Текст книги "Паладин душ"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Вот еще один повод для ди Льютеса не вспоминать о своей невесте с севера… но что было причиной, а что следствием? Рука Исты коснулась броши на груди. Иллвин стал серьезным пятном на тщеславии и могуществе ди Льютеса. Было ли это великодушным жестом прощения – законно отдать ребенка настоящему отцу – или простым способом выставить мальчишку-бастарда из длинной вереницы наследников ди Льютеса?

– А что за болезнь мучает его?

– Это не совсем болезнь. Очень неожиданная… трагедия или жестокий случай. Раздутый слухами и догадками. Произошедшее стало причиной безграничной печали для моего мужа и потрясением для всего Порифорса… ой, он возвращается сюда.

Лорд Эрис выпрямился и направился обратно к своему месту во главе стола. Офицер, с которым он разговаривал, поднялся, отсалютовал ему и покинул двор. Каттилара заговорила почти шепотом:

– Мой муж очень нервничает, когда об этом говорят. Я расскажу вам все наедине, попозже, хорошо?

– Благодарю, – ответила Иста, толком не понимая, как реагировать на всю эту таинственность. Она только знала, каким будет ее следующий вопрос. «Лорд Иллвин случайно не высокий, худощавый мужчина с волосами цвета морозной ночи?» В конце концов, ди Арбанос-младший вполне может оказаться коротышкой, круглым, как бочка, лысым или с огненно-рыжей шевелюрой. Она может спросить, Каттилара ответит, и узел в животе у Исты развяжется сам собой.

Тарелки убрали. Несколько солдат, выделенных офицером Эриса, принесли множество коробок, сундуков, мешков и груды оружия, брони и свалили все это кучами прямо перед главным столом. «Трофеи, добытые в утреннем сражении», – сообразила Иста. Лорд Эрис и леди Каттилара вместе поднесли рейне небольшой сундучок и открыли его перед ней.

Иста едва не отпрянула от запаха смерти и плача, который поднимался от безделушек, горкой лежащих внутри. Она поняла, что чувствует эту вонь не носом. Она, судя по всему, первая, кому досталась часть добычи, отнятой у злополучных джоконцев. Холмик из изящных колец, булавок и браслетов, созданных искуснейшими мастерами, чтобы подчеркнуть женственность, сиял в тусклом свете заходящего дня. Какие из них так недавно были украдены в Рауме? Какие из них предназначались джоконским девушкам, которые никогда больше не увидят своих обожателей? Иста выровняла дыхание, натянула подходящую улыбку и выдавила из себя несколько соответствующих случаю слов, благодаря лорда Эриса и его людей за смелость и быстроту, проявленные в ответ на вторжение всадников; голос пришлось повышать, чтобы все эти похвалы были услышаны и за дальними столами.

Меч тонкой работы был преподнесен Ферде, который даже не пытался скрыть восторг. Каттилара раздала какую-то часть сокровищ своим фрейлинам, Эрис вручил еще одну груду офицерам, сопроводив подарки шутками и комментариями, остальное передали служителю в качестве подношения в городской храм. Молодой дедикат, видимо, личный помощник старшего служителя, с благодарностями и благословениями принял дар, чтобы распорядиться им должным образом.

Иста провела пальцами по содержимому сундучка. По коже побежали мурашки. Ей не нужно это наследство мертвых. Что ж, есть одно решение. Она нашла колечко в форме табуна золотых коней, свитого в круг, для своей храброй горничной – где сейчас Лисс? Но после секундных размышлений рука потянулась к изогнутому кинжалу с ручкой, украшенной драгоценными камнями. В нем сочетались и элегантность, и практичность, что как раз подходило всаднице. Вздохнув от воспоминания, что все деньги остались на дне реки в Толоноксо, Иста выбрала несколько украшений на продажу. Отложив колечко и кинжал в сторону, она подвинула сундучок к Ферде.

– Ферда. Выбери для брата что понравится. Еще четыре штуки возьми для наших раненых и тех, кто с ними остался. Отыщи что-нибудь подходящее для ди Кэйбона. Все твои ребята тоже могут взять, что приглянется. Проследи, чтобы остальное перешло к ордену Дочери с моей величайшей благодарностью.

– Конечно, рейна! – Ферда улыбнулся, но потом улыбка потухла. Он нагнулся к Исте поближе через пустующий стул марчессы. – Я хотел спросить вас. Теперь, когда вы доставлены в действительно безопасное место и некоторое время можете находиться под надежной защитой марча, можно мне уехать на поиски Фойкса, Лисс и служителя?

«Я не знаю, что происходит с этим местом, но безопасным его точно не назовешь».

Но вслух произносить этого нельзя. Помимо этого, нельзя приказывать ему готовить людей, чтобы отбыть завтра.

«Сегодня же ночью».

Непрактично, невозможно. Невежливо. Воины Дочери утомлены не меньше, чем она. Тем более что половина их лошадей еще только идут в замок, а грумы из Порифорса медленно ведут их небольшими переходами.

– Как и всем нам, тебе нужно отдохнуть. – Иста тянула время.

– Я буду спать лучше, если буду знать, что случилось с ними.

Рейна понимала справедливость этого, но мысль, что она останется здесь одна, запертая, словно в ловушке, без собственного эскорта, заставляла звенеть и без того измученные нервы. Она нерешительно нахмурилась, когда леди Каттилара снова заняла свое место.

Лорд Эрис тоже вернулся и, подавив усталый вздох, опустился на стул. Иста спросила его о письмах, отправленных, чтобы узнать, что случилось с теми, кто отделился от ее отряда. Он выслушал слова Ферды о беспокойстве за брата, как показалось Исте, с особой симпатией, но высказал мнение, что ответ еще не успел прийти. По общему молчаливому соглашению никто не упомянул о сложностях, связанных с демоном-медведем.

– В любом случае мы знаем, что Лисс добралась до провинкара Толоноксо, – возразила Иста. – Предупредить о приближении всадников мог кто угодно, но то, что среди пленных нахожусь я, могла знать только она. И если девушка в безопасности, то она наверняка догадается организовать поиски твоего брата и нашего доброго служителя.

– Это… верно. – Ферда сморщил губы, разрываясь между этими доводами и тревогой. – Если только ее послушали. И дали ей кров…

– Станции канцлерских курьеров предоставят ей кров в любом случае, даже если ди Толоноксо откажется, хотя если он не оценит отвагу девушки, не обеспечит ей достойный прием и не будет ей содействовать, то он лично выслушает мое мнение. И мнение канцлера ди Кэсерила тоже, это я обещаю. Благодаря письмам лорда Эриса все скоро узнают, где нас подобрали. И если наши заблудшие овечки доберутся до Порифорса, в то время как ты разыскиваешь их, Ферда, то ты все равно их упустишь. В любом случае ты не можешь отправиться сегодня же ночью, в темноте. Давай посмотрим, какое решение – или послание – принесет завтрашнее утро.

Ферде пришлось согласиться со всеми этими рассуждениями.

Прохладные сумерки опустились на двор. Музыканты уже закончили играть, никто этим вечером не танцевал, не представлял пьес. Мужчины проследили, чтобы остатки вина не пропали даром, и начались последние молитвы и благословения. Служитель, опираясь на руку своего помощника, нетвердой походкой ушел, за ним потянулись и остальные представители деревенского храма. Офицеры Эриса немного даже благоговейно выполнили все условности этикета, положенные вдовствующей рейне, и почли за честь опуститься на колени и поцеловать ее овеянные легендами руки. Но когда они уходили прочь, на их лицах появлялась озабоченность тем приказом, который им предстояло исполнить, и Иста напомнила себе, что находится в действующей цитадели.

Когда она встала, Каттилара предупредительно подхватила ее под локоть:

– Теперь я могу проводить вас в ваши комнаты, рейна, – сообщила она с улыбкой. Она быстро взглянула на Эриса. – Они не очень просторные, но… крыша там в лучшем состоянии.

Еда и вино, вынуждена была признать Иста, объединились и решили отбить у нее всякое желание двигаться.

– Благодарю, леди Каттилара. Замечательно.

Эрис формально поцеловал Исте руки и пожелал спокойной ночи. Иста не поняла, были его губы прохладными или теплыми, поскольку ее смутило, что ощущение, оставшееся на коже после поцелуя, ее беспокоило. Но все же не жгло; хотя, когда он посмотрел на нее своими чистыми серыми глазами, она покраснела.

Как всегда окруженная стайкой женщин, марчесса взяла Исту за руку и повела по очередному сводчатому проходу под галереей, а затем по короткой аркаде. Они снова свернули, прошли под еще одной чередой нависающих строений и оказались в маленьком квадратном дворике. Еще не окончательно стемнело, но вверху, над головой, в темно-синем небе зажглась первая звезда.

«Аллея, украшенная каменными арками, вела вдоль стены, тонкие алебастровые колонны были увиты резными лозами и цветами в рокнарском стиле…»

Не жаркий полдень, не прохладная лунная ночь, но тот же самый двор, что являлся Исте в снах, все совпадает, до последней детали, безошибочно, все именно так, словно кто-то долотом и шилом врезал этот образ ей в память. Иста почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Она никак не могла понять, удивлена ли она.

– Думаю, мне лучше сесть, – сказала она слабым голосом. – Прямо сейчас.

Каттилара взглянула на нее и заметила, что ладонь рейны, лежащая на ее руке, дрожит. Она послушно отвела Исту к скамейке, одной из тех, что были расставлены в аллее по периметру, и села рядом с ней. Отшлифованный временем мрамор под пальцами Исты еще хранил тепло дня, хотя воздух уже становился холоднее, мягче. Она крепко обхватила каменный край, потом заставила себя сесть прямо и глубоко вдохнуть. Судя по всему, это место – самая старая часть замка. Тут не было вездесущих кашпо с цветами; только искусство рокнарских каменщиков не позволяло ему казаться суровым.

– Рейна, с вами все в порядке? – недоверчиво спросила Каттилара.

Иста обдумывала разнообразные варианты лжи и правды, подходящие случаю.

«У меня болят ноги. И голова».

Потом выжала из себя:

– Все будет хорошо, если я минутку отдохну. – Иста рассматривала обеспокоенные черты марчессы. – А вы пока мне расскажете, что же обрушилось на лорда Иллвина.

Иста изо всех сил старалась отводить взгляд от той двери, в дальнем левом углу галереи, к которой вели ступени.

Каттилара помолчала, нахмурившись:

– Скорее не что, а кто. По крайней мере мы так думаем.

Иста подняла брови:

– На него кто-то напал?

– Ну, нечто вроде этого. – Она взглянула на своих фрейлин и сделала знак, чтобы они отошли: – Оставьте нас, пожалуйста.

Марчесса проследила, что они расположились на скамейке в другом конце двора, а потом доверительно понизила голос:

– Около трех месяцев назад из Джоконы прибыло весеннее посольство, чтобы организовать обмен пленниками, договориться о выкупах, оформить грамоты, позволяющие торговцам пересекать границы, в общем, исполнить все, для чего организуются такие делегации. Но в этот раз самым неожиданным их предложением стала овдовевшая сестра князя Сордсо Джоконского. Старшая сестра, уже два раза побывавшая замужем, как я думаю, за жутко богатыми джоконскими лордами, которые сделали то, что делают все старые лорды. Не знаю, может быть, она отказалась еще раз так пожертвовать собой, а может, она уже потеряла цену на этом своеобразном рынке замужеств – ей было около тридцати. Хотя она была все еще очень привлекательна. Княжна Юмеру. Скоро выяснилось, что ее окружение жаждало отдать ее в жены брату моего мужа, если он ей понравится.

– Интересно, – невозмутимо откликнулась Иста.

– Эрис решил, что это хороший знак, что это станет способом заручиться поддержкой Джоконы в предстоящей кампании в Виспинге. Если Иллвин захочет. Вскоре стало очевидно – в общем я никогда не видела, чтобы хоть одна женщина так же вскружила ему голову. Его язык больше привык к горьким остротам, чем к медовым комплиментам.

Если Иллвин лишь немного младше Эриса…

– А лорд Иллвин – сьер ди Арбанос? – раньше был женат?

– Да, теперь он сьер ди Арбанос. Он унаследовал титул отца почти десять лет назад, как мне кажется, и кроме этого, наследовать было больше нечего. Нет, женат он не был. Обручен раза два, но сговор по какой-либо причине расстраивался. Отец посвятил мальчика ордену Бастарда, чтобы ребенок получил образование, но, по словам лорда Иллвина, в нем так и не проснулось призвание. Но время шло, люди начали строить всякие предположения. Я видела, как это раздражает его.

Иста вспомнила, как сама строила всякие предположения насчет ди Кэйбона, и поморщилась. И все же, даже если эта княжна Юмеру потеряла товарный вид, союз с младшим лордом-квинтарианцем, бастардом ко всему прочему, был бы мезальянсом для такой благородной кватернианки. Ее дедом по материнской линии был сам Золотой Генерал, если Иста верно вспомнила схему древних браков Пяти Княжеств.

– В случае свадьбы она собиралась менять вероисповедание?

– Честно говоря, я в этом не уверена. Иллвин был настолько увлечен ею, что сам скорее перешел бы в ее веру. Они были замечательной парой. У него темные волосы, у нее золотистые локоны; у принцессы была классическая рокнарская кожа, оттенка свежего меда, и цвет волос идеально сочетался с ней. Все было… в общем, понятно, к чему все шло. Но один человек был несчастен.

Каттилара глубоко вздохнула, на ее взгляд набежала тень:

– В свите принцессы был один придворный, которого снедали ревность и негодование. Он хотел, чтобы Юмеру принадлежала ему, и не мог видеть, как ее отдают в лапы врага. Положение и состояние лорда Печмы едва ли превышали ранг и богатство бедного Иллвина, но, само собой, у него не было той боевой славы, что окружала брата моего мужа. Однажды ночью… однажды ночью она отослала слуг и Иллвин… пришел к ней. – Каттилара сглотнула. – Нам кажется, что Печма это увидел и последовал за ним. На следующее утро Иллвина нигде не было, но когда фрейлины принцессы вошли в ее комнату, они обнаружили там ужасающую сцену. Они пришли и разбудили нас с мужем… Эрис не позволил мне войти в ту комнату, но говорят… – марчесса говорила едва слышно, – лорда Иллвина нашли обнаженным, запутавшимся в простынях, без чувств, истекающего кровью. Княжна лежала мертвой у окна, как будто она хотела сбежать или позвать на помощь; из груди ее торчал отравленный рокнарский кинжал. Лорд Печма, его конь и сбруя, а также отряд, находившийся в распоряжении этого рокнарца, исчезли из Порифорса.

– Ох, – только и произнесла Иста.

Каттилара еще раз сглотнула и потерла глаза.

– Люди моего мужа и слуги княжны вместе отправились искать убийцу, но он успел скрыться. Посольство превратилось в погребальный кортеж и увезло тело принцессы обратно в Джокону. Иллвин… так и не пришел в себя. Мы не знаем, случилось ли это из-за подлого рокнарского яда, обнаруженного на кинжале, которым пронзили Иллвина, или он упал и ударился головой, или его ударил кто-то другой. Но мы с ужасом полагаем, что разум покинул его. Мне кажется, этот кошмар мучает Эриса сильнее, чем опечалила бы смерть Иллвина, потому что муж всегда полагался на ум брата.

– А… как это приняли в Джоконе?

– Не очень хорошо, даже несмотря на то, что зло рокнарцы привезли с собой. На границе всегда положение напряженное. Что сослужило неплохую службу вам, потому что, когда прибыл курьер от провинкара Толоноксо, люди моего мужа были в полной боевой готовности.

– Неудивительно, что лорд Эрис все время на взводе. Действительно жуткие события. – «Действительно, крыша протекает». Иста могла быть только благодарна Эрису, что его твердость не позволила поселить ее в той комнате, где встретила смерть княжна Юмеру. Рейна понимала жуткий расчет Каттилары. Страшно и мучительно, да. Но в этом нет ничего опасного. Ни богов, ни видений, ни сверкающих белых огней, которые не обжигают. Нет смертельных алых ран, которые открываются и закрываются так же просто, как кто-то застегивает и расстегивает тунику.

«Я взгляну на этого лорда Иллвина, – хотела сказать она. – Не могли бы вы провести меня к нему?»

Но как она объяснит свое болезненное любопытство, сомнительное желание попасть в комнату больного мужчины? Все равно сейчас она совсем не хотела смотреть на сраженного недугом лорда. Наоборот, она жаждала оседлать коня, нет, сесть в повозку, которая увезет ее подальше отсюда.

Сгущающаяся темнота выпивала цвет из предметов; лицо Каттилары стало белым пятном.

– День был длинным. Я устала. – Иста поднялась на ноги. Каттилара вскочила, чтобы помочь ей подняться по ступеням. Рейна стиснула зубы и позволила левой ладони ухватиться за руку молодой женщины; Иста медленно шла по лестнице, правой рукой держась за перила. Дамы Каттилары, продолжая беседовать между собой, последовали за ними.

Когда они достигли вершины лестницы, дверь в дальнем конце двора распахнулась. Иста резко обернулась. Низенький кривоногий мужчина с короткой серой бородой появился на пороге, неся ворох грязных тряпок и накрытое крышкой ведро. Увидев женщин, он свалил свою ношу у двери и поспешил вперед.

– Леди Катти, – позвал он скрипучим голосом, склонив голову. – Ему нужно еще козьего молока. И побольше меда в нем.

– Не сейчас, Горам. – Раздраженно поморщив носик, Каттилара махнула, чтобы он ушел. – Я скоро приду.

Он снова склонил голову, но при виде Исты его глаза под мохнатыми бровями сверкнули. От любопытства или просто так, Иста едва ли могла различить в темноте, но когда она повернула вслед за Каттиларой к комнатам, ожидавшим ее на другом конце галереи, его взгляд, словно рука, уперся ей в спину.

Горам заковылял прочь. Рейна оглянулась и увидела, как дверь в другом конце снова открылась и закрылась, оранжевая полоса света свечи замерцала, сузилась и потухла.

Глава 11

Фрейлины Каттилары завернули Исту в изящную прозрачную ночную рубашку и уложили в постель, застланную тончайшим расшитым бельем. Иста попросила оставить на столе горящую свечу в стеклянном шарообразном подсвечнике. Женщины на цыпочках вышли из спальни рейны через комнату, в которой должны были ночевать горничная и служительница-медик, чтобы в любой момент прийти на зов госпожи, и закрыли за собой внешнюю дверь покоев. Иста села, опираясь на гигантскую гору подушек, и стала смотреть на колеблющийся огонек свечи, разгонявший окружающую тьму, обдумывая дальнейшие действия.

Можно не спать целыми днями до тех пор, пока комната не начнет раскачиваться и перед глазами, словно искры, сыплющиеся из пламени, не начнут мелькать странные, бесформенные галлюцинации. Это она уже пробовала; тогда, когда боги в первый раз потревожили ее сны, когда она думала, что сходит с ума, а Иас позволил ей так думать. Закончилось это плохо. Разум и сны можно утопить в вине. Но лишь ненадолго. Это она тоже испробовала, и сработало это еще хуже, потому что продолжалось достаточно долго. От богов не скрыться даже в безумии; напротив, эффект будет обратным.

Она подумала о том, что находится в той, ничем не отличающейся от этой комнате, разве что не окуренной ароматными благовониями, расположенной в другом конце галереи. Более того, она точно представляла себе, где там стоит кровать, как лежат ковры, как выглядит комната, а главное – ее обитатель. Не нужно даже смотреть.

«Только вот Горама я раньше не видела».

Но есть подозрение, что его существование тоже подразумевалось заранее.

«Итак, ты, кем бы из Пятерых ты ни был, притащил меня сюда. Но вы не можете заставить меня пройти в ту дверь. И открыть ее самостоятельно Вам не по силам. Вы не сумеете даже поднять листок; согнуть металл или мою волю вне вашей власти».

Боги предлагают состязание. И она может противостоять им весь день.

«Но не ночь. В любом случае, мне нужно спать. И мы все это знаем».

Иста вздохнула, наклонилась и задула свечу. Запах горячего воска защекотал ноздри, и блеск потухшего пламени оставил разноцветные разводы на сетчатке глаза. Она перекатилась на бок и подмяла плечом подушку.

«Вы не можете открыть ту дверь. И вам не заставить сделать это меня, какие бы сны вы ни наслали.

Делайте то, что задумали. Самое плохое, что могли, вы мне уже сделали».

Сначала сон был бесформен, пуст. Потом пришли обычные видения, чьи беспокойные абсурдные смыслы, тая, перетекали друг в друга. Наконец, она вошла в какую-то комнату, и все изменилось; эта комната была осязаемой, квадратной, ее углы были четкими, как в любом реальном месте, только здесь Иста ни разу не была. Это не спальня лорда Иллвина. И не ее собственная спальня. Судя по свету, проникавшему сквозь резьбу ставен, снаружи был солнечный день. По характерному стилю рейна поняла, что это одна из комнат замка Порифорс, а потом сообразила, что однажды уже мельком видела ее в свете свечи. Лорд Эрис запретил…

Теперь вокруг было тихо и пусто. Покои были тщательно вымыты и убраны. Кроме нее, никого не было… но постойте. Дверь открылась.

Немного туманный свет, льющийся сквозь ставни со двора, уставленного цветами, осветил знакомую фигуру. Она заполнила весь дверной проем, протиснула полные бедра внутрь; дверь захлопнулась позади. На секунду сердце Исты наполнилось радостью, что ди Кэйбон жив и невредим.

Только… это был не ди Кэйбон. Или не только ди Кэйбон.

Он был толще, ярче, белее. Бесполый. Плоть раздулась, чтобы вместить в себя то, что вместить невозможно? Одежды его были безукоризненно чисты – уже только по этому Иста могла почувствовать разницу – и сияли, словно луна. Над изгибом улыбки, которую задорно оттеняли несколько подбородков, сверкали глаза бога. Шире, чем небо, бездоннее, чем морские глубины; взгляд многократно отражался внутри себя самого, каждый слой был лишь множеством других слоев, повторяемых бесконечно много или бесконечно мало. Глаза, которые одновременно могут смотреть на каждого, на каждое живое существо в мире, снаружи и изнутри, с одинаково неослабевающим вниманием.

«Милорд Бастард».

Иста не произнесла его имя вслух, чтобы он не принял это за молитву. Вместо этого она только сказала:

– Неравная встреча, не так ли?

Он подался вперед, перегибаясь через огромный живот:

– Ты мала, но сильна. Я, как ты знаешь, не могу поднять даже листок. И не могу гнуть железо. Моя Иста.

– Я не твоя.

– Мной, как и влюбленным, руководит надежда и предчувствие. – Улыбка еще сильнее растянула толстое лицо.

– Или как крыса, которой руководит желание совершить подлость.

– Крысы, – он задумчиво вздохнул, – примитивные, пугливые и прямолинейные создания. Очень ограниченные. Чтобы совершить подлость, требуется мужчина. Или женщина. Подлость… правда, победа… поимка медведя…

Она вздрогнула, услышав этот возможный намек на Фойкса.

– Ты хочешь от меня чего-то. Языки богов источают мед только тогда, когда им что-нибудь нужно. А когда что-то нужно мне, – когда я молилась, распростерши по земле лицо и руки, в слезах и в страхе, годами, – где были вы тогда? Где были боги в ту ночь, когда умер Тейдес?

– Сын Осени отправил в путь многих людей в ответ на твои молитвы, дражайшая Иста. Но они свернули с дороги и не пришли. Потому что он не мог согнуть их волю и направить их шаги. Их разбросало ветром, словно листья.

Его губы сложились в улыбку, мрачнее и серьезнее которой Иста никогда не видела:

– Теперь молится другой, и его отчаяние не меньше, чем было твое тогда. Он так же дорог мне, как Тейдес был дорог Брату Осени. И я послал тебя. Ты свернешь с пути? Так, как сделали те, кто шел к Тейдесу? Тем более теперь, когда до конца путешествия осталось всего несколько шагов?

Повисло молчание.

Исту душила ярость. И что-то еще, более сложное, какая-то кипящая смесь, которую даже она не могла выделить и назвать. Болевая горячка, может быть. Рейна выдавила сквозь зубы:

– Лорд Бастард, ты действительно бастард. Ублюдок.

Он только раздражающе ухмыльнулся:

– Когда появится человек, способный тебя рассмешить, мрачная Иста, разгневанная Иста, железная Иста, только тогда твое сердце излечится. Ты не молила об этом: такую награду не могут дать даже боги. Нам не всегда доступны даже такие простые вещи, как искупление ваших грехов.

– В последний раз, когда я пыталась следовать святым, запутанным, непонятным наставлениям богов, меня предали и втянули в убийство, – разошлась она. – Но от тебя мне не нужно искупление. Я не хочу быть частью тебя. Если я решусь, я буду молить о забвении; чтобы меня замарали, уничтожили, стерли, как бестелесных духов, которые действительно умирают и только так бегут от скорби мира. Что боги могут дать мне?

Он поднял брови, на его лице отразилась деланная благосклонность:

– Как «что»? Занятие, дражайшая Иста!

Он подошел ближе; доски опасно скрипнули у него под ногами. Она чуть не сделала шаг назад, представив, что они оба провалятся сквозь пол в комнату под ними. Он держал руки, не касаясь, чуть выше ее плеч. В крайнем беспокойстве Иста заметила, что обнажена. Он наклонился вперед так, что глобус его могучего брюха коснулся ее, и прошептал:

– Твой лоб отмечен мои знаком.

Его губы тронули ее лоб. След жег, словно клеймо.

«Он вернул мне дар второго зрения».

Прямое, непосредственное понимание мира духов, его мира. Она вспомнила, как губы Матери точно так же обожгли ее кожу тогда, давным-давно, в том самом видении, которое привело к таким гибельным последствиям.

«Ты можешь впечатать в меня свой дар, но я не обязана его открывать. Я отказываюсь от него и готова противостоять тебе!»

Глаза бога сверкнули яркой искрой. Его руки скользнули по ее голой спине, крепче прижимая ее к своему телу; он снова наклонился и впился ей в рот откровенно похотливым поцелуем. Ее тело вспыхнуло от постыдного возбуждения, что разозлило Исту еще больше.

Темные бездны вдруг исчезли из его глаз, которые находились так близко от нее. Человеческие глаза расширились, а потом совсем округлились. Мудрейший ди Кэйбон охнул, убрал язык и отскочил, словно испуганный теленок.

– Рейна! – всхлипнул он. – Простите меня! Я, я, я… – Его взгляд метнулся по комнате, вернулся к Исте, стал еще изумленнее, бросился к потолку, к полу, к дальней стене. – Я даже не знаю, где я…

Теперь он не ее сон, в этом Иста была уверена. Это она была его сном. И когда проснется, он будет помнить его так же живо. Где бы он ни был.

– У вашего бога, – усмехнулась она, – отвратительное чувство юмора.

– Что? – непонимающе переспросил он. – Он был здесь? И я упустил его?

Его лицо стало безумным.

Если это такие реальные сны, то каждый…

– Где вы сейчас? – быстро спросила Иста. – Фойкс с вами?

– Что?

Иста открыла глаза.

Она лежала на спине в своей спальне, запутавшись в тонких льняных простынях и прозрачной ночной рубашке Каттилары. Одна. Рейна выругалась.

Вероятно, сейчас около полуночи; в крепости тихо. Вдалеке сквозь оконные решетки слышалось тихое мерное жужжание насекомых. Ночная птица мелодично выводила трель. Тусклый лунный свет проникал внутрь, разгоняя угольно-черную темноту.

Она думала, чьи же молитвы привели ее сюда. Бастарду, как богу последней надежды, молятся многие, не только те, чье происхождение вызывает сомнения. Это мог быть любой житель Порифорса. За исключением, предположила Иста, мужчины, который не может очнуться от бескровного обморока.

«Если я найду того, кто сделал со мной это, я сделаю так, чтобы он никогда больше не захотел распевать молитвенные стишки перед сном…»

Легкий скрип и шорох шагов послышался со стороны галереи.

Иста поспешила избавиться от простыней, спустила босые ноги на доски и неслышно прокралась к окну, которое выходило во двор. Она отперла внутреннюю деревянную ставню и потянула на себя; к счастью, она не скрипнула. Иста прижалась лицом к металлическим кружевам внешней решетки и выглянула наружу. Ущербная луна еще не зашла за скат крыши. Ее неверный свет падал на галерею.

Привыкшие к темноте глаза Исты могли различить высокую изящную фигуру леди Каттилары в бледном платье, в одиночестве скользящую вдоль перил. Она остановилась у двери в дальнем конце, тихонько открыла ее и исчезла внутри.

«Мне нужно последовать за ней? Красться и подсматривать, подслушивать под окнами, подглядывать, словно вор? Нет уж, я не стану! И плевать на то, какой любопытной ты заставляешь меня быть, будь ты проклят…»

Никакими силами боги не заставят ее проникнуть вслед за леди Каттиларой в спальню ее сраженного недугом деверя. Иста закрыла ставню, развернулась, прошла обратно к кровати и зарылась в одеяла.

Она лежала и слушала.

Спустя несколько секунд бессильной ярости Иста встала снова. Она осторожно придвинула табурет к окну, уселась, опираясь головой на железную решетку, и стала смотреть. Еще через некоторое время дверь опять приоткрылась, ровно настолько, чтобы выпустить стройную женщину. Каттилара вернулась и спустилась по лестнице. В руках у нее ничего не было.

Видимо, она проверяла, как забоятся о больном. А это входит в обязанности хозяйки замка, если дело касается столь благородного человека, столь важного офицера, столь близкого родственника, так ценимого мужем. Возможно, лорду Иллвину нужно было обеспечить какое-то ночное лечение, дать какое-то обнадеживающее средство, которое прописали целители. Существует десяток обычных, безобидных объяснений.

Хорошо, всего лишь несколько.

Одно или два, наконец.

Иста зашипела сквозь зубы и вернулась в постель. Она долго еще ворочалась, пока не заснула.

Для той, кто по ночам тайно порхает по замку, леди Каттилара появилась в комнатах Исты достаточно рано, почти сразу после рассвета, принеся с собой веселую гостеприимность и изъявив желание сводить Исту в деревенский храм на утреннюю службу, чтобы возблагодарить богов. Собравшись с силами, Иста подавила в себе болезненное напряжение, которое вызывало присутствие молодой марчессы. Когда рейна вышла в уставленный цветами парадный двор и обнаружила Пежара, державшего под уздцы ее коня, отказываться уже было поздно. Мышцы все еще немилосердно ныли, создавая ощущение, что вот-вот рассыплются окончательно, но она позволила усадить себя в седло. Пежар повел коня в поводу вполне благопристойным шагом. Леди Каттилара шагала летящей походкой впереди процессии, держа голову прямо и свободно покачивая руками, с таким видом, словно вот-вот запоет вместе со своими фрейлинами какой-нибудь гимн.

Деревня Порифорс была населена достаточно густо и сразу же производила впечатление места, которому резко не хватает укреплений, или, наоборот, вокруг которого царит мир, и они вовсе ни к чему. Местный храм был маленьким и древним, алтарями четырех богов служили лишь небольшие ниши, окружавшие центральный двор, а Башней Бастарда и вовсе оказалась одна из временных построек, которая отжила свое уже много лет назад. Тем не менее после службы старый служитель выразил желание показать рейне все маленькие сокровища его храма. Ферда знаком приказал Пежару ждать Исту и откланялся, сказав, что оставит их ненадолго. Иста дернула уголком губ, выражая недовольство по поводу момента, который он выбрал.