Текст книги "Шерлок Холмс и дело о фруктах"

Автор книги: Ллойд, Биггл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Возможно, здесь бывала королева Елизавета, – вставил я, вспомнив рассказ мистера Вернера об особах королевских кровей.

– При чём тут Елизавета? – спросил Холмс.

Со слов мистера Вернера я рассказал о её визите в Рей и возможном отражении этого события в названии «Королевского лебедя».

– Мы находимся в более выгодном положении, чем королева Елизавета, – отметил Шерлок Холмс. – Если бы она действительно увидела этот домик, то не нашла бы в нём ничего особенного. Он тогда не успел приобрести своего исторического очарования. Возможно, в те времена здесь ещё не произошло ни одного убийства. Сами же здания в стиле Тюдоров не были новинкой для Её Величества. Я уверен, что сегодня они совсем не нравятся тем, кто в них живёт.

Мы вошли в «Зелёный дракон». Его хозяин, Сэм Дженкс, тучный, неопрятный мужчина, вопросительно взглянул на нас. Я хотел заказать пинту «настоящего забористого», которое находил пригодным для питья, хотя и несравнимым с домашним пивом мистера Вернера, но Шерлок Холмс остановил меня. Он спросил:

– У вас есть французский коньяк?

Мы перенесли два небольших стакана на стол в укромном уголке. Мне не доводилось пробовать французский коньяк, и я медленно потягивал его, как горькое лекарство. Шерлок Холмс смаковал его с той же научной объективностью, с какой обычно проводил каждый эксперимент.

– Это очень хороший французский коньяк, – заметил Шерлок Холмс. – Конечно, его разбавили наполовину, что слишком много, но не больше, чем я ожидал от подобного заведения.

– Это коньяк, привезённый Эдмундом Квалсфордом?

– Возможно, – ответил Шерлок Холмс. – Но воду в него добавил хозяин.

Мы потягивали коньяк и беседовали. Я поведал ему о своих поисках неприметной тропинки, ведущей в «Морские утёсы». О найденной мною дороге он уже знал, но переделанная сушильня его заинтересовала.

– Должно быть, это заведение Джека Брауна, – заметил Шерлок Холмс.

– Я познакомился с ним вчера вечером.

– Похоже, это самый предприимчивый возчик в округе. Все восхищаются его лошадьми. Он арендует конюшню в Хэвенчёрче и ещё одну в Нью-Ромни. Он предоставляет повозки и лошадей для поездок по Болотам. Его здесь все хорошо знают. Браун хвастался, что возит грузы от побережья до Инвернесса. Завтра я хочу заглянуть к нему под видом безработного возчика. А сегодня мы можем расследовать ещё один вопрос. У мистера Херкса есть ключ от помещения компании?

– Ключ есть у Ната Уайта. У Херкса я не спрашивал о ключе.

– А вы возьмите у Херкса. С ним легче связаться, чем с Натом Уайтом. Скажите ему, что вам нужно уточнить ряд моментов и что вы вернёте ключ через полчаса или даже раньше.

Когда мы уходили, Холмс перекинулся парой слов с хозяином гостиницы:

– Очень хороший коньяк. У вас его часто спрашивают?

– Очень редко, – ответил хозяин гостиницы. – И когда этот кончится, возможно, больше и не будет. Тот, кто его доставлял, на днях застрелился.

– Любопытно, – задумчиво пробормотал Шерлок Холмс, когда мы пошли по Главной улице. – Он говорит, что коньяк редко спрашивают, а за сегодняшний день и вечер он продал коньяка больше, чем других напитков.

Магазин мистера Херкса был закрыт. На мой стук никто не отозвался. Тогда я обошёл дом и подошёл к задней двери. Мистер Херкс встретил меня сердито.

– Я получил письмо из Лондона, – обратился я к нему. – Мне нужно свериться с документами. Вы не дадите мне на несколько минут ключ?

Херкс сначала попытался отказать мне:

– Приходите завтра утром. Я сам отведу вас туда.

– Дело не может ждать до завтра, – ответил я. – Разве вы не получили инструкции от мисс Квалсфорд помогать мне во всём?

– Да, конечно, – неохотно согласился мистер Херкс. – Но мне придётся пойти с вами.

В это время его позвала жена:

– Гарри! Твой обед остынет.

Он неохотно отдал мне ключ, и я вышел на улицу.

Через несколько шагов Шерлок Холмс присоединился ко мне. Мы отперли дверь компании Квалсфорда и, пошарив вокруг, нашли свечку. Шерлок Холмс зажёг её и перенёс к столу Эдмунда Квалсфорда. Здесь он начал перебирать бумаги и вскоре удовлетворённо заметил:

– Портер, вот оно.

Несколько листочков бумаги были точь-в-точь такими, как предсмертное послание Квалсфорда.

– Значит, он написал письмо здесь, – заметил я.

Шерлок Холмс изучал верхний лист.

– Обычно он не занимался здесь деловой перепиской. Я могу установить только цифры, написанные на верхнем листе карандашом. С другой стороны, здесь нет иной бумаги. Если бы он захотел написать письмо здесь, то должен был воспользоваться только этой. Чернила те же, но они такие же и в других письмах. Всё это значит только то, что закупки для дома и для бизнеса он делал в одном и том же магазине.

Шерлок Холмс уселся за стол и склонился над гроссбухом Эдмунда Квалсфорда. Он всегда стремился впитать атмосферу того места, где проводил расследование.

– Я надеялся найти листок, на котором отпечаталась вторая страница, – сказал он. – Но она могла быть написана несколько недель тому назад. Возможно, мы узнаем больше, когда обследуем стол в спальне.

– Но он несомненно был убит.

– Нет, Портер. До расследования всех версий я не могу разделить вашу уверенность. Но одно могу утверждать с определённостью. Если он был убит, то не рукой тупоголового фермера. Даже самый хитроумный лондонский преступник не смог бы проделать это более ловко.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мы заперли помещение, и Шерлок Холмс быстро скрылся под покровом темноты. По совету сержанта Донли он остановился у школьного учителя, который жил в маленьком коттедже за кузницей.

Я отдал ключ мистеру Херксу и вернулся в «Королевский лебедь».

Миссис Вернер разливала напитки. Я решил провести собственный эксперимент и попросил у неё французского коньяка. Она подала мне меньший по объёму стаканчик, чем тот, что я получил в «Зелёном драконе». Цена же была гораздо выше. Отпив первый глоток, я сразу почувствовал разницу. Мистер Вернер не разбавлял коньяк, и он сохранял свою нормальную крепость.

Хозяин гостиницы разговаривал с Беном Пейном, кротоловом, и Дервином Смитом, скотоводом, конкурентом Эдмунда Квалсфорда. Они обсуждали местные новости, налоги и ремонт дорог. Я молча слушал, делая вид, будто потягиваю коньяк.

Я спрашивал у Шерлока Холмса, следует ли мне разузнать побольше о ком-либо из местных жителей, с которыми я уже беседовал. Я ожидал, что он проявит интерес, по крайней мере, к Дервину Смиту. К моему удивлению, его любопытство вызвал лишь Тафф Харрис, сельскохозяйственный рабочий из Нью-Ромни, который ежедневно проделывал около десяти миль, чтобы добраться на работу и обратно. Но Тафф Харрис не жаловал «Королевский лебедь».

Естественно, что в ночь накануне похорон разговор перекинулся на Эдмунда Квалсфорда.

– Говорят, Ларисса никак не может смириться со смертью мужа, – заметил Дервин Смит. – И ещё что старая Дорис совсем помешалась, Эмелин же не смогла больше выносить свою золовку и уехала. Возможно, она не хотела встречаться со всем семейством Монье, которое должно собраться на похороны. Интересно, как без неё пойдут дела. Как вы знаете, «Морскими утёсами» управлял не Эдмунд, а Эмелин. Она знала о земледелии и животноводстве вдвое больше его, хотя и это не очень много. Однажды я пытался показать ему, как, взяв его землю в аренду, смогу выплачивать ему больше, чем он получает от своих овец. Он почти согласился со мной, но при следующей встрече передумал. Иначе говоря, Эмелин заставила его передумать.

Я мог понять, почему он завидует Эдмунду Квалсфорду. Смит был сообразителен и удачлив, но даже самая дорогая одежда не сделала бы его таким элегантным, как Эдмунд. Никто никогда не сказал бы о Дервине Смите, что он вёл себя с окружающими как настоящий джентльмен. Можно ли предположить, что он надеялся, убив Эдмунда, изменить ситуацию?

Неожиданно мистер Вернер обратился ко мне:

– Собираетесь на похороны?

Я замешкался как бы в нерешительности.

– Нет, – наконец сказал я. – Я уверен, что церковь и без меня будет битком набита. Я не хотел бы быть лишним среди друзей Эдмунда.

Мистер Вернер кивнул, соглашаясь со мной:

– Там соберутся все. Мы закрываемся сразу же после завтрака и не откроемся до вечера. Завтра утром обратитесь к миссис Вернер, она даст вам хлеба и сыра, это поможет вам продержаться.

– Все магазины тоже закроются?

– Думаю, да. Это самое малое, что мы можем сделать из уважения к памяти Эдмунда и выражая соболезнование его семье.

– Завтра в деревне почти никто не будет работать, – добавил Бен Пейн. – Хотя здесь и так всегда было полно бездельников. Жители Хэвенчёрча устраивают себе выходные и без всякого повода. И после этого жалуются, что дела идут плохо и трудно заработать на жизнь.

– А как насчёт вас? – улыбнувшись, спросил я. – Вы тоже закрываетесь?

Пейн только пожал плечами:

– Кроты работают без выходных, но я, конечно, найду время, чтобы побывать на похоронах Эдмунда. Я знал его ещё мальчишкой.

– Наверное, в детстве он помогал вам ловить кротов возле «Морских утёсов»?

– Нет, он не помогал, – ответил Пейн. – Зато Эмелин – да. Она действительно ловила кротов и отдавала мне. Однако Эдмунд относился ко мне по-дружески. Всегда был очень добрым и щедрым. – Пейн неожиданно поднялся и, извинившись, вышел.

– Многих подкосило это событие, – тихо заметил мистер Вернер, проводив взглядом Бена Пейна. – Должно пройти время, чтобы жители Хэвенчёрча оправились. Эдмунд знал всех, и почти все, кого он знал, были его друзьями.

Я уже слышал об этом. Теперь я совершенно утвердился в мнении, что Эдмунд Квалсфорд был убит. Если у него не было врагов, значит, его убил друг.

– Кажется, ваш кротолов процветает, – заметил я.

– Ага, – согласился мистер Вернер. – Становится всё богаче. Он всегда отличался трудолюбием. Способен копать часами, чтобы найти хоть одного крота, и его брат Нед такой же. Он живёт в Олд-Ромни. В этом году у нас просто нашествие кротов. Я слышал, как Том Барлинг на днях жаловался на это. Он говорит, что в жизни не видел ничего подобного. Не важно, сколько кротов поймает Бен, в полях их останется гораздо больше. Поэтому и он, и его брат наняли помощников.

– Верно, я никогда не видел столько кротов, как в этом году, – подтвердил Дервин Смит.

– А где живёт Бен? – спросил я.

– На Иден-роуд.

– Он рассказывал, что научился своему ремеслу от отца. А у него самого нет сына, которого он может научить?

– Это печальная история, – отозвался мистер Вернер. – Он женился на дочери пастора, привёз её откуда-то. Приятная была девушка, но слишком хрупкая. Она умерла при первых родах, и ребёнок умер тоже. Это было шесть или семь лет тому назад. Насколько я знаю, с тех пор он не посмотрел ни на одну женщину. Сотни девушек пошли бы за него, только взгляни он в их сторону. Парень красивый и зарабатывает прилично. Но он не хочет никого замечать. Дети его брата слишком малы и не могут быть помощниками, поэтому они и взяли подмастерьев. По его виду не скажешь, что Бен – несчастливый человек. И тем не менее…

Он отхлебнул добрый глоток пива и погрузился в раздумье.

Вошёл мистер Херкс. Ответив на приветствие мистера Вернера, он занял место, которое только что освободил Бен Пейн.

– Мы разговаривали о Бене Пейне, – сказал мистер Вернер. – Я говорил, что дела его идут неплохо, но он – несчастный человек.

Мистер Херкс угрюмо кивнул:

– В этом году просто нашествие кротов. Но дела Бена всегда шли хорошо. Только характер у него тяжёлый. С ним не так-то просто ладить. Жена-то ведь ушла от него.

Мистер Вернер удивлённо поднял брови:

– Никогда не слышал об этом.

– Ушла жить к соседям. Может, поэтому Бен почувствовал себя таким виноватым, когда она и ребёнок умерли.

– Мне кажется, кротолов должен знать Болота как свои пять пальцев, – вставил я, чтобы переменить тему разговора.

– Они должны знать, где искать кротов, – ответил мистер Вернер. – Знать пастбища с изнанки, я бы сказал. Если хотите узнать пастбища с лица, спросите у пастухов.

– Много ли вы продаёте французского коньяка? – поинтересовался я. – С тех пор как я пришёл, я не слышал, чтобы кто-нибудь заказывал его.

– Спрос небольшой, – ответил мистер Вернер. – Он дорогой, и мои покупатели не интересуются им. А потом, по-моему, к нему нужно привыкнуть. Миссис Вернер считает, что в приличном заведении обязательно должен быть коньяк, а я просто хотел помочь компании Эдмунда. Я слышал, что в «Зелёном драконе» на него есть спрос. Конечно, Сэм Дженкс разбавляет его и поэтому может продавать дешевле. Только не передавайте ему мои слова.

Мистер Вернер двинулся дальше, чтобы поболтать с другими посетителями. Херкс и Дервин Смит допили свои пинты и распрощались со мной. На один из свободных стульев шлёпнулся тучный незнакомец. Когда я ответил на его приветствие, он назвался Алвином Принглом. Его круглое лицо светилось добродушием. Очевидно, он не разделял общей подавленности в связи с приближающимися похоронами Эдмунда Квалсфорда.

– Слышал, что вы приехали разобраться с делом Эдмунда?

– Да, – ответил я. – Оно оказалось запутаннее, чем я думал вначале.

Он ещё шире улыбнулся:

– В Кенте всё всегда запутано. И люди здесь странные. Я сам из Кембриджшира. Приехал сюда покупать ферму. У этих людей не только мысли забавные, но и язык. Разве вы не замечали?

– Я пытался установить разницу между дренажной канавой, оросительным каналом и сточной траншеей.

– Тут вы попали в самую точку, – энергично закивал он. – Эти люди называют навоз – помётом, клозет – уборной (в моих местах его называют туалетом), а крышу – кровлей. И даже считают, будто гравий – это галька. – Он беззаботно рассмеялся. – Они меня так запутали, что я почти не соображаю, на каком я свете. Если послушать местных жителей, то жимолость – это вьюнок, белая колючка – майское дерево, мать-и-мачеха – копытень, терновник – тёрн. Я как будто приехал в другую страну.

– Да, это действительно необычное место, – согласился я. – Странно, что, по их словам, здесь не занимаются контрабандой.

– Ха! – Мистер Прингл сделал большой глоток, не переставая улыбаться. – Ха! Вы когда-нибудь слышали о побережье без контрабандистов? Вы знаете, что такое остров?

– В общих чертах, – признался я.

– Нет, вы не знаете. Остров – это часть суши, со всех сторон окружённая контрабандистами.

– А у вас в Кембриджшире тоже есть контрабандисты?

– Кембриджшир не на море, но всё равно у нас занимаются контрабандой. Если крутятся деньги, значит, есть и контрабанда.

– Тех, кто занимается импортом, должны беспокоить контрабандисты, – заметил я. – Мы ввозим товары легально, платим полную пошлину и не можем соревноваться с контрабандными товарами, которые доставляются беспошлинно и сбивают наши цены.

Он кивнул:

– Что верно, то верно.

– Я вот думаю – не могло ли дело Эдмунда Квалсфорда развиваться успешнее без этого нечестного соревнования? Но все меня убеждают, что здесь нет контрабанды.

Прингл с сомнением хмыкнул.

– Вы лично сталкивались с контрабандой или слышали о ней? – поинтересовался я.

– О таких вещах не говорят, – ответил Прингл. – Те контрабандисты, что болтают, быстро выходят из дела.

– Но всё-таки считается, что контрабандой продолжают заниматься?

– Контрабанда всегда есть там, где есть морское побережье.

Допив коньяк, я, пошатываясь, направился в свою комнату. Я так неловко держал свечу, что миссис Вернер наблюдала за мной с сочувствием. Я плюхнулся на кровать, и в моей голове вертелся только один вопрос: «Кто убил Эдмунда Квалсфорда?»

Из всех правил, обязательных для детектива, Шерлок Холмс особенно подчёркивал одно: сыщик не должен теоретизировать, не собрав всей информации. Он полагал, что попытки делать заключения до того, как все улики будут собраны, непременно приведут к неправильным выводам. Это было ещё одной причиной, почему он не вступал в контакт с официальными властями: он предпочитал не обнародовать свои выводы до тех пор, пока не убедится в их бесспорности. Но в таком запутанном деле, как это, он должен был с помощью своей безукоризненной логики снова и снова проверять улики, выдвигаемые против каждого подозреваемого. Как же иначе он мог с поистине драматической внезапностью представлять законченное дело во всём блеске своего всеведения, ошеломляя не только зрителей, но и полицию?

В деле об убийстве Эдмунда Квалсфорда имелась одна очень важная проблема. В нём отсутствовали подозреваемые. Согласно известным нам данным, никто не желал его смерти.

Следовательно, наши данные были неполными. Я поставил себе задачу: прежде чем заснуть, найти хотя бы одного подозреваемого. Для этого я прежде всего задался вопросом: кому выгодна его смерть? Однако, согласно уже собранной информации, я не мог назвать ни одного человека. Так, например, скотовод Дервин Смит, конкурент Квалсфорда, который хотел арендовать его землю и наладить хозяйство, никак не мог ожидать, что его предложение будет принято вдовой Эдмунда. Что же касается ожиданий Смита насчёт того, что он унаследует популярность Эдмунда и его место в обществе, то это предположение уводило нас в ту область, где логика бессильна, как сказал бы Шерлок Холмс.

Однако Смит был в числе первых подозреваемых, потому что противостоял общественному мнению и открыто заявлял, что Эдмунд был убит. Это могло быть хитрой уловкой умного человека. Если все принимают версию о самоубийстве Эдмунда Квалсфорда или о несчастном случае, а Смит настаивает на том, что совершено убийство, любой следователь должен прийти к выводу, что Смит никак не может быть среди подозреваемых. Если бы он был таковым, то не стал бы привлекать внимание к своему преступлению.

Однако это утверждение Смита вполне могло быть и всплеском эмоций. Ведь и Эмелин Квалсфорд настаивала на том, что её брата убили. Если не считать едва скрываемой зависти Смита и его презрения к некомпетентности Эдмунда в хозяйственных вопросах, других свидетельств вражды между этими двумя людьми не было.

Представлял ли Эдмунд Квалсфорд для кого-нибудь опасность? Даже предельно мягкий человек способен возмутиться, столкнувшись с предательством или нарушениями закона. Например, Гарри Херкс мог обогащаться за счёт подделки записей в бухгалтерских книгах. А что, если Нат и его приятели-моряки под прикрытием вполне респектабельной компании организовали шайку контрабандистов? Чтобы избежать разоблачения, члены подобной шайки могли убить Эдмунда. Однако не было даже намёков, подтверждающих эти соображения.

При таком небольшом товарообороте Херкс едва ли смог совершить подлог, связанный с хищением значительных денежных сумм. Акцизные чиновники не были профанами в своём ремесле и, конечно же, разбирались в уловках контрабандистов. Вряд ли они стали бы действовать так открыто, как Эдмунд Квалсфорд.

Я заснул, считая удары часов, доносившиеся из старой церкви на холме. Эти звуки плыли над деревней и тревожили меня, как неразрешённые вопросы.

На следующее утро я завтракал рано. Мистер Вернер развлекал меня историей Святой Девы Кентской, служанки, жившей в XVI веке около Алдингтона, которую якобы околдовали; от этого у неё случались видения, и она предсказывала будущее.

– Её сделали мученицей за то, что она говорила правду, – сообщил мистер Вернер.

– Как это было?

– Она предсказала Генриху Восьмому, что, если он женится на Анне Болейн, Господь проклянёт его и оба они будут несчастны. Король же преследовал всех, кто противодействовал его браку. Он велел пытать и казнить служанку. Но Анна Болейн действительно умерла страшной смертью, и в последние годы жизни состояние здоровья короля невероятно ухудшилось. Если подумать, всё это выглядит как весьма правдивое пророчество. Дорис Фаулер всегда интересовалась историей Святой Девы Кентской. В течение многих лет она пыталась добиться, чтобы в память о той поставили часовню. Поговаривают, что Святая Дева была не то сумасшедшая, не то лгунья, а может быть, и то и другое вместе. Дорис не согласна с этим, а она знает историю Болот как никто другой. При встрече расспросите её об этом. Только, к сожалению, Дорис сама немного сумасшедшая, и уже давно никто не принимает её всерьёз.

– У Дорис что, бывают видения или она может предсказывать будущее?

– Слава богу, нет. По крайней мере, я об этом не слышал. Представляю, что бы она напредсказывала.

Продолжая играть роль безработного возчика, Шерлок Холмс нанял лёгкую двуколку. Я встретился с ним на перекрёстке дороги в Рей, и мы поехали через Болота. Из удобной повозки окружающая местность казалась достаточно обыкновенной, разве что дорога, которая вполне могла бы идти прямо по этой плоской равнине, всё время резко меняла направление, изгибалась и поворачивалась, поскольку дренажные канавы следовали вдоль старых или забытых межевых отметок. По пути мы проехали несколько небольших общин и в каждой посещали кладбище при церкви.

Но Шерлок Холмс нигде подолгу не задерживался. Он даже не читал апокалипсические послания на надгробных камнях. Проходя мимо, я обратил внимание на некоторые из них и на одной увидел ту же самую надпись, что мы видели в Хэвенчёрче: «Ангелы хранят мой прах, пока Христос не придёт на землю, чтобы воздать всем».

Я указал на неё Шерлоку Холмсу.

– Почему вас это удивляет? – сказал он с заметным раздражением. – Трудно быть оригинальным, когда нужно высечь надписи на тысячах надгробий. Естественно, что в первую очередь повторяются самые романтические из них.

Мы описывали круги по церковным кладбищам, наносили краткие визиты в церкви и вновь садились в двуколку. Я очень хотел передохнуть в прохладной мирной тишине небольших кладбищ, насладиться видами древних строений и поразмышлять над столетней историей человечества, отражённой в полустёртых надписях. Но Шерлок Холмс что-то неустанно разыскивал. Мы передвигались быстро, однако его острый взгляд успевал скользнуть по каждому надгробию, в каждый уголок сумрачных церковных интерьеров. Его особое внимание привлекли только странная церковь со шпилем, стоявшая особняком в Брукленде, а также замечательный вид, открывавшийся от храма в Стоуне, стоявшего на Оксни, другом кентском острове, где бывшие морские утёсы совершенно неуместно торчали из Болот. Его реакция заставила меня задуматься над тем, какое всё это имело значение. Из-за простого стремления полюбоваться красотами природы Шерлок Холмс вряд ли сделал бы перерыв в расследовании. Он обратился ко мне только с одним замечанием, предупредив, чтобы я не пил колодезную воду:

– Колодцы могут быть загрязнены. Вода определённо должна иметь неприятный привкус.

Мы повернули на юг, бросив беглый взгляд на Ист-Гладфорт, и около десяти тридцати приблизились к острову Грейсни по Иденской дороге, за всё долгое утро практически ничего не сделав. С правой стороны показалась сушильня, Шерлок Холмс подъехал к ней ближе, и мы слезли с двуколки.

Вокруг никого не было. Прекрасные лошади отсутствовали, видно выполняя заказы по перевозке грузов. Джек Браун явно не воспользовался возможностью побездельничать в связи с похоронами Эдмунда.

Мы рассматривали старую каменную сушильню, превращённую в конюшню.

– Возможно, он предприимчивый возчик, – заявил Шерлок Холмс, – но порядок в конюшне оставляет желать лучшего.

С первого взгляда мне стало ясно, что конюшню давно не чистили. Затем мы с Холмсом недоуменно уставились друг на друга.

– Разве хороший конюх будет сгребать навоз в углы, вместо того чтобы спокойно выбросить его за дверь? – спросил Холмс.

Навоз был свален кучами в трёх углах конюшни, похожей на пещеру. Мы повернулись и взглянули на пастбище, где я видел лошадей.

– По ночам только начинает холодать, – заметил Шерлок Холмс. – Вероятно, совсем недавно Браун перестал оставлять лошадей на ночь на пастбище. Откуда же взялся навоз?

– В Кенте его называют помётом, – сказал я, вспомнив разговор накануне вечером с Алвином Принглом. Потом скептически добавил: – Вы предполагаете, что, вместо того чтобы вычищать конюшни, они привозят в них навоз?

Шерлок Холмс улыбнулся:

– Портер, у вас, как и у доктора Уотсона, с каждым днём всё больше развивается наблюдательность. Но, к сожалению, вы не всегда можете сделать правильный вывод из увиденного. Не могли бы вы объяснить, почему вон в той куче, в дальнем углу, свежий навоз лежит снизу? Вот ещё одна примечательная загадка, не так ли? В этом деле уже было несколько таких вопросов.

Откуда-то сверху вдруг послышался голос:

– Вам что-нибудь нужно?

В четвёртом углу помещения находилась лестница. На ней стояла пожилая женщина и пристально смотрела на нас сверху вниз.

– Мы ищем мистера Брауна, – объяснил я.

– Он на работе, – ответила она с явным неодобрением. – Если хотите увидеть его, приходите или раньше, или позже.

Я поблагодарил её, и мы вернулись к двуколке.

– Вот точное описание делового человека, – заметил Шерлок Холмс. – Чтобы увидеть его, следует приходить или раньше, или позже. Конечно, мы постараемся ещё раз наведаться сюда, чтобы разобраться в столь оригинальной манере чистить конюшни.

– Но как всё это может быть связано с Эдмундом Квалсфордом?

– Возможно, и никак, но мы определённо должны взглянуть на конюшни в «Морских утёсах» и узнать, хранят ли там навоз подобным же образом.

Наша лошадь медленно побрела вверх по пологому склону к вершине Грейсни, где проходила Хэвенчёрчская дорога. Мы повернули на восток и вскоре после одиннадцати нашли тропинку, которая привела нас к огромному сараю. Привязав там свою лошадь в стороне от дороги, мы направились к мрачному старому особняку. Шерлок Холмс настоял на том, чтобы по пути осмотреть конюшни. Они содержались в образцовой чистоте.

Приблизившись к дому, мы столкнулись с первой неожиданностью: в доме слышались женские голоса.

– Они оставили слуг, – заметил я.

– Вероятно, они наняли или одолжили на время дополнительную прислугу, – сказал Шерлок Холмс. – Мы знаем, что Эмелин и Эдмунд Квалсфорд были последними членами рода. Но видно, на похороны собралось много родственников со стороны миссис Квалсфорд. Поэтому ей и потребовались дополнительные слуги для приготовления угощения. Портер, мы сами виноваты в том, что не предусмотрели это. Но делать нечего – придётся рискнуть.

Особенностью Холмса было сочетание осторожности и умения использовать любую возможность для достижения поставленной цели. Укрываясь за кустами и деревьями, мы сумели добраться до фасада дома никем не замеченными. Через массивную парадную дверь, которая открылась удивительно легко и без скрипа, мы вошли внутрь и сразу же направились в кабинет. На великолепном старом столе находился прекрасный письменный прибор из слоновой кости. Никаких бумаг не было. Шерлок Холмс быстро обыскал ящики стола. После этого мы поднялись по узкой лестнице на второй этаж, где Холмс поспешно заглянул в некоторые двери.

– Похоже, это его спальня, – объявил он. – Портер, мы должны действовать как можно быстрее. Оставайтесь на месте и слушайте. Я изо всей силы хлопну в ладоши.

Дверь закрылась. Услышав приглушённый звук, я поспешил в комнату за Холмсом и притворил за собой дверь.

Шерлок Холмс, который в это время обследовал ящики стола, повернулся ко мне:

– Внизу могли услышать пистолетный выстрел?

– Нет. В соседней комнате его могли услышать, но вряд ли приняли бы за пистолетный выстрел.

– Именно это я и подозревал. Посмотрите, здесь ещё больше канцелярских принадлежностей прекрасного качества. Но нет никакой бумаги, которая была бы похожа на ту, что использована для предсмертной записки.

– Возможно, здесь было всего два листа и он использовал их, – предположил я.

– Возможно, Портер, но весьма маловероятно. Вот бумага, на которой он обычно писал письма. Почему для такого важного документа он использовал что-то другое, когда располагал достаточным количеством хорошей бумаги? Осмотритесь вокруг побыстрее, и давайте уходить.

Всё свидетельствовало о том, что Эдмунд Квалсфорд не окружал себя роскошью. Добротная старая мебель явно принадлежала ещё его отцу или даже деду. Поцарапанный письменный стол видал лучшие времена. То же самое относилось к платяному шкафу. Ковёр был более потёртый, чем лежавший внизу, в кабинете.

Я обыскал платяной шкаф, отметив, что все вещи Эдмунда Квалсфорда отличались хорошим качеством. Но их было немного, разве что остальные хранились в каком-то другом месте. Я заглянул под кровать, отметил предметы, находившиеся на виду на прикроватном столике и на маленьком столе, открыл ящик в превосходном старом шифоньере, не трогая содержимого. Шерлок Холмс был занят осмотром стола и мебели, находившейся в другом конце комнаты.

Раздавшийся звук был таким тихим, что я скорее почувствовал, чем услышал его. Я тотчас обернулся. В дверном проёме стояла Дорис Фаулер и наблюдала за нами. Она была такой же безобразной, какой запомнилась мне с первого раза, – с огромным кривым носом и обрюзгшей физиономией; глаза её пылали гневом. На ней было нелепое чёрное одеяние, делавшее её фигуру совершенно бесформенной.

Шерлок Холмс также заметил её. Он направился к ней.

Она уставила в нас дрожащий палец:

– Я позову Эдмунда, молодого хозяина. Он проследит, чтобы вас немедленно вышвырнули вон.

– Мы пришли рассказать ему о питахайях, – сказал Шерлок Холмс.

Она сделала несколько неуверенных шагов вперёд.

– Питахайи? Питахайи? – повторила она слабым голосом.

– Разве вы не нашли их на Спиталфилдском рынке? Один из моих агентов видел вас там.

– Питахайи, – пробормотала она. – Нет никаких проблем с питахайями. Никто никогда не слышал о питахайях.

– Кто посылал вас в Лондон? – спросил Шерлок Холмс.

Она зловеще ухмыльнулась:

– Об этом надо спросить мистера Эдмунда. Это его слово.

– Мистер Эдмунд убит, не так ли? – спросил Шерлок Холмс.

– Бедный маленький Эдмунд, – пробормотала она и вдруг как бы застыла. – Да. Он был убит. Как печально. Он был таким прелестным ребёнком. Таким кротким, он всегда хорошо себя вёл. Слишком кроткий. Слишком мягкий, чтобы постоять за себя в жестоком мире. Слишком деликатный, чтобы отстоять то, что принадлежало ему по праву.

– Кто убил его? – спросил Шерлок Холмс.

– Я убила. Я это сделала. Почему я это сделала? – Внезапно громко зарыдав, она отступила назад, к выходу в коридор, и рухнула на пол. Она лежала, билась о стену и время от времени вскрикивала.

У нас не было никаких шансов остаться незамеченными. Слуги внизу обязательно должны были услышать её крики. Реакция Шерлока Холмса была мгновенной. Он нашёл единственный выход из положения. Холмс выскочил в коридор, знаком приказав мне последовать за ним. Мы нагнулись над женщиной.

Через несколько минут на лестнице послышались быстрые шаги. Мы повернулись и увидели полную женщину средних лет в фартуке. Она изумлённо смотрела на нас снизу.