Текст книги "Заговор невест"

Автор книги: Лиза Хендрикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Миссис Ханрахан позвонила в среду вечером слишком поздно, чтобы можно было что-то предпринять, но на следующее утро Тара и Финн уже совещались в ресторане гостиницы, разрабатывая стратегию за жареным картофелем с сосисками и грибами.

– Нам следует начать с интервью этой старой леди, – предложил Финн. – Хороший ветерок может в любой момент ее унести.

– Она говорит, что нам нельзя появляться у нее несколько дней. Это как-то связано с отъездом ее дворецкого. – Тара замолчала, не донеся вилку до рта. – И мы не сможем собрать всех членов «Суда» раньше вторника. Может быть, для начала покажем женщин за работой?

Финн согласился, и после завтрака они направились к Ахернам.

– Я так и думала, что вы зайдете, – улыбнулась Пег, широко распахнув дверь.

– Мы не помешаем? – спросила Тара.

– Нет. Мужчины на работе, а у меня чайник на плите Добро пожаловать. Входите.

Конечно, они согласились выпить чаю, как любые порядочные гости, и после нескольких чашек и черного хлеба с маслом, необходимого для налаживания контакта, Финн установил аппаратуру в веселенькой желтой кухне Пег. Правильнее сказать, он установил ее в гостиной возле кухни, так как в кухне не помещались одновременно камера, лампы и он сам. Он снимал через открытую дверь и сделал несколько хороших кадров кухонного стола, где была разложена ткань в сине-белую клетку, из которой Пег кроила платье. На ее фоне Пег с розовыми щеками и слегка растрепанными волосами выглядела уставшей, но любящей матерью.

Пока Финн ставил свет, Тара расспрашивала насчет платья и насчет шитья в целом. Пег с гордостью рассказывала о том, что она – лучшая портниха в Килбули, и утверждала что могла бы быть лучшей портнихой в графстве, если бы у нее было достаточно места, чтобы разложить свою работу.

– Мы построили этот дом после того, как дети выросла и все разъехались, кроме одного, – объясняла она Таре. В это время заработала камера. – Я сказала Фрэнку, что надо построить дом меньше прежнего, чтобы никто из парней не испытывал искушения приехать к нам и усесться на нашу шею. Ох, – правда это звучит ужасно? – воскликнула она покраснев. – Я люблю своих детей, но у нас пять крупных здоровых парней, и они совсем не торопились покинуть дом если вы понимаете, что я хочу сказать. Я так устала от стирки и готовки, от грязных ботинок и всего прочего. Так что когда остался один Томми, мы и построили этот домик. Вторая спальня станет моей мастерской, если он уедет. Но он все не уезжает, и вот я по-прежнему крою ткани на кухонном столе.

– Вы говорили, что старый дом стоит пустой. Возможно, вы могли бы использовать его для шитья, – предложила Тара.

– Да, я об этом думала, но мы ведь перевезли сюда нашу старую печку. – Пег с любовью взглянула на большую чугунную печь, возвышавшуюся в углу, от которой по дому растекалось равномерное тепло. – Это добрая старая печь, но теперь в том доме не осталось ничего, что согревало бы его, а мы не можем позволить себе отапливать два дома.

– А как насчет того, чтобы Томми переселился туда?

– Та же проблема. Ему придется покупать печку, а они сейчас такие дорогие. К тому же он пытается отложить что-нибудь на то время, когда они с Эйлин наконец поженятся. Конечно, им все равно понадобится печь, если они все же доберутся до церкви.

Это замечание привело их к обсуждению нежелания Томми жениться и предстоящего бойкота. Таре достаточно было задать всего несколько вопросов, чтобы Пег говорила не умолкая.

В процессе интервью выяснилось, что Томми обычно водит Эйлин на ленч в кафе Дигана, когда она работает по четвергам в хирургическом отделении больницы, и, закончив разговор с Пег, они отправились туда. Поставили машину у дороги и увидели мускулистого парня, не спеша приближающегося к ним.

– Они уже здесь, – сообщила Эйлин Пег, глядя из окна кабинета на телевизионный фургон, стоящий перед соседней булочной. – Откуда ты знала, что они приедут?

– Я же провела с ними почти все утро, я ведь говорила тебе. Кстати, ты помнишь, что от тебя требуется?

– Да. Дрессировать пса.

– И постараться дать им материал для съемок.

– Ты уверена насчет этого, Пег? Я имею в виду идею показать все это по телевизору…

– Знаю. Я уже два дня думаю об этом, спрашиваю себя, не сглупили ли мы в тот вечер. Но мы ведь обещали. И Томми так нравится быть в центре внимания – он наверняка обрадуется, если его покажут по телевизору. Ты же видела, какой он в пабе, когда там много народу. Кроме того, я доверяю мисс О’Коннел. У нее добрые глаза. – Но…

– Все будет хорошо, дорогая. Правда. Вот увидишь. Эйлин прикусила нижнюю губку.

– А, ладно. Послушай, Пег, мне надо бежать. Пришла пациентка.

Эйлин повесила трубку и занялась миссис Лори и ее лекарством от давления. Отправляя старую даму домой, она увидела приближающегося к ней Томми. Она чуть было не помахала ему рукой, но вместо этого сунула руку в карман и отступила назад, в кабинет.

Если уж она собирается устроить шоу для мисс О’Коннел и ее оператора, ей лучше поговорить с ним на улице.

Она постучала в дверь кабинета доктора.

– Миссис Лори была на сегодняшнее утро записана последней, доктор. Я пойду на ленч, если я вам больше не нужна.

– Прекрасно, – ответил доктор, молодой человек, который раз в неделю приезжал из Энниса. – Возвращайтесь в час.

Она кивнула, закрыла дверь в смотровую, взяла пальто и сумочку и перевернула табличку на двери с надписью «Закрыто».

Томми насвистывал песенку. Она определила это по его сложенным губам и подпрыгивающей походке. Насвистывание означало, что он в хорошем настроении. А в хорошем настроении он был таким милым, что она на мгновение усомнилась, а нужно ли делать то, что она сейчас собиралась сделать. Потом вспомнила его комментарии насчет дублинских девушек и Брайена и расправила плечи.

Это все для блага Томми. И для ее собственного блага тоже.

Она встретила его на дороге, стараясь не поддаваться улыбке, уже осветившей его глаза.

– Эйлин, привет, красавица!

– Добрый день, Томми.

Он наклонился и хотел чмокнуть ее в щечку, но ей удалось увернуться, уронив сумочку и нагнувшись за ней.

– Извини, – смутилась она.

Выпрямляясь, Эйлин заметила в фургоне Тару и блеск объектива телекамеры. Она посторонилась, чтобы им лучше было видно Томми. Возможно, он не был столь утонченным, чтобы хорошо выглядеть за рулем роскошной машины, но у него мужественный профиль, который прекрасно будет смотреться на пленке, в этом она не сомневалась. Он почувствует себя лучше, если все увидят, как он красив.

– Ты готова пойти поесть? – спросил он.

– У меня сегодня нет аппетита.

– Ну пойдем тогда прогуляемся.

– Нет. – Она набрала в легкие побольше воздуха. – Дело в том, Томми, что мне не очень хочется видеть тебя сегодня.

– Тогда завтра, – весело ответил он. – Завтра пятница. Поедем в Эннис, в кино.

– Нет, Томми, завтра вечером тоже не получится.

– Ты на меня сердишься, да? У тебя такой вид. – Он упер кулаки в бока и поджал губы в тонкую, жеманную линию, изображая, как он полагал, выражение ее лица.

Это решило дело.

– Нет, я не сержусь, – проворковала она. – Я просто поумнела. Я наконец поняла, что нет смысла проводить время с человеком, который не имеет серьезных намерений.

– Но я же сказал тебе…

– Я знаю, что ты мне сказал, – перебила она. – Слышала это так много раз, что запомнила наизусть. Правда в том, что я попросила тебя стать моим мужем, а ты ответил «нет».

– Я всего лишь сказал, что не готов.

– Правильно. Ты не готов. Тринадцать лет я встречаюсь с вами, мистер Ахерн, и вы все еще не готовы. Ну и прекрасно. Можешь и дальше продолжать в том же духе, но не мечтай, что я захочу ждать, когда ты наконец будешь готов. .

Его хорошее настроение испарилось, словно клочок тумана под солнцем. Он сжал зубы.

– Ты неправильно берешься за дело, Эйлин. Я не позволю себя принуждать.

– Я вас ни к чему и не принуждаю, мистер Ахерн! Я просто сообщаю вам, как я собираюсь поступить.

– Эйлин…

– Иди поешь, Томми. У тебя в животе тарахтит, как в грузовике с камнями. – Она повернулась и пошла по улице, прижимая к груди сумочку.

Когда Эйлин наконец решилась оглянуться, Томми шагал в противоположном направлении. Она подождала, пока он завернет за угол к кафе Дигана, потом медленно пошла назад, к фургону телекомпании.

– С вами все в порядке? – спросила Тара.

– Все стало хорошо, когда он меня разозлил. – Как только она произнесла это, гнев ее испарился, а плечи опустились. – Это было тяжело.

– Может стать еще тяжелее.

– Я знаю. Но я уже решила: просто буду повторять себе, что дело того стоит. Как говорят: «Терпение – лекарство от застарелой болезни». Ну, эта болезнь Ханрахана уже достаточно старая, и понадобится очень много терпения. – Она кивнула человеку с камерой. – Вот я играла для вас, перед вашей камерой, а мы даже не знакомы.

– Извините. – Тара представила их друг другу.

– Она говорила, вы умеете хранить секреты. – Эйлин задумчиво посмотрела на небо.

– Особенно от жены, – ухмыльнулся Финн.

– Вы женаты? – Он кивнул.

– Десять лет.

– И теперь вы симпатизируете нам или мужчинам? – Финн рассмеялся.

– Всем понемногу. Но мои симпатии не имеют отношения к работе. Я здесь, чтобы снимать то, что прикажет мне Тара.

– Вы снимали нас с Томми?

– Снимал. И чтобы потом это не стало для вас сюрпризом, я вас и слышал тоже. – Он похлопал по массивному электронному устройству, которое торчало из передней части камеры и выглядело так, будто его стащили из фильма о космосе. – Этот микрофон может уловить шепот с противоположного конца поля для регби. Вас с Томми было слышно так же хорошо, как голос проповедника в пустой церкви.

– Я понятия об этом не имела. Надо проследить за тем, что я говорю, если вы находитесь поблизости, мистер Келлехер.

– Не надо тревожиться насчет того, что я злоупотреблю своими божественными, внушающими страх возможностями, – усмехнулся Финн. – И кстати, зовите меня просто Финн. Финн Великолепный, если уж вам так по душе формальности.

Эйлин заморгала, потом взглянула на Тару.

– Представляю себе, как с ним нелегко работать…

– В этом вы правы, – ответила Тара. – Итак, я хотела бы знать, сможем ли мы записать интервью с вами в субботу утром?

Эйлин, подумав, кивнула.

– Подойдет, как и в любое другое время, наверное. Где мы встретимся?

– У вас дома, – ответила Тара. – Я хочу показать каждую из вас в повседневной жизни, но не думаю, что уместно проводить съемки в больнице.

– Да. Нам придется рассказать доктору, и тогда все выйдет наружу. – Эйлин посмотрела на часы. – Мне пора идти. Надо успеть перекусить до начала дневного приема. Увидимся в субботу.

Она пошла по улице, прочь от вкусного, горячего ленча, который, как она знала, ждал ее у Дигана, к холодному сандвичу, ожидавшему ее дома. Внезапно остроконечная крыша Брэмбл-Корт вдалеке напомнила ей кое о чем.

Она обернулась, но фургон уже отъехал, и она не собиралась за ним гнаться. А, ладно, не беда. Таре придется самой узнать, что Брайен Ханрахан вернулся домой.

Тара скрестила на груди руки и поглядывала на Финна, пока они ехали по деревне.

– Куда? – спросил Финн, когда они выехали на открытую площадь, отмечавшую центр деревни.

– Куда-нибудь на ленч, – ответила она.

– В кафе Дигана? Мы могли бы снять кадры о том, как они мучают Томми.

Она покачала головой.

– Слишком большой риск. Нас могут вычислить. Потом решим, где его можно будет поснимать.

– Значит, в гостиницу? Она снова покачала головой.

– Почему ты на меня так смотришь? – удивленно спросил он.

– Ты не женат, Финн Келлехер! – Он рассмеялся.

– И не собираюсь. Но ведь я нахожусь в деревне, полной женщин, которые твердо намерены женить всех холостяков, попавших в их поле зрения.

– А что заставляет тебя думать, что они об этом не узнают? Что заставляет тебя думать, что я им не скажу?

– Взаимная деструкция. Мы с тобой словно русские и американцы – они способны уничтожить друг друга, и поэтому никто из них не хочет рисковать.

– Ты не Финн Великолепный, ты Финн Неисправимый!

– Возможно, но разве тебе не нравится угрожать мне более страшным наказанием, чем просто отрезать мою косичку? – Он подождал, пока до Тары дойдет смысл его слов и она улыбнется. – Так как насчет ленча?

– Нет. Этот завтрак все еще сидит у меня в желудке. Высади меня возле бакалеи, я куплю фруктов или чего-нибудь еще, и встретимся в гостинице.

Томми Ахерн вошел в кафе в пять часов пополудни, в четверг, но без Эйлин. Сиобейн Диган чуть не уронила чайник с кипятком.

Итак, бойкот начался. И Мэри тоже, наверное, начала действовать, потому что сразу же после Томми дверь распахнулась и вошел Рори Боланд, а Рори никогда на неделе не ел нигде, кроме паба. Господи, и Дэниел Клохесси тоже пришел!

Проклятие! Что ей делать с этими тремя? Она не могла отказаться обслужить их – ведь на кухне папа и вокруг свидетели.

Все, что она смогла придумать, – это вынудить их уйти по собственной воле. Да, это выход.

Кафе было переполнено, как всегда в этот час, и трое мужчин решили сесть за столик у входной двери. Хорошо. Там их легко было обходить стороной, даже когда они заметят, что их не обслуживают, и попытаются привлечь ее внимание.

Но настал такой момент, когда ей пришлось пройти мимо них, чтобы отнести заказанное блюдо одному из посетителей, сидевшему впереди. И тут Рори вытянул руку, и его ладонь оказалась прямо перед ее лицом.

– Мы здесь сидим уже давно, женщина. Разве ты не видела, как я махал руками, пытаясь привлечь твое внимание?

– Разве? – удивленно спросила Сиобейн. – А я-то думала, ты пытаешься научить Томми и Дэна летать. Я вернусь через минуту, парни. Не надо так нервничать.

Она отнесла заказ посетителю, потом налила чаю еще трем клиентам и только после этого вернулась к холостякам.

– Что хотите заказать?

– Сандвич с ветчиной и чипсы, – сказал Рори.

– Мне то же самое, – попросил Томми.

– Извините, но ветчина только что закончилась.

На лице Рори отразилась паника. Он очень любил поесть и больше всего любил ветчину. Но он быстро сориентировался.

– Тогда ростбиф, пожалуйста. – Она сложила руки на груди.

– И ростбиф тоже закончился. Извините, ребята.

– Не могло же у вас все закончиться.

– Оглянитесь вокруг. В кафе не протолкнуться.

– Ну, ты же принесла этому парню рагу, – заметил Томми. – У вас наверняка осталось еще.

Посетители начали посматривать на них.

– Думаю, еще пара порций осталась, – сдалась Сиобейн.

– Меня это тоже устроит, – сказал Рори. – И поторопись. Мне надо вернуться на работу.

Дэниел присоединился к остальным.

– Значит, рагу из барашка? – уточнила Сиобейн.

Она пошла на кухню, где ее отец стоял у гриля и жарил филе.

– Что тебе нужно, дорогая?

– Просто пару порций рагу, пап. Ты присматривай за своей рыбой. Я сама справлюсь.

Она наполнила широкие тарелки доверху и вытерла края, куда попало немного подливки.

– Чуть не забыла, – повернулась к отцу она. – Ты не мог бы проверить духовку? Мне не хочется, чтобы подгорели лепешки.

– Конечно, дорогая.

Когда отец отвернулся, она схватила солонку.

Гордость ее страдала. У них с отцом была репутация хороших поваров. Но это же ради Эйлин и всех женщин, с которыми Брайен и другие мужчины играли как кошка с мышкой. Она щедро сыпанула в тарелки соли.

Несколько минут спустя, наблюдая, как парни жадно глотают чай, словно это бесплатное пиво, она решила, что постаралась не зря. Все другие клиенты смотрели на парней как на сумасшедших, которые подняли такой шум из-за очень вкусного рагу.

Томми, Дэниел и Рори вскочили из-за стола с красными лицами. Они вынули из кармана по паре фунтовых банкнот и бросили на стол. Затем выбежали за дверь, не прекращая браниться.

– Что, черт побери, случилось с этими парнями? – недоуменно пожала плечами одна из посетительниц.

Сиобейн удивленно посмотрела на дверь.

– Просто представить себе не могу, миссис Ферли! Они ели то же, что и вы.

Они обменялись понимающими взглядами и подмигнули друг другу. Миссис Ферли позавчера тоже была с ними.

Сиобейн сунула в карман передника оставленные деньги, мучаясь угрызениями совести из-за того, что парни заплатили за несъедобную пищу, и понесла тарелки на кухню.

– Что-то не так с рагу? – встревожился отец.

– Не думаю. – Она взяла чистую ложку из ящика и зачерпнула на пробу из горшка. – Нет, очень вкусно. Наверное, они вспомнили о каком-то неотложном деле. Я это вылью.

– Пропали хорошие продукты.

Несомненно, подумала Сиобейн, поднимая крышку мусорного ведра и выбрасывая в него содержимое двух тарелок. Ее утешала мысль, что она пошла на это ради благого дела. Она опустит эти деньги в церковный ящик для бедных в воскресенье утром.

В этот момент она заметила старого рыжего кота, которого все звали Джеком, нежившегося на деревянном ящике рядом со служебным входом. Кот заметил, что она смотрит в его сторону, встал, потянулся и посмотрел на тарелки.

Почему бы и нет? Она сняла верхний, соленый слой рагу на последней тарелке, отнесла остатки к ящику и выложила перед котом.

– Давай, парень. Сегодня тебе мыши не понадобятся.

– Мяу. – Он подошел к ней с тем подозрительным видом, который присущ всем котам, и недоверчиво обнюхал мясо. Осторожно попробовав, присел на задние лапы и начал есть с жадностью, которой не проявили Рори и Томми.

– Не премину передать твою благодарность шеф-повару, – улыбнулась Сиобейн. Она отнесла тарелки на кухню и покачала головой. – Рагу не может быть плохим, пап. Коту оно понравилось.

Брайен вошел в парадную дверь Брэмбл-Корта перед самым рассветом. В этот час в доме было тихо, как в гробнице, и эта тишина ничуть не облегчила тревогу, которая одолевала его на всем пути из Дублина. Он заглянул к бабушке и увидел ее покоящейся на пышных пуховых подушках. При тусклом свете ночника она выглядела всеми любимой, но уже стареющей фарфоровой куклой. Он вошел в спальню и, убедившись, что она спокойно спит, тоже отправился в постель, утомленный, но довольный тем, что вернулся домой.

Когда солнце уже миновало зенит и его желудок потребовал калорийной пищи, он оделся и снова пошел к бабушке.

Ее там не было. Вообще-то ему показалось, что все в полном порядке: постель застелена, окна широко распахнуты, как бывает обычно в солнечный день.

Хмурясь, Брайен спустился вниз, чтобы выяснить, что происходит.

– Здравствуйте, мистер Брайен, – поклонилась ему миссис Макуинни, его бывшая нянюшка, а теперь старшая домоправительница. – Как приятно видеть вас дома.

– Привет, няня. – Брайен поцеловал ее в щеку. – Насколько я понимаю, бабушка сегодня чувствует себя лучше? Линч отнес ее вниз?

Няня бросила на него странный взгляд.

– Мистера Линча нет. Он уехал сегодня утром в Уиклоу навестить сестру.

– Оставив больную бабушку? Да я ему голову оторву! – Она удивленно развела руками.

– Не знаю, о чем ты говоришь, сынок, но твоя бабушка сейчас в саду. Наверное, тебе лучше поговорить с ней.

Брайен открыл рот, потом закрыл его, когда понял, что не может сказать ничего подходящего в данной ситуации.

– Да, пожалуй, придется поговорить.

Он прошел через столовую, надеясь по пути в сад найти что-нибудь съедобное. И он, и его желудок испытали разочарование.

Бабушка сидела на солнышке в плетеном кресле и читала. Она не сразу заметила его появление, поэтому у Брайена было время присмотреться к ней. На его взгляд, она совсем не выглядела больной. Даже когда она заболела пневмонией два года назад и врачи сказали, что она может не пережить ночь, она выглядела так, будто лишь слегка утомлена и короткий сон ее исцелит.

Наконец она заложила книгу ленточкой и положила ее на колени.

– Прости, мальчик. Я хотела дочитать этот рассказ. В моем возрасте нельзя быть настолько самоуверенной, чтобы откладывать что-нибудь на потом. Поцелуй свою бабушку.

– Привет, бабуля. – Брайен наклонился и поцеловал ее в лоб.

Кожа ее была сухой и прохладной; во всяком случае, температура у нее явно нормальная.

– Как дела в компании? – спросила она.

Она всегда спрашивала его, как дела в компании, как раньше спрашивала отца, а до него деда, перед тем как компания перешла в ее руки. И ответы на этот вопрос, задаваемый в течение более семидесяти лет, давали ей столько информации о «Ханрахан Лтд», сколько было у самого Брайена, несмотря на то что на памяти Брайена она приезжала в офис всего раза три.

И поэтому он, как обычно, отчитался о нынешнем положении дел в финансах и текущей работе и закончил словами:

– Вчера вечером я как раз работал над проектом для Данлоу, когда позвонил Линч. Зачем он поехал в Уиклоу?

– Там живет его сестра.

– Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Как он мог уехать и оставить тебя здесь одну…

– О, перестань. В доме полно слуг, и ты вот тоже теперь приехал. Я велела ему отправиться в гости. – Ее костлявые пальцы теребили атласную закладку. – Кроме того, я не больна.

– Но Линч мне сказал…

– Он сказал тебе только то, что я велела ему тебе сказать, а потом я его отослала, чтобы ты не смог накричать на беднягу. – Она устремила взгляд в сад, будто видела там нечто такое, чего не видел он. – Я хотела, чтобы ты вернулся домой, Брайен.

– Черт побери, бабушка, я отменил встречи на целую неделю, думал, что ты… – Он запнулся и замолчал, осознав, что собирался произнести.

– Умираю? – сухо спросила она. – И всего на неделю отменил встречи? Я считала, что достойна более длительного траура.

Она его дразнила, и он дал ей понять, что знает об этом.

– Разумеется, для того, чтобы поездить верхом и порыбачить после похорон! – ухмыльнулся он.

– Фу! – Она махнула на него рукой, но, не сдержавшись, улыбнулась.

– Так зачем ты устроила этот спектакль? – спросил Брайен.

– Я уже сказала. Я хотела, чтобы ты вернулся домой.

– Я очень часто приезжаю домой.

– На день, на уик-энд. Я рассчитывала на большее и знала, что ты прикажешь своей секретарше расчистить для тебя расписание, если будешь думать, что я заболела.

В ответном вздохе Брайена смешались раздражение и облегчение. Его бабушка была своенравной старушкой, но не в его силах изменить ее характер.

– Ладно, бабушка. Я попался и слушаю тебя. Тем не менее, прежде чем ты мне расскажешь, зачем тебе понадобился приличный кусок моего времени, могу я по крайней мере получить какую-нибудь еду? – Она улыбнулась и кивнула.

– Думаю, повариха припрятала для тебя маленький сандвич. Помоги мне вернуться в дом, и мы поговорим, пока ты будешь есть.

Через несколько минут они сидели за столом в столовой. Брайен соорудил себе сандвич из толстого ломтя лучшего кухаркиного ростбифа, жирного сыра «Керри» и кружочков лука и наложил на тарелку гору яблочного салата с маринованной свеклой.

– Никогда в жизни не видел ничего столь же аппетитного, – честно признался он и потянулся к баночке с хреном. – Так для чего ты вызвала меня домой?

– Я много думала, сидя в этом большом пустом доме, и пришла к выводу, что тебе пора жениться.

Он улыбнулся. Значит, опять она за свое. Она заговаривала об этом несколько раз в год.

– Возможно. Но я еще не готов жениться.

– Ты – наследник одного из самых крупных состояний в Ирландии, и тебе тридцать шесть лет. Пора уже прекратить шататься с кем попало, как козел, и обзавестись собственной женой и детишками. Я хочу, чтобы ты выбрал одну из тех особ, которые тебе, по-видимому, так нравятся, и женился ка ней.

Он слушал ее и все больше веселился.

– Боюсь, ни одна из этих особ не нравится мне настолько, чтобы провести с ней всю жизнь.

– Так найди новую, если надо! Я хочу увидеть перед смертью своих правнуков. И надо подумать о компании. Что, если с тобой что-нибудь случится? Мне некому будет передать ее.

– Я думаю, сестре бы не понравились твои слова, если бы она их услышала.

– Фу! Кэтлин наплевать на компанию, так было всегда. Я даже не знаю точно, где она сейчас находится.

Брайен тоже не успевал следить за своей сестрой-антропологом, но на этот раз смог сообщить:

– В прошлом месяце я получил от нее письмо. Она занималась какими-то исследованиями в Буркина-Фасо.

– Ах вот как! Я даже не знаю, где это.

– В Западной Африке. Раньше эта страна называлась Верхняя Вольта.

– Ну, теперь это не имеет большого значения. Маловероятно, что она найдет себе там хорошего ирландского парня, а если и найдет, то я не могу себе представить, что она нарожает детей только для того, чтобы таскать их за собой по всему миру в экспедиции. Стать отцом следующего поколения Ханраханов предстоит тебе, и пора уже взяться за дело.

– Возьмусь, бабуля, рано или поздно.

– Время уже поджимает, мой мальчик. – Она сложила руки на столе и смотрела на него в упор, и в ее взгляде было нечто такое, что заставило его напрячься. Наконец она, вздохнув, сказала:

– Мне больно говорить это, Брайен, но если ты в ближайшее время не женишься, я лишу тебя наследства.

– Что? – Брайен уронил вилку, и она со звоном упала на тарелку.

– Я лишу тебя наследства, – повторила она, – если ты не женишься.

– Ты не можешь этого сделать!

– Могу и сделаю. Пусть ты управляешь компанией, но она все еще принадлежит мне. Либо ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, либо я начну распродавать ее по частям и переводить деньги благотворительным фондам. Если результат тяжкого труда твоего деда не перейдет в руки потомков Ханраханов, то по крайней мере я увижу, как они пойдут на благое дело, пока я еще жива.

Он ошеломленно смотрел на нее.

– Если ты не можешь найти девушку в Дублине, – невозмутимо продолжала бабушка, – возможно, тебе следует поискать в деревне. В Килбули полно прекрасных молодых женщин.

– Ага! Ты уже кого-то заприметила, сразу видно. Теперь другое время, бабуля. Ты не можешь заставить меня жениться на женщине по своему выбору.

Она и бровью не повела.

– Ты свободен как птица, можешь жениться на любой, по своему выбору.

– Лишь бы женился, – проворчал он.

– Лишь бы женился. После смерти родителей ты проделал огромную работу по управлению компанией, Брайен, поэтому я дам тебе немного времени: я не стану распродавать компанию до твоего дня рождения.

– До дня рождения? Но до него осталось всего пять месяцев!

– Почти шесть. Чтобы познакомиться со мной, поухаживать и жениться на мне, твоему деду хватило половины этого срока. А у тебя впереди целая свободная от деловых встреч неделя, можешь привыкнуть к этой мысли и полистать эту свою черную записную книжку. У тебя останется еще масса времени на то, чтобы уговорить молодую леди.

– Черт побери, бабушка! – Брайен хлопнул ладонью по столу так, что фарфоровая посуда подскочила и задребезжала. – Я не какой-то чертов бык, и ты не можешь устанавливать сроки, когда мне следует спариваться. Ради Бога! Ты ведешь себя как старая…

– Следи за своими выражениями, мальчик! – оборвала его она. – Я – твоя бабушка, и ты должен разговаривать со мной уважительно. – Отчитав его, она смягчила тон: – Ну, успокойся. Выпей чаю. Злость испортит тебе пищеварение.

– К черту мое пищеварение! – Он бросил салфетку на стол. – Извини, бабушка. У меня что-то пропал аппетит.

Гнев погнал его из дому, и он пронесся через половину Деревни. И лишь тогда понял, что его последняя фраза была ложью, и пожалел о том, что не доел свой сандвич.

Но воздух был чистым, а погода теплой; он спустился с холма в центр и направился в «Нос епископа». Ростбиф Мэри Доннели почти не уступал ростбифу их кухарки.

Гнев его постепенно угасал, и ему даже удалось задуматься над словами бабушки.

Возмутительная старушка! Но беда в том, что она права. Как член семьи Ханраханов, единственный, кто интересуется компанией и способен управлять ею, он обязан обеспечить клан наследником и своим преемником. Он и сам уже подумывал об этом.

Но он просто не готов, и у него впереди еще полно времени. Ему надо вернуться домой и поговорить с бабушкой. Она упряма, но у нее присутствует здравый смысл. Он заставит ее передумать.

Только сначала поест.

Он как раз проходил мимо небольшого магазина, где раньше размещалась лавка зеленщика, когда его внимание привлекла головка с волосами цвета шкуры его лучшего рыжего иноходца. Головка принадлежала хорошенькой молодой женщине, которая показалась Брайену знакомой, но он не мог вспомнить, где ее видел. Женщина как раз входила в магазин. Из любопытства он последовал за ней.

Она подошла к прилавкам с фруктами и овощами и начала выбирать яблоки. Брайен подумал, что это, должно быть, одна из деревенских девушек, которая за последнее время выросла и стала очень хорошенькой, судя по изгибам ее фигурки под мягкими брюками и коротким жакетом.

Черт возьми, кто она такая? Брайен гордился своей памятью на лица. Он часто называл по имени человека, с которым встречался всего один раз, причем много лет назад. То, что ему не удавалось вспомнить имя этого прелестного создания, ужасно раздражало его. Когда она выбрала яблоко и перешла к холодильнику, в котором хранилось молоко, он обогнул стеллаж с консервами, чтобы лучше ее разглядеть.

– Брайен, рад тебя видеть! – Мистер Хаггерти, менеджер магазина, отвлекся от банок с зеленым горошком и протянул ему руку.

Брайен пожал ее и задал менеджеру несколько вопросов о миссис Хаггерти и детях. Кажется, трое или четверо из них сейчас болели ветрянкой, и шуточки по поводу зуда и пятнышек отняли у него еще пару минут. К тому времени как он распрощался с Хаггерти и направился к холодильнику, девицы уже и след простыл.

А, ладно. Он не собирается бегать по магазину и искать ее. Они наверняка еще встретятся, и не один раз. Или он может спросить а ней бабушку… но это наведет ее на ложные мысли, а ей их сейчас и так хватает.

Он уже шел к выходу, когда заметил у кассы рыжие волосы. Повезло. Он быстро схватил баночку мятных конфет и проскользнул в очередь прямо за ней, опередив мужчину с кока-колой и пачкой сигарет.

За кассой стояла старшая дочь Хаггерти, и когда она закончила с молодой женщиной – ни разу не назвав ее по имени, черт возьми! – и увидела своего следующего клиента, тут же расплылась в улыбке.

– Я слышала, что вы вернулись, мистер Ханрахан. Приятно снова видеть вас.

Женщина обернулась и посмотрела на него, и он смог как следует разглядеть ее лицо. Умные зеленые глаза, полные губы, широкий рот, едва заметная россыпь веснушек на высоких скулах. Боже мой!

По ее лицу было видно, что она его узнала, и в тот же момент Брайена осенило. Это же та проклятая телерепортерша, рыжеголовая барракуда из передачи «Ирландия на этой неделе». Она не здешняя. Она не вписывается в этот пейзаж. Вот почему он никак не мог ее узнать. Пока он искал хоть какой-нибудь выход из затруднительного положения, она улыбнулась и протянула ему руку.

– Мистер Ханрахан, я – Тара Брид О’Коннел из РТИ. Я надеялась, что случайно встречусь с вами.