Текст книги "Тина и Тереза"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
ГЛАВА III
В ту ночь Тереза не могла уснуть, неизвестно почему была взволнованна, на ум приходили разные мысли… Она вышла на улицу и стояла в прохладе и тишине, размышляя о своей судьбе. Как могло случиться, что она, всю жизнь дышавшая вольным воздухом побережья, замкнулась в четырех стенах кухни дешевенького кафе, стала жительницей шумного, пыльного, жаркого города? Она полагала, что все здесь больше и лучше, а оказалось, наоборот! В Кленси небеса были огромны, от взгляда на просторы захватывало дух, а здесь небо – всего лишь маленький лоскутик пространства между крыш. Хотя здесь, несомненно, есть другая жизнь: другие улицы, набережная, порт, площади, парки, а вокруг – пышная растительность и огромные горы. Просто она, Тереза Хиггинс, как всегда попала не туда, куда следует попасть.
Девушка присела на пороге. Сегодня полнолуние – колдовская пора! Когда-то местная ворожейка сказала: если украдешь кусочек еды из тарелки своего врага, завяжешь в тряпочку и в полнолуние закопаешь на перекрестке, а после притопчешь ногой и произнесешь заклинание, то до следующего полнолуния тело заколдованного человека сгорит в пламени болезни. Но Тереза не могла придумать, как достать кусок трапезы Фей или Дорис, и боялась: если колдовство подействует, придется век мучиться совестью, и душа попадет в адский огонь!
Она вспоминала свою жизнь в Кленси, родных, терзаясь тем, что не очень-то, оказывается, скучает по дому. А мать, что она думает о ней, своей сбежавшей дочери? Тоскует, конечно, хотя Терезе всегда казалось, что мать и Тина более близки между собой. Тина была послушна, а она, Тереза, бывало, капризничала, упрямилась, не хотела учиться шить и вязать, некоторые домашние дела перепоручала сестре, пыталась притворяться больной, чтобы не идти в школу… Теперь ей вдруг стало стыдно… Впрочем, ее никогда не наказывали, а отец, похоже, и не сердился. Терезе казалось – она была любимицей отца.
Где можно свидеться с ним? Там, в тающем серебряном тумане Млечного Пути, в бесконечном океане вечности, поглотившем и прошлое и будущее? К сожалению, есть вещи, перед которыми все бессильно…
Тереза наслаждалась теплым ночным ветерком, овевавшим едва прикрытое тело, и жадно ловила звуки: всплески волн, лай собак, чьи-то голоса…
Услышав приближающийся шум, она внезапно оцепенела и не двигалась с места. Случалось, что по ночам мимо дверей проносились ватаги людей. Но фонари здесь не горели, вход оставался неприметным, и Тереза чувствовала себя спокойно.
Кто-то бежал по улице. Испуганная девушка, вместо того чтобы юркнуть за дверь, прислонилась к стене. Из-за поворота показался силуэт мужской фигуры. Тереза замерла – ею руководили непонятные колдовские силы. Человек замедлил шаг, вглядываясь в темноту.
– Эй, кто тут? – прошептал он.
Девушка подняла голову. Нередко в спасительные моменты инстинкт бывает сильнее разума: Тереза не испугалась.
Она не разглядела говорившего: он стоял против лунного света, лицо оставалось темным, только волосы серебрились. Девушка заметила, что он прижимал руку к телу, чуть пониже груди. Терезе почудилось, что под рукой медленно расплывается пугающее темное пятно. Кровь?
Незнакомец смотрел на нее во все глаза, так, точно пытался понять, привидение перед ним или живой человек. Девушка стояла возле светлой стены в длинном белом одеянии, с распущенными волосами, с залитым прозрачным светом лицом, на котором загадочно сверкали глаза, как последние капли темного вина на дне хрупкого хрустального бокала.
– Спрячьте меня! – задыхаясь, попросил он и оперся рукой о стену. – Они сейчас будут здесь!
Кто «они», Тереза не стала спрашивать: топот и шум приближались, словно откуда-то набегала большая волна.
Девушка запротестовала:
– Я не могу!
– Пожалуйста…
Прозвучало непривычное для этих мест слово: жители квартала всегда обходились без него.
После секундного замешательства Тереза кивнула незнакомцу. Они вместе вошли в помещение, и девушка захлопнула дверь. Они молча стояли в темноте, и Тереза, внезапно очнувшись, только сейчас по-настоящему испугалась.
Боже мой! Она впустила к себе незнакомого мужчину! Она слышала его дыхание и стук своего сердца, она стояла рядом с незнакомцем почти раздетая, но почему-то не ощущала стыда. Потому что темно? Или виноваты полночь и луна, дающие душе и телу неземные таинственные силы?
Мимо с криком пробежали люди, потом все стихло.
– Идите…– прошептала Тереза.
– Да, конечно… Не найдется ли у вас какой-нибудь тряпки или платка?
Девушка заметила, что голос его заметно ослабел. Однако не многого ли он хочет! Еще, чего доброго, попросит оставить его здесь!
– Возьмите, – сказала Тереза, протягивая платок. Потом отперла дверь.
– Спасибо вам… Как вас зовут?
Несмотря ни на что, от него, видимо, не укрылось, что спасительница молода и, быть может, хороша собой. В темноте он чувствовал даже на расстоянии тепло ее юного тела, и в то же время казалось, протяни руку – она растает, точно призрачное видение.
Он не был уверен, что узнает ее при свете дня, потому на всякий случай спросил имя.
– Тереза…
Незнакомец безмолвно выскользнул за дверь и исчез в ночи, а девушка потом долго думала, не приснилось ли ей все это.
Она ничего не рассказала женщинам о ночном происшествии, поэтому то, что случилось две недели спустя, стало для них большой неожиданностью.
Айрин вышла вылить помои и вернулась с сообщением:
– Тереза, там тебя спрашивает молодой человек! Женщины разом обернулись – лица у них были удивленные. Тереза мучительно покраснела.
– Меня…– растерянно пробормотала она. Айрин улыбнулась.
– Тебя! Спросил, не работает ли здесь девушка по имени Тереза. Я ответила «да», и он попросил, чтобы ты вышла.
– Так-так! – смеясь, произнесла Рут. – А еще говорила: век дружка не заведу!
– Никакой он мне не дружок! – испуганно отвечала Тереза. – Я с ним вообще незнакома, не знаю, кто это такой и даже как он выглядит!
– Но он-то тебя знает!
Девушка пожала плечами. Она, конечно, догадывалась, кто это может быть, но в остальном говорила сущую правду.
– Не знаешь, – промолвила улыбающаяся Айрин, – так я тебе скажу—симпатичный молодой человек. Выйди, он ждет!
Тереза отчаянно замотала головой.
– Нет-нет! Что ему нужно?
Бойкая Айрин, ни слова не говоря, выглянула на улицу, а вернувшись, заявила:
– Он хочет пригласить тебя прогуляться вечерком, когда освободишься.
Ого! Ничего не выйдет! Тереза была настроена категорически, но женщины вдруг наперебой принялись ее уговаривать.
– Что ты, глупая, иди прогуляйся! Приехала в Сидней, а города и не видела, целыми днями сидишь взаперти! Молодая, хорошенькая, пора завести приятеля. И спокойнее будет и веселее…
Тереза изумленно озиралась. Что они говорят?! Они, которые совсем недавно предостерегали ее от случайных знакомств, советовали носа на улицу не высовывать!
Пока она размышляла, Айрин опять ушла, а появившись через минуту, сказала:
– Я ответила, что сейчас ты не желаешь выходить, а в семь вечера пусть ждет напротив. К семи мы тебя отпустим. – И, подмигнув, добавила: – Нарядим как следует… Хочешь, причешу тебя как в тот раз? Тебе идет…
Девушка покачала головой. Она была расстроена. К чему все это? И все же спросила:
– А какой он? Айрин развела руками.
– Ну я не знаю… Молодой, симпатичный, высокий… Разговаривал вежливо… Наверное, моряк.
Моряк! Этого еще не хватало! Должно быть, простой матрос! Тереза забыла о том, что сама-то она всего лишь кухонная работница, живущая в чулане. Честолюбивые мечты ежеминутно приподнимали ее над окружающей действительностью.
Симпатичный? Но на вкус Айрин по этой части нельзя положиться: достаточно посмотреть на бандитскую рожу ее Аллена!
Весь день девушка провела как на иголках. Она была заинтригована и одновременно сильно трусила.
Часов в шесть Айрин велела ей оставить работу, вымыть лицо и руки и сесть на стул посреди кухни. Она размотала бумажки, на которые накрутила волосы девушки еще с утра, и занялась прической.
– Еще подумает, что я хочу ему понравиться! – сказала Тереза.
Айрин удивилась.
– Что в этом плохого? Девушки должны стараться понравиться молодым людям – это естественно.
Она, как умела, причесала Терезу: часть волос, как в прошлый раз, зачесала наверх, закрепив для верности снятыми со своей головы красивыми черепаховыми гребенками, а часть распустила и постаралась уложить ровными локонами.
Вместе разгладили складки на платье, в котором Тереза приехала в Сидней, – ситцевом в мелкий цветочек; Айрин как можно туже затянула на девушке ненадеванный со дня приезда корсет. Туфли были тесны, но Глория, узнав в чем дело, дала свои – они пришлись как раз по ноге. Сибил, девушка-официантка, сняла с руки медный браслет, Джилли одолжила белый шелковый шарф, Эвиан – тонкий поясок с застежкой под золото, а Фанни предложила сбегать за бутылочкой одеколона. От одеколона отказались, зато нашли пудру, и Тереза впервые в жизни увидела свое смуглое лицо розовато-белым, как у Дорис – первой красавицы Кленси.
– Если он придет пьяный, то никуда не ходи, – говорили женщины. – В кабаки заходить не соглашайся и домой к нему тоже. Погуляйте по набережной. Разузнай, не женат ли он! Не бойся и в то же время не будь такой уж строгой!
От этих советов у Терезы совсем заледенела кровь.
До семи вечера она сидела на стуле неподвижно, как кукла, а в семь женщины, осторожно выглянув из-за занавески, сообщили:
– Вон он стоит! Иди!
Тереза вышла, чувствуя за спиной шесть пар любопытных глаз, и побрела на одеревеневших ногах к противоположной стороне улицы.
Она боялась поднять глаза: какой он? А когда подняла, облегченно вздохнула: в первый момент он показался не хуже и не лучше, чем она представляла себе. На вид юноша был очень молод, не старше восемнадцати лет, но глаза цвета морской волны были серьезны, без тени наивности. Это были глаза человека, уже познавшего жизнь и, возможно, не только с хорошей стороны. Лицо, руки и шею покрывал тот особый, бронзовый, точно въевшийся в кожу загар, что дают только просторы открытого океана; волосы были светлые, не белокурые, не русые, а нечто среднее между тем и другим, они лежали непокорными мягкими волнами. Тереза еще никогда не встречала в человеке сочетания зеленых глаз и светлых волос. «Какие красивые глаза! – подумала девушка. – Цвета омытых небесной водою пальмовых листьев или, вернее, лежащих на них дождевых капель, в каждой из которых отражается солнце».
Девушка была невысокой и доставала молодому человеку лишь до плеча. В целом она нашла его симпатичным, хотя впечатление сильно портил плохо сшитый костюм из дешевой ткани, грубоватые ботинки, а также манеры человека явно не из культурной среды. Он старался вести себя вежливо и скромно, но руки держал в карманах и навстречу ей пошел вразвалочку, как ходят почти все моряки. Словом, сделала вывод Тереза, этот человек был интересен лишь в рамках своего круга.
– Здравствуйте, – сказал он, блеснув смущенной улыбкой. – Вы Тереза? А я Даллас Шелдон. Будем знакомы?
Девушка быстро кивнула, опустив глаза. Лицо ее пылало, и она радовалась тому, что под слоем пудры это, должно быть, не очень заметно.
Не сговариваясь, они пошли рядом. Молодой человек был, как видно, не из самых смелых, потому что помалкивал, не решаясь заговорить.
– Спасибо, – сказал он наконец, – вы меня тогда здорово выручили. Ко мне в порту привязались чужаки, зацепили немного…
– Вы были ранены? – Тереза осмелилась подать голос.
– Да, потому раньше и не приходил.
Он посмотрел на девушку. Она напомнила ему картинку на сундуке его матери с изображением восточной красавицы. Белый шарф на темных волосах, золотистый поясок, браслет, выбеленное, как лепесток мирта, лицо с родинкой на щеке, точно села маленькая мушка, и черные, будто насурьмленные, ресницы и брови. Талия казалась узенькой, а смуглые запястья тонкими, как стволы молодых олив.
Девушка и юноша шли в сторону порта. Понемногу разговор оживал. Они рассказали друг другу о себе. Тереза, правда, умолчала о том, что сбежала из дома, сказала просто, что приехала посмотреть на Сидней, узнать, не найдется ли какой подходящей работы. Не упомянула она и о том, что живет в кладовке, хотя именно там и произошла их первая встреча. Вообще всячески старалась показать, что хотя она из провинции, но образованная и воспитанная, не какая-нибудь там простолюдинка из трущоб. Как бы невзначай упомянула и о школе, и о прочитанных книгах, на что молодой человек сказал:
– Я закончил начальную школу. Учился бы и дальше, да отчим считал, что мне лучше пойти работать. А книжки читать люблю, только не всегда есть время.
Даллас Шелдон родился в том самом бедняцком квартале, где сейчас обитала Тереза. Его мать повторила судьбу многих женщин из этих мест, родив в шестнадцать лет внебрачного ребенка. (Тереза не переставала удивляться, сколь разительно отличается мораль ее родного города от столичных взглядов. В Кленси появление незаконнорожденного ребенка или утрата девушкой чести до замужества стали бы невиданным событием.) Впоследствии мать Далласа вышла замуж за человека много старше себя и родила еще одного сына, которому сейчас было пятнадцать лет. Самому Далласу исполнилось восемнадцать. Отчим, имевший тяжелый характер, так и не смог заставить себя относиться к старшему мальчику как к родному. Даллас это не подчеркивал, но Тереза поняла это по тому, с какой неприязнью юноша упомянул об этом человеке. Девушка вспомнила глаза Кристиана, сына Айрин…
Отчим утонул два года назад, и сейчас Даллас жил с матерью и братом. Мать всю жизнь работала прачкой, а брат предпочитал ничего не делать и весело проводил время в компании таких же шалопаев. Даллас же с малолетства помогал семье чем мог – продавал газеты и всякую всячину, подростком подрабатывал в порту, а впоследствии нанялся на корабль американской компании (Австралия, не имевшая своего флота, фрахтовала иностранные суда) и был очень рад, что теперь может по-настоящему поддерживать мать и брата.
– Это будет мой второй рейс, – сказал он, – ухожу через две недели.
Он говорил, а Тереза пыталась составить мнение о нем. Даллас рассуждал как человек самостоятельный, взрослый, да он и казался ей взрослым в свои восемнадцать лет. Она ломала голову над тем, соглашаться встречаться с ним (если он, конечно, захочет, она ведь могла ему и не понравиться) или нет. На взгляд девушки, ему не хватало немаловажной для поклонника черты – некоего лоска, присущего людям из более высших слоев. Это был, безусловно, неглупый, симпатичный и в целом неплохой парень, но, что называется, «из простых». Он был рад, что нанялся на корабль матросом, что заработает денег и увидит свет. Впоследствии, наверное, он надеялся жениться на такой же простой девушке, которая нарожает ему детей и с которой можно будет прожить до конца дней в этой серой убогости. Тереза напрочь забыла о том, что еще месяц назад в Кленси, где считалась дурнушкой, не чаяла подружиться с молодым человеком, даже куда менее интересным, чем Даллас Шелдон, а приехав в Сидней, обрадовалась месту на кухне за три шиллинга в неделю. Она была из тех, кто, желая что-либо получить в этой жизни, меньше всего задумывается о том, а чего он, собственно, достоин. Она способна была по-настоящему ценить лишь то, что в мечтах, впереди, или – с возрастом – то, что осталось в прошлом. Настоящее же, да еще без боя давшееся в руки, не притягивало и не представляло никакого интереса.
Набережная сияла огнями, отражавшимися в темной воде. Горели желтые фонари, разноцветные огни на бортах кораблей. Темно-синие волны колыхались, мягко шлепая о причал: казалось, что качается огромный невидимый маятник вечных часов. Молочно-белый свет сумерек, смешиваясь с золотым сиянием большой желтоватой луны, ложился на плечи девушки легким прозрачным шарфом, а на лице ее отражалась хрупкая таинственная голубизна, словно тень ушедших времен и тонкая паутинка зарождавшегося будущего.
Сейчас был один из тех редких моментов, когда она по-настоящему отдыхала душой. Ее сестра Тина обладала способностью созерцать, осознавать секунду как целую жизнь, ценить поэзию момента, а Тереза нет. Но зато она имела собственную веру! Она знала, что путь к истине долог и труден, но надеялась – существуют обходные пути, которые открываются избранным. Она верила в то, что можно отыскать те древние свитки, в которых раскрываются все тайны мироздания. Жизнь была слишком коротка, следовало спешить и не тратиться на мелочи, тем более в ней, в этой жизни, так мал период, когда человек может радоваться самому себе и окружающему миру, наслаждаться полнотой своего существования, а потому ожидание – смерть, жизнь – только действие!
Но сейчас все дали покрылись туманом, неизвестность будущего казалась зыбкой, как невидимый мост между явью и сном, и Тереза, любуясь огнями на черной воде, думала только о том, как хорош этот тихий, прохладный, неожиданно выпавший на ее долю вечер, который она получила просто так, ни за что, как подарок судьбы; о том, как оказывается приятно идти рядом с молодым красивым парнем. Надо же, у нее, Терезы Хиггинс, кавалер! Кто бы мог подумать! Как удивились бы все в Кленси, если бы узнали! Тереза считала – за все в жизни надо платить, но это – она чувствовала – было даровано ей, дано как некий талисман, глоток свежего воздуха и настоящей свободы. Девушка ощутила сладостную дрожь: а вдруг она ему нравится? Что-то в его разговоре, в том, как он улыбался, смотрел на нее, подсказывало Терезе, что это именно так.
Девушка мило болтала с Далласом, между тем как невидимое «я» временами довольно бесстрастно наблюдало за ним, точно моллюск из раковины – Тереза продолжала размышлять над тем, что может дать ей это знакомство. Она, не боясь переиграть, намеренно старалась показаться доброй, скромной, бесхитростной девушкой, ибо недавно решила быть по возможности милой со всеми людьми – пусть даже иной раз и придется притворяться! Так проще, иначе пока нельзя. Недаром же все так любили Тину… Хотя у Тины все это было по-настоящему. Дарлин всегда говорила, что некоторые люди умеют приспосабливаться к обстоятельствам, чужим мнениям, а другие – нет. В Тине никогда не было ни капельки фальши, она же, Тереза Хиггинс, была совсем другой. Не хуже, нет, просто другой – этим она успокаивала себя.
Далласу Тереза понравилась: такая смышленая, скромная и в то же время с характером! Девушка, освоившись, держалась непринужденно, охотно говорила с ним и одновременно удерживала на расстоянии. Даллас пока не осмеливался даже взять ее за руку, потому что Тереза сразу же дала понять, что она девушка «с принципами»: словом, внушила ему такой образ самой себя, отражение которого ей хотелось видеть в глазах всех окружающих людей.
Сами того не замечая, они довольно быстро сблизились. Даллас не был романтиком, но мечтательность не была ему чужда: когда он лежал дома, поправляясь после ранения, часто думал о случайном знакомстве. Юноше казалось, будто той ночью открылась некая потайная дверь, и он увидел сотканную из лунного света манящую неизвестность. Две недели Даллас провел в ожидании, волнуясь, найдет ли девушку. Эта лунная ночь заронила в его сердце колдовское зерно, и теперь, при свете солнечного дня, должны были появиться всходы. Он жалел, что скоро оставит этот берег, хотя совсем недавно стремился поскорее уйти в плавание. Далласу показалось, что девушка не слишком очарована им, и это разожгло его еще больше. Он пользовался успехом у женщин, но прежние знакомые сильно проигрывали в сравнении с Терезой: были грубоваты, необразованны, чересчур остры на язык, то есть производили совсем иное впечатление. Даллас давно втайне мечтал о девушке вроде новой знакомой. Ему не нравилась грубость, да и чрезмерная доступность тоже: моряку нужна верная, преданная жена. Не обязательно с приданым – он ведь и сам небогат. Любовь хорошей девушки стала бы путеводной звездой его жизни! Человеку вовсе не обязательно иметь много, достаточно найти в жизни самое главное – и он будет счастлив!
А Тереза смотрела на звезды, и сейчас они казались ей ближе, чем были вчера.
Тереза и Даллас сидели на полупустой открытой террасе прибрежного кафе и говорили. После недели почти ежедневных встреч они чувствовали себя друг с другом совершенно свободно: не боялись произнести неудачную фразу и уже без стеснения смотрели друг другу в глаза.
Работницы кухни, подробно расспросив Терезу о новом знакомом, пришли к выводу, что девушке несказанно повезло: парень, как видно, положительный и серьезный. И Тереза готова была согласиться. Даллас ни разу не пришел на свидание пьяным, не ругался, рук не распускал. Когда девушка высказала мнение о его редкой для этих мест воспитанности, польщенный юноша ответил:
– Никто меня не воспитывал. Матери некогда было, а отчим только подзатыльники признавал. Это, должно быть, у меня в крови. Да разве с тобою можно иначе?
Последнее замечание особенно понравилось Терезе.
Сейчас Даллас смотрел на нее своими золотисто-зелеными глазами и улыбался. Он всегда так смотрел и всегда улыбался, когда она говорила. Казалось, ему доставляет удовольствие просто слушать голос девушки, независимо от того, какие слова на ее устах. Ее переменчивое настроение вызывало в нем те же чувства, какие человек испытывает при виде солнца или туч, ощущая тепло морских волн или холод зимнего ветра. Она стала необходима ему, как все это, без чего, кажется, невозможна жизнь.
Они сидели за столиком, а над ними колыхался от ветра пестрый полотняный шатер. Было солнечно, небо пронзительно синело, а море рассыпало миллиарды золотистых прохладных брызг.
Даллас смотрел, как Тереза кусает крепкими белыми зубами облитое розовой глазурью пирожное. Он уже знал, что она любит: сладости, апельсины и крепкий черный кофе.
– Мне хочется, чтобы ты ждала меня, – негромко произнес юноша, не сводя с нее глаз. – Ты можешь мне обещать?
Тереза, прищурив темные глаза, смотрела на море.
– Все-таки Сидней хороший город! – сказала она. Ветер трепал ее волосы, по-прежнему вылезавшие из любой прически. Только теперь она из-за этого не переживала.
– У тебя красивые волосы! – обычно говорил Даллас и бережно касался их рукой.
– Ну так что, Тереза? – повторил он. – Ты согласна ждать?
– Я не люблю ждать, – ответила девушка. – Ожидание– проведенное впустую время. Можно всю жизнь прождать, и ничего не будет.
– Будет! – заверил Даллас. – И я в свою очередь клянусь хранить тебе верность!
Последняя фраза случайно сорвалась с языка – Даллас улыбнулся в душе. Странная клятва для моряка! Но потом вдруг с удивлением подумал о том, что и правда не представляет себя рядом с другой. Такую девушку ему уже не найти!
Тереза скользнула по его лицу быстрым взглядом: она с большой осторожностью относилась к тем, кто слишком много обещает.
– Это значит, мы будем зависеть друг от друга? Юноша удивился.
– И что? Все мы так или иначе от кого-нибудь зависим. По-другому нельзя.
Девушка упрямо тряхнула головой.
– Но я так не хочу!
Даллас немного помолчал, пытаясь понять, что у нее на уме. Потом взял Терезу за руку и, с теплотой глядя ей в глаза, произнес:
– Неужели тебе так нравится одиночество? Другие боятся его! Одиночество и независимость совсем не одно и то же. Что ты сможешь сделать и кем будешь одна? Ведь на самом деле все: и уверенность в себе, и сознание своей исключительности, и просто хорошее настроение – дают нам близкие люди. Поверь, это так!
Он долго смотрел на девушку, точно пытался растопить холодок недоверия в ее душе. Кому и что она стремится доказать?
Тереза пожала плечами. Как быстро это случилось с нею! Именно то, чего она меньше всего ждала! Она до сих пор не могла поверить, что Даллас по-настоящему любит ее… Но вряд ли в ближайшее время ей встретится кто-то еще.
– Хорошо, я обещаю ждать тебя.
– Правда обещаешь?
– Да.
Даллас сжал ее руку, а потом, быстро оглянувшись, наклонился и поцеловал девушку. Он делал это всего третий или четвертый раз, потому что добиться благосклонности Терезы было нелегко. Первый поцелуй был, когда они стояли вечером во время дождя под раскидистым деревом. С неба вдруг хлынул стеною прозрачный поток, потом сверкнула красная молния. Испуганная Тереза невольно прижалась к Далласу, и он, обняв девушку, нашел ее губы. Что она ощущала тогда, он не понял, но глаза ее были похожи на два огромных бездонных колодца. От этого взгляда Далласа словно обдало бесшумной горячей волной, и одновременно со вспышками молнии сверкнуло еще что-то – его будто прожег насквозь яркий сияющий луч. Именно тогда он понял, почувствовал, что такое любовь.
Ему было так хорошо с нею! Он рассказывал ей о том, что успел повидать в предыдущем плавании, и она с интересом слушала, изредка перебивая вопросами. Он пытался делать подарки, но Тереза брала далеко не все, разве что самую мелочь, и до сих пор ходила в одном и том же старом платье. Даллас покупал ей сладости и водил по городу, а сам все думал о скорой разлуке.
Что он мог сделать для Терезы? У Далласа не было уверенности в том, что эта немного странная девушка дождется его. И дело, возможно, будет вовсе не в другом мужчине! Она просто уйдет своим путем, только ей известной дорогой, и память ее заметет, точно снегом… Память о нем, Далласе Шелдоне. Она из тех, для кого существует нечто превыше человека и, наверное, превыше любви. Он дал бы ей все это, если б мог!
Тереза молча смотрела вдаль. Далласу казалось: часть ее существа где-то там, в неведомом мире, куда ему вовек не попасть.
– Тереза! – сказал он, внезапно вздрогнув от нахлынувших чувств. – Давай поженимся!
Она чуть не пролила кофе и смотрела на собеседника во все глаза: Далласу показалось, что его начинает медленно поглощать какая-то темная бездна.
– Поженимся? – растерянно повторила девушка и покраснела.
– Да! – Юноша радостно ухватился за неожиданную мысль. – У нас в запасе еще есть время – успеем!
Она опустила глаза. Потом произнесла с напускным равнодушием:
– Почему тебе вдруг захотелось жениться?
– Я люблю тебя, – смущенно проговорил юноша, – и боюсь потерять…
Тереза молчала, и Даллас принялся поспешно выкладывать аргументы:
– Так будет лучше, поверь мне! Дело в том, что я не хочу, чтобы ты жила там, где живешь сейчас, а если мы поженимся, ты сможешь поселиться у моей матери – там есть маленькая комнатка! Оставишь работу – о деньгах я сам позабочусь, или в крайнем случае найдешь что-нибудь поприличнее. Станешь жить спокойно, и я буду знать, что ты навсегда моя, – закончил он и посмотрел на нее вопрошающе и с мольбой.
Тереза, казалось, колебалась. Выйти замуж? Сейчас и именно за Далласа? Признаться, это не входило в ее планы. Даллас хороший парень, но… Что даст ей замужество?
Девушке не очень понравилось, когда юноша в порыве откровенности произнес:
– Понимаю, я простой матрос, но и ты не принцесса. Мы подходим друг другу.
Не принцесса? Чего он ждет от нее? Чтобы она поселилась в трущобе и стала такой, как все эти женщины? Он говорит «навсегда» – что ж, хорошее слово, если не имеет отношения к переменам. Никогда она не согласится навсегда остаться на том уровне, на каком находится сейчас, никогда! Далласу следовало бы об этом подумать!
– Извини, – сказал он, уловив обиду. – Я просто хотел сказать, что мы оба бедны.
Тереза еще немного помолчала, а потом, собравшись с силами, заявила прямо:
– Мне не нравится, как живут замужние женщины здесь!
Даллас улыбнулся.
– Мы будем жить по-своему, как ты захочешь. Со временем у нас появятся деньги…
«И дети», – подумала девушка.
– Мужья этих женщин пьют, оскорбляют их, заставляют жить в нищете, всю жизнь гнуть спину над корытом и плитой, а когда находятся в плавании, изменяют в каждом порту! Разве ты не будешь таким? Имей в виду, я не стану терпеть! – Терезе нелегко было это произнести, но она заставила себя. Будь что будет, пусть знает!
Глаза Далласа потемнели, как воды моря в грозу.
– Похоже, ты знаешь обо мне больше, чем я сам! – небрежно промолвил он, пытаясь скрыть обиду.
Девушке стало совестно.
– Извини, Даллас, – тихо сказала она, – я просто боюсь.
– Не бойся! Я видел, как жила моя мать с отчимом, и не хочу так жить. Знаю, вам, женщинам, в этой жизни труднее, чем нам… Конечно, иногда я могу выпить или попасть в историю, вот как в ночь нашего знакомства, но тебя никогда не обижу, можешь быть спокойна!
– А ты не заставишь меня родить тебе кучу детей? – с опаской произнесла Тереза.
Глаза Далласа смеялись.
– Честное слово, не заставлю!
А сам подумал: «Она сама еще ребенок, хотя и хочет казаться взрослой. Ее нельзя оставлять одну».
– Но мне нужно получить благословение мамы! – настаивала Тереза.
Даллас задумался.
– Это сложно. Мы же не успеем съездить в твой Кленси! А может, ты напишешь обо мне, какой я, сообщишь, что выходишь замуж… Думаю, твоя мать не рассердится!
Написать матери? Боже, почему она до сих пор не сделала этого?!
– Завтра пойдем к моим знакомиться, хорошо? Я скажу, что ты моя невеста. А поженимся через день-другой, ладно?
Все зависело от ее слова – прежде такого не случалось, и чувство было очень приятное. Хорошо иметь власть, пусть даже такую малую, хотя мало ли это – владеть чьим-то сердцем?!
– Я еще подумаю.
Даллас согласился.
– Подумай. – И, приблизившись к ней, прошептал: – Неужели я тебе ни капельки не нравлюсь?
Тереза засмущалась.
– Нравишься…
Он улыбнулся.
– Ну тогда мы точно поладим!
Ночью Тереза лежала в своей каморке и пыталась представить дальнейшую жизнь. Что ее ждет? Любит ли она Далласа? Девушке было трудно ответить на этот вопрос, но она точно знала: Даллас Шелдон человек той же породы, что и ее отец, Барри Хиггинс. Такие ценят свет солнца больше блеска золота и в то же время редко бывают совсем бедны; счастье близкого человека для них важнее собственного, однако сами они, как правило, счастливы, как никто другой.
Она мечтала о триумфе. А разве приехать в Кленси с таким парнем, как Даллас, – не триумф? Пусть посмотрят Дорис и Фей, какого красивого и хорошего мужа заполучила Тереза Хиггинс! И он станет заботиться о ней, оберегать – разве это плохо?
«Я выйду за него!» – внезапно решила девушка.
Утром она посоветовалась с Айрин, как вести себя с матерью Далласа. Разумеется, пришлось обо всем рассказать.
– Вы решили пожениться! – воскликнула Айрин. – Неужели? Вот удача!
Другие женщины мигом окружили Терезу и засыпали вопросами.
– Я еще окончательно не решила, – сказала девушка.
Услышав такой ответ, Рут в сердцах плюнула.
– Таким, как ты, не должно так везти! – заявила она.
– Почему? – настороженно произнесла Тереза.
– Потому что ты не понимаешь своего счастья! Приехала в Сидней никем и ничем и сразу же нашла такого жениха. Все честь по чести, не то, что у других…
