Текст книги "Соблазни меня в сумерках"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Курица, гоняющая корову. При этой мысли у Поппи вырвался нервный смешок, и обжигающие слезы пролились из ее глаз.
Закрыв дверь, Амелия села рядом с ней и обняла ее за плечи.
–Ты такая благородная, Поппи, – сказала она, глядя на залитое слезами лицо сестры. – И гораздо добрее, чем он заслуживает. Я так горжусь тобой. Интересно, он когда-нибудь поймет, сколько он потерял?
– Он не виноват.
Амелия вытащила из рукава платок и протянула ей.
– Как сказать. Но какой смысл критиковать его, если делу все равно не поможешь? Однако должна заметить... слова «я не могу» слишком легко срываются с его губ.
– Он послушный сын, – возразила Поппи, прижав платок к глазам, из которых непрерывным потоком струились слезы.
– Да, конечно... но отныне я бы советовала тебе выбирать мужчин, имеющих собственный источник доходов.
Поппи покачала головой, все еще уткнувшись в носовой платок.
– Вряд ли для меня есть пара.
Амелия обвила ее руками.
– Конечно, есть. Поверь мне. Он ждет тебя. И найдет. Придет день, когда Майкл Бейнинг станет для тебя полузабытым воспоминанием.
Вместо того чтобы успокоиться, Поппи разрыдалась по-настоящему, судорожно всхлипывая и сотрясаясь.
– Боже, – вымолвила она сквозь рыдания. – Мне так больно, Амелия. И кажется, что эта боль никогда не пройдет.
Амелия прижала ее голову к своему плечу и поцеловала ее в щеку.
– Знаю, – сказала она. – Мне пришлось пережить нечто похожее. Я помню, как это было. Вначале слезы, затем гнев, а потом отчаяние и снова гнев. Но я знаю лекарство от разбитого сердца.
– Какое? – спросила Поппи, испустив прерывистый вздох.
– Время... молитва... а более всего любящая семья. Тебя все любят, Поппи.
Поппи улыбнулась сквозь слезы.
– Слава Богу, что у меня есть сестры, – сказала она и снова расплакалась на плече у Амелии.
Вечером того же дня в дверь личных апартаментов Гарри Ратледжа решительно постучали. Джейк Валентайн, полировавший башмаки хозяина, прервал свое занятие и направился к двери. Распахнув ее, он увидел женщину, которая показалась ему смутно знакомой. Она была небольшого роста, со стройной фигурой, русыми волосами, серо-голубыми глазами, в очках, надетых на кончик носа. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, кто она такая.
– Чем могу быть полезен?
– Я хотела бы повидать мистера Ратледжа.
– Боюсь, его нет дома.
При этой избитой фразе, используемой слугами, когда хозяин не хочет, чтобы его беспокоили, ее губы искривились.
– Вы хотите сказать, что его нет дома для меня? – поинтересовалась она с обжигающим презрением. – Или что он отсутствует?
– В любом случае, – невозмутимо отозвался Джейк, – вы его сегодня не увидите. Но его действительно нет дома. Может, что-нибудь передать?
– Да. Передайте ему!.. Я надеюсь, он сгниет в аду за то, что сделал с Поппи Хатауэй. А потом скажите ему: если он приблизится к ней, я его убью.
Поскольку угрозы убить Гарри были обычным делом, Джейк нисколько не встревожился.
– И как вас представить?
– Передайте ему мои слова, – коротко отозвалась она. – Он поймет.
Через два дня после визита Майкла Бейнинга сестер Хатауэй навестил их брат Лео, лорд Ремзи. Как и многие молодые холостяки, Лео снимал на сезон квартиру в Мейфэре, а в конце июня возвращался в свое сельское поместье. Хотя Лео мог спокойно жить со своей семьей в «Ратледже», он предпочитал жить отдельно.
Никто не мог отрицать, что Лео хорош собой, высокий, широкоплечий, с темно-русыми волосами и выразительными глазами. В отличие от сестер у него были светло-голубые, как льдинки, глаза, с темными ободками и циничным взглядом. Он вел образ жизни повесы, всячески демонстрируя, что ему наплевать на всех и на все. Однако были моменты, когда эта маска спадала, являя человека, чрезвычайно уязвимого и чувствительного, и в эти редкие моменты Кэтрин особенно тревожилась о нем.
Когда они жили в Лондоне, Лео обычно был слишком занят, чтобы проводить много времени с семьей, и за это Кэтрин была благодарна судьбе. С момента их встречи они прониклись взаимной неприязнью, что приводило к постоянным стычкам и препирательствам. Порой казалось, что они соревнуются друг с другом, кто кого больше обидит, обмениваясь шпильками и пытаясь уколоть побольнее.
Открыв дверь номера, она ощутила легкое потрясение при виде высокой гибкой фигуры Лео. Он был модно одет: в темный сюртук с широкими лацканами, свободные брюки и пестрый жилет с серебряными пуговицами. Окинув ее своими льдистыми глазами, он приподнял уголки губ в высокомерной улыбке.
– Добрый день, Маркс.
Лицо Кэтрин приняло каменное выражение.
– Лорд Ремзи, – произнесла она с презрительными нотками в голосе. – Я удивлена, что вы смогли оторваться от своих развлечений достаточно надолго, чтобы навестить своих сестер.
Лео одарил ее насмешливым взглядом.
– Что такого я сделал, чтобы заслужить взбучку? Знаете ли, Маркс, если бы вы научились сдерживать свой язычок, ваши шансы привлечь мужчину резко бы возросли.
Ее глаза сузились.
– Зачем мне привлекать мужчин? Пока еще я не видела, на что они годятся.
– Ну, – отозвался Лео, – хотя бы на то, чтобы производить на свет женщин. – Он выдержал паузу. – Как сестра?
– Убита.
Губы Лео сложились в угрюмую линию.
– Позвольте мне войти, Маркс. Я хочу увидеть ее.
Кэтрин неохотно посторонилась.
Войдя в гостиную, он обнаружил там Поппи, сидевшую в одиночестве с книгой. Лео окинул ее оценивающим взглядом. Его обычно оживленная сестра была бледной и осунувшейся. Она казалась невыразимо измученной, постаревшей от горя.
Он ощутил вспышку ярости. На свете было мало людей, которые что-либо значили для него, но Поппи была одной из них.
Казалось несправедливым, что существа, более всего созданные для любви, тщетно искали ее и не могли найти. Не было ни одной разумной причины, чтобы Поппи, самая красивая девушка в Лондоне, оставалась не замужем по сей день. Но, когда Лео мысленно прошелся по списку их знакомых, оказалось, что ни один из них даже отдаленно не подходит для его сестры. Если у кого-то был приятный характер, он был либо идиотом, либо страдал старческим слабоумием, не считая развратников, мотов и негодяев. Прости Господи, но аристократия являла собой сборище жалких образчиков мужского пола. Включая его самого.
– Привет, сестренка, – ласково сказал он, подойдя к ней. – Где остальные?
Поппи изобразила слабую улыбку:
– Кэм отлучился по делам, Амелия и Беатрикс в парке, прогуливаются с Раем. – Она подвинулась, освобождая ему место на диване. – Как поживаешь, Лео?
– Неважно. Как ты?
– Лучше некуда, – храбро ответила она.
– Ну да, я вижу. – Он сел и притянул ее к себе, поглаживая по спине. – Чертов ублюдок. Может, мне убить его?
Она шмыгнула носом.
– Нет. Майкл не виноват. Он искренне хотел жениться на мне. У него были честные намерения.
Он поцеловал ее в макушку.
– Никогда не доверяй мужским намерениям, чтобы не пришлось разочаровываться.
Поппи даже не улыбнулась его шутке. Слегка отстранившись, она посмотрела на него.
– Я хочу уехать домой, Лео, – жалобно сказала она.
– Конечно, дорогая. Но не сейчас.
Она удивленно моргнула:
– Почему?
– Да, почему? – ядовито поинтересовалась Кэтрин Маркс, войдя в комнату и опустившись в ближайшее кресло.
Лео бросил на нее хмурый взгляд, прежде чем снова переключить внимание на Поппи.
– Из-за сплетен, – сообщил он. – Вчера вечером я был на приеме у испанского посла. Не могу сосчитать, сколько раз меня спросили о тебе и Бейнинге. Кажется, все думают, что ты влюблена в него по уши и что он отверг тебя, потому что его отец считает, будто ты недостаточно хороша для его сына.
– Это правда.
– Поппи, это Лондон. Здесь правда может стать причиной многих неприятностей. Только начни говорить правду, и не оберешься хлопот.
На ее губах появилась искренняя улыбка.
– Ты пытаешься дать мне совет, Лео?
– Да, хотя я всегда советовал тебе не обращать внимания на мои советы. Но на этот раз тебе лучше последовать ему. На следующей неделе лорд и леди Норбери дают бал, последнее значимое событие сезона...
– Мы только что написали записку, где приносим свои сожаления, – сообщила ему Кэтрин. – Поппи не хочет идти.
Лео бросил на нее острый взгляд:
– Записку уже отправили?
– Нет, но... – забормотала Кэтрин.
– В таком случае порвите ее. Это приказ. – Он не без удовлетворения отметил, что ее хрупкая фигурка напряглась.
– Но, Лео, – запротестовала Поппи. – Я не хочу идти на бал. Все будут наблюдать за мной...
– Конечно, будут, – сказал Лео. – Как стая шакалов. Вот почему тебе нужно пойти на бал. Если ты не пойдешь, то станешь предметом сплетен и безжалостных насмешек вплоть до следующего сезона.
– Мне все равно, – сказала Поппи. – Я больше никогда не приеду на сезон.
– Ты можешь передумать. И я хочу, чтобы у тебя был выбор. Вот почему ты пойдешь на бал, Поппи. Ты наденешь свое самое красивое платье, заплетешь в волосы голубые ленты и покажешь им всем, что тебе плевать на Майкла Бейнинга. Ты придешь туда с высоко поднятой головой и будешь танцевать и смеяться.
– Лео, – простонала Поппи. – Я не уверена, что смогу.
– Конечно, сможешь. Этого требует твоя гордость.
– У меня нет причин для гордости.
– У меня тоже, – сказал он. – Но это не мешает мне гордиться собой. – Он перевел взгляд с недовольного лица Поппи на непроницаемое лицо Кэтрин. – Проклятие, скажите ей, что я прав, – велел он. – Она должна пойти.
Кэтрин медлила, колеблясь. Ей не хотелось признавать, что Лео прав. Появление уверенной улыбающейся Поппи на балу заставит замолчать болтливые языки в лондонских гостиных. Но все ее инстинкты требовали, чтобы Поппи как можно скорее оказалась в безопасности Гемпшира. Пока она находится в Лондоне, она остается в пределах досягаемости Гарри Ратледжа.
С другой стороны... Гарри никогда не посещал подобные суаре, где рыскают отчаявшиеся мамаши с непристроенными дочерьми, готовые вцепиться в каждого доступного холостяка. Вряд ли он снизойдет до посещения бала у Норбери, особенно если учесть, что его появление превратит событие в настоящий цирк.
– Сделайте одолжение, следите за своим языком, – сказала Кэтрин. – Пожалуй, вы правы, хотя это будет трудно для Поппи. А если она потеряет самообладание на балу и даст волю слезам, это даст сплетням новую пищу.
– Я не заплачу, – устало сказала Поппи. – У меня такое ощущение, будто я наплакалась на всю жизнь.
– Умница, – мягко сказал Лео и, бросив взгляд на обеспокоенное лицо Кэтрин, улыбнулся. – Кажется, мы наконец-то согласились в чем-то, Маркс. Но не тревожьтесь – уверен, этого больше не случится.
Глава 9
Бал должен был состояться в Белгрейвии, фешенебельном районе в центре Лондона. После шума и грохота окрестных улиц, забитых людьми и транспортом, Белгрейв-сквер казалась оазисом тишины и покоя. Здесь располагались иностранные посольства и монументальные дворцы, с лакеями в напудренных париках и представительными дворецкими, здесь сновали кареты с томными дамами и их крохотными раскормленными собачками.
Окружающие районы Лондона представляли мало интереса для тех, кто был достаточно удачлив, чтобы жить в Белгрейвии. Разговоры в основном велись о местных делах: кто снял дом по соседству, какая из ближайших улиц нуждается в ремонте и какие события намечаются в соседней резиденции.
К огорчению Поппи, Кэм и Амелия поддержали Лео. Если Поппи хочет положить конец сплетням, связанным с Майклом Бейнингом, она должна появиться в обществе, гордая и беззаботная.
– У людей долгая память на такие вещи, – сардонически заметил Кэм. – Хотя Бог знает, почему они придают такое значение подобным пустякам. Но такова жизнь.
– Только один вечер, – участливо сказала Амелия. – Как по-твоему, ты выдержишь, дорогая?
– Да, если вы будете там, – отозвалась Поппи без всякого энтузиазма.
Однако когда она оказалась у подножия ступенек, ведущих к увенчанному портиком парадному входу, ее охватили сожаление и дурные предчувствия. Бокал вина, который она выпила для храбрости, жег желудок, а корсет казался слишком туго зашнурованным.
На ней было платье из белого атласа и бледно-голубой кисеи. Талию перехватывал атласный пояс, глубокое декольте было отделано голубой оборкой. Уложив ее волосы в прическу из поднятых вверх локонов, Амелия продела через них голубую ленту.
Лео, как и обещал, явился, чтобы сопровождать семью на бал. Предложив Поппи руку, он повел ее вверх по ступенькам, остальные двинулись следом. Войдя внутрь, они оказались в разгоряченной атмосфере, наполненной благоуханием цветов, звуками музыки и гулом сотен голосов. Двери были сняты с петель, чтобы гости могли беспрепятственно перемещаться между бальным залом, буфетом и комнатами для игр в карты.
Хатауэи присоединились к цепочке гостей, ожидающих представления хозяевам.
– Ты только посмотри, как чинно и благородно они выглядят, – заметил Лео, оглядев толпу. – Вряд ли я долго выдержу в этой компании.
– Ты обещал, что подождешь, пока не кончится первый тур танцев, – напомнила Поппи.
Он вздохнул:
– Только ради тебя. Но я презираю подобные мероприятия.
– Как и я, – мрачно сказала мисс Маркс, озиравшаяся по сторонам с таким видом, словно обследовала вражескую территорию.
– Бог мой, мы еще в чем-то согласны, – усмехнулся Лео, глядя на нее с притворным беспокойством. – Вы меня пугаете, Маркс. Мой желудок не выдержит такого стресса.
– Сделайте одолжение, избавьте нас от своего натурализма, – огрызнулась она.
– Вы про желудок? А в чем дело?
– Неделикатно упоминать в обществе про анатомические подробности. – Она смерила его высокую фигуру презрительным взглядом. – Уверяю вас, это никому не интересно.
– Вы так думаете? Должен сообщить вам, Маркс, что немало женщин проявляют интерес к моим...
–Ремзи, – вмешался Кэм, бросив на шурина предостерегающий взгляд.
Войдя в бальный зал, они разделились. Лео с Кэмом пошли взглянуть на игру в карты, а женщины направились к столам, накрытым для ужина. Амелию тут же окружила толпа щебечущих матрон.
– Я не могу есть, – сказала Поппи, бросив полный отвращения взгляд на длинный буфет, заставленный блюдами с холодной говядиной, лобстером, ветчиной и салатами.
– А я умираю от голода, – отозвалась Беатрикс извиняющимся тоном. – Ты не возражаешь, если я немного перекушу?
– Нет, конечно, мы постоим рядом.
– Съешь хотя бы ложку салата, – посоветовала ей мисс Маркс вполголоса. – Ради любопытных глаз. И улыбнись.
– Вот так? – Поппи растянула губы в улыбке.
Беатрикс с сомнением покачала головой:
– Нет, это не годится. Ты похожа на лосося, поданного на закуску.
– Именно так я себя чувствую. – сказала Поппи. – Как будто меня сварили, разрезали на части и выставили на всеобщее обозрение.
Они встали в небольшую очередь к буфету, где лакеи наполняли тарелки гостей и относили их к столам, стоявшим поблизости.
Поппи еще стояла в очереди, когда к ней подошла леди Белинда Уолскот, хорошенькая девушка, с которой она подружилась за время сезона. Не успела Белинда выйти в свет, как ее руки стали добиваться несколько достойных джентльменов, и она быстро обручилась.
– Поппи, – тепло сказала та, – как приятно видеть тебя здесь. Мы не были уверены, что ты придешь.
– Чтобы я пропустила последний бал сезона? – вынужденно улыбнулась Поппи. – Ни за что.
– Я так рада. – Леди Белинда одарила ее сочувствующим взглядом. – Это ужасно, то, что случилось с тобой. Мне так жаль.
– О, здесь не о чем сожалеть? – откликнулась Поппи беспечным тоном. – Со мной все в порядке!
– Ты такая храбрая, – сказала Белинда. – Помни, что в один прекрасный день ты встретишь лягушку, которая превратится в прекрасного принца.
– Неплохо бы, – заметила Беатрикс. – До сих пор она встречала принцев, которые превращались в лягушек.
Опешив, Белинда выдавила улыбку и оставила их.
– Мистер Бейнинг – не лягушка, – возразила Поппи.
– Ты права, – признала Беатрикс. – Это несправедливо по отношению к лягушкам, которые на самом деле очень милые создания.
Поппи собиралась возразить, но услышала смешок мисс Маркс и рассмеялась. Она смеялась так долго, что привлекла любопытные взгляды гостей, стоявших в очереди к буфету.
После того как Беатрикс перекусила, они немного побродили по бальному залу. С верхней галереи, где размещался Оркестр, доносилась музыка. Огромное помещение было залито светом восьми хрустальных люстр. В воздухе стоял густой аромат зелени и роз.
Затянутая в тесный корсет, Поппи задыхалась, не в силах вздохнуть полной грудью.
– Здесь слишком жарко, – сказала она.
Взглянув на ее покрытое испариной лицо, мисс Маркс вытащила платок и подвела ее к одному из плетеных кресел, стоявших у стены.
– Пожалуйста, – сказала она. – Подожди здесь, пока я поищу твоего брата или мистера Роана, чтобы они проводили тебя на свежий воздух. Но вначале мне надо позаботиться о Беатрикс.
– Да, конечно, – промолвила Поппи, глядя на двух мужчин, которые подошли к Беатрикс в надежде вписать свои имена в ее карточку для танцев. Они явно пребывали в восторге от Беатрикс, которая обращалась с ними, как с дикими зверями, с мягким юмором, интересом и терпением.
Пока мисс Маркс проверяла карточку Беатрикс, Поппи откинулась в кресле и сосредоточилась на том, чтобы дышать в железной клетке корсета. К несчастью, из своего кресла она могла слышать голоса, доносившиеся с другой стороны увешанной гирляндами колонны.
Разговаривали три молодые женщины, не скрывая злорадного удовлетворения.
– Конечно, Бейнинг никогда бы не женился на ней, – сказала одна. – Не буду отрицать, она недурна собой, но ужасно провинциальная. Один мой знакомый пытался разговаривать с ней на художественной выставке в Королевской академии искусств, и она принялась болтать какую-то чепуху... будто французы запустили воздушный шар с овцой в честь короля Людовика, не помню, какого по счету. Представляете?
– Людовика Шестнадцатого, – прошептала Поппи.
– А чего вы ожидали? – произнес другой голос. – У них вся семья странная. Лорд Ремзи – единственный, кто вписался в общество, да и тот известен своими выходками.
– Закоренелый повеса.
Из жара Поппи бросило в холод. Она закрыла глаза, сожалея, что не может провалиться сквозь землю. Ей не следовало приходить на бал. Что она пыталась доказать? Что ей наплевать на Майкла Бейнинга. Но ведь это неправда. Что ее сердце не разбито, когда оно разбито? Почему она должна притворяться? Неужели это такое непростительное преступление быть честной относительно собственных чувств?
Очевидно, да.
Она тихо сидела, переплетя затянутые в перчатки пальцы, пока ее мысли не отвлекло оживление около главного входа в бальный зал. Видимо, прибыла важная персона, кто-нибудь из королевской семьи, знаменитый военный или влиятельный политик.
– Кто это? – поинтересовалась одна из молодых женщин, расположившихся за колонной.
– Кто-то новенький, – сказала другая. – И красивый.
– Божественно, – согласилась первая. – Должно быть, важная шишка. Иначе его появление не вызвало бы такого оживления.
Раздался смешок.
– И леди Норбери так бы не млела. Посмотрите, она даже покраснела!
Невольно заинтересовавшись, Поппи подалась вперед, чтобы посмотреть на вновь прибывшего. Вначале она ничего не увидела, кроме темноволосой головы, возвышавшейся над толпой. Мужчина проследовал в бальный зал, непринужденно разговаривая со своими спутниками и сияющей леди Норбери, полной, увешанной драгоценностями дамы, которая цеплялась за его локоть.
Поппи отпрянула в кресле, узнав незнакомца.
Это был Гарри Ратледж.
Она не представляла, почему он явился на этот бал и почему это заставило ее улыбнуться.
Возможно, потому, что она не могла не вспоминать их последнюю встречу, когда он, одетый в костюм для фехтования, пытался нанизать на шпагу непослушную обезьянку. Сегодня Гарри Ратледж был в вечернем костюме с накрахмаленным белым галстуком и казался невероятно красивым. Он двигался и разговаривал с той же харизматической непринужденностью, с которой делал все остальное.
Вернулась мисс Маркс, оставив Беатрикс со светловолосым джентльменом, закружившим ее в вихре вальса.
– Как ты себя... – начала она, но резко осеклась, втянув в грудь воздух. – Проклятие, – прошептала она. – Он здесь.
Поппи впервые слышала, чтобы ее компаньонка богохульствовала. Она нахмурилась, удивленная реакцией мисс Маркс на появление Гарри Ратледжа на балу.
– Я заметила. Но почему вы...
Она замолкла, проследив за направлением взгляда своей компаньонки.
Мисс Маркс смотрела не на Гарри Ратледжа.
Она смотрела на Майкла Бейнинга.
При виде своего бывшего жениха, стройного и красивого, который шел по залу, глядя на нее, сердце Поппи болезненно сжалось. Он отверг ее, сделав предметом публичных насмешек, а затем явился на бал? Неужели он ищет новую девушку, за которой мог бы ухаживать? Наверное, он решил, что, пока он танцует в Белгрейвии с другими, она, Поппи, будет прятаться в номере отеля, рыдая в подушку.
Что, признаться, она и собиралась делать.
– О Боже, – прошептала Поппи, глядя в обеспокоенное лицо мисс Маркс. – Не позволяйте ему говорить со мной.
– Он не собирается устраивать сцену, – мягко сказала та. – Совсем наоборот, обмен любезностями пойдет вам обоим на пользу.
– Вы не понимаете, – хрипло возразила Поппи. – Я не способна на любезности сейчас. Я не могу предстать перед ним. Прошу вас, мисс Маркс...
– Я отошлю его, – сказала компаньонка, распрямив узкие плечи. – Не волнуйся, дорогая. Постарайся взять себя в руки. – Она повернулась и двинулась навстречу Майклу.
– Спасибо, – прошептала Поппи, хотя мисс Маркс не могла слышать ее. В ужасе от близких слез, пощипывающих глаза, она слепо уставилась в пол перед собой. «Не плачь, не плачь», – заклинала она себя.
– Мисс Хатауэй, вы настоящая счастливица, – вторгся в ее панические мысли голос леди Норбери. – Этот достойный джентльмен хотел бы познакомиться с вами. С удовольствием представляю вам мистера Ратледжа, владельца отеля.
В поле зрения Поппи появилась пара черных отполированных до блеска башмаков. Подняв голову, она встретила сверкающий взгляд зеленых глаз.
Гарри поклонился:
– Мисс Хатауэй, как...
– Я обожаю вальс, – сказала Поппи, вскочив со стула и схватив его за локоть. Ее горло так сдавило, что она с трудом могла говорить. – Вы не пригласите меня?
Леди Норбери издала нервный смешок.
– Какая очаровательная непосредственность.
Поппи цеплялась за руку Гарри так, словно от этого зависела ее жизнь. Его взгляд упал на ее пальцы, впившиеся в черную шерсть его рукава. Он накрыл их ладонью, погладив ее запястье большим пальцем. Даже через два слоя белых перчаток она чувствовала успокаивающее тепло его прикосновения.
В этот момент вернулась мисс Маркс, избавившаяся от Майкла Бейнинга. При виде Гарри Ратледжа ее брови сердито сошлись на переносице.
– Нет, – коротко сказала она.
– Нет? – Его губы насмешливо изогнулись. – Я пока еще ничего не просил.
Мисс Маркс одарила его холодным взглядом.
– Очевидно, вы желаете пригласить мисс Хатауэй на танец.
– Имеете возражения? – поинтересовался он невинным тоном.
– И не одно, – бросила мисс Маркс так резко, что леди Норбери и Поппи подозрительно уставились на нее.
– Мисс Маркс, – сказала леди Норбери. – Я могу поручиться за этого джентльмена.
Губы компаньонки вытянулись в узкую линию. Она покраснела, сообразив, что ее поведение вызывает вопросы.
– Когда танец закончится, – мрачно сказала она, глядя на Поппи, – попроси своего кавалера проводить тебя ко мне, на это самое место. Понятно?
– Да, – прошептала Поппи, глядя через широкое плечо Гарри.
Майкл смотрел на нее с другого конца зала, бледный как смерть.
Ситуация была настолько чудовищной, что Поппи хотелось выбежать из бального зала. Вместо этого ей придется танцевать.
Гарри ввел Поппи в круг танцующих и обнял за талию затянутой в перчатку рукой. Ее дрожащая рука легла ему на плечо. Ему хватило одного взгляда, чтобы охватить всю сцену: Поппи со слезами на глазах, напряженное лицо Майкла Бейнинга и любопытные взгляды окружающих.
– Я могу чем-нибудь помочь? – мягко спросил он.
– Увезите меня отсюда, – сказала она. – Как можно дальше. В Тимбукту.
Он сочувственно улыбнулся:
– Не думаю, что они будут рады европейцам. – Он закружил Поппи в танце, и ей ничего не оставалось, как следовать его движениям.
Поппи была рада сосредоточиться на чем-то еще, кроме Майкла. Как она и ожидала, Гарри Ратледж оказался прекрасным танцором. Поппи расслабилась в его сильных и уверенных объятиях.
– Спасибо, – сказала она. – Вы, наверное, удивились, почему я...
– Нисколько. Все написано на лицах, у вас и Бейнинга. Вы не слишком сильны в притворстве, не так ли?
– У меня никогда не было в этом необходимости. – К ужасу Поппи, ее горло сжалось, глаза защипало. Она была на грани того, чтобы расплакаться при всех. Попытавшись успокоиться, она сделала глубокий вдох, но корсет так стиснул ее легкие, что ей стало дурно. – Мистер Ратледж, – прошептала она, – вы не могли бы проводить меня на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха?
– Конечно, – произнес он успокаивающим тоном. – Еще один круг по залу, и мы выскользнем наружу.
В других обстоятельствах Поппи, возможно, получила бы удовольствие от танца и музыки. Ее глаза были прикованы к смуглому лицу ее неожиданного спасителя. Он выглядел ослепительно в элегантном вечернем костюме с темными волнистыми волосами, зачесанными назад. Но его глаза, окна в его неугомонную душу, скрывались в тени.
Даже сквозь пелену горестного оцепенения ей пришло в голову, что, пригласив танцевать, Гарри Ратледж выделил ее из всех. Для многих это выглядело как проявление интереса.
Но это не может быть правдой.
– Почему? – спросила она, не подумав.
– Что «почему»?
– Почему вы пригласили меня танцевать?
Гарри помедлил, разрываясь между галантностью и честностью. И остановился на последнем:
– Потому что мне хотелось обнять вас.
Смутившись, Поппи уставилась на простой узел его белого галстука. В другой ситуаций она почувствовала бы себя чрезвычайно польщенной. Но в данный момент она были поглощена отчаянием из-за Майкла.
С ловкостью опытного соблазнителя Гарри отделил её от танцующих и вывел через французские двери на террасу. Она слепо последовала за ним, даже не задумываясь, как к этому отнесутся окружающие.
Воздух снаружи был свежим и бодрящим. Поппи глубоко дышала, благодарная, что ей удалось вырваться из душной атмосферы бального зала. Так долго сдерживаемые слезы выступили у нее на глазах и пролились.
– Сюда, – сказал Гарри, увлекая ее в дальний угол балкона, тянувшегося во всю ширину здания. Внизу простиралась пустынная лужайка. Остановившись в темном углу, он вытащил из кармана платок и протянул его ей.
Поппи промокнула глаза.
– Мне очень стыдно, – сказала она неровным тоном. – Вы были так добры ко мне, пригласив танцевать, а теперь вынуждены терпеть общество дырявого горшка.
Гарри сочувственно улыбнулся и прислонился к перилам, повернувшись к ней лицом. Он терпеливо ждал, понимая, что никакие слова не прольют бальзам на ее израненную душу.
Поппи медленно вздохнула, успокоенная ночной прохладой и благословенной тишиной.
– Мистер Бейнинг собирался сделать мне предложение, – сказала она. – Но передумал.
Гарри помолчал, пристально глядя на нее. Его глаза по-кошачьи светились в темноте.
– Как он это объяснил?
– Его отец не одобрил наш брак.
– И это явилось для вас неожиданностью?
– Да, – отозвалась она вызывающим тоном. – Он дал мне обещание.
– Таким, как Бейнинг, редко позволяют жениться по собственному желанию. Им приходится учитывать гораздо больше соображений, чем их личные желания.
– И эти соображения важнее, чем любовь? – с горечью спросила Поппи.
– Конечно.
– Брак – это союз двух людей, заключенный на небесах. Что может быть важнее? Разве это звучит наивно?
– Да, – коротко отозвался он.
Губы Поппи изогнулись, хотя ей было совсем не весело.
– Наверное, я прочитала слишком много волшебных сказок, где принцы поражают драконов, побеждают злодеев и женятся на служанках, чтобы умчать их в свой замок.
– Волшебные сказки следует читать для развлечения, – заметил Гарри. – А не в качестве руководства для жизни. – Он стянул перчатки, убрал их в карман фрака и облокотился о перила, искоса глядя на нее. – А что делают служанки, когда их бросают принцы?
– Они возвращаются домой. – Поппи крепче сжала влажный комочек платка. – Я не гожусь для Лондона и здешней суеты. Я хочу вернуться в Гемпшир, чтобы жить там в тишине и покое.
– Надолго?
– Навсегда.
– А замуж вы выйдете за фермера?
– Возможно. – Поппи вытерла остатки слез. – Из меня получилась бы отличная фермерская жена. Я умею обращаться с коровами. Знаю, как приготовить овощное рагу. И я всегда ценила тишину и покой.
– Овощное рагу? – Он, казалось, искренне заинтересовался.
– Да, тушеные овощи.
– Где вы научились готовить?
– У моей матери. – Поппи понизила голос, словно сообщала ему нечто строго конфиденциальное. – Весь секрет в стаканчике эля, который нужно добавить во время готовки.
Они стояли слишком близко. Поппи понимала, что ей следует отодвинуться. Но его близость успокаивала ее, а его запах был свежим и манящим. От ночной прохлады у нее на руках выступили мурашки, а он был таким большим и теплым, что ей хотелось прильнуть к нему и забраться внутрь его фрака, словно она была одним из питомцев Беатрикс.
– Вы не предназначены в фермерские жены, – сказал Гарри.
Поппи бросила на него удрученный взгляд.
– Вы думаете, что ни один фермер не женится на мне?
– Я думаю, – медленно произнес он, – что вам следует выйти замуж за мужчину, который будет ценить вас.
Она скорчила гримаску.
–Таких мало.
Он улыбнулся:
– А вам и не нужно много. Вам нужен один. – Он взял ее за плечо, так что она ощутила тепло его ладони через тонкую ткань платья. – Поппи, – нежно сказал он, теребя большим пальцем оборку вокруг глубокого выреза, – а что, если я попрошу разрешения ухаживать за вами?
Поппи в изумлении уставилась на него.
Наконец-то кто-то попросил разрешения ухаживать за ней.
И это был не Майкл или кто-либо из тех, кого она встретила за эти три сезона. Это был Гарри Ратледж, неуловимый и загадочный владелец отеля, с которым она познакомилась всего лишь пару дней назад.
– Почему я? – только и сумела она спросить.
– Потому что вы интересны и красивы. Потому что я улыбаюсь, когда произношу ваше имя. А больше всего потому, что это, возможно, моя единственная надежда попробовать овощное рагу.
– Мне очень жаль, но... нет. Это плохая идея.
– Думаю, это самая лучшая идея из всех, что приходили мне в голову. Почему нет?
Голова Поппи шла кругом.
