Текст книги "Заговор невест"
Автор книги: Лиза Хендрикс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Гнев Брайена куда-то исчез, словно она вынула пробку из раковины.
– Почему же ты никому не сказал об этом? – тихо спросила она. – Если бы люди знали…
– Советы знают.
– Но больше никто, и поэтому очень легко предположить, что ты подминаешь советы под себя. Даже отец Юстас мог бы изменить свое мнение, если бы понял, что ты не такой уж жестокий негодяй и делаешь все это не для собственного развлечения.
Брайен покачал головой.
– Это ты так считаешь, а я не раз пытался поговорить с ним. Он просто не желает меня слушать.
– Возможно, ему слишком трудно поверить. Он ведь своими глазами видел то, что произошло в Траллоке.
– Отчасти да. Но настоящая проблема в том, что этот человек не выносит никаких перемен. – Брайен взял ее руку, поднес к губам и легонько поцеловал пальцы. – Если бы сама Пресвятая Дева спустилась на крышу его церкви, он бы жаловался на слишком яркое сияние.
Тара рассмеялась, и он понял, как ему недоставало ее смеха, ее улыбки. Когда гнев и подозрения исчезли, он понял, какие чувства скрываются под ними. Одно из них он узнал: желание, теперь уже явное и еще более страстное, чем прежде. Но с ним соседствовало и более нежное чувство, которое было настолько ему несвойственно, что он не мог подобрать ему названия.
Он развернулся, чтобы держать ее ладонь в своих руках.
– Я была дурой, – призналась она.
– И я тоже. – Он повернул ее руку ладонью вверх и стал изучать на ней линии, водя по ним кончиком пальца. – у нас обоих были на то причины, пусть и убогие.
– Я очень плохо справилась с работой. Ты меня простишь?
– Не знаю, – ответил он. – Это зависит от того, правда ли то, что ты мне сказала, когда впервые приехала в Килбули.
Она озадаченно нахмурила брови, но не могла оторвать глаз от его пальца на своей ладони. Он снова поднес ее руку к своему рту, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза.
– Ты сказала, что ищешь настоящего Брайена Ханрахана.
– О! – тихо вскрикнула она, когда он нежно прикусил мягкую подушечку у основания большого пальца, пошатнулась и схватилась свободной рукой за его колено, чтобы удержать равновесие. Жар побежал от ее пальцев вверх по его ноге.
– Как ты думаешь, ты нашла его?
– Надеюсь, – выдохнула она, пока он покрывал легкими поцелуями ее запястье до манжеты. Та была застегнута на одну коричневую пуговку, и Брайен расстегнул ее, не отрывая губ от ее кожи. – И еще я надеюсь, что на этот раз он захватил презервативы.
Ее слова подействовали на его чресла как прикосновение теплой ладони. Он укусил посильнее, пока она не ахнула, а потом встал и повлек ее за собой. Наклонившись, он прижался губами к ее уху:
– Захватил.
Он повел ее за занавеску, в полутьму алькова, больше ничего не говоря, только задержался, чтобы зажечь лампу.
И не одну лампу. Тара стояла и смотрела, как Брайен отдернул занавеску и зажег все лампы в комнате. К тому времени, как он закончил свой обход, комната сверкала таким ярким светом, что глазам было больно.
Он сделал последнюю остановку у стула, на котором стояла его сумка. Быстро пошарил в ней, затем с совершенно серьезным выражением лица обернулся и вывалил содержимое коробки на столик у кровати. Дюжина голубых пакетиков из фольги засверкала под лампой.
Тара подавила нервный смех.
– Ты собираешься использовать их все сегодня ночью?
– Постараюсь изо всех сил. – Он расстегнул часы и, положив их рядом с презервативами, повернулся к ней: – И вы, надеюсь, тоже, мисс О’Коннел.
– Впечатляющее количество, особенно если учесть, что несколько минут назад ты готов был меня убить.
– С тобой я быстро отучаюсь от вредных привычек.
Его поцелуй напоминал порыв ветра, дунувшего на медленно горящий огонь. Его жар подхватил ее и поднял к нему, и языки пламени переплетались со стонами, такими тихими, что Тара не знала, чьи они – ее или Брайена.
Это не имело значения. Имело значение только ощущение его рук, дергающих вторую манжету, мягкость его волос в ее пальцах и мысль о том, что сегодня ночью будет свет.
Свет.
Она отстранилась от него и провела пальцами по его лицу, а потом вниз, по линии подбородка, по тем изгибам, которые прежде изучала в темноте. Уголок рта Брайена дрогнул в улыбке, он оставил в покое ее манжету и провел пальцем по ее губам.
– У тебя такой вид, будто тебя много целовали, – прошептал он, потом его палец скользнул ей в рот.
Она стала сосать его, как он тогда поступил с ее пальцем, втягивая его глубже в рот и обводя кончиком языка. Его веки затрепетали, а взгляд затуманился, и Тара поняла, о чем он думает, и дала себе слово, что когда она приступит к осуществлению этой фантазии, то попытается что-нибудь придумать, чтобы видеть его глаза.
Но пока что у нее были более неотложные дела, например жар, нарастающий в крови, и его рот, приближающийся к ее губам. Он отнял у нее свой палец и провел им влажную линию вниз по ее горлу до верхней пуговки, которую расстегнул во время поцелуя. Вторая и третья пуговки последовали за первой, и он прервал поцелуй, чтобы проверить результат своей работы. Его глаза засияли, когда он сунул пальцы в разрез и оттянул ткань блузки в сторону, чтобы не мешала смотреть.
Сегодня для них обоих это будет так, Тара знала: они хотели все видеть из-за той темноты в тот, первый, раз. У нее что-то сжалось внутри и снова расслабилось при мысли о том, что она снова почувствует его внутри себя. Она хотела его уже сейчас.
– Брайен…
– Скоро, моя дорогая. Сердце мое.
У Тары остановилось дыхание, когда он расстегнул остальные пуговки; его пальцы снова поднялись вверх, чтобы расстегнуть застежку ее лифчика. А затем пальцы его легли у нее между грудями. Она закрыла глаза и замерла в ожидании.
Она ощутила холодную струйку воздуха на своей коже и услышала, как он резко втянул в себя воздух, и тогда открыла глаза, чтобы увидеть восхищение на его лице. Она проследила за его взглядом, когда он обхватил ладонями ее грудь. Это было все равно что видеть его руки на чужом теле, если бы не невероятные ощущения, нахлынувшие на нее от медленного движения его больших пальцев вокруг ее сосков.
– Тара.
Она подняла глаза и встретила его взгляд – как раз в тот момент, когда он осторожно потянул за соски. Тара вздрогнула, и у нее вырвался стон удовольствия. Брайен тихо рассмеялся,
– Я мог бы смотреть на твое лицо всю ночь, – шепнул он. – Только мне нужно увидеть так много всего другого.
Он расстегнул последнюю пуговку на ее блузке и стянул ее с плеч вместе с бюстгальтером. Она стряхнула их с себя и сбросила с ног туфли, а он ухватился за ее пояс.
Он быстро сорвал с нее брюки и носки, и теперь она стояла перед ним в одних трусиках. Его взгляд обжигал ей кожу, и она следила за нежными прикосновениями пальцев, которые произвольно скользили по ее животу и груди, потом спустились вниз по кружеву и проникли ей между ног.
Он сел на край кровати и поставил ее у себя между коленями. Поддев одним пальцем резинку, он оттянул ее в сторону, открыв дорогу своему взгляду и эротичным движениям пальцев. Тара задрожала.
– Ты и правда рыжая. – Он низко нагнулся, чтобы поцеловать ее живот, а его пальцы скользнули в нее. Колени Тары подогнулись, он поддержал ее за поясницу и снова рассмеялся.
– Не сдавайся мне пока, любовь моя. Я еще только начал.
– Ммм, – промычала она, так как он уже подвел ее к самому краю. – О Господи, Брайен!
– Еще не время, милая. – Он стянул трусики с ее бедер и дальше с ног одним плавным движением. Ей пришлось обхватить руками его голову, чтобы удержать равновесие, переступая через них.
Он посмотрел на нее снизу вверх, прищурившись, пристальным взглядом, его рот находился в нескольких дюймах от ее груди. Она вцепилась в его волосы.
– Это несправедливо, – сказала она. – Я стою тут голая как младенец, а ты все еще одет.
Он схватил ее за запястья и завел руки за спину, так что ее груди еще сильнее выпятились вперед. Зажав одной рукой ее кисти, он широко улыбнулся.
– Здорово.
Он нарочито медленно лизнул языком один сосок, потом подул на него. Коже стало холодно, и сосок съежился. Он улыбнулся и сделал то же самое со второй грудью, потом смочил оба соска и потрогал их пальцами, имитируя движения языком, а после этого уже пустил в ход язык.
Она наблюдала за всеми его действиями, стоя неподвижно, не в состоянии шевельнуться, просто купалась в ощущениях, которые вызывало каждое его движение. К тому времени, как он встал, чтобы снова поцеловать ее, ее груди стали такими чувствительными, что малейшее дыхание на них заставляло ее стонать в восхитительной истоме. Он поднял руки и протянул к ней.
– Как насчет того, чтобы помочь мне расстегнуть пуговицы на манжетах?
Ей пришлось поменяться с ним ролями – теперь она медленно расстегивала, снимала, лишала его защиты, как только что он поступал с ней. Стремясь отомстить ему, она поняла, что именно заставило его так медлить. Он был красив, и, открывая для себя оттенки его кожи, медного цвета соски, скрытые порослью черных кудрявых волос, и играющие мышцы живота, она почувствовала, что желание ее нарастает. Она смотрела на его лицо и узнавала по дрожанию ресниц или по напряжению подбородка, какая сила заключена в ее поцелуе или в поглаживании языком или кончиками пальцев чувствительной кожи.
Чем больше она изучала и дразнила его, тем сильнее нарастало ее желание, так что к тому моменту, когда она добралась до его ремня, ее пальцы стали такими нетерпеливыми и неуклюжими, что ему пришлось ей помочь. Вместе они сняли с него брюки, и через несколько секунд она смогла убедиться, как сильно он ее желает. Глядя ему прямо в глаза, она обхватила его стержень ладонью.
Он со стоном отвел ее руку.
– Если ты это сделаешь, то мы с тобой далеко не уйдем.
– Но я…
Он поцеловал ее и продолжал целовать до тех пор, пока она уже не могла вспомнить, что хотела сказать, и просто сдалась и обвила его руками. Он уложил ее на кровать и снова целовал, еще раз подведя ее к самому краю, и не переставал целовать, когда протянул руку, чтобы взять один из пакетиков.
Послышался звук рвущейся фольги, затем последовала пауза, пока он надевал презерватив, и вот уже он одним движением оказался между ее ног и раздвинул ей колени, чтобы поместиться между ними. Но вместо того чтобы войти в нее, он стоял и смотрел, и Таре уже начало казаться, что она сейчас вспыхнет пламенем от жара его взгляда. Ее пальцы вцепились в простыню на кровати.
– Если ты сейчас же не сделаешь кое-чего, я умру, – прошептала она.
– Этого я не допущу, обещаю! – Он откинулся назад, стоя на коленях, потом положил ладони на внутреннюю поверхность ее бедер и пошире развел ей ноги. – Как тебе это? А, ты краснеешь. Прямо вот тут. – Он дотронулся до нее.
– Господи, Брайен, ты сводишь меня с ума!
– Это только справедливо, – ответил он. – Ты со мной это делаешь уже целую неделю. Каждую минуту, во сне и наяву, Тара, я думаю только об одном: чтобы ты была со мной, вот так, готовая принять меня. Я хочу тебя. – Он провел пальцем по влажному месту. – Но чего хочешь ты, прекрасная Тара? Скажи мне.
– Тебя.
Он покачал головой и описал круг большим пальцем, вырвав у нее стон.
– Слишком неопределенно. Чего именно ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты был во мне.
Он изменил позу, и теперь его руки обхватили ее голову и сжали ее, и он страстно поцеловал ее, прижимаясь к ней своим твердым телом, тяжелым и теплым.
– Ты уверена, Тара? Назад дороги не будет. На этот раз не будет.
– Возьми меня, – произнесла она по-ирландски, обвивая его руками и ногами. – Возьми меня.
Он взял ее одним сильным толчком, и они застонали. Они начали двигаться одновременно, медленными круговыми движениями, которые быстро унесли ее снова к той точке, где она перестала осознавать все, кроме Брайена. Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. В глубине алькова два голоса шептали слова страсти, переходящие в бессвязное бормотание.
В последнее мгновение, когда она балансировала между землей и небом, он шепотом попросил ее открыть глаза. Это было очень трудно, настолько она ушла в себя для последнего взлета, но она повиновалась его мягкой настойчивости. На лице его была написана такая любовь и страсть, что внутри у нее что-то оборвалось.
И тогда она дошла до вершины, выгнулась дугой, выкрикнула его имя и увидела, что он последовал за ней, и они соединились в долгом, сладком падении.
Глава 17
Приближался час закрытия, и Томми был пьян. Он приложил для этого немало усилий: сначала выпил дома стакан виски после стычки в кафе у Дигана, потом продолжил в пабе «Нос солекопа», куда зашел глотнуть пива после мерзкого ужина из замороженных полуфабрикатов, приготовленного матерью. Она продолжала утверждать, что ей некогда готовить.
Он удержался от слез за пивом и снова переключился на виски, проглотил пару порций еще в самом начале вечера и теперь довел себя до приятного состояния отупения, когда плакать уже невозможно. Пора было идти домой.
Однако он не мог не допить свою пинту и сидел на табурете у бара в компании остальных мужчин, не снявших куртки и кепки, словно он вообще не собирались здесь задерживаться.
– Налей мне быстренько кружечку, Хью.
Томми осторожно повернул голову, чтобы не потревожить мозг, и посмотрел а человека, севшего на свободное место радом с ним.
– Дэниел, m сегодня поздно.
– Я работал в хижине.
– Вот как? – отозвался Томми. – Знаешь, мы с парнями как-то гадали, что ты там делаешь.
– Работаю, я вам уже говорил.
– Над чем работаешь?
– Ремонтирую хижину. Чтобы не развалилась.
– Не похоже, учитывая то, сколько времени ты там проводишь. Эта халупа не развалилась только потому, что тамошние жуки держатся за руки. – Он сделал глоток пива. – Мы думали, что ты занимаешься там каким-нибудь художеством и не хочешь, чтобы мы об этом узнали и подумали, будто ты спятил.
Хью Доннели поставил перед Дэниелом его пиво.
– Вот, сынок. Пей.
Дэниел не обратил на него внимания.
– «Мы думали», а? А кто это «мы»?
Томми пришло в голову, что Дэниел разозлился, но он не мог понять почему.
– Я и другие парни.
– Конечно, более знающего специалиста, чем ты, и найти трудно, да?
Томми выпрямился; прилив гнева вывел его из оцепенения.
– Что ты хочешь этим сказать?
Дэниел сделал большой глоток пива и отодвинул бокал от края стойки.
– Я хочу сказать, что меня не слишком волнует мнение человека, который носит розовые рубашки и играет на скрипке.
– Бросьте, парни! – попытался утихомирить их Хью.
– Что ты понимаешь в скрипке, пьяница! – презрительно бросил Томми и встал.
Дэниел ударил его.
Томми потрогал уголок рта, и его пальцы окрасились кровью. Он ухмыльнулся. Сейчас подраться было бы в самый раз. Он даже не подозревал, что ему это нужно.
Он с ревом бросился на Дэниела. Его кулак врезался в противника с приятным хрустом. В следующее мгновение Дэниел обхватил его руками, и они повалились на стол, потом на пол, молотя друг друга изо всех сил, пока кто-то не вылил им на головы ведро мыльной воды.
Они расцепились, отплевываясь; вода и мыльная пена текли по их щекам. Сильные руки поставили их на ноги.
– Перестаньте сейчас же, хулиганы!
– Дайте я еще ему врежу! – закричал Томми, вытирая глаза.
Дэниел вырвался из державших его рук и шагнул вперед.
– Ну-ка попробуй!
– Закрыто, – объявил Хью. – Все выметайтесь! – Мартин Джури схватил Томми за воротник и потащил к двери, кто-то проделал то же самое с Дэниелом.
– Если им хочется драться, выведите их наружу. Пошли, парни.
Все толпой вывалились на улицу, и Хью запер за ними дверь. Томми и Дэниел встали друг против друга и подняли кулаки.
Прошло несколько секунд. Томми рыгнул и внимательно посмотрел на Дэниела.
– Ладно, забудем, – сказал он. – Все удовольствие пропало. – Как ни печально, его опьянение тоже почти прошло. Он протянул руку, и Дэниел пожал ее. – Ты славный парень.
– Господи! – с отвращением произнес Мартин. – Пара монахов!
– Иди к черту! – огрызнулся Томми. – Мы играем завтра вечером?
Мартин кивнул, и Томми направился к своему дому. Дэниел шагал за ним, так как они жили через три дома друг от друга.
– Думаешь, они сейчас нас обсуждают? – спросил Томми, когда они обогнали остальных.
– На их месте я бы так и сделал, – ответил Дэниел.
– Почему ты меня ударил?
– Захотелось. А ты?
– Мне тоже. – Они немного прошли молча, и Томми размышлял над причинами мужских драк. – Это имеет какое-то отношение к Луизе?
Дэниел остановился, потом в два быстрых шага догнал Томми.
– Возможно.
– Эйлин со мной порвала, – пожаловался Томми.
– Слышал. – Они прошли чуть вперед. Дэниел откашлялся. – Луиза тоже меня отлучила.
– Как это – отлучила? А-а. – Ему потребовалось на несколько секунд больше, чтобы понимание пробилось сквозь пары спиртного, но в конце концов Томми понял. – Так вот чем ты занимался в хижине! Встречался с Луизой, чтобы поразвлечься?
– Господи, что ты орешь? Хочешь объявить об этом на всю деревню?
– Извини.
– Надеюсь, я не услышу об этом от постороннего человека?
– Я постараюсь, но никогда не следует доверять тайну пьяному, – очень искренне ответил Томми.
– Ты не так уж и пьян, иначе не колотил бы меня с такой силой. – Дэниел дотронулся до своей челюсти и усмехнулся. – Луиза рано возвращается от своей родственницы по воскресеньям. И еще удирает в хижину после репетиций хора. Только сегодня она не пришла и в воскресенье тоже. А в прошлый четверг у нее болела мать, и она вообще не выходила из дома. Я не видел ее больше недели, и уже начинает сказываться напряжение, так сказать.
– Хорошо тебя понимаю, – посочувствовал Томми и страшно позавидовал Дэниелу, что тот додумался использовать старую семейную развалюху. Все это время они с Эйлин могли бы ходить в старый дом его родителей, а не ждать, когда ее мать уйдет на вечер из дома. Сердце у него сжалось при мысли, что у него, возможно, уже никогда не будет случая предложить ей это. – Почему ты мне теперь об рассказываешь, если так долго хранил все в тайне?
– Потому что подумал, что ты должен знать, почему я тебя ударил. – Дэниел нахмурился и почесал голову. – Потому что я начинаю думать, что ты был прав насчет женщин.
Тара лежала, прижавшись к боку Брайена, и перебирала волоски на его груди. Они израсходовали силы, но не устали и, продолжая разговаривать, неизбежно снова заговорили о деревнях.
– Во всяком случае, люди в Крук-Миле, кажется, поняли, – проговорила она. – Я не раз слышала от них выражение «с добрыми намерениями». И конечно, женщины любят тебя без памяти. Одна пожилая леди даже назвала тебя «этот милый мальчик».
– Возможно, им нравится положение вещей, но мне – нет. Я представляю себе эту идеальную деревню, Тара. В ней будут мои предприятия и рабочие места, но не будет этого уродливого окружения, которое меня так раздражает. Душа деревни останется нетронутой. Я не успокоюсь, пока мы этого не добьемся.
– Эта та мечта, о которой ты говорил в тот первый день, когда мы поехали кататься верхом, – тихо сказала она. – Вот почему ты завидуешь Томми.
Он кивнул и накрыл ее руку своей ладонью.
– Это еще одна из моих тайн.
Лишившись возможности двигать рукой, она потерлась носом о его плечо и прижалась губами к его груди.
– Твоя идеальная деревня, случайно, не похожа на Килбули?
– Будет похожа, если я найду способ этого добиться. – Он уставился в потолок. – Ты не знаешь, почему мы вдруг об этом заговорили?
– Ты сказал, что тебе нужно отдохнуть.
– Правда? – Он еще секунду смотрел вверх, потом схватил пакетик из фольги, с тумбочки и помахал им над головой Тары. – Ты не могла бы надеть на меня эту штуку?
– Попробую.
– Начинай. Отдых закончился.
На рассвете они все еще не спали. Все лампы давно уже были погашены, но казалось, что мягкий золотистый свет освещает комнату изнутри. На тумбочке у кровати лежало несколько пустых голубых пакетиков – свидетельство усилий Брайена, но даже сейчас, хотя его глаза были закрыты, а лицо расслаблено, руки его беспокойно скользили по ее телу, как будто он никак не мог ею насытиться, и ей это нравилось. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой желанной.
Брайен перевернулся на бок и притянул ее к себе, чтобы поцеловать.
– Похоже, ты наконец лишила меня сил, женщина.
– Я?
– Должно быть, ты. Больше в комнате никого нет, не сам же я это сделал. – Он снова поцеловал ее, долгим, медленным поцелуем, который вжал ее в подушку, и через какое-то время она почувствовала слабое движение у своего бедра. Тара сунула руку под простыни.
– Послушай, – удивилась она, услышав его стон. – Ты, оказывается, еще не совсем лишился сил.
– Ты ужасная женщина! – Он засмеялся и поднял колено, чтобы отгородиться от нее.
Она позволила ему выиграть эту битву и снова прильнула к нему, укутавшись простыней до шеи. Он опять поцеловал ее к продолжал играть с ее телом сквозь простыню, и когда она полностью отдалась своим ощущениям, ее наконец одолела зевота, которая передалась и ему.
– Мне надо немного поспать, прежде чем садиться за Руль, – сонным голосом произнес Брайен.
– Это значит, что мне лучше перебраться в собственный номер, – сказала Тара. – Тебе не удастся отдохнуть, если я останусь здесь. И кроме того, скоро Финн постучит в мою дверь.
– Значит, назад, в реальный мир! Что дальше, мисс Репортер, теперь, когда ты раскрыла все мои тайны?
Она вздохнула.
– Не знаю. Здесь у меня большие трудности, Брайен. Ты говоришь, что хочешь сохранить то, что ты делаешь, в тайне, и я могу понять почему. Но я – репортер. Мне платят за новости, а это новость. И хорошая.
– Просто придержи ее пока, – предложил он. – Если в Данлоу все получится…
– Пройдет много лет, пока мы это узнаем. Я не могу ждать так долго. Наверняка найдутся люди, которые будут настаивать, чтобы кто-нибудь забрал у меня материалы и закончил эту передачу.
– Кто-то другой? Почему?
– Одна из твоих любимых идей – объективность. – Она опустила взгляд вниз, на его ладонь, которую он жестом собственника положил ей на грудь и медленно катал сосок между большим и указательным пальцами. – Моя объективность несколько скомпрометирована, тебе не кажется?
– Но ты за последние дни работала лучше, чем когда-либо.
– Знаю. Но как это будет выглядеть в глазах моего начальника, когда он узнает?
Она резко встала и отыскала свои трусики, каким-то образом оказавшиеся на батарее отопления.
– Впрочем, посмотрим.
Брайен спрыгнул с кровати и бросился вслед за ней через крохотную комнату. Он встал перед ней так, что ей пришлось посмотреть на него. Она попыталась отвернуться, но он схватил ее за плечи.
– Тара!
Она крепко зажмурилась.
– Ты хочешь заставить меня это сказать, да? Ты собираешься держать меня, пока я не признаюсь, а потом ты постудишь, как вы, мужчины, всегда поступаете с женщиной, которая первой признается в любви. Ты впадешь в панику и убежишь от меня.
Брайен замер, и Таре показалось, что в наступившей тишине она слышит шум собственной крови, бегущей по телу. Не биение пульса, а шум кровяных телец, сталкивающихся в потоке крови в венах.
– Что? – наконец переспросил он пересохшими губами.
– Видишь? – Она приоткрыла один глаз. – Ты уже начал. Мне следовало сказать тебе что-то такое, что повернуло бы твои гормоны вспять. Мне просто следовало тебе сказать, что я не могу ни о чем думать все двадцать четыре часа в сутки, кроме того, как буду лежать под тобой, прикасаться к тебе, желать тебя.
Он набрал воздух в грудь и медленно выдохнул его.
– Я думал, что только я так чувствую.
– Так ты не испугался?
– Сейчас я бы не употребил это слово, нет. – Он опустил глаза.
– О, хорошо. – Губы ее изогнулись в нежной улыбке. – Потому что, прежде чем пойти и принять душ, я надеялась, что меня еще немного скомпрометируют.
Она заключил ее в медвежьи объятия и смущенно рассмеялся.
– Мне бы очень этого хотелось, Тара, но я действительно думаю, что у меня уже не осталось энергии.
– Все в порядке. – Она просунула ладонь между их телами. – Я понимаю. На этот раз мне придется скомпрометировать тебя.
Финн постучал в дверь только после девяти часов – верный знак того, что он либо знал, что произошло, и проявлял Деликатность, либо обнаружил, что в Данлоу тоже есть речка с рыбой. Отсутствие характерного аромата и то, как он избегал говорить о Брайене, говорили в пользу первого.
Но благодаря его позднему появлению Тара сумела принять ванну и вернуть на щеки румянец. Пока она была в ванной, ей пришло в голову, что если передать законченный материал Оливеру, то Брайен, возможно, получит то объективное отношение к себе, которого он заслуживает, так что, когда явился Финн, у нее уже созрел план.
Они оба сделали вид, что все в порядке, с аппетитом позавтракали и пошли на встречу с мэром, чтобы снять последние эпизоды для передачи о Ханрахане.
Она уже взяла у мэра интервью по телефону в начале своего расследования, но тогда она искала специфическую информацию, которая подтверждала бы рассказанное ей отцом Юстасом. Теперь, когда она правильно ставила вопросы, возникала версия, более близкая к версии Брайена. Они отсняли интервью с мэром и двумя членами совета, зашли в паб во время ленча и сняли именно тот конец для ее передачи, какой ей был нужен. Может быть, когда она выложит все это Оливеру, он поймет…
Скоро она обнаружила, что была чересчур оптимистична.
Приглушенный звонок раздался из ее полотняной сумки сразу после двух часов, когда они уже подъезжали к Килбули. Тара уставилась на свою сумку.
– Если ты не хотела говорить с ним, надо было оставить телефон выключенным, – заметил Финн.
– Это никогда не поздно. – Она порылась в сумке, нашла телефон и открыла его, готовясь нажать кнопку «выключение».
– О’Коннел! Ты там? – Голос Оливера доносился из трубки, которую она держала на вытянутой руке, и звучал тихо и безобидно. – Эта чертова штука сломалась?
Тара нажала кнопку.
– Нет, босс. Я здесь. Извините.
– Сегодня пятница.
– Неужели?
– Не заставляй меня задавать вопросы, О’Коннел!
– Разве вы не получили пленки, которые послал Финн?
– Это было три дня назад. Этого слишком мало.
– Знаю, Оливер, и мы работаем не покладая рук, но… – Тара отодвинула трубку от уха, так как Оливер выпустил пулеметную очередь своих любимых ругательств.
– Ух! – восхитился Финн.
– Сегодня с ним трудно иметь дело.
– Со мной всегда трудно иметь дело, – прорычал Оливер, когда она снова прижала трубку к уху. – Мне нужна пленка, О’Коннел!
– Вы ее получите. На следующей неделе.
– Разумеется, я ее получу. Финн привезет ее с собой. Я хочу видеть его в студии рано утром в понедельник со всем, что у вас есть.
– Но, Оливер, это невозможно! Съемки еще не закончены. Мы еще даже не закончили интервью с Брайеном Ханраханом.
– Что?!
Тара снова отодвинула трубку от уха, пока он бушевал по поводу того, что она забрала Финна и ничего стоящего так и не сняла.
– Нет, сняла, – возразила она, когда он слегка остыл. – Я нашла новую информацию о Брайене…
– Уникальное определение, – пробормотал Финн так тихо, чтобы его не услышали на противоположном конце линии.
– Какую именно информацию? – спросил Оливер. Что могло бы его остановить, пока она не сможет вернуться в Дублин и объяснить? Тара поспешно импровизировала:
– У него есть очень интересные планы насчет его родной деревни.
– Например?
– Я не могу сказать по этому телефону, – возразила она. – Он очень чувствительный, и любой может нас подслушать.
– О Господи, Тара, ты не можешь оставить меня в подобном состоянии без какой-либо информации по твоим так называемым сенсациям! Мне уже начальство дышит в затылок, требуя, чтобы я отозвал Финна.
– Так сошлитесь на конфиденциальные источники! Обещаю вам, эта передача о Брайене вместе с другой моей историей о событиях в Килбули даст вам столько материала, что вы и ваши боссы будете счастливы по крайней мере неделю Поговорим о подробностях, когда закончится мой отпуск.
– Мне нужна пленка, а не разговоры!
– Вы ее получите, но тут неожиданно возникли кое-какие вопросы, только и всего. Мне еще ненадолго нужен будет Финн.
– Ты не можешь, черт возьми…
– Оливер! Оливер! Вы слушаете? – Она потерла микрофон о куртку, чтобы создать статику, и нажала кнопку выключения.
– Он меня убьет, – простонала Тара. – Он меня удавит собственными пухлыми ручками.
Финн глубокомысленно кивнул.
– И правильно сделает.
По сравнению с договорным концертом вечерние выступления в пабе имели ту приятную особенность, что можно было выйти во время игры, потому что среди посетителей всегда находился другой музыкант, готовый тебя подменить. Сегодня это был парень из Крэнни, который прекрасно играл на мандолине. После того как Томми убедился, что тот хорошо вписался в оркестр, он спустился со сцены и направился к Эйлин, чтобы извиниться и постараться выяснить, что происходит.
Он не был до конца уверен в заговоре женщин. Скептицизм других парней – особенно Мартина, поскольку тот всегда был таким трезвым и практичным, – почти убедил его, что у него разыгралось воображение. Потом появился Дэниел, и оказалось, что хоть кто-то ему верит, и осознание этого стоило разбитой губы и распухшей челюсти. К тому же мысль о том, что теперь у него есть надежный тыл, придала ему решимости. Он намеревался выяснить, что происходит, или по крайней мере найти доказательство, что заговор действительно существует, и тогда он сможет рассказать о нем другим парням. Особенно Рори Боланду.
К сожалению, когда Томми подошел к дому Макенрайтов, он обнаружил, что там уже сидят Сиобейн и Крисси. У него не было никакого желания разговаривать с ними, особенно ему хотелось избежать встречи с Сиобейн, после того как он свалял такого дурака в кафе. Но ему не хотелось и возвращаться в паб, не сделав попытки уладить отношения с Эйлин.
Он походил у окна, выходящего на улицу, в надежде услышать, о чем они разговаривают, но их голоса сливались с музыкой, которую включила Эйлин. Он мог быть уверен лишь в том, что все трое много смеялись. Возможно, над ним.
Томми пошатался около дома, прошелся взад и вперед по дороге, надеясь, что Крисси и Сиобейн уйдут, но веселье в доме не утихало. Через какое-то время дождь усилился настолько, что начал его сильно раздражать, и приходилось выбирать, найти сухое место или отказаться от этой затеи. Он быстро оглянулся, и в это время дождь припустил сильнее. Его взгляд остановился на маленьком «мини» Эйлин, стоящем у обочины. Она не станет возражать, после того как он с ней поговорит.
Он забрался в машину и приготовился к долгому ожиданию.
Твой отпуск отменяется. Возвращайся в Дублин немедленно со всеми отснятыми материалами. Оливер.
Тара смотрела на послание, записанное аккуратным почерком миссис Фицпатрик.
– Такое же ждет мистера Келлехера, – сказала миссис Фицпатрик с сочувствием, слегка повысив голос.
– Он отправился в паб, – ответила Тара. – Мы слышали музыку, когда проезжали мимо.