Текст книги "Паладин душ"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

У командующего джоконцев были все причины, и внутренние, и внешние, чтобы заставить их продвигаться вперед как можно быстрее, и поэтому Иста не удивилась, когда ее разбудили около полуночи и заставили сесть верхом. Однако на сей раз ее отделили от обоза и приставили к ней говорящего на ибранском офицера. Двое других всадников ехали поблизости. Спотыкаясь и бранясь, колонна двинулась в темноту.

Сначала она думала, что войска Толоноксо обрушатся на них сзади, выследив по слишком заметным знакам их пребывания, на это провинция давно осталась позади. С каждым часом возможная расстановка сил смещалась: теперь более вероятным казалась атака спереди, чем нападение сзади. В этом можно было отыскать тактическую мысль: пусть джоконцы переводят силы, чтобы добраться до поля боя, уже занятого их врагами.

И все же… может быть, Лисс до сих пор держит в тайне настоящее имя Исты, сообщив властям, что непрошеные проезжающие по провинции схватили знатную даму средней руки, прервав ее паломничество? Иста в красках представляла, как провинкар Толоноксо медлит, позволяя убегающим джоконцам стать проблемой провинкара Карибастоса. Ди Кэйбон и Фойкс не допустили бы такого, но добрались ли они до безопасного места? Может быть, они до сих пор блуждают по холмам? Побежденные или введенные в заблуждение демоном Фойкса, который вдруг обрел силу, сообразительность и волю, начав наконец пожирать подвернувшийся ему острый ум?

Следуя указаниям своих разведчиков, джоконцы покинули реденький лес и вышли на темную дорогу, решив преодолеть несколько миль быстрой рысью. Рассвет уже был близок, когда они свернули в русло реки, заполненное водой наполовину, копыта лошадей громко стучали по гальке и мокрому песку. Чтобы поговорить, всадникам приходилось подъезжать как можно ближе и наклоняться друг к другу. Иста облизнула пересохшие губы, выгибая ноющую спину, насколько позволяли руки, привязанные к луке седла. Между связанными запястьями и кольцом на седле, к которому крепился узел, был оставлен кусок веревки, как раз такой, чтобы, если поднять руки и согнуться, можно было почесать нос. Прошло много времени с того момента, когда ей позволили попить, поесть и помочиться, и кроме того, внутренняя часть колен была стерта в кровь.

А что, если колонна все-таки благополучно минует все засады и проскользнет через границу Джоконы? В таком случае ее, несомненно, передадут князю Сордсо, а он поселит ее во дворце, окружит уютом – нет, даже роскошью – и… кучей бдительных слуг. Неужели она сбежала из одного замка, чтобы стать пленницей в другом и, что гораздо хуже, превратится в политический рычаг, работающий против тех немногих людей, которых она любит?

Черный цвет сменился серым, в темноте стали проявляться очертания, затем они обрели цвет, а небо побледнело в преддверии рассвета. Туман висел низко над водой и клубился у берегов; двигаясь вперед, лошади мешали его, словно молоко. Только небольшой выступ, обточенный ручьем, возвышался слева, красноватые оттенки его слоев постепенно становились все ярче.

Камешек, сорвавшийся с вершины выступа, упал в темную воду. Один из стражей Исты резко повернул голову на этот внезапный звук.

Удар – арбалетная стрела вонзилась ему в грудь. Он едва вскрикнул и упал на гальку. Секунду спустя Иста ощутила его смерть – словно удар молнии по всем чувствам и головокружение. Ее конь вдруг рванулся рысью, а затем перешел на галоп. Вокруг начали кричать, отдавать приказы, ругаться, сыпать проклятиями. Были слышны ответные крики, сверху посыпались стрелы.

«Пятеро богов, пусть атака закончится быстро».

Ферда и его гвардейцы находятся в непосредственной опасности, потому что джоконцы, прежде чем броситься на нового врага, могут убить своих самых опасных пленников. Сначала одна, потом еще одна смерть резанула ее внутренние чувства, словно белый огонь, несмотря на то, что все внешние чувства были заняты вихрем движения. Иста дергала стертые запястья из стороны в сторону, тщетно пытаясь избавиться от пут, но узлы держали крепко и не ослабли даже после целой ночи езды. Если высвободить ступни из стремян, перекинуть обе ноги на одну сторону и спрыгнуть, то скорее растянутся руки, чем развяжутся узлы; конь ее просто потащит за собой.

Оглушительный стук копыт, крики и вопли послышались со стороны авангарда колонны. Видимо, отряд кавалерии встретил джоконцев боевым кличем, ударами и звоном металла. Лошади ржали, ревели и падали. Из арьергарда тоже послышались крики. Офицер, ведший в поводу Истиного коня, так резко натянул поводья, что его лошадь встала на дыбы. Он затравленно озирался.

Командующий, не участвующий в рукопашной, подъехал к нему с мечом наголо, крича на рокнари остальным следовать за ним. Они увлекли за собой Исту и ее надсмотрщика и бросились в сторону, карабкаясь на берег там, где он был пониже. Передние ряды мечами прорубали себе дорогу сквозь арбалетчиков в незнакомых серых плащах, которые спешили к месту боя. Полдюжины джоконцев и Иста прорвались через толпу и углубились в лес, который начинался за деревьями, растущими вдоль реки.

В голове у Исты стучало, зрение затуманивалось, в глазах то темнело, то становилось невыносимо ярко от ослепительных вспышек чужих смертей – столько душ в одно время и в одном месте насильно отделялись от тел. Она не осмеливалась потерять сознание и упасть – на такой скорости ей просто оторвет руки. Она только могла думать, как это нечестно по отношению к тому несчастному солдату, которого высекли кнутом прошлой ночью, что его же командир без всяких колебаний покинул его…

Она не видела ничего, кроме шеи коня, двигающейся перед ней, его прижатых ушей и мелькания земли внизу. Ее глупого напуганного жеребца не нужно было тянуть за собой, он несся бок о бок с остальными, да так, что угрожал через некоторое время начать вырываться вперед и превратить ее надсмотрщика в преследователя. Их курс стал загибаться вправо по широкой дуге. Они наконец сбросили скорость, когда достигли более лесистой местности, низеньких холмов, покрытых редкими деревцами, кое-как скрывающими их от взора преследователей. А есть ли вообще эти преследователи?

Командующий в конце концов улучил момент и спрятал меч в ножны. Иста заметила, что на клинке даже не было крови. Он направился прямо в чащу, огибая попадающиеся на пути камни и деревья. Иста подозревала, что он не хотел сбить с толку тех, кто пойдет по их следу, а был сбит с толку сам. Что ж, он наверняка сумеет определить, где находится север, а учитывая такое небольшое количество народу, им удастся спрятаться, возможно, именно в этом он и хотел удостовериться. Деревья стали расти теснее. Они поднялись на холм и спустились в овраг. Иста пыталась прикинуть, сколько миль теперь отделяет их от поля боя. По крайней мере пять или шесть.

Она думала об опасности, угрожавшей ей еще тогда, когда лошади медленно брели по камням ручья, теперь у нее снова есть возможность перевести дыхание. Ее положение едва ли стало хуже, чем раньше. Она не боялась ни изнасилования, ни страшных пыток, единственное, ей предстоит вынести все трудности и лишения, с которыми столкнутся и сами беглецы джоконцы. Эти офицеры потеряли все – людей, снаряжение, трофеи, честь и даже дорогу. Но если они сумеют доставить Исту князю Джоконы, он простит им все неудачи. Она – их единственная надежда на спасение. Они не отпустят ее за деньги, не послушают никаких угроз, не отдадут ее в обмен на жизнь. Так что умышленно ее не убьют, нет; но случайная смерть или смерть под горячую руку – да, вполне возможна. Звучит не особенно жизнеутверждающе.

Они проехали по дну оврага около мили. Он становился все глубже, а склоны, все более крутые, поросшие лесом, нависали с двух сторон; но впереди, на некотором расстоянии виделся неясный просвет. Они миновали поворот и обнаружили, что овраг выходит на спокойную прозрачную небольшую речку.

Между склонами, преграждая любой путь к отступлению, стоял одинокий всадник. Исту сковал холод, а может, это страх? Конь серовато-угольной масти был взмылен, его красные ноздри раздувались, но он нетерпеливо бил о землю копытом и нервно вскидывал голову, готовый в любой момент сорваться с места. Мужчина, казалось, не запыхался вовсе.

Его темно-рыжие волосы были не заплетены в косички, а коротко подстрижены по шалионской моде, пряди у висков немного вились. На лице – аккуратная короткая бородка. На всаднике была кольчуга, тяжелая кожаная перевязь, по серому плащу шли золотые нити. Плащ был залит кровью. Глаза всадника блеснули, когда он подсчитывал перевес сил, потом сузились и засияли.

Он широко поднял меч, приветствуя противника. Рука, сжимавшая рукоять, была грязной, со следами запекшейся крови. На секунду самая обреченная улыбка из тех, что Исте приходилось видеть на мужском лице, сверкнула ярче стали.

Всадник пришпорил коня и ринулся вперед.

Глава 8

Перед лицом столь убедительного натиска замешательство джоконцев длилось слишком долго. Всадник пронесся мимо двух рокнарцев, ехавших впереди, с такой скоростью, что они даже не успели обнажить клинки – оба уже пошатывались от полученных кровавых ран; затем он обрушился на джоконца, ведшего в поводу Истиного коня. Тот вскрикнул и увернулся, судорожно хватаясь за оружие; с громким свистом тяжелый меч всадника рассек туго натянутый повод. Уже освобожденный, жеребец Исты отпрянул.

Серый конь взвился рядом на дыбы. Клинок взлетел, каким-то непостижимым образом переместился в левую руку, не менее умелую, чем правая, блеснул лезвием и нырнул между руками Исты и седлом, к которому они были привязаны. Она едва успела поджать пальцы, прежде чем острый словно бритва металл снова рванулся вверх, разрубая путы, и мелькнул у самого лица. Всадник метнул в нее улыбку, столь же остро отточенную, как и его оружие, издал клич и пришпорил скакуна.

С радостным возгласом Иста освободила запястья от ненавистных веревок и наклонилась вперед, чтобы подобрать поводья. Охранявший ее рокнарец развернул свою лошадь на месте, врезавшись в коня рейны, чуть не выбив из седла ее саму, и успел предупредить ее движение. Он потянул поводья через голову Истиного коня.

– Пусти, пусти! – крикнула она, колотя его крепко стиснутую руку. Собственные поводья и меч джоконец неловко сжимал в другой руке; сильно свесившись набок, он еле удерживал равновесие. Повинуясь внезапному порыву, Иста вдруг схватила его за рукав и, стараясь удержаться в стременах, изо всех сил потянула. Изумленный джоконский офицер выпал из седла и рухнул на галечное дно ручья.

Она надеялась, что ее жеребец, шагнув по инерции в сторону, наступил на него, но уверенности не было. Ровные мокрые камни были покрыты слоем водорослей, по которым скользили копыта. Конь споткнулся и дернулся. Поводья теперь болтались внизу, норовя запутаться между передних ног животного. Иста перегнулась через луку седла, схватила их, потом упустила, снова ухватила и, наконец, поймала; грязный кожаный ремень скользнул между ее не менее грязными пальцами, и в первый раз за последние несколько дней рейна обрела контроль над собственными передвижениями. Звенели и скрежетали мечи. Она огляделась.

Один из замыкающих офицеров пытался оттеснить нападающего всадника к остальным, в то время как другой рокнарец подбирался поближе, чтобы ударить с незащищенной стороны. Командующий направил свою лошадь поближе к схватке, но левой рукой, неуклюже сжимавшей меч, он прикрывал правую. Кровь сочилась у него сквозь пальцы, бежала вниз по рукаву, от чего поводья сделались скользкими. Другой джоконский солдат, ехавший позади первой троицы и таким образом избежавший первого натиска, сумел снять с седельных ремней арбалет и взвел тетиву в яростной поспешности; конь его шел боком и фыркал. Стрелу солдат сжимал в зубах. Он выплюнул смертельный заряд в ладонь, защелкнул его в нужном положении и стал поднимать арбалет, чтобы прицелиться. Мишень двигалась, но расстояние было мало.

У Исты не было оружия… подгоняя коня пятками, на которых не было шпор, она пустила его рысью через ручей. Жеребец перескочил поток и нехотя пошел легким галопом. Иста дернула поводья и заставила его протаранить лошадь арбалетчика. Джоконец выругался, когда тетива зазвенела, но стрела ушла в сторону. Он швырнул тяжелый арбалет в Исту, но та пригнулась, и снаряд пролетел мимо.

Командующий через плечо крикнул стрелку на рокнари:

– Забери женщину! Доставь ее князю Сордсо!

Серый всадник, оставив позади на земле двоих истекающих кровью противников, метнулся вперед; управляя конем одними коленями, он привстал на стременах и занес меч над головой, готовя сокрушительный удар. Последний несчастный приказ командующего был отсечен вместе с его головой. Иста видела падающее тело, бьющую фонтаном кровь, метнувшуюся в сторону лошадь, ослепительный огонь бьющейся в агонии души, отделенной от своего прибежища, и уловила удивленную мысль: «Теперь ты веришь моим пророчествам?»

И даже еще более изумленную: «Верю ли я?»

Сверкающий клинок и серый жеребец, не останавливаясь, понеслись дальше, к арбалетчику, который уже в полном бешенстве натягивал свое оружие. Меч опять скользнул из правой руки в левую, и его острие устремилось вперед, словно наконечник копья. Сила удара коня и всадника была огромной и рассчитана точно; меч вошел в грудь стрелка, прошив кольчугу, протащил тело по крупу лошади и пригвоздив тело к дереву, оказавшемуся позади несчастного. От чудовищного толчка лошадь упала, вскочила и, тяжело дыша, унеслась прочь. На секунду тяжелый меч вырвало из смертоносной руки хозяина, но он немедленно развернул коня, рванул рукоять и освободил клинок. Мертвый джоконец сполз на землю, орошая корни дерева кровью.

Иста чуть не потеряла сознание от белого вихря кричащих, обезумевших душ, мечущихся вокруг. Она вцепилась в луку седла, заставила себя сохранить вертикальное положение и открыть глаза, перестав обращать внимание на внутреннее зрение. Реки крови, представшие перед ее глазами, казались менее жуткими, чем нежелательные видения. Сколько людей умерло?.. Командующий, арбалетчик… ни один из двух замыкающих офицеров тоже не шевелился. Одному всаднику удалось скрыться, но направление его бегства было отмечено следами крови. В устье оврага офицер-переводчик, оставив меч в зелено-красном месиве, вскарабкался на свободную лошадь. Он, не оглядываясь, понесся галопом вниз по течению.

Даже не запыхавшись, сжимая в руке меч, с острия которого капала кровь, серый всадник хмуро смотрел некоторое время ему вслед, потом повернулся и задумчиво взглянул на Исту. Он подъехал поближе к ней:

– Миледи, вы в порядке?

– Я… не ранена, – выдохнула она в ответ. Призрачные видения меркли, словно временное ослепление, когда смотришь прямо на солнце.

– Хорошо. – На его лице снова вспыхнула улыбка, на сей раз немного хмельная, – упоение битвой? Его рассудок не подвержен страху, но и разумности в нем тоже было немного. Разумные люди не нападают в одиночку на шестерых отчаянных солдат.

– Мы видели, как вас уводили, – продолжил он. – В поисках вас мы разбили лес на четыре сектора. Я подумал, что вы должны выйти сюда. – Он отвернулся, проверяя, нет ли вокруг каких-нибудь угрожающих движений; удостоверившись в их отсутствии, он довольно прищурился. Всадник вытер клинок полой грязного плаща, поднял его в коротком приветствии и со звонким щелчком спрятал в ножны. – Можно ли узнать имя леди, с которой я имею честь и удовольствие разговаривать?

– Я… – Иста поколебалась. – Сьера ди Аджело, кузина провинкара Баосии.

– Хм. – Его брови опустились. – Я Порифорс. – Он повернулся в сторону устья оврага. – Нужно найти моих людей.

Иста разминала руки. Она не решалась коснуться докрасна стертых запястий, которые кое-где были покрыты коркой, а кое-где кровоточили:

– А мне – моих, я была привязана к этой дурацкой лошади с полуночи прошлой ночи. Без еды и воды, что сначала казалось жестокостью, а теперь – милостью. Если вы хотите довести до конца ваше сегодняшнее героическое поведение, то будьте добры, посторожите это животное и мою стыдливость, пока я пойду искать куст. – Она с сомнением оглянулась на овраг. – Или камень, или что-нибудь еще. Хотя вряд ли моему коню хочется сделать шагов больше, чем мне.

– А, – ответил всадник тоном забавного сочувствия. – Конечно, сьера.

Он легко спрыгнул с боевого коня и взял у нее поводья. При виде запястий Исты его улыбка потухла. Она свалилась вниз, словно мешок с зерном, но сильные руки подхватили ее. От них на ее одежде остались грязные красные следы. Он поддерживал ее несколько секунд, пока не убедился, что ноги снова стали ее слушаться.

Улыбка опять исчезла, когда он оглядел ее с ног до головы.

– У вас юбка залита кровью.

Иста проследила за его взглядом. Складки юбки для верховой езды действительно были заляпаны кровью, свежей и уже подсохшей, в особенности на коленях. Последняя скачка превратила ее и без того стертую кожу в клочья.

– Ссадины от седла. Обычное дело, но чувствуется, что они мои.

Он поднял брови:

– А что же тогда вы зовете серьезной раной?

Пошатываясь, она проковыляла к обезглавленному командующему:

– Вот это.

Всадник склонил голову, признавая ее правоту.

Оставив тела позади, она поспешила дальше, поглубже в овраг, в поисках какого-нибудь камня, скрытого кустами. Когда Иста вернулась, ее спаситель стоял на коленях у ручья. Он улыбнулся и протянул ей на древесном листе какой-то предмет. Она присмотрелась и, на секунду смутившись, узнала в этом предмете кусок добротного мыла.

– Ох, – отозвалась она, чтобы не расплакаться. Иста упала на колени и вымыла в прохладном потоке, бежавшем по камням, сначала руки, а потом, уже с большей осторожностью, перешла к запястьям. Сложив ладони лодочкой, она принялась пить одну пригоршню за другой.

Всадник положил сверток из льняной ткани на плоский камень и развернул его, явив миру кучку чистых тряпок, нарезанных для перевязки. Видимо, это он извлек из своей седельной сумки, ведь джоконцы давным-давно использовали все бинты на себя.

– Сьера, боюсь, мне придется вынудить вас проехать верхом еще некоторое расстояние. Может быть, вы сначала промоете и перевяжете себе колени?

– О да. Спасибо большое, сэр.

Иста уселась на камень, сняла ботинки, насколько она помнила, в первый раз, и осторожно закатала юбку на ноге, отдирая подол там, где он прилип к волдырям, а потом присох. Всадник склонился над ней, вымыл руки, собираясь помочь, но она терпеливо продолжила процедуру сама. Теперь мыло. Болезненно, но становится легче. И виднее. Из глубоких алых ссадин сочилась желтоватая жидкость.

– Неделю будет заживать, – заметил он.

– Наверное.

Как конный воин, он не раз сталкивался с такими ранами и говорил это со знанием дела. Еще несколько секунд он наблюдал за ней, словно желая убедиться, что она все делает правильно, потом размял пальцы, потер лицо, поднялся и направился к телам погибших.

Он осматривал трупы не с целью найти трофеи – он едва ли взглянул на перстни, булавки и кошельки, видневшиеся то тут, то там. Все бумаги, которые ему попадались, он изучал и прятал в складках туники. Этот Порифорс – или ди Порифорс, ведь он не сказал его ли это имя или имя их рода, – без сомнения, офицер, и, судя по всему, очень рассудительный: наверное, какой-нибудь боевой вассал провинкара Карибастоса или вымуштрованный лорд-воин. Письмо Фойкса вероятнее всего осталось с брошенной колонной или оказалось у кого-то из сбежавших.

– Скажите, сьера, а кто был еще среди пленников?

– Благодарение богам, их было немного. Шесть женщин из Ибры и семеро мужчин, которых джоконцы посчитали достаточно ценными, чтобы тащить за собой через горы. Еще двенадцать, нет, одиннадцать гвардейцев ордена Дочери, которых отрядили сопровождать меня в паломничестве, прерванном джоконцами… два дня назад. Всего лишь два дня? Я надеюсь, что один из моих гвардейцев и еще несколько человек из моего отряда успешно сбежали в Толоноксо, где нас и перехватили рокнарцы.

– А была ли в плену еще какая-нибудь дама из Шалиона? – Он нахмурился еще сильнее.

Иста коротко кивнула, стараясь придумать, что бы еще полезного сказать этому решительно настроенному офицеру.

– Эти всадники действуют под эгидой князя Сордсо, у них эмблема князя. Они прошли через Ибру, разграбив город Раума, а потом сбежали через перевал, потому что марч Раумы преследовал их слишком рьяно. Тот, кого вы обезглавили, – она кивнула на скорбное тело, – был главным, хотя не думаю, что он был командующим с самого начала. Что касается вчерашнего дня, их насчитывалось девяноста два человека, если только кто-нибудь не дезертировал до того, как мы попали в вашу засаду.

– Толоноксо… – Он отряхнул руки, встал над последним телом и зашагал к Исте посмотреть на ее успехи. Она как раз завязывала бинт на втором колене. Его исключительная галантность обостряла, а не притупляла понимание, что она находится наедине с незнакомцем. – Тогда нет ничего удивительного. Вы сейчас меньше чем в тридцати милях от границы с Джоконой. За последние два дня колонна преодолела не меньше ста миль.

– Они спешили. Им было страшно. – Иста огляделась. Стали собираться переливчатые зеленые мухи, они грозно жужжали во влажной тени. – Но, к сожалению, не настолько страшно, чтобы с самого начала остаться дома.

Он кисло усмехнулся:

– Может, к следующему разу их страх усилится. – Он поскреб бороду. Она была светлее, чем его темно-рыжие волосы, и в ней виднелись серебристые нити.

– Эта ваше первое сражение, сьера?

– Такого плана – да. – Она закрепила последнюю повязку и крепко затянула узел.

– Спасибо, что толкнули того парня с арбалетом. Очень своевременно.

Он заметил? Пятеро богов. А она-то думала, он был полностью занят.

– Всегда пожалуйста.

– Я вижу, вы всегда начеку.

– Знаю. – Услышав его удивленный смешок, Иста подняла глаза и сказала срывающимся голосом: – Если вы будете ко мне слишком добры, я начну рыдать, и мы оба погибнем.

Он казался немного изумленным, но кивнул:

– Жестокая леди, вы запрещаете мне быть добрым! Значит, так и будет. Нам пора в путь, чтобы перебраться в более безопасное место. Быстро и осторожно, потому что, мне кажется, в живых остались не только ваши люди. Надеюсь, сначала мы встретимся с кем-нибудь из моих. – Он хмуро огляделся. – Я пошлю их сюда забрать все это и отловить лошадей.

Иста осмотрела пейзаж. Трупы лежали в неестественных позах; изнуренные лошади ушли недалеко. Кричащие видения исчезли, – она не сказала благодарение богам, – но в овраге до сих пор отдавалось эхо их стонов. Ей хотелось скорее покинуть это место.

Всадник помог ей подняться, она благодарно кивнула. С каждой минутой отдыха тело затекало все больше. Еще немного, и она не сможет ни ходить, ни ездить верхом.

Или даже просто сесть в седло. Попытка поддержать ее ногу закончилась тем, что Иста застонала от боли; тогда он просто взял ее за талию и подсадил. Рейна не была особо высокой, но и не напоминала тростинку, как тогда, когда ей было восемнадцать. Так нечестно – этому мужчине должно быть столько же лет, сколько ей, но те годы, что посеребрили его бороду, оставили его силу нетронутой. Конечно, патрулируя окрестности, он постоянно тренируется. Он легко и изящно оседлал своего высокого скакуна. Иста подумала, что этот красивый серый в яблоках жеребец принадлежит тем же кровям, что и длинноногий гнедой Лисс, такой же поджарый, быстрый и выносливый.

Всадник направился вдоль реки вверх по течению. Иста заметила на песке и гальке следы его же коня, идущие им навстречу; радовало то, что других отпечатков копыт видно не было. Спустя несколько минут следы поворачивали, скорее выворачивали, из редкого леска, тянущегося вдоль реки. Но они поехали дальше вдоль воды. Усталый конь Исты шагал медленно, через силу, и только присутствие другой лошади заставляло его двигаться вперед. «Прямо как я», – подумала Иста.

Она рассматривала своего спасителя при более ярком свете. Так же как конь и меч, остальное его снаряжение было отличного качества, но не носило безвкусных украшений из драгоценных камней или металлических вставок. Офицер небедный, но серьезно относящийся к своему делу. Чтобы выжить двадцать лет на этой границе, а судя по бороде и обветренному лицу, он провел здесь не меньше, мужчина должен уделять максимальное внимание тому, чем он занимается.

Это лицо притягивало ее взгляд. Совсем не мальчишеское, свежее и румяное, как у Ферды или Фойкса, не старческое, сморщенное, как у ди Феррея, а лицо, полное силы и зрелости. Лицо человека, достигшего апогея жизни. Бледное, хотя и дышащее волей. Прошедшая зима в Карибастосе, видимо, была необычно пасмурной.

Ошеломляющее первое впечатление – это вовсе не то же самое, что любовь с первого взгляда. Но в любом случае это приглашение задуматься над этим вопросом.

Что такое, в конце концов, она и любовь? Когда ей было восемнадцать, лорд ди Льютес подарил ей яркий, простой, отравленный триумф брака с реем Иасом. Который рухнул вниз в долгий, темный туман ее вдовства и проклятия, ослепив ум и сердце. Весь расцвет ее жизни покрыт черной пеленой, и эти долгие годы не изменить, не стереть. У нее не было ни жизни, ни опыта, которым другие женщины обладают к такому возрасту.

Несмотря на повсеместное идеализирование девственности, верности и непорочности – исключительно в отношении женщин, – Иста знала, что множество высокородных леди при дворе Иаса тайно или открыто заводили любовников. Она слабо представляла, как они со всем этим управляются. Такие вольности, конечно, не могли случиться при малом дворе вдовствующей провинкары в Валенде; старая леди терпеть не могла бессмыслицы и поэтому не держала вокруг себя бессмысленных молодых людей, не считая своей позорно безумной дочери Исты. Со времени снятия проклятия Иста дважды отправлялась в Кардегосс; первый раз, сопровождая провинкару на коронацию Исель, второй раз прошлой осенью – навестить маленькую Исару; и оба раза ей не давали покоя придворные. Но в их глазах она видела не желание, а жадность. Они жаждали милостей рейны, а не любви Исты. Нет, Иста не чувствовала любви. Она не чувствовала ничего, вообще ничего, решила она.

За исключением ужаса в последние три дня, наверное. Но даже страх находился по другую сторону прозрачной грани, разделяющей ее разум.

«И все же, – она покосилась в сторону, – это поразительный мужчина». Только час она сможет оставаться скромной сьерой ди Аджело, способной полюбить красивого офицера. Когда они прибудут на место, сон закончится.

– Почему вы молчите, леди?

Иста кашлянула:

– У меня разбредаются мысли. Мне кажется, я поглупела от усталости. – Они еще не добрались до безопасного места, но когда они наконец будут там, она упадет, словно подрубленное дерево. – Вы тоже, наверное, всю ночь провели на ногах, подготавливая нам такой радушный прием.

Он улыбнулся на это, но сказал только:

– Мне теперь не нужно много спать. Отдохну после полудня.

Его глаза снова принялись ее изучать, смущая пристальным взглядом. Казалось, что для него она остается какой-то чрезвычайно сложной загадкой. Иста, чувствуя неловкость, отвела глаза в сторону и первая заметила предмет, плывущий вниз по течению.

– Труп, – указала она в его сторону. – Это та же река, вдоль которой ехала колонна джоконцев?

– Да, она тут поворачивает… – Он заставил своего коня войти в покрытую рябью воду до самого брюха, нагнулся, схватил тело за руку и отволок на песок. К огромной радости Исты, мертвый не был одет в бело-голубые цвета ордена Дочери. Еще один несчастный молодой солдат, который теперь никогда не состарится.

Офицер поморщился, глядя на него:

– Похоже, разведчик. Я бы с удовольствием оставил его плыть дальше, в Джокону, пусть доложит о случившемся. Но туда, без сомнения, уже отправились куда более разговорчивые курьеры. Они всегда найдутся. Этот может покоиться с миром. – Он оставил промокшее тело и пришпорил коня. – Их колонне пришлось бы здесь повернуть, чтобы миновать крепость Оби и замок Порифорс. Хотя последний изначально был построен для обороны южной, а не северной стороны. Им следовало бы разделиться, чтобы прошмыгнуть мимо нас по двое и по трое. Так бы они потеряли кого-нибудь, но не всех. Однако их привлекал самый короткий путь.

– И самый верный, раз они знали, что река течет в Джокону. У них были сложности с определением направления. Не думаю, что такое отступление входило в их первоначальные планы.

Его глаза удовлетворенно сверкнули:

– Мой б… Мой лучший советник всегда говорил, что в таких случаях так и получается. И, как обычно, он оказался прав. Поэтому прошлой ночью мы разбили на этой реке лагерь, ничего не делали и ждали, когда джоконцы сами придут нам в руки. Делом занимались разве что разведчики, которые загнали не по одной лошади, чтобы поддержать связь.

– А до вашего лагеря еще далеко? Похоже, мой многострадальный конь уже на последнем издыхании. – Животное спотыкалось через каждые пять шагов. – Он мой собственный, и мне не хотелось бы, чтобы он начал хромать.

– Да, мы могли запросто выследить джоконцев только по изнуренным лошадям, которых они оставляли на пути. – Он осуждающе покачал головой. По его собственному грациозному жеребцу, даже после утренней гонки, было понятно, что заботятся о животном как полагается.

Легкая улыбка мелькнула на лице офицера:

– Давайте облегчим ношу вашему коню.

Он подъехал к ней вплотную, бросил поводья своему жеребцу на шею, туда же перекинул и ее повод, нагнулся, вынул Исту из седла и боком посадил перед собой. Она едва успела сдержать неуместный возмущенный возглас. Завершив все эти неожиданные перемещения, он не попытался сорвать поцелуй, не позволил себе никакой бесстыдной вольности, а просто обхватил ее одной рукой, чтобы подобрать свои поводья, а другой поймал повод ее коня. Ей не хватало только склониться к нему и для уверенности обвить руками. Что очень осторожно она и сделала.

Вблизи его прохладная сила поражала. От него не пахло высохшим потом, как Иста думала сначала, – без сомнения, она сама пахла сейчас хуже, чем он. Кровь, пятнами застывшая на его плаще, источала легкий запах, создавая ощущение, что над ним навис холод смерти. Иста опиралась на его руку, не касаясь самых влажных пятен, явственно чувствуя тяжесть своих ног на его бедре. Она не отдыхала в объятиях мужчины уже… уже так давно, что едва это помнила. И сейчас об отдыхе не было речи. Вялое изнеможение и отдых – вещи разные.

Он прижался лицом к ее затылку; Исте показалось, что он вдыхает запах ее волос. Она тихонько вздрогнула.

Он заботливо прошептал: