут быть ужасными.– Хорошо. Мы не можем волноваться об этом слишком сильно, не так ли? – Роланд улыбнулся. – Что заставило Вас вернутся сюда, Люсинда? Даниэль знает? Кэм?
– Кэм тоже здесь? – Люси не должна была удивляться, и все же она удивилась.
– Если мои расчеты правильны, он сейчас только приближается к городу.Люси не могла волноваться об этом сейчас. – Даниэль еще не знает, – признала она. – Но я должна найти его, и Люсинду, тоже. Я должна узнать..– Послушай, – сказал Роланд, отступая от Люси и поднимая руки, как будто она была радиоактивна. – Ты не видела меня здесь сегодня. У нас не было этого разговора. Но ты не можешь просто подойти к Даниэлю…
– Я знаю, – сказала она. – Он будет волноваться.
– Волноватся? – Роланд обдумывал странно звучащую фразу, почти заставляя Люси смеяться. – Если ты подразумеваешь, что он мог бы влюбиться в эту версию тебя, – он указал на нее, – тогда да. Это действительно довольно опасно. Ты – турист здесь.
– Прекрасно, тогда я – турист. Но я могу, по крайней мере, поговорить с ними.
– Нет, ты не можешь. Ты не являешься частью этой жизни.
– Я не хочу быть частью что-либо. Я только хочу знать почему…
– То, что ты тут, опасно для тебя, для них, для всего. Ты понимаешь это?
Люси не понимала. Как она могла быть опасной? – Я не хочу оставаться здесь, я только хочу знать, почему это всё происходит между мной и Даниэлем, то есть, между этой Люсиндой и Даниэлем.
– Это именно то, что я имел ввиду. – Роланд провёл своей рукой по лицу, одаряя её твёрдым взглядом. – Послушай меня: ты можешь наблюдать издалека. Ты можешь – я не знаю – смотреть через окна. До тех пор, пока ты не поймёшь, что тут нет ничего твоего, того что можно взять.
– Но почему я не могу просто поговорить с ними?
Он подошёл к двери, закрыл и запер её. Когда он обернулся, его лицо было серьёзным. – Послушай, ты можешь случайно что-то изменить, что-то что изменит твоё прошлое, что-то, что прорябит сквозь время и перепишет всё так, что ты – будущая Люсинда – будешь изменена.
– Значит, я буду осторожна.
– Это не осторожность. Ты – бык в китайской лавке любви. Ты не сможешь узнать, что ты сломала или насколько это драгоценно. Любое изменение, которое ты совершиш, не будет очевидным. Не будет никакого большого знака, на котором написано: "ЕСЛИ ВЫ ПОВЕРНЁТЕ НАПРАВО, ВЫ СТАНЕТЕ ПРИНЦЕССОЙ, А ЕСЛИ ВЫ ПОВЕРНЁТЕ НАЛЕВО, ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ГОРНИЧНОЙ НАВСЕГДА."
– Да ладно, Роланд, разве ты не думаешь, что у меня есть немного более высокие цели чем стать принцессой? – резко сказала Люси. – Могу ли я рискнуть предположить, что есть проклятие, которому Вы хотите положить конец?
Люси уставилась на него, чувствуя себя глупо.
– Правильно, желаю удачи! – Роланд радостно засмеялся. – Но даже если тебе повезет, ты не будешь знать это, моя дорогая. В этот момент ты изменяешь свое прошлое? Это событие будет, таким же каким всегда было. И все что произойдет после того, как это случится, будет так, как это всегда было. Время приводит всё в порядок после этого. И ты – часть этого, поэтому ты не увидишь разницу.
– Я должна была бы знать, – сказала она, надеясь, что говоря это вслух, это сделает это правдой. – Конечно я должна была бы, в некотором смысле…
Роланд покачал головой. – Нет. Но наверняка, прежде, чем ты сможешь принести пользу, ты исказишь будущее, заставляя Даниэля этой эры влюбиться в тебя вместо той претенциозной кретинки Люсинды Биско.
– Я должна встретить её. Я должна увидеть, почему они полюбили друг друга…
Роланд покачал головой снова. – Это было бы еще хуже – связаться с твоей прошлой сущностью, Люсинда. Даниэль, по крайней мере, знает об опасности и может возражать против себя, чтобы случайно не изменить время. Но Люсинда Биско? Она ничего не знает.
– Ни одна из нас никогда ничего не знает, – сказала Люси сквозь внезапно возникший ком в горле.
– Эта Люсинда – у нее не слишком много много времени в запасе. Позволь ей провести его с Даниэлем. Позволь ей быть счастливой. Если перейдя в ее мир, ты что-то изменишь для нее, это может измениться и для тебя тоже. И это изменение может быть самым неудачным.
Роланд был похож на более хорошую, менее саркастичную версию Билла. Люси не хотела больше слышать обо всех вещах, которые она не могла сделать, не должна сделать. Если бы она только могла поговорить со своей прошлой сущностью…
– Что если у Люсинды могло бы быть больше времени? – спросила она. – Что, если…
– Это невозможно. Сделав что-либо, ты только ускоришь ее конец. Ты не сможешь изменить что-то, поговорив с Люсиндой. Ты только устроишь в своих прошлых жизнях такой же беспорядок, как и в нынешней.
– Моя текущая жизнь не беспорядок. И я могу упорядочить вещи. Я должна.
– Я предполагаю, что это еще неизвестно. Жизнь Люсинды Биско закончена, но твое окончание должно все же быть написано. – Роланд вытер руки о штаны. – Возможно, есть некоторое изменение, ты можешь переделать свою жизнь в великую историю тебя и Даниэля. Но ты не должна делать это здесь.
Когда Люси почувствовала, как ее губы выпячиваются от недовольства, лицо Роланда смягчилось.
– Слушай, – сказал он. – По крайней мере я рад что ты здесь.
– Действительно?
– Никто не скажет тебе этого, но мы все болеем за тебя. Я не знаю, что привело тебя сюда или как это путешествие вообще возможно. Но я буду считать это хорошим знаком. – Он изучал её, пока она чувствовала себя нелепо. – Ты пытаешься понять себя, не так ли?
– Я не знаю, – сказала Люси. – Думаю, что да. Я всего лишь пытаюсь понять.
– Хорошо.
Голоса в прихожей заставили Роланда внезапно отойти от Люси к двери. – Увидимся сегодня вечером, – сказал он, отпирая дверь и спокойно выскакивая.
Как только Роланд ушел, дверца шкафа распахнулась, ударяя сзади по ее ноге. Билл высунулся, громко хватая воздух, как будто он затаил свое дыхание на все это время.
– Я мог бы свернуть тебе шею прямо сейчас! – он сказал, его грудь вздымалась.
– Я не знаю, почему ты запыхался. Не похоже, что тебе вообще нужно дышать.
– Это для эффекта! Я решаю все проблемы, чтобы скрыть тебя здесь, а ты идёшь прямо к первому парню, который входит в дверь.
Люси закатила глаза. – Роланд не собирается раздувать проблему из того, что видел меня здесь. Он классный.
– О, он такой классный, – сказал Билл. – Он настолько умен. Если он такой великий, почему он не сказал тебе, что он знает о не сохранении расстояния от прошлого? О входе… – он сделал паузу резко, расширяя сови каменные глаза.
Теперь она наклонилась к нему. – О чём ты говоришь?
Он скрестил руки на груди и завилял своим каменным языком. – Я не говорю.
– Билл! – Люс умоляла.
– Не сейчас, в любом случае. Сначала посмотрим, что ты будешь делать сегодня ночью.
Когда стемнело Люси получила свой первый перерыв в Хелстоне. Прямо перед ужином мисс Макговерн объявила всей кухне, что домашний штат нуждается в нескольких дополнительных руках помощи со стороны. Люси и Генриетта, две самых молодых девицы посудомойки и две самые отчаянно желающие увидеть высшее общество, были первыми, кто поднял руки, чтобы добровольно вызваться.
– Прекрасно, прекрасно. – Мисс Макговерн кратко записала имена обеих девочек, ее глаза задержались на жирной копне волос Генриетты. – При условии, что вы выкупаетесь. Вы обе. Вы воняете луком.– Да, мисс, – ответили обе девочки, и как только их босс покинула комнату, Генриетта повернулась к Люси. – Принять ванну перед этой вечеринкой? И рискнуть что все пальцы станут лилово-красными? Мисс безумна!
Люси смеялась, но тайно была в восторге, когда она заполнила круглую оловянную ванну позади погреба. Она смогла донести кипятка достаточно только для того, чтобы сделать воду в ванне тепленькой, но тем не менее она наслаждалась пеной – и идеей, что этой ночью, наконец, она доберется и увидит Люсинду. И, возможно, увидит Даниэля, не так ли? Она надела чистое платье домашней прислуги, как и Генриетта. В восемь часов вечера первые гости начали прибывать через северные ворота имения.
Смотря из окна в передней прихожей на то, как караваны ламп, освещённые вагонами, потянулись в круглый диск, Люси вздрогнула. Фойе было нагрето активностью. Вокруг неё другие слуги гудели, но Люси стояла. Она чувствовала это – дрожь в груди, которая говорила ей, что Даниэль рядом.
Дом выглядел красиво. Утром, Люси получила одну очень короткую экскурсию от мисс Макговерн перед тем, как начать работать, но сейчас, под светом большого количества люстр, она почти не узнала это место. Это было как-будто она вошла в фильм "Торговцы слоновой костью". Высокие горшки фиолетовых лилий выстроились у входа, и бархатная мягкая мебель была отодвинута к стенам с цветочными обоями, чтобы освободить место для гостей.
Они проходили через парадную дверь парами и тройками, гости столь же старые как г-жа Констанс с белыми волосами, и столь же молодые, как Люси. Ясноглазые и обернутые в белые летние плащи, женщины делали реверанс мужчинам в элегантных костюмах и жилетах. Официанты в черных пальто кружили в большом открытом холле, предлагая мерцающие кристальные кубки шампанского.
Люс нашла Генриетту рядом с дверьми в главный бальный зал, который выглядел как цветущая клумба: экстравагантные, яркие платья всех цветов, в органзе, тюле и шёлке, с поясами в зёрнышко, наполняющие зал. Младшие дамы носили яркие букеты цветов, которые наполняли весь дом запахом лета.
Задачей Генриетты было собирать шляпы и сумочки дам, когда они заходили. Люси было приказано выдавать маленькие дорого-выглядищие танцевальные карточки с семейным гербом Констанции, вшитым в переднюю часть буклета, и информацией об оркестре, написанной внутри.
– Где все мужчины? – прошептала Люси Генриетте.
Генриетта фыркнула. – Моя девочка! В курилке, конечно же. – Она кивнула головой налево, где был коридор, ведущий в тени. – Они там останутся до подачи еды, если тебя это интересует. Кто захочет слушать всю эту болтовню о какой-то войне по пути в Крым? Не эти дамы. Не я. Не ты, Миртл. – Затем тонкие брови Генриетты поднялись и она указала на французские окна. – Уф, я говорила слишком быстро. Кажется, один из них выбежал.
Люси обернулась. Одинокий мужчина стоял в комнате, полной женщин. Он стоял спиной, показывая лишь прилизанную гриву сине-чёрных волос и длиннохвостый пиджак. Он разговаривал с блондинкой в мягко-розовом бальном платье. Её бриллиантовые серьги сверкнули, когда она повернула свою голову и закрыла глаза вместе с Люси.
Габби.
Красивый ангел моргнула, словно пытаясь решить, не была ли Люси призраком. Потом она чуть-чуть склонила голову к человеку, который стоял рядом, как-будто пытаясь послать ему сигнал. Прежде чем он обернулся, Люси узнала ясный, резкий профиль.
Кэм.
Люси задохнулась, роняя все танцевальные карты. Она наклонилась и неуклюже начала собирать их с пола. Потом она воткнула их в руки Генриетты и выскочила из комнаты.
– Миртл! – сказала Генриетта.
– Я скоро вернусь, – прошептала Люси, убежав по длинной, кривой лестнице прежде, чем Генриетта смогла ответить.
Мисс Макговерн послала бы Люси собирать вещи, как только она узнала бы, что Люси оставила свой пост и дорогие танцевальные карты – в танцзале. Но это было наименьшей проблемой Люси. Она не была готова иметь дело с Габби, не тогда, когда она должна была сосредоточиться на том, чтобы найти Люсинду.
И она никогда не хотела быть рядом с Кэмом. В ее собственной целой жизни или в любой другой сущности. Она вздрогнула, вспомнив, как он нацелил ту стрелку прямо на то, что он думал, было ею, когда Изгой попытался унести ее отражение в небо.
Если бы только Даниэль был здесь…
Но его не было. Все что могла делать Люси – это надеяться, что он дожидался бы ее, и не так уж злился бы, когда она выяснила бы, что она делает, и вернулась бы домой, в настоящее.
Наверху лестницы Люси бросилась к первой попавшейся комнате. Она закрыла дверь позади себя и прислонилась к ней, чтобы отдышаться.
Она была одна в огромном зале. Это была прекрасная комната с плюшевыми мягкими любовными сиденьями из слоновой кости и с парой кожаных кресл, расположенных вокруг полированного клавесина. Темно-красные шторы Обнимали трибольших окна на западной стене. Огонь потрескивал в очаге.
Рядом с Люси была стена книжных полок, подымающихся ряд за рядом, толстые в кожаных переплетах объемы, простираясь от пола к потолку, столь высокой была одна из тех лестниц, которые могли ездить вдоль полок.
В углу стоял мольберт, и чем-то манил Люси. Она еще никогда не была наверху в имении Констанс, и: Один шаг на толстый персидский ковер подтолкнул какую-то часть ее памяти и сказал ей, что она, возможно, видела все это прежде.
Даниэль. Люси вспомнила беседу, которая была у него с Маргарет в саду. Они говорили о его живописи. Он зарабатывал на жизнь как художник. Мольберт в углу – это, должно быть, было место, где он работал.
Она подошла к нему. Она должна была увидеть, что он рисовал.
Но до того, как она достигла его, три высоких голоса заставили её подпрыгнуть.
Они были прямо за дверью.
Она замерла, наблюдая за стержнем дверной ручки, которую кто-то поворачивал снаружи. У неё не было выбора, кроме как скользнуть за толстые красные бархатные занавески и скрыться.
Затем последовал шелест тафты, хлопанье двери и один вздох. За котрым последовало хихиканье. Люси прикрыла рот рукой и высунулась ровно настолько, чтобы взглянуть из-за занавеса.
Хельстонская Люсинда стояла в десяти шагах. Она была одета в фантастическое белое платье с мягким шёлковым лифом и корсетом. Её тёмные волосы высоко закреплены на её голове в массив блестящих, затейливо сделаных завиток. Бриллиантовое колье сияло на её бледной коже, давая ей такой царственный вид, что у Люси захватило дух.
Её прошлое было самым элегантным существом, которое Люси когда-либо видела.
– Ты вся сверкаешь сегодня вечером, Люсинда, – сказал мягкий голос.
– Томас снова звал тебя? – другой дразнил.
И другие две девушки – в одной из них Люси узнала Маргарет, старшую дочь Констанции, ту, которая гуляла с Даниэлем в саду. Другая, более молодая копия Маргарет, должно быть, была ее младшей сестрой. По возрасту, она была примерно как Люсинда. Она дразнила её как хорошую подругу.
И она была права – Люсинда действительно сверкала. Это должно было быть из-за Даниэля.
Люсинда плюхнулась на любовное сиденье из слоновой кости и вздохнула так, как Люс никогда не вздыхала – это был мелодраматический вхдох, который просил внимания. Люси мгновенно поняла, что Билл был прав: она и её прошлое "я" были совершенно непохожими.
– Томас? – Люсинда сморщила её маленький носик. – Отец Томаса – обычный лесоруб.
– Не совсем! – вскрикнула младшая дочь. – Он очень необыкновенный лесоруб! Он богатый.
– Тем не менее, Амелия, – сказала Люсинд, разглаживая свою юбку вокруг своих узких щиколоток. – Он практически рабочего класса.
Маргарет села на край любовного сидения. – Ты не думала о нём так плохо на прошлой неделе, когда он принёс тебе эту дамскую шляпку из Лондона.
– Ну, все меняется. И я люблю милые дамские шляпки! – нахмурилась Люсинда. – Но в сторону дамские шляпки, я скажу отцу, чтобы он не разрешал ему обращаться ко мне снова.
Как только она закончила говорить, Люсинда немного перестала хмуриться; на ее лице появилась мечтательная улыбка, и она начала напевать. Другие девушки смотрели недоверчиво, так тихо она пела про себя, гладя кружевную шаль и смотря в окно только в нескольких дюймах от прячущейся Люси.
– Что с ней случилось? – громко прошептала Амелия сестре.
Маргарет фыркнула. – Кто больше нравится.
Люсинда встала и подошла к окну, в результате чего Люси отошла за занавеской еще дальше. Кожа Люси покраснела, и она могла слышать мягкий гул голоса Люсинды в нескольких дюймах от нее. Затем шаги, как Люсинда отвернулась от окна и ее странная песня внезапно оборвалась.
Люси осмелилась выглянуть из-за занавески. Люсинда ушла к мольберту, где стояла замерев.
– Что это? – Люсинда подняла холст и показала его подругам. Люси не могла видеть слишком четко, но это выглядело достаточно обычно. Просто какой-то цветок.
– Это работа мистера Григори, – сказала Маргарет. – Его эскизы давали очень большие перспективы, когда он впервые приехал, но я боюсь, что сейчас с ним что-то не так. Он потратил на это целых 3 дня, но сейчас здесь нет ничего, кроме пионов, – она изобразила выученное пожимание плечами. – Странный. Художники такие странные.
– Но он красив, Люсинда. – Амелия взяла Люсинду за руку. – Мы должны представить тебе мистера Григори сегодня вечером. Он обладает прекрасными светлыми волосами, а его глаза…Ох, его глаза могут заставить тебя растаять!
– Если Люсинда слишком хороша для Томаса Кенингтона и всех его денег, Я очень сомневаюсь, что простой художник соответствует ожиданиям. – Маргарет говорила так резко, чтобы дать понять Люси, что она должна иметь чувства к Даниэлю, и он к ней.
– Я бы очень хотела встретиться с ним, – сказала Люсинда, дрейфуя обратно, к своему мягкому креслу.
Люси затаила дыхание. Так Люсинда не встречалась с ним еще? Как такое возможно, что она была абсолютно точно влюблена в него?
– Пойдем, сказала Амелия дергая руку Люсинды. – Мы пропустили половину вечеринки сплетничая здесь.
Люси должна была сделать что-то. Но то, что Билл и Роланд сказали, это то, что было невозможно сохранить ее прошлую жизнь. Это слишком опасно, чтобы пытаться. Даже если бы ей удалось что-то, Люсинда, которая будет жить после, будет изменена. Люси сама может быть изменена. Или еще хуже.
Исключено.
Но, возможно, у Люси есть способ хотя бы предупредить Люсинду. Так она бы не вошла в эти отношения, ослеплённые любовью. Так она бы не умерла пешкой из-за векового наказания без частички понятия. Девушки уже почти вышли, когда Люс хватило смелости выйти из за занавеса.
– Люсинда!
Её прошлое обернулось; её глаза сузились, когда упали на платье слуги Люси. – Ты за нами шпионила?
В её глазах не было и искры признания. Это было странно, что Роланд спутал Люси с Люсиндой на кухне, но Люсинда сама, казалось, не видела никакого сходства между ними. Что Роланд увидел такого, что эта девушка не могла? Люси сделала глубокий вдох и заставила себя исполнить её необдуманный план. – Не шпионила, не, – она запнулась. – Мне надо поговорить с тобой.
Люсинда хмыкнула и посмотрела на двух своих подруг. – Прошу прощения?
– Разве ты не раздавала танцевальные карты? – Маргарет спросила у Люси. – Мама не будет рада услышать, что ты пренебрегаешь своими обязанностями. Как тебя звать?
– Люсинда. – Люси приблизилась и понизила свой голос. – Это касается художника. Мистера Григори.
