Текст книги "Синдзю"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Жилье состояло из единственной комнаты. Ито сидел на коленях посередине, возле маленькой жаровни перед ним стояли лампа и раскрытая книга. В углу Мура стирал в ведре одежду.

Доктор без всякого удивления посмотрел на Сано.

– Не знаю почему, но я был уверен, что вы придете. Да не стойте же, давайте заходите и обогрейтесь. Мура-сан, принесите саке для нашего гостя, пожалуйста. И плошку рисовой каши.

Сано сел у жаровни. Теперь он понял, насколько замерз. Тело сотрясала крупная дрожь, зубы выбивали дробь. Он протянул руки к раскаленным углям.

Не говоря ни слова, Ито поднялся, вынул из шкафа одеяло и протянул Сано.

– Спасибо, не нужно. – Сано заметил, что в шкафу больше не осталось одеял. Доктор отдал ему собственное.

Ито продолжал держать одеяло в вытянутой руке.

– Снимите мокрую одежду и укутайтесь, а то заболеете. – Поняв колебания Сано, доктор добавил: – Пожалуйста, окажите мне честь. У меня мало возможностей проявить гостеприимство.

Сано последовал медицинскому совету. Он выпил подогретое саке и съел дымящуюся кашу, которые принес Мура. Затем Сано поведал доктору обо всем, что произошло с момента их последней встречи.

Ито слушал не перебивая. Когда Сано закончил говорить, он спросил:

– Что вы собираетесь делать?

– Не знаю, – признался Сано. – Я думал, вы поможете мне принять решение.

– Ясно. А почему вы хотите получить именно мой совет?

– Потому что вы побывали в похожей ситуации. И еще потому, что я ценю ваше мнение.

Минуту Ито молча смотрел на гостя.

– Сано-сан, после приговора я потерял все – дом, жену, семью, состояние, должность, слуг, уважение коллег, здоровье. Свободу. Правда, у меня остались мои исследования, – он кивнул на книгу, – и друг-помощник, – он улыбнулся, – Мура, но и только. Эта комната и морг – весь мой мир. Я живу в бесчестье и умру в бесчестье. Порой боль и стыд бывают невыносимыми. Извините, уважаемый Сано-сан, я не тот человек, который посоветует вам отказаться от своего будущего ради каких-то идеалов.

Сано почувствовал себя обманутым: открыл заветную шкатулку, а там дырка от бублика.

– Впрочем, я не стану вам предлагать и обратный вариант. Вы ведь все равно поступите так, как велит вам совесть. – Доктор сделал паузу, глядя на Сано со странной смесью сожаления и одобрения. – Я вижу в вас много своего. – Он вздохнул. – Гири, ниндзо. Татэмаэ, хоннэ.

Сано согласно кивнул. Долг против желания, догма против свободы мысли. Вечный и неразрешимый конфликт.

– Каждый человек сам решает, что для него важнее. Каждый человек сам знает, когда решать и что решать. Думаю, вам это известно, Сано-сан.

Сано рассеянно смотрел на лампу. Свет образовывал круг, в котором находились только он и доктор Ито. Внешний мир исчез. Перед Сано замелькали образы. Отец как символ долга, воплощенный Путь воина. Кацурагава Сюндай – плата за безоговорочное следование бусидо. Сжигаемое на погребальном костре тело Юкико. Плачущая Глициния. Смущенный Райдэн. Смеющийся Цунэхико. Первые два образа меркли по сравнению с остальными. Их подавляла потребность Сано добиться истины и справедливости.

Время шло. Пламя светильника пожирало клубок сомнений, разум прояснялся. Доктор Ито прав, подспудно Сано давно решил, что будет продолжать охоту за убийцей при любых обстоятельствах. Он вернет себе честь упорством на выбранной стезе. Или не вернется никогда. Жизнь отца зависит от сыновней силы воли. Все нынешние блуждания и раздумья суть только уловки, боязнь признать очевидный факт. Сано пойдет до конца.

– Я благодарен вам за гостеприимство и проницательность, уважаемый доктор. И то и другое было чрезвычайно важно для меня. Но я не смею дольше обременять вас своим присутствием. – Сано поднялся.

– Уже поздно, – возразил Ито. – Ворота в городе вот-вот закроются. Вы не сможете сегодня вернуться домой. Мура, приготовьте постель для нашего гостя, пожалуйста. Поспите, Сано-сан. Утром у вас достанет сил и мудрости сделать то, что считаете нужным.

Глава 20

На следующее утро Сано, одетый в крестьянскую соломенную накидку от дождя и широкополую соломенную шляпу, топтался напротив имения Ниу. Накалывая на заостренную палку и бросая в корзину лошадиный помет, он прикидывался дворником, а на самом деле следил за воротами. Охранники ни в коем разе не должны признать в мусорщике человека, которому запрещено подходить к владениям Ниу ближе чем на пушечный выстрел. Если Ниу или судья Огю проведают о тайной слежке, не миновать Сано ареста или даже смерти.

Сано ждал появления молодого господина Ниу. Он надеялся, что молодчик сам предоставит доказательства своего злодеяния. Теперь Сано не располагал ни властью, ни деньгами, чтобы добыть улики иным способом.

Несмотря на минимальные шансы на успех, Сано испытывал удивительный душевный подъем. Нетрадиционные способы расследования, уйма времени, независимость, уверенность в правильности выбранного пути, возможность оправдать себя и тем продлить годы жизни отцу наполняли ликованием. Как настоящий ронин Сано мог жить – или умереть – по собственному почину. Однако обретенная свобода и пугала. Будущее представлялось смутным.

Маскарад доставлял Сано определенные неудобства. Он постоянно возился в грязи. Накидка защищала от холодного мелкого дождя, но попутно натирала шею и запястья. Ледяная жижа просачивалась в носки. Соломенные сандалии хлюпали при каждом шаге. И вообще, как унизительно для самурая переодевание в обычного крестьянина! Без коня, имея в качестве оружия только короткий меч, спрятанный под накидкой, Сано чувствовал себя голым и беззащитным. Одно успокаивало. Благодаря противному наряду он стал фактически невидимкой: окрестные жители не удостаивали его взглядом с высоты коней или из-под зонтов.

От ворот его отделяли тридцать семь шагов. Сано подсчитал. Никто не входил и не выходил. Наконец, не желая привлекать внимания тем, что долго остается на месте, Сано переместился немного в сторону. Он оставил парочку лошадиных яблок, чтобы иметь причину вернуться.

Дойдя до конца улицы, Сано двинулся назад. Три самурая с гербами-стрекозами семьи Ниу вошли в ворота, двое вышли. Младший Ниу не появлялся. Сано забеспокоился: улица была уже чистой. Он мечтал, чтобы кто-нибудь что-нибудь уронил и дал повод задержаться. Он пробыл возле имения столько, сколько позволяла осторожность, и отправился в очередной тур.

– Эй ты!

Сначала Сано не отреагировал: к самураю таким образом не обращаются, потом вспомнил о маскировке и обернулся.

– Хватит убирать! – крикнул охранник от ворот Ниу. – Надоел. Пошел вон, скотина!

«Скотина!» Тридцать лет самурайского воспитания восставали в Сано против оскорбления. Он гневно взглянул на охранника. Злой ответ рвался с губ. Сано бросил палку и потянулся к мечу, которого не было на месте.

– Ну, чего вылупился? – Охранник направился к Сано, поигрывая небольшим предметом.

Это был кинжал.

Смеясь, охранник крикнул товарищам:

– Заставить его плясать? – И обратился к Сано: – Если тебе дорога твоя задница, беги!

– Хорошо, господин!

Потрясенный, Сано низко поклонился, как подобает простолюдину, поднял палку и поспешно удалился за угол. Там постарался восстановить душевное равновесие. Охранник вполне мог заколоть его, как правитель Симабары Мацукура, который убивал крестьян за недоданную горсточку риса. И при этом отделался бы только выговором! Наконец Сано перестало трясти от злобы. Он осмотрелся и задумался над тем, как продолжить наблюдение за имением.

Через менее украшенные ворота в усадьбу шел непрерывный поток носильщиков и слуг. Здесь Сано мог быть уверен, что на него никто не покусится. Охранники заняты своим делом. Многолюдно. Полно мусора. Однако шансы увидеть молодого Ниу минимальны. Сын даймё наверняка пользуется парадным входом.

Сано печально побродил по улочке. «План провалился. Что делать? Можно поискать свидетелей, заметивших в районе реки человека с большим тюком. Можно снова съездить в Ёсивару и расспросить приятелей Нориёси: вдруг накануне исчезновения художника видели его с господином Ниу. – Сано вздохнул. – Не пойдет. Есть опасность, что разоблачат и доложат Огю».

Когда Сано в третий раз подошел к караулке, ворота открылись и выпустили черный паланкин. Его несли четыре самурая. На паланкине и одежде носильщиков отсутствовали гербы владельца, но ошибиться было невозможно: кто-то из членов семьи Ниу или ее именитый гость тайно покидал усадьбу. Сано напряг зрение. Сдвинутые шторки сильнее разожгли любопытство.

Внезапно шторки раздвинулись. Пассажир поговорил с носильщиками и пропал из виду. Лицо, частично скрытое плетеной шляпой, мелькнуло всего на несколько мгновений. Но Сано узнал его.

Это был молодой господин Ниу.

* * *

Для Сано не составило труда проследить за паланкином, тем более что оживленные улицы Нихонбаси заставляли носильщиков идти медленно.

Ниу посетил мастерскую оружейника-мечника и уехал без покупки. В сомнительной школе боевых искусств, куда частенько захаживают ронины, он поупражнялся с мечом, причем стальным, а не деревянным. Он блестяще действовал и в нападении, и в обороне, его реакция была молниеносной. Схватка за схваткой заканчивались тем, что его меч оказывался у горла соперника. Наблюдая за фехтованием с улицы через открытую дверь, Сано от восхищения затаивал дыхание. Лучше ему не встречаться с господином Ниу в бою!

После тренировки Ниу с тремя партнерами отправился в ресторан, расположенный вблизи школы. Сано по примеру носильщиков купил обед у уличного разносчика. Хотя Сано рискнул встать неподалеку от носильщиков, ничего полезного он не услышал: самураи ели молча. Сано очень бы хотелось подслушать, о чем говорят Ниу и его приятели. Увы, в ресторан мусорщиков не пускали.

Сано купил два пирожных моши на тот случай, если слежка приведет его в пустыню. Он готов был следить за Ниу всю жизнь.

Господин Ниу вышел из ресторана и сел в паланкин.

Носильщики повернули на дорогу, ведущую к усадьбе. Сано почувствовал глубокое разочарование. Он взбодрился, когда носильщики миновали район имений и двинулись дальше, по извилистым улочкам, через мост Нихонбаси, вдоль каналов, через богатые и бедные предместья, постепенно отклоняясь на север. В конце концов они покинули город и зашагали по коричневым и серым холмам.

Движение на дороге Окусюдо, ведущей в Уэно, было довольно-таки бойким, попадалось много крестьян, одетых точно так же, как и Сано. Носильщики повернули к лесу. Сано начал отставать, боясь, что его заметят. Однако, когда паланкин скрылся между ветвей, Сано прибавил шагу из опасения потерять след Ниу.

Сборщики хвороста расчистили почву, и идти было легко. Сано столкнулся с другими трудностями. Острые камни пробивали соломенные сандалии, кололи уставшие ступни. Лужи норовили его утопить. Воткнутая в дерево стрела подсказала, что это охотничьи угодья вельможи. Значит, в любой момент можно было напороться на егерей или охотников. К счастью, показалась стена с крытыми воротами, на которых красовался герб семьи Ниу. Носильщики поставили паланкин, из караулки вышли охранники и впустили паланкин.

Сано сообразил, что перед ним летняя вилла Ниу. «Коли даймё в провинции, а его семья в городе, вилла вряд ли строго охраняется», – рассудил он. Подбежав к стене, Сано услышал хлюпанье шагов по сырой земле. Он быстро присел за куст. Мимо Сано прошли самураи, вооруженные луками и стрелами. До Сано долетели слова:

– Я бы с удовольствием вернулся в Эдо. Здесь слишком тихо.

– Ну, уж не сегодня.

Раздался смех.

Что бы это значило? Сано поспешил в том направлении, откуда явилась веселая парочка. Он брел, повторяя изгибы стены, пока дорога и ворота не скрылись из виду. Остановился, прислушался, осмотрелся. В сторожевых башнях, устроенных на стене, ни души. Лес будто вымер, в тишине слышен стук капель, падающих с ветвей. Сано решил взбираться на стену. Земляная насыпь, облицованная плоскими камнями, плотно пригнанными друг к другу, высоко поднималась над головой. Сано нашел зазор между камнями, уперся ногой и тронулся в путь.

Вскарабкавшись, он лег животом на стену и посмотрел вниз. Парк – естественная смесь деревьев и кустов – казался пустынным. Сано на всякий случай выждал минуту и перевалился за стену. Осторожно спустившись наземь, он снял зашуршавшую накидку и спрятал под опавшей листвой. Дождь почти прекратился, темный плащ и штаны будут лучше скрывать в наступающих сумерках, чем светлый балахон. Сано двинулся к воротам. Тропинка вела в лес, похоже, она была специально протоптана для прогулок вельможных дам. Она кружила и вилась, пока не выбралась на поляну, за которой к воротам шла широкая гравийная дорожка. Неподалеку виднелся дом. Сано почудилось, что время рвануло вспять.

Построенная в стиле, распространенном примерно восемь веков назад, тенистая летняя вилла семьи Ниу стояла на небольшом пригорке. Большой главный дом – квадратное деревянное сооружение на столбах, крытое гонтом, – был обращен на юг. У подножия крутой лестницы стоял паланкин господина Ниу. Охранники наблюдали за дверью, выходящей на широкую веранду, прикрытую сверху крышей, опиравшейся на колонны. По обеим сторонам дома располагались флигеля. За фигурными решетками окон мерцал свет. Все строения были соединены подземными ходами. Кроме того, туннели опоясывали сад, заканчиваясь открытыми павильонами, стоящими на сваях. Позади комплекса находились строения, где размещались покои семьи, жилье слуг и вассалов, кухни, конюшни. Сано доводилось видеть подобные хоромы на старинных картинах. Писательницы Мурасаки Сикибу и Сэй Сёнагон, жившие при Хэйаньском императорском дворе, создавали в таких домах незабвенные произведения. В таких покоях, павильонах и садах принц Гэндзи увлекался плетением интриг. «Интересно, для чего сюда приехал господин Ниу?» – подумал Сано.

Прячась за деревьями, Сано подобрался к дому с тыла и обнаружил подземный ход. Сано нырнул в темноту и попал на свет. Туннель привел его под павильон. Сано осторожно выглянул наружу. Озерцо с островком посередине. Арочные мостики соединяют островок с берегом. На веранде охранники. Сколько же их здесь? Неужели все даймё столь усиленно заботятся о безопасности летних вилл в зимнее время? Есть ли охранники в доме, во флигелях? При такой страже сомнительно, что удастся приблизиться к Ниу. Раздосадованный и уставший, Сано съежился под павильоном и прислонился к крупному предмету изогнутой формы.

Подсознательно знакомые контуры подсказали: лодка. Когда глаза привыкли к темноте, Сано убедился в этом. Рядом с ним находилось не какое-нибудь хрупкое суденышко для дамских прогулок по озерцу, а крепкая плоскодонка с не менее крепкими веслами, уложенными поперек корпуса. Сано пошарил рукой по дну и наткнулся на рулон. Похоже, скатанное татами. Сано принялся разворачивать укладку, молясь в душе, чтобы охранники на веранде не уловили шуршание соломы.

Закончив работу, Сано обнаружил... Он прищурился, вглядываясь, и возликовал.

В правой руке он держал соломенную сандалию, сильно стоптанную с внутренней стороны, в левой – моток веревки. Точно такую же сандалию он видел в прозекторской доктора Ито: она принадлежала Нориёси. Мало того! Он мог поклясться, что именно этой веревкой были перевязаны тела «влюбленных». Сано представил, как Ниу заманивал несчастных на виллу – Нориёси посулил деньги, а Юкико по-братски пригласил погостить; как, прячась за спинами, наносил смертельные удары; как связывал трупы и заворачивал в татами; как перевозил громоздкий сверток на лошади к поджидавшей лодке; как сталкивал тела в воду. «Попался, голубчик!» – подумал Сано. Он спрятал сандалию и веревку под плащ. Впервые за много дней радостная улыбка затеплилась в уголках его губ. Вот улики, которые можно предъявить властям: не судье Огю – Совету старейшин. Теперь-то им придется выслушать Сано.

Но вместо того, чтобы выбраться на волю и мчаться в город, Сано задумался. Отсутствие мотива сильно ослабит обвинение. Нужно выяснить, почему умерли Нориёси и Юкико.

Сано пополз по другому туннелю, ведущему к флигелю. Темнота была – глаз выколи. Сано тщательно ощупывал почву перед собой. Стоит провалиться в яму, поднять шум – и сразу понабегут охранники.

Только Сано успел добраться до просторного подполья флигеля, как со стороны ворот донесся стук копыт. Сано распростерся, вытянув руки вперед. Пол над ним скрипнул, в доме кто-то находился. Потом шаги захрустели по дорожке.

Мужчина крикнул:

– Привет, братья! Что вы так задержались? Его светлость давно ждет вас.

Сано не расслышал ответа, однако догадался: охранники вышли встретить новоприбывших. Он пополз на голоса и выглянул наружу.

– ...это значит...

– ...настоял на приезде... в противном случае не доставил бы товар... знаю, что ему не понравится, но...

Два охранника стояли спиной к Сано и лицом к четырем самураям, сидящим на лошадях, и двум носильщикам, держащим паланкин. В серых сумерках Сано не смог разглядеть ни лиц, ни гербов на одеждах. Однако охранники приветствовали новоприбывших как равных, значит, гости тоже были людьми молодого Ниу. Сано дорого дал бы, чтобы компания подошла поближе к флигелю.

Неожиданно из паланкина раздался грохот. Носильщики опустили паланкин. Открылась дверь, и на землю выкатился сгорбленный человечек.

– Отведите меня немедленно к господину Ниу Масахито!

Охранники бросились на человечка. Тот увернулся и ринулся ко флигелю. Верховые самураи загородили дорогу. Человечек резко затормозил, охранники сцапали его и поволокли к паланкину. Человечек оглянулся и завопил. Сано заметил пятно на губах и подбородке. Любитель Клубнички, поставщик фривольных картинок!

Сано улыбнулся. Похоже, дела, приведшие сюда торговца, касались и Нориёси. Эк его взяли в оборот!

Охранники швырнули Любителя Клубнички к паланкину, торговец шлепнулся на кучу сухих листьев.

– Выгружайте товар и отправляйте этого зануду в Ёсивару, – приказал охранник носильщикам.

– Я никуда не поеду, пока не переговорю с господином Ниу! – крикнул Любитель Клубнички.

Носильщики попытались его поднять.

Тут, услышал Сано, открылась дверь флигеля. Знакомый голос спросил:

– Что здесь происходит?

Любитель Клубнички вскочил на ноги.

– Господин, какое счастье видеть вас. – Он с приторным смирением поклонился. – А ваше гостеприимство – поистине верх великодушия. – Даже в этих обстоятельствах он не пытался – или не мог – обуздать свою язвительность. Сделав несколько шагов к Ниу, он упал на колени. – Прошу простить мою назойливость, но я должен кое-что обсудить с вашей милостью.

– М-да?

Сано представил раздраженную мину на лице его светлости.

– К сожалению, стоимость моих услуг возросла, – сообщил Любитель Клубнички. – Не обсудить ли нам сей вопрос с глазу на глаз?

Ниу пропустил предложение мимо ушей.

– У нас была договоренность. Не вижу причин, чтобы менять ее.

Торговец потер ладошки, родимое пятно расплылось в доверительной улыбке.

– Смерть Нориёси, к сожалению, многое изменила.

Как Сано и ожидал, сын даймё сразу понял намек.

– Хорошо, – нетерпеливо проговорил он. – Сколько?

Любитель Клубнички назвал несусветную сумму. Сано возмутился: неужели смерть работника настолько подорвала гнусный бизнес? Или торговец занялся шантажом вместо Нориёси?

Ниу остался спокойным.

– Приходи завтра в имение. Деньги будут ждать. Уберите это. – Охранники подхватили торговца. – Принесите то, что он привез. – Носильщики бросились к паланкину. – Побыстрее. У меня мало времени.

Дверь хлопнула.

Сано увидел, как носильщики вытащили из паланкина нечто, завернутое в одеяло. Оно сползло, и Сано на мгновение перестал дышать.

– Труп! – произнес самурай то, о чем подумал Сано.

Торговец выглянул из-под руки охранника.

– Нет-нет. Он просто опоен снадобьем, как приказали его светлость. Он будет спать еще по меньшей мере два часа.

Торговца запихнули в паланкин. Он высунул голову и крикнул:

– Уверен, времени более чем достаточно, ха-ха-ха!

Сано метнулся опять в подземный ход. Нужно выяснить, что Ниу намерен сделать с полутрупом. Шаги носильщиков привели Сано во флигель. Сано услышал мягкий звук: носильщики опустили тело на пол. Может, стоит пробраться во флигель?

Нет: носильщики вышли из комнаты. Вслед зашагал и Сано на прежний наблюдательный пункт.

Перед флигелем человек, останавливаясь через равные промежутки, втыкал в землю и зажигал факелы. Вскоре цепочка пляшущих огней осветила дорожку к воротам. Послышались торопливые шаги. Захлопали двери. Сано выглянул в сад. Служанки носили в главный дом полные подносы. Похоже, намечается банкет. У Сано забурлило в животе. Он вынул из кармана плаща пирожное мощи. Сей питательный продукт, которым самураи обычно замаривают червячка во время долгих поездок, должен укротить желудок, пока тот не выдал Сано.

Суматоха постепенно стихла. Вилла погружалась в ночь. Сано замерз и окостенел. Пирожное утолило голод, но не любопытство. Сано наполовину вылез из-под дома. Никого. Тогда он покинул убежище.

Его пошатывало, ноги не слушались. Сано потянулся изо всех сил, поприседал и крадучись двинулся вдоль флигеля, туда, где, по его расчетам, находился усыпленный пленник.

Окна за деревянными решетками были закрыты. Сано приложил ухо к стене и уловил стоны. Он должен видеть! Сано поискал щель или отверстие. Тщетно. Ощупал отшлифованное временем дерево. Пальцы наткнулись на круглый выступ. Сучок!

Сано воткнул короткий меч в центр кружка и покачал. Сучок крепко сидел в дереве. Сано повторил попытку. Почудилось или действительно сучок поддался? Сано осторожно потянул клинок на себя. Ну вот...

Сучок вышел с легким скрипом. Сано показалось, что грянул гром. Он нырнул под флигель. Не прибегут ли сатрапы молодого Ниу? Сано сковырнул сучок с меча, приготовившись к бою. Однако вилла была по-прежнему погружена в тишину. Сано вылез наружу. Сжимая меч, он осмотрелся и прильнул к глазку.

Обнаженное тело окружено кольцом из горящих свечей. Выбритое темя и длинная челка. Юный самурай еще не прошел церемонию посвящения в мужчины. Он неподвижен, глаза закрыты. Лицо, видимо, под действием снадобья, неестественно красное. Над мальчиком стоит Ниу, тоже обнаженный. Мужская плоть напряжена. Мускулистый торс блестит от пота. Правая нога тоньше левой и покрыта шрамами. Глаза лихорадочно сверкают, приоткрытые губы влажно поблескивают. Грудь судорожно вздымается.

После слов Любителя Клубнички Сано ожидал увидеть нечто подобное. Тем не менее он почувствовал досаду и отвращение. Детская проституция узаконена. Единственная вина Ниу заключается в том, что он занимается этим не в Ёсиваре. Следовательно, у Нориёси не было повода шантажировать молодого даймё, а у того – причин убивать художника.

Ниу упал на колени, взял нож, наверное, заранее припасенный, замахнулся, облизнул пересохшие губы и медленно приставил лезвие к горлу мальчика. Не торопясь, с наслаждением провел по розовой коже.

Зачарованный ужасным зрелищем, Сано не заметил, как кто-то подошел к нему сзади.