Текст книги "Священная охота"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 4

Из Ридмера кортеж выступил позже, чем рассчитывал Ингри, из-за того, что настоятель пожелал устроить Болесо торжественные проводы с хоровыми песнопениями. Новая повозка была вполне подходящей – крепкой и надёжной; её задрапировали траурными полотнищами, чтобы скрыть яркие краски, раз уж нельзя было избавиться от запаха пива, которое на ней раньше перевозили. Повозку тянули шесть лошадей – огромных серых тяжеловозов с мощными телами и огромными копытами, в гривы и хвосты которых вплели оранжево-чёрные ленты. Колокольчики на их блестящей упряжи обвязали чёрным сукном, за что Ингри, голова которого всё ещё раскалывалась, был искренне благодарен. По сравнению с тяжёлыми бочками, которые кони обычно перевозили, эта упряжка, решил Ингри, потащит повозку по холмам и долам, как детские санки.

Помогая Ингри сесть в седло, рыцарь Геска скривился, но, поймав взгляд начальника, от комментариев воздержался. Ингри побрился, его одежду храмовые служители привели в порядок, однако поделать с налитыми кровью глазами и серым опухшим лицом он ничего не мог. Стиснув зубы, Ингри выпрямился в седле, понимая, что придётся вытерпеть медленное шествие к городским воротам под колокольный звон и песнопения, сквозь клубы курений – именно такие проводы покойного принца город Ридмер считал подобающими. Ингри дождался, пока поворот дороги скроет кортеж от глаз горожан, и только тогда приказал вознице пустить коней рысцой. Тяжеловозы казались единственными жизнерадостными членами компании; застоявшись в конюшне, они взбрыкивали с неуклюжей игривостью и явно рассматривали поездку как какой-то лошадиный праздник.

Леди Йяда появилась столь же опрятной, как и накануне; её амазонка была ещё элегантнее прежней – голубовато-серая, отделанная серебряным шнуром. Девушка явно хорошо выспалась ночью. Ингри одновременно испытывал по этому поводу и облегчение, и раздражение: ему-то отдохнуть не удалось. Впрочем, свежий утренний воздух взбодрил его, насколько это было возможно.

Стал похож на человека, подумал он, и горькая шутка заставила его снова стиснуть зубы. Коснувшись бока своего коня шпорой, он поскакал вдоль колонны, проверяя, всё ли в порядке.

Новая дуэнья Йяды, пожилая служительница храма в Ридмере, ехала в повозке. Она с подозрением поглядывала на свою подопечную, проявляя гораздо большее недоброжелательство, чем деревенская женщина из окрестностей замка, которая лучше знала, что представлял собой Болесо. Ещё больше жрица, похоже, опасалась Ингри. Ингри мог только гадать, рассказала ли она леди Йяде о том, как ночью лунатик-Ингри явился в госпиталь.

Приближённые Болесо сегодня тоже казались не в духе: с приближением к Истхому они всё более опасались наказания, которое ожидало их за то, что они не уберегли своего отправленного в изгнание господина. Все они кидали мрачные взгляды на жертву-убийцу Болесо, и Ингри вознамерился держать их подальше и от выпивки, и от пленницы до тех пор, пока не сдаст всю компанию и их мёртвого предводителя под присмотр кому-нибудь другому. Накануне вечером Ингри отправил храмового курьера к хранителю печати Хетвару с сообщением о продвижении кортежа. Если Хетвар оставит всё на его усмотрение, решил Ингри, Болесо будет доставлен к месту последнего упокоения галопом, с рекордной скоростью.

Хоть на самом деле и не галопом, всё же тяжеловозы бежали быстро. Расстилавшаяся вокруг местность становилась более обжитой: широкие дороги содержались в порядке, а редкие пастбища, окружённые непроходимыми лесами, сменились рощами посреди просторных полей, и на горизонте всегда можно было разглядеть не один хутор. Навстречу кортежу начали попадаться путники – не только крестьяне, но и богато одетые всадники или торговцы с навьюченными мулами; все они поспешно останавливались на обочинах, завидев траурную процессию. Исключением оказалось стадо тощих чёрных свиней, выбежавшее из дубового леса. Свинопас не ожидал повстречать торжественный кортеж, его полудикие свиньи сбились в кучу, и гвардейцы, кто весело, а кто раздражённо, принялись расчищать дорогу, с криками и проклятиями охаживая животных мечами в ножнах.

Ингри прислушался к себе: похрюкивающая добыча оставила его совершенно равнодушным, и это было хорошо. Он в мрачном молчании сидел на коне, ожидая, пока стадо снова скроется в лесной чаще. Леди Йяда, как он заметил, тоже спокойно ждала, хотя на лице её появилось странное выражение, как будто девушка пыталась разобраться в своих ощущениях.

В дороге Ингри не пытался с ней заговорить. Гвардейцы, выполняя его приказание, тесно окружали всадницу, а когда кортеж останавливался, чтобы дать отдых коням, за девушкой по пятам следовала храмовая служительница. Однако взгляд Ингри постоянно возвращался к леди Йяде, и он не раз встречался с ней глазами: леди Йяда серьёзно смотрела на него – не со страхом, а скорее озабоченно. Можно подумать, что это он её подопечный… Ингри чувствовал растущее раздражение. Ему казалось, что они теперь на одном поводке, подобно паре борзых. Усилие, которое ему приходилось делать, чтобы не заговорить с леди Йядой, требовало всей его энергии и внимания, и Ингри всё больше ощущал усталость.

Наконец долгий и утомительный день подошёл к концу, и копыта лошадей застучали по мощёной мостовой вольного королевского города Реддайка. Дарованные городу привилегии избавляли его от власти и местного графа, и настоятеля храма; правил здесь городской совет. К несчастью, церемонии от этого не стали менее пышными; Ингри пришлось терпеть, пока горожане торжественно вносили гроб с телом Болесо в храм – каменное строение в дартаканском стиле, с пятью приделами под единым куполом.

Поскольку город был довольно велик, в нём оказалась не одна гостиница, а целых три, и Ингри хватило догадливости велеть курьеру заказать в них комнаты. Средняя из гостиниц оказалась наиболее чистой, и Ингри лично проводил леди Йяду и её дуэнью на второй этаж, где для них были приготовлены спальня и маленькая гостиная. Он внимательно оглядел помещение. Небольшие окна выходили на улицу, и добраться до них снизу было бы нелегко. Засовы на дверях оказались сделаны из крепкого дуба.

«Хорошо».

Ингри достал из кармана ключи от комнат и вручил их леди Йяде. Служительница нахмурилась, но не посмела возражать.

– Держите двери постоянно на замке, – сказал Ингри, – и задвиньте засовы.

Брови леди Йяды поползли вверх, и она с недоумением обвела взглядом уютную комнату.

– Разве здесь есть что-то, чего следует особенно опасаться?

«Только то, что мы принесли с собой».

– Прошлой ночью я ходил во сне, – неохотно признался Ингри. – Прежде чем меня разбудили, я успел добраться до вашей двери. – Леди Йяда медленно кивнула и бросила на Ингри задумчивый взгляд. – Я буду в другой гостинице. Я знаю: вы дали мне слово не пытаться бежать, но всё равно я хочу, чтобы вы находились взаперти и не попадались никому на глаза. Вам лучше не выходить в общий зал. Я распоряжусь, чтобы ужин подали в ваши комнаты.

– Благодарю вас, лорд Ингри, – только и сказала девушка.

Коротко поклонившись, Ингри вышел.

В общем зале, куда вёл короткий коридор, Ингри обнаружил двоих приближённых Болесо и одного из своих гвардейцев, уже чокавшихся кружками с пивом.

– Вы остановились здесь? – спросил Ингри одного из солдат.

– Мы повсюду, милорд, – ответил тот. – Мы заполнили все гостиницы в городе.

– Это лучше, чем спать на полу в храме, – проворчал гвардеец.

– Точно. – Придворный Болесо отхлебнул одним глотком полкружки. Его дородный товарищ пробормотал что-то, что можно было счесть согласием.

Какой-то переполох и крики перед гостиницей привлекли внимание Ингри; он подошёл к занавешенному окну и выглянул наружу. Открытая тележка, запряжённая парой приземистых лошадок, приткнулась к обочине: одно колесо у неё слетело, заставив тележку пьяно накрениться. Фонари на тележке раскачивались, тени плясали по стенам домов. Решительный женский голос сказал:

– Ничего страшного, голубушка. Бернан всё сейчас починит. Вот поэтому-то я…

– Велела захватить ящик с инструментами, – закончил за говорившую усталый мужской голос откуда-то из-за тележки. – Сейчас я до него доберусь, только вот это вытащу.

Появился слуга и подставил к накренившейся тележке деревянную лесенку. Вместе со служанкой они помогли спуститься на землю невысокой кругленькой фигуре, закутанной в плащ.

Ингри отвернулся от окна, безразлично подумав, что поздним путешественникам будет нелегко сегодня найти приют в Реддайке. Дородный придворный осушил свою кружку, рыгнул и спросил у трактирщика, как пройти в уборную. Пошатываясь, он двинулся впереди Ингри по коридору.

Туда как раз вошла женщина в плаще; её служанка что-то искала на полу, ругаясь себе под нос и загородив проход. Необъятных размеров плащ на женщине был в дорожной грязи, да и вообще видал лучшие дни.

Дородный придворный разразился руганью и заорал:

– Прочь с дороги, ты, толстая свинья!

Из складок плаща донеслось возмущённое «Ха!», женщина откинула капюшон и наградила наглеца уничтожающим взглядом. Её нельзя было назвать ни юной, ни старой; вьющиеся светлые волосы матроны выбились из косы и свирепо торчали во все стороны, образуя нимб вокруг раскрасневшегося то ли от оскорбления, то ли от вечерней прохлады лица. Ингри насторожился: люди Болесо были не из тех, кому простолюдины могли противоречить, не опасаясь насилия. Однако глупая женщина словно не замечала кольчуги и меча, да и размеров противника и его сомнительной трезвости тоже.

Женщина расстегнула пряжку на плече и позволила плащу соскользнуть на пол; она оказалась одета в зелёное облачение ордена Матери… и была вовсе не толстой, а очень беременной. Если это акушерка-дедикат, подумал Ингри, то ей очень скоро понадобятся её собственные услуги. Женщина похлопала себя по плечу и зловеще откашлялась.

– Видишь это, молодой человек? Или ты так пьян, что у тебя глаза смотрят в разные стороны?

– Что я должен видеть? – буркнул дородный придворный, на которого какая-то нищая беременная акушерка не произвела никакого впечатления.

Женщина взглянула на своё обтянутое зелёной тканью плечо и раздражённо надула губы.

– Ох, проклятие! Херги, – она обернулась к служанке, которая только что поднялась на ноги, – они снова свалились! Надеюсь, я не потеряла их на дороге…

– Они у меня, госпожа, – пропыхтела служанка. – Сейчас я их приколю. Снова.

В руках служанка сжимала не один, а целых два шнура, говорящих о высоком ранге жрицы, и, высунув кончик языка, принялась прилаживать их на положенное почётное место. Зелёно-жёлто-золотой шнур говорил о том, что женщина – целительница ордена Матери; другой – бело-серебряный – принадлежал волшебнице ордена Бастарда. При виде первого придворный Болесо если и не проявил уважения, то всё же насторожился; однако именно второй заставил его побледнеть.

Губы Ингри раздвинула первая за этот день улыбка. Он похлопал по плечу придворного.

– Лучше извинитесь перед просвещённой госпожой, а потом дайте ей пройти.

Толстяк скривился.

– Не может быть, чтобы это были её шнуры!

Кровь, похоже, отхлынула не только от его лица, но и от мозгов.

«Тому, кто не хочет признать ошибку, суждено её повторить…»

Ингри предусмотрительно отодвинулся в глубь коридора; это, кстати, позволяло ему лучше видеть то, что должно было последовать.

– У меня нет времени возиться с тобой, – раздражённо бросила волшебница. – Если ты желаешь вести себя как в свинарнике, то свиньёй ты и будешь до тех пор, пока не научишься приличным манерам. – Она взмахнула рукой, и Ингри с трудом удержался от того, чтобы не пригнуться. Его нисколько не удивило, когда толстяк упал на четвереньки, а его отчаянный крик перешёл в хрюканье. Волшебница фыркнула, подобрала юбки и ловко обошла его. Её служанка, качая головой, подняла плащ и последовала за госпожой. Ингри вежливо поклонился женщинам и двинулся следом за ними, не обращая внимания на отчаянное копошение на полу. Двое солдат обеспокоенно выглянули в дверь.

– Простите меня, просвещённая, – любезно обратился к жрице Ингри, – но долго ли продлится ваш весьма наглядный урок? Я спрашиваю только потому, что завтра утром этот человек должен быть в силах сидеть в седле.

Светловолосая женщина, нахмурившись, обернулась к нему; пряди её волос, казалось, старались разлететься во всех направлениях.

– Это ваш человек?

– Не совсем. И хотя я не несу ответственности за его поведение, я несу ответственность за то, чтобы он прибыл по назначению.

– Ах… Ну ладно, я, конечно, верну ему человеческий облик, прежде чем уеду. Да и вообще чары сами по себе утратят силу через несколько часов. А пока пусть остальные извлекут урок. Понимаете, я очень спешу. В Реддайк прибыла торжественная процессия, сопровождающая принца Болесо, который, как говорят, был убит. Вы не видели кортеж? Я ищу командира.

Ингри коротко поклонился.

– Вы его нашли. Я Ингри кин Волфклиф, к вашим услугам и к услугам богов, которым вы служите, просвещённая.

Долгое мгновение женщина пристально смотрела на Ингри.

– Да, так и есть, – сказала она наконец. – Хорошо. Та молодая женщина, Йяда ди Кастос… Вы знаете, что с ней сталось?

– Она на моём попечении.

– Вот как? – Взгляд стал ещё более пронзительным. – Где она?

– Ей отведены комнаты на втором этаже этой гостиницы.

Служанка с облегчением вздохнула; волшебница бросила на неё полный триумфа взгляд.

– Три – волшебное число, – пробормотала она. – Разве я не говорила?

– В этом городе всего три гостиницы, – рассудительно ответила служанка.

– Не посланы ли вы храмом, – с надеждой спросил Ингри, – чтобы взять всё в свои руки?

«И освободить от ответственности меня».

– Нет… по правде говоря, нет. Но я должна её увидеть.

Ингри заколебался.

– Кто она вам? Или вы ей?

– Старая приятельница, если она меня ещё помнит. Я просвещённая Халлана. Я узнала о её затруднительном положении, когда новость насчёт принца дошла до моей семинарии в Сатлифе… То есть мы узнали об убийстве Болесо и о предполагаемой виновнице, так что я решила, что она в затруднительном положении. – Взгляд, который женщина всё ещё устремляла на Ингри, не стал более доброжелательным. – Мы были уверены, что кортеж поедет этой дорогой, но я опасалась, что нам придётся догонять его.

Семинария в Сатлифе, городе милях в двадцати пяти к югу от Реддайка, была знаменита своими целителями и врачами; жрица, накануне наложившая шов на рану Ингри, должно быть, научилась своему искусству именно там. Ингри мог бы обшарить три соседних графства в поисках храмового волшебника и даже не подумать о том, чтобы заглянуть в Сатлиф… Вместо этого волшебница сама нашла его.

Может ли она чувствовать присутствие его волка? Несчастье навлёк на Ингри храмовый волшебник, а позже другой храмовый волшебник помог ему научиться держать зверя связанным. Не может ли случиться, что эта женщина послана… кем или чем, Ингри и предположить не мог, – чтобы помочь Йяде связать её леопарда? Каким бы невероятным ни казалось прибытие волшебницы, едва ли оно было совпадением… Мысль об этом заставила Ингри внутренне ощетиниться. Если уж на то пошло, он предпочёл бы совпадение.

Ингри сделал глубокий вдох.

– Думаю, у леди Йяды сейчас не много найдётся друзей. Она будет вам рада. Вы позволите мне проводить вас, просвещённая?

Женщина одобрительно кивнула.

– Да, будьте так добры, лорд Ингри.

Он провёл женщин по коридору к лестнице; позади них вообразивший себя свиньёй придворный всё ещё оставался на четвереньках, тыкался головой в дверь и хрюкал.

– Милорд, что нам с ним делать? – спросил Ингри его перепуганный приятель.

Ингри бросил на них беглый взгляд.

– Присматривайте за ним. Проследите, чтобы с ним ничего не случилось, пока не закончится наглядный урок.

Придворный посмотрел вслед удаляющейся волшебнице и сглотнул.

– Да, милорд. А… что-нибудь ещё?

– Можете раздобыть для него отрубей.

Волшебница, в сопровождении служанки поднимавшаяся по лестнице, обернулась, и её губы дрогнули. Потом, держась за перила, она тяжело двинулась дальше, и Ингри поспешил за ней.

К своему удовольствию, он обнаружил, что дверь в помещение леди Йяды заперта; Ингри негромко постучался.

– Кто там? – раздался её голос.

– Ингри.

Последовала пауза.

– Вы не бродите во сне?

Ингри поморщился.

– К вам посетительница.

Леди Йяда мгновение озадаченно молчала, потом раздался скрежет ключа в замке и скрип отодвигаемого засова. Дверь распахнула служительница-дуэнья, с удивлением воззрившаяся на волшебницу и её служанку. Ингри последовал за женщинами в комнату.

Леди Йяда, стоявшая у окна, растерянно смотрела на вошедших.

– Йяда? – столь же растерянно пробормотала волшебница. – О боги, дитя, как же ты выросла!

На лице девушки вспыхнула такая радость, какой Ингри ещё ни разу на нём не видел.

– Халлана! – воскликнула леди Йяда и кинулась вперёд.

Две женщины упали друг другу в объятия; раздались радостные восклицания. Наконец леди Йяда отстранилась, продолжая держать более низкорослую волшебницу за плечи.

– Как ты здесь оказалась?

– Новости о приключившемся с тобой несчастье дошли до семинарии Матери в Сатлифе. Я теперь там преподаю, знаешь ли. Ну и ещё, конечно, были сны.

– Как же ты туда попала? Ты должна рассказать мне всё, что с тобой случилось с тех пор… Ох, лорд Ингри, – девушка с сияющим лицом повернулась к нему, – это та самая моя подруга, о которой я вам рассказывала. Она была послана орденом Матери в крепость моего отца на западной границе, а орден Бастарда поручил ей исследования, так что она следовала обоим своим призваниям – собирала гимны мудрости жителей болот и лечила их, чтобы привлечь в крепость и обратить в квинтарианство. Тогда она, конечно, была моложе. А я… я была неуклюжим подростком. Халлана, я так до сих пор и не понимаю, как это ты позволяла мне целыми днями таскаться за тобой… только я так была тебе за это благодарна!

– Ну, если не считать того, что я вовсе не была невосприимчива к твоему обожанию… чего только не внушат человеку боги! – ты очень мне помогала. Ты не боялась ни болот, ни лесов, ни зверей, ни жителей болот. Ты готова была лезть в любую чащобу и безропотно терпела выговоры за то, что вся перемазалась и исцарапалась.

Йяда рассмеялась.

– Я всё ещё помню, как ты и тот противный педантичный жрец спорили за обедом о теологии. Просвещённый Освин так распалялся, что буквально вылетал из столовой. Будь я старше и не так поглощена собственными делами, я обеспокоилась бы состоянием его здоровья. Бедный тощий спорщик!

Волшебница хихикнула.

– Это шло ему на пользу. Освин был таким образцовым служителем Отца, всегда так беспокоился по поводу всяческих правил – если он им не следовал, то они должны были следовать за ним. Его всегда так раздражало, когда я говорила об этом.

– Ох, ты же выглядишь такой… ну-ка, скорее присядь! – Леди Йяда и служанка Херги общими усилиями усадили Халлану в самое лучшее кресло. Волшебница с благодарностью уселась, отдуваясь и стараясь поудобнее устроить свой огромный живот. Служанка кинулась подставлять ей под ноги скамеечку. Леди Йяда придвинула стул и села напротив, а Ингри устроился на скамье у окна, откуда мог за всем наблюдать: в тесной комнатке ему было бы слышно каждое слово. Дуэнья настороженно, но с почтением смотрела на жрицу.

– Ваше двойное служение – очень необычная вещь, просвещённая, – сказал Ингри, кивнув в сторону шнуров на плече Халланы. Удерживавшая их пряжка опять расстегнулась, и шнуры висели косо.

– О да. Это получилось случайно, если, конечно, можно говорить о случайности там, где проявляется воля богов. – Халлана пожала плечами, и шнуры свалились. Служанка со вздохом подняла их и вернула на место. – Я сделалась целительницей, как и мои мать и бабушка, и когда моё ученичество закончилось, начала работать в храмовом госпитале Хелмхарбора. Однажды меня позвали к умирающему волшебнику. – Халлана помолчала и проницательно взглянула на Ингри. – Что вам, лорд Ингри, известно о том, как становятся храмовыми волшебниками? Или волшебниками незаконными?

Брови Ингри поползли вверх.

– Человек вступает во владение демоном хаоса, которому каким-то образом удалось сбежать от Бастарда в материальный мир. Волшебник принимает его в свою душу и питает его. В обмен демон служит ему… или ей, – поспешно добавил Ингри. – Обретение демона делает человека волшебником примерно так же, как приобретение коня делает человека всадником, – по крайней мере так меня учили.

– Совершенно верно, – одобрительно кивнула Халлана. – Только, конечно, это не делает его сразу же умелым наездником. Управлению конём – или демоном – нужно учиться. Немногим известно, что храмовые волшебники иногда завещают демонов своему ордену, чтобы передать следующему поколению всё, что успели узнать. Поскольку, когда волшебник умирает, если он не уносит демона с собой к богам, демон вселяется в любое находящееся рядом живое существо, которое может его питать… совершенно неподходящее дело – позволить могучему демону вселиться в бродячую собаку. Нечего улыбаться, такое случалось. Так вот, если всё сделать как следует, обученный демон может быть направлен в душу избранного наследника, не растерзав её при этом в клочья.

Йяда слушала как зачарованная, наклонившись вперёд и стиснув руки.

– Ты знаешь, мне ведь никогда не приходило в голову спросить тебя, как ты стала тем, кем стала. Я просто принимала это как нечто само собой разумеющееся.

– Тебе тогда было всего десять. В этом возрасте весь мир кажется тайной. – Халлана переменила позу, с трудом находя более удобное положение. – Орден Бастарда в Хелмхарборе подготовил жреца, очень учёного молодого человека, для восприятия могущества его учителя. Всё вроде бы шло как запланировано. Старый волшебник – он был совсем уже слаб, скажу я вам – мирно испустил последний вздох. Его преемник простёр руки и стал молиться, а глупый демон перепрыгнул через него и нырнул прямо мне в душу. Никто такого не ожидал, и уж меньше всех – высокомерный молодой жрец. Он был в отчаянии. Я тоже расстроилась. Как мне лечить людей, если во мне будет жить демон хаоса? Я некоторое время пыталась избавиться от него, даже совершила паломничество к святому, который, по слухам, обладал властью над сбежавшими демонами Бастарда.

– Не в Дартаку ли? – спросил Ингри.

Волшебница подняла брови.

– Откуда вы знаете?

– Счастливая догадка.

Халлана только фыркнула в ответ на эту неуклюжую отговорку.

– Ну так вот… Мы вместе совершили все обряды, но бог отказался забрать демона обратно.

– Дартака… – мрачно кивнул Ингри. – Кажется, я когда-то встречался с тем святым. Совершенно никчёмный человек.

– Вот как? – Взгляд Халланы снова сделался пронизывающим. – Ладно… Раз уж мне оказалась навязана эта тварь и я не смогла от неё избавиться, нужно было научиться управлять демоном, иначе он мог подчинить меня своей власти. Вот так я и прошла ученичество в ордене пятого бога. В крепость на границе я отправилась в период величайшего разочарования, решив пожить простой жизнью и попытаться снова найти призвание, которое я утратила. Ох, Йяда, я была так огорчена, когда через несколько лет узнала о смерти твоего отца… Он был благородным человеком во всех отношениях.

Леди Йяда склонила голову, и на лицо её набежала тень.

– Крепость не зря была окружена высокими стенами. Недовольные восстали, была совершена попытка усмирить их… я ведь видела только солнечную сторону жизни людей болот и их доброту. А они, в конце концов, были просто обычными людьми.

– Что случилось с тобой и с твоей благородной матерью, когда твой отец погиб?

– Она вернулась к своим родственникам – и моим тоже – на север Вилда. Через год она выбрала себе нового супруга, тоже служившего храму, хотя и не воина… её брат всё время подшучивал над этим. Она не любила моего отчима так, как любила отца, но он за ней ухаживал, да и обеспеченная жизнь её привлекала. А умерла она… э-э… – Йяда умолкла, бросив взгляд на живот Халланы, и прикусила губу.

– Я ведь целительница, – напомнила ей жрица. – При родах?

– Через четыре дня. У неё началась лихорадка.

Дуэнья, зачарованно слушавшая разговор, осенила себя знаком Священного Семейства, поймала взгляд Ингри и смутилась.

– Хм-м, – пробормотала Халлана, – интересно, не было ли… Ладно, не важно – всё равно теперь поздно… А ребёнок?

– Мой маленький братишка выжил. Отчим его обожает. Как раз из-за него он так быстро женился снова.

Ингри впервые услышал о том, что у леди Йяды имеется такой близкий родственник.

«А я и не догадался спросить…»

– И оказалось, что тебе пришлось жить… не с теми, с кем ты ожидала, – задумчиво сказала Халлана. – И наоборот. Как к этому отнеслись твой отчим и его молодая жена?

Йяда пожала плечами.

– Они были достаточно добры ко мне. Моя мачеха замечательно ухаживает за братишкой.

– И на сколько же она… э-э… старше тебя?

Йяда сухо улыбнулась.

– На три года.

Халлана фыркнула.

– Значит, когда у тебя появился шанс найти себе другое пристанище, она была рада с тобой попрощаться?

– Ну, она не возражала. Должность при дворе принцессы Фары мне нашла жена моего дяди Бадженбанка. Тётушка твердила, что отчим и мачеха отвратительно вульгарны и мне лучше воспитываться подальше от них, чтобы ко мне не пристали манеры простолюдинки.

На этот раз волшебница фыркнула неодобрительно. Просвещённая Халлана, сообразил Ингри, не добавила, называя себя, к своему имени «кин» – обязательного свидетельства принадлежности к аристократическому роду.

– Но, Халлана, – продолжала Йяда, – хоть ты и целительница, я не могу себе представить, как тебе удаётся одновременно вынашивать ребёнка и держать в узде демона. Я всегда думала, что демоны ужасно опасны для беременных.

– Так и есть, – поморщилась Халлана. – Распространять хаос – естественное свойство демона: в этом источник его силы в материальном мире. Сотворение ребёнка, при котором материя рождает совершенно новую душу, – высочайшая и наиболее сложная из известных форм упорядочения хаоса. Учитывая, как много опасностей подстерегает младенца и без вмешательства демона, совершенно необходимо держать их подальше друг от друга. Это трудно. Настолько трудно, что некоторые жрецы не советуют волшебницам рожать детей или женщинам стремиться получить власть над демоном, пока они не состарятся. Ах, да что там… многие из жрецов – просто самодовольные дураки, но это уже другая тема. Как бы то ни было, я не сочла нужным отказываться от собственной жизни ради чьих-то теорий. Опасности, которым я подвергаюсь, не большие – и не иные, – чем те, которые угрожают любой женщине, если я окажусь достаточно искусной, чтобы управлять демоном. Ну, есть, конечно, опасность, что демон вселится в ребёнка, пока меня будут отвлекать роды. Ах, дети ведь и так сверхъестественные существа! Секрет безопасности заключается в том, чтобы… как бы объяснить? Чтобы избавляться от излишков хаоса – постоянно выбрасывать хаос из себя понемножку. Благодаря этому мой демон становится пассивен, а ребёнку ничто не грозит. – Нежная материнская улыбка озарила лицо Халланы. – К несчастью, в результате всем, кто меня окружает, в эти месяцы приходится нелегко. У меня имеется келья на землях семинарии, куда я стараюсь удалиться на время беременности.

– Ох… не чувствуешь ли ты себя там одинокой?

– Ничуть. Мой дорогой супруг каждый день приводит ко мне двоих старших детей, а вечерами является без них… За это время я успеваю так много прочесть, так много изучить: подобное уединение – вещь совершенно замечательная! Мне хотелось бы почаще оказываться в своей келье, но дюжина детей, пожалуй, была бы ошибкой… да и мой супруг, пожалуй, не согласился бы.

Служанка Херги, которая тихо и незаметно сидела у ног госпожи, захихикала совершенно непочтительным образом.

– Всё это, знаете ли, не особенно отличается от мысленной самодисциплины, которую должен соблюдать любой храмовый волшебник. Всё время приходится использовать хаос, никогда не пытаясь изменить его природу, ради достижения благих целей, – осторожно, спокойно, не поддаваясь соблазну лёгких путей. Благодаря этому мне удалось спасти своё врачебное призвание: один блестящий мыслитель указал мне на то, что хирург разрушает, чтобы исцелить. Так я и научилась правильно использовать дарованную мне силу в области, к которой лежала моя душа. Я была так счастлива, что вышла замуж за того мыслителя.

Йяда рассмеялась.

– Я так рада за тебя! Ты заслуживаешь всего самого хорошего.

– Ах, только Отец знает, поддерживая равновесие своей справедливостью, чего мы заслуживаем. – Лицо волшебницы снова сделалось серьёзным. – Расскажи-ка ты мне, моя милая, что на самом деле случилось в том холодном замке.