355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ллойд, Биггл » Шерлок Холмс и дело о фруктах » Текст книги (страница 1)
Шерлок Холмс и дело о фруктах
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:30

Текст книги "Шерлок Холмс и дело о фруктах"


Автор книги: Ллойд, Биггл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ллойд Биггл-младший
Шерлок Холмс и дело о фруктах

С благодарностью посвящаю леди Джейн Конан Дойл,

которая разрешила мне использовать образ Шерлока Холмса,

созданный сэром Артуром Конан Дойлом



ГЛАВА ПЕРВАЯ

При крещении меня нарекли Эдвардом Портером Джонсом. Первое имя мне дали в честь Эдварда, принца Уэльского, позже ставшего королём Эдвардом VII. Портером же звали моего отца. Второе имя я получил на тот случай, если соответствовать первому окажется мне не по плечу. Все зовут меня только Портером.

С Шерлоком Холмсом я встретился случайно, оказавшись среди тех мальчишек, которых доктор Уотсон прославил в своих сочинениях как «нерегулярные полицейские части с Бейкер-стрит». Однажды Шерлок Холмс даже удостоил меня похвалы, назвав самым регулярным из этих своих помощников. Он весьма великодушно выделил меня среди прочих и давал особые поручения.

Получаемые от него несколько шиллингов были очень важны для меня, поскольку мне приходилось содержать больную мать и двух младших сестёр. Согласитесь, что для подростка это было тяжёлой ношей, вот почему я так благодарен Шерлоку Холмсу за доброту и возможность работать на него.

Предполагаемая смерть Холмса в 1891 году потрясла всех нас. Зато его поразительное воскрешение спустя три года стало самым радостным событием в моей жизни. Я продолжал выполнять его особые задания до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать.

Конечно, я восхищался Шерлоком Холмсом и почти боготворил его, что было вполне естественно для юноши моего возраста. И только в день своего шестнадцатилетия я наконец собрался с духом и попросил Шерлока Холмса сделать меня своим помощником.

Вначале моё предложение удивило и даже позабавило Холмса. Он никогда не задумывался о том, чтобы передать кому бы то ни было навыки, которые составляли часть его необычайного таланта. Он вообще сомневался в возможности этого.

Однако, поразмыслив и восстановив в памяти историю наших взаимоотношений, он понял, что практически уже начал меня обучать, постепенно развивая мои способности. Кроме того, Холмс часто попадал в такие ситуации, когда помощь ему была настолько необходима, что приходилось обращаться к услугам случайных людей. Раньше ему ассистировал доктор Уотсон, но он скорее был близким другом и свидетелем, чем сотрудником.

Вот так я и стал его помощником. Подобно доктору Уотсону, я поселился на Бейкер-стрит, 221-b, где пользовался гостеприимством Холмса и одновременно служил ему. После смерти Холмса я основал собственное сыскное бюро, работа в котором и стала делом всей моей жизни.

Доктор Уотсон был необыкновенно добросердечным человеком, одним из тех, на кого всегда можно положиться в трудную минуту. Всегда вежливый, доброжелательный, он был джентльменом до мозга костей. Правда, подозреваю, что он немного ревновал ко мне Шерлока Холмса. Например, он ни разу не обмолвился обо мне в своих отчётах, даже описывая те дела, в которых я принимал непосредственное участие. Правда, он признавал, что иногда великий детектив прибегал к помощи посторонних. Так, он упоминал Джонсона, который помогал Холмсу как осведомитель, поскольку был связан с преступным миром. Позже Джонсон оказывал подобные услуги и мне. Уотсон называл и Чарли Мерсера, тот руководил собственным детективным агентством и по просьбе Холмса проводил расследования по конкретным вопросам.

В своих рассказах Уотсон даже менял даты, и получалось, будто дело происходило раньше, чем я начал работать на Холмса. Но это, возможно, следует приписать его рассеянности. Доктор Уотсон часто допускал в своих рассказах и другие фактические ошибки. Я рассматривал его отношение ко мне просто как забавную слабость истинного джентльмена. Однако, независимо от тех чувств, которые он питал ко мне, он всегда был неизменно вежлив и ни разу не сказал мне ни одного худого слова.

История, о которой я собираюсь рассказать, произошла в конце лета 1900 года. Мне только что исполнилось двадцать, и я с честью выдержал испытание ученичества у Холмса. Он не только обучал меня ремеслу сыщика, но и дал мне образование, равного которому я не смог бы получить ни в одном университете. Ведь в программах учебных заведений не было ни одной из тех дисциплин, которыми занимался он.

Мы хорошо сработались, и наши совместные усилия позволили ему расширить практику. Хотя мистер Холмс никогда не заботился о величине материального вознаграждения, его доходы значительно возросли. Он видел во мне преданного помощника, и по тем временам я получал неплохое жалованье. Я мог обеспечить приличное существование матери и сёстрам, а большего мне тогда и не требовалось.

В своих записках я называю моего наставника «Шерлок Холмс». Но обычное моё обращение к нему было «мистер Холмс» или «сэр». Я был достаточно хорошо воспитан и никогда не называл его «Холмс» или «Шерлок», как это мог позволить себе доктор Уотсон.

В то время мы только что закончили дело Дарблера. Шерлок Холмс блестяще разрешил загадку местонахождения пропавшего завещания. Для этого ему потребовалось всего-навсего изучить расположение монет в коллекции умершего наследодателя.

В конце августа, в тот понедельник, когда началась эта история, мистер Холмс за завтраком с напускной суровостью велел мне взять выходной и как следует повеселиться. Я воспользовался предоставленной возможностью и вместе с сёстрами отправился на лодке вниз по реке по направлению к Ричмонду.

Уже совсем стемнело, когда я вернулся на Бейкер-стрит. Там я застал доктора Уотсона. Друзья спорили о политике. Правда, доктор Уотсон настаивал на том, что они просто обсуждали некоторые вопросы. Они так надымили своими трубками, что в комнате было нечем дышать.

Доктор Уотсон приветствовал меня со своей обычной добросердечностью, хотя вид его свидетельствовал об уязвлённом самолюбии – обычном следствии неспособности доктора противостоять железной логике моего патрона.

Шерлок Холмс нервно ходил из угла в угол. Его мрачность и беспокойство говорили сами за себя: ему не к чему было приложить свой удивительный ум. Высокая худощавая фигура знаменитого сыщика производила впечатление туго сжатой пружины, готовой вот-вот сокрушить самое себя, если ей немедленно не найдут полезного применения.

К повседневным проблемам, и в частности к политике, он обращался только тогда, когда больше было нечем заняться. Политические вопросы Шерлок Холмс исследовал так же пристально, как и свидетельские показания. Естественно, что при этом он всегда выходил победителем, полностью опровергая доводы доктора Уотсона.

Наконец Холмс перестал ходить и сдвинул в сторону груду лежавших на кушетке газет, освобождая для меня место. Он надеялся, что я принёс ему какую-нибудь головоломку, которая отвлекла бы его от безделья.

К сожалению, я смог лишь рассказать ему о случившемся с нами забавном происшествии. Моя сестра Берта наблюдала на Темзе за двумя лодочниками, которые ругались друг с другом, употребляя выражения, совершенно неподходящие для нежных девичьих ушей. «Какое счастье, что богохульствуют не в воскресенье!» – воскликнула Берта.

Холмс от души посмеялся; доктор Уотсон только озадаченно пожал плечами. Я поднялся в комнату, которую раньше занимал Уотсон, намереваясь немного почитать перед сном. Однако вскоре ко мне постучался Холмс.

– Пришёл Рэдберт! – радостно объявил он. – Вы не могли бы спуститься?

Рэдберт, которого все, кроме Холмса, называли Рэбби, был уличным мальчишкой. Он принадлежал к новому поколению «нерегулярных с Бейкер-стрит», которых нанимал мистер Холмс, когда нуждался в их помощи. Заметив природные способности Рэдберта, он находил им всё большее применение, используя его так же, как и меня в своё время.

Должно быть, мы казались этому мальчишке довольно забавной троицей. Когда он вошёл, доктор Уотсон восседал в «своём» кресле. Это место осталось за ним ещё с тех пор, как он жил с Шерлоком Холмсом. Я бы никогда не осмелился занять это кресло. По мнению же Шерлока Холмса, своим необычайным удобством оно мешало сосредоточенным размышлениям. Поэтому кресло и предназначалось для посетителей или доктора Уотсона. Это был типичный образец старинной массивной мебели, специально сконструированный для послеобеденного отдыха. Однако доктор Уотсон не занял удобное положение, к которому располагала форма кресла, а сидел совершенно прямо, и его поза и официальная одежда – он явился прямо после вечернего обхода пациентов – делали его похожим на человека, неожиданно для себя оказавшегося на королевском балу. Видно было, что он ни за какие деньги не согласится расстегнуть ни одной пуговицы.

Шерлок Холмс ещё не ложился, о чём свидетельствовало отсутствие пижамы и шлёпанцев. Он, как обычно дома, был облачён в очередной свой бледносиреневый халат. От времени одеяние истрепалось, покрылось пятнами и даже несколькими дырками – последствиями химических опытов Холмса, но он никак не соглашался выбросить халат, как не решаются расстаться со старым другом.

Разговаривая с доктором Уотсоном, Шерлок Холмс ходил по комнате по своему обычному маршруту: от медвежьей шкуры, лежавшей на полу перед камином, к секретеру, оттуда к стоявшему посередине комнаты старому поцарапанному столу красного дерева, за которым мы обычно обедали, вокруг него к окну, а затем снова к камину. Наконец он получил нечто, на чём мог сосредоточиться его неугомонный ум; перестав шагать по комнате, Холмс стал внимательно рассматривать Рэбби.

Из нас троих я был одет, конечно, наиболее странным образом. Я ещё не успел снять полосатую майку и брюки, которые изрядно испачкал на реке и которыми весьма тогда гордился. На ногах у меня были украшенные бусами индейские мокасины, подаренные одним из клиентов Шерлока Холмса. Да, мы представляли собой довольно разношерстно одетое общество, и Рэбби наверняка исподтишка потешался над нами.

Все эти размышления мгновенно пронеслись в моей голове, а Шерлок Холмс тем временем опять обратился к Рэбби:

– Ваше появление, Рэдберт, подобно яркому лучу в тёмную ночь. А каково ваше мнение о положении в Южной Африке?

– Нет у меня никакого мнения, сэр, – честно признался Рэбби.

Шерлок Холмс весело рассмеялся:

– Исключительно здравое отношение к делу. Мы с доктором Уотсоном, пожалуй, имеем слишком много мнений по поводу слишком многих вопросов.

Он повернулся к доктору Уотсону:

– Вы, надеюсь, ещё не забыли Рэдберта? Он пятый по наблюдательности человек в Лондоне, а если продолжит совершенствоваться так же успешно, как в этом году, у него есть все шансы стать третьим.

– Ну конечно же я помню его, – ответил доктор Уотсон. И тут же принюхался и сморщил нос. – Работает на конюшне, не так ли?

Шерлок Холмс удовлетворённо хмыкнул:

– Смелее, смелее, Уотсон. Конечно же вы сможете увидеть или учуять то, что недоступно обыкновенному наблюдателю. Хотите добавить, что это за конюшня? Нет, не будем безрассудно растрачивать ваши дедуктивные способности на выяснение тех обстоятельств, с которыми мы с Портером уже знакомы. Не могли бы вы рассказать нам, чем занимался Рэдберт перед тем, как прийти сюда?

Доктор Уотсон ответил, поджав губы:

– Я думаю, что он бродил по улицам. Обычная работа вряд ли заставила бы его задержаться так поздно.

Шерлок Холмс рассмеялся и захлопал в ладони:

– Браво, Уотсон! Ваши наблюдения гораздо точнее ваших соображений о политике. Конечно, Рэдберт проводил своё основное время на улицах, и у него не совсем обычное занятие. Рэдберт – предприниматель. Он руководит целой службой посыльных и разносчиков. Мы с Портером полагаем, что он – настоящий капиталист.

Слегка склонив голову набок, доктор Уотсон с сомнением оглядел Рэбби и усмехнулся.

– В самом деле? – пробормотал он. – И много ли у него клиентов?

– Да, так много, что мне иногда приходится вставать в очередь. Но для меня он выполняет также одно постоянное задание. Поскольку он работает на многих других клиентов, он целыми днями бегает по Лондону. Но если ему встречается что-либо заслуживающее внимания, загадка, представляющая интерес для моего пресыщенного ума, то он прекращает свою беготню, чтобы поделиться увиденным со мной. Кроме того, он любит и сам загадывать загадки, бросая нам своеобразный вызов. Поскольку вы, Уотсон, являетесь нашим почётным гостем, сегодня ваш черёд их разгадывать. Итак, скажите, где сегодня был Рэдберт и чем он занимался?

С Шерлоком Холмсом произошли удивительные изменения. С лица исчезло выражение скуки. Взгляд его стал цепким, колючим и напряжённым; он нацелил на Рэбби свой ястребиный нос. Вся его поза напоминала стойку гончей, готовой идти по следу.

Рэбби же, предвкушая увлекательную игру, ухмылялся, вносил в неё свою природную смекалку и сообразительность. Рэбби давно понял, что невозможность сделать вывод из увиденного серьёзно огорчает Шерлока Холмса, и поэтому всегда старался приготовить одну-две ниточки, намекавшие на то, как он провёл свой день. Для этого он, например, специально наносил на свои брюки отчётливые следы самой разной грязи.

«Он такой дока по части пятен и брызг!» – однажды восхищённо признался мне Рэбби. Его тогда поразило, как Шерлок Холмс определил происхождение крошечного кусочка грязи на обшлагах его брюк.

Чтобы навести нас на след, Рэбби украшал свою кепку веточкой или высовывал из кармана кончик трамвайного билета. Он только втихую посмеивался, когда Шерлок Холмс или я хватались за эти явные улики. И в то же время Рэбби искренне радовался, когда мы не замечали то, что, по его мнению, должны были обязательно заметить. Но особое удовольствие ему доставляло искусное умение Холмса обнаружить те улики, о которых сам Рэбби даже не подозревал. Тогда он просто светился от восхищения.

Иногда ему удавалось совершенно поставить нас в тупик своими головоломками, и мы пребывали в полной растерянности. Я уверен, что он порой специально стремился нас одурачить.

Тем вечером Рэбби воткнул в петлицу своего достаточно потрёпанного пальто цветок. Это был прелестный жёлтый экземпляр, немногочисленные соцветия которого размещались на единственном стебле. Бутоньерка придавала Рэбби обеспеченный вид, что, впрочем, соответствовало его характеру. Он жил припеваючи, не задумываясь ни о чём серьёзном.

Я не припоминал, чтобы мне раньше встречалась такая разновидность цветка: улицы Лондона, где я вырос, были не совсем подходящим местом для изучения ботаники. Поэтому я присматривался к цветку в некотором недоумении. Очевидно, Рэбби приготовил нам какую-то ловушку.

Доктор Уотсон первым устремился в атаку:

– По дороге сюда он проходил через Ковент-Гарден, – уверенно начал он. – Где бы ещё он мог достать подобный цветок в такое время года?

– Действительно, Уотсон, – заметил Шерлок Холмс. – Навещая меня, вы каждый раз демонстрируете рост своих дедуктивных способностей.

– Надеюсь, я прав? – обратился доктор Уотсон к Рэбби.

– Нет, сэр, – ответил мальчишка.

– Что? – воскликнул доктор Уотсон. – Ты не сорвал цветок в Ковент-Гардене?

– Нет, сэр, – повторил Рэбби.

Доктор Уотсон тотчас пришёл в дурное расположение духа. Шерлок Холмс только слегка ухмыльнулся:

– Дорогой Уотсон, вы должны были более внимательно рассмотреть этот цветок. Ни один лондонский цветочник не станет иметь дело с подобными дикими растениями. Вот если бы он применялся в медицинских целях, то его ещё можно было бы встретить в саду Физического общества. Но сомневаюсь, чтобы его позволили использовать для бутоньерки. Вы были в Челси, Рэдберт?

– Нет, сэр, – снова сказал Рэбби.

Услышав это, Шерлок Холмс уселся на диван рядом со мной и задумчиво оглядел Рэбби.

– Действительно, Уотсон, мы оказались в трудном положении! Обычный дикий первоцвет почти в конце лета – и вдруг в самом сердце Лондона! Кроме того, он распустился и теперь украшает петлицу Рэдберта. Откуда же он взялся? А что вы думаете, Портер?

– Мне кажется, что он был на Спиталфилдском рынке, – предположил я.

Я пришёл к такому выводу, изучив грязь на правой штанине Рэбби. Шерлок Холмс одобрительно кивнул, поскольку пришёл к такому же заключению.

Однако я тут же добавил:

– Но я не знаю ни одного тамошнего владельца лавки, который мог бы предложить подобное растение.

– Очень хорошо, Портер, – сказал Шерлок Холмс. – Итак, цветок ты взял на Спиталфилдском рынке?

– Нет, сэр, – был ответ Рэбби.

– Я отказываюсь поверить в то, что цветочницы у Оксфорд-серкес продают первоцветы.

– Конечно нет, сэр.

– Итак, где же ты его взял?

– Миссис Малленc вырастила его в горшке, – объявил мальчишка.

Шерлок Холмс просто потерял дар речи, а потом от души расхохотался. К нему присоединились мы с доктором Уотсоном.

– Ну что ж, Уотсон, он положил нас на обе лопатки, – наконец произнёс Холмс. – Пусть всё это послужит нам уроком. Ни одна логическая цепочка не может считаться надёжной, когда её способна разрушить женщина, выращивающая растения в горшках. Ты говорил, что ночуешь в конюшне человека по имени Малленc, не так ли? Тогда миссис Малленc – его жена?

– Его мать, сэр.

– Она выращивает красивые цветы.

– Благодарю вас, сэр. Я передам ей ваше мнение.

– А вы всё-таки были сегодня у Ковент-Гардена или, по крайней мере, около него, на Мэйден-лейн, хотя ваша бутоньерка и не оттуда, – заметил Холмс.

Теперь Рэбби выглядел озадаченным. Я давно приметил маленькое желтоватое пятнышко на его левой штанине. Но пока Шерлок Холмс не заговорил, я никак не мог вспомнить, где же мне встречался этот тип грунта.

– Всё очень просто, – продолжал Шерлок Холмс, – вы не торопясь шли по тротуару. Затем, вместо того чтобы повернуть в переулок, вы шагнули в сторону и попали в раскоп, который в течение последних пяти дней украшает проезжую часть Мэйден-лейн. Вы сегодня не обедали у Рула, Рэдберт?

– Нет, сэр, я только относил послание одному джентльмену, который обедал там, – ответил Рэбби.

– Всё сходится, – кивнул Шерлок Холмс. – Вы также были сегодня на Лейчестер-плейс. Разве вы с приятелем не досаждали опять швейцару гостиницы «Европейская»?

– Всего лишь совсем чуть-чуть, – сконфуженно пробормотал Рэбби.

– А он подумал, что вы перешли все границы. Разве не он кинул в вас помидором?

– Откуда вам это известно? – недоуменно спросил Рэбби. – Ведь он промахнулся!

– Но он же чуть не попал в вас, поскольку на штанине остались семечки. Если вы не будете осторожны, однажды он запустит в вас чем-нибудь тяжёлым. И тогда уже не промахнётся. Но ладно, покончим с этим. Что вы приготовили для меня на сегодня?

– Питахайга, сэр, – ответил Рэбби.

– Питахайга? – повторил за ним Холмс. В его голосе наконец послышалась настоящая заинтересованность.

– Питахайга?! – в свою очередь воскликнул доктор Уотсон. – Что это такое – питахайга?

– Не знаю, сэр, – ответил Рэбби.

Шерлок Холмс протянул руку к одному из толстых томов, что валялись по всей комнате, словно просыпались недавно с потолка дождём. Найдя нужное место в книге, он произнёс:

– Питахайя. Вот как это должно называться. Рэдберт обладает удивительным даром наблюдения и извлечения выводов. Однако я замечал, что он не всегда силён в правильном произношении слов. Должно быть, вы провели бурный день, – продолжал он, обращаясь уже и к Рэбби. – Это название плода одной из разновидностей эхиноцериуса. Данное семейство кактусов произрастает в Мексике и в юго-западной части Соединённых Штатов. Судя по описанию, он привлекателен на вид и очень вкусен, относится к деликатесам. Некоторые экземпляры достигают величины кабачка, различаются по цвету в зависимости от вида и места произрастания. Хорошо известен на рынках Мексики. Легко сделать вывод, что он представляет необычайную редкость на рынках Англии. Может быть, это было скорее питахайя, чем питахайга, Рэдберт?

– Да, теперь и мне так кажется, сэр, – согласился мальчик.

– Как же случилось, что вы встретились со столь необычным для Лондона фруктом, Рэдберт? Разве ваша миссис Малленc и его выращивает в горшке?

– Нет, сэр.

– Или швейцар «Европейской» стал бросать в вас вместо помидор такие экзотические фрукты?

– Нет, сэр. Сегодня утром, когда я проходил мимо Спиталфилдского рынка, я услышал, как одна женщина спрашивала о питахайях.

К этому времени доктор Уотсон потерял всякий интерес к происходящему. Он начал ёрзать в своём удобном кресле, что обычно предшествовало объявлению об уходе. Шерлок Холмс, напротив, возбуждённо подался вперёд, его пронзительные серые глаза сияли, узкое лицо напряглось. Он выглядел как хищник, приготовившийся к прыжку.

– Что же это была за женщина? – спросил он.

– Старуха. В грязной залатанной одежде. Башмаки совсем сношенные. В руках у неё была старая дырявая корзинка.

– Хм, – задумчиво протянул Холмс. – И что вы думаете об этой бедно одетой старой женщине, Рэдберт?

– Мне показалось, в ней было что-то странное, сэр. Несмотря на старые тряпки, её нельзя было назвать грязной. И она сжималась от страха, когда кто-нибудь пытался задеть её. Она обходила конский навоз. Обычно нищенки так себя не ведут. Кроме того, у неё было белое лицо. Видимо, мало бывала на солнце. И ещё она правильно говорила и совсем не размахивала руками.

– Превосходно! – воскликнул Шерлок Холмс. – А вам не показалось, что под личиной старухи скрывалась молодая женщина?

Рэбби решительно покачал головой:

– Нет, сэр. Морщины были настоящие.

Шерлок Холмс восхищённо потёр свои тонкие худые руки:

– Превосходно! Итак, у нас есть пожилая женщина, опрятная и воспитанная, которая переоделась в лохмотья. Но для чего ей это переодевание? Чтобы начать расспрашивать о питахайе на оптовом рынке, где и своим поведением, и манерой говорить она явно выделялась из толпы. Ну как, Рэдберт, я точно описал ситуацию?

– Не совсем так, сэр, – ответил Рэбби. – Она была…

– Подождите, Рэдберт, – остановил его Холмс. – Сегодня я ничем серьёзным не занят. Давайте рассмотрим все варианты. Кто-то решил подшутить над несчастной женщиной. Какой-то шутник отправил её на Спиталфилдский рынок, чтобы она поискала там то, что, как он заранее знал, вообще невозможно купить ни на одном из лондонских рынков. Заслуживает ли рассмотрения этот вариант?

– Нет, сэр.

– Почему вы говорите об этом с такой уверенностью?

– Потому что она вовсе не хотела найти питахайги, то есть, я хотел сказать, питахайи. Или они ей вовсе не были нужны. Она двигалась от одного прилавка к другому и всем задавала вопрос: «У вас есть питахайя?» Но она не дожидалась, пока ей ответят. Она просто спрашивала, а потом торопилась прочь.

– Хм. А владельцы лавок имеют представление о том, что такое питахайя?

– Нет, сэр. Они выглядели растерянными. А некоторые тут же пытались узнать, что именно хочет старуха. Но она куда-то ушмыгнула раньше, чем её успели расспросить. Я сам потом наводил справки. Никто из продавцов не слышал о такой вещи.

Шерлок Холмс снова потёр руки:

– Я весьма вам благодарен, Рэдберт. Это самая прелестная загадка из всех, что встречались мне за последние месяцы. А что вы думаете обо всём этом, Уотсон?

Доктор Уотсон приподнялся:

– Всё очень просто. Женщина собралась позвать гостей или устроить приём. Для этого ей захотелось приготовить что-нибудь необычное. Кто-то рассказал ей о питахайях – просто так, а может быть, и для того, чтобы подшутить над ней. Возможно, она где-то прочитала о питахайях, но не поняла, что в Лондоне их нельзя достать. Вот ей и захотелось обязательно подать их на стол, поэтому она отправилась на рынок, чтобы купить немного. К тому времени, когда с ней повстречался Рэдберт, она начала осознавать, что её одурачили или она совершила ошибку. Вот почему она так спешила и не хотела вступать в разговор.

– А как вы объясняете, Уотсон, её грязную одежду? Почему она так странно вырядилась, если собралась за обычной покупкой?

– А, это. – Доктор Уотсон равнодушно пожал плечами. – Женщине срочно понадобились питахайи, а никого из слуг не оказалось поблизости. Может быть, она вознамерилась сделать кому-то сюрприз. В любом случае она не хотела, чтобы её узнали, застав за столь унизительным для неё занятием. Потому и переоделась. Я уверен, что при ближайшем рассмотрении вы обнаружите, что мотив был до абсурдного банален.

– Возможно, и так, Уотсон, – пробормотал Шерлок Холмс. – Вполне возможно. Вы должны идти?

– Да, иначе жена моего коллеги будет волноваться, не случилось ли чего со мной, – ответил доктор Уотсон. – Он болен, и я обещал ей его навестить. Рад был повидаться с вами, Рэдберт. Мне не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы прийти к выводу, что вы значительно подросли со времени нашей последней встречи. Об этом говорит полоска кожи, выглядывающая из-под ваших брюк. Наблюдать и делать выводы – вот ваш девиз, так, Холмс?

– Совершенно верно, – ухмыльнулся Холмс. – Быстрый рост – естественное неудобство, свойственное юношескому возрасту.

Доктор Уотсон простился со мной, и Шерлок Холмс вышел в прихожую проводить его.

Вернувшись, он предложил Рэдберту расположиться поудобнее за столом, рядом с коробкой печенья, а затем попросил миссис Хадсон поторопиться с чаем. После этого он устроился на диване, вытянул перед собой руки, соединив кончики пальцев, и прикрыл глаза. Это была его любимая поза для размышлений.

– А каково ваше мнение, Портер, о поведении этой леди? – наконец осведомился он. – Она действительно искала деликатесы для званого вечера?

– Нет, сэр, – сказал я.

Шерлок Холмс бросил на меня проницательный взгляд, затем перевёл глаза на потолок:

– А что же она делала?

– Передавала какое-то сообщение, – ответил я.

– Да, действительно. И вы полагаете, что «питахайя» – это сигнал или пароль, предназначавшийся владельцам лавок на рынке?

– Одному из них, сэр. Но очевидно, что она не знала, кому именно. Вот почему она обращалась ко всем подряд. Однако никто из них не откликнулся и не передал обратного сообщения. Вот почему она так странно вела себя после того, как задавала свой вопрос.

Шерлок Холмс задумчиво кивнул:

– Портер, но мы же не можем быть полностью уверены в том, что её сообщение предназначалось владельцу лавки. Может быть, его должен был услышать какой-нибудь прохожий.

Он помолчал.

– А что вы думаете о её неумелом переодевании?

– По-моему, здесь не было ничего странного, сэр. Всё выглядит так, будто человек хотел замаскироваться, но не знал, как это сделать.

– Хм, может быть, так оно и есть. Или это было лучшее, что она успела сделать, так как спешила. Я совершенно уверен в вашей правоте. Но почему такое поручение доверили столь неопытному человеку, совершенно к этому не приспособленному? Или она вынуждена была заменить кого-то в последний момент, не совсем понимая, что ей следует делать? Да, конечно, и это возможно.

Он снова уставился в потолок и погрузился в обычное для себя глубокое раздумье. Однако вскоре ему пришлось вернуться к действительности, так как в комнату вошла миссис Хадсон с чаем и с тарелкой бутербродов.

– Угощайтесь, Рэдберт, – пригласил Шерлок Холмс. – Как давно вы не ели?

– Утром я позавтракал, благодарю вас, сэр, – отозвался Рэбби.

Шерлок Холмс с улыбкой опустился на диван и стал наблюдать, как Рэбби опустошает тарелку. Я раньше поел очень неплотно, поэтому присоединился к нему.

Когда мы покончили с едой и отодвинули от стола свои стулья, Шерлок Холмс сказал:

– А теперь, Рэдберт, расскажите нам всю историю с начала и до конца. Что вы делали на рынке и как долго следили за этой женщиной?

– Я направлялся на Олдгейт-стрит с поручением от мистера Петтигрю.

Шерлок Холмс кивнул:

– А, мистер Петтигрю, знаю: он – портной. Полагаю, у него кончились пуговицы или что-то в этом роде. С ним это бывает.

– Да, сэр. Проходя через рынок, я и услышал, как эта женщина задавала свой вопрос. Я немного последил за ней. Но мистер Петтигрю просил меня не мешкать.

– Да, Петтигрю постоянно не хватает времени, – кивнул Шерлок Холмс. – Было ли ещё что-нибудь примечательное во внешности этой пожилой женщины?

– У неё был нос крючком, – ответил Рэбби. – Очень большой. Совсем неподходящий для женщины.

– Тогда это, вероятно, был накладной нос, – высказал предположение Шерлок Холмс.

Насчёт этого Рэбби сомневался. Ему показалось, что нос был самым настоящим.

– Очень хорошо, – продолжал Шерлок Холмс. – Вы следили за ней, пока могли. А потом?

– На обратном пути через рынок я поискал её. Но она уже исчезла. После того как я доставил мистеру Петтигрю его заказ, я вернулся и спросил у некоторых владельцев лавок, не слышали ли они когда-либо об питахайях.

– Ну и, конечно, никто из них не слышал?

– Нет, сэр. Они решили, что над ними просто подшутили. Так иногда бывает. И никто из них не видел раньше эту пожилую даму.

– Конечно, жаль, что вы не смогли проследить за ней. Но я вас прекрасно понимаю, вы не могли позволить себе подвести достойного заказчика и бесцельно слоняться в то время, как он срочно нуждался в ваших услугах. Но эта история – совершенно таинственная. Почти уникальная. Если разузнаете что-нибудь ещё, тотчас же сообщите. Вот вам за труды.

Шиллинг звякнул по столу, к нему Шерлок Холмс добавил второй в виде поощрения.

Когда Рэбби был накормлен, вознаграждён за труды и направлен восвояси, Шерлок Холмс повернулся ко мне:

– Ну, Портер, каковы ваши соображения?

– Дело заслуживает некоторого внимания, – ответил я. – Вы хотите, чтобы я занялся им утром, сэр?

– Скорее всего, Портер, перед нами образчик одного из тех мелких преступлений, которых в человеческом обществе не меньше, чем блох в собачьей шерсти. Как вы знаете, чем более загадочным кажется дело, тем зауряднее разгадка. Возможно, «питахайя» – всего лишь сигнал взломщику от служанки, которая не хотела быть опознанной. Или послание ворам насчёт дележа добычи. Или что-нибудь ещё в этом роде. Но «питахайя» – слишком необычный знак. Его придумал не мелкий воришка. Это ещё одна демонстрация того, какие странные происшествия преподносит нам реальная действительность, которая гораздо богаче любой фантазии. Загадка питахайи действительно заслуживает некоторого внимания, но мы не должны разочаровываться, если из этого пруда мы вытащим всего лишь мелкую рыбёшку.

Я, как всегда, согласился с ним – и это доказывает лишь то, что на первый взгляд самая серьёзная проблема может представиться пустяками такому гению, как Шерлок Холмс, а не только простому ремесленнику вроде меня. Впоследствии выяснилось, что благодаря Рэбби, случайно услышавшему слово «питахайя», мы оказались вовлечены в решение одной из самых поразительных загадок, с которыми нам приходилось встречаться ранее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю