Текст книги "И вот пришел ты"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Сев в ванну, она принялась лениво плескать воду себе на грудь. Туалетная была оклеена обоями с китайской ручной росписью, изображавшей цветы и птиц. На фарфоровых изразцах были нарисованы драконы и пагоды. Старомодно. Лили поставила бы свой последний фартинг на то, что туалетную отделывали более двадцати лет назад. «Будь моя воля, я бы обязательно тут кое-что переделала», – подумала она и с головой погрузилась в горячую воду. Вынырнув, она задумалась о том, что с ней происходит.

Эти хождения во сне стали повторяться чаще. Вчера она проснулась в библиотеке, а сегодня утром – в гостиной на диване. Как она оказалась там? Как ей удалось спуститься по лестнице не упав? Ведь она могла сломать шею!

Нужно положить этому конец. Неужели ей придется ежевечерне привязывать себя к кровати, испуганно думала Лили. Но что скажут окружающие, если вдруг обнаружат ее в таком виде? Ну, Вулвертон, естественно, ничему не удивится, решила она и невесело усмехнулась. Он просто сочтет ее величайшей развратницей на свете.

А что, если попытаться пить крепкие напитки на ночь? Если бы она опьянела… нет, это к добру не приведет. Уж слишком часто она видела, как вино разрушает человеческие судьбы. А что, если посоветоваться с врачом и попросить выписать сонные порошки… но вдруг он объявит ее помешанной? Лили провела рукой по мокрым волосам и закрыла глаза.

– Возможно, я действительно помешалась, – проговорила она и судорожно сжала кулаки. Любая сошла бы с ума, если бы у нее украли ребенка!

Вымыв волосы и энергично растерев себя мочалкой, Лили вышла из ванны и завернулась в теплое полотенце. Спустя некоторое время она надела кружевную нижнюю сорочку, вышитые хлопковые чулки и платье с набивным рисунком из крохотных розовых цветочков. В этом наряде она выглядела такой же юной, как Пенелопа.

Лили расположилась перед камином и принялась строить планы на грядущий день.

– Сначала, – проговорила она, щелкнув пальцами, – я должна убедить Вулвертона в том, что Закари ухаживает за мной, а не за Пенни. Это собьет его со следа.

– Мисс? – услышала она робкий голос и, повернувшись, увидела в дверях туалетной горничную. – Вы сказали…

– Нет-нет, не обращай внимания. Я разговаривала сама с собой.

– Я пришла собрать грязное белье.

– Можешь забрать мою ночную сорочку и постирать ее. Да, и еще скажи мне, где лорд Рейфорд. Я хочу поговорить с ним.

– Он уехал в Лондон, мисс.

– В Лондон? – Лили нахмурилась. – Но зачем? И надолго?

– Он предупредил Сильверна, что вернется вечером.

– Да, непродолжительная поездка. Что можно сделать за такое короткое время?

– Никто не знает, зачем он поехал.

У Лили возникло ощущение, что горничная что-то утаивает. Да, все слуги Вулвертона держат язык за зубами и верны своему хозяину. Лили предпочла удержаться от дальнейших расспросов.

* * *

Уэстфилд стоял на одном из трех холмов на северо-западе от Лондона. В хорошую погоду оттуда можно было увидеть почти дюжину графств. В Уэстфилде, самой достойной из всех привилегированных школ для мальчиков, учились будущие великие политики, художники, поэты и военные. Алекс тоже учился здесь.

Несмотря на строжайшую дисциплину и тиранию старшеклассников, он сохранил светлые воспоминания о школьных годах – годах крепкой дружбы и юношеских проказ. Поэтому он надеялся, что Генри приживется в Уэстфилде, однако получилось иначе.

Угрюмого вида мальчик проводил Алекса в кабинет директора. Директор, доктор Торнуэйт, поднялся из-за огромного письменного стола со множеством ящиков и без тени улыбки поздоровался с Алексом. Торнуэйт оказался худощавым мужчиной с седыми волосами, узким морщинистым лицом и кустистыми темными бровями. У него был визгливый голос, и с первого же мгновения он повел разговор в недовольном тоне:

– Лорд Рейфорд, я хотел бы выразить свое облегчение по поводу того, что вы приехали забрать нашего нарушителя спокойствия. Этот молодой человек обладает буйным темпераментом, что чрезвычайно опасно для окружающих и абсолютно неприемлемо в Уэстфилде.

Когда директор закончил свою краткую речь, Алекс услышал позади себя голос брата:

– Алекс!

Генри, сидевший на деревянной скамье у стены, бросился было к нему, но потом, вспомнив, что нужно держаться степенно, остановился.

Алекс не смог сдержать улыбку. Взяв брата за шиворот, он притянул его к себе и пристально посмотрел в глаза.

– Почему он говорит, что ты опасен, малыш?

– Из-за одной шутки, – признался Генри.

Алекс грустно усмехнулся. Генри действительно обладал острейшей тягой к шалостям, однако он был хорошим мальчиком – любой мужчина гордился бы таким сыном. Недостаточно рослый для своих двенадцати лет, он отличался отменным здоровьем и силой. Он преуспевал в спорте и математике и втайне от всех увлекался поэзией. Обычно в его ярко-синих глазах мелькали озорные искорки, а непокорные светлые вихры торчали во все стороны и требовали постоянного внимания к себе. Характер Генри как бы компенсировал малый рост: он был решителен и настойчив и являлся признанным лидером среди сверстников. Когда он совершал что-то плохое, то быстро признавал свою ошибку и извинялся. Алексу трудно было представить, какую провинность мог совершить Генри, чтобы дело дошло до исключения. Ну, склеил страницы в школьном учебнике или поставил на приоткрытую дверь банку с водой. Как бы то ни было, Алекс успокоит Торнуэйта, извинится и уговорит оставить Генри.

– Какой шутки? – спросил Алекс, переводя взгляд с доктора Торнуэйта на Генри и обратно.

Ответил ему директор, в голосе которого четко выделялись злобные интонации:

– Он взорвал входную дверь моего дома.

Алекс посмотрел на брата.

– Что ты сделал?

У Генри хватило ума пристыженно опустить глаза.

– Порох, – проговорил он.

– Я сам мог пострадать от взрыва, – продолжал Торнуэйт, глядя на Алекса из-под низких, похожих на пауков бровей. – Или моя экономка.

– Зачем? – Алекс был озадачен. – Генри, это не похоже на тебя.

– Напротив, – возразил доктор Торнуэйт, – это очень типично для него. У Генри бунтарский характер: он высказывает недовольство преподавателями, отказывается принимать дисциплину в любой форме…

– Наглая ложь! – вспылил Генри, гневно уставившись на директора. – Я исполнял все, что вы требовали, и даже больше!

Торнуэйт многозначительно взглянул на Алекса, как бы говоря: «Вы же видите!»

Алекс мягко взял брата за плечи:

– Посмотри на меня. Зачем ты взорвал дверь директора? Генри упорно молчал. Торнуэйт вмешался:

– Генри принадлежит к тому типу, который…

– Я слышал ваше мнение! – перебил его Алекс. Одного его взгляда – холодного, немигающего – хватило, чтобы директор осекся на полуслове. – Генри, объясни мне.

– Это не имеет значения, – буркнул мальчик.

– Объясни, зачем ты это сделал, – потребовал Алекс. – Немедленно!

Генри поднял на него глаза и неохотно произнес:

– Из-за порки.

– Тебя пороли? – Брови Алекса сошлись на переносице. – За что?

– Да за все, что только ему в голову взбредет! – Генри густо покраснел. – Розгами, хлыстом… они порют постоянно, Алекс! – Он бросил колючий взгляд на Торнуэйта. – Один раз за то, что я на минуту опоздал к завтраку, другой – за то, что уронил учебники перед учителем английского, потом – за то, что у меня была недостаточно чистая шея… Все эти месяцы меня пороли минимум три раза в неделю, и я по горло сыт этим!

– Я применяю это же наказание к другим мальчикам, которые проявляют такие же бунтарские наклонности, – твердо заявил директор.

Внешне Алекс ничем не выдал бушевавшей в нем ярости.

– Покажи, – бесстрастным тоном обратился он к брату. Генри отрицательно покачал головой и еще сильнее покраснел.

– Алекс…

– Покажи, – настаивал Алекс.

Мальчик посмотрел сначала на брата, потом на директора и тяжело вздохнул.

– А почему бы и нет? Торнуэйт уже навидался этого. – Он снял сюртучок, расстегнул бриджи и спустил их на несколько дюймов.

Алекс едва не задохнулся от негодования, когда увидел, что сделали с его братом. Нижняя часть спины Генри и его ягодицы были покрыты рубцами, струпьями и синяками. Ни один человек, даже самый ярый поборник дисциплины, никогда бы не посчитал подобное наказание правомерным или необходимым. Мальчика пороли не в воспитательных целях. На такое способен только извращенец, садист, наслаждающийся страданиями других. Мысль о том, что кто-то измывался над беззащитным братом… С трудом сдерживая ярость, Алекс дрожащей рукой потер подбородок. Он старался не смотреть на Торнуэйта, так как в противном случае набросился бы на него с кулаками. Генри подтянул бриджи и, подняв свои синие глаза на брата, обнаружил, что у того нервно подергивается щека.

– Это было абсолютно оправданно, – самодовольно заявил доктор Торнуэйт. – Порка является неотъемлемой частью традиций Уэстфилда…

– Генри, – бесцеремонно перебил директора Алекс, – скажи, что они еще делали с тобой, кроме порки? Они причиняли тебе боль каким-то другим способом?

Генри в замешательстве посмотрел на Алекса.

– Нет. Что ты имеешь в виду?

– Ничего. – Алекс махнул рукой в сторону двери. – Выйди, – спокойно приказал он. – Я скоро приду.

Генри послушно пошел к двери, однако двигался он медленно и то и дело с любопытством оглядывался через плечо.

Как только дверь за ним закрылась, Алекс с такой стремительностью приблизился к доктору Торнуэйту, что тот попятился.

– Лорд Рейфорд, порка – признанный метод обучения мальчиков…

– А вот я не признаю его! – Алекс схватил его за грудки.

– Я потребую вас арестовать, – задыхаясь, произнес директор. – Вы не имеете права…

– Не имею права на что? Прикончить вас, как мне того хочется? Согласен. Однако у меня есть право подойти вплотную к границе дозволенного. – Алекс взял его за шиворот и приподнял над полом. Из горла Торнуэйта вырвался сдавленный звук. Его остекленевший взгляд был устремлен в искаженное гневом лицо Алекса. – Теперь я вижу, что ты извращенец, – процедил он. – Срываешь свое разочарование на мальчиках. Тебе доставляет удовольствие запороть какого-нибудь беднягу до крови. Ты недостоин того, чтобы называться человеком! Уверен, тебе безумно нравится избивать моего брата и других ни в чем не повинных детей, оказавшихся в твоей власти!

– Д-дисциплина… – с трудом выдавил Торнуэйт.

– Если будут какие-то последствия от твоего так называемого воспитания или если обнаружится, что ты оскорблял Генри другим образом, тебе несдобровать. Я доберусь до тебя! – Алекс, как глину, сжал горло Торнуэйта. Тот в ужасе задергался. Алекс продолжал сжимать пальцы, пока лицо директора не побагровело. – Я сделаю из твоей головы чучело и повешу его в комнате Генри! – прорычал он. – Как напоминание о днях в Уэстфилде. Думаю, Генри понравится.

Он резко отпустил Торнуэйта, и тот, мешком рухнув на пол, захрипел и закашлялся. Алекс с силой захлопнул за собой дверь.

Генри он нашел в холле. Взяв его за руку, он поспешил прочь из здания.

– Почему ты не рассказал мне об этом? – спросил Алекс брата.

Генри тщетно пытался шагать в ногу с ним.

– Не знаю…

Внезапно в ушах Алекса раздался голос Лили, обвиняющей его в суровости и бесчувственности. А что, если в ее словах есть доля правды?

– Неужели я бы не помог тебе? Не понял бы? Надо было давным-давно рассказать мне.

– Черт, – буркнул Генри, – я думал, все уладится… я смогу сам выйти из положения…

– Устраивая взрывы? – Мальчик промолчал, и Алекс сокрушенно вздохнул:

– Генри, я не хочу, чтобы ты «выходил из положения» в одиночку. Ты еще мал и находишься под моей ответственностью.

– Знаю, – обиженно проговорил Генри. – Но мне было известно, что ты занят другими делами, например, свадьбой…

– К черту свадьбу! Не используй ее как предлог!

– Чего ты хочешь от меня? – с горячностью воскликнул мальчик.

Алекс стиснул зубы, но все же сумел сохранить спокойствие:

– Пойми, ты должен приходить ко мне со своими трудностями. Любыми! Я всегда найду время помочь тебе.

Генри кивнул.

– Что мы собираемся делать?

– Мы возвращаемся домой, в Рейфорд-Парк.

– Правда? – На лице мальчика мелькнула слабая улыбка. – Мои вещи все еще в пансионе…

– Там есть что-то нужное?

– Да нет в общем-то…

– Отлично! Оставим все здесь.

– Мне придется возвращаться? – с неподдельным ужасом спросил Генри.

– Нет! – твердо ответил Алекс. – Я найму учителя. Будешь учиться с местными мальчиками.

Радостно завопив, Генри подбросил в воздух свою школьную шапочку. Она упала на пол и так и осталась лежать там, когда братья рука об руку покидали здание школы.

* * *

– Ш-ш… Кажется, он приехал. – Увидев на подъездной аллее карету Алекса, Лили вытащила Закари из музыкальной комнаты, где он вместе с Тотти и Пенелопой весело распевал гимны, аккомпанируя на пианино.

– Лили, объясни, что ты задумала?

– Я подозреваю, что Вулвертон сразу же направится в библиотеку, чтобы выпить стаканчик после целого дня тряски в карете. А я хочу, чтобы он увидел нас вдвоем. – Лили толкнула Закари в массивное кожаное кресло и прыгнула ему на колени. Он начал было протестовать, но она ладонью закрыла ему рот. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Вскинув голову, Лили внимательно прислушивалась к приближающимся шагам. Тяжелая, размеренная поступь… это точно Вулвертон. Она убрала руку со рта Закари и обняла его за шею. – Целуй меня. И поубедительнее.

– Неужели это обязательно? Мои чувства к Пенни…

– Это совсем ничего не значит, – нетерпеливо проговорила Лили.

– Но так ли это необ…

– Целуй, черт возьми!

Закари покорился.

Этот поцелуй ничем не отличался от других поцелуев, которые довелось испытать на себе Лили, то есть был обыкновенным. Одному Господу известно, почему поэты восторженно воспевают этот довольно неприятный процесс. Она склонна согласиться с писателем Свифтом, спрашивавшим, «кто тот глупец, который первым изобрел поцелуй». Но влюбленным, кажется, нравится этот обычай. Надо убедить Вулвертона, что она и Закари любят друг друга.

Дверь библиотеки открылась. А затем воцарилась тишина. Лили погладила Закари по каштановым волосам, притворяясь, будто ее полностью захватил страстный поцелуй. Потом она медленно подняла голову, словно только сейчас поняла, что в комнате кто-то есть. У двери действительно стоял Вулвертон в мятом и пыльном костюме. Его загорелое лицо было хмурым. Лили дерзко улыбнулась:

– О, да это лорд Рейфорд, как всегда веселый и радостный! Как видите, милорд, вы нарушили наше уединение, когда мы… – Лили резко осеклась, увидев рядом с Вулвертоном мальчика. Невысокий, светловолосый, с пытливыми синими глазами и улыбчивым лицом. Ну-ну… Она не рассчитывала на то, что кто-то другой, кроме Вулвертона, станет свидетелем их с Закари объятий. Лили густо покраснела.

– Мисс Лоусон, – грозным голосом произнес Алекс, – это мой младший брат Генри.

– Здравствуй, Генри, – выдавила из себя Лили. Устремив на нее заинтересованный взгляд, мальчик решил не тратить время на светскую беседу.

– Почему вы целовались с виконтом Стэмфордом, когда собираетесь замуж за Алекса? – спросил он.

– О, я другая мисс Лоусон, – поспешно ответила Лили. – Ты же имеешь в виду мою бедную… вернее, младшую сестру. – Сообразив, что все еще сидит у Закари на коленях, Лили чуть ли не скатилась на пол. – Пенни и мама в музыкальной комнате, – сообщила она Алексу. – Поют гимны.

Алекс кивнул.

– Идем, Генри, – сказал он, – я представлю тебя Пенелопе.

Генри, казалось, не слышал его. Он подошел к Лили, поправлявшей юбку.

– Почему вас так обкорнали? – без обиняков поинтересовался он.

Лили рассмешила подобная оценка ее модной прически.

– Волосы мне мешали, лезли в глаза, когда я охотилась и стреляла.

– Вы охотитесь? – восторженно уставился на нее Генри. – Между прочим, это опасно для женщин.

Лили посмотрела на Вулвертона и, обнаружив, что он наблюдает за ней, не смогла удержаться от поддразнивающей улыбки.

– Знаешь, Генри, когда мы познакомились с твоим братом, он сказал то же самое.

Их взгляды встретились. Внезапно углы губ Алекса дрогнули, как будто он прятал улыбку.

– Милорд, – кокетливо проговорила Лили, – не бойтесь, что я плохо повлияю на Генри. Я гораздо опаснее для взрослых мужчин, чем для юных.

Алекс округлил глаза.

– Я верю вам, мисс Лоусон. – С этими словами он вывел Генри из комнаты, даже не оглянувшись на прощание.

Лили не шевелилась. В ее голове царила полная неразбериха, сердце стучало с перебоями. Вид Вулвертона, усталого, непричесанного, покровительственно обнимающего за плечи своего младшего брата, оставил в ее душе странное чувство. Она не принадлежала к тем женщинам, которым нравится суетиться вокруг мужчины, но почему-то сейчас она пожалела о том, что некому пригладить его растрепанные волосы, позаботиться о легком ужине для него, поговорить с ним по душам…

– Лили, – вернул ее к действительности Закари, – ты думаешь, нам удалось убедить его?

– Не сомневаюсь, – машинально ответила Лили. – А почему бы ему не поверить нам?

– Он очень проницательный человек.

– Я чертовски устала слушать, как все превозносят его таланты! – сказала она и тут же пожалела об этом.

Лили до глубины души потрясла красочная картина, нарисованная ее богатым воображением. Сама того не желая, она представила, как целует Вулвертона, ощущает прикосновение его губ, проводит рукой по его светлым волосам. При мысли об этом она почувствовала приятную тяжесть внизу живота. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она прижала руку к затылку, чтобы избавиться от покалывания. Вулвертон прикасался к ней, когда помогал встать на охоте у Мидлтонов. В тот день он едва не задушил ее. Она хорошо запомнила силу его рук и ярость, отражавшуюся во взгляде и так напугавшую ее.

Лили усомнилась в том, что Вулвертон когда-либо открывал Каролине Уитмор эту сторону своей натуры. Загадочная Каролина вызывала у нее живейшее любопытство. Любила ли она Вулвертона? Или согласилась стать его женой из-за баснословного состояния? А может, из-за аристократического происхождения?.. Лили слышала, что американцы падки на титулы и «голубую кровь».

И каким был Вулвертон рядом с Каролиной? Неужели он улыбался? Был ли он счастлив с Каролиной?

Лили ненавидела вопросы без ответов. Она мысленно упрекнула себя. Какая разница, что представляла собой погибшая возлюбленная Вулвертона! Сейчас важно то, что она, Лили, должна спасать Пенелопу.

* * *

Алекс попрощался с учителем и вздохнул. Мистер Хочкинс был четвертым претендентом на эту должность. Результаты собеседований абсолютно не удовлетворяли графа. Очевидно, он не скоро найдет учителя, который смог бы подыскать верный тон в обращении со своим учеником и в то же время найти общий язык с ним. Все последние дни Алекс был очень занят. Кроме собеседований с учителями, много времени у него отнимали многочисленные встречи с разъяренными арендаторами. Арендаторы негодовали по поводу того, что расплодившиеся в округе кролики и зайцы портят урожай. Ко всему прочему егерь сообщил об еще одном бедствии: участились случаи браконьерства.

– Нет ничего плохого в том, что они отлавливают кроликов, сэр, – сказал егерь. – Но они ставят капканы и силки ночью и мешают размножаться фазанам. Так у нас не останется птиц для охоты!

В ответ на это Алекс предложил арендаторам возместить потери, но при условии, что ими будет прекращено браконьерство – хотя они упорно отрицали свое отношение к этому.

Потом у графа была встреча с окружными агентами из его поместья в Букингемшире. Они обсуждали сбор ренты и другие вопросы, возникшие при управлении поместьем.

– Вам следовало бы назначить управляющего на полный рабочий день, – заметила Лили, подслушав его беседу. – Люди вашего положения именно так и делают.

– Я сам знаю, как вести свои дела! – грубо оборвал ее Алекс.

– Конечно! – весело улыбнулась ему Лили. – Вы предпочитаете все делать самостоятельно. Очевидно, будь у вас время, вы бы лично собирали ренту с арендаторов. Меня крайне удивляет, почему вы не моете и не натираете полы в доме и не печете хлеб. Зачем нанимать слуг, когда вы сами можете справиться?

Алекс велел ей не лезть не в свои дела, а она назвала его средневековым деспотом.

Оставшись один, он обдумал ее точку зрения. Большее из того, что он делал, можно было бы переложить на плечи наемных служащих. Но если у него окажется много свободного времени, чем он будет заниматься? Общаться с Пенелопой? Хотя они отлично ладили, ни один из них не находил особой радости в обществе другого.

Можно ездить в Лондон, играть в азартные игры, охотиться, стать завсегдатаем светских раутов, наконец, заниматься политикой. Но все это ужасно скучно. Можно восстановить старые связи, подумал Алекс. В последние два года он отдалился от своих друзей, особенно от тех, кто знал Каролину и горько сокрушался о ней. Для него было бы пыткой видеть сочувствие в их глазах.

Недовольно хмурясь, Алекс отправился проведать Пенелопу, которая следовала за матерью как тень. Он принял участие в беседе, выпил с ними чаю. Пенелопа, занятая рукоделием – она вышивала шелком, – то и дело робко поглядывала на него. Ее нежные ручки проворно мелькали над пяльцами. Она выглядела скромной и благородной. Через несколько минут Алекс уже задыхался. В конце концов он не выдержал и, сославшись на срочную работу, ушел.

С длинной галереи послышался шелест карт и смех.

Подстегиваемый любопытством, Алекс двинулся на голоса. Сначала он решил, что к Генри пришел приятель, – он увидел два маленьких силуэта, сидевших по-турецки на полу и игравших в карты. В одном из силуэтов Алекс узнал Генри. Но другой… другой… Поняв, кто это, Алекс нахмурился. Лили не только вырядилась в малиновые бриджи, она ко всему прочему позаимствовала у Генри его рубашку и жилет.

Алекс решительно зашагал по галерее, намереваясь отчитать Лили за неподобающий вид. Приблизившись к ним, он внимательно посмотрел на нее и судорожно сглотнул. Натянувшиеся бриджи плотно облегали ее бедра и колени, выставляя на всеобщее обозрение стройные ноги.

Господь Всемогущий, этой женщине нет равных в том, как возбуждать в мужчине желание!.. Он встречал немало соблазнительниц. Он видел их одетыми и обнаженными, в роскошных вечерних платьях и тонких, почти прозрачных пеньюарах. Они принимали при нем ванну, наряжались во французское шелковое белье. Но никогда в жизни ничто не искушало его так, как вид Лили Лоусон в облегающих бриджах.

Алекс ощутил, что его щеки горят, а тело натянуто как струна. Желание огнем разлилось по венам. Он попытался вызвать в памяти образ Пенелопы. Когда его усилия не увенчались успехом, он пошел дальше и попытался вспомнить лицо Каролины. Но и это ему не удалось… проклятие, он почти забыл ее… все его внимание сосредоточилось на коленках Лили, ее макушке, на ловких движениях ее пальцев, когда она веером разложила колоду. Ему стоило огромного труда дышать размеренно. Впервые он не смог вспомнить голос Каролины, нежные черты ее лица… Все тонуло в неясной дымке. Тело предавало его, оно стремилось к Лили, чья яркая красота, казалось, притягивала к себе весь свет галереи.

Лили бросила на Алекса быстрый взгляд. Судя по тому, как напряглась ее спина, она ждала очередной отповеди. Однако граф молчал, и она продолжила урок.

– Смотри, Генри, – сказала она, разделив колоду на две части и мастерски перетасовав ее. – Ты должен протолкнуть эту часть колоды в другую… и крайние карты останутся на своих местах… видишь? Туз оказался внизу.

Рассмеявшись, Генри взял колоду и попытался повторить трюк.

Алекс наблюдал, как мальчик возится с картами.

– Тебе известно, что делают е шулерами? – поинтересовался он.

– Только с плохими, – опередила Лили. – Хорошие никогда не попадаются! – Она грациозно, как будто приглашала расположиться на изящном стуле в элегантной гостиной, указала на пол рядом с собой. – Хотите присоединиться к нам, милорд? Вы увидите, как я нарушаю одно из своих строжайших правил, обучая вашего брата этим хитростям.

Алекс опустился на пол.

– Я должен благодарить вас за это? – сухо осведомился он. – Делаете из моего брата шулера…

Лили улыбнулась:

– Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы мальчик знал, каким способом другие будут обыгрывать его.

Генри расстроенно вскрикнул, когда колода выпала из его неловких пальцев и карты рассыпались по полу.

– Ничего страшного, – успокоила его Лили, наклоняясь вперед и подгребая к себе карты. – Попрактикуйся. У тебя все получится.

Пока она усердно собирала колоду, Алекс любовался ее округлым задом. Его захлестнула новая волна желания, тело запылало как в огне. Он запахнул полы сюртука, дабы не выдать себя. Ему следовало бы немедленно встать и уйти, но вместо этого он продолжал сидеть на полу рядом с женщиной, которая сводила его с ума.

Генри снова перетасовал карты.

– Что ты скажешь о моем учителе, Алекс?

Алексу наконец-то удалось переключить свое внимание с Лили.

– Я так и не нашел подходящего.

– Отлично! – обрадовался мальчик. – Последний напоминал замороженного поросенка.

– Что? – посуровел граф.

Лили наклонилась к Генри и с видом заговорщика проговорила:

– Генри, не употребляй при Алексе новые слова, которым тебя научила тетя Лили.

Алекс, не раздумывая, схватил Лили за руку.

– Мисс Лоусон, вы дали мне достаточно поводов для того, чтобы близко не подпускать вас к нему!

Лили испуганно повернулась к Алексу, готовая стойко выдержать его суровый взгляд. Однако, к своему удивлению, она увидела озорную, чисто мальчишескую улыбку, и ее сердце дрогнуло. Итак, она заставила его улыбнуться! Как ни странно, это открытие всколыхнуло в ее душе чувство гордости за свои достижения. В ее карих глазах вспыхнули лукавые огоньки.

– Знаешь, Генри, почему твой брат до сих пор не нашел тебе учителя? Он успокоится только тогда, когда наймет Галилея, Шекспира и Платона в одном лице. Я сочувствую тебе, мой мальчик.

Глаза Генри расширились от ужаса.

– Алекс, неужели это правда?

– У меня есть определенные требования, – признался Алекс, выпуская руку Лили. – Оказывается, найти опытного педагога не так-то просто.

– Может, пусть выберет Генри? – предложила Лили. – Вы бы занимались делами, а он бы проводил собеседования с кандидатами. А потом представил бы свой выбор на ваше одобрение.

Алекс скептически усмехнулся:

– Хотел бы посмотреть, кого выберет Генри!

– Уверена, он бы подошел со всей ответственностью к этому решению. Ведь это будет его учитель. Думаю, он тоже имеет право голоса в этом вопросе.

Генри воспринял предложение Лили абсолютно серьезно.

– Алекс, я выберу потрясающего учителя – чтоб мне провалиться на этом месте!

Идея была довольно необычной. С другой стороны, принятие ответственного решения пойдет Генри на пользу. Стоит попробовать, вреда от этого не будет.

– Я все обдумаю, – подвел черту Алекс. – Однако окончательное решение будет за мной.

– Ну-ну! – удовлетворенно проговорила Лили. – А вы, оказывается, можете быть рассудительным. – Она забрала у мальчика карты, ловко перетасовала их и положила колоду на пол. – Хотите снять, милорд?

Алекс пристально посмотрел на нее Интересно, спросил он себя, в клубе Крейвена она выглядит так же – глаза проказливо блестят, изящные пальцы перебирают вьющиеся локоны? Ей никогда не стать благоразумной, добродетельной женой. Она навсегда останется своим в доску приятелем В ней всегда будут сочетаться коварная куртизанка, карточный шулер, колдунья… и многое другое. Только ему это не нужно.

– Во что играем? – спросил он.

– Я учила Генри тонкостям игры в винт. – На лице Лили появилась дерзкая усмешка. – А вы, Вулвертон, достаточно сведущи в этой игре?

Алекс медленно протянул руку к колоде и снял.

– Сдавайте.