Текст книги "Вознесение (ЛП)"

Автор книги: Лорен Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Это было бы слишком просто, – сказала Аннабель.

– Если собрать все реликвии на горе Синай, – продолжал Даниэль, – тогда, по теории, мы будем в состоянии расшифровать местоположение Падения.

– По теории. – Глумился Кэм. – Должен ли я говорить, что есть некоторый вопрос относительно законности исследований Даниэля... – Даниэль сжал челюсть.

– У тебя есть идея получше?

– Не думаешь ли ты... – Кэм повысил свой голос, – что твоя теория сильно основана на идее, что эти реликвии являются чем-то более, чем просто слухом? Кто знает, могут ли они сделать то, что должны? – Люси изучила группу ангелов и демонов – ее единственных союзников в задаче спасти ее и Даниэля...

...и мир. – Так что это неизвестное место – это то, где мы должны быть через девять дней.

– Меньше, чем через девять дней, – сказал Даниэль. – Через девять дней уже будет слишком поздно. Люцифер и войско ангелов, изгнанных с Небес, прибудут.

– Но если мы сможем достичь Люцифера на месте Падения, – сказала Люси, – то что тогда?

Даниэль покачал головой. – Мы точно не знаем. Я никому не говорил об этой книге, потому что, как правильно сказал Кэм, я не знал, к чему она может привести. Я даже не знал, что Габби ее опубликовала годы спустя, и затем, я потерял интерес к исследованиям. Ты умерла в очередной раз, и играть твою роль без тебя самой...

– Мою роль? – спросила Люси.

– Которую мы до сих пор не совсем понимаем... – Габби стукнула локтем Даниэля, прерывая его. – Он имеет ввиду, что все будет расскрыто со временем. – Молли стукнула себя по лбу.

– На самом деле? "Все будет расскрыто"? Это все, что вы знаете? Это то, к чему вы готовитесь?

– Это твое предназначение, – сказал Кэм, поворачиваясь к Люси. – Ты – шахматная фигура, из-за которой здесь борятся все силы добра и зла, и все, что между ними.

– Что? – прошептала Люси.

– Заткнись. – Даниэль перевел внимание на Люси. – Не слушай его.

Кэм фыркнул, но никто не заметил этого. Он просто сидел в комнате как незваный гость. Ангелы и демоны были тихими. Никто не собирался ничего говорить о роли Люси в прекращении Падения.

– Значит вся эта информация, эта охота сборщика, – сказала она, – это все в этой книге?

– Более или менее, – сказал Даниэль. – Мне просто надо потратить немного времени на текст и освежить свою память. Надеюсь, что после я буду знать, с чего нам начать. – Остальные отодвинулись, чтобы освободить Даниэлю пространство на столе. Люси почувствовала, как рука Майлза задела ее руку.

Они почти не говорили с тех пор, как она вернулась через Предвестник.

– Могу я поговорить с тобой? – очень тихо спросил Майлз. – Люси? – Взгляд на его лицо – оно было напряжено из-за чего-то, что заставило ее обдумать несколько последних моментов на заднем дворе ее родителей, когда Майлз создал ее отражение.

Они никогда действительно не говорили о поцелуе, который разделили на крыше общежития Береговой линии.

Конечно, Майлз знал, что это была ошибка – но почему Люси чувствовала такое превосходство над ним каждый раз, когда была симпатична ему?

– Люси. – Это была Габби, появившаяся в стороне Майлза. Я хотела сказать, – она поглядела на Майлза, – если ты хочешь пойти навестить Пенн на мгновенье, то сейчас самое время.

– Хорошая идея. – кивнула Люси. – Спасибо. – Она извиняюще взглянула на Майлза, но он просто стянул свою бейсболку на глаза и повернулся прошептать что-то Шелби.

– Кхе. – кашлянула Шелби с негодованием. Она стояла позади Даниэля, пытаясь прочитать книгу за его плечом. – Что насчет меня и Майлза?

– Вы отправляетесь обратно в Береговую линию, – сказала Габби, звуча больше как учителя Люси в Береговой линии, чем Люси когда-либо замечала. – Нам надо, чтобы вы предупредили Стивена и Франческу. Возможно, нам понадобится их помощь... и ваша помощь тоже.

– Скажите им, – она глубоко вздохнула, – скажите им "это началось".

Что финальная игра началась, хоть и не так, как мы ожидали. Расскажите им все. Они будут знать, что делать.

– Прекрасно, – сказала Шелби, хмурясь. – Ты босс.

– Йоделайхи-хууу. – Арриана приложила ладони к губам. – Если, ээ, Люси хочет выйти, то кто-то должен помочь ей вылезти из окна. – Она постучала пальцами по столу, выглядя робкой.

– Я сделала баррикаду из библиотечных книг около входа, в случае, если кому-то из людей Меча и Креста захотелось бы нарушить наш разговор.

– Бабы. – Кэм уже подсунул свою руку под локоть Люси. Она начала было спорить, но ни один из других ангелов, казалось, не думал, что это плохая идея. Даниэль даже не замечал.

У заднего выхода Шелби и Майлз пожелали Люси быть осторожной с разными степенями свирепости.

Кэм вел ее к окну, излучая теплоту своей улыбкой.

Он отодвинул стекло, и они вместе взглянули на университетский городок, где встретились, повзрослели, где он обманом заставил ее поцеловать его. Это не были только плохие воспоминания.

***

Он первым выпрыгнул из окна, и мягко приземлившись, подал ей руку.

– Миледи.

Его хватка была сильной, и это заставило ее почувствовать себя крошечной и невесомой, когда Кэм спрыгнул с края, за пару секунд переместившись на два этажа.

Его крылья все еще были скрыты, но он двигался так грациозно, будто летел. Они мягко приземлились на влажную траву.

– Я понимаю, что ты не хочешь моей компании, – сказал он. – На кладбище... хотя нет, знаешь, вообще.

– Верно. Нет, спасибо.

Он отвел взгляд, сунул руку в карман и достал крошечный серебряный колокольчик. Он выглядел древним, с надписью на иврите. Он вручил его ей. – Просто позвони, когда захочешь лифт, чтобы подняться.

– Кэм, – сказала Люси. – Какова моя роль во всем этом? – Кэм потянулся, чтобы коснуться ее щеки, затем, казалось, одумался. Его рука зависла в воздухе. – Даниэль прав. Это не наша обязанность рассказать тебе. – Он не ждал ее ответа – просто согнул колени и оторвался от земли. Он даже не оглянулся.

Люси на мгновение уставилась на университетский городок, позволив знакомой влажности Меча и Креста прилипнуть к ее коже. Она не могла сказать, выглядела ли мрачная школа со своими огромными, резкими нео готическими зданиями и печальным пейзажем по-другому или так же.

Она прокралась через кампус, по газону, мимо угнетающей спальни, к железным воротам кладбища. Там она остановилась, чувствуя, как по ее коже поползли мурашки.

Кладбище все еще выглядело и пахло, как водосточный колодец в середине университетского городка. Пыль от сражения ангелов исчезла. Было все еще достаточно рано, и большинство студентов спало, так или иначе, ни один из них, вероятно, не будет бродить по кладбищу, если их не задержат.

Она вошла сквозь ворота и спустилась вниз, мимо наклонившихся надгробных плит и грязных могил.

В дальнем восточном углу была погребена Пенн.

Люси села в ногах могилы друга. У нее не было цветов, и она не знала молитв, поэтому она просто дотронулась холодной влажной травы, закрыла глаза и послала свое собственное сообщение Пенн, волнуясь, что оно никогда не достигнет ее.

Люси вернулась к библиотечному окну, чувствуя раздражение.

Ей не нужен был Кэм или его необычный колокольчик. Она могла забраться на выступ сама.

Было достаточно легко найти самую низкую часть наклонной крыши, откуда она могла взобраться по нескольким уровням, пока не будет достаточно близко к длинному узкому выступу ниже библиотечных окон.

Он был приблизительно в два фута шириной.

Поскольку она ползла вдоль него, до нее донеслись препирающиеся голоса Кэма и Даниэля.

– Что, если одного из нас перехватят? – Голос Кэма был высоким и молящим. – Ты знаешь, что мы сильнее, когда объединены, Даниэль.

– Если мы не сделаем этого вовремя, то наша сила не будет иметь значения.

Мы просто исчезнем.

Она могла представить себе картину за стеной.

Кэм с сжатыми кулаками и полыхающими зелеными глазами; Даниэль, бесстрастный и неподвижный, со скрещенными на груди руками.

– Я не доверяю тебе настолько, чтобы не действовать от твоего лица. – Тон Кэма был резок. – Твоя слабость к ней сильнее твоего слова.

– Здесь нечего обсуждать. – Даниэль не менял тона.

– Разделение – это наш единственный шанс. – Другие были тихи, вероятно, думая о том же, о чем и Люси. Кэм и Даниэль слишком были похожи на двух братьев, чтобы кто-либо еще смел встать между ними.

Она достигла окна и увидела, что эти два ангела стояли лицом к лицу. Ее руки схватили подоконник. Она чувствовала небольшую гордость – в которой никогда не признается – потому что возвратилась в библиотеку без помощи. Вероятно, ни один из ангелов даже не заметил ее. Она вздохнула и закинула одну ногу внутрь.

И тут окно задрожало.

Стеклянное стекло грохотало, подоконник вибрировал в ее руках с такой силой, что она была почти сбита с выступа. Она вцепилась подоконник еще сильнее, чувствуя колебания внутри, будто ее сердце и душа тоже дрожали.

– Землетрясение, – прошептала она. Ее нога соскользнула с выступа, едва она ослабила хватку.

– Люсинда!

Даниэль кинулся к окну. Он схватил ее за руки. Кэм был там, также, одной рукой держа Люси за плечо, другой за затылок. Книжные полки слегка колебались, и свет в библиотеке мерцал, когда эти два ангела втащили ее через качающееся окно как раз перед тем, как стекло влетело из рамы и разлетелось на тысячи маленьких осколков.

Она взглянула на Даниэля за объяснениями. Он все еще держал ее запястья, но его глаза проехали мимо нее, наружу. Он смотрел на небо, которое стало сердитым и серым.

Хуже всего была вялая вибрация в Люси, которая заставила ее чувствовать себя так, будто она была казнена на электрическом стуле.

Казалось, дрожание не кончится никогда, но оно продлилась лишь пять, возможно десять секунд – достаточно времени для Люси, Кэма и Даниэля, чтобы с глухим стуком упасть на пыльный деревянный пол библиотеки.

Затем дрожь остановилась, и мир стал смертельно тихим.

– Что за черт?! – Арианна встала с пола и выпрямилась. – Мы прошли через Калифорнию без моей осведомленности? Никто не сказал мне, что в Джорджии есть линии разлома! – Кэм вытащил длинный осколок стекла из своего предплечья.

Люси ахнула, когда ярко-красная кровь потекла вниз к его локтю, но его лицо не показывало ни намека на то, что ему больно. – Это не было землетрясение. Это был сейсмический сдвиг во времени.

– Что? – Спросила Люси.

– Первый из многих. – Даниэль осмотрел разбитое окно, заметив, что белое кучевое облако катится теперь через синее небо.

– Чем ближе становится Люцифер, тем сильнее становятся они. – Он посмотрел на Кэма, и тот кивнул.

– Тик так, люди, – сказал Кэм. – Время на исходе.

Нам нужно лететь.

Глава 2
Пути расходятся

Габби вышла вперед. – Кэм прав. Я слышала, что Масштаб говорит об этих изменениях. – Она стянула рукава своего бледно-желтого кашемирового жакета, будто никогда не сможет согреться.

– Они называют их времятрясениями.

Это рябь в нашей действительности.

– Он становится ближе, – добавил Роланд, – ближе чем мы к конечной остановке его Падения; времятрясения станут более частыми и более серьезными. Время колеблется, готовясь переписать себя.

– Это как компьютер, когда начинает чаще тормозить перед поломкой жесткого диска и стирает твою курсовую работу на двадцать страниц? – сказал Майлз. Все уставились на него в недоумении. – Что? – сказал он. – Ангелы и демоны не делают домашней работы?

Люси опустилась на один из деревянных стульев за столом. Она чувствовала некую пустоту, будто времятрясение освободило что-то существенное в ней, и она потеряла его навсегда.

В голове звучали препирающиеся голоса ангелов, но они обстоятельно не объясняли ничего полезного. Они должны были остановить Люцифера, и она не могла видеть ничего полезного, ни один из них не знал точно, как это сделать.

– Венеция. Вена. И Авалон. – Ясный голос Даниэля прорвался сквозь шум. Он сел следом за Люси и положил руку на спинку ее стула. Его кончики пальцев коснулись ее плеча.

Когда он протянул Книгу Наблюдателей, чтобы все могли видеть, некоторые успокоились.

Все сосредоточились.

Даниэль указал на большой параграф текста. Люси не поняла, пока не заметила, что книга была написана на латыни. Она признала несколько слов, благодаря урокам латыни, которые брала в Дувре.

Даниэль подчеркнул и обвел несколько слов, сделав несколько примечаний по краям, но из-за времени страницы износились и стали почти неразборчивыми.

Арриана нависла над ним. – Это какое-то куриное царапанье.

Казалось, это не отпугнуло Даниэля. Он только записал новые примечания, почерк его был темным и элегантным, это придало Люси теплое, знакомое ощущение, когда она поняла, что видела его до этого. Она наслаждалась каждым напоминанием того, какая долгая и глубокая любовь была между ней и Даниэлем, даже если это напоминание было чем-то маленьким, как рукопись, которая струилась веками, рассказывая о ней и Даниэле.

– Запись этих ранних дней после Падения была создана Небесным хозяином и близкими ангелами, которые выбрали Небеса, – медленно сказал он. – Но это полностью отдельная история.

– История? – повторил Майлз. – То есть, мы просто найдем какие-то книги, прочитаем, и они скажут нам, куда идти?

– Это не так просто, – сказал Даниэль. – Тогда не существовало книг, которые что-либо значили бы для тебя сейчас, это были первые дни. Поэтому наша история и наши рассказы были записаны другими средствами. – Арриана улыбнулась. – Это было очень хитро, не так ли?

– История была связана с реликвиями – множеством реликвий, более чем за тысячелетия.

Но есть три особенных, которые, кажется, относятся к нашему поиску, три, которые могут содержать ответ, где ангелы упали на Землю.

– Мы не знаем, что это за реликвии, но мы знаем, где о них упоминали в последний раз: в Венеции, Вене и Авалоне. Они были в трех этих местах во время исследования и написания этой книги. Но это было какое-то время назад, и даже тогда, это были чьи-то предположения и догадки о том, что это и где.

– Так что это может закончится как божественная погоня за дикими гусями, – сказал Кэм с вздохом. – Замечательно. Мы растрачиваем свое время на поиск таинственных предметов, которые смогут или не смогут рассказать нам то, что нам нужно, в местах, где они могли или не могли оставаться веками. – Даниэль пожал плечами. – Если коротко, то да.

– Три реликвии. Девять дней. – Глаза Аннабель трепетали. – Это не много времени.

– Даниэль прав. – Пристальный взгляд Габби вспыхнул назад и вперед между ангелами. – Мы должны разделиться. – Это было то, что обсуждали Кэм и Даниэль, до того, как комната начала дрожать. Было ли у них больше шансов найти все реликвии вовремя, если они разделятся?

Габби дождалась неохотного поклона Кэма прежде, чем сказала, – Тогда все улажено. Даниэль и Люси – вы берете первый город. – Она взглянула вниз на примечания Даниэля, затем одарила Люси храброй улыбкой.

– Венеция. Вы отправляетесь в Венецию и найдете первую реликвию.

– Но что это за реликвия? Мы хоть знаем? – Люси склонилась над книгой и увидела рисунок, кратко зарисованный ручкой с краю.

Даниэль сейчас же его изучил, немного покачивая головой над рисунком, который он нарисовал сотни лет назад. Он выглядел почти как поднос, такого типа, который мама постоянно искала в магазинах антиквариата. – Это то, что я смог почерпнуть из моего изучения псевдопиграфии – отверженных библейских писаний ранней церкви. – Реликвия была в форме яйца, со стеклянным дном, которое Даниэль ловко изобразил, нарисовав землю на другой стороне ясной основы. Поднос, или чем еще там эта реликвия была, был чем-то вроде небольших ручек, сколотых с обеих сторон. Даниэль нарисовал даже шкалу под ним, и, судя по рисунку, артифакт был большим – около восьмидесяти на сто сантиметров.

– Я едва помню, как рисовал это. -Даниэль казался разочарованным в себе. – Я знаю что это не больше, чем ты.

– Я уверена, что как только вы доберетесь до туда, вы сможете понять, что это, – сказала Габби, очень стараясь быть ободряющей.

– Мы поймем, – сказала Люси. – Я уверена, мы поймем. – Габби подмигнула, улыбнулась и продолжила. – Роланд, Аннабель и Арианна – Вы трое поедете в Вену. Это оставит... – Ее рот дернулся, поскольку она поняла то, что собиралась сказать, но, так или иначе, она сделала храбрый вид.

– Молли, Кэм и я возьмем Авалон.

Кэм опустил плечи и освободил свои удивительно золотые крылья с большим порывом, врезаясь концом правого крыла в лицо Молли и заставляя ее отпрыгнуть назад на пять фунтов.

– Сделаешь это еще раз, и я врежу тебе, – выплюнула Молли, впиваясь взглядом в ожог на своем локте. – Хотя... – Она начала идти на Кэма с поднятым кулаком, но тут вмешалась Габби.

Вздохнув, она заставила Кэма и Молли встать порознь.

– Говоря о разрушении, я, пожалуй, не должна врезать следующему из вас, кто спровоцирует другого, – она сладко улыбнулась своим компаньонам демонам, – но я врежу. Это будут очень длинные девять дней.

– Будем надеяться, что они будут длинными, – шепотом пробормотал Даниэль.

Люси повернулась к нему. В ее мыслях Венеция была как из путеводителя: картинки лодок, теснившихся по каналу, закаты над высокими шпилями соборов и темноволосые девушки, облизывающие мороженое. Но это не было поездкой, намечающейся у них. Не с концом света, который тянется к ним острыми как бритва когтями.

– И что будет, когда мы найдем все три реликвии? – спросила Люси.

– Мы встретимся на горе Синай, – сказал Даниэль, – объединим реликвии...

– И прочитаем небольшую молитву, чтобы они пролили свет на то, где мы приземлились, когда пали, – мрачно пробормотал Кэм, потирая свой лоб. – Где, так или иначе, попытаемся уговорить психопатическую адскую-собаку, держащую все наше существование в своей челюсти, что он должен просто оставить свою схему универсального доминирования. Что может быть еще проще? Я думаю, что у нас есть все основания чувствовать себя оптимистичными.

Даниэль выглянул в открытое окно. Солнце проходило над общежитиями; Люси пришлось прищуриться, чтобы выглянуть. – Мы должны уходить как можно быстрее.

– Хорошо, – сказала Люси. – Мне надо зайти домой, затем упаковаться и взять паспорт... – Ее разум закрутился в сотнях направлений, когда она в уме начала составлять список того, что ей надо сделать. Ее родители будут в магазине еще пару часов, этого времени хватит, чтобы примчаться и собрать все ее вещи вместе...

– Ох, мило. – Аннабель засмеялась, подбежав к ним, ее ноги оторвались от земли. Ее крылья были мускулистые и темно-серебряные как тучи, выступая через незаметные щели в ее ярко-розовой футболке. – Извини, что вмешиваюсь, но... ты до этого не путешествовала с ангелом?

Естественно, что она путешествовала. Ощещение крыльев Даниэля, несущих ее высоко в воздухе, было таким же настоящим, как и все остальное.

Может быть их полеты и были недолгими, но они были незабываемыми.

Тогда Люси чувствовала себя намного ближе к нему: его руки обвивались вокруг ее талии, его сердце билось рядом с ее, его белые крылья защищали их, заставляя Люси чувствовать себя безоговорочно и невероятно любимой.

Она летала с Даниэлем множество раз во снах, но только три раза в часы бодрствования: один раз над тайным озером за Мечом и Крестом, другой раз вдоль берега около Береговой линии, и вниз с облаков в каюту как раз прошлой ночью.

– Мне кажется, что мы никогда не летали вместе так далеко, – наконец сказала она.

– Даже путь до первого пункта оказывается проблемой для вас двоих, – не удержался от комментария Кэм.

Даниэль проигнорировал его. – При нормальных условиях, я думаю, ты насладишься поездкой. – Его выражение стало бурным. – Но у нас нет комнаты для следующих девяти дней. – Люси почувствовала его руки за плечами, собирая ее волосы и поднимая их с шеи. Он поцеловал ее вдоль выреза ее свитера и обнял ее за талию. Люси закрыла глаза. Она знала, что за этим последует. Это был самый красивый звук – этот элегантный свист, когда любовь ее жизни выпускает свои управляемые белоснежные крылья.

Мир со стороны закрытых век Люси потемнел немного под тенью его крыльев, и теплота хлынула в ее сердце.

Когда она открыла глаза, все они были там, столь же великолепны как и всегда. Она откинулась немного назад, прижавшись к груди Даниэля, когда он повернулся к окну.

– Это только временное разделение, – объявил другим Даниэль. – Удачи и скорости крыльям! – С каждым взмахом его крыльев они поднимались на тысячи футов. Воздух, когда-то прохладный и наполненный влажностью Джорджии, стал холодным и вламывался в легкие Люси, когда они набирали высоту. Ветер рвался в ее уши. Ее глаза начали слезиться.

Земля внизу становилась далекой, и мир смешался в ошеломляющий холст зеленого. Меч и Крест был размера отпечатка большого пальца.

Затем это закончилось.

Первый проблеск океана вызвал у Люси головокружение и восхищение, когда они полетели от солнца к темноте на горизонте.

Полет с Даниэлем был более захватывающим, более интенсивным, чем ее память могла признать. И кое-что уже изменилось: сейчас Люси поняла это. Она чувствовала себя в покое, взаимодействуя с Даниэлем, расслабленной в его руках. Ее ноги были слегка скрещены на лодыжках, носок ее ботинок целовал носок его.

Их тела покачивались в унисон, отвечая на движение его крыльев, которые изгибались над их головами и блокировали солнце, затем возвращались назад, чтобы закончить очередной могучий взмах.

Они преодолели линию облаков и исчезли в тумане. Вокруг них не было ничего кроме тонкой белой и туманной влажности. Другой удар крыльев. Другой скачок в небо.

Люси не остановилась, чтобы задаться вопросом, как она будет дышать здесь, в пределах атмосферы. Она была с Даниэлем. Ей было хорошо.

Они летели спасать мир.

Скоро Даниэль выровнялся, летя менее как ракета и больше как неизмеримо сильная птица. Они не замедлялись – если что-то то было не так, их скорость увеличивалась – их тела летели параллельно к земле, внизу ревел ветер, а мир казался ярко-белым и поразительно спокойным, таким мирным, будто только появился, и никто еще не экспериментировал со звуком.

– С тобой все в порядке? – его голос окутал ее, заставляя ее чувствовать, что если бы что-то в мире не было в порядке, то оно было бы сделано для заботы о любви.

Она склонила голову влево, чтобы взглянуть на него. Его лицо было спокойно, губы мягко улыбались. Его глаза отливали фиолетовым светом, настолько богатым, что одно только это могло держать ее в полете.

– Ты замерзла, – пробормотал он ей в ухо, поглаживая ее пальцы, чтобы согреть их, и посылая волны тепла через тело Люси.

– Сейчас лучше, – сказала она.

Они прорвались через покров облаков. Это был как момент в самолете, когда вид на цвет неба из размытого овального окна был от монохромно серого до бесконечно небесного. Разница была в том, что окно и самолет отпали, ничего не оставляя между ее кожей и морскими раковинами, розовеющими от вечерних облаков на востоке, яркими, высокими небесами цвета индиго.

Облачный пейзаж представлял сам себя чужим и и поражающим. Как всегда, Люси не была к этому готова. Это был совершенно другой мир, в котором она и Даниэль были одни, высший мир, кончики высочайших минаретов любви.

Какой смертный не мечтал об этом? Сколько раз Люси жаждала оказаться по другую сторону окна самолета? Чтобы блуждать сквозь странное, бледное золото поцелованных солнцем туч? Теперь она была здесь и боролась с красотой отдаленного мира, который чувствовала своей кожей.

Но Люси и Даниэль не могли остановиться. Они не могли ни разу в течение следующих девяти дней – или все остановится.

– Сколько времени займет, чтобы добраться до Венеции? – спросила она.

– Это не будет слишком долго, – Даниэль почти шептал в ее ухо.

– Ты говоришь как пилот, который был в самолете в течении часа, в пятый раз повторяя своим пассажирам "еще десять минут", – подразнила Люси.

Она взглянула на него, когда он не ответил.

Он хмурился в замешательстве. Метафора была потеряна для него.

– Ты никогда не был в самолете, – сказала она. – Зачем это тебе, если ты можешь летать? – Она жестикулировала на взмахах его великолепных крыльев. – Все ожидания и налоги, вероятно, свели бы тебя с ума.

– Я хотел бы полететь с тобой на самолете. Возможно, мы отправимся в путешествие на Багамы. Люди летают туда, верно?

– Да. – сглотнула Люси. – Было бы неплохо. – Она не могла прекратить думать о том, как много невозможных вещей должно было произойти, определенно правильным для них было бы путешествовать как нормальная пара. Было слишком трудно думать о будущем прямо сейчас, когда так много было под угрозой.

Будущее было столь же расплывчатым и отдаленным как земля ниже – Люси надеялась, что оно будет столь же красивым.

– Как много времени это займет?

– Четыре, может пять часов на этой скорости.

– Но разве тебе не нужно будет отдохнуть? Заправиться горючим? – Люси пожала плечами, все еще смущаясь от того, что не уверенна, как работает тело Даниэля.

– Разве твои руки не устанут?

Он усмехнулся.

– Что?

– Я только что прилетел с Небес, и мальчик в моих руках устал. – Даниэль сжал ее талию, дразня. – Идея моих рук, когда-либо уставших держанием тебя, абсурдна. – Как будто пытаясь доказать это, Даниэль выгнул спину, рисуя крыльями высоко над плечами и слегка взмахнув ими один раз. Поскольку их тела неслись изящно вверх, обогнув облако, он убрал одну руку от ее талии, показывая, что ловко может держать ее одной рукой. Его свободная рука согнулась, и Даниэль приложил свои пальцы к ее губам, ожидая поцелуя. Когда она поцеловала их, он возвратил руку вокруг ее талии и освободил другую руку, также приложив к ее губам. Она поцеловала и ту руку тоже. Тогда плечи Даниэля согнулись вокруг нее, в достаточно трудном объятии так, чтобы он мог выпустить обе руки от ее талии, и так или иначе, она не упала. Чувство было так восхитительно, так радостно и неограниченно, что Люси начала смеяться. Он сделал большую петлю в воздухе. Ее волосы бились ей в лицо.

Она не боялась. Она летела.

Она взяла руки Даниэля, когда они снова нашли свой путь вокруг ее талии. – Это, как будто, мы были созданы, чтобы летать, – сказала она.

– Да. Как будто.

Он продолжал лететь, не выказывая усталости. Они неслись сквозь облака и чистое небо, сквозь краткие, прекрасные ливни, мгновенно высыхающие на ветру. Они обгоняли аэробусы на огромных скоростях, и Люси представляла, что пассажиры внутри них не замечают ничего, кроме ярчайшей, неожиданной серебряной вспышки и, возможно, небольшого толчка турбулентности, заставляющего поверхность их напитков покрываться рябью.

Облака стали тоньше, когда они полетели над океаном.

Люси могла ощутить тяжелый соленый запах его глубин, и это был словно запах океана чужой планеты – не такой запах, как на побережье, и не такой солоноватый, как дома. Крылья Даниэля отбрасывали великолепную тень на его поверхности, словно выкованной над глубинами, и было трудно поверить, что она является частью того, что виделось ей в мутном море.

– Люси? – спросил Даниэль.

– Да?

– Каково было быть в окружении твоих родителей сегодня утром? – Ее глаза проследили схему одинокой пары островов на темной водянистой поверхности ниже. Она задалась вопросом, где они были, как далеко от дома.

– Тяжело, – призналась она. – Предполагаю, что почувствовала то, что ты, должно быть, чувствовал миллион раз. На расстоянии от тех, кого люблю, просто потому, что не могу быть честной с ними.

– Я боялся этого.

– В какой-то степени, намного легче быть в окружении тебя и других ангелов, чем в окружении моих собственных родителей и моей лучшей подруги. – Даниэль думал мгновенье. – Я не хочу этого для тебя. Это не должно быть таким. Все, что я когда-либо хотел – это любить тебя.

– Я тоже. Это – все, чего я хочу. – Но даже сказав это, глядя как угасает восточное небо, Люси не могла прекратить переигрывать те последние минуты дома, жалея, что не сделала все по-другому. Она должна была обнять своего несколько трудного папу. Должна была слушать, действительно слушать советы мамы, когда та выходила за дверь. Она должна была провести больше времени, расспрашивая свою лучшую подругу о ее жизни в Довре. Она не должна была быть настолько эгоистичной или так быстро уезжать. Теперь каждая секунда отдаляла ее от Тандерболта, ее родителей и Кэлли, и каждую секунду Люси боролась с растущим чувством того, что она могла никогда не увидеть кого-то из них снова.

Всем своим сердцем Люси верила в то, что делали она, Даниэль и другие ангелы. Но это не было первым разом, когда она оставила людей, о которых заботилась ради Даниэля. Она думала о похоронах, которые видела в Пруссии, темных шерстяных пальто и влажных красных глазах ее любимых, горевавших о ее ранней, внезапной смерти. Она думала о своей красивой матери в средневековой Англии, где провела День святого Валентина; ее сестре Хелен; и ее хороших друзьях Лоре и Элеаноре. Это была единственная жизнь, которую она посетила, где не испытала своей жизни, где не испытала своей собственной смерти, но она видела достаточно, чтобы знать, что там были хорошие люди, которые были сломлены неизбежной кончиной Люсинды.

У нее кольнуло под ложечкой. А потом Люси подумала о Люсии: той потерявшей в войне семью девочке, которой она была в Италии – у которой никого не было, кроме Даниеля, и которая всей своей жизнью, какой бы короткой она ни была, обязана его любви.

Когда она прижалась ближе к его груди, Даниэль сдвинул руки с ее свитера и провел пальцами вокруг ее рук, как будто протянул не большой ореол на ее коже. – Расскажи мне о лучшей части всех твоих жизней.

Она хотела сказать, "Когда я каждый раз нахожу тебя". Но это было не так просто. Было трудно даже думать о них по отдельности.

Ее прошлые жизни начали циркулировать вместе и играть как в калейдоскопе. Был тот прекрасный момент на Острове Tаити, когда Лулу татуировала грудь Даниэля. И способ, которым они оставили сражение в древнем Китае, потому что их любовь была важнее, чем ведение любой войны. Она, возможно, перечислила бы дюжину сексуальных украденных моментов, дюжину великолепных, сладостно-горьких поцелуев.

Люси знала, что это не лучшие моменты.

Лучшая часть была сейчас. Именно это она взяла бы с собой со всех ее путешествий по возрастам: он стоил всего ей, и она стоила всего ему. Единственный способ испытать тот глубокий уровень их любви – это войти в каждый новый момент вместе, как будто время было сделано из облаков. И если бы все сводилось к этому в следующие девять дней, Люси знала, что она и Даниэль рискнули бы всем ради их любви.

– Это было на обучении, – наконец сказала она. – В первый раз, когда я ступила через предвестник самостоятельно, я уже была полна решимости сломать проклятие. Но я была поражена и смущена, пока не начала понимать, что каждая жизнь, которую я посетила, я поняла что-то важное относительно меня.