Текст книги "Пенрик и шаман (ЛП)"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Впервые Инглис осознал, что появился в духовной плоскости в своем человеческом облике – не как волк и даже не как человек с волчьей головой. Это может быть хорошо. Вытянутый наружу дух кабана был, как он теперь видел сквозь его свирепость, достаточно напуган. На этот раз он уговаривал дух выйти, а не приказывал ему. Он ненавидел кабана за то, что тот сделал с Толлином, и через Толлина с ним самим, но это было одно из созданий Сына вместе с остальными. Он передал его ожидающему богу, склонил голову в знак уважения и широко растопырил пальцы над сердцем в Его знаке.

Толлин отцепился от ножа и встал, выглядя ошеломленным и сбитым с толку. Его цвета были неровными, бледнее, чем у Скуоллы, который сидел, впитывая все это, как довольный зритель какой-нибудь любимой сказки у костра. Рот Толлина открылся, когда он увидел Инглиса, хотя не издал ни звука, но затем его лицо поднялось к фигуре у стены, и он застыл ошеломленный.

На мгновение, к ужасу Инглиса, Толлин подался назад. Вина, горе? Страх быть недостаточно хорошим, недостаточно сильным… в конце концов, не только юношеское высокомерие заставило его просить о духе кабана. Смесь мотивов, не слишком привлекательных, но таких, таких понятных Инглису сейчас. Толлин стоял молчаливый, униженный и пристыженный.

Сын Осени протянул руку, близко, но не касаясь. Лицо Толлина, искаженное страданием, отвернулось, но его рука несколько раз дернулась в сторону бога. На второй раз его схватили за руку, и вся мука исчезла с его лица, потому что изумленный трепет не оставил для нее места.

А потом он исчез.

Затем Охотник повернулся, наклонился и протянул руку Скуолле. Который, к удивлению Инглиса, заговорил, обращаясь задушевно как давнему товарищу:

– Но будет ли там хорошее пиво?

– Если там будет пиво, оно будет очень хорошим. Если нет, то это будет потому, что будет что-то получше. Это не ставка, которую ты можешь проиграть. Давай, старина, – ответил Охотник в том же духе.

Когда Охотник поднял Скуоллу, старик сказал:

– Ты не торопился, добираясь сюда.

– Я сделал все, что мог, из того, что у меня было, – ответил ему бог.

– Похоже на то. – Скуолла тепло посмотрел на Инглиса сверху вниз. – Хорошо заботься о моих собаках, парень.

– Я сделаю это, сэр, – Инглис кивнул, затаив дыхание.

– Теперь я могу идти. – Скуолла опустил подбородок в довольном согласии.

– Как раз вовремя, – весело пробормотал его Друг. – Кто сейчас бездельничает?

Инглис обнаружил, что стоит на коленях, подняв обе руки ладонями вверх и растопырив пальцы. Он едва знал, что хотел сказать. Это все, я закончил? Вместо этого он спросил:

– Мы еще встретимся?

– Один раз, наверняка, – улыбнулся Охотник.

А потом Инглиса отпустило, и он падал, падал обратно в мир, смеясь и плача, потому что это было слишком сильно, чтобы удержаться в каких-либо человеческих рамках.

К счастью, просвещенный Пенрик был готов поймать его прежде, чем он скатится с уступа, о котором он напрочь забыл.

– Там, там!..

Предусмотрительно оттащив его поближе к стене, Пенрик обхватил его дрожащее тело и похлопал по спине, словно успокаивая истеричного ребенка.

– Вы видели бога, я знаю, знаю, – успокаивал он. – Вы будете пьяны от этого в течение нескольких дней. Без сомнения, Освил будет сильно оскорблен, что будет по-своему забавно…

Задыхаясь, Инглис перевернулся у него на коленях и схватил его за воротник.

– Что, что вы видели? Только что?

Пенрик осторожно разжал стиснутые пальцы, прежде чем он разорвал ткань.

– Я видел, как вы вошли в свой транс. Выглядело немного тревожно. Можно было принять за приступ – вам стоит предупреждать об этом своих спутников. У вас из носа пошла кровь. Я видел, как Толлин освободился и как он ушел. И Скуолла тоже. Было трудно увидеть больше, потому что Дез спряталась. Поскольку ей некуда идти, кроме как внутрь себя, это приводит к тому, что она сворачивается в такой непроницаемый, бесполезный шар… – его голос повысился на этом последнем, очевидно, не в адрес Инглиса, поскольку он добавил в сторону Инглиса: – Боги ужасают демонов. Они – единственная сила, которая может их уничтожить. Вполне понятно. – Инглис не был уверен, кто и что должен был понимать, но Пенрик долго колебался. Он поднял руку, согнув растопыренные пальцы, словно изображая человека, сжимающего стакан, кроме того, это также напоминало о его пяти видах молитв. Мольба, подумал Инглис. – Иначе… Иначе это было все равно, что стоять за окном под дождем, наблюдая за какой-то вечеринкой по сбору урожая, на которую, как я знал, меня не пригласили.

– О, – глупо сказал Инглис. И, услышав эхом в своем сознании «Прекрати это», неудержимо ухмыльнулся, несмотря на все это. Он потер верхнюю губу, и его рука стала липкой и красной, но кровотечение, казалось, прекратилось само по себе.

Пенрик держал его за волосы и вглядывался в его лицо с любопытством… медицинским? теологическим? магическим? Или просто как любознательный ученый? Снизу донеслись голоса и лай, и Пенрик вытянул шею.

– …Отлично. Вот идет Гэллин и множество взволнованных мужчин с веревками. Надеюсь, они взяли их достаточно. Арроу и Блад бегут поприветствовать их или, может быть, поторопить. Или подставить им подножку и сломать ноги – трудно сказать. Вы собираетесь доставить нам еще какие-нибудь неприятности?

– Я в ваших руках, – сказал Инглис вяло. И правдиво. И признательно.

Спасение. Я спасен. Из всех людей, заблудившихся в этих горах, он должен был быть самым потерянным и самым спасенным. Такие спасения были призванием Скуоллы, разве нет? Он и его храбрые собаки. Последнее спасение шамана, и шаман спасен, из рук в руки неоднократно в длинной, длинной цепочке помощи без надежды. Как далеко зайдя в прошлое?

…И как далеко вперед?

Глава 13

На то, чтобы снять двух человек с выступа, ушло больше часа. Как и раненый шаман, колдун ждал, чтобы спуститься по веревочной сети; в отличие от шамана, он вышел из нее с изяществом принца, спускающегося по дворцовой лестнице. Когда Освил упрекнул его, Пенрик сказал, что спускаться было бы гораздо труднее, чем подниматься, потому что он плохо видел, куда ставит руки и ноги. Не горцу Освилу пришлось поверить ему на слово. Ему было тяжело возразить что-то, учитывая, что и все прочие сверхъестественные события он был вынужден принять на веру. Возбужденный служитель Гэллин проглотил их дикую историю, как умирающий с голоду, и попросил добавки. Стражники и жители долины вытаращили глаза. В общем, уже стемнело, прежде чем они вернулись в Линкбек снова.

Инглис, несомненно, казался глубоко изменившимся человеком, если только падение не свело его с ума. Сделало еще безумнее, чем раньше. Когда они привели себя в порядок, и Пенрик в своей третьей ипостаси врача осмотрел новые синяки их пленника, все они спустились на ужин, где Гэллин и Госса были рабски благодарны Инглису. Для Госсы это приняло форму попытки набить его, как праздничного гуся, и кормить его собак, как людей. Пенрик обманул свое собственное пренебрежение, рассказав служанке, которая оказалась дочерью деревенской кормилицы, все о прекрасных возможностях для энергичной молодой женщины в шелковой промышленности в Мартенсбридже под пристальным наблюдением принцессы-архижрицы.

Освил наконец прервал его, объявив о раннем выезде с утра. Когда они поднимались по лестнице, он сказал Инглису:

– Вы все еще мой пленник. Все еще под арестом. И мы все еще возвращаемся в Истхом.

– О, да, – задумчиво сказал Инглис. – Теперь все очень хорошо. А если этого не будет, то будет что-то получше.

Со своей стороны, Освил предсказал метель с рассветом.

* * *

В самый темный час ночи Освилу приснился сон.

Глубокий, медленный голос, который, казалось, эхом отдавался на краю света, рассудительно произнес:

– Вы не опоздали. Хорошо, дитя. – После задумчивой паузы он добавил гораздо менее серьезным тоном: – Завтра снега не будет. Но не задерживайся на три дня.

Освил, попытавшийся сесть, проснулся с криком. Он не знал, кричал он от ужаса или радости, но это было громко.

Собаки взвыли, одеяла были отброшены, и голос Пенрика из тени позвал:

– Дез, свет, свет! – Затем он закричал в страхе: – Он сожжет мне глаза! – И ответил себе: – У тебя нет глаз. Я знаю, и с ними все в порядке. Или были бы, если бы здесь был хоть какой-то свет. Спасибо, – добавил он, когда на умывальнике сами собой вспыхнули две сальные свечи.

Освил, вцепившись в свои одеяла, задыхался:

– Он… Он…

– С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Пенрик. – Вы звучите, как лошадь с запалом.

– Ничего. Ничего, – выдавил Освил, пытаясь отдышаться. – Прошу прощения.

– Судя по реакции Дез, это было не «ничего». Теперь ты можешь выходить. Я думаю, что все кончено. – Он повернулся к Инглису, который сонно вернулся в спальный мешок и уговаривал Блада лечь рядом в качестве подушки: – Вы почувствовали что-нибудь только что?

– Нет… Я не думаю, что это предназначалось для меня. – Он обнял собаку, которая медленно расслабилась и снова положила голову на лапы. Арроу переступил через него и Пенрика на его раскладушке, провоцируя: «Ух ты, огромный зверь! Лапы прочь!», и вытянул свой влажный черный нос, чтобы с любопытством обнюхать Освила.

– Это был просто сон, – сказал Освил. – Может быть, может быть, небольшая галлюцинация. Это был долгий день. И долгая, странная погоня.

– Плохой сон?

Освил едва ли знал, за исключением того, что уголки его рта продолжали кривиться, непривычно и неохотно.

– Нет… Это было… другой вид страха. – Он добавил: – Как вы можете судить? Различить истинный голос от простого сна?

– Если вам нужно спросить, это был просто сон. Другой вариант бывает редко, но, хм, не так редко, как кажется. Мне сказали, что наши дневные умы слишком заняты собой, чтобы впускать Их. Ну, мой все время слишком полон. А ночью наши ворота иногда бывают приоткрыты, как раз достаточно.

Брови Освила поползли вниз.

– Это не сильно мне помогло.

– Что вам сказали?

Он не был смущен, точно. Но…

– Я бы предпочел не говорить. Это прозвучало бы слишком абсурдно.

Пенрик, приподнявшись на локте, задумчиво изучал его. Наконец он сказал:

– Немного бесплатных теологических советов. Не отрицайте богов. И они не откажут вам.

Когда Освил уставился на него, он продолжил:

– Имейте в виду, опасная привычка. Как только вы начнете впускать Их через эту первую щель, Они станут хуже мышей.

– Как вы можете так непочтительно говорить о богах? Вы, жрец со шнурами? – запротестовал Освил, совершенно сбитый с толку.

– Извините. Семинарская шутка, – Пенрик пожал плечами, наполовину извиняясь. – У нас их было сто штук. Очень нужно во время нагрузки. Один из моих учителей сказал: «Раз уж мы верим в богов, то имеет смысл верить и в то, что они знают разницу между юмором и богохульством».

– Насчет вашего бога я бы не был так уверен, – донесся голос Инглиса из его спального мешка.

– Ха! Ваш не лучше. Бог, чей урожай душ включает в себя всех, чьи последние слова были: «Эй, парни! Подержите мой эль и посмотрите на это!»… Семинарская шутка, – добавил он в сторону Освила, который вряд ли нуждался в пояснении.

Инглис хихикнул в свою собаку, а затем задумался:

– Это было бы еще забавнее, если бы это не было так верно.

– Если бы это было неправдой, это было бы совсем не смешно.

Двое молодых ученых, казалось, были готовы обсуждать теологию юмора или юмор теологии, до рассвета.

– Теперь можно снова задуть свечи, – громко сказал Освил. – Со мной все в порядке.

Пенрик улыбнулся ему, прищурив глаза.

– Да-а. Я полагаю, что так и есть.

– Хотите собаку? – предложил Инглис. – Очень успокаивает.

– В моей постели? Нет, спасибо.

Арроу, сопевший над краем одеяла Освила, разочарованно вздохнул, как будто обнаружил, что источник какого-то восхитительного запаха исчез.

– Между прочим, – сказал Пенрик, – у них нет блох, а никто меня не хвалит. И Госса заставила своих детей вымыть лапы.

– Иди, иди, – сказал Освил, спихивая зверя обратно на раскладушку. – Иди, сядь на своего хозяина. – Бросив свою буйную компанию, Освил выбрался из-под одеяла и пошел сам задуть свечи.

* * *

Сильный снегопад начался только через три дня после того, как они достигли безопасного и теплого Мартенсбриджа.

Глава 14

Услышав стук в дверь своей мастерской, Пен оторвался от каллиграфии и сказал:

– Войдите.

Дверь осторожно распахнулась, и вошел дворцовый паж.

– Курьер храма принес вам несколько писем, просвещенный.

– Спасибо, – Пен поставил перо в склянку и повернулся, чтобы принять их.

Девушка наклонила голову и, в последний раз с любопытством оглядевшись, снова вышла.

Пенрик изучил свою добычу. Более тонкое послание было помечено храмовой печатью Ордена Отца в Истхоме; более крупное, завернутое в кусок старой ткани и натертое воском от влаги, было подписано канцелярией королевского двора Вилда. Он открыл его первым, чтобы найти письмо и книгу без переплета, только что скопированную и нетронутую. Оба от Инглиса, ага.

Прошло больше месяца с тех пор, как Освил и его пленник, а также энергичные питомцы его пленника отбыли в Истхом. Пенрику удалось избежать того, чтобы его взяли с собой, благодаря неделе, которую они все провели в заснеженном Мартенсбридже. Это позволило ему написать полное изложение последних событий в долине Чиллбек, сильно склоненное в пользу Инглиса. Обычно поездка в королевскую столицу Вилда за счет Храма была бы большим удовольствием, но – не в середине зимы, несмотря на описания Освила прекрасного праздника Дня отца, устраиваемого там в день солнцестояния. Не мой сезон.

– И не мой, – вздохнула Дез. – Я когда-нибудь рассказывала тебе о солнце на море вокруг Цедонии?

– Несколько раз. – Он никогда не видел моря, теплого или холодного. Может ли демон тосковать по дому? Пен задумался и сломал печать на письме Инглиса.

Инглис благодарил его за показания, которые сделали свое дело – шаман, похоже, писал не из тюремной камеры.

"Вы были правы, что опьянение богом проходит, – писал Инглис, – потому что я был уже вполне трезв, когда мы добрались до Истхома. Королевское братство объявило мне строгий выговор и назначило испытательный срок, что бы это ни значило, но не лишило меня вложенного духа. Я не уверен, что кто-то действительно может это сделать, или, по крайней мере, в древних летописях не было записей о таком навыке. Похоже, старый метод казни плохих шаманов состоял в том, чтобы повесить их вниз головой и выпустить из них кровь, что никто в Братстве не предложил даже для эксперимента.

Судьи Отца после долгих дебатов, наконец, присудили мне выплатить штраф семье Толлина, по старому стилю, через вергельд. Моим родителям пришлось для этого позаимствовать кое-что у главы нашего рода, что никому не понравилось, но я надеюсь, что они были бы менее рады видеть меня подвешенным ногами кверху с перерезанным горлом. Освил говорит, что я должен просто отказаться от Толлы, но я не так уверен. Она выслушала мою историю и посмотрела мои шрамы. Вторые похороны Толлина, я думаю, были утешением для его семьи, хотя и излишним, так как я очень хорошо видел, какой бог взял его, и сказал им об этом. Я не уверен, что все поверили мне, пока святое животное местного храма не обозначило Осень на его могиле.

Я сделал для вас копию трудов Братства по шаманским практикам, которые вы хотели прочитать, по крайней мере, так, как они понимаются до сих пор. Я надеюсь, что через несколько лет нам понадобится второй том. Это кажется небольшой благодарностью, но это было то, что я мог сделать. Вы должны найти его запечатанным вместе с этим письмом".

Он подписался с завитушками Инглис кин Вулфклиф, член Королевского общества шаманов (на испытательном сроке). И добавил, как скомканную приписку в нижней части листа: «Собаки чувствуют себя хорошо и устраиваются в своем новом доме. У нас здесь что-то вроде зверинца, так что они отлично вписываются. Им нравится Толла».

Руки Пенрика чесались нырнуть за новым томом, но вместо этого он открыл более тонкое письмо. Как он и надеялся, письмо было от Освила.

"Возможно, вам будет приятно узнать, что ваши показания под присягой были приняты судом, хотя сразу же после этого до них дорвались некие теологи и утащили к себе. С юридической стороны нет никаких признаков того, что кто-то хочет, чтобы вас доставили сюда лично после всего этого. О другом я не могу говорить. Инглис легко отделался, но я не чувствую, что была допущена несправедливость.

Мой бывший колдун и его группа вернулись в Истхом примерно через две недели после нас, обмороженные, с натертыми ногами и с пустыми руками. К счастью, их официальные жалобы на меня были перекрыты известием о моем успехе. На личные жалобы я не чувствую необходимости обращать внимание.

На днях я положил подношение на алтарь вашего бога в Храме".

Его подпись была аккуратной и квадратной: Освил, старший следователь Ордена Отца в Истхоме.

Он тоже добавил скомканное последнее слово: «Я не уверен, как демоны относятся к благословениям, поэтому, пожалуйста, просто передайте мои наилучшие пожелания Дездемоне».

Дез была так поражена, что на мгновение замолчала.

Пенрик улыбнулся и потянулся за своей новой книгой.