Текст книги "Падшие"
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Даже когда она поддразнивала Кэма, девочку не оставляло ощущение странной избранности из-за того, что она рядом с ним. Он не прекращал поглядывать на нее, убеждаясь, что она улыбается.
— Шестое чувство, — широко осклабился он. — Если желаешь, найдутся седьмое, восьмое и девятое.
— Впечатляюще, — улыбнулась она. — Пожалуй, пока что я довольствуюсь чувством вкуса. Умираю от голода.
— К твоим услугам.
Кэм вытащил из сумки одеяло и расстелил в тени могучего дуба. Открыл термос, и Люс почуяла запах крепкого кофе. Обычно она не пила черный кофе, но на ее глазах Кэм наполнил стаканчик льдом, плеснул туда кофе и долил молока.
— Я забыл прихватить сахар, — заметил он.
— Я не кладу сахара.
Она отпила немного ледяного латте — первый за всю неделю изумительный глоток кофеина, запрещенного в школе Меча и Креста.
— Повезло, — заметил Кэм, продолжая доставать из сумки продукты.
Глаза Люс все больше округлялись, пока она наблюдала за тем, как он раскладывает еду: темный хлеб, небольшой круг слезящегося сыра, глиняную плошку с оливками, мисочку фаршированных яиц и два ярко-зеленых яблока. Казалось невозможным, как Кэм запихнул все это в сумку — и собирался съесть сам.
— Где ты это достал? — спросила Люси, притворившись, что полностью сосредоточена на отрывании горбушки хлеба, добавила: — И с кем ты собирался устроить пикник, пока я не подвернулась под руку?
— Пока ты не подвернулась под руку? — Кэм рассмеялся. — Я едва могу вспомнить свою унылую жизнь до тебя.
Люс одарила его язвительным взглядом, показывая, что сочла этот ответ крайне низкопробным… и только самую малость лестным. Она оперлась локтями на одеяло и вытянула скрещенные в щиколотках ноги. Кэм сидел по-турецки к ней лицом. Когда он потянулся через нее за ножом для сыра, его ладонь скользнула и оперлась на ее коленку. Мальчик взглянул на нее, словно спрашивая: «Это ничего?»
Когда она не отпрянула, он взял у нее из рук буханку и воспользовался ее бедром, словно столешницей, пока раскладывал по хлебу треугольники сыра. Ей нравилось ощущение его веса на своей ноге, а в такую жару это о многом говорило.
— Я начну с вопроса попроще, — заговорил он, в конце концов, усевшись обратно. — Пару дней в неделю я помогаю на кухне. Такова часть соглашения, касающегося моего возвращения в Меч и Крест. Предполагается, что я должен это отрабатывать.
Он закатил глаза.
— Я не против. Думаю, дело в том, что мне нравится жара. Если не считать ожогов от масла.
Кэм поднял руки, предъявив ей множество крохотных шрамов на внутренней стороне запястий.
— Производственный риск, — небрежно пояснил он. — Зато у меня есть доступ в кладовую.
Люс не смогла удержаться и провела по ним пальцами — по мельчайшим бледным рубцам на еще более бледной коже. Прежде чем она успела смутиться собственной развязности и отстраниться, Кэм перехватил и сжал ее руку.
Девочка уставилась на его пальцы, обхватившие ее ладонь. Она и не представляла прежде, как близки оттенки их кожи. В этих краях, среди загорелых южан, Люс всегда стеснялась своей бледности. Но кожа Кэма была такой поразительной, яркой, с почти металлическим блеском, а теперь она осознала, что, возможно, выглядит так же, как он. Ее плечи вздрогнули, а голова слегка закружилась.
— Замерзла? — тихо спросил он.
Встретившись с ним взглядом, она поняла: он знает, что ей не холодно.
Кэм придвинулся ближе и понизил голос до шепота.
— Теперь, полагаю, ты захочешь, чтобы я признался, что увидел из окна кухни, как ты идешь по двору, и собрал еды, надеясь уговорить тебя прогулять со мной уроки?
Сейчас она охотно уткнулась бы в чашку, выуживая оттуда лед, если бы тот не растаял уже на душной сентябрьской жаре.
— И ты заранее рассчитал весь этот романтический пикник, — заключила она. — На живописном кладбище?
Кэм тронул пальцем ее нижнюю губу.
— Эй. Это ты завела разговор о романтике.
Люс отпрянула. Он прав — она слишком самонадеянна… уже во второй раз за день. Ее щеки вспыхнули, когда она попыталась не думать о Дэниеле.
— Я шучу, — вздохнул он, покачав головой при виде ее пришибленного выражения. — Как будто это не очевидно.
Он поднял взгляд на стервятника, описывающего круги над огромным белым памятником в форме пушки.
— Знаю, тут далеко не рай, — заметил он, бросая Люс яблоко, — но просто представь, что мы в песне «Smiths» [5]. И, честно говоря, не то чтобы в школе было много приятных мест.
Это еще мягко сказано.
— Что до меня, — продолжил Кэм, облокачиваясь на одеяло, — то, по-моему, здесь довольно симпатично.
Люс с сомнением покосилась на него. Заодно она пожалела, что он отстранился, но застенчивость не позволила ей пододвинуться самой.
— Там, где я вырос… — он замешкался, — жизнь не слишком-то отличалась от тюремных порядков Меча и Креста. В итоге я официально невосприимчив к тому, что меня окружает.
— Не может быть, — покачала головой Люс. — Если бы я сейчас протянула тебе билет на самолет до Калифорнии, ты бы не пришел в восторг?
— Мм… скорее остался бы умеренно равнодушным, — сообщил Кэм, заталкивая в рот фаршированное яйцо.
— Я тебе не верю.
Люс пихнула его в бок.
— Тогда, наверное, у тебя было счастливое детство.
Девочка вгрызлась в плотную зеленую кожуру яблока и слизнула побежавший по пальцам сок. Она мысленно перелистала перечень всех хмурых взглядов родителей, визитов к врачам, смен школ, окутанных, словно саваном, черными тенями. Нет, она бы не назвала свое детство счастливым. Но если Кэм даже не ищет выход из Меча и Креста, не видит на горизонте ничего обнадеживающего, то, возможно, его детство было еще хуже.
У их ног раздался шорох, и Люс сжалась в комок, когда мимо проползла толстая зеленая с желтым змея. Девочка перекатилась на колени и уставилась на мерзкую тварь. Не просто змея, а змея в линьке. Полупрозрачная шкурка сходила с ее хвоста. Змеи встречались по всей Джорджии, но Люс никогда не видела сброшенной кожи.
— Не кричи, — попросил Кэм, положив ладонь девочке на колено.
От его прикосновения ей действительно стало спокойнее.
— Она уползет, если мы оставим ее в покое.
Быстро это закончиться не могло. Люс отчаянно хотелось завизжать. Она всегда боялась змей. Они такие скользкие, и чешуйчатые, и…
— Фу-у.
Она дрожала, но не могла отвести глаз от змеи, пока та не скрылась в высокой траве.
Ухмыляясь, Кэм подобрал сброшенную шкурку и положил девочке на ладонь. На ощупь она казалась все еще живой, словно влажная кожица чеснока из отцовского огородика. Но эта штуковина только что свалилась со змеи. Гадость. Люс швырнула ее обратно на землю и вытерла руку о штаны.
— Неужели это не показалось тебе милым?
— Меня что, выдала дрожь?
Люс смутилась, насколько по-детски она, должно быть, выглядела.
— Как насчет веры в силу преображения? — спросил Кэм, перебирая в пальцах сброшенную кожу. — В конце концов, для этого-то мы и здесь.
Он успел снять очки. Его изумрудные глаза казались такими уверенными. Он снова застыл, нечеловечески неподвижно, ожидая ее ответа.
— Мне начинает казаться, что ты несколько странный, — выдавила она, с трудом улыбнувшись.
— Только подумай, сколько тебе еще предстоит обо мне узнать, — ответил он, придвигаясь ближе.
Ближе, чем когда появилась змея. Ближе, чем она от него ожидала. Он протянул руку и медленно провел ладонью по ее волосам. Люс напряглась.
Кэм был красив и вызывал интерес. Чего девочка не могла понять, так это почему, когда она должна была превратиться в комок нервов — вот как сейчас, — ей по-прежнему оставалось уютно. Ей хотелось находиться там, где она есть. Люс не удавалось оторвать взгляд от его губ, полных, розовых и придвигающихся ближе, отчего ее голова закружилась еще сильнее. Он прижался к ее плечу своим, и в груди у Люс зародилась непривычная дрожь. Она смотрела, как Кэм приоткрывает губы. Затем сомкнула веки.
— Так вот вы где! — привел Люс в чувство запыхавшийся голос.
Девочка раздраженно вздохнула и переключила внимание на Гэбби, стоящую перед ними с высоким конским хвостиком и рассеянной улыбкой.
— Я вас повсюду ищу.
— И с какой стати? — мрачно уставился на нее Кэм, чем в глазах Люс заработал себе еще несколько очков.
— О кладбище я подумала в последнюю очередь, — продолжала трещать Гэбби, загибая пальцы, — Я проверила ваши комнаты, потом под трибунами, потом…
— Что ты хочешь, Гэбби? — оборвал ее Кэм едва ли не по-братски, как будто они знакомы уже много лет.
Гэбби моргнула и прикусила губу.
— Это мисс София, — наконец сообщила она, прищелкнув пальцами. — Точно. Она просто обезумела, когда Люс не появилась на занятии. Твердила, какая ты многообещающая ученица и все такое.
Люс не могла понять эту девочку. Она говорит правду и просто выполняет поручение? Или высмеивает Люс за то, что та произвела хорошее впечатление на учителя? Ей недостаточно, что она вьет веревки из Дэниела — она собирается отбить еще и Кэма?
Гэбби должна была почувствовать, что помешала, но она просто стояла на месте, моргая огромными оленьими глазами и накручивая на палец прядку светлых волос.
— Ну, ребята, — сказала она наконец, протягивая обе руки, чтобы помочь Люс и Кэму подняться, — давайте вернемся в класс.
— Люсинда, ты можешь занять третий стол, — сообщила мисс София, уткнувшись в листок бумаги, когда все трое вошли в библиотеку.
Никакого «Где вы были?». Никаких наказаний за опоздание. Только мисс София, рассеянно усаживающая Люс рядом с Пенн в компьютерном классе при библиотеке. Словно она не заметила, что девочка отсутствовала.
Люс кинула на Гэбби обвиняющий взгляд, но та лишь пожала плечами и одними губами выговорила: «Что?»
— Где ты была? — потребовала ответа Пенн, как только девочка села.
Похоже, она единственная обратила внимание на отсутствие подруги.
Люс нашла глазами Дэниела, буквально зарывшегося в седьмой компьютер. Со своего места девочка могла разглядеть только светлый ореол его волос, но и этого оказалось достаточно, чтобы на ее щеках вспыхнул румянец. Она поникла, заново вспомнив унижение от их разговора в гимнастическом зале.
Даже после всех смешков, и улыбок, и едва не случившегося поцелуя с Кэмом она не могла отрешиться от того, что чувствовала при виде Дэниела.
И они никогда не будут вместе.
Вот к чему сводилось то, что он сказал ей в зале. После того, как она едва не призналась ему в любви.
Этот отказ ранил ее глубоко, в самое сердце, и она не сомневалась: любому будет достаточно один раз на нее взглянуть, чтобы в точности понять, что случилось.
Пенн нетерпеливо постукивала карандашом по столу Люс, но девочка не знала, что ответить. Гэбби прервала их с Кэмом пикник прежде, чем она успела разобраться в том, что происходит. Или вот-вот произойдет. Но что особенно странно, она так и не смогла понять, почему все это кажется ей менее важным, чем разговор с Дэниелом в гимнастическом зале.
Мисс София остановилась посреди кабинета и прищелкнула пальцами, словно воспитатель в детском саду, чтобы привлечь внимание учеников. Ее серебряные браслеты зазвенели, будто колокольчики.
— Если кто-то из вас когда-либо прослеживал свое фамильное древо, — начала она, перекрикивая гул голосов, — тогда он знает, какого рода сокровища погребены под его корнями.
— Ох, черт, пожалуйста, избавьте меня от метафор, — прошептала Пенн. — Или избавьтесь от меня. Одно из двух.
— У вас будет двадцатиминутный доступ в сеть, чтобы начать исследование собственного фамильного древа, — сообщила мисс София, запуская секундомер. — Поколение сменяется примерно за двадцать — двадцать пять лет, так что поставьте себе цель углубиться по крайней мере на шесть поколений.
Стон.
Шумный вздох донесся от седьмого стола — от Дэниела.
Мисс София обернулась к нему.
— Дэниел? У тебя возникли трудности с заданием?
Он снова вздохнул и пожал плечами.
— Нет, никаких. Все отлично. Мое фамильное древо. Должно быть занятно.
Мисс София озадаченно склонила голову набок.
— Что ж, приму это за выражение энтузиазма, — заключила она и добавила, обращаясь ко всему классу: — Уверена, вы найдете линию, достойную рассмотрения в письменной работе объемом от десяти до пятнадцати страниц.
Люс не удавалось сосредоточиться на задании. Ей нужно было столько всего обдумать. Они с Кэмом на кладбище. Возможно, это не укладывается в общепринятое представление о романтике, но Люс, пожалуй, понравилось. Прогулять уроки, чтобы слоняться среди могил. Устроить пикник, на котором он напоил ее превосходным латте. Посмеяться над ее боязнью змей. То есть она прекрасно обошлась бы и без приключения со змеей, но, по крайней мере, Кэм был мягок с ней в этом вопросе. Мягче, чем Дэниел на протяжении всей недели.
Как ни больно это признавать, но Дэниела она не интересует.
С другой стороны, Кэма…
Люс оглянулась на мальчика, сидящего за несколько столов от нее. Тот подмигнул ей, прежде чем застучать по клавиатуре. Итак, она ему нравится. Келли будет без умолку тараторить о том, насколько очевидны его чувства к ней.
Ей хотелось позвонить подруге сейчас же, выбежать из библиотеки и отложить работу с фамильным древом на потом. Обсудить другого парня — это самый быстрый, а возможно, и единственный способ выбросить Дэниела из головы. Но оставались еще жуткие порядки Меча и Креста относительно звонков и остальные ученики, прилежно взявшиеся за дело. Крохотные глазки мисс Софии обшаривали класс, высматривая бездельников.
Люс обреченно вздохнула и запустила поисковик на компьютере. Она застряла здесь еще на двадцать минут — и ни единая клеточка ее мозга не заинтересована в полученном задании. Ей в последнюю очередь хотелось что-то выяснять о собственной скучной семье. Вместо этого ее пальцы исключительно по собственной воле набрали тринадцать букв:
Дэниел Григори
Найти.
8
ПРЫЖОК В ГЛУБИНУ
Когда в субботу утром Люс открыла дверь, прямо ей на руки свалилась Пенн.
— А ведь можно было предположить, что однажды до меня дойдет: двери открываются внутрь, — извинилась она, поправляя очки. — Надо запомнить, что не стоит облокачиваться на глазки. Отличная комната, кстати, — добавила она, оглядевшись и подойдя к окну над кроватью. — Неплохой вид, если не считать решеток и всего остального.
Люс из-за спины подруги смотрела на кладбище и тот самый дуб, под которым они с Кэмом устроили пикник. И на то место, невидимое отсюда, но четко стоявшее у нее перед глазами, где их с Дэниелом едва не придавило статуей. Ангелом мщения, таинственно исчезнувшим после происшествия.
Ей вспомнились встревоженные глаза Дэниела, когда он в тот день прошептал ее имя, их почти соприкоснувшиеся носы, то, как его пальцы легли ей на шею, — и ее бросило в жар.
Она показалась себе жалкой. Девочка вздохнула и повернулась к окну спиной, заметив, что Пенн тоже отошла в сторону.
Теперь она перебирала вещи на парте, каждую подвергая тщательному осмотру. Пресс-папье в виде статуи Свободы, привезенное отцом с конференции в Нью-Йоркском университете, фотография смешной и неудачной завивки ее мамы, когда та была примерно в возрасте Люс, диск ее тезки, Люсинды Уильяме, который на прощание подарила ей Келли еще до того, как девочка впервые услышала название «Меч и Крест».
— А где твои книги? — спросила она Пенн, пытаясь уклониться от путешествия в страну воспоминаний. — Ты сказала, что зайдешь позаниматься вместе.
К этому времени подруга уже принялась обшаривать шкаф. На глазах у Люс она быстро потеряла интерес к форменным черным свитерам и футболкам. Когда Пенн потянулась к выдвижным ящикам, Люс шагнула вперед, чтобы ей помешать.
— Ладно, сыщик, хватит, — заявила она. — Разве нам не стоит заняться исследованием фамильных деревьев?
Глаза Пенн сверкнули.
— Если уж говорить о сыскном деле — да, есть исследование, которым нам стоит заняться. Но не тем, о котором ты думаешь.
Люс непонимающе уставилась на нее.
— Э?
Пенн положила руку ей на плечо.
— Смотри. Если ты действительно хочешь что-то узнать о Дэниеле Григори…
— Тсс! — зашипела Люс, кинувшись закрывать дверь.
Она высунула голову в коридор и осмотрелась. Горизонт выглядел чистым, но это еще ничего не значило. Люди в этой школе имели подозрительную привычку появляться ниоткуда. Особенно Кэм. А Люс умерла бы на месте, если бы он — да кто угодно — выяснил, насколько она без ума от Дэниела. Или теперь уже кто угодно, кроме Пенн.
Наконец Люс заперла дверь и повернулась обратно к подруге. Пенн с довольным видом сидела по-турецки на краю постели.
Люс сцепила руки за спиной и поковыряла пальцем ноги полукруглый красный коврик.
— А с чего ты решила, будто я хочу что-то о нем узнать?
— Ой, не морочь мне голову, — засмеялась Пенн. — «А» — совершенно очевидно, что ты все время пялишься на Дэниела Григори.
— Тсс! — повторила Люс.
