Текст книги "Аль-Ришад (СИ)"
Автор книги: Лора Андерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Если ей верить, я вообще бессмертен. По крайней мере, я не видел конца на ближайшие несколько тысяч лет.
– Ты серьезно? – Лингану стало страшно. – И никаких провалов?
– Есть два. Один небольшой, скоро, пересекается со всеми вашими линиями и всех людей на Земле. Там огромный узел пересечения. И моя временная смерть и ваша – то же. Мне кажется, это наш 409 год, момент соединения зон времени, порождение вмешательства в развитие земной цивилизации. И в третьем тысячелетии моей жизни – еще один провал, там тоже пересечение, невероятно сложное. Может быть, что-то случится в нашей Галактике? Не знаю точно. Очень далеко и плохо воспринималось. Вы же знаете, чем дальше от настоящего, тем меньше четкость изображения, все начинает плыть.
– Правильно! Меньше остается однозначно определенных событий! – Кивнул Линган. – Так мы спасем Землю? Раз ты будешь жить так долго?
– Это неважно. – Лао пожал плечами.
– Что неважно? – не понял Линган.
– Спасем мы ее или нет – все равно будем жить много тысяч лет, наши линии жизни не зависят от спасения Земли и продолжаются в будущее в любом случае.
– Этого я не могу понять! – удивился Линган. Действительно, это никак не укладывалось в голове.
– Поживем – увидим! – философски заметил Лао.
– Это хорошо, что есть шанс спасти Этель, – вмешался Строггорн. Сейчас его больше всего волновало, что делать в несколько ближайших часов, а не в третьем тысячелетии свой жизни. – А теперь: кто-нибудь из вас знает, как мы будем это делать?
Советники замолчали. Было ясно, что нельзя отключать аппаратуру, но на этом полезная информация, полученная огромным расходом энергии, кончалась.
* * *
Почти месяц Строггорн часто приезжал в клинику к Креилу, смотрел на мертвенно-бледное тело Этель и пытался понять, как же можно оживить ее, но никаких идей не было.
Много времени он проводил в клинике-тюрьме, бесконечно зондируя сложную психику Диггиррена. Они медленно продвигались, разбирая каждый случай проявления патологии и уничтожая тем или иным способом его причины. Сначала Диггиррен сильно сопротивлялся, не желая разрушать свою личность, но потом смирился и со временем даже стал помогать Строггорну, наконец поняв, что сопротивлением только увеличивает свои мучения. Этим бесконечным зондажам не было видно конца, а они даже не приблизились к самым сложным случаям. Во время лечения Строггорн часто был вынужден создавать псевдореальность, бесконечно проигрывая поставленные Диггирреном эксперименты и заставляя его почувствовать всю ту боль, которую причинил он своим жертвам.
За время этих пыток Диггиррен страшно похудел, почти не мог спать и каждый раз встречал Строггорна взглядом измученных воспаленных глаз. И Диггиррен, и Строггорн хорошо понимали, что, после всего этого одна мысль о насилии будет вызывать у Диггиррена мучения и всю оставшуюся жизнь ему придется беречь свою психику от потрясений. В начале второго месяца Диггиррен не выдержал и попросил Строггорна добиться от Совета замены приговора о переделки своей психики смертной казнью.
– Ты нам нужен, Диггиррен, живой и, по возможности, здоровый. Строггорн отрицательно покачал головой. – Послушай. Когда-то я просил Странницу о том же – забвении, мне бы несказанно легче было умереть, чем жить. Но теперь я хорошо знаю, что была нужна именно моя жизнь. Со мной делали то же самое – это только Странница говорит, что внесла «незначительные» изменения в мою психику, но я-то знаю, что это не так. С тех пор у меня стало намного более обостренное восприятие чужой боли, это совсем не похоже на «незначительность». Она применила это слово только относительно того, что я делал с людьми, которых лично – пойми! – лично пытал и убивал! Когда, наконец, я понял, что натворил, и почувствовал боль этих людей, у меня пропало всякое желание жить. Но уже много лет я помогаю Советникам, и им никак нельзя обойтись без этой помощи. Да, для меня это тяжело, смертельно тяжело, и куда проще было бы умереть, только мы, все шестеро, не имеем на это права. Наш приговор – жить и как можно дольше! Ты же знаешь, сначала, когда преступнику, иногда убившему несколько человек, выносят приговор о направлении в эту клинику всего на полгода, – он смеется. Ему кажется невероятным такой мягкий приговор. Зато уже через месяц нет такого человека, пережившего к этому времени все мучения своих жертв на своей собственной шкуре, да во всех подробностях (здесь врачи никуда не спешат, никто не может умереть от боли, и поэтому никто не будет уменьшать мучения преступника), нет человека, который бы не стал просить врача о замене приговора смертной казнью. Эта смерть становится невероятно желанной, как избавление от наказания за свои грехи, ведь никто не верит в ад после жизни, а здесь он уже есть, такой реальный, такой бесконечный. Ты же знаешь, как растягивается время при проведении психозондажа? Это бесконечное копание в психике с помощью врача! Ведь чтобы вылечить патологию такого рода и сделать дальнейшие преступления невозможными, человек должен понять совершенно точно, в чем был не прав, даже если до этого он вообще никогда не задумывался о том, что испытывают другие люди. Это означает полное изменение личности.
– Скажи, Строггорн, что с Этель? – Казалось, Диггиррен совершенно не воспринял его слова.
– Ты только это и хочешь знать?
– Я не помню, что случилось, а ты уже больше месяца не отвечаешь на этот вопрос. Нарочно мучаешь меня?
– Хорошо, я отвечу, только не пожалей об этом. Этель больше нет. Каждый день Строггорн говорил ему об этом, и каждый день Диггиррен снова забывал. Его мозг не хотел примириться с ее гибелью.
– Как нет? – переспросил Диггиррен, и его глаза расширились.
– Ты не помнишь, потому что убил ее и не хочешь это вспоминать.
– НЕТ! – Диггиррен забился в истерике, и, хотя он был привязан к операционному столу, Строггорн, как всегда на протяжении этого месяца, с трудом смог ввести ему успокоительное. Он уже перепробовал почти все известные методы, но мозг Диггиррена отторгал убийство Этель, погружаясь в сумасшествие.
Диггиррен наконец уснул. Строггорн тяжело встал с пси-кресла и подумал, что скоро ему самому понадобится лечение, если не удастся быстро найти способ вернуть Диггиррену рассудок.
В операционный зал вошел Креил, уставший, с темными тенями под глазами, и тяжело опустился в кресло.
– Мучаешь Дига? – Кивнул он на операционный стол.
– Какое там! Это он мучает меня, никак не хочет смириться с мыслью о смерти Этель. А без этого мы не двинемся дальше, я не могу разобрать ее убийство, настолько это болезненные воспоминания для него.
– Плохо и глупо. Зачем он убил ее? Ты сам-то знаешь?
– Из ревности, Креил, а еще за то, что она его обманула.
– Как так? Что-то мне говорил тогда Линган по поводу Диггиррена, только я не придал этому значения.
– Он ставил эксперименты на женщинах. Хотел испытать то, что бывает у нас с Аоллой, но все не получалось. Сам знаешь, женщину не так просто уговорить снять блоки. Тогда он начал делать это силой, только слегка затирал память, ну и поил перед этим. Так и смог обмануть Лингана, когда тот зондировал несколько женщин, общавшихся с Диггирреном и расхотевших после этого жить. Мы же не знаем точно, что и как произошло, и пока с ним невозможно это выяснять. Ведь самое страшное, что он полюбил Этель… Не знаю я. Вся эта история ужасно утомила и расстроила меня, но я никак не мог предположить, что Диггиррен способен на убийство, – закончил Строггорн.
– Жуткая история, – вздохнул Креил. – Убить девушку, которую любишь. Ничего удивительного, что теперь он не может смириться с этим, но я не для этого пришел, Строггорн. – Креил собрался с духом. – Мне кажется, я нашел способ спасти Этель.
– Что? – Вспыхнули глаза Строггорна.
– Это так. Способ довольно страшный, насколько я понимаю, но Линган был в Многомерности и говорит, что либо она умрет, либо все будет нормально, так что мы не можем получить урода – а это было бы самое неприятное.
– Что нужно делать, Креил?
– Технически я тебе не помощник, операцию разрабатывай сам. Я сделал пси-входы из такого материала, что ими можно теперь заменить нервную структуру человека на искусственную.
– Это колоссальная работа!
– Конечно, но для Этель достаточно будет встроить в мозг три таких входа и тогда, со временем, все вообще восстановится.
– Я не понимаю, как этого может быть достаточно?
– Потому что ты их не видел. – Креил достал и развернул сверток. Строггорну сразу стало плохо – пси-вход имел не меньше двух метров длины, все это Креил предлагал вставить в мозг Этель.
– И как она себя будет чувствовать с таким количеством проволоки в голове?
– Ты меня обижаешь! Это не имеет никакого отношения к проволоке. Пси-вход сделан из единой Многомерной Структуры. Через трое суток после вживления, ты даже не найдешь его в теле! Так быстро он встроется в нервную ткань, восстанавливая ее. Только нужно очень точно ставить.
– Ты понимаешь, что операция в таком случае тоже должна проводиться в Многомерности?
– Это сложно? – уточнил Креил.
– Дело не в этом, Креил. Просто нет таких инструментов, которыми бы это можно было сделать, а руками, они Трехмерные, – Строггорн повернул ладонь кверху, – этого нельзя сделать. Понимаешь? Для этой операции нужно иметь щупальца, как у Странницы – расщепленные и существующие в Многомерности. Только это позволит проводить такие сложные манипуляции.
– А если у тебя будут такие щупальца, ты сможешь это сделать? – тихо спросил Креил.
– Господи! Неужели вы уже добрались до этого? – Строггорн откинулся на подголовник кресла и через некоторое время снова посмотрел на Креила. – Если ты мне сделаешь такие щупальца, хотя бы в пяти измерениях, я попробую прооперировать ее. Только ты сможешь вернуть все назад? Мне хватит и Аоллы в образе чудовища.
– Наверное, сможем. Какая разница? Если удастся сделать из твоих рук щупальца, можно будет сделать и обратное.
* * *
Линган и Строггорн спустились на нижний уровень Дворца Правительства. В этом здании было только несколько помещений, постоянно находившихся в десяти измерениях, и именно поэтому уже много лет никто не отваживался заходить сюда. Даже для Лингана находиться здесь не доставляло удовольствия, что уж говорить о других! Для проведения операции над мозгом Этель Строггорну было необходимо именно такое страшное помещение, и он уговорил Лингана пойти вместе с ним. Лифт остановился, не доехав несколько этажей вниз, и дальше они спускались по старинной винтовой лестнице. Кругом лежала многолетняя пыль, смягчавшая звук их шагов. Линган освещал каменные стены фонариком сюда никогда не проводили свет, зато через каждые двадцать метров луч выхватывал предостерегающие надписи об опасности уже не только для людей, но и эсперов. Перед дверью с надписью «Вход только членам Высшего Совета Вардов! Смертельно опасно! Десятимерность!» Линган на секунду остановился, вставил в массивную дверь большой ключ, повернув его, с силой надавил на дверь и она с трудом поддалась.
– Сюда что, никогда никто не ходит? – спросил Строггорн, спускаясь еще по одной лестнице.
– Раньше Странница бывала иногда здесь, когда совсем замерзала. Чувствуешь, как становится жарко? До сих пор работают установки, никакого удовольствия от пребывания здесь никто не испытывает. Только Лао, наверное, все равно, да вот, вижу, на тебя не производит никакого впечатления.
– Мне без разницы. – Строггорн пожал плечами и посмотрел на свои руки: он уже три дня колол себе регрессант, который должен был преобразовать их в щупальца, но пока не заметил никаких изменений.
– Что это вы придумали с Креилом? – почувствовал его раздумья Линган.
– Так, небольшая регрессия. – Строггорну не хотелось вдаваться в подробности.
– Не нравится мне все это. – Они еще раз повернули и оказались в большом зале. Мрачные колонны поднимались вверх и исчезали в полной темноте или бесконечности – этого здесь уже никто не знал. – Не удивляйся, – пояснил Линган. – Еще давно, когда Странница только перестраивала замок, я как-то просчитал – этот зал по размерам больше всего нашего государства.
– Правда? А куда ты ведешь меня?
– Здесь есть еще один зал, поменьше, в нем оперировали меня и Лао. Там установлена необходимая аппаратура. Конечно, все равно тебе понадобится дополнительная, но часть подойдет, – объяснял Линган, уверенно передвигаясь в темноте. Строггорна удивляло, как ему удается безошибочно ориентироваться. Странные тени то появлялись, то исчезали, испуганно прячась от света фонаря, и матовая поверхность пола отражала перемещавшуюся блеклую дорожку. Изредка в пространстве раздавались отдаленные всхлипы и стоны, и однажды Линган остановился и вслушался.
– Плохое место. Здесь когда-то пытали людей – на месте этого зала, а теперь он еще растянут в Десятимерности. Имей в виду, иногда сюда могут просачиваться сущности из Многомерности.
– Покусают? – Строггорн усмехнулся. – Я не из пугливых, потом, ты знаешь, здесь все зависит от того, что ты представляешь. Хочешь, изменю мерность этого зала?
– Не надо. – Линган обернулся и строго посмотрел на него. – Здесь этим не шутят.
Они еще немного прошли и остановились перед бесконечным провалом. Колонны закончились. Линган посветил вперед, но луч света словно упирался в плотную темноту.
– Все. Пришли. – Линган сосредоточился и возникло движение. Их потащило, они оказались совсем в другом зале. Сразу возник блеклый свет, слабо освещавший помещение, и Строггорн увидел операционную сферу. Линган выключил фонарик, подошел к пульту и нажал несколько клавиш, выдвигая пси-кресла. Одно из них было предназначено для человека, и Линган удовлетворенно кивнул.
– Все работает, а прошло больше двухсот лет, как ей не пользуемся! Хорошая аппаратура, сам Мальгрум создавал, в своей Многомерности. Посмотри, для тебя подойдет?
Строггорн подошел и внимательно осмотрелся. Пси-сфера раскрылась, подчиняясь его приказу, в ней зажегся ослепительно-белый свет. Строггорн вошел внутрь.
– Здесь операционный стол есть? – спросил он Лингана.
– Тебе какой? – уточнил тот. – Здесь все есть, а при необходимости все, что нужно, можно синтезировать. Только если знать, как это сделать.
– Как это делала Странница?
– Смотрела отрешенно и появлялось, – пояснил Линган.
– Попробуем, – Строггорн уставился на точку посреди сферы, и возник белоснежный операционный стол, висящий в полуметре от пола. Строггорн подошел и потрогал его рукой – он был совершенно материальный. – Неплохо получается! Да нам особые изыски не понадобятся. Мне нравится Десятимерность! Думаю, все получится. Недели через две буду оперировать Этель. Немножко нафантазируем оборудование. Жаль только, что нельзя сюда Креила притащить, – ему здесь совсем будет плохо, но обойдемся.
– Рад, что смог тебе помочь. – Улыбнулся Линган.
Строггорн еще несколько часов колдовал в зале, синтезируя аппаратуру, и после этого, довольный, вернулся в нормальное пространство.
* * *
Через две недели он снова шел в этот зал в сопровождении Лао и Лингана. Этель лежала на специально сконструированной компактной панели, висевшей в метре от пола и перемещавшейся от малейшего прикосновения. Линган легко, одной рукой, управлял ею. Они тщательно контролировали свои мысли. В Десятимерности и без этого иногда создавались непредвиденные объекты, и провоцировать пространство к синтезу никто не собирался. Обычный человек с неуправляемой психикой сразу бы породил псевдореальный мир, который мгновенно поглотил бы своего создателя, уже никогда не отпуская в реальность. Варды хорошо это знали. Они благополучно добрались до места, и все с облегчением перевели дух.
– Как ты собираешься ее возвращать назад? – спросил Линган. – Она даже не Вард, и это может оказаться непростой задачей. Сейчас ее мозг мертв, где быть – ей без разницы, а если очнется?
– Линган, ты уже ее оживил? – Строггорн посмотрел на него. – Давай, мы будем решать эти проблемы по мере их поступления.
– А что у тебя с руками? Ты их ни разу не вынул из карманов?
– Это лучше тебе не видеть.
– Глупости! Я даже Странницу прекрасно выношу в Естественном Облике, не думаю, что ты выглядишь хуже.
– Хуже. Гибрид человека и нечеловека всегда выглядит хуже, чем просто нечеловек.
– Может быть, – Линган задумался. – Мне уходить? Ты твердо решил, что тебе помогать останется только Лао?
– Да. Она тебе как дочь, и я не хочу, чтобы ты это видел, – объяснил Строггорн.
Линган помог Лао завезти Этель в операционную сферу и, пожелав им удачи, ушел. Строггорн вытащил руки из карманов. Рук больше не было, почти от самого плеча они трансформировались в розоватые щупальца. Строггорн снял рубашку – рукава мешали движению, а Лао подошел и стал грустно рассматривать результат трансформации.
– Как ты только решился на это?
– А что было делать? Мне обещали все вернуть назад.
– Ты настолько доверяешь Креилу и Джону? Они не боги, между прочим. Нет ничего хуже генетической регрессии, особенно если к ней нет врожденной способности, Строггорн.
– Нотации будешь читать или помогать? – Он быстро раскладывал своими щупальцами, многократно распадавшимися в Десятимерности на все более мелкие щупальца, пси-входы и вспомогательное оборудование. Голова Этель была тщательно выбрита, хотя Строггорну было жаль ее красивых каштановых волос. Он уселся в изголовье и вопросительно посмотрел на Лао.
– Твоя задача, чтобы здесь неожиданно не возникла какая-нибудь мерзость и не помешала мне работать. Справишься?
– Конечно. – Лао пожал плечами. – Если ты не возражаешь, я выпью кофе.
– Здесь можно еще и кофе пить?
– Здесь все можно, если нервы крепкие, – донеслись мысли Лао, удобно устроившегося в пси-кресле. Он лишь изредка поглядывал на экран, где своими щупальцами орудовал Строггорн. Часть черепа Этель исчезла, и Строггорн невозмутимо, полагаясь только на свою память, медленно вдвигал пси-вход в ее совершенно незащищенный мозг. Лао подумал, что такими темпами, это растянется на много часов и снова занялся кофе. Изредка он прощупывал пространство в поисках неожиданных гостей. Ему вспомнилось, как Странница однажды случайно синтезировала пантеру, большую черную кошку, и сразу пришлось пожалеть об этом. Пантера сидела напротив него и смотрела на чашку своими желто-зелеными глазами.
– Что у тебя там? – Строггорн уловил присутствие зверя и остановился. Я же просил меня не отвлекать! Тебе помощь не нужна?
– Нервный ты очень, Строггорн. Это пантера. Она и без меня здесь живет, мы с ней хорошо знакомы. Правда? – спросил он пантеру.
– Правда, – ответила она и зевнула, обнажив острые клыки. – Ты Лао. Она наклонила голову набок. – Кофе дашь?
– Вам в чашке или блюдце? – уточнил Лао перед синтезом. Пантера выбрала блюдце, и он поставил ей его на пол. Кофе дымился, и она сначала потрогала его лапой, и лишь потом, пригнувшись, заработала языком.
– Давно тебя не видела здесь. Что-то случилось? – одновременно, не поднимая головы, спросила пантера.
– Девушка умерла. Вот он. – Лао кивнул на пси-сферу, – пытается ее вернуть.
– Глупое занятие! – Она подняла голову и посмотрела на Строггорна. – Не знаю его. Кто это?
– Строггорн ван Шер. Советник, – представил Лао.
– Не похож. Другой Облик. Я запомню. Значит, ему можно сюда?
– Ему везде можно. Он, как я.
– Нет. Он совсем другой. Я чувствую. – Она допила кофе, и Лао добавил ей еще.
– Хорошо. Можно понюхать? – Пантера направилась к пси-сфере.
– Строггорн, не мешай ей, пусть нюхает.
– Пока мешают только мне, – возмутился Строггорн. Пантера вошла под сферу и, встав на задние лапы и опираясь передними на операционный стол, обнюхала Этель.
– Будет жить, – уверенно заявила она. – Уже почти жива. – Пантера опустилась на пол и подошла к Лао. – Пора ее искать?
– Сходите, попробуйте, мне будет меньше работы. – Лао сделал себе еще кофе, пантера исчезла. Строггорн почти закончил вводить первый пси-вход спица не более пяти сантиметров торчала из мозга Этель. Лао вошел под купол посмотреть. Щупальца были многомерными и легко проникали в ткани, не замечая их материальности и свободно достигая нужного места. Строггорн еще раз прощупал место и резко вогнал пси-вход. Тело Этель вздрогнуло, словно от боли.
– Попал? – уточнил Лао.
– Думаю, попал. Видел, как дернулась?
– Интересно, если мертвые так дергаются, упаси Бог когда-нибудь делать это живым.
– Будем надеяться, не придется. – Строггорн взял второй пси-вход. При его установке Этель снова дернулась.
Когда он заканчивал ставить третий, появилась пантера. Строггорн изумленно уставился на призрак, который следовал за ней.
– Это что?
– Астральное тело, – пояснила она. – Лао может соединить, я точно знаю.
– Сумасшедший дом! – Строггорн резким движение поставил третий пси-вход на место. Этель едва не вскрикнула – так всем показалось.
– Теперь отойди. – Лао неторопливо подошел к телу Этель. – Только закрой мозг.
Голова Этель закрылась, не было никаких следов операции.
– Что ты хочешь делать? – Строггорн непонимающе глядел на Лао.
– Совмещать. Тебе же объяснили. – Лао кивнул на пантеру. – Иди сюда. Он посмотрел на призрак, и от этого жесткого приказа и леденящего взгляда даже Строггорну стало не по себе. Никогда он не видел Лао таким. Строггорн вспомнил, что Лао обладал врожденной способностью распоряжаться в своем втором мире – Многомерности. Призрак послушно подошел и лег на операционный стол, перекрываясь с телом Этель. Строггорн понял, что Лао делает что-то еще, потому что тело Этель вдруг несколько раз дернулось и она открыла глаза. Призрак растаял и сейчас на столе лежало только ее тело.
– Этель, сейчас ты будешь спать, – сказал Лао, и она послушно закрыла глаза. – Сколько встраиваются эти входы?
– Трое суток.
– Хорошо, будем ждать. – Лао вышел из-под купола, и они с пантерой снова занялись кофе, обсуждая какую-то сложную философскую проблему души и тела. Строггорн, ничему не удивляясь, присоединился к ним, уже начиная понимать, что произошло.
– Где вы ее нашли? – уточнил Лао у пантеры, допивавшей кофе.
– На обрыве. Она уже собиралась ускакать на огромном мустанге. Мне бы не догнать их. – Она укоризненно покачала головой. – Зачем вы так затянули ее оживление? Еще пару суток – и полный конец, хоть оперируй, хоть нет… У него будет дочь, – неожиданно добавила пантера. Строггорн вздрогнул.
– Это вряд ли. – Лао протянул руку за чашкой. – Он слишком стар и не женат.
– Все равно.
– Можно подумать, что меня здесь нет, – обиделся Строггорн.
– Все, – Лао встал. – Трое суток прошло.
– Как? – удивился Строггорн.
– Мы же в Многомерности. Я немного ускорил время, надоело здесь торчать. Скучно, хоть вы и развлекли меня. – Он погладил пантеру по голове, и она, совсем как кошка, потерлась о его ноги.
– Мне кажется, Лао, сейчас я узнал о тебе больше, чем за все эти годы!
– Я не люблю общаться с тобой, Строггорн. Не могу простить пси-удар, сознался Лао. – Пойдем. Нужно возвращаться. Нельзя допустить, чтобы Этель очнулась здесь. Сойдет с ума, и никакое лечение не поможет.
Они вошли под купол, и Лао неторопливо отключил аппаратуру. Этель ровно дышала, ее веки слегка подрагивали в такт вздоху. Лао взял ее на руки и понес. Пантера давно исчезла, не попрощавшись. Они вышли из зала, который сразу же погрузился в темноту и перестал существовать, но им не пришло в голову обернуться, чтобы увидеть это. Первое правило перемещения в Многомерности гласило: «Никогда не оборачивайся. Можешь никогда не вернуться назад».
* * *
– Строггорн, что с Этель? – Диггиррен был привязан к операционному столу. Строггорн вошел внутрь купола и посмотрел прямо ему в глаза.
– Все хорошо, Диггиррен. Она жива.
– НЕТ! Я не убивал ее! – Диггиррен забился в истерике, и Строггорну с большим трудом удалось ввести обезболивающее. Уже две недели каждый день он повторял Диггиррену, что Этель жива, но мозг того сопротивлялся и никак не хотел воспринять эту информацию.
* * *
Этель лежала в клинике Строггорна, но он не мог серьезно заняться ее лечением. От одного вида пси-кресла ей становилось плохо, поэтому Строггорн все тянул с обследованием, жалея девушку и надеясь, что со временем ее восприятие смягчится. Этель стояла на веранде и смотрела на город. Ее было трудно узнать, хотя прошла неделя с момента, когда она очнулась. Почувствовав Строггорна, Этель обернулась и сразу нахмурилась, серьезно посмотрев на него прозрачно-голубыми глазами, в которых отразились облака. Темные тени легли на веки. Хотя на голове был парик, который он сам принес Этель, она мало напоминала прежнюю девушку.
– Будешь уговаривать обследоваться? – Она смотрела, как он сел в плетеное кресло.
– Нет. Ты не сядешь? – Строггорн кивнул на кресло напротив.
– Что-то случилось? – спросила Этель, но он не сразу ответил, грустно посмотрев на нее.
– Этель, я понимаю, что это будет для тебя тяжело, но мне нужна твоя помощь.
– Только не заставляй рассказывать, что было. – Она закрыла глаза и откинулась в кресле, облизав губы.
– Нет-нет, это другое.
– Что тебе от меня нужно?
– У меня большие проблемы с Диггирреном.
– Господи! – Этель едва не плакала. – Зачем ты только вытащил меня оттуда! Неужели нельзя оставить меня в покое?
Строггорн вспомнил смелую девушку, с которой он познакомился меньше года назад, и с горечью подумал, как блестяще они совместными усилиями смогли искалечить ей жизнь за такое короткое время.
– Я бы с радостью оставил тебя в покое, Этель, но Диггиррен сошел с ума и с каждым днем уменьшаются шансы вылечить его.
– Правда? – Она задумчиво посмотрела на Строггорна. – Как странно, у меня совсем нет к нему ненависти. Только жалость. – Этель повернула голову и долго вглядывалась в облака. – Хорошо. Что я должна делать?
– Просто встретиться с ним.
– Он меня не узнает, Строггорн.
– Я понимаю, но мы тебя загримируем, и парик. – Он прикидывал, поможет ли это вернуть прежнюю Этель. – Ничего, у меня есть хороший визажист, справится, я думаю… Ты сильно переживаешь из-за внешности? – Он хотел забраться к ней в голову, но она так строго посмотрела на него, что у Строггорна сразу пропало это желание.
– Не очень… Как ты думаешь, я когда-нибудь стану прежней?
– Когда поправишься, конечно, станешь. У меня бывали и более тяжелые случаи. Но ничего, обошлось. – Строггорн прекрасно знал, что внешность Этель со временем восстановится, но внутренне она навсегда останется другой. Когда психика человека меняется, не остается дороги назад, и он, лучше чем кто-либо, понимал это.
Визажисту понадобилось несколько часов, чтобы тщательно загримировать Этель, пока наконец Строггорн удовлетворенно не кивнул.
* * *
Диггиррен вошел в операционный зал и застыл. Этель невозмутимо сидела в кресле за маленьким столиком и читала Книгу. Каштановые волосы спадали на ее лицо, но она даже не подняла головы. Телепатически она воспринималась совершенно отчетливо – во рту сразу возник терпкий вкус.
– Строггорн, у меня опять галлюцинации, на этот раз даже с телепатическим сопровождением, – сказал Диггиррен.
– Неужели? Это не галлюцинация, Диг. Это Этель.
– Какой странный сон! – Диггиррен закрыл глаза. – Мне снится, что я иду на обследование, а встречаю Этель! Как страшно! Можно, я вернусь в палату? Тяжело дыша, он с мольбой посмотрел на Строггорна. – Мне очень плохо.
– Иди, ложись на стол.
Диггиррен не стал спорить и послушно начал раздеваться, но вдруг застыл, глядя на Этель.
– Я не могу при ней. Убери ее, пожалуйста! Ты же видишь ее в моем мозгу?
– Она на тебя не смотрит, – устало сказал Строггорн, уже начиная думать, что все бесполезно и он зря только измучает Этель этим бессмысленным свиданием. Диггиррен снова стал раздеваться, стараясь не смотреть на Этель, которая по-прежнему, не поднимая головы, читала Книгу. Она перевернула страницу, и Диггиррен вздрогнул.
– Ужасно реальная галлюцинация. Или это ты создал псевдореальность? Диггиррен посмотрел на Строггорна. – Какой в этом смысл? Когда я очнусь, все исчезнет, и я снова провалюсь в безумие! – Диг сам был Вард-Хирургом и рассуждал как врач, пытаясь понять логику лечения.
– Иди ложись. – Строггорн проводил его под купол и, уложив, прижал зажимами к столу. Диггиррен напрягся: он увидел, что Этель стоит в проеме и смотрит на него. Волна стыда прилила к его телу.
– Строггорн, я тебя очень прошу – убери ее! – Диггиррен почти кричал.
– Как же можно убрать реальность? – с горечью спросил Строггорн.
– Почему тогда она молчит?
– Ты думаешь, после того, что было, ей доставит удовольствие разговаривать с тобой?
Диггиррен долго молчал, закрыв глаза, но телепатически он все равно воспринимал Этель.
– Если это правда… Этель, я понимаю, что слишком многого прошу, но… пожалуйста, подойди, дай мне свою руку. Я привязан, ты видишь, и Строггорн рядом, я ничего плохого не смог бы тебе сделать, даже если бы захотел. Этель?
Все также молча, она подошла к операционному столу, и Строггорн выдвинул стул, чтобы Этель могла сесть. Он боялся, что в любой момент ей может стать плохо, и не желал, чтобы она упала и ушиблась.
Этель посмотрела Диггиррену в глаза. Сейчас, в ярком свете операционной сферы, он заметил на ее лице искусный грим, и эта подробность вдруг убедила его в реальности происходящего больше, чем любые слова. В ее глазах блеснули слезы. Этель осторожно дотронулась до его руки, и Диггиррен почувствовал ее боль. Потом она решилась и вложила свою руку в его ладонь, а он осторожно сжал ее пальцы – они дрожали, и тепло рук передалось всему его телу. Диггиррен закрыл глаза и зарыдал.
– Этель! Прости! Этель!
Ему стало совсем плохо, и Строггорн, подключившись к пси-креслу, быстро делал обезболивание, погружая Диггиррена в сон. Когда тот заснул, Этель позвала Строггорна. Она никак не могла освободить свою руку, и Строггорну с трудом удалось разжать пальцы Диггиррена.
Строггорн внимательно вглядывался в ее лицо. Он чувствовал ее боль и старался определить, нет ли у нее психотравмы.
– Все нормально, Строг, не волнуйся так, – Этель ответила ему усталым взглядом. – Только у меня нет сил идти. Ты не вызовешь носилки?
– Подожди минутку. – Он вышел, быстро отдавая распоряжения насчет Диггиррена, а потом вернулся и подхватил Этель на руки.
– Я думаю, это не хуже носилок? – спросил он.
– Хорошо. – Она закрыла глаза, слегка обняв его за шею и пристроив голову ему на грудь. Через несколько минут, когда Строггорн нес ее по коридору, Этель уснула, и до самой клиники он видел ее яркий сон: она неслась на огромном белом мустанге в совершенно ирреальном Многомерном Пространстве, а черная и быстрая, как молния, пантера скользила рядом с ней. Телепатически пантера сейчас отчетливо воспринималась как Бесконечная мерцающая нервная сеть, и Строггорн только удивился способности Странницы появляться в самые тяжелые моменты его жизни.
