Текст книги "Осколки чести. Барраяр. Ученик воина. Игра форов"

Автор книги: Лоис Буджолд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

– Я лично об этом позабочусь.

– Подожди!

Он остановился, и Корделия протянула ему руку: сильные короткие пальцы обхватили ее узкую кисть. Кожа у него была теплая и сухая. Это прикосновение ее обожгло.

– Прежде чем мы снова встретим твоего бедного Иллиана…

Он обнял ее, и они впервые поцеловались. Потом еще и еще.

– Ох, – пробормотала она. – Наверное, это ошибка. Так больно, когда ты останавливаешься.

– Ну, так разреши… – Рука его нежно погладила ее волосы – потом отчаянно зарылась в сверкающие пряди, и они вновь приникли друг к другу.

– Кхм… сэр? – Появившийся на тропе Иллиан громко откашлялся. – Вы не забыли о совещании в штабе?

Форкосиган со вздохом отпустил Корделию.

– Нет, лейтенант. Я не забыл.

– Можно вас поздравить, сэр? – улыбнулся человек-компьютер.

– Нет, лейтенант.

Иллиан мгновенно посерьезнел.

– Я… я не понимаю, сэр.

– Ничего, лейтенант.

И они пошли дальше: Корделия сунула руки в карманы, Форкосиган сцепил их за спиной.

На закате следующего дня, когда большая часть эскобарских женщин уже улетела на катере к кораблю, который прибыл, чтобы везти их домой, подтянутый барраярский охранник возник у входа в их убежище и позвал капитана Нейсмит.

– Адмирал шлет вам свои приветствия, мадам, и хочет узнать, не пожелаете ли вы проверить данные на надгробии, приготовленном для вашего офицера. Оно в его кабинете.

– Да, конечно.

– Корделия, Бога ради, – прошипела лейтенант Альфреди, – не ходите туда одна!

– Это не страшно, – огрызнулась Корделия. – Форкосиган меня не съест.

– О? Так что ему надо было вчера?

– Я же объяснила вам – поговорить о надгробии.

– На это не требуется целых два часа. Вы знаете, сколько вы отсутствовали? Я видела, как он на вас смотрит. А вы… да на вас лица не было, когда вы вернулись.

Корделия раздраженно отмахнулась от ее стенаний и пошла за сверхвежливым охранником к складу. В одной из боковых комнат расположилась барраярская планетная администрация, и там царила оживленно-сосредоточенная атмосфера, свидетельствующая о близости начальства. На двери кабинета были написаны имя и звание Форкосигана. Он был у себя.

Здесь же находился верный Иллиан, а также какие-то незнакомые капитан и коммодор, которые, видимо, как раз получали инструкции. Форкосиган приветствовал ее осторожным кивком, на который она ответила столь же сдержанно. «Интересно, у меня такой же голодный взгляд, как у Эйрела? Правила этикета, за которыми мы прячемся от толпы, совершенно бессмысленны, если мы не научимся скрывать наши взгляды».

– Оно на столе секретаря, Кор… капитан Нейсмит. Идите посмотрите.

И адмирал снова повернулся к ожидающим его офицерам.

Это была простая табличка, обычное надгробие барраярского военного. Правописание, цифры и даты в полном порядке, все как надо. Форкосиган закончил свой разговор и подошел к ней.

– Все как следует?

– О да. – Корделия улыбнулась ему. – Вы смогли найти могилу?

– Да, ваш лагерь пока виден с воздуха, хотя еще один дождливый сезон – и он исчезнет.

За дверью послышался какой-то шум, который перекрыл голос охранника:

– Это вы так говорите. Почем я знаю, может, это бомбы. Нельзя, нельзя.

Другой голос отозвался:

– Он должен расписаться в получении. У меня такой приказ. И нечего выпендриваться, будто это вы нас победили.

Второй из говоривших, техник-лаборант в темно-красной форме медицинской службы Эскобара, уже входил в кабинет – входил задом, ведя за собой на тонком кабеле антигравитационную подвесную платформу, похожую на причудливый воздушный шар. На ней рядком стояли большие закрытые емкости, примерно в полметра вышиной, снабженные пультами управления и отводными трубками. Корделия сразу же поняла, в чем дело, и теперь старалась побороть тошноту. Форкосиган недоумевающе смотрел на странное явление.

Техник повернулся.

– У меня накладная, на которой должна стоять личная подпись адмирала Форкосигана. Он здесь?

Форкосиган шагнул вперед.

– Форкосиган – это я. Что это такое… э-э…

– Лаборант, – шепотом подсказала Корделия.

– Лаборант… – машинально закончил Форкосиган, хотя его досадливый взгляд говорил, что ему нужна была вовсе не такая подсказка.

Визитер кисло улыбнулся.

– Мы возвращаем их адресатам.

Форкосиган обошел платформу.

– Да, но что это?

– Все ваши ублюдки, – отчеканил эскобарец.

Видя растущее недоумение Форкосигана, Корделия объяснила:

– Это маточные репликаторы, э-э… адмирал. Они функционируют самостоятельно, имеют автономный источник энергии… Но их надо обслуживать…

– Каждую неделю, – злорадно подтвердил техник. Он протянул пачку дисков. – А вот инструкции к ним.

Лицо Форкосигана выражало неподдельный ужас.

– И что, черт побери, мне с ними делать?

– Думали, что на этот вопрос должны будут отвечать наши женщины, да? – саркастически отозвался медик. – Лично я предлагаю повесить их на шею папочкам. На каждом указан отцовский генетический код, так что нетрудно будет определить, чьи они. Распишитесь вот здесь.

Форкосиган взял бланк получателя и дважды прочитал его. Потом снова обошел вокруг платформы, пересчитывая репликаторы. Вид у него был растерянный. Наконец он остановился рядом с Корделией и пробормотал:

– Я не подозревал, что такое возможно.

– У нас ими часто пользуются по медицинским показаниям.

– Они, наверное, чудовищно сложные.

– И к тому же дорогие. Вообще я удивлена… Наверное, эскобарцы убоялись юридических сложностей – вправе ли они забирать детей вместе с матерями. А так ответственность ложится на тебя.

Эти слова вонзились в него, как пули.

– Они там все живы?

– Конечно. Видишь эти зеленые огоньки? Значит, все идет как положено. Они плавают в своей амниотической жидкости, совсем как дома.

– Двигаются?

– Наверное.

Он потер щеку, не в силах оторвать взгляда от репликаторов.

– Семнадцать. О Господи, Корделия, что мне с ними делать? Конечно, врачи… – Он повернулся к своему секретарю. – Быстро вызвать сюда главного хирурга. – Потом чуть слышно спросил Корделию: – Сколько времени эти штуки работают?

– Если нужно – все девять месяцев.

– Могу я получить расписку, адмирал? – громко спросил техник. – Меня ждут другие обязанности. – Он с любопытством посмотрел на Корделию в ее оранжевой пижаме пленной.

Форкосиган рассеянно нацарапал свое имя на пластинке бланка, оттиснул рядом большой палец и вручил накладную обратно. Взгляд его все время возвращался к емкостям. Поддавшись любопытству, Корделия тоже обошла вокруг, читая показания датчиков.

– Младшему, похоже, около семи недель. Старшему больше четырех месяцев. То есть он зачат в первые дни войны.

– Но мне-то что с ними делать? – тоскливо повторил Форкосиган. Корделия еще никогда не видела его таким растерянным.

– Что вы обычно делаете с солдатскими детьми? Наверняка подобная ситуация уже бывала – может, в меньшем масштабе.

– Обычное решение проблемы – аборт. Но в данном случае это, пожалуй, уже сделано. Столько хлопот… Они что, ожидают, что мы будем поддерживать их жизнь? Плавающие эмбриончики – дети в баночках…

– Не знаю, – вздохнула Корделия. – Бедные, всеми отверженные детеныши! А ведь – не вмешайся провидение и сержант Ботари – один из этих консервированных ребят мог бы быть моим и Форратьера. Или, если уж на то пошло, моим и Ботари.

Услышав это, Форкосиган совсем позеленел. Понизив голос почти до шепота, он отчаянно воззвал:

– Но что я… что бы ты хотела, чтобы я с ними сделал?

– Ты просишь, чтобы я отдала приказ?

– Я никогда… Корделия, ну, пожалуйста…

Да, наверное, это настоящее потрясение: вдруг обнаружить, что ты забеременел, к тому же семнадцать раз – и в его-то возрасте… Она постаралась подавить улыбку – ведь он явно страдал – и сжалилась над его смятением.

– Безусловно, о них надо позаботиться. Я, право, не знаю, какова юридическая сторона дела, но… ты ведь за них расписался.

Адмирал вздохнул:

– Совершенно верно. В некотором смысле – дал свое слово. – Почувствовав себя в привычной колее, он быстро успокоился и обрел душевное равновесие. – Фактически дал слово Форкосигана. Правильно. Хорошо. Задача сформулирована, план намечен – стало быть, действуем.

Вошел хирург, изумившийся при виде платформы.

– Какого дьявола… А, знаю, знаю. Слыхал. Но никогда не думал, что увижу такую штуку… – Он провел пальцами по одной из емкостей, испытывая к ней чисто техническое любопытство. – Это наши?

– Похоже, все наши, – ответил Форкосиган. – Присланы эскобарцами.

Хирург хохотнул.

– Ну не подлость ли! Хотя эскобарцев тоже можно понять. Но почему было их просто не выкинуть?

– Из-за нелепого мнения о ценности человеческой жизни, – возмущенно сказала Корделия. – В некоторых цивилизациях такое бывает.

Хирург приподнял бровь, но не решился осадить ее, а лишь взглянул на Форкосигана. Лицо командующего оставалось абсолютно серьезным.

– Вот инструкции. – Форкосиган вручил ему диски.

– О, прекрасно. Можно мне освободить одну и разобрать на части?

– Нет, нельзя, – отрезал Форкосиган. – Я дал слово – слово Форкосигана, что о них позаботятся. Обо всех.

– Как этим свиньям удалось вас так подставить? А, ладно, получу попозже, наверное…

Он снова вперился в сверкающие устройства.

– У вас здесь есть оборудование, чтобы справиться с проблемами, которые могут возникнуть? – спросил Форкосиган.

– Господи, конечно, нет. Такое есть только в госпитале. Правда, там нет женского отделения. Но готов поспорить, что лаборатория будет счастлива получить этих малюток…

Ошеломленная Корделия не сразу сообразила, что он имеет в виду маточные репликаторы, а не их содержимое.

– Через неделю их надо заправить. Вы это сможете здесь сделать?

– Не думаю… – Хирург вставил диск в компьютер на столе секретаря и начал просматривать данные. – Здесь не меньше десяти километров инструкций… А-а. Нет. У нас нет… Нет. Очень жаль, адмирал. Боюсь, на этот раз вам придется отказаться от вашего слова.

Форкосиган усмехнулся – хищно и невесело.

– Вы помните, что случилось с последним человеком, который заставил меня нарушить слово?

Улыбка хирурга робко погасла.

– Выслушайте приказ, – отрывисто проговорил Форкосиган. – Через тридцать минут вы лично отправляетесь с этими штуками на курьерский корабль. Он прибудет в Форбарр-Султан не позже чем через неделю. Вы поедете в императорский госпиталь и получите любыми необходимыми способами людей и оборудование, необходимые для… завершения проекта. Если понадобится, добивайтесь аудиенции у императора. Напрямую, не через обычные инстанции. Я уверен, что наш общий друг Негри все устроит. Проследите, чтобы их установили, обслужили, и доложите мне.

– Невозможно долететь туда меньше чем за неделю! Даже на курьерском корабле!

– С ускорением на шестьдесят процентов выше максимально допустимого вы долетите за пять дней. Если инженеры работали как положено, то двигатель не взорвется до восьмидесятипроцентной перегрузки. Так что это вполне безопасно. – Он обернулся: – Куэр, соберите экипаж курьерского корабля. И соедините меня с их капитаном, я хочу лично его проинструктировать.

Хирург понизил голос, бросив взгляд на Корделию:

– Заговорила бетанская сентиментальность, не так ли, адмирал? Вам не кажется, что это немного странно для имперской службы?

Форкосиган прищурился:

– Бетанское неповиновение, доктор? Будьте любезны направить вашу энергию на выполнение приказа, а не на обсуждение причин, по которым он был отдан.

– Гораздо легче просто выдернуть пробки, – упорствовал хирург. – А что будет потом, когда они… завершатся, родятся, как это там называется? Кому тогда отвечать за них? Я могу понять ваше желание произвести хорошее впечатление на подружку, но подумайте о будущем!

Глаза Форкосигана сузились, а из горла раздалось что-то вроде сдавленного рычания. Врач отпрянул. Форкосиган замаскировал рычание кашлем и сделал глубокий вдох.

– Это – мои проблемы. Мое слово. Ваша ответственность на этом закончится. Двадцать пять минут на сборы, доктор. Если не опоздаете, я разрешу вам лететь внутри катера. – Он оскалил белые зубы, изобразив улыбку. – Когда установите репликаторы в госпитале, можете взять увольнение на три дня, если захотите.

Хирург, сдаваясь, пожал плечами и пошел укладываться.

Корделия тревожно посмотрела ему вслед:

– Все будет нормально?

– О да – ему просто нужно время, чтобы усвоить новые правила игры. К моменту прибытия в Форбарр-Султан он уже будет вести себя так, будто весь проект – его собственная идея, включая и… э-э… маточные репликаторы. – Взгляд Форкосигана снова обратился к плавающей платформе. – Ну не дьявольщина ли…

Вошел охранник:

– Извините, сэр, но эскобарский пилот спрашивает капитана Нейсмит. Они готовы к отлету.

И тут же на экране коммуникатора появилось лицо Куэра:

– Сэр, капитан курьерского корабля на связи.

Их прощание ограничилось коротким кивком, а затем каждый без слов пошел исполнять свой долг. Она никак не могла забыть последний выпад врача. «А мы-то считали, что так осторожны!.. Нам надо как-то научиться управлять выражением своих глаз».

Глава 12

Корделия летела домой с двумястами других пленных, большинство из которых были с Эскобара. Их разместили на пассажирском лайнере с Тау Кита – большом корабле, наскоро приспособленном для нужд эвакуации. Время проходило за рассказами и воспоминаниями, которыми, как она вскоре заметила, ненавязчиво руководили многочисленные психоофицеры, присланные эскобарцами вместе с кораблем. Вскоре окружающие стали замечать, что она ничего не говорит о пережитом, а Корделия научилась распознавать во вроде бы случайных разговорах приемы групповой терапии. И уходить от них.

Но это не помогло. Она заметила, что ее тихо, но неуклонно преследует яснолицая молодая женщина по имени Айрин, которой, как решила Корделия, поручили заняться ею. Она возникала рядом за едой, в коридорах, гостиных – и всегда с новым предлогом для беседы. Корделия избегала ее, как только могла, – иногда ловко, иногда открыто.

Еще через неделю девушка снова растворилась в толпе. Корделия вздохнула с облегчением, но, вернувшись в каюту, обнаружила там новую соседку: спокойную немолодую женщину с твердым взглядом в гражданском платье. Она не была бывшей пленной. Лежа на постели, Корделия мрачно наблюдала, как та распаковывает вещи.

– Привет, я – Джоан Спрейг, – жизнерадостно представилась женщина.

Настало время говорить прямо.

– Добрый день, доктор Спрейг. Думаю, я не ошибусь, предположив, что вы начальник Айрин.

Спрейг помолчала.

– Вы совершенно правы. Но я предпочитаю, чтобы общение было непринужденным.

– Нет, это не так. Вы предпочитаете, чтобы оно выглядело непринужденным. Но быть и казаться – разные вещи.

– Вы – очень незаурядная личность, капитан Нейсмит.

– Ну… это больше относится к вам, чем ко мне. Что будет, если я соглашусь побеседовать с вами? Вы отзовете остальных ищеек?

– Я здесь для того, чтобы слушать вас, – но только тогда, когда вы будете к этому готовы.

– Ну, тогда спрашивайте, о чем хотите знать. Покончим с этим, чтобы нам обеим можно было успокоиться.

«Мне и вправду бы не помешала какая-нибудь терапия, – печально думала Корделия. – Так погано себя чувствую…»

Спрейг уселась на ее постель: на губах – мягкая улыбка, в глазах – пристальное внимание.

– Я хочу помочь вам вспомнить, что происходило, пока вы были в плену на барраярском флагмане. Каким бы ужасным ни было подавленное воспоминание, но осознать его – значит сделать первый шаг к самоконтролю.

– Хм-м… Кажется, у нас противоположные цели. Я с необычайной ясностью помню все, что со мной произошло в то время. И мне нисколько не трудно осознавать все это. Чего бы мне хотелось, так это все забыть, хотя бы ненадолго. Тогда я могла бы спокойно спать по ночам.

– Понимаю. Продолжайте. Почему бы вам не рассказать обо всем, что случилось?

Корделия перечислила события, начиная со старта с Колонии Бета и кончая убийством Форратьера. Она оборвала рассказ перед появлением Форкосигана, неопределенно проговорив:

– Я пару дней скрывалась по разным закоулкам, но в конце концов они меня поймали и посадили обратно в камеру.

– Так. Вы не помните, как вас мучил и насиловал адмирал Форратьер, и не помните, как убили его.

– Меня не мучили и не насиловали. И я его не убивала. Кажется, я только что сообщила вам об этом.

Врач печально покачала головой:

– Нам доложили, что барраярцы дважды забирали вас из лагеря. Вы помните, что происходило при этом?

– Да, конечно.

– Вы можете это описать?

Корделия закусила губу.

– Нет.

Тайна убийства принца ничего не значит для эскобарцев: невозможно ненавидеть Эзара Форбарру сильнее, чем они его ненавидят. Но даже намек на правду, попав в прессу, будет иметь катастрофические последствия для гражданского мира на Барраяре. Мятежи, военный переворот, свержение императора – все пойдет своим чередом. А если на Барраяре начнется гражданская война, разве Форкосиган не может в ней погибнуть? «Господи, ну пожалуйста, – устало подумала Корделия, – не надо больше смертей».

А эта проклятая врачиха сразу насторожилась… Видя себя в ловушке, Корделия решила отступить, хотя и понимала, что момент упущен.

– Во время бетанской астроэкспедиции на эту планету, как вы, наверное, знаете, погиб один из наших офицеров. По моей просьбе было изготовлено надгробие для его могилы. Вот и все.

– Понимаю, – вздохнула Спрейг. Она даже не скрывала, что считает ее слова отговоркой. – У нас есть еще один подобный случай. Девушку изнасиловал Форратьер или кто-то из его людей, а потом барраярские медики подчистили ей память. Наверное, надеялись спасти репутацию этого негодяя.

– Ах да, помню, я встречала ее на флагмане. Она была и в моей палатке, верно?

Доктор Спрейг поспешно махнула рукой – в знак того, что это профессиональная тайна.

– Насчет той девушки вы правы, и я рада, что она получает необходимую помощь. Но со мной вы ошибаетесь. И относительно репутации Форратьера – тоже. Единственная причина, по которой разошлась эта небылица насчет меня, кроется в том, что в глазах толпы быть убитым слабой женщиной еще позорней, чем собственным солдатом.

– Одних только данных о вашем физическом состоянии достаточно, чтобы я этому не поверила, – сухо заметила Спрейг.

– Каких еще данных? – на мгновение опешила Корделия.

– Данных, свидетельствующих о том, что вы подвергались пыткам, – отчеканила ее собеседница с мрачным, даже несколько сердитым видом. Но Корделия поняла, что гнев направлен не на нее.

– Что за чушь! Меня не пытали!

– Пытали. И заставили вас забыть об этом. Но скрыть физические следы они не могли. Вы знаете, что у вас была сломана рука и два ребра? На шее многочисленные синяки, сильные ушибы на голове, на руках и ногах – вообще на всем теле. А биохимический анализ крови свидетельствует о крайнем стрессе, сенсорном голодании, значительной потере веса, нарушениях сна, избытке адреналина. Мне продолжать?..

– Ах это… – сказала Корделия. – Это…

– «Ах это?» – повторила врач, приподнимая бровь.

– Это я могу объяснить, – подтвердила Корделия, сдерживая смех. – В некотором смысле вина за мои грехи лежит на вас, на эскобарцах. Во время отступления я находилась в тюремной камере на борту флагманского корабля. Вы в него попали – и встряхнули всех, как камешки в банке, включая и меня. Вот откуда переломы и все такое прочее.

Врач сделала пометку в своем блокноте.

– Хорошо. Тонкая работа. Но небезупречная. У вас переломы были в разное время.

– Э-э, – начала Корделия.

Как можно объяснить про Ботари, не упоминая о каюте Форкосигана? «Меня пытался придушить один друг…»

– Я бы очень хотела, чтобы вы подумали о возможности медикаментозного лечения, – осторожно проговорила доктор Спрейг. – Барраярцы провели с вами огромную работу по сокрытию, даже более основательную, чем с той девушкой, а для нее понадобилась очень и очень глубокая терапия. По-моему, в вашем случае это еще нужнее. Но нам нужно ваше добровольное содействие.

– Слава Богу.

Корделия снова легла на кровать и закрыла лицо подушкой, раздумывая над медикаментозным лечением. От подобных мыслей у нее леденела кровь. Интересно, сколько времени можно выдержать поиск отсутствующих воспоминаний, прежде чем начнешь их выдумывать в соответствии с требованиями? Но хуже всего то, что ей действительно есть что прятать… Она вздохнула, сняла с лица подушку, прижала ее к груди и открыла глаза. Над ней с озабоченным видом стояла Джоан.

– Вы еще здесь?

– Я все время буду здесь, Корделия.

– Этого… я и боялась.

Все дальнейшие усилия доктора Спрейг пропали даром – пациентка наотрез отказалась участвовать в своем спасении. Но теперь она не давала себе заснуть, опасаясь, что заговорит во сне – и будет допрошена. Она только чуть подремывала и, вздрагивая, просыпалась от малейшего шума. Корделия не испытывала восхищения по поводу тайных целей Эзара Форбарры – но они по крайней мере были уже достигнуты. Ее преследовал страх, что она может сделать напрасными тысячи смертей. В итоге Корделия приняла твердое решение не допустить, чтобы из-за нее стала бессмысленной гибель всех солдат Форкосигана – и даже Форратьера и коменданта лагеря.

В конце полета она уже балансировала на грани нервного срыва. Ее мучили стойкие мигрени, бессонница, непонятное дрожание левой руки и легкое заикание.

Перелет от Эскобара к Колонии Бета прошел гораздо легче. Он длился всего четыре дня: к ее величайшему удивлению, специально за ней пришел бетанский курьерский корабль. По голографическому видео в своей каюте она просматривала новости. Корделия смертельно устала от войны, но, случайно наткнувшись на упоминание о Форкосигане, не устояла и решила узнать, каково общественное мнение на сей счет.

К своему ужасу она скоро убедилась, что и бетанская, и эскобарская пресса в один голос обвиняют Форкосигана в плохом обращении с пленными, словно он отвечал за это с самого начала. Заодно припомнили и старую ложь о Комарре. Она негодовала, возмущалась и в конце концов совсем перестала смотреть новости.

Едва они вышли на орбиту Колонии Бета, как Корделия принялась осаждать навигаторов просьбами показать ей дом.

– Ну, вот и наша пыльная старушка, – жизнерадостно проговорил капитан, включая для нее обзор. – За вами придет катер, но над столицей буря, так что он немного задерживается. Придется подождать, пока в порту выключат силовые экраны.

– Я пока не стану звонить маме, – отозвалась счастливая Корделия. – Она, наверное, сейчас на работе. Нет смысла ее отрывать. Больница недалеко от космопорта. Я там спокойно посижу и чего-нибудь выпью, пока у нее не кончится смена – тогда она за мной заедет.

Капитан как-то странно на нее посмотрел.

– Да-да… конечно.

Но вот и долгожданная стыковка. Корделия пожала всем руки, поблагодарила экипаж и перешла на катер. Стюардесса встретила ее со стопкой новой одежды.

– Что это такое? Боже мой, неужели новая форма экспедиционного корпуса! Ну, что ж, наверное, лучше поздно, чем никогда.

– Почему бы вам ее не надеть? – с улыбкой предложила ей стюардесса.

– Действительно, почему бы и нет. – Последнее время ей приходилось щеголять в эскобарской одежде, которая успела порядком надоесть. Она развернула небесно-голубую ткань, увидела сияющие черные ковбойские сапожки и рассмеялась. – Бога ради, зачем сапоги? На Колонии Бета лошадей встретишь только в зоопарке.

Узнав, что других пассажиров нет, Корделия переоделась прямо в салоне. Стюардессе пришлось помочь ей натянуть сапожки.

– Тому, кто их придумал, надо бы попробовать лечь в них спать, – проворчала Корделия. – А впрочем, может, он так и делает.

Катер начал снижаться, и она поспешила к иллюминатору, мечтая поскорее увидеть свой родной город. Наконец рыжеватая дымка рассеялась, они аккуратно зашли на посадку и подрулили к посадочному узлу.

– Похоже, сегодня здесь немало народа.

– Да, президент собирается произнести речь, – сказала стюардесса. – Это так интересно. Хоть я за него и не голосовала.

– Зануда Фредди сумел собрать столько слушателей на какую-то свою речь? Ну это даже к лучшему. Я смогу смешаться с толпой. Эта форма ужасно яркая, а сегодня мне хотелось бы стать невидимой.

Двигатели последний раз взвыли и замолкли. Корделия встала и неловко попрощалась со стюардессой.

– Я надеюсь, меня там никто не встречает? Сегодня я этого не вынесу.

– Вам будут помогать, – заверила девушка. – Вот он идет.

В катер, сияя улыбкой, вошел мужчина в гражданском саронге.

– Как поживаете, капитан Нейсмит? Я – Филип Гоулд, пресс-секретарь президента, – представился он. Корделия насторожилась: пресс-секретарь – должность на уровне кабинета министров. – Для меня большая честь познакомиться с вами.

В эту минуту она явственно ощутила, как под ней разверзается пропасть.

– Вы, часом, не запланировали тут какой-нибудь цирк? Я хочу просто уехать домой.

– Ну, президент желает произнести небольшую речь. И для вас у него есть один пустячок, – небрежно проронил чиновник. – По правде говоря, он надеется на несколько совместных выступлений, но это мы сможем обсудить позже. Конечно, мы не думаем, что героиня Эскобара может оробеть, но на всякий случай приготовили для вас несколько фраз. Я все время буду рядом и помогу вам разобраться и ответить на вопросы прессы. – Он передал ей портативный экран. – Постарайтесь казаться удивленной, когда выйдете из катера.

– Я и правда удивлена. – Она быстро просмотрела текст речи. – Эт-то п-просто ложь!

Лицо секретаря приняло озабоченное выражение.

– У вас всегда был этот небольшой дефект речи? – осторожно спросил он.

– Н-нет, это п-подарок психослужбы эскобарцев и п-прошлой войны. От-ткуда у вас эта ч-чушь? – Строчка, на которой остановился ее взгляд, гласила: «трусливый адмирал Форкосиган и его свора разбойников». – Форкосиган – храбрейший человек.

Гоулд крепко взял ее за руку повыше локтя и вывел из катера.

– Нам пора идти, чтобы попасть в программу новостей. Попробуйте просто выкинуть то место, ладно? А теперь улыбнитесь.

– Я хочу видеть маму.

– Она с президентом. Ну, пора.

Трап вывел их прямо к возбужденной толпе, и собравшиеся принялись выкрикивать вопросы. Корделию затрясло: казалось, толчки возникают где-то внизу живота и распространяются по всему телу.

– Я не знаю никого из этих людей, – отчаянно зашептала она Гоулду.

– Не останавливайтесь, – прошипел он в ответ сквозь улыбку. Они поднялись на трибуну, установленную на балконе, выходившем в главный вестибюль космопорта. Громадный зал был набит ярко одетыми и празднично настроенными людьми. Все расплывалось у Корделии в глазах, но вдруг она увидела знакомое лицо: мать. Та улыбалась и плакала. Корделия бросилась к ней в объятия, к восторгу прессы, поспешившей запечатлеть эту трогательную сцену.

– Поскорее выручай меня отсюда, – яростно прошептала она на ухо матери. – Меня сейчас вывернет.

Мать чуть отстранилась, не понимая, продолжая улыбаться. Ее сменил брат Корделии. За ним неуверенно и гордо теснилась его семья, не сводя восторженных глаз с героини в блестящих сапожках.

Корделия увидела членов своего экипажа, тоже одетых в новую форму, – они стояли с какими-то правительственными шишками. Парнелл торжествующе ухмылялся. Подталкиваемая Гоулдом, она приблизилась к президентской трибуне.

Зануда Фредди показался ошеломленной Корделии настоящим великаном. Огромный и громогласный… Может, именно поэтому он так хорошо смотрится на экранах. Он схватил ее руку и поднял кверху под приветственные крики толпы.

Президент великолепно произнес свою речь, ни разу не заглянув в подсказчик. Эта речь была полна все тех же патриотических заклинаний, которые опьяняли людей перед ее отлетом, и едва ли одно слово из десяти было правдой – даже с бетанской точки зрения. Не спеша и драматично президент вел дело к награде. Когда до Корделии дошло, куда он клонит, у нее неровно забилось сердце. Она повернулась к пресс-секретарю.

– Это – д-для моего экипажа, за плазменные зеркала? – Жалкая попытка спрятаться от неумолимой истины.

– Они свои уже получили. – «Он когда-нибудь перестанет улыбаться?» – Эта – только вам.

– П-понятно.

Оказалось, что медаль будет ей вручена за собственноручно исполненную казнь вражеского адмирала. Зануда Фредди избегал слова «убийство», предпочитая художественные метафоры вроде «освобождения Вселенной от чудовища порока».

Речь наконец благополучно завершилась, и сверкающая медаль на многоцветной ленте, высшая награда Колонии Бета, была торжественно надета президентом на шею героини. Гоулд выволок ее на трибуну и указал на зеленые строки суфлирующего экрана.

– Начинайте читать, – прошептал он.

– Моя очередь? О… Народ Колонии Бета, моей возлюбленной родины… – пока все терпимо… – когда я простилась с вами, чтобы б-бороться с угрозой барраярской тирании, идя на п-помощь нашему другу и союзнику Эскобару, я не п-подозревала, что мне выпадет куда б-более б-благородная миссия.

Тут она перестала следовать тексту и лишь беспомощно наблюдала за собой, словно за обреченной шхуной, погружающейся в морскую пучину.

– Н-не вижу ничего б-благородного в т-том, чтобы з-зарезать этого глупого с-садиста, Форратьера. И я не приняла бы м-медаль за убийство б-безоружного, д-даже если бы и сделала это.

Она стянула медаль через голову. Лента запуталась в волосах и больно дернула. Корделию захлестнула волна мгновенной ярости.

– В последний раз говорю. Не убивала я Форратьера. Форратьера убил один из его собственных солдат. Он схватил его сзади и п-перерезал ему горло. Да, я была там, черт побери. Он меня всю кровью залил. П-пресса обеих сторон кормит вас л-ложью об этой паршивой войне. Д-дураки! А Форкосиган не отвечал за военнопленных, когда в лагере творились безобразия. К-как только он получил командование, он их прекратил. П-п-пристрелил одного из своих офицеров, только для того, чтобы удовлетворить вашу ж-жажду м-мести…

Трансляцию с трибуны прервали. Корделия повернулась к Зануде Фредди, с трудом различая сквозь слезы его изумленное лицо, и со всей силы швырнула в него медалью. Сверкающий кружок пролетел в дюйме от президентского уха и канул в толпу.

Кто-то сзади схватил ее за руки. Это включило оборонительные рефлексы, и она начала лягаться.

Не попытайся Фредди увернуться, с ним ничего бы не случилось. А так носок ее сапога с неожиданной точностью угодил ему в пах. Беззвучно открыв рот, президент согнулся пополам и рухнул с трибуны.

Не в силах справиться с собой, Корделия громко всхлипывала, а десятки рук крепко держали ее за локти, за ноги, за талию.

– П-пожалуйста, не надо меня снова запирать! Я этого не выдержу! Я просто хотела домой! Уберите эту чертову ампулу! Нет! нет! Пожалуйста, пожалуйста, не надо никаких лекарств! Простите меня, простите!

Ее поспешно увели прочь. Самое крупное общественное мероприятие года рухнуло подобно Зануде Фредди.