Текст книги "Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)"

Автор книги: Лобсанг Рампа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 11
ВИБРАЦИИ ЧЕЛОВЕКА

Мы веселились. Несколько учеников во дворе гордо вышагивали на ходулях и пытались свалить друг друга. Тот, кто смог остаться на ходулях, выдержав атаки остальных, становился победителем. Вот трое с хохотом свалились в одну кучу, когда один из них воткнул ходули в землю, а остальные зацепились за них.

– Старый учитель Раке был сегодня в голубом настроении, не так ли? – весело сказал один из моих товарищей.

– Да! – закричал другой из кучи. – Кое-кто позеленеет от зависти, узнав, что Раке может входить в такое состояние и выплескивать его без всякого на нас воздействия!

Мы посмотрели друг на друга и начали хохотать. Голубое настроение? Позеленеть от зависти? Мы предложили остальным оставить ходули и расположиться вместе с нами на земле, чтобы начать новую игру. Сколько цветов мы можем использовать при описании разнообразных вещей?

– Голубая кровь! – воскликнул один.

– Нет, – ответил я, – у нас уже есть голубой цвет.

Мы продолжали рассуждать подобным образом, перейдя от учителя с голубым настроением к Настоятелю, у которого мрачные коричневые раздумья, и снова к учителю, позеленевшему от зависти. Кто-то упомянул об алой женщине (проститутке), которую он видел на рынке в Лхасе. Некоторое время мы не могли решить, годится ли это выражение, поскольку никто из нас толком не знал, что оно означает.

– Я знаю еще! – сообразил мальчик справа от меня. – Человек может быть желтым от трусости. В конце концов, желтый цвет часто используется для обозначения трусости.

Я думал обо всем этом, и мне казалось, что, если подобные поговорки характерны для любого языка, это должно иметь солидное основание; эта мысль отправила меня на поиски моего Наставника, ламы Мингьяра Дондупа.

– Благородный Лама! – я ворвался в его кабинет в некотором возбуждении. Он смотрел на меня снизу вверх, не выражая недовольства моим бесцеремонным вторжением. – Достопочтенный Лама, почему мы используем цвета для описания настроений?

Он отложил книгу, с которой работал, и жестом предложил мне сесть.

– Я предполагаю, что ты имеешь в виду общепринятые выражения типа «голубая кровь» или «позеленеть от зависти»? – спросил он.

– Да, – ответил я, еще больше возбуждаясь от того, что он смог точно понять, о чем идет речь, – я действительно хочу знать, почему в таких случаях используются те или иные цвета. За этим должно что-то стоять.

Он снова посмотрел на меня и засмеялся, отвечая:

– Ладно, Лобсанг, ты явился, чтобы послушать еще одну занятную длинную лекцию. Но я вижу, что ты занимался довольно напряженными физическими упражнениями и думаю, что мы могли бы выпить чаю, – во всяком случае, мне пора это сделать, прежде чем заняться нашим обсуждением.

Чай не заставил себя ждать. На этот раз чай был с тсампой, точно такой же, как и у любого другого монаха, ламы или чела во всем ламаистском монастыре. Мы ели в молчании, я думал о цветах, и меня интересовал скрытый смысл цветов. Вскоре мы покончили с нашей довольно скудной едой, и я выжидательно взглянул на моего Наставника.

– Ты немного знаешь о музыкальных инструментах, Лобсанг, – начал он. – Ты знаешь, например, что существует такой музыкальный инструмент, как рояль, широко используемый на Западе. Вспомни, мы вместе рассматривали его фотографию. Он содержит клавиатуру с массой черных и белых клавиш, однако давай забудем о черных клавишах и представим себе рояль с клавиатурой длиной, возможно, в две мили или, если хочешь, больше, воспроизводящей любые вибрации, которые можно получить на любом плане существования.

Он взглянул на меня, чтобы убедиться, что я внимательно слушаю его, потому что рояль, насколько я мог понять, был довольно странным инструментом. Я, как сказал мой Наставник, видел подобную вещь только на картинках.

Удовлетворенный тем, что я воспринял основополагающую идею, он продолжал:

– Если бы существовала клавиатура, воспроизводящая любую вибрацию, то полный диапазон человеческих вибраций разместился бы, возможно, в ее трех средних клавишах. Ты поймешь – по крайней мере я надеюсь на это! – что все состоит из вибраций. Возьмем самую низкую вибрацию, известную человеку. Самой низкой вибрацией является вибрация твердого материала! Ты прикасаешься к нему, и он препятствует движению пальца, в то же время все его молекулы вибрируют! Ты можешь двинуться вверх, к более высоким вибрациям воображаемой клавиатуры, и сможешь слышать вибрацию, известную как звук. Ты можешь пойти еще выше, и твои глаза смогут воспринимать вибрацию, известную как свет.

Я подскочил при этом: как может свет быть вибрацией? Если я смотрю на предмет – как я вижу его?

– Ты видишь предмет, Лобсанг, потому что он вибрирует и порождает колебания, воспринимаемые глазом. Другими словами, видимый предмет генерирует волны, которые могут быть восприняты палочками и колбочками глаза и, в свою очередь, преобразованы в импульсы, поступающие в участок мозга, превращающего эти импульсы в образ исходного предмета. Все это очень сложно, и мы не будем слишком углубляться в этот вопрос. Я просто пытаюсь подчеркнуть, что все является вибрацией. Поднимаясь вверх по шкале, мы придем к радиоволнам, телепатическим волнам и к волнам тех людей, которые живут на других планах. Но я говорил, что мы собираемся ограничиться конкретно этими тремя мифическими клавишами на клавиатуре, вибрации которых могут быть восприняты человеком как твердый предмет, звук или свет.

Я должен был подумать обо всем этом. Это был вопрос, который действительно заставил напрячься мой мозг. Однако я всегда готов был учиться с помощью добротных методов моего Наставника. Единственный случай, когда у меня возник вопрос о необходимости учебы, был связан с одним учителем-тираном, который выколачивал пыль из моей старой бедной мантии с помощью очень неприятной палки.

– Ты спрашивал о цветах, Лобсанг. Так вот, определенные вибрации представлены в ауре человека с помощью цвета. Поэтому, к примеру, если человек чувствует себя скверно – если он чувствует себя совершенно скверно, – часть его чувств будет излучать вибрации с частотой, приближающейся к частоте цвета, называемого голубым, который могут воспринимать даже неясновидящие; в результате этот цвет проник в большинство языков мира как обозначение голубого настроения – нерадостного, невеселого настроения.

Теперь я начал воспринимать ход его мысли, но еще недоумевал, как человек может быть зеленым от зависти, – и сказал об этом.

– Лобсанг, путем дедукции ты вполне способен прийти к заключению, что, когда человек страдает от порока, известного как зависть, его вибрации изменяются таким образом, что другим он кажется позеленевшим. Я не хочу сказать, что зеленеет кожа его лица, как ты хорошо понимаешь, – и все же он создает впечатление позеленевшего. Я хочу также, чтобы ты знал, что когда человек рождается под влиянием определенной планеты, на него сильнее воздействуют цвета соответствующих планет.

– Да! – вырвалось у меня. – Я знаю, что человеку, рожденному под Марсом, нравится красный цвет!

Мой Наставник посмеялся над моей нетерпеливостью и сказал:

– Да, это действие закона гармонии. Определенные люди живее реагируют на определенный цвет, потому что вибрации этого цвета находятся в близком соответствии с их собственной базовой вибрацией. Именно поэтому рожденный под Марсом предпочитает красный цвет – он содержит в себе много красного и находит красный цвет сам по себе приятным для восприятия.

Казалось, я лопну, если не задам очередного вопроса; я был знаком с этими зелеными и красными цветами, я даже мог понять, почему человек находится в коричневом раздумье, – потому что при концентрации человека на определенном виде занятий его аура как бы пронизывается коричневыми крапинками, но я не мог понять, почему женщина должна быть алой!

– Достопочтенный Лама! – воскликнул я, не имея больше сил сдерживать любопытство. – Что означает выражение – алая женщина?

Наставник посмотрел на меня, будто собирался внезапно разгневаться, и на мгновение мне даже стало интересно, что именно в моих словах вызвало на его лице гримасу скрытой озадаченности. Затем он объяснил мне все, доброжелательно и с некоторыми деталями, чтобы в будущем у меня не было неосведомленности ни в каком предмете!

– Я хочу также сказать тебе, Лобсанг, что у каждого человека есть базовая частота вибраций, т. е. молекулы каждого человека колеблются с определенной интенсивностью, и длины волн, генерируемых конкретными людьми, распадаются на различные группы. Нет двух человек, имеющих одинаковую длину волны, – как нет двух волн, идентичных во всех отношениях, но, когда у двух человек длины волн близки или расположены в определенных октавах, говорят, что эти люди совместимы, – и им обычно очень хорошо вместе.

Я взглянул на него и поинтересовался некоторыми из наших чрезвычайно темпераментных художников.

– Достопочтенный Лама, правда ли, что у некоторых из наших художников более высокий уровень вибраций, чем у остальных? – спросил я.

– Почти несомненно, Лобсанг, – сказал мой Наставник, – если человек обладает тем, что называется вдохновением, если он способен быть великим художником, то частота его вибраций должна быть намного выше нормальной. Иногда она делает его раздражительным – и с ним трудно иметь дело. Имея большую частоту вибраций, чем большинство из нас, он склонен смотреть на нас, простых смертных, сверху вниз. Однако его работа часто оказывается настолько хорошей, что мы можем потерпеть его небольшие причуды и прихоти.

Я представил себе этот огромный рояль, протянувшийся на несколько миль, и мне показалось странным, что в такой огромной клавиатуре диапазон человеческого опыта был бы ограничен всего лишь тремя клавишами, – и я высказал это.

– Человек, как ты знаешь, любит думать, что он является единственным значительным созданием в мироздании. На самом деле существует много других форм жизни, кроме человека. На других планетах есть формы жизни, совершенно чуждые людям, и средний человек не сможет даже приблизиться к пониманию подобных форм. На нашей мифической клавиатуре вибрации обитателей планет, чрезвычайно удаленных от нашей Галактики, будут, скорее всего, находиться в совершенно другой, чем люди, части клавиатуры. Опять же люди на астральных планах существования будут выше на клавиатуре, в то время как дух, проходящий сквозь стену, имеет такую тонкую природу, что его собственная частота колебаний будет очень высокой, а его молекулярное содержимое – низким.

Он посмотрел на меня и улыбнулся моему озадаченному виду, а затем объяснил:

– Видишь ли, дух может пройти сквозь камень, потому что камень состоит из колеблющихся молекул. Между молекулами камня имеются пространства, и если ты сможешь стать существом, молекулы которого настолько малы, что могут поместиться в пространстве между молекулами каменной стены, то сможешь проходить сквозь каменную стену, не встречая сопротивления. Конечно, астральные создания имеют очень высокую частоту вибраций и у них тонкая природа, т. е. – у них небольшая плотность, что в свою очередь означает, что они содержат мало молекул. Большинство людей считает пустым пространство над нашей Землей—за воздушным слоем над нами. Это не так, в космосе всюду есть молекулы. В основном это широко рассеяннее молекулы водорода, эти молекулы есть всюду, и их количество можно оценить точно так же, как можно определить присутствие так называемого духа.

Раковины в храме зазвучали, снова призывая нас к службам.

– Мы продолжим разговор завтра, Лобсанг, я хочу, чтобы ты очень хорошо разобрался в этом вопросе, – сказал мой Наставник, когда мы расставались у входа в храм.

Окончание службы в храме было началом гонки – гонки за пищей. Все мы были довольно голодны, поскольку наши собственные пищевые запасы истощились. В этот день в монастырь поступила партия свежего обжаренного ячменя. В Тибете все монахи носят маленькую кожаную сумку с ячменем, поджаренным и перемолотым, который после добавки заправленного маслом чая, становится тсампой. Поэтому мы помчались и вскоре присоединились к толпе монахов, ожидающих наполнения своих сумок, затем пошли в зал, где был приготовлен чай, чтобы мы смогли сделать тсампу на ужин.

Этот продукт был отвратительным. Я жевал тсампу и думал, выдержит ли мой желудок. У нее был ужасный привкус пережаренного масла, и я не представлял, как смогу проглотить ее.

– Тьфу! – пробормотал мальчик возле меня. – Этот продукт пережарен до предела, никто из нас не способен затолкать его в желудок!

– Мне кажется, что эта партия пищи полностью испорчена! – сказал я.

Я попробовал еще немножко, скривившись от сильного сосредоточения – как мне проглотить его. В Тибете расточительное обращение с такой пищей считается большим преступлением. Я осмотрелся и увидел, что другие так же оглядываются вокруг себя! Тсампа была плохой, в этом не было никакого сомнения. Все чашки стояли полные, что было очень редким случаем в нашем сообществе, где каждый всегда был на грани голодания. Я быстро взял тсампу в рот, и что-то очень необычное в ней с неожиданной силой подействовало на мой желудок. Быстро вскочив на ноги и опасливо закрывая рот рукой, я помчался к двери!..

– Ну как, молодой человек, – раздался голос с необычным акцентом, когда я возвращался после энергичного извержения недоброкачественной пищи. Обернувшись, я увидел Кэндзи Тэкэучи, японского монаха, который всюду побывал, все увидел, все испытал и сейчас расплачивался за это периодическими приступами душевной неуравновешенности. Он с сочувствием смотрел на меня:

– Мерзкая штука, не так ли? – сказал он сострадательно. – У меня та же проблема, что и у тебя, и я оказался здесь по той же причине. Мы должны были предвидеть то, что с нами случилось. Я уже некоторое время стою здесь в надежде, что свежий воздух унесет часть отвратительных запахов, которые оставила эта плохая пища.

– Сударь! – сказал я робко. – Вы побывали всюду. Будьте так добры, скажите мне, почему у нас здесь, в Тибете, такое ужасно однообразное питание? Мне до смерти надоели тсампа и чай, чай и тсампа и снова тсампа и чай. Иногда я с трудом могу проглотить эту навозную жижу.

Японец смотрел на меня с огромным пониманием и с еще большим сочувствием.

– Ах! Ты обратился ко мне, потому что я испробовал массу различных видов пищи? Да, это верно. Я в течение своей жизни путешествовал всюду. Я ел в Англии, Германии, России – почти в любой стране, какую ты сможешь назвать. Несмотря на мои обеты священнослужителя, я жил хорошо, по крайней мере, я так думал в то время, но сейчас нарушение моих клятв повергает меня в печаль.

Он посмотрел на меня и затем, казалось, опять внезапно возвратился к жизни.

– О! Да! Ты спрашиваешь, почему здесь такое однообразное питание. Я скажу тебе! Люди на Западе едят слишком много, и у них слишком разнообразная пища. Пищеварительные органы работают на подсознательном уровне, то есть не контролируются осознающей частью мозга. Как нас учат, если мозг с помощью глаз имеет возможность оценить тип потребляемой пищи, то для ее переваривания желудок может выделить необходимое количество желудочного сока требуемой концентрации. Если, с другой стороны, пища заталкивается в желудок беспорядочно, а едок все время занят пустыми разговорами, то выделение соков не подготавливается, переваривание не может быть завершено, и бедняга страдает от несварения, а позднее, возможно, от язвы желудка. Ты хочешь знать, почему ваша пища проста? Ладно! Чем более простую и, в разумных пределах, более однообразную пищу потребляет человек, тем лучше для развития психических составляющих тела. Я был выдающимся ученым-оккультистом, обладал большими способностями ясновидения, но при этом набивал себя всеми видами необычных блюд и еще более необычных напитков. Я утратил все свои метафизические способности и сейчас прибыл сюда, в Чакпори, где обеспечены уход и покой моему утомленному телу до тех пор, пока я не покину этот мир. А после этого ликвидаторы трупов сделают свою работу – завершат решение проблемы, которая возникла вследствие неразборчивого смешивания напитков и пищи.

Он посмотрел на меня, затем снова сделал один из своих странных прыжков и сказал:

– О да, мой мальчик! Прими мой совет: придерживайся простой пищи в течение всей своей жизни, – и ты никогда не утратишь своих способностей. Поступая вопреки моему совету и глотая все, что попадется, ты можешь разрушить свой жаждущий пищевод и утратишь все, – а что приобретешь взамен? Что ж, мой мальчик, ты приобретешь несварение; ты приобретешь язву желудка вместе с плохим характером. Ох, ох! Я убегаю, я чувствую начало нового приступа.

Японский монах Кэндзи Тэкэучи, трясясь, поднялся на ноги и неуверенной походкой направился к месту расположения комнат лам. Я посмотрел ему вслед и печально покачал головой. Мне бы очень хотелось намного дольше поговорить с ним. Какие там были виды пищи? Приятен ли их вкус? Затем, вздрогнув, я остановил себя; зачем мучиться, когда все, что мне доступно, – это чай с прогорклым маслом и тсампа, такая пережаренная, что превратилась в обугленную массу, в которой странным образом появился необычный масляный привкус. Я покачал головой и возвратился в зал.

Позже, вечером, я беседовал со своим Наставником, ламой Мингьяром Дондупом.

– Достопочтенный Лама, почему люди покупают гороскопы у уличных торговцев внизу на дороге?

Наставник невесело улыбался, отвечая:

– Как ты, конечно, знаешь, гороскоп не имеет никакой ценности, если составлен не для конкретного человека. Ни один гороскоп не может быть составлен на основе массового производства. Гороскопы, продаваемые уличными торговцами на дороге внизу – просто способ выманивать деньги у доверчивых.

Он посмотрел на меня и сказал:

– Конечно, Лобсанг, паломники, купившие эти гороскопы, возвращаются домой и показывают их как сувенир из Поталы! Они удовлетворены, так же как и торговец, поэтому зачем об этом думать? Все довольны.

– Вы считаете, что для людей следует составлять гороскопы?

– Нет, Лобсанг, право же, нет. Только в определенных случаях, подобных твоему. Гороскопы слишком часто используются просто для того, чтобы сберечь человеку силы при проведении своей собственной линии поведения. Я совершенно против использования астрологии или гороскопов, если нет определенного особого обоснования. Как ты знаешь, средний человек подобен паломнику, пробирающемуся через толпу в Лхасе. Он не может увидеть путь перед собой из-за деревьев, домов, перепадов и изгибов дороги. Он должен быть готов ко всему, что встретится на пути. Мы отсюда, с более высокого места, можем взглянуть вниз, на дорогу, и увидеть любое препятствие. Таким образом, паломник подобен человеку без гороскопа. Мы, наверху, подобны людям с гороскопом, мы можем просматривать дорогу наперед, мы можем видеть препятствия и трудности, и поэтому сможем подготовиться к преодолению трудностей до их появления.

– Есть еще одна вещь, которая очень беспокоит меня, Достопочтенный Лама. Не можете ли вы сказать, как мы узнаем в этой жизни те вещи, которые знали в прошлой?

Я смотрел на него с особым волнением, поскольку всегда побаивался задавать подобные вопросы, фактически не имея права настолько углубляться в эти вещи. Но он не усмотрел в этом вопросе никакого проступка, более того, даже ответил:

– До нашего прихода на эту Землю, Лобсанг, мы составляем план того, что намерены сделать. Этот план записан в нашем подсознании, и если бы мы смогли войти в контакт с ним, – что могут делать некоторые из нас! – мы знали бы все, что планировали. Конечно, если мы знаем все, что спланировали, нет заслуги в стремлении к самосовершенствованию, потому что мы знаем, что совершаем заранее предрешенные действия. Иногда по каким-то причинам человек может войти в контакт с Высшим Я во сне или при выходе из тела с сохранением сознания. Иногда Высшее Я способно извлечь знание из подсознания и передать его телу на Земле, так что когда астральное тело возвращается в материальное тело, в мозгу появляются знания о некоторых вещах, происшедших в прошлой жизни. Это может быть особое предупреждение, чтобы не совершать одной и той же ошибки в каждой жизни. Иногда у человека появляется сильное желание совершить, например, самоубийство, и, если за это он был наказан новой жизнью, тогда такие люди могут вспомнить о чем-то, связанном с самоубийством, и, возможно, эта память позволит телу воздержаться от самоубийства на сей раз.

Я немного подумал над этим, затем подошел к окну. Прямо подо мной была свежая зелень болотистой долины и красивая зелень листьев ивовых деревьев. Наставник прервал мои грезы.

– Ты любишь смотреть из этого окна, Лобсанг. Не приходило ли тебе в голову, что ты смотришь из него так часто потому, что находишь зеленый цвет полезным для глаз?

Когда я поразмыслил над этим, то осознал, что действительно инстинктивно смотрю на зелень после работы с книгами.

– Зеленый цвет, Лобсанг, лучше всех других успокаивает глаза. Он дает отдых усталым глазам. Когда ты окажешься в западном мире, то обнаружишь, что там в некоторых театрах есть место, называемое зеленой комнатой, куда отправляются актеры и актрисы, чтобы дать отдых глазам, измученным табачным дымом сцен, ослепительно яркими огнями рампы и прожекторами.

Я раскрыл глаза от изумления и решил, что мне следует изучать воздействие цветов всякий раз, когда будет предоставляться такая возможность.

Мой Наставник сказал:

– Сейчас я должен покинуть тебя, Лобсанг, но утром приходи ко мне снова, я намерен обучить тебя еще некоторым вещам.

Он поднялся, похлопал меня по плечу и вышел. Я стоял некоторое время, глядя в окно на зелень болотной травы и деревьев, которая так успокоительно действовала на глаза.