Текст книги "В объятиях волка (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9

Грейс уставилась в шоке на Матиаса, когда слова сорвались с губ. Удивительно, что он не рассердился. Не принял ее обвинение в худшем свете, да и это прозвучало не так, как она имела в виду. Она не имела в виду совершенное им убийство, свидетелем которого стала. И эта мысль мгновенно отрезвила ее.

Его глаза слегка сузились.

– Тебе нравятся плохие парни, – обвинил он ее. – Ты говорила мне, что они тебе нравятся.

– Это не относится к делу, – начала раздражаться Грейс. – И прекрати сводить меня с ума. Ведь ты знаешь, что сводишь меня с ума.

– Это потому, что ты любишь меня.

В его голосе была такая уверенность, что она аж заскрипела зубами.

– Не говори мне о том, что я чувствую, Матиас. Мне не нравится это, – она пристально посмотрела на него. – Ты – самый паршивый похититель в истории.

– А что, я должен привязать тебя к кровати? – спросил он с напряженным выражением лица, несмотря на веселье в глазах.

– Ты бы слишком сильно этим наслаждался, – она вздохнула перед тем, как, наконец, отвернуться, и прошла несколько шагов вдоль мелкой грязи, которая окружала озеро. – Ты смог бы бросить это? – Наконец спросила она, повернувшись к нему.

– Бросить что? – спросил Матиас, но она видела в его глазах, что он знал, о чем она говорила.

– То, что ты делаешь.

Убийство. Кровопролитие. Опасность.

Матиас провел рукой сквозь свои длинные темные волосы. В тот момент, как он отпустил их, поток ветра вернул их обратно на лицо, придав ему вид дикаря и воина.

Он сделал глубокий вдох, оглядел озеро, а затем повернулся к ней.

– Да, ради тебя. Но только пока тебе не угрожает никакая опасность.

Она почувствовала дрожь и, как надежда начала расти в груди, в голове, когда он смотрел на нее со строгим выражением лица.

– И ты не будешь ненавидеть меня за это?

– Грейс, черт возьми, я люблю тебя, – проворчал он. – Ты думаешь, что я не знаю, что всё должно измениться, если ты примешь меня? И что допустимо несвязанному мужчине, совсем недопустимо связанному? Ради Бога! – Он смотрел на нее с негодованием. – Ты думаешь, что я глупый?

Она медленно покачала головой, улыбка начала появляться на ее губах.

– Нет, ты не глупый, Матиас.

– А что на счет тебя? – пробормотал он. – Ты сможешь забыть об Альбрехте? Смогла бы простить то, что видела, и жить со мной?

Она медленно облизнула губы.

– Я понимаю, почему ты это сделал. И почему чувствуешь, что должен был сделать это. Из-за того, что он сделал тебе, ты знал, что у тебя нет выбора.

Но она не могла столкнуться, живя с ним, с тем, что никогда не будет знать, кого он убьет следующего, или из-за чего, или жить со страхом, что наступит день и он сделает ошибку. Что он заберет невинную жизнь. Мужчина не был идеальным, и, в конечном счете, она боялась, что он прольет невинную кровь. И ей было сложно это принять.

– Итак, я обещаю бросить это. Но это не означает, что я не продолжу бороться за права Пород. Я не буду расслабляться и наблюдать, как мои люди умирают, и ничего не делать, чтобы помочь им.

– Я понимаю это.

– Наименьшее, что я могу сделать, это быть агентом в Бюро по делам Пород.

– С этим я справлюсь.

Она знала о Бюро и их работе. Он медленно кивнул.

– Тогда иди сюда, моя пара, и возьми меня.

Мгновенно выражение лица Матиаса изменилось от чистой самоуверенности к чувственному высокомерию. Его губы стали более полными, взгляд потемнел, его черные ресницы опустились, кидая тень на скулы. Чувственность, которую он запер внутри, наконец, освободилась. Она блестела в его глазах, заставляла темнеть цвет виски в них, когда он смотрел и ждал, пока она подойдет к нему, чтобы принять его. Грейс откашлялась.

– Афродизиак на твоем языке, да? – его губы скривились с решительной усмешкой. – Горячий, безудержный секс? – Рычание зарождалось в его горле. – Ну, ладно, назвался груздем – полезай в кузовок. – Она подошла к нему, ее руки заскользили от его груди к плечам, пока его голова склонялась, и губы коснулись ее губ.

Не было никакого ощущения введения наркотика, только сладкое, горячее удовольствие. Его губы медленно двигались по ее губам. Они оба изучали форму и структуру друг друга сдержанно, смаковали их первое прикосновение. Грейс подняла одну руку с его плеча, ее ресницы приподнялись, так, что она смогла смотреть на его лицо с ошеломленным восхищением, а потом коснулась его заросшей щеки.

Он выглядел грубым. Диким и смелым. И был таким. Но его взгляд, хоть и горел возбуждением, был нежным, его руки тоже нежные: одна в ее волосах, а другая держала ее бедро.

– Как солнечный свет, – прошептал он напротив ее губ. – Вот какая ты на вкус, Грейс.

Ее губы раскрылись, принимая его снова, ее язык вытянулся и облизал его изнутри. Матиас дернулся, его руки напряглись на ней, когда он отступил.

– Пойдем.

      Он взял ее за запястье и быстро зашагал в домик.

– Подожди, – она споткнулась позади него. – Что произошло? Что ты делаешь?

– Я отказываюсь брать тебя снаружи, – проворчал он, перемещаясь вверх по крыльцу. – Мы идем в спальню.

– Ну, ты мог бы поцеловать меня правильно, хотя бы один раз, – возразила она, немного раздраженно. Грейс ждала этого поцелуя.

– Как только я засуну свой язык в твой рот, мы оба – покойники, – он захлопнул за ними двери, включил сигнализацию на дверях и окнах и продолжил идти в спальню. Когда дверь в спальню захлопнулась за ним, он повернулся, обернул руку вокруг ее бедер и дернул ее к нему. – Сейчас, – простонал он. – Боже Всемогущий. Сейчас!

Его губы спускались к ее губам, раскрывая их, освобождая дорогу к удару его языка и пряного, горячего вкуса страсти. Грейс никогда не предполагала, что у страсти был вкус, но так и было. Она была пряно-горячей, с намеком халапеньо и вкусом тропического бриза, со вкусом прекрасного виски с оттенком меда и это было захватывающе. Как только попробовала, поняла, почему он старался не целовать ее. Потому что она никогда не сможет насытиться. Грейс хотела целовать его вечно.

Ее губы окружили его язык, ее язык боролся с его, и она сосала его с безумной нуждой, выгибаясь в его руках. Грейс застонала в его губы, чувствуя его стон и руки. Руки, которые снимали одежду с ее тела. Руки, которые направили ее пальцы к застежке его штанов.

Она быстро раскрыла металлические кнопки, прежде чем просунула руки внутрь, чтобы проверить мускулистые контуры его сексуальной мужской задницы.

– У тебя приятный вкус, – простонала она, когда он прервал поцелуй, чтобы положить ее на кровать. – Мне нужно больше.

– И ты получишь.

Он сел на кровать, снял ботинки, затем выпрямился и снял кожаные штаны. Ну, конечно же. Никакого нижнего белья. Ей было жаль, что он не носил нижнее белье, тогда она, возможно, была бы лучше подготовлена к тому, как хорошо он наделен там.

Его член не был чересчур длинным, но был толстым, более толстым, чем она ожидала. Более толстый, чем какой-либо другой мужчина, с которым она была.

Очарованная, Грейс сидела на кровати, протягивая один кончик пальца, чтобы коснуться пульсирующей головки его члена. И, конечно, с пирсингом. Серебряная штанга проходила через его головку с шариками на каждом конце, отражающими блики на солнечном свете, который светил через окно. Они были такими же, как и в его левом соске, и в ухе.

– Есть какая-либо причина в этом? – Грейс еле заметно прикоснулась к серебру. Затем ее взгляд зацепился за две татуировки на его бедрах. Она знала их. Сила и мудрость. И он был ими.

– Позже, – проворчал он. – Я объясню это позже.

Тени вспыхнули в его глазах, а она не хотела их там. Она хотела пылающее возбуждение назад и в полную силу, хотела все его внимание для себя.

Грейс опустила голову, раскрыла губы и провела языком по влажной головке, делая паузу, чтобы обратить особое внимание на серебряный пирсинг. Она провела по нему языком, схватила маленький шарик зубами и слегка потянула его.

Матиас замер. Но тени ушли. Теперь выражение его лица было осторожным, темным и чувственным. Грейс раскрыла губы шире и медленно опустила рот на напряженную головку его члена.

– Ах, твою ж мать! – его стон сопровождался напряжением его живота. Секунду спустя была очередь Грейс замереть.

Это был не только предякулянт, который хлынул ей в рот, и это не была сперма. Вкус был похож на его поцелуй, мед и специи, чистая жажда.

Она посмотрела на него, облизывая языком головку и пирсинг, пока пыталась проанализировать это. Бульварные слухи, фанатичные обвинения в извращениях и животных особенностях промелькнули в ее уме.

Возможно, не все они правдивы. Возможно, прошлые десять лет обвинений против сексуальности Пород были больше, чем просто гипотезы. Если это так, то это дало совершенно новое значение идее диких половых актов. Она опустилась снова, ее ресницы легли на глаза, пока он тщательно наблюдал за ней.

– Что дальше? – она дышала на головку его члена, наблюдая, как его скулы краснеют от возбуждения, пока сексуальные сцены выражались в его глазах.

– Это сюрприз, – пробормотал он, пальцы одной руки обхватили толстую длину. – Если расскажу, то всё испорчу.

О, он был плохишом.

– Я смогу уговорить тебя?

Она опустила рот на напрягшуюся головку снова и глубоко всосала ее. Грейс смотрела на его лицо, когда работала над его головкой и посасывала. Обхватила губами серебро в его плоти, а затем погрузила его член в рот еще раз.

Его ресницы закрыли глаза, а тело сжалось. Рваное рычание грохотало в его груди. Она любила этот звук. Чем более горячим он становился, тем более возбужденным и глубоким оно становилось. Грейс знала, что приближалось, уже почти могла ощущать это. Чувствовала это. Ее рука дотронулась до него, медленно поглаживая толстую плоть. Ощущая напряженность в середине его твердой длины, более сильный пульс крови, еще сильнее разгоряченную плоть.

Еще одна струя предварительной спермы заполнила ее рот, когда стон вырвался из его горла. Его член пульсировал, кровь неистово билась в его тяжелых венах.

– Достаточно, – он отступил, игнорируя ее безумную попытку удержать его во рту. Она могла почувствовать задней частью горла более глубокий голод, мчащийся по ней. – Тебе нужно подождать, – пробормотал он, толкая ее на спину. – Ты не разрушишь мой контроль в этот раз.

– У тебя еще остался контроль? – ее руки обняли его плечи, когда его губы спускались на ее шею. – Я не думаю, что это справедливо. Мой ушел.

Теперь она чувствовала лихорадку. Она промчалось по ней, по соскам, клитору. Она выгнулась к Матиасу, потерев горячие кончики грудей о его грудь, чувствуя прекрасные шелковистые волоски на теле, которые были практически не видны для невооруженного глаза. Черт, так приятно. Словно проводит шелком по соскам.

– Ты чувствуешь это, Грейс? – прошептал он, пока губы перемещались ниже, слегка царапая ее ключицу клыками. – Чувствуешь эту потребность? Сгораешь так же, как и я? – Грейс чувствовала это. Ее глаза закрылись от безумного удовольствия. Ощущения были почти болезненными, возбуждение росло в ней и в матке. – Я собираюсь заставить этот жар разгореться сильнее. – Его голос был хриплым теперь от собственного возбуждения, прямо перед тем, как его язык прошелся по ее соску.

– О, Боже, да. Оближи его, – она выгнулась, выставив стоячие пики напротив его губ. – Оближи мои соски, Матиас. – Еще одно рычание. Но его губы раскрылись, и он втянул нежный кончик внутрь. Влажный, жидкий огонь был обернут вокруг ее соска. Он втянул его глубже, его голодный рот поглаживал языком и облизывал, а ее ногти впились в его плечи. – Ох, так хорошо, – простонала Грейс, выгнулась и потерлась о его твердое бедро, пока он был над ней. – Так хорошо, Матиас. Я люблю твой рот. Люблю твой язык. – Он поймал пик между зубами, и выпустил, пока она извивалась под ним.

Электрические покалывания отдавались в матке, а затем поразили блестящим теплом сердцевину ее киски. Она дернулась в его руках, выгнулась и прокричала его имя.

– Сладкая Грейс, – прошептал он, целуя ее припухшие груди, прежде, чем осыпал поцелуями ложбинку между двумя холмиками, и стал медленно спускаться по ее телу. – Я чувствую запах твоей киски. Солнце и сладкие сливки. Теперь я собираюсь наесться. Собираюсь облизать эту красивую киску, медленно и нежно.

– Ах, да, – простонала Грейс, извиваясь под ним, ее ноги раскрылись сильнее, когда он приблизился к жаждущей плоти. Ее бедра приподнялись, когда его губы задели ее половые губы. Рука запуталась в его волосах, держа его возле нее, пока он проводил губами по завиткам сверху ее киски. – Матиас, пожалуйста. – Ее пятки уперлись в кровать, когда она приподнялась к нему. – Теперь, прикоснись ко мне, сейчас же!

Его руки скользнули под ее задницу, обхватив ее. Смотря ей в глаза, он высунул язык и скользнул по ее влажным нижним губам, медленно облизывая. Шипы ощущений выстрелили через нее. Покалывания и электрические вспышки переходили от одного нервного окончания к другому, пока дыхание Грейс не застряло в ее горле.

Чистое удовольствие.

Глаза закрылись, а голова опрокинулась назад, и с ее губ сорвался крик.

Глава 10

Матиас облизал тонкую, сливочную плоть, показывая своё удовольствие длинным низким стоном. Она была на вкус лучше, чем мед, лучше, чем сладкие сливки. Сочные соки, выделяющиеся из ее киски, были на вкус, как специи, несущие в себе чистый, сладкий огонь. Его руки массировали ее задницу. Сладкие, небольшие изгибы под его пальцами сжались, когда она послушно приподнялась. И он принял ее. Матиас ел ее с жадностью, с которой не верил, что это было возможно, и испугался, что не сможет насытиться этими сладкими, захватывающими соками, льющимися по его губам и языку. Растянувшись вдоль кровати между ее бедрами, он притянул ее поближе, посмотрев на нее поглощенным выражением лица, и медленно, как только мог, продвинул язык в захват ее сокращающегося лона, о котором так мечтал.

Ее киска была похожа на шелк. Она сократилась вокруг его языка, когда Грейс снова вскрикнула, ее руки сжались в его волосах, притягивая ближе.

Матиас мог почувствовать, как гормон проник из его языка в мокрые глубины ее влагалища. Вкус был растворен сладкими соками, которые он высасывал из нее. Внезапно он понял, что это стало теперь его самым главным удовольствием. Он мог есть ее в течение многих часов и никогда не насытиться. Облизывать ее вечно и всё равно умереть с голодом в душе.

– О, да, – ее дрожащий голос взорвался внутри него. – О, Матиас, это так хорошо

Она растянулась под ним, выгибаясь, пока бедра насаживали киску на его язык. Член пульсировал, выпуская предякулянт на простыни под ним. Он еще не был готов трахнуть ее. Еще нет. Он ждал всю свою жизнь этого момента. Этого прекрасного момента, когда прикосновения, вкус, стоны и страстные слова сольются воедино. И всё это объединилось в Грейс. Ее вкус был прекрасен. Не было каких-то разнородных ароматов, никаких других вкусов тех, кто был перед ним. Обоняние и вкус Пород были часто слишком хороши. Но с Грейс был только сладкий, горячий вкус страсти его женщины. Ее гладкие, шелковистые соки цеплялись за его губы и проходили дальше к языку, когда он отстранялся от нее. Припухшие блестящие изгибы плоти притягивали его взгляд. Шелковистые, влажные завитки киски соблазняли, страсть вспыхнула в нем рубиново-красным. Он облизал ее снова, слушая ее стон, а затем отступил, чтобы снова посмотреть на эту гладкость. Была ли какая-нибудь женщина когда-нибудь настолько влажной для него? Он знал, что нет. Только Грейс. Ее клитор был набухшим, полностью выставленным и нуждающимся. Он прошелся языком по нему и вокруг, застонав от этого вкуса.

Грейс дернулась и еще больше соков вылилось из нее.

Ему нужно больше. Рычание сорвалось с его губ, когда язык проник в ее лоно снова, и он позволил кончику своего носа ласкать ее клитор.

– О, Боже, Матиас. – Она никогда не называла его Мэттом. Он был Матиасом. Это было его имя, которое он выбрал для себя, имя, которое предпочитал, и она никогда не называла его по-другому. – Да, – она растянулась под ним, двигая бедрами, и он просунул язык еще глубже, и мышцы ее влагалища сжали его. – Облизывай меня там. Да, тут.

Она была красноречива. Ему нравились звуки ее страсти, как она чувствует всё. Нравилось знать, что она наслаждалась его языком. Он лизал, пока Грейс умоляла, ласкал нежную плоть, пока задыхалась, будто не могла жить без этого.

– Твой вкус, – простонал он, когда отступил, облизал внешние изгибы еще раз и затем поймал поток сладкой жидкости из ее открытой киски. – Такая сладкая, Грейс. Твоя киска похожа на нектар. Мягкая, сладкая и захватывающая.

Он поднял голову, снова язык закружил вокруг ее клитора, когда он поместил два пальца в глубины ее киски.

Она задрожала в его руках. Каждая мышца в ее теле была натянута, и ее киска была такой ждущей, что он был очень благодарен за уникальные гормоны, которые подготовили ее к нему. Он не смог бы причинить ей боль, даже мысль о причинении ей вреда разрушала его.

– Матиас! О, Боже, Матиас, что ты со мной делаешь? – выкрикнула она хрипло, когда он всосал клитор в рот.

Она была близка к оргазму. Матиас мог почувствовать, как он зарождался в ее клиторе в нежных мышцах киски, и знал, что она взорвется под ним за секунду. Он хотел этого. Нуждался в этом. Секс никогда даже близко не был похож на это. Горячее, отчаянное. Потребность в ее удовольствии отвергала собственное. Когда оно пришло, рычание взорвало его грудь. Ее тонкая плоть клитора расширилась и еще больше увеличилась, и самый сладкий вкус выделился из него, когда он почувствовал, как ее влагалище напряглось и выделило еще больше соков.

Вкус выделений из клитора был невероятным. Легкий. Свежий. Словно ни один другой мужчина не пробовал его прежде.

Грейс выкрикнула его имя. Он мог услышать это на расстоянии, почувствовать, как оно отзывалось в душе, когда этот уникальный вкус соблазнял его язык. И Матиас знал, что никогда не удовлетвориться и никогда не испытает желание попробовать другую женщину. Потому что ничто никогда не смогло бы быть таким прекрасным.

* * * 

Грейс не могла дышать, она не могла доставить достаточное количество кислорода в легкие, казалось, не находился инстинкт, который вызывает это, как будто всё сознательное и подсознательное сосредоточилось на интегрировании организма в ней.

Она отчаянно покачала головой, борясь за воздух, но не могла получить достаточно его. Глаза широко открылись, грудь, напряглась, как при панической атаке, зазывая дыхание в легкие. Она предупреждала его. Перевозбуждение. Это происходило каждый раз.

– Легче, Грейс, – Матиас пробрался по ней, держа себя над ней, одна рука гладила от ее живота и до места между грудей нежными ласковыми движениями. – Всё хорошо, моя любовь. Медленно и легко.

– Матиас, – задыхалась она, чувствуя, как его пальцы снижаются, чтобы помассировать ее диафрагму.

– Всё хорошо, Грейс, – он нежно успокаивал ее, губы приблизились к шее и прижались к коже мягким, горячим поцелуем. – Расслабься, любимая. Скоро будет легче. – Ее руки сильно сжали его волосы. Это должно было причинять боль, но в его голосе не было никакого напряжения, не было никакой попытки ослабить ее хватку. – Ты такая милая, такая отзывчивая, – шептал он глубоким голосом. – Я не позволю тебе навредить себе. Клянусь.

Его ладонь расслабляла ее плоть, делая дыхание легче. Когда она вдохнула сладкий, прозрачный воздух в легкие, ее дыхание замерло снова.

О, Боже. Его член был у входа в ее влагалище, разделяя ее изгибы, толстый и твердый. Дрожь, которая мчалась по телу, совпадала с каждой глубокой струей горячей жидкости, которая вырывалась из него. Она могла почувствовать, как она нагревала ее внутреннюю плоть, делая что-то настолько странное, расслабляя еще больше.

– Что...? – она смотрела на него в шоке.

– Это предсеменная жидкость, – простонал он ей в ухо. – Гормон. Он ослабляет нежную плоть внутри, делает проникновение легче. Божественно, Грейс. – Дрожал он. – Ты мне нужна сейчас. Сейчас же.

Его губы спустились к ее плечу, когда он начал погружаться в нее. Давление и тепло были невероятными. Горячие покалывания наполнили ее киску, заставив подняться к нему, нужда прошлась по всем мышцам. Он растянул ее. Потом растянул еще немного. Она могла чувствовать, как ее плоть растягивалась, горя с удовольствием, таким интенсивным, что оно граничило с болью. Или это была боль, такая сильная, что слилась с удовольствием?

– Матиас, – она выдохнула его имя, когда он медленно продвигался в ней.

– Всё хорошо, Грейс, – рука, которая поглаживала под грудью, теперь переместилась на нее. – Медленно и легко. Я обещаю. Я возьму тебя медленно и легко.

Она слышала отчаяние в его голосе, нужду ворваться в нее, а не медлить. Так же слышала голод. Он был таким же горячим, как и она, его тело дрожало с такой же силой, какая дрожала в ней. Он был большим, сильным и твердым, и она нуждалась в нем. Грейс поднялась к нему, работая бедрами сильнее, ближе, принимая его член глубже, и стон вырвался из его горла, рука сжалась на ее бедре.

– Легче, – пробормотал он.

– Успокойся, – глубоко дыша, сказала она, опуская его голову, чтобы прикусить шею. – Я не хочу легко. – Его бедра дернулись, войдя в нее еще на дюйм и растягивая с горячей интенсивностью. – Боже, да. – Ее шея выгнулась, бедра приблизились снова. – Трахни меня, Матиас. Как я и мечтала.

– Не могу причинить тебе боль, – теперь он боролся за дыхание. – Полегче, Грейс.

Она поставила пятки на кровать и еще на немного приблизила бедра к нему. Ее глаза расширились, и кровь взбесилась внутри нее. Еще один взрыв предякулянта и горящие чувства увеличились в ней. Киска, окружившая его член, сжалась.

– Черт возьми, женщина, – сказал он. – Не делай этого.

Это произошло снова. Его бедра дернулись, и он похоронил в ней свой толстый член, заполняя, головка прижималась к шейке матки. И этого было недостаточно. Ей нужно было движение. Нужен был захват. Нужно...

– Трахни меня, – она прикусила его шею. – Сейчас, Матиас. Трахни меня сейчас же.

Она почувствовала, что он решился раньше, чем начал двигаться. Мышцы его спины напряглись под ее руками. Бедра тоже напряглись, а потом с еще одним сильным рычанием он начал двигаться.

Это не было легко. Это было не медленное занятие любовью. Это было так же дико, как и сам Матиас, так же горячо, как и ее самые откровенные фантазии, и Грейс знала, что больше не будет такой, как прежде.

– Вот так.

Его руки обвили ее ноги вокруг его бедер, и он продвинулся еще дальше. Она чувствовала, как его яйца бились об ее задницу, слышала горячие, влажные удары плоти о плоть и чувствовала горячий ожог удовольствия, который навсегда останется у нее в памяти. Его губы были везде. Целовали шею, плечо. Он сгибался и посасывал ее соски своим ртом, проводил по ним языком. Его бедра врывались в нее с разъяренными толчками, и она принимала всё это, хрипло крича о большем.

– Такая горячая и сладкая, – он покусывал мочку ее уха. – Такая открытая. Боже, да, Грейс, отдайся мне. Возьми меня.

Ее матка снова напряглась. Она начала сокращаться, вырабатывая сильное удовольствие в ней. Ощущения, которые прошли через нее, лишили ее контроля и оставили на краю экстаза, который был ужасно сильным.

Матиас застонал у ее груди, его тело прижалось к ее телу, член, твердый и сильный, двигался в ней. Жесткие толчки растягивали удовольствие и посылали пламенем по телу. Он трахал ее с диким голодом, его член входил в нее с отчаянными толчками, пока ее ноги обхватывали его бедра.

Он двигался в ней требовательно, разжигая огонь всепожирающей жажды, которая слегка колебалась и горела в ее теле, оставляя ее задыхающейся и просящей об оргазме.

Ее ногти впились в его спину, и его губы вернулись к ее плечу. Пот покрывал их тела, их стоны смешались, пока Грейс не начала кричать.

Этот оргазм не просто ворвался в нее. Он взорвался в ней, пробежал по телу и осветил душу фейерверком. Ее киска напряглась на его члене, смешивая удовольствие с болью, а ее соки выделялись всё больше. А затем что-то произошло.

Она должна была быть более подготовлена. Он не скрывал это от нее, предупреждал. Она чувствовала его оргазм, слышала его приглушенный мужской стон в ее плече за секунду до того, как почувствовала укус его клыков на своей плоти.

Должна была быть боль. Должно было быть раздирание плоти. Этого не было.

Был острый, пламенный взрыв ощущений, когда она почувствовала первый рывок спермы, затем внезапное утолщение его члена.

Он утолщался. И утолщался. И утолщался. В одном месте. Жар охватил мышцы, которые плотно обхватывали его член, выявляя нервные окончания, о которых она и не знала, растягивая ее, когда он стрелял свое семя прямо в ее открытую шейку матки. Он был заперт в ней. Яростно пульсировал, поглаживал ее киску, даже при том, что все еще был в ней. Кровь бежала по нему, бросая ее в еще один оргазм, столь сильный, что ей уже можно было не заботиться о дыхании, потому что она знала, что, должно быть, умерла. Ничто не могло быть настолько невероятным и всё еще позволить ей выжить. Это – вершина. Это был экстаз, и она не переживет это.