Текст книги "Причитающаяся Дьяволу (ЛП)"
Автор книги: Лора Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Название: «Причитающаяся Дьяволу»
Серия: «Породы» – 19,5
Автор: Лора Ли
Внимание!
Текст, предназначен только для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствие с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления ЗАПРЕЩЕНО. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Над книгой работали:
Переводчик: совместно – Дарья, Карина, Оксана, Кира, Ольга, Юлия
Сверка: Юлия
Редакция: Мария
Вычитка: Марго
Дизайн обложки: Кира
Предисловие:
Там была смерть, и она исчезла во тьме.
Там был Слотер, и он исчез, как пыль на ветру.
Там был Лев, который искал возмездия во мраке, но нашел свет любви.
Там был Ягуар, который был тьмой, но нашел сердце, спасшее его душу.
Там их было так много.
Там были все, кто знал возмездие, кто знал наказание, и они поддались величайшей слабости, которую когда-либо знал человек или зверь.
Они поддались сердцам, которых никогда не имели.
И теперь, величайший союзник сильного мужчины, и его величайший создатель смотрят с высока на смягчившееся сердце, которое по всеобщему утверждению было черным, без жалости или сострадания.
Ибо милосердие пребывает в огромных количествах, в то время, как сострадающие кусочки его души вынуждены разбираться с каждым актом правосудия.
Тот, кого они называют «Дьявол». Тот, кого они называют самым темным из всех созданных Пород.
Тот, чей создатель, обеспечил, чтобы его рука наносила удар правосудия, необходимый для обеспечения существования Пород. Тот, для кого его создатель спланировал самые заветные подарки.
Теперь Лев правит своим Прайдом.
Теперь Слотер убивает лишь демонов, которые угрожают его любви.
Теперь темнота пронизывает только логово Ягуара, в то время как бугимен Пород, воин Уоррент, стал чемпионом в любви.
Каждый получил самый драгоценный подарок, этот подарок – любовь.
Теперь Дьявол тоже получит его.
Создатель поднял руку, его улыбка была доброй, сострадающей и милосердной, направляя его действия, когда он приносил откровения, скрывая от врагов Дэвила те секреты, которые нанесли бы вред предстоящему дару, и наложил на него каждую эмоцию, каждый голод, каждый отдельный гормон и клетку, качества, необходимые для обеспечения соответствия, которого никто не мог ожидать.
Лихорадка.
Бесценная, бесконечная любовь.
Настало время Дьяволу получить то, что ему причитается.
ПРОЛОГ
Барретт О'Салливан уставился на крошечное… слишком, слишком крошечное… тело ребенка, ради которого его лучший друг последовал за ним в ад, чтобы спасти.
Очень крошечное.
Маленький кусочек плоти и костей, которому было девять лет, но он готов был поклясться, что ей едва исполнилось четыре, никак не больше.
Теперь Йорн Лангер, друг, который раскрыл тайну этих лабораторий, секрет этого ребенка, лежал на цементном полу рядом с ней, его кровь окрашивала ледяной камень под ним.
Боже, так холодно.
Барретт чувствовал холод, окружающий его, просачивающийся в его душу, в его сердце, в его сознании, что принесло осознание того, что его жизнь снова меняется.
В окружении этого холода лежал его обнаженный ребенок, ее кожа была почти синей. Богатство длинных, ирландских красных локонов каскадом лежало на полу вокруг нее, смешиваясь с кровью ее спасителя. Ирландская кремовая плоть, затененная оттенком ледяной синевы, сверкала под локонами.
Эхо криков, приказов, звериного рычания и животного воя походило на адскую симфонию, вторгшуюся в лабораторию, где велась самая большая битва Йорна. Битва за спасение ребенка, о существовании которого до сегодняшнего дня Барретт даже не подозревал.
– Черт, Бар, – слабо прошептал Джордан, его акцент стал сильнее от боли, когда густые норвежские бело-светлые ресницы поднялись, чтобы мутно посмотреть на Барретта. – Я собираюсь умереть, парень. Чертовски хороший способ уйти.
– Только посмей, твою мать. – Быстро опустившись на колени, Барретт проверил рану на груди и понял, что его друг не лжет. Он умирает.
Да поможет ему Бог. Этот человек был его братом настолько, насколько мог быть кровный брат, и он умирал.
– Не умирай у меня на руках, Йорн, – внезапно отчаявшись, прошептал он.
Всю свою жизнь Йорн спасал задницу Барретта от неприятностей, и именно он втягивал его задницу в неприятности. Это был человек, который присматривал за ним, смеялся с ним, сражался с ним.
– Выбора нет, парень, – прохрипел Йорн, его румяное лицо побледнело, кровь слишком быстро вытекала из груди.
– Твоя дочь, Бар. – Йорн кивнул на ребенка рядом с ним.
Ее дыхание было медленным и слабым, но она окоченела от холода.
Барретт сорвал с себя куртку и быстро обернул ее вокруг обнаженного тела девочки, удивляясь, почему он не сделал этого в тот момент, когда вошел в комнату.
Она лежала на кровоточащей груди Йорна, ее вес был настолько мал, что она вряд ли могла увеличить скорость кровопотери, но все же, Барретт переместился так, чтобы поднять ее.
– Нет! – рука Йорна сжалась вокруг ее небольшого тела. – Пока нет. Позволь мне подержать этого маленького ангела. Она напоминает мне Хилин. Мою милую, маленькую Хилин.
Его дочь. Ей было всего пять, и она была светом в жизни Йорна.
Они оба уставились на лежавшие каскадом волосы. Там было так много волос и такой маленький ребенок.
– Спрячь ее, – прошептал Йорн, поворачиваясь к Барретту. – Запомни файл, который я нашел, Бар. Не позволяйте никому узнать. Они не должны знать, что она твоя и Келлы. Поклянись, Бар.
– Клянусь.
Никто не должен был узнать. Это может стоить больше, чем просто жизнь его и его жены, Келлы. Это может стоить и жизни их ребенка. Ребенка, созданного из спермы и яйцеклеток, которые он и его жена сдали в клинике фертильности в надежде на ребенка, которого будет носить Келла. Ребенка, которого она будет лелеять в своем теле, и которого они будут растить с первого дня рождения.
И все же, глядя на ребенка, которого прижимал к себе Йорн, Барретт понял, что любовь не может быть сильнее, чем любовь, которую он испытал к этому ребенку в тот момент.
Черт, его руки дрожали, он понял это, когда протянул руку, чтобы убрать волосы с ее лица.
Яростно моргая, чтобы убрать слезы, которые грозились пролиться, его взгляд вновь вернулся к Йорну.
– Девочка Келлы, – прошептал Йорн, его акцент стал сильнее, когда смерть приблизилась. – Она ее крошечная миниатюра, Бар.
– Как мне спрятать ее ребенка? – отчаяние начало заполнять его. – Что б тебя, Бар. Не оставляй меня одного для защиты этой малышки и Хилин. Не поступай так со мной.
Распутная улыбка Йорна растянула его бледные губы.
– Хотелось бы…
– Нет, Боже, Йорн, не делай этого. – Как, черт возьми, он должен был сделать то, что должен был сделать без помощи Йорна?
– Придерживайся ближе всего к правде, – прохрипел Йорн. – Нашел ее здесь. Свяжись с Лайонсом в США. Вирджиния. Встретись. Выложи ему всю правду. Он объяснит тебе, как заботиться о ней.
Йорн изо всех сил пытался дышать, и кровавый след начал просачиваться из его ноздрей.
– Не говори никому, кроме Лайонса.
Йорн внезапно схватился за рукав куртки Барретта.
– Поклянись мне. Даже Келла не должна знать. Никто, кроме Лайонса, не должен знать правду.
– Никто, кроме Лайонса, – согласился Барретт, зная, что ему придется раскрыть еще кое-кому этот секрет. У него не было никаких секретов от Келлы, от его сердца. То, что знал он, всегда знала его Келла.
– Узнав, Келла расскажет моей прекрасной Джесс. Джесс скажет своей маме… – Он начал кашлять, кровь брызнула между его раздвинутыми губами.
– Я буду хранить секрет, Йорн. Никто не будет угрожать моему ребенку.
– Моя Хи, – снова прохрипел Йорн, его голубые глаза были полны отчаянья и такой мучительной грустью и яростью, что на мгновение Барретт был уверен, что явная воля удерживает его друга на земле.
Затем его глаза закрылись.
– Я клянусь также Хилин, Йорн. Я защищу ее так же, как защищал бы свою собственную. Клянусь тебе.
Потекли слезы… как он мог остановить их сейчас?… Это был его самый дорогой друг, брат, которого у него никогда не было, пока Йорн не появился в его жизни.
Потом выражение лица Йорна стало спокойным.
– Да, теперь я могу уйти, – прошептал он. – Я могу уйти.
– Йорн, пожалуйста, Боже, еще нет…
Слишком быстро…
Барретт стиснул зубы, обнажая их в рычании голой агонии, прежде чем быстро прижать свою дочь к груди и встать на ноги.
Они с Йорном практиковали этот побег миллион раз за последние дни. Войти, забрать ребенка, потом выйти. Они тренировались выбираться вместе, и они практиковались убегать в одиночку.
Знал ли Йорн, что им никогда не удастся сбежать вместе?
Держа дочь прижатой к теплу своего тела, Барретт быстро побежал в другую сторону комнаты к стальной стене. Оказавшись там, он быстро прижал руку к символу Совета генетики, украшающему стену, и с нетерпением ждал, когда вся стена переместится и покажет скрытый выход.
Скользя через узкое отверстие, он прижал руку к соответствующей эмблеме с другой стороны, подождал, пока дверь закроется, а затем бросился через скрытый туннель.
Все это время ребенок, которого он нес, глубоко спал, нетронутый ужасом, который эхом отдавался в леденящих кровь криках на другой стороне комнаты. Или рычанием и животной ярости, которая их вызвала. Все, что имело значение, это вытащить его ребенка оттуда и спрятать ее. Скрыть ее секрет.
Рецессивная Волчья Порода.
Идеальная человеческая внешность, прямые, идеальные человеческие клыки, ее генетика была настолько глубоко утоплена, что даже самые передовые генетические тесты не уловили тот факт, что она была творением науки, а не природы.
Найденные Йорном файлы были отпечатаны «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО, ЕДИНСТВЕННАЯ КОПИЯ». Дубликатов не было. Хотелось бы надеяться, что действительно не было никаких других копий, никакой другой информации, которая маркировала бы ее как Породу, а не человека.
Насколько было известно миру, она была дочерью кузины Келлы. Сирота, одна в мире, и сейчас была удочерена О'Салливанами.
Его ребенок.
Его и Келлы.
Бросившись в тоскливый дождь и туман, окружавшие подземные лаборатории, Барретт побежал к спрятавшемуся в земле вездеходу, который он и Йорн спрятали накануне вечером.
Бронированный «Драгун Сержант» на низкой высоте. Он был построен для скорости и маневренности, с минимальным бортовым оружием. Он был припаркован именно там, где они его оставили, похоронен под естественными вечнозелеными ветвями кипариса Лоусона, которым они его покрыли.
Распахнув заднюю пассажирскую дверь, и поспешно приподняв сиденье, чтобы открыть скрытое пространство внизу, Барретт поместил свою дочь вовнутрь, прежде чем закрыть крышку. Аккуратно закрыв дверь, он подошел к водительскому сиденью, скользнул вовнутрь и завел машину.
Прежде чем тронуться, его взгляд скользнул к скрытому заднему входу в лаборатории, и в самый мимолетный миг он мог поклясться, что видел Йорна.
Так же быстро, как тень его друга исчезла, туман расступился, чтобы показать ствол голого дерева вместо этого.
Это был не Йорн.
Его друг детства ушел навсегда.
* * *
– Они сбежали.
Молодая женщина, стоявшая рядом с ним, несла большую часть его веса, ее силы, все, что держало его на ногах.
– Я умираю, девочка. Отпусти меня с миром, – прошептал он, сожаление пронзило его, когда он глядел в дикий неоновый цвет этих невероятных янтарных глаз. Эта крошечная девочка, которая рисковала своей жизнью, своими секретами, чтобы рассказать ему о ребенке, которого они приказали убить. Дитя человека, которому он так обязан.
И теперь он уходил и сделает это, как его крошечная Киллин имела обыкновение говорить. Да, он уйдет и сделает это. На этот раз навсегда.
Боже, боль была адской. Казалось, будто его грудь разрезали, сердце было открытой, зияющей раной, а теперь и подвергнутое воздействию воздуха.
– Я не могу этого сделать, – прошептала она, почти волоча его по изношенной тропинке, пока он не споткнулся, чуть не повалив ее с собой на землю.
Внезапно сильные и широкие руки схватили его, затащив в обрывистою темноту, прежде чем положить на мягкое покрывало.
Йорн посмотрел на Пород… он знал, что это Породы. Породы, непохожие на те, что он видел раньше. Эти Породы, они были предметом слухов, ужасающих историй о медленной, мучительной смерти. Они были теми, чья генетика никогда полностью не прогрессировала из животного состояния.
– Нефилимы, – прошептал он.
Люди, которые были животными.
Животные, которые были людьми.
Не было истинного описания этих людей. Миф о Породе Нефилимов заключался в том, что они были результатом неудачных экспериментов, которые Совет по генетике изучал, над которыми экспериментировал, а затем потерял контроль.
Они присели вокруг него, когда он почувствовал, что то, во что они его положили, внезапно двинулось. Поднималось?
– Почему? – прошептал он, направив свой вопрос к тому, кто как он знал, был лидером. Были разные легенды об этих существах. Даже больше, чем об крылатых Породах в Америке, на которых группы солдат и ученых охотились с такой самоотверженностью.
Одно из существ, схватило его за руку, повернуло ладонью наружу, а другое воткнуло в вену старомодный шприц. Он чувствовал ожог от какого-то лекарства, введенного в его организм, когда оно начало бежать по его венам. Он отследил его. Через его руку, его плечо…
– Что ты делаешь? Почему ты это делаешь? – прохрипел он, направляя свой вопрос лидеру, когда тот присел рядом с Йорном.
«Нефилим», – снова подумал он. Настоящий ужас Пород.
В Европе о Нефилимах говорили с тем же страхом, что и о вампирах и оборотнях в прошлые века.
Бледный, с полосами белого тигра на лице, белокурые волосы развевались по плечам, их вожак насмешливо фыркнул, кивнув в сторону Йорна.
– Она не оставит меня в покое, если я позволю тебе умереть.
Йорн медленно повернул голову к маленькой девочке, которая вытащила его из лаборатории.
Едва пять и три фунта, рыжие каштановые волосы, длинные, густые ресницы с острыми скулами, губы сформированы почти как у кошки, а ее глаза…
Кошачьи глаза.
И такая молодая. Такая крошечная. Наверняка ей не больше лет, чем его крошечной Хилин.
– Почему? – спросил он ее сейчас, когда почувствовал, что плывет, поднимается, становится легким, как воздух.
– Потому что я твоя, – прошептала она, ее глаза засветились янтарным огнем. – И ты – все, что я могу назвать своим. Как я могу позволить смерти забрать тебя таким способом?
Что это вообще может значить? Боже, ему нужно знать, что она имела в виду. Ему нужно знать…
Агония пронзила его грудь, его живот. Его тело выгнулось, когда крик вырвался из него, как зазубренные, острые зубы демона смерти, глубоко впились и разорвали его внутренности, как собака, отрывающая мясо от кости. Боль была ужасающей. Жестокий.
Вокруг него сгустилась тьма.
Он молился, чтобы смерть забрала его.
Кэйти 16
У нее были дикие ирландские рыжие волосы, большие изумрудные глаза и нежная персиково-кремовая кожа.
У многих ирландских девушек были веснушки, как и у тех американцев, у кого есть ирландская кровь. Мир был намного меньше, чем когда-либо, и чистой ирландской крови почти не осталось.
Дэвил Блэк наблюдал, как Кэйти Салливан маневрирует через препятствия на обучении, и восхищение переполняло его.
Шестнадцатилетняя и чистый человек, но она могла обогнать, обхитрить и пережить треть молодых самок Пород на курсе с ней.
Мэри Кэйтлин «Кэйти» О'Салливан была причиной того, почему он был вызван в учебный центр «Сеть Защиты Породы» оператором центра Гиллиамом Финнегеа. Бывший американский солдат специального назначения и офицер разведки под прикрытием «Организации Объединенных Наций», Гиллиам не только обучил некоторых из лучших тайных агентов, которых когда-либо нанимала «Организация Объединенных Наций», но он также пошел против некоторых из лучших и вышел из каждой битвы живым.
Иногда только едва живой, но живой.
Джонас клялся, что ничто не может по-настоящему впечатлить Гиллиама, потому что он уже видел лучшее.
Пока Кэйти О'Салливан не попала в сеть.
– Ты уверен, что она не спрятанная? – спросил Дэвил, показывая Ирландию в своем акценте. Это происходило только тогда, когда он был на ирландской земле; как бы он ни старался, ирландская кровь, с которой он родился, не могла быть скрыта.
Гиллиам фыркнул.
– Ее удочерили на ирландской земле, Дэвил. Думаешь, ее спрятали, и все сошло с рук? Это не Америка, мой друг.
Тестирование в Европе, Ирландии и Шотландии было гораздо более углубленным и проводилось гораздо чаще среди усыновленных детей и взрослых, чем в любых других странах. Поскольку испытания становились все более болезненными с каждым годом после двадцати пяти лет, многие усыновленные взрослые решили переехать в страны с менее строгими законами тестирования. Некоторые европейские Породы продолжали прятаться или покидать европейские страны, чтобы избежать требуемых тестирований от одного до пяти лет для всех Пород, независимо от того, насколько углублена их генетика. Многие Породы, попавшие в испытательные центры, настолько радикально отличались друг от друга, что после их освобождения не было никаких научных причин начинать задаваться вопросом.
Эту девочку тоже проверяли ежегодно. Во время последнего генетического скрининга, который ей пришлось сделать, сообщалось, что она ударила одного из техников, когда он слишком грубо извлек генетический образец из ее печени и селезенки.
Она была чертовски груба, но выглядела хрупкой, как красная роза.
Скрестив одну руку на груди и подперев локоть на предплечье, Дэвил задумчиво погладил челюсть. Он был там, чтобы наблюдать, как девушка проходит тренировочные маневры. Он будет там завтра, чтобы наблюдать за ней в диспетчерской подземного командного центра, созданного десять лет назад.
Подземелье было спрятано, чтобы защитить Породы от лабораторий, из которых они сбежали. Если они добирались до заранее определенной точки погрузки, не будучи замеченными или без слежки, то их доставляли в безопасное место на ночь. В конце концов, через несколько дней они попадали сюда, в подземные туннели и церковные подвалы.
– Хорошо, значит, она не Порода. – Дэвил почесал челюсть, его глаза сузились, его тело было более напряженным, чем должно было быть, когда он смотрел, как она проходит тоннель с препятствиями.
– Да, она не Порода, – парировал Гиллиам, вопрос был в его голосе, когда он смотрел на Дэвила. – Как будто это новость.
Дэвил пожал плечами. Она обладала всеми качествами представительницы Пород. Красивая. Нежная, хрупкая на вид.
С огромной силой.
– Хорошо, тогда мне интересно. – Решительно кивнув, не отводя взгляда от девушки, Дэвил быстро принял решение. – Я дам Тиберию знать, и мы проверим ее через пять лет.
Через пять лет ей будет двадцать один год и больше, чем требуется, чтобы сеть обнаружила несовершеннолетних работников. И в двадцать один, ее тело было бы достаточно зрелым, достаточно сильным, чтобы тренироваться для «Бюро по делам Пород», как человеческий агент.
Бюро было построено с нуля Породами, и только в последние годы они начали принимать людей в свои ряды. Но Дэвил надеялся, что вместо того, чтобы присоединиться к Бюро, она присоединится к команде безопасности Лобо Ривера в пустыне Нью-Мексико.
Пока он смотрел, Дэвил не мог не позволить своему любопытству расти. Человек, который двигался, как Порода. Он всегда придерживался своего мнения…
Если это выглядело правдоподобно…
Если это было похоже на правду…
Если это звучало как…
Он тоже не очень верил в совпадения.
В этот момент она подняла голову, наблюдая, как еще один стажер скользит вокруг заброшенного здания. Их глаза встретились. И в тот краткий момент, в этой связи, Дэвил поклялся, что видел намного больше, чем человека.
И все же, она не Порода?
ГЛАВА 1
Кэйти… 8 лет спустя
Мэри Кэйтлин О'Салливан, Кэйти для друзей и семьи, понятия не имела, что так много репортеров может существовать в одном месте.
Стоя за одним из защитных фильтров, которые теперь закрывали каждое из ее окон, она смотрела на толпу журналистов, соперничающих за позицию, внимательно наблюдающих за ее домом, микрофоны и блокноты были наготове.
– Хранители масс, – когда-то так журналистов называл ее отец. Теперь он назвал их «с*кины дети», несмотря на то, что они делали не больше, чем тогда, когда он сделал первый комментарий.
– Кэйти, пожалуйста, отойди от окна, – попросила ее мать, ее мягкий, переливающийся голос был полон беспокойства.
Кэйти, родители всегда называли ее так. Она догадывалась, что это лучше, чем «Бракованная» или «Ценная», как окрестили ее несколько авторов таблоидов.
Повернувшись, она сделала, как просила ее мать, взглянув на другую женщину из-под завесы своих ресниц.
Келла О'Салливан немного постарела за последние недели. На ее некогда гладком лбу теперь были тонкие линии беспокойства, а в ее изумрудно-зеленых глазах отражался страх, которого раньше там не было.
Ее длинные, красновато-золотые локоны были собраны на затылке тяжелой серебряной застежкой, демонстрируя фамильный жемчуг, который она носила на шее.
Кэйти часто размышляла о том, как похожи они с матерью. Высокие скулы и слегка раскосые глаза. Маленькие, хотя и чувственно изогнутые губы и толстые, необычайно длинные ресницы из красного золота обрамляли их темно-зеленые глаза. Глаза, которые Кэйти никогда не видела, чтобы так были затуманены тревогой и страхом.
Или они были?
Кэйти всегда чувствовала хорошо скрытую озабоченность, которая была у ее родителей, хотя она никогда не верила, что была ее корнем. Она всегда предполагала, что стресс был из-за работы ее отца в качестве помощника главного констебля Северной Ирландии, а не от урода науки, которым была их дочь.
Сохраняя спокойствие, она вернулась в кресло возле газового камина, которое ее отец установил в трехэтажном доме, где она жила всю жизнь. Это кресло было повернуто лицом к их «гостям», скорее, как стул собеседника, стоящий напротив эмиссара власти, такими как мужчины, сидящие напротив нее.
Кэллан Лайонс, лидер Прайда семейства кошачьих, сопровождаемый Джонасом Уайеттом, директором «Бюро по делам Пород», Вульф Гуннар и Дэш Синклер, лидеры стай Породы Волков, Дель-Рей Дельгадо, вожак стаи Породы Койотов, а также часто неуловимый Дилан Киллато, вожак стаи европейских волков, полный решимости вытащить скрытые Породы на весь мир, все они смотрели на нее, как, она представляла себе, смотрели на нее ученые, которые ее создали, только, скорее всего, с отключенным любопытством.
– Кэйти, я знаю, что ты напугана. – Дилан наклонился вперед, изменяя серебристо-янтарный взгляд с холодного на расчетливый, в то время как тяжелый шотландский акцент предлагал обернуть ее в ложное чувство безопасности. – И я надеюсь, что ты знаешь, наша единственная забота сейчас обеспечить твою безопасность.
Кэйти могла закатить глаза. Киллато использовал свою темную, дикую внешность, старомодный акцент и необычный цвет глаз в полной мере, когда ему нужно было.
Американские эмиссары по-прежнему сидели тихо, бдительные, не давая советы и не высказываясь против действий Киллато.
– Ты становишься сенсацией среди папарацци, а также ученых, которым многие страны поручили взломать скрытые генетические коды, которые ученые Совета использовали для создания нас. Ты и слабость, и возможный ответ для Пород в целом. Это делает тебя очень востребованным призом для многих противников, а также сторонников сообщества Пород.
Кэйти перевела взгляд на все еще молчаливую американскую группу.
– У Пород есть сторонники? – спросила она, когда ее взгляд встретился с взглядом Джонаса Уайетта.
Одна черная бровь поднялась над серебристо-ртутным глазом.
– Не в этой группе, – заверил он ее, кивнув на дверь и на толпу снаружи.
Киллато стрельнул в директора Бюро по делам Пород леденящим взглядом, который заставил Кэйти задаться вопросом о враждебности, которую она могла почувствовать, исходящей от него.
– Я могу понять, почему вы здесь, мистер Киллато, – заверила она европейского лидера. – Я понимаю, что создание и объединение европейских стай – сложная задача. – Она повернулась к своим американским коллегам. – Но почему вы здесь? Как я могу быть полезна или помочь американским Породам?
– Кэйти, – нежно пожурил ее отец. – Они могут быть обеспокоены твоим благополучием, девочка.
Кэйти покачала головой.
– Мне очень трудно в это поверить, па. Зачем рисковать своей жизнью, а также своим очень плотным графиком из-за какой-то Породы, о которой узнал мир?
– Но ты не просто какая-то Порода, Мэри Кэйтлин, – заверил ее Джонас, намек на насмешливое веселье, появился в его взгляде, когда он слегка наклонился вперед, скрестив руки и положив их на стол между ними. – В отличие от лидера стаи Киллато, я не собираюсь уверять тебя, что ничто не имеет значения, кроме твоей безопасности. Это не относится ни к одной Породе. Мы все опасны для себя, а также для наших стай и прайдов. Но ты больше из-за того факта, что твоя генетика была так хорошо скрыта до прошлого года. С учетом твоей генетики Породы и тем фактом, что твой дедушка был одним из самых известных надзирателей лаборатории в Европе, это делает тебя сенсацией. Противники Пород захотят, чтобы ты замолчала, прежде чем ученые смогут использовать твою генетику, чтобы, возможно, скрыть другие Породы среди общества, в то время как сторонники надеются, что ты сможешь сделать обратное; и обе стороны признают очень высокую рентабельность любого поворота. Ты буквально на вес золота.
– Я бы не стал выражаться так экстремально, – утверждал Киллато.
– Дилан, ты чертовски хорошо знаешь, что должность ее отца в качестве помощника главного констебля Ирландии, секреты ее дедушки в Совете по генетике, а также ее собственная генетика делают ее призом, за который ученые из числа Пород, а также более обычные научные общества, назначенные исследовать генетику Пород, убьют, чтобы обладать ею. Даже если это означает убить ее, – сказал Дэш Синклер, проблеск беспокойства в его глазах, когда он взглянул на нее, удивил ее.
– И? – спросила она Синклера. – Чем мне могут быть полезны американские Породы?
– Они гарантируют, что ты не встанешь на сторону неправильных групп и не будешь использована против нас. – Это была молодая дочь Синклера, Кассандра, которая говорила со своей позиции в дальнем углу комнаты, а не ее отец, ответила на вопрос Кэйти.
– Это немного резко, мисс Синклер, – прорычал Киллато, его взгляд был наполнен скрытой сексуальной заинтересованностью, когда он повернулся и посмотрел на нее.
Кассандра поднялась в полный рост со стула, на котором сидела, очень ложный рост пять и восемь фунтов, благодаря каблукам, которые она носила. Изящная, элегантно одетая в белые брюки и белую блузку в виде стильного жилета, которая показывала намек на декольте, она приблизилась к группе, совершенно комфортно на пятидюймовых каблуках, которые носила.
Кассандра засмеялась легким, переливчатым смехом.
– Твоя жадность не знает границ, Дилан, – пробормотала она, подходя к отцу. – Тебе также не нужно использовать мисс О'Салливан и ее семью в своих целях.
– Разве большинство из вас не намерены сделать тоже самое? – Киллато оскалил на нее зубы в явном проявлении первобытного превосходства.
Это высказывание от него вызвало не менее трех суровых предупреждающих взглядов в его сторону.
– Что это нам даст? – Кассандра пожала хрупкими плечами. – Как помощник главного констебля, мистер О'Салливан не имеет ничего, что могло бы принести пользу ни стаям, ни прайду в Америке. Его связи не влияют на нас. Наши команды были ответственны за поимку ее дедушки, Уолтера О'Салливана, надзирателя, ответственного за многие лаборатории здесь, в Европе, когда он исчез после новостей о его истинной личности, поэтому нам не нужно использовать ее для этой цели. И наши законы всячески запрещают насильственное вовлечение любой Породы в научное исследование, чего не запрещают ваши европейские законы. Неудивительно, что Породы, разбросанные по Великобритании, Шотландии и Ирландии, отказываются прислушиваться к вашим требованиям, выдать себя.
Это был кошмар Кэйти. Даже ее отец должен был подать бесчисленное количество заявок в научные мандаты Пород, которые вынудили бы отправиться ее в центр изучения Пород на период не менее одного года, но не более пяти.
Когда Породы исчезали за стенами этих учреждений, они редко выходили такими же, как раньше, читала она.
– Тогда чем я могу вам помочь? – спросила ее Кэйти, более склонная верить этой молодой женщине, чем любому из мужчин, сидящих перед ней.
– Гарантируйте, что мы не будем вынуждены спасать вас от одного из этих объектов, как мы были вынуждены спасать других, – заявила она без колебаний, ее блестящие голубые глаза светились на персиково-кремовом цвете лица. – «Бюро по делам Пород» уже занимается более чем десятком официальных требований о реституции, а также экстрадиции Пород, которые бежали из Европы или были спасены из научных учреждений, чьи бесчеловечные эксперименты, о которых по утверждению вашей страны они не знали, несмотря на то, что финансируют их.
Это была не более чем правда. Ее отец, Барретт О'Салливан, закрыл два таких объекта и вкратце был обвинен публично, а также профессионально за то, что не сделал больше, чтобы разыскать и идентифицировать Породы, скрывающиеся в Ирландии, и заставить их пройти обязательный один год исследований, наложенных на Породы в Европе несколько лет назад.
Даже Дилан не мог опровергнуть заявление Кассандры, хотя Кэйти могла увидеть его яростную потребность сделать это.
– Кэйти, они не оставят тебя в покое, – мягко пообещала Кассандра, кивнув на дверь и на ропот журналистов на улице. – Положение твоего отца не сможет спасти тебя от обязательного тестирования, и независимо от претензий Дилана, он не сможет спрятать тебя от тестирования. Менее чем за сорок восемь часов ты стала мировой сенсацией уже за то, что, несмотря на продвинутые испытания Пород, ты прошла каждый этап того тестирования, которое европейские страны проводили на всех усыновленных детях, независимо от их возраста. Ты прошла каждый тест, каждый скрининг ДНК с девяти лет, пока твоя генетика не пнула в прошлом месяце.
– Пнула. – Так вот, какая подходящая фраза.
Ее генетика надрала ей задницу. Температура тела 41,6 должна была убить ее. Она пролежала в коматозном состоянии двадцать четыре часа, прежде чем начала биться в конвульсиях так сильно, что ее жених отправил ее в больницу, где врачи поняли, что они имеют дело с явлением, о котором говорили только через пятнадцать лет после раскрытия Пород.
