Текст книги "Другая дочь"
Автор книги: Лиза Гарднер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2
В девять тридцать блистающие драгоценностями гости заполонили дом Стоуксов. Официанты в белых смокингах ловко лавировали через шикарно одетую толпу, неся тяжелые серебряные подносы, заполненными фужерами с шампанским, тарелками с острыми креветками в чесноке и блюдами с кабаном с черникой под французским соусом. Люстры из хрусталя баккара бросали блики на тщательно уложенные женские прически и статных мужчин, флиртующих с красивыми барышнями.
Слетев вниз по лестнице, Мелани весело махнула представителям «Уэберс, Браскампс и Риддис», потом обменялась кивками с боссами «Чэдвикс и Баумгартнерс». Юристы, деканы, главврачи, высшие чины управленческого консалтинга. Инвестиционные банкиры и несколько политиков. Бостон был полон новых и старых денег, и Мелани бесстыдно использовала и те, и другие. Каждый принес редкую книгу, чтобы пожертвовать на программу обучения грамоте, и если по большей части гости жульничали, даря якобы свой любимый фолиант, словно бесценное сокровище, тем лучше. Когда дело доходило до сбора средств, Мелани превращалась в прирожденную вымогательницу.
Она обменялись улыбками с отцом, стоящим у двери, невероятно элегантным в своем любимом с атласной отделкой смокинге. На пороге шестидесятилетия голубоглазый золотоволосый Харпер находился в расцвете сил. Он каждое утро неукоснительно бегал трусцой и был заядлым игроком в гольф, добравшимся аж до девятого гандикапа [1] [1]Гандикап в гольфе – числовой показатель квалификации спортсмена. Гибкая система гандикапов в гольфе позволяет соревноваться в игре гольфистам различного уровня подготовки.
[Закрыть]. Более важно, что «Бостон мэгэзин» только что назвал его лучшим кардиохирургом города – долгожданный триумф. Сегодня, решила Мелани, отец выглядит гораздо счастливее, чем в последние несколько месяцев.
Удовлетворенная, она отправилась на поиски матери. Приемы всегда радовали Мелани, что существенно облегчало ее работу, а толпа фланирующих людей и гул разговоров неизменно утешали. По ее мнению, чертово одиночное заключение в комнате было холодным, неуютным и бесконечно бесцветным. К счастью, работа волонтером в донорском центре Красного Креста округа Дедхэм и забота о близких оставляли слишком мало свободного времени, чтобы беспокоиться об одиночестве.
Мелани наконец увидела мать через всю комнату и направилась прямо к ней.
Патриция Стоукс стояла в углу рядом с серебряной тележкой с напитками и общалась с молодым мужчиной из обслуги – верный признак того, что мама нервничает. Высокая яркая блондинка, завоевавшая сердца большинства жителей Техаса к своему восемнадцатилетию, мать Мелани с возрастом стала еще красивее. И когда ей было страшно или терзала неуверенность, она по привычке мигрировала в сторону мужчин, так как они неизменно внимали каждому ее слову.
– Мелани! – воскликнула Патриция, заметив дочь, с энтузиазмом помахала рукой и посветлела лицом. – Дорогая, сюда. Я говорила с поставщиком, ассортимент соков полон.
– Ничего себе! – ахнул официант. – Ваша дочь такая же красавица, как вы!
– Естественно, – беззаботно заявила Патриция.
Мелани закатила глаза. На фоне матери она выглядела, как простецкий лютик перед желтой розой.
– Обслуга справляется? – спросила она у мамы.
– Разумеется. Чарли всего лишь налил мне выпить. Апельсиновый сок. Безо льда. Так легче переносить жужжание в комнате. А водка есть или нет? Неужели нет? Ты же знаешь, как я люблю по-настоящему веселые вечеринки.
– Ты молодец, – сжала Мелани руку матери.
Патриция только улыбнулась. Она знала, что люди до сих пор судачат об убийстве ее первой дочери. «Малышке едва исполнилось четыре, когда ей отрезали голову. Разве это не ужасно? Можете себе представить? К тому же на днях сын объявил, что он гей. Всем известно – он всегда был… ну… беспокойным. После такого удара бедняжка волей-неволей снова начала пить. Правда-правда. Только что из реабилитационной клиники…».
– Все просто замечательно, – чересчур живо прощебетала Патриция.
Две женщины, проходящие мимо, что-то яростно зашипели друг другу. Патриция сильно стиснула хрустальный бокал.
– Не обращай внимания, – ласково прошептала Мелани. – Помни: первый публичный выход всегда самый трудный.
– Это моя вина, – без колебаний с подлинным раскаянием произнесла Патриция.
– Все хорошо, мама. Все хорошо.
– Мне не следовало поддаваться слабости. Пятнадцать лет трезвости. Иногда я сама себя не понимаю…
– Мама…
– Мне недостает Брайана.
– Знаю, – пробормотала Мелани. – Знаю.
Мать ущипнула себя за переносицу. Подступали слезы, а Патриция Стоукс никогда не плакала на людях. Пришлось повернуться спиной к толпе, чтобы не опозориться.
Официант искоса смотрел на дочь, словно ожидая распоряжений. Мелани хотелось бы что-то исправить. К сожалению, разрыв между ее отцом и братом слишком глубок, и они с матерью ничего не могли поделать. Харпер сегодня выглядит очень довольным, так что, возможно, к концу вечеринки смягчится.
– Мне… мне уже лучше, – выдавила Патриция.
Она взяла себя в руки и нацепила свою коронную улыбку, выработанную годами муштры в пансионе благородных девиц.
– Ты в любой момент можешь подняться к себе, – предложила Мелани.
– Глупости. Мне просто нужно перетерпеть этот час. Ты права – первый выход в свет всегда самый сложный. Что ж, пусть сплетницы почешут языками. Я слышала кое-что и похуже.
– Все будет хорошо, мама.
– Разумеется.
Патриция повернулась с яркой улыбкой, потом наклонилась и по-настоящему обняла дочь. Для Мелани материнские руки всегда несли поддержку, а аромат «Шанель №5» и ланкомовского крема для лица – успокоение. Мелани обвивала шею или невероятно тонкую талию матери с девятилетнего возраста, и пусть объятия длятся до тех пор, пока мама в них нуждается.
Разъединившись, обе улыбались.
– Надо заглянуть на кухню, – спохватилась Мелани. – Тебе помочь? Сегодня я совсем обленилась.
– Нет. Все идет своим чередом.
Мелани направилась было прочь, но Патриция внезапно поймала ее за руку и внимательно оглядела.
– Уильям придет?
– Он же любимый анестезиолог отца, – пожала плечами Мелани.
– Нервничаешь?
– Не-а. Что такое один бывший жених против трех сотен гостей?
– Уильям болван, – поддержала дочь Патриция.
– А ты лучше всех.
Мелани стиснула руку матери, затем погрузилась в толпу.
Внезапно уголком глаза уловила какое-то движение. Обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как мелькнули фалды коричневого пальто и исчезли на кухне. Странно. Кто это носится здесь в потрепанной верхней одежде?
Только решила разобраться, как услышала шум снаружи. Парковщики схватились за право отогнать «Порше» на стоянку. К тому времени, как Мелани уладила инцидент, вопрос о типе в неуместном пальто полностью выветрился из головы.
* * *
Через час Мелани поняла, что еще не побывала в помещении для добровольной сдачи крови, оборудованном ее подругой Энн Маргарет в передней гостиной.
– Мне так жаль! – с порога извинилась Мелани, войдя в обитую деревянными панелями комнату, которая в настоящее время могла похвастаться четырьмя креслами для забора крови вместо обычных кожаных диванов. – Давно собиралась спросить, не нужна ли тебе помощь, но просто закрутилась!
– Ничего удивительного, – протянула Энн Маргарет, закончив протирать йодом открытый участок кожи мужской руки, затем ввела иглу в вену. – Как видишь, здесь все в порядке.
– Эй, красотка, – вклинился мужчина. – Вот интересно, где ты пряталась.
– Дядя Джейми! – просияла Мелани. – Ты здесь! Так и знала, что мой крестный запросто прилетит из Европы ради встречи с красивой женщиной.
– Ничего не могу с собой поделать, – заявил Джейми. – Это наследие ирландских предков.
Мелани покачала головой. Она слышала эти шутки и раньше, но не прочь услышать снова. Давний друг ее родителей еще со времен Техаса Джейми О'Доннелл был одним из самых любимых людей на свете. Летал по всему миру, разыскивая диковинки для своей экспортно-импортной компании, дважды в год являлся сюда, чтобы безудержно баловать ее иностранным шоколадом, экзотическими игрушками и длинными, как жизнь, историями.
И вот теперь растянулся на высокой донорской лежанке, выглядя настоящим пиратом даже в трехтысячедолларовом смокинге. В левом ухе подмигивал бриллиант, добавляя крестному озорства.
– Сдаешь кровь, дядя Джейми? Вообще-то, твой образ жизни…
– Разрешила с горем пополам, – проворчала Энн Маргарет и щелкнула резинкой вокруг пустого пакета для крови.
Мелани переводила глаза то на крестного отца, то на лучшую подругу. Может, у нее разыгралось воображение, но она могла бы поклясться, что Энн Маргарет покраснела и явно избегает встречаться взглядом с Джейми. Интересненько.
Мелани устроилась на соседнем кресле, протянула руку для жертвоприношения, и они с крестным принялись наверстывать упущенное.
– Брайан действительно гей? – схватил быка за рога Джейми.
– Сомневаюсь, что он это выдумал.
– И твой отец, – вздохнул Джейми, – человек с якобы широкими взглядами, вышвырнул его из дома по собственной глупости.
– Брайан только подлил масла в огонь манерой своего объявления, – поморщилась Мелани. – Едва папа предложил главврачу утку в апельсинах, как ненаглядный сын вскочил и заорал, что устал от проклятой лжи, что он чертов гомосексуал и что Харперу, черт возьми, лучше с этим смириться. Никогда не видела, чтобы кто-то так долго держал в воздухе утиную ножку. Если бы не обстоятельства, простительно было бы и посмеяться.
– Брайан всегда позволял себе слишком многое, – глубокомысленно изрекла Энн Маргарет, со стороны наблюдавшая за семейной сагой последние десять лет. – Не следует ли ему посетить психотерапевта?
– Уже. Кажется, его любовник – брат того врача или что-то вроде.
– Шутишь! – оба в ужасе уставились на Мелани.
– Ну… хотя бы скажи, что у твоего брата все хорошо, – попросил Джейми.
Увы…
– Не знаю, – прошептала Мелани. – Не знаю. Брайан… Брайан со мной не говорил.
– Ну и ну! – покачал головой Джейми. – Глупый молокосос. Они с Харпером вечно наскакивали друг на друга, оба чертовски тупые и упрямые – это действительно проблема, – но парень без ума от тебя. Помнится, я дразнил твоих родителей, что Брайан принял тебя за щенка и поэтому носился вокруг с лакомствами, игрушками и твоим любимым шоколадом. У него нет никаких оснований устраивать тебе подобный бойкот.
Джейми помолчал, потом осторожно спросил:
– У него ведь нет причин сердиться на тебя, правда, детка? Не могу представить, с какой стати тебя должна волновать его сексуальная ориентация или как там, черт возьми, это нынче называется.
– Меня и не волнует, – кивнула Мелани. – И маму тоже. Однако… Брайан всегда обладал скверным характером. У него, как и у мамы, бывают периоды… эти чертовы периоды, даже приступы ярости. Когда я услышала его вопль, что он гомосексуалист, какая-то часть мозга у меня буквально отключилась. «Ох, вот в чем дело, оказывается, – сообразила я. – Но теперь все известно, все открылось, так что все к лучшему». Но лучше не стало. Что-то на него нашло. Что-то серьезное, и вдруг он нас возненавидел. Всех нас. Не знаю, почему.
– Ты пыталась с ним побеседовать? – встревоженно поинтересовался крестный.
– Оставила шесть сообщений, затем сама к нему приехала. Он не открыл дверь.
– Этот мальчишка просто испытывает твое терпение.
– Наверное, ему нужно больше времени.
– Ему не нужно время, чтобы понять – к своей матери и сестре необходимо относиться с уважением, – недовольно скривился Джейми. – Ну, что сделано, то сделано. А Харпер больше не говорит об этом?
– Ты же знаешь, он не любит обсуждать подобные темы.
– Харперу пора перестать прятать голову в собственной заднице, – процедил Джейми свой самый любимый совет приятелю.
Хотя выпалил тираду безо всякой горячности. Двое мужчин прошли вместе слишком долгий путь, чтобы теперь негодовать по поводу различий во взглядах.
– Папа просто очень консервативен, – вступилась за отца Мелани. – Вряд ли многим из его старых дружков-республиканцев приходилось иметь дело с сыновьями, заявившими, что они геи.
– Сын все равно остается сыном.
Энн Маргарет прижала два пальца к марлевому тампону возле иглы в руке.
– И это говорит человек, у которого нет ни одного.
– А вот это тебя не касается, – внезапно вспыхнул Джейми, – любопытная маленькая…
Энн Маргарет выдернула иглу из вены. Он беззвучно округлил губы в «О!», потом, каждым дюймом изображая несправедливо наказанного школьника, послушно поднял руку над головой и застыл.
– Ты совершил благородный поступок, – весело объявила Энн Маргарет.
Джейми бросил на Мелани многострадальный взгляд, явно свидетельствующий, что он встретил достойного соперника, но по-прежнему не собирается обсуждать щекотливую тему.
Энн Маргарет перешла к Мелани, удалила иглу и залепила ранку бактерицидным пластырем.
– Я все гадаю, что Харпер собирается предпринять в ближайшее время, – призналась Мелани, когда им с Джейми разрешили сесть поудобнее.
Она придвинулась к креслу крестного, теперь они расположились бок о бок.
– И к чему пришла?
– Я нашла отца плачущим, – тихо сказала она. – В конце прошлой недели. Он лежал на диване лицом вниз, думая, что рядом никого нет.
Джейми опустил глаза в пол, совершенно подавленный.
– Что ты хочешь от него, Джейми? – через минуту продолжила Мелани. – Папа рос в пятидесятые, когда мужчины были мужчинами, женщины женщинами, а геев считали уродами. Я не говорю, что это правильно, но трудно сменить образ мышления.
– Ты всегда была дипломатом, Мел.
– Это не мировая политика, Джейми. Это семья.
Оба затихли, через некоторое время их взоры обратились к сверкающей толпе.
Мелани заметила отца. Теперь тот стоял в левом углу гостиной, обмениваясь улыбками со своим конкурентом из Главного массачусетского госпиталя. Позади Харпера маячил Уильям. Как и Харпер, доктор медицины Уильям Шеффилд гордился своим безупречным внешним видом. Однако сегодня выглядел усталым и дошедшим до ручки.
Возможно, интрижка с тремя женщинами одновременно наконец дала о себе знать.
Мелани немедленно отбросила злорадную мыслишку. Это больше не ее дело и не ее проблема.
Она оглядела толпу и нашла мать в противоположном углу от мужа. Родители Мелани редко держались друг за друга на вечеринках, а уж тем более сейчас, когда ситуация с Брайаном вызвала между ними раскол.
Однако они никогда не затевали ссор на публике. Никогда не ссорились даже на глазах у детей. Обсуждения проходили незаметно, поздно ночью, когда супруги думали, что Брайан и Мелани спят. Находили решение и утром выступали единым фронтом. В общем-то, Мелани считала брак родителей вполне крепким, хотя и приевшимся. Даже сейчас она за них не слишком беспокоилась. В конце концов они пережили гораздо худший кризис.
Патриция поставила стакан с апельсиновым соком и тронулась с места. Прошла в непосредственной близости от Харпера. Мелани ожидала, что мать проследует дальше, но отец протянул руку и остановил ее прикосновением к оголенному локтю. Трудно сказать, кого больше удивил неожиданный контакт – Патрицию или Мелани.
Настроение Харпера явно смягчилось, раз жена улыбнулась его словам. Он пробормотал что-то еще, сверкнув голубыми глазами, а она искренне засмеялась, выглядя и испуганной, и довольной. Патриция полностью повернулась к мужу. Длинные пальцы хирурга погладили ее ключицу, обхватили тонкую талию, и она с готовностью подалась к мужу, чего дочь давно не видела.
Джейми поерзал рядом с Мелани, и та заметила, что он тоже наблюдает за ее родителями с непроницаемым выражением лица.
– Все будет хорошо, – пробормотала Мелани с возрожденной надеждой. – Посмотри, все худшее уже позади.
– Твоя мама выглядит замечательно, – тихо ответил Джейми, а за спиной Энн Маргарет еще энергичнее принялась упаковывать пинты крови.
– Она старательно посещает встречи «Анонимных алкоголиков». Ей сейчас тяжело приходится, ты же понимаешь.
Мелани взглянула на часы, потом спрыгнула с кресла.
– Ты надолго приехал?
– На пару недель, солнышко.
– Чай в «Ритц»?
– Не пропущу ни за что на свете.
– Мне пора. Позаботься о нем, Энн Маргарет. Увидимся позже.
Мелани как раз направлялась на кухню, когда столкнулась с гостем. Взглянула на него, чтобы принести извинения. Невысокий лысеющий мужчина в помятой уличной одежде. «А ведь я уже видела это пальто», – сообразила она, едва не свернув за угол.
– Вы кто? – резко спросила Мелани.
Мужчина осклабился, но отнюдь не дружески.
– Ларри Диггер, мэм. Из «Даллас дейли». Ну же, ну. Не отворачивайтесь от меня, мисс Стоукс. Я провел весь вечер, выжидая, когда смогу поймать вас на пару слов. Черт возьми, вы одна из самых занятых леди.
– Вам здесь не место, сэр. Это частная вечеринка, и если вы немедленно не удалитесь, я вызову охрану.
– На вашем месте я не стал бы этого делать.
– Но вы не на моем месте, – отрезала Мелани и открыла рот, чтобы позвать на помощь.
Мужчина неожиданно стиснул ее запястье и уставился на нее с поразительной яростью. Мелани задохнулась.
Что-то зашевелилось в глубине ее сознания. Круги в пустоте. «Только не сейчас, только не сейчас».
– Мне кое-что известно о вашем отце, – злобно прошипел Диггер.
– О Х-Харпере Стоуксе?
– Нет, мисс Стоукс. О вашем настоящемотце.
– Что?
Диггер улыбнулся. В высшей степени самодовольной улыбкой.
– Следуйте за мной, мисс Стоукс, – невозмутимо предложил он. – Я вам кое-что расскажу. Кое-что о Техасе и о серийном убийце по имени Рассел Ли Холмс.
Глава 3
Ларри Диггер потащил Мелани в фойе. Парень из обслуги походя бросил на них любопытный взгляд, и губы Мелани автоматически сложились в улыбке. В голове стучали слова корреспондента. Мне кое-что известно о вашем отце… о вашем настоящем отце…
Диггер лавировал между гостями, направляясь к черному ходу. Двое охранников поспешно распахнули перед ними двери.
– Боже, это место битком набито. Со сколькими же богачами вы знакомы?
– Вы хотите денег? Речь о деньгах?
Диггер вытолкнул Мелани на задний двор, но и там толпились гости, удивленно на них поглядывающие.
– Чтоб вас всех! – выругался Диггер и увлек Мелани в парк через дорогу.
Ночь выдалась теплой и влажной, воздух благоухал цветущей сакурой и гиацинтами, газовые лампы бросали мягкий свет. Май – самый великолепный месяц в Бостоне, и люди наслаждались от души. Влюбленные миловались под кленами, кто-то выгуливал детей, кто-то собак. Парк был многолюден и хорошо освещен, так что Мелани ничего не боялась. Скорее недоумевала. Тупая пульсация свила гнездо за левым глазом, в голове стучало. Рассел Ли Холмс, Рассел Ли Холмс. Почему это имя звучит так знакомо?
Ларри Диггер остановился под деревом, сунул толстые короткие пальцы в карманы пальто и напыжился.
– Рассел Ли Холмс убил шестерых детей. Они никогда вам о нем не рассказывали?
– Что?
– Ага. Про его злодеяния. Плюгавый сукин сын. Выбирал жертв среди маленьких девочек с вьющимися белокурыми волосами. В основном похищал малышек из бедных семей, такой же белой швали, как он сам. Утаскивал их в свое поганое логово и калечил так, что и представить невозможно. У меня есть фотографии.
– Что?
– Да ладно, – нетерпеливо отмахнулся Диггер. – Кончай дуру изображать. Рассел Ли Холмс. Убийца первой дочери твоих родителей. Изнасиловал и отрубил ей голову. Напомнить тебе, как ее звали?
О, Боже, конечно же она слышала это имя. Должно быть, Брайан упоминал или Джейми. Только родители никогда не говорили о том времени.
– М-М-Меган, – прошелестела Мелани.
– Угу, Меган, точно. Она пострадала сильнее всех, вот так-то. Четыре года, прелестный бутончик. Родители отдали сто тысяч выкупа, а в результате похоронили обезглавленный труп. Достаточно, чтобы толкнуть твою мать к алкоголизму…
– Заткнись! – вышла из себя Мелани. – Какого дьявола тебе нужно, Диггер? Даже не мечтай, что я буду стоять здесь и выслушивать бредни о моей семье. Найди себе другую идиотку.
– Но мне нужна именно ты! – придвинулся ближе Диггер. – Я следил за тобой, Мелани Стоукс. Целых двадцать пять лет пытался найти доказательства твоего существования, пытался выяснить, действительно ли у Рассела Ли Холмса остались жена и ребенок. Сукин сын не облегчил душу, ни слова не сказал даже перед казнью, сволочь.
Но я не терял надежду. Рассел Ли Холмс был на первых полосах газет, когда его арестовали, потом когда поджарили. И снова попадет на первые полосы, когда я объявлю, что нашел его дочь. А ты знаешь, что у Холмса… у тебя его глаза.
– Послушай, не понимаю, о чем ты тут лопочешь, но меня нашли в Бостоне. И я не имею ничего общего с каким-то уродом из Техаса.
– А я и не утверждаю, что ты росла в Техасе, но твоего отца казнили именно там…
– А потом удочерили его ребенка в Бостоне? Сомневаюсь.
– А я нет. Вдумайся – Рассел Ли жил в Техасе, но однажды его арестовали по обвинению в убийстве, а для его жены и ребенка лучшим выходом стало бегство из города. Газеты были переполнены рассказами о его подвигах, особенно с девочкой Стоуксов, – качнулся на каблуках Ларри Диггер. – Он похитил ее прямо из автомобиля няни, потребовал выкуп, но изнасиловал и убил, пока родители пытались собрать деньги. Очень изобретательно, признай. В смысле, что он еще и деньги получил за свои забавы.
– Черт побери. – У Мелани определенно лопнуло терпение. – Я не дочь Рассела Ли Холмса. А вот ты точно ненормальный. Прощай.
Мелани отступила на шаг. Диггер крепко схватил ее за руку. Впервые Мелани испугалась, развернулась, и тут репортер спокойно подтвердил:
– Разумеется, ты его дочь.
– Отпусти руку.
– Тебя нашли в ночь казни Рассела Ли Холмса, – словно не слыша, продолжил писака. – Они никогда тебе про это не рассказывали, да? Так вот, Рассела Ли привязали к электрическому стулу в Техасе, и в тот же вечер девочка без прошлого внезапно появляется в больнице, где работает Харпер Стоукс. Роковое совпадение, сказал бы я. Но вот что удивительно – почему Харпер вообще работал в ту ночь? Казнят убийцу его дочери, а он как ни в чем не бывало заступает на дежурство? Довольно странно, сказал бы я. Разве что у него имелась веская причина именно тогда появиться в больнице.
– Меня подбросили в отделение скорой помощи отравленную наркотиками, – медленно проговорила Мелани. – Мой отец – кардиохирург. То что он спустился в ту палату – чистая случайность.
– Или своевременность.
– О, ради Бога, сколько мужчин умерли в тот же день в США? Тысячи? Сотни тысяч? Я, по-твоему, и их дочь тоже?
Мелани обожгла корреспондента раздраженным взглядом и одновременно выдернула руку. Диггер, демонстрируя полное самообладание, выудил смятую пачку сигарет, закурил и выпустил колечко дыма.
– Да ладно, мисс Холмс. Неужели и правда никогда не задумывались, откуда вы появились? Неужели ни разу не почувствовали ни малейшего любопытства?
– Прощай.
– Я все знаю про твою семью, Мелани, – ухмыльнулся Диггер. – Про маму, папу, брата. Я освещал похищение Меган и находился рядом с Патрицией и Брайаном в ту ночь, когда поджарили Рассела Ли Холмса. Не желаешь меня выслушать? Ладно. Зайди в дом и сообщи своей матери, что Ларри Диггер приехал с ней повидаться. Она ведь только что из реабилитационной клиники? Понятно, что после смерти первой дочери ее нервишки никогда не придут в норму. Что скажешь? – хмыкнул Диггер и выдохнул струйку дыма прямо в лицо Мелани.
– Что ты кусок дерьма.
– Ах, милочка, меня называли и похлеще, – невозмутимо стряхнул пепел Диггер. – Что насчет Брайана? Помню, как в ту ночь он прижимался лицом к стеклу в комнате свидетелей. Выглядел кошмарно, просто больным от ужаса, пока поджаривали Рассела Ли. Все закрывали глаза и затыкали уши. А четырнадцатилетний Брайан Стоукс глазел, не отрываясь, как корчится, подыхая, Рассел Ли, словно пытался залезть ему в мозг. Меня впечатлило, должен заметить. Говорят, Брайан нынче гей. Как считаешь, наблюдение за казнью способно повлиять на сексуальные предпочтения человека? Законный вопрос.
Последнее замечание, невероятно жестокое своей небрежностью, хлестнуло Мелани, как пощечина. Она невольно зажмурилась, а потом настолько рассвирепела, что потеряла дар речи. Хотелось вдарить подонку изо всех сил. Нестерпимое желание заставило невольно сжать кулаки. Но в рукопашной ей его не одолеть, жирдяя эдакого, и оба это понимали.
– Держись подальше от моей семьи, – процедила она наконец.
– Советую поговорить со мной прямо сейчас. Если честно изложишь свою историю, заверяю – исповеди ребенка убийцы хватит, чтобы купить спокойствие твоей семьи. Договорились?
Ларри смотрел с лицемерным сочувствием. Еще раз глубоко затянулся и безразлично оглядел парк вокруг, но глаза-бусинки уже сверкали торжеством.
– Ты мне нравишься, – вдруг заявил Диггер. – А большинство людишек – нет, мисс Холмс. А вот ты нравишься. У тебя не только глаза Рассела Ли, но и его стальной позвоночник.
– Чертовски польщена, – выплюнула Мелани, а Диггер рассмеялся.
– Да, ты прекрасное создание. Так поведай, дорогая, каково это – внезапно попасть в жизнь с таким количеством денег?
– О, все именно так восхитительно, как ты мечтаешь, Ларри, и чего тебе никогда не достанется.
– Да? Жаль, но я намерен разрушить твое беззаботное, завидное существование.
Ларри погасил окурок о ствол дерева и посерьезнел.
– В больнице, – заявил он. – Уверен, ключ наверняка там. В этом городе более ста медицинских учреждений, а ты почему-то попала именно туда, где работает Харпер.
– Совпадение.
– Возможно, однако все сходится на удивление. Начнем со времени, мисс Холмс. В ту ночь, когда Рассела Ли поджаривали за убийства шести малышек, тебя по случайностиподбросили в палату. Теперь место. По еще одной чистой случайноститы оказалась именно в больнице Харпера и именно в его дежурство. Теперь личность. Маленькая девочка. Найдена прекрасно одетой и в добром здравии, однако почему тебя никто никогда не искал? Все эти годы ни единой весточки от людей, которые целых девять лет заботились о тебе, покупали одежду, кормили, давали крышу над головой, черт, даже подбросили туда, где ты попала в надежные руки. Отдельный вопрос про амнезию. Здоровая девочка, однако совсем-совсем ничего не помнит о своем прошлом, даже своего имени. И в последующие двадцать лет так ничего о себе и не вспомнила. Очень странно, что девятилетний ребенок появился словно ниоткуда, с чистой памятью, и никто не заявил о пропаже. Странно. Или отлично спланировано.
– Тебе же известно выражение: «Зачастую реальность гораздо фантастичнее любого вымысла».
– О, прекрасно, мисс Холмс. Харпер никогда не водил тебя к гипнотизеру? Как насчет регрессионного лечения или ароматотерапии, или чем там еще увлекаются нынешние шарлатаны?
– Врачи сказали, что физически я совершенно здорова, а амнезия исчезнет, когда я буду готова все вспомнить.
– Да ладно, мисс Холмс, наверняка у великого доктора Харпера Стоукса имелось собственное мнение по этому вопросу. Он никогда не водил тебя к гипнотизеру, а если бы отвел? Что бы произошло? Ты бы вспомнила, вот что. А твоя семья, дорогуша, этого совсем не хочет.
– Чушь! Все твои доводы – просто куча совпадений. И в твоем захватывающем сценарии зияют дыры, в которые проедет грузовик. А ведь все просто и понятно – мои родители любили Меган. Ни за что на свете они сознательно не приняли бы ребенка убийцы своей дочери. Чушь.
– Ты искренне в это веришь, да? – с любопытством взглянул на нее Диггер.
– Разумеется. Какого черта ты имеешь в виду?
– Хм…
Ларри кивнул сам себе, словно она только что ответила на очень важный вопрос. Мелани тряхнула головой, теряясь все сильнее, будто находилась на краю очень крутого обрыва и только что впервые оступилась.
Пульсация в голове нарастала. Черные пустоты мелькали перед глазами. Она никогда не мучилась серьезной мигренью, но теперь чувствовала, что того гляди накатит тошнота.
– Возможно, тебе стоит поинтересоваться жизнью Харпера и Патриции в Техасе, – зудел Диггер. – Возможно, следует узнать, как они обитали в роскошном дворце, который не в состоянии себе позволить три четверти населения. Возможно, стоит в подробностях представить их пребывание в Техасе с двумя родными детьми – всеми любимой малышкой и уже тогда настолько проблемным мальчиком, что половина мам в квартале не позволяла своим ребятишкам с ним играть. Такое впечатление, мисс Холмс, что вы многого не знаете о своей семье.
– Это неправда. Неправда.
– Ах, мисс Холмс, – почти сочувственно, почти жалеючи пропел Диггер.
Своими отвратительными соображениями он запутывал ее все сильнее.
– Позволь сказать кое-что еще, Мелани, ради твоего же блага. Я нашел тебя не сам по себе, детка. А получил наводку. Анонимный звонок посреди ночи. Разумеется, журналисты не любят безымянных подсказок, даже такой конченый кусок дерьма, как я, – внезапно помрачнев, скривился Диггер. – Я выследил анонима после второго звонка, мисс Холмс. Бостон, штат Массачусетс. Бикон-стрит. Ваш особняк. Что скажешь по этому поводу, Мел? Почему кто-то из вашего дома позвонил мне насчет Рассела Ли Холмса?
– Я не… не… Все это полная бессмыслица.
Мир вдруг накренился. Мелани осела на землю, услышав собственный шепот:
– Но это было так давно…
– Ты получишь по заслугам, Мелани Стоукс, – ухмыльнулся Диггер. – Цитирую анонима.
– Нет…
– Насколько сильно влияют гены на характер человека, Мелани Холмс? Или рождение и детство на помойке? Ты уверена, что усилиями своих заботливых приемных родителей действительно превратилась в холеную элегантную особу, или внутри скрывается все та же белая шваль из Техаса? Теперь понятно, что ты способна быть жесткой. А что насчет тяги к насилию? Никогда не захлестывала жажда крови при взгляде на маленького ребенка, мисс Холмс?
– Нет! Нет. О Боже…
В голове взорвалось. Мелани схватилась за виски, прижалась лбом к коленям и закачалась на траве. Издалека услышала сдавленный смешок Ларри:
– Я прав, да? Двадцать пять лет спустя я наконец добрался до…
И вдруг завизжал.
Мелани медленно повернулась. Мужчина в белом присоединился к ним и вроде бы просто положил руку на плечо Диггера.
– Девушка просила вас уйти, – спокойно констатировал незнакомец.
Ларри дернулся, пытаясь высвободиться.
– Эй, это личный разговор. Надоело навоз за лошадьми убирать или что?
– Нет, но теперь подумываю заточить свою лопату.
Мужчина усилил захват, Диггер поднял руки, сдаваясь. В ту же секунду, как его отпустили, отступил назад.
– Хорошо, я уйду. Но я не вру. У меня есть доказательства, мисс Холмс. Информация не только о вашем отце, но и о биологической матери. Никогда не думали о ней, мисс Холмс? Спорим, она способна указать ваш настоящий день рождения, не говоря уж о настоящем имени. Отель «Мидтаун», дорогуша. Приятных снов.
Незнакомец угрожающе шагнул вперед в ответ на язвительный тон, но Ларри тут же рванул прочь, хлопая фалдами пальто.
Мелани замутило. Она отметила уход Диггера фонтаном креветок изо рта, забрызгавшим траву и глянцевую черную мужскую обувь.
