Текст книги "Craving for you (СИ)"

Автор книги: Лорен Джу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

– О да, конечно. Последние полгода я только и делаю, что плачусь.

– Я так понимаю, по этой причине ты отдалилась.

– Да, Лора. Потому что у тебя замечательная жизнь, а у меня нет, и я просто закидываю тебя своими депрессивными мыслями. Мне от этого противно. И я меньше всего хочу тебе докучать.

– Сара, ты и правда думаешь, у меня безоблачная жизнь? Может, потому что я не рассказываю о плохих моментах и стараюсь притворяться, что ничего не было? Что родители контролируют каждый мой шаг, а Лука в очередной раз флиртовал с официанткой. Это ты считаешь «хорошо»? Как там это называется в психологии, кстати?

– Отрицание, – нехотя ответила я, теперь испытывая вину за то, что не пристаю к подруге с вопросами об её жизни, она ведь всегда говорит, что у неё всё хорошо.

– Вот. Сара, пожалуйста. Скоро у тебя день рождения. Я приеду, – улыбнулась она мне, стараясь приободрить.

– Ты же знаешь, что я не люблю свой день рождения.

И зачем она только напомнила?

– То есть тот факт, что я приеду в Сентфор, тебя не радует? – грозно прозвучал голос Лоры, которая явно намеревалась меня отчитать.

– Это «скоро» только через три недели.

– Сара, всё станет лучше, слышишь?

– Лора… Я только на днях поняла, насколько мне плохо после того, как моё сердце впервые разбилось. И что произошедшее с Майклом было последней каплей. Я не ожидала, что это сможет настолько сильно задеть меня. Просто не знаю, что мне делать. – Я внезапно расплакалась.

Подруга молчала, за что была ей благодарна. Порой лучше ничего не говорить.

– Прежде всего, отпусти себя, – заговорила она после нескольких минут молчания. – Не кори себя. Пострадай, но только для того, чтобы потом эта боль к тебе больше не возвращалась. Ты ведь сама знала, что не до конца излечилась.

Лора говорила то, что я бы сама себе сказала в этой ситуации. Вообще, мы несколько раз обсуждали эту тему.

– Лора, мне так стыдно, – ещё больше разрыдалась я и наконец решила признаться в том, что меня мучает. – Люди умирают, становятся инвалидами, попадают в большие неприятности, лишаются всего в своей жизни, переживают предательства после десятка лет совместной жизни, а я… Я не могу пережить так называемую травму, что получила от парня, с которым были не пойми какие отношения. Неужели я настолько слабая?

– Сара, это были твои первые отношения. Не у всех они такие тяжёлые и токсичные. Он, и правда, вёл себя по-свински с тобой, и он действительно плохой человек. Да, все по-разному переживают такие травмы. Но ты не можешь винить себя за чувства и заталкивать их куда подальше, потому как… сама знаешь. Вспомнишь термин из психологии. Сара, ты не поверхностная, ты не можешь просто так переключиться, потому что глубоко чувствующий человек. И именно поэтому я тебя обожаю, Сара. Я готова тебя поддерживать. А насчёт слабости… Совсем наоборот. И ты станешь намного сильнее после того, когда преодолеешь накопившуюся обиду. Пусть ты мне сейчас не поверишь, но мне не кажется, что Майкл – копия твоего бывшего. У тебя сейчас просто идёт наложение образов. Защитная реакция. Ты проецируешь свои чувства на другого человека. И да, Сара, из-за тебя я прочитала кучу статей по психологии! Майкл нехорошо поступил, но позже ты и сама поймёшь, что к чему. Время всё расставляет по своим местам. Пожалуйста, не закрывайся от меня сейчас. Я знаю, что при депрессии люди зачастую отдаляются.

Я кивнула, в горле был ком. Удивительно, что Лора говорила именно то, что мне нужно было услышать.

– Я… постараюсь, – ответила при этом сразу на несколько пунктов: и не закрываться, и справиться со всем, что на меня навалилось.

– Ты – большая молодец, Сара! Всё ещё наладится, вот увидишь, – в её голосе сквозило беспокойство, но она старательно изображала позитивный настрой. Мне всегда в ней это нравилось – хорошая мина при плохой игре. Следует у неё этому поучиться.

Мы распрощались.

Дни проходили тоскливо и уныло. Мама иногда выныривала из своих счастливых отношений с мистером Никсоном и спрашивала, как у меня дела. Она словно видела, что я несчастна, так внимательно вглядывалась в меня каждый раз, как будто ожидала признания в моей лжи. А я повела бы себя эгоистично, если бы сейчас стала наваливать на неё свои глупые переживания. Мне было противно от того, что я вообще из-за этого так волнуюсь. Но, похоже, ещё долго из этого не выберусь.

Мама светилась, без сомнения, и это была новая прекрасная страница в её жизни. Дерек временами появлялся у меня в гостях, и мы, чаще всего без длинных диалогов, рубились в приставку. Хорошо, что с ним можно было спокойно помолчать.

В школу я ходила без энтузиазма.

До школы не так уж и много идти, а мне тошно. Тошно от этой отвратительной погоды. Атмосфера такая угрюмая, что хоть сейчас иди вешайся. Лужи как будто образовали море, стекаясь одна в другую, и ступить некуда, чтобы не намочить ноги. Мама вынудила меня надеть красные резиновые сапоги в тон яркому пальто, когда рано утром выглянула в окно. Тротуар в Сентфоре – одни сплошные дыры; дорогу здесь не делали явно лет сто и, видимо, делать не собираются ровно столько же. Яркие радужные листья валялись в воде и поблекли. Ветер завывал, дуя мне в спину, словно вынуждая ускориться и побыстрее доковылять до учебного заведения. Как же здесь всё омерзительно. Деревья по бокам все голые, гнутые, кричащие о помощи. Вас отсюда никто не заберёт. Да и мне самой бы унести ноги.

Поскорее бы выпал снег. Зима как свежий лист бумаги, ещё не испорченный каракулями и кляксами. Он просто блестяще белый и манящий. А осень как уже изрисованный кем-то обрывок – там и разноцветные листья, и унылые голые деревья, и отвратительная грязь – смесь только что выпавшего и тут же растаявшего снега, сотни луж и испачканных ботинок.

И так каждый день. Каждый мой день – прогулка по этому никчёмному городу.

Увидела Майкла впереди – разве это не эстетика? Оазис красоты на фоне полной угрюмости пейзажа. Он выдохнул сигаретный дым, и тот полетел куда-то в сторону, медленно растворяясь в воздухе. Заметила его понурый взгляд, и в сердце закололо. Как бы мне хотелось подойти, уткнуться ему в грудь и просто ни о чем не думать – ни о завтрашнем дне, ни о нашей с ним судьбе. Если бы не существовало столько условностей, как же было бы мне дышать легче. А сейчас вдохнула этот сырой, затхлый воздух, и голова закружилась. Майкл быстро докурил сигарету и потушил её. Отсюда почувствовала горький запах, который чуть меньше раздражал мои рецепторы, чем раньше. Теперь нет больше надежды на этой постапокалиптической земле: Майкл ушёл в здание школы, а мне осталось созерцать его спину в чёрной кожанке.

Уныние пробило меня на попытку абстрагироваться от скопившегося отчаяния, а в итоге я дошла до своего школьного шкафчика с комом в горле. Раньше вся была сфокусирована на собственном внутреннем мире, попыталась немного вылезти из своей раковины, наткнулась на Сентфор, который словно сошёл с киноленты о земле после нашествия зомби. Лучше бы и дальше продолжала не видеть окружающее пространство.

Меня раздражал каждый, и я не испытывала за это вину. Одноклассники – противные. Громко ржущие, невоспитанные, мальчики в грязной одежде, девочки все как под копирку.

Почерк у меня стал более чем отвратный, сама еле понимала его, когда выводила буквы. У меня то и дело слеза хотела соскользнуть со щеки на тетрадь. Я плакала на уроках совершенно тихо, вовремя подхватывая слезинки.

Чернота, которая копилась во мне целые месяцы, не могла просто так оставить душу, въедаясь в каждую клетку.

Если бы кто-нибудь мог поделиться со мной тем, как справиться с этим как можно быстрее. Я погрузилась в пучину страданий, как меня и просили. Попав на дно, теперь я не могу выплыть. Потеряна, без осознания, когда наконец буду свободна.

Каждый день – запись в дневник. Каждый день всё сложнее что-то писать, хочется отбросить ручку и просто уснуть навсегда. Каждый день проработка воспоминаний.

Терапия – это всегда боль, но иначе уже никак.

Помню, как мне делали больно, и теперь этой боли я боюсь, как незнамо чего. При терапии она не всегда жгучая, чаще царапающая и ноющая.

Мне было тяжело скрывать от мамы своё состояние, но она была поглощена новой работой и мистером Никсоном. Мне удавалось рыдать в одиночестве.

Нравилось заниматься математикой. В математике всё так точно, определённо, выверено. В жизни – хаос. Эмоции мало поддавались контролю. Уроки меня отвлекали, но временно.

Когда выпал первый снег, я ненадолго почувствовала себя почти счастливой. Белые хлопья, кружащие в воздухе. Я в тёплом пуховике сливового цвета. Детская, непосредственная радость новому сезону. Ночью были заморозки, и лужи затянулись прозрачной плёнкой. Какое удовольствие ботинком наступить на них и услышать характерный хруст ломающегося стекла. Еле оторвала себя от этого ребяческого занятия.

Каждый человек хочет счастья в жизни – простая истина, стара как мир. Я тоже хотела. Пыталась найти хоть какое-то счастье в окружающем меня пространстве.

Кэнди светилась, у них с Люком всё налаживалось. Он пригласил её к себе, когда родителей и Адель не будет дома. Кэнди не могла усидеть на месте и заговорила тихо со мной в столовой, пока я в очередной раз сверлила взглядом полную тарелку с едой. С питанием стало совсем плохо. Я много сбросила. Тазовые кости теперь было видно слишком хорошо… Мне не хотелось смотреться в зеркало. Уже боялась отражения. Надевала большие свитера, чтобы скрывать потерю веса.

Я должна была радоваться за Кэнди, ведь я сама столько трудилась, чтобы они с Люком сошлись. Но не могла испытывать радость, и это было поистине пугающе. Мне вдруг показалось, что я больше никогда ничего радостного не смогу почувствовать. И так погано на душе, что я сидела перед Кэнди с кислой миной, в то время как она распиналась.

– Ты знаешь, а вдруг у нас будет… ну то самое, – нагнулась она ко мне через стол и заговорщически проговорила.

– Не быстро ли? – совершенно сухо ответила я, отложив вилку. Наконец у меня появилась отмазка не есть – разговариваю с Кэнди. Притворялась каждый раз, что ем, а потом сплёвывала всё в школьный унитаз. Кто виноват, что меня часто выворачивало.

– Ну… не знаю. Это ведь случается. – Она пожала плечами и посмотрела на свои пальчики с недавно сделанным маникюром. После того, как сошлась с Люком, конкретно собой занялась – одежда поярче, разнообразные причёски, более тщательный макияж. Она преобразилась. – Может, мне депиляцию воском сделать? И там тоже?

Я скривилась, как представила.

– Дело твоё. Но я тебе тут не советчик.

– Ах да. – Она щёлкнула пальцами, наверное, вспомнив моё признание на вечеринке. Я ведь почти примерная девственница. – Но всё равно.

– А ты сама этого хочешь? – Я облокотилась на спинку стула. Вокруг происходило всё как обычно – ученики сновали туда-сюда с подносами, то и дело слышался девичий смех, грубый мальчишеский бас, отрывки сплетен, чьих-то малознакомых имён и фамилий, обсуждение учителей и мейнстримных сериалов.

Кэнди отвела взгляд и заломила руки.

– Что ты чувствуешь, когда, например, вы… – Я поднесла сложенные пальцы к друг другу, имитируя поцелуй, что вызвало у Кэнди лёгкую улыбку. Не хотелось лишний раз оперировать теми словами, которые привлекли бы к нашему разговору лишние уши. К слову о них – быстро огляделась и увидела прислужниц Адель за столиком на другом конце столовой. Я стала помнить их чуть лучше. Сама Адель сидела за другим столиком рядом с Майклом. Он её слушал, иногда улыбаясь, но как будто через силу. Улыбка натянутая и фальшивая, глаза – грустные. Он вдруг перевёл на меня взгляд, понял, что на него смотрю, я тут же напугалась и опустила глаза в стол. Кэнди продолжала что-то говорить мне.

– Да знаешь, когда мы… ну сама знаешь, – осторожно произнесла она, поняв мою тактику общения в столовой, – то мне спокойно. В фильмах как-то люди друг с друга одежду срывают практически сразу, жадно всё, а у нас… не так. Это даже немного расстраивает, но в то же время мне очень нравится. Он… не слишком хочет, что ли, – пожала плечами Кэнди, сохраняя голос тихим. – А ты чувствовала себя, как в фильме?

Вспомнила, как обхватывала Майкла ногами на вечеринке, и ноющую, горящую боль в животе, и неосознанные движения бёдрами, и как после этого при мыслях о Майкле почему-то сжимала ноги. Ураган чувств в груди при этом. Даже стыдно.

Но Кэнди о таком лучше не рассказывать. Ещё расстроится, мол, с Люком у них что-то не то. Тем более в школе болтать. И уж тем более – это слишком личное.

– Нет. Знаешь, люди ведь разные и друг друга находят, например, по темпераменту, – решила я сгладить углы, – по предпочтениям, по желаниям. Вы наверняка просто подходите друг другу, и некуда вам торопиться. Будь спокойна, – мягко произнесла напоследок. Кэнди, похоже, и правда поверила. – Вот рыжая девочка же нашла себе пару по потребностям, – вдруг добавила я, при этом стараясь совсем не называть имён.

Кэнди рассмеялась и кивнула.

Я вдруг задумалась, вроде смешно – Адель с типа повышенным либидо, а я чем-то от неё отличаюсь? Внезапно поняла, что совсем себя в этом плане не знаю. Какая я? Может, лучше продолжать оставаться в неведении как можно дольше? Так ли ведут себя девственницы, как я повела себя с Майклом?

Подруга доела свой бутерброд, который прихватила из дома, мечтательно посматривая по сторонам. Люк задержался поле урока, и всё не приходил в столовую. Я доела невкусный салат, только его я и была способна проглотить, а затем запила соком. В горле временами жутко пересыхало.

Люк подошёл к Кэнди со спины, она тут же поцеловала его в щёку, сияя от счастья. У меня не возникало чувство зависти, апатия была сильнее. Оставшиеся уроки я просуществовала, как обычно.

Когда я вышла, то обнаружила, что на улице продолжал валить снег. Сделала пару шагов и заметила Майкла на стоянке, который копался в мотоцикле. Кэнди задерживалась с Люком в школе, а я желала поскорее уйти. Сердце пропустило удар, когда увидела Тёрнера.

Растрёпанные тёмно-русые волосы в снежинках, которые мгновенно таяли. Увлечён проверкой мотоцикла, лицо сосредоточенное. Оттряхнул руки. Повернулся. Я застыла на месте, он тоже не двигался. Меня накрыло тёплой волной. Мне приятно было смотреть на него, и поэтому губы сами собой растянулись в улыбке, отметила, как он отзеркалил. Мне в эти мгновения больше ничего не надо было. Это было счастье. Снег продолжал падать, я вдруг очнулась и продолжила путь, но гораздо медленнее, не переставая глупо улыбаться. Хотелось подойти к нему и просто помолчать, слушая завывания ветра. У него было счастливое лицо, глаза горели, и он ко мне пошёл. Всё было как в ромкоме.

Но так же быстро завершилось, как и началось.

Мы не дошли друг до друга пару метров, как вдруг Майкл посмотрел мне за спину.

– Лисёнок, давай быстрее! Я не могу больше ждать.

Видимо, позади меня Адель. Может, он к ней и шёл, и на неё смотрел. Ну отлично. Более дурацкую ситуацию представить себе сложно. Чувствуя себя опозоренной и подловленной на глупости, я опустила голову и быстрым шагом прошла стоянку, стараясь поскорее схоронить произошедшее в памяти.

Комментарий к 24. Sinking into frustration

Дааа, депрессивная глава получилась, в следующей больше приятных моментов с Майклом)) А ещё будет день рождения Сары) По поводу конца этой главы: знаем мы, кому он улыбался)))

========== 25. Smiling at you ==========

Мне было непросто. В театр всё-таки вернуться пришлось, мистер Филлипс умел быть убедительным. И репетировать с Майклом тоже надо было. Выдерживала. Вроде как и не чувствовала ничего. Так странно.

Один раз мистер Филлипс опаздывал. Мы все вместе толпились в коридоре перед входом. Кэнди щебетала с Люком, её теперь было от него не оторвать. Адель сначала о чём-то спорила с Майклом, а потом отошла куда-то. Я стояла и думала обо всём произошедшем за последние недели, а Тёрнер прижался к стене, так что мы оказались напротив друг друга. Я вдруг посмотрела на него и увидела, что он улыбался. Сначала не заметила, как у меня тоже уголки губ приподнялись. Мне было почему-то так хорошо в эти моменты, необыкновенно тепло. И больше ничего не надо было.

Я и раньше любовалась лицом Майкла, а сейчас завороженно уставилась в его глаза. Они были счастливые. Я поняла чуть позже, что совсем застыла, позабыв полностью об окружающем пространстве.

Мистер Филлипс поспешно зашёл в коридор и отвлёк от приятного занятия. Начиналась репетиция. Я виновато потупилась. Что это было-то? Причём второй раз за эти две недели.

Кэнди захотела поговорить со мной сразу после репетиции, которая, к слову, уже проходила как на автомате, привычка. Мне не верилось, что мистер Филлипс решился репетировать с нами целый учебный год. Сначала хотел пять месяцев, а потом заявил, что мы ещё не готовы. Прекрасно просто.

– Сара, вы пялились друг на друга перед репетицией три минуты. Я засекала, – прошептала одноклассница и скрестила руки на груди. Мне вдруг стало стыдно.

– Что, это настолько заметно было? – Я съёжилась от мысли, что все это видели.

– Угу. – Она пристально всматривалась мне в глаза, будто отчитывала, а затем неожиданно улыбнулась. – Я влюблена и поэтому больше обращаю на подобное внимание. Хотя про его взгляд, которым он смотрит на тебя, я давно говорила.

Я повернулась, присматриваясь, нет ли случайно рядом подружек Адель – любят они возникать из ниоткуда. К счастью, их не было поблизости.

– Почему же он тогда себя так повёл? Видеть меня не хочет? – недоумевала я, произнося слова так тихо, насколько возможно.

– Не может на тебя долго злиться. Всё просто, – рассмеялась Кэнди и отправилась вместе со мной на следующий урок.

Я и правда не могла понять, почему мы второй раз с Майклом друг другу улыбались. Ещё через неделю так вышло, что мы шли по одной дороге домой. Меня нервировало, что он плёлся где-то позади меня. Кэнди сразу убежала с Люком и оставила меня одну.

Меня радовал падающий снег, который придавал спокойствия душе. Но всё же желала поскорее оказаться дома, чтобы в очередной раз поплакать, как вдруг почувствовала несильный удар в правое плечо. Сердце замерло на миг. Я остановилась. Что это сейчас было?

Повернулась, Майкл стоял на расстоянии пары метров от меня. Его каштановые волосы все были в снежинках, без шапки ходит. Тёрнер был совершенно невозмутим, как будто это не он сейчас меня потревожил. На мгновение я воспылала негодованием. Сказал, что ненавидит меня, а теперь что? Снежками кидается?

Чтобы проверить теорию, я левой рукой пощупала плечо и пальцами почувствовала кусочки прилипшего к куртке снега. Конечно же. Мне вдруг смешно стало. Что за детский сад?

– И зачем это? – прорезал мой голос тишину. Я переступила с ноги на ногу, и снег заскрипел. Майкл приподнял одну бровь, всё ещё не подавая виду, что он имеет отношение к произошедшему.

– Что именно?

– Ты кинул в меня снежком, – говорила я с ним, как с несмышлёным ребёнком.

– Я? – Он чуть наклонился вперёд.

– Ты видишь здесь кого-то ещё? – Я театрально развела руками в стороны. Всё-таки репетиции приносят плоды. – Ты в каком классе? Четвёртом? Ещё бы за косичку дёрнул, – не удержалась от язвительного комментария. Если бы не натянутые отношения между нами, то я бы приняла его действие за флирт.

– А ты не делаешь себе косички.

Я шире распахнула глаза. Он серьёзно?

– Так зачем это? – произнесла чуть громче, дожидаясь ответа.

– Может, тебе показалось? – Тёрнер склонил голову. В это мгновение я чуть не взорвалась, потому что фраза вызвала у меня триггер.

– Не делай из меня сумасшедшую, – отчеканила я каждое слово и пригрозила пальцем. Мне бывшего с его «тебе показалось» и «ты всё придумала» хватило с лихвой. Только вот мне не казалось, другие люди тоже замечали; просто он так манипулировал мной, заставляя усомниться в собственном здравом восприятии.

Майкл рассмеялся, причём так озорно и беззлобно.

– Сара, это и правда выглядит по-детски. Признаю. Почему-то чувствую себя мальчишкой рядом с тобой.

На моём лице расплылась улыбка. И что он сейчас делает? Ему что-то от меня надо? Вспомнила ссоры с бывшим – он возвращался, потому что ему нужна была помощь с учёбой. Майкл вроде ещё никогда не просил меня решать за него что-либо. Или это спортивный интерес? Но он вроде с Адель счастлив, любовь-морковь, все дела. А смысл говорить мне, что ненавидит? Просто эмоциональные качели?

Я запуталась, пребывая в замешательстве. С Майклом как с наушниками – вроде распутал, а в следующий раз находишь ещё в более непонятном состоянии. Он ни разу не открытая книга. Настолько скрытный парень, что даже сейчас, смотря на него, я не могла прочитать его эмоции. Вроде улыбался, а теперь совершенно серьёзен и молчит.

Вздрогнув, я развернулась. Сил расспрашивать его и выяснять отношения не было.

– Улыбайся больше, тебе идёт, – услышала я, когда обернулась, Майкл уже повернул за угол. О да, ещё скажи, что это ты ради моей улыбки затеял, потому что последний месяц я хожу как в воду опущенная. Помотала головой, никаких бестолковых теорий.

С Лорой поделилась во время видеосвязи, она широко улыбнулась мне с экрана.

– Вот видишь. Думаю, здесь Кэнди права. Сара, теперь ты обязана делать косички, чтобы Майкл смог подёргать за них! – захихикала она, а я закатила глаза. – Сара, ты же помнишь, что я скоро приеду, да?

Я кивнула, с грустью вспомнив про свой день рождения. Переживу его как-нибудь.

***

В свой восемнадцатый день рождения я еле встала с постели. Этот день мне не нравился. Все вокруг всегда ожидают, что ты должен ходить с широченной улыбкой на лице и излучать потоки радости. Что, если мне просто хочется погрустить? Почему я должна улыбаться? Что родилась?

Как же глупо.

День рождения предстояло пережить. Уже с утра мама зашла ко мне в комнату, вывалив на меня порцию позитива и подарив красивое платье: лиловое с зауженной талией и кружевным лифом. Папа позвонил и поздравил прямо в семь утра – тоже радостно. На душе стало тепло, но в школу идти всё же пришлось. Села за стол позавтракать, зашла в фейсбук и увидела поздравления от знакомых, одноклассников и Лоры. Подруга записала мне милое поздравление на видео, я была так растрогана, что чуть не заплакала от умиления. Мама всячески веселила меня, ни на минуту не оставляла, приготовила роскошный завтрак: вафли с клубничным джемом, молочный коктейль, и всё чуть тёплое, как я люблю. От одного запаха мне уже стало хорошо. Было приятно, что мама уделила мне столько внимания.

Она настояла на том, чтобы я пошла мега-красивая в школу. Заставила надеть почти неношеное платье нефритового цвета, которое лучше всего подчёркивало грудь. Мама помогла мне сделать причёску – забрала волосы наверх. Мне удалось упросить её не делать мне сильный макияж, иначе в таком виде в школу не пустят.

Выйдя на улицу, я опять почувствовала грусть. Всё вроде хорошо, меня поздравили близкие люди, даже знакомые, от которых не ожидала, но всё-таки, как всегда бывает в мой день рождения, как будто что-то не то. Может, я слишком много ожидаю каждый раз?

В школе Кэнди накинулась на меня с объятиями, как только увидела. Рядом стоящий с ней Люк произнёс мне целую поздравительную речь. Атмосфера праздника омрачилась уроками. Учиться нужно было как обычно. То и дело я заглядывала в телефон, получая поздравления от далёких родственников, знала, что это чистая формальность, ведь некоторых из них я и не видела никогда.

После английского подруга поинтересовалась, буду ли я устраивать вечеринку на выходных.

– Кэнди, я не очень люблю свой день рождения. Праздную всегда в тесном кругу, – честно призналась я. Мы стояли возле шкафчиков в коридоре. Я ощущала огромную тоску, хотелось поскорее оказаться дома в кроватке, вместо этого вот приходилось терпеть шумность школы.

– Сара, ну ты что! Давай отпразднуем! Или хочешь, чтобы я всё организовала? И почему ты не любишь день рождения?

– Последний раз я была радостная, когда мне исполнилось девять лет. Потом папа из семьи ушёл. А затем этот подростковый возраст. И почему люди любят молодость. Сплошные всплески, эмоциональная неустойчивость, неуверенность в собственном будущем и привязанность, неудачные попытки открепиться от родителей, – протяжно вздохнула я и прижалась спиной к шкафчику.

– Может быть, ты просто видишь только отрицательные стороны? – весело прощебетала она, и к нам подошёл Люк. Кэнди заулыбалась ещё шире. – Сара не хочет праздновать день рождения, ты представляешь? – пожаловалась она и прижалась к нему. Люк что-то начал говорить, а я отвлеклась на кое-кого за его спиной. Майкл прошёл по коридору и бросил на меня взгляд. Он сделал пару шагов вперёд, не сводя с меня глаз, а вернее, слишком медленно меня осматривая, как вдруг врезался в какого-то парня.

– Смотри, куда прёшь! – обозленно воскликнул Тёрнер, привлекая внимание остальных людей в коридоре. Люк и Кэнди тоже обернулись. Я посмеялась в кулак. Непонятно откуда появилась Адель, которая прилепилась к Майклу и успокоила его пыл, чем сразу же испортила мне и без того не слишком хорошее настроение. Нацепив лицемерную улыбку, она подступила к нашей компании.

– Сарочка, с днём рождения. Всего тебе самого крутого, – с энтузиазмом начала она свою речь, как будто и правда была моей подругой. – Желаю тебе умереть маленькой смертью. Пусть найдётся тот самый, кто заставит тебя кончить! – радостно воскликнула она. Я поджала губы, испытывая лёгкое раздражение. Обязательно кричать на весь коридор?

Люк кашлянул и тряхнул плечами, а Кэнди словно почувствовала себя неловко. Майкл, стоящий неподалёку, оторвался от открытого шкафчика и приподнял брови.

– Спасибо большое. – Я не знала, куда деться. – Когда-нибудь непременно.

– Ещё бы! Мои пожелания всегда исполняются. Впрочем, как и проклятия, – кровожадно улыбнулась она. Майкл подошёл к ней со спины и схватил за руку.

– Предсказательнице пора на урок, – сказал он ей на ухо, но совсем не тихо. Адель тут же его послушалась и отошла от нас. Я вздрогнула, всё ещё ощущая учащённое сердцебиение. Атмосфера неловкости не оставляла нас.

Мы молча отправились на химию. Я не могла сосредоточиться на словах учительницы. Смотрела в окно с тоской. К счастью, уроков было не так уж много сегодня.

Написала Лоре, что Кэнди настаивает на вечеринке. Подруга поддержала идею. Мне же не хотелось ничего такого.

Спокойно сидела и делала уроки, пока не получила сообщение от бывшего, который просил помочь ему с одним примером по алгебре. До этого присылал мне смс, где спрашивал, почему я его игнорирую и не обижаюсь ли я (серьёзно?).

У меня день рождения, а он вновь попрошайничает. На меня навалилась лавина отчаяния. Остатки классного настроения ушли в небытие. Он – причина моей депрессии и отвратительного самочувствия, и, как всегда, ему в лом меня поздравить. Зато написать девятнадцатого числа – так пожалуйста. Напомнить о себе, подпортить мне всё. Браво.

Не смогла сдержаться, чтобы не ответить.

«У меня день рождения как бы.

Ничего не хочешь мне сказать?»

«А, точно

Ну, с др тебя

Так что?

С примером поможешь?»

Я чуть в телефон не плюнула от переполнявшей меня злобы и горечи. Какой же козёл. Часто заморгала, чтобы не заплакать. Но всхлипы уже вырывались из горла. Телефон в очередной раз зажужжал, оповещая о новых смс.

«Ты же знаешь

Ну не люблю я эти др

Так что без обид».

С ненавистью взглянула на его сообщения. Он не меняется. Ни на один праздник я не получила от него поздравления, если только в ответ, и то выглядело так, как будто я выпросила их у него.

«Кора уже не в состоянии помочь?»

Не сдержалась я от язвительного комментария, в котором сквозила ревность. Вот же дура. Это ведь то, что ему нужно.

«Сара, ты ушла

Что мне оставалось

Ты игнорируешь

Выносила мне мозг

Но я могу простить тебя».

Я расхохоталась истерическим смехом. Он может меня простить?! Серьёзно? Это же надо так перекручивать вообще всё, чтобы в итоге сделать меня виноватой. Мои руки тряслись, пока я печатала ему смс. Меня переполняла злоба.

«Знаешь, что

Делай всё сам».

Он всегда моментально отвечал:

«Что ты возникаешь

Вот Кора молодец

Ей памятник ставить надо при жизни

Так мне помогает

А ты что?

Что тебе нужно?

Цену набиваешь себе?

Какая твоя цена, Сара?»

Мне было так обидно, я с силой сжала челюсти. Этот придурок мне ещё и денег должен, взял, к счастью, небольшую сумму. Он уже обещал мне плату за помощь, но вот только даже это я должна была у него выпрашивать и напоминать ему, ведь памяти у него на такие вещи нет. Накушалась я этого всего. Довольно.

«Я бесценна»

«Ахах

Сара

Послушай

Хватит ломаться

Давай как раньше

Всё же классно было».

Мне хотелось накинуться на него, но я никогда себе такого не позволяла, да и не могла сейчас, поэтому схватила листок бумаги и начала рвать, причём с огромной силой.

Не ожидала, что он мне вдруг позвонит. Забыла одну свою слабость – его голос. Он умел превращать свой голос в такой низкий бархатный и с хрипотцой. У меня подкашивались коленки каждый раз. Мне совершенно не нравилась его внешность, но что касалось голоса – держите семеро.

– Сара, родная. Ты дуешься? – сладко произнёс он, а я учащённо дышала. – Ты куда вообще уехала? Без тебя тут скучно.

– Ты сам меня бросил, – озлобленно выдавила я из себя. Понимала, что собственный голос сейчас задрожит от нервов, мне было сложно себя контролировать в эмоциональные моменты.

– Сара, да ведь у нас так часто. Такие мы с тобой, что поделать.

Я знала, что он врал, оставил он меня, потому что я впала в депрессию и была дохлой и никчёмной. Он вновь поймал меня в мой уязвимый период, когда вроде стала потихоньку выбираться из этой пропасти.

– И именно поэтому ты себе девушку завёл, – всё, мой голос сорвался. Как же стыдно, но ничего не могу поделать, организм меня подводил.

– Сара, я ведь сказал тебе, – выговорил он, словно устал повторять из раза в раз. – Что ты как ревнивая жена. Не принимай всё близко к сердцу.

Я чуть не заорала в трубку, но вовремя отключилась. Меня душила истерика. Я закричала в ладони и зарыдала, больше не сдерживая себя. Меня трясло.

Пыталась успокоиться – не выходило.

Он специально так поступал со мной – отпустит, а затем вновь возвращается, и месяцы перерыва – это ничего страшного. За периоды «отдыха» я как раз успевала его за всё простить, а он умел подлезть вновь, и так по кругу. Как же хорошо, что я теперь его не вижу. Мама правильно сделала, когда увезла меня из Балтимора, хотя бы на этот год, мне это было необходимо.

Она зашла в комнату, чтобы пожелать мне спокойной ночи и застала меня в убитом состоянии. Стала расспрашивать, что не так, но я отделывалась стандартными фразами о тяжёлой учёбе. По её лицу поняла, что она мне не верила, но оставила в покое. Тогда я вновь заплакала, на этот раз лёжа в постели в темноте. Подушка уже была вся влажная от солёных слёз. Мне было так больно, что же это за наказание такое. Как будто водопад выплакала за сегодня.