Текст книги "Ритуал"

Автор книги: Лиза Джейн Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

10

Кэсси шла, не разбирая дороги. В школе попытались продолжить занятия, но никто даже не думал идти на уроки: ученики бродили по коридорам, слонялись вверх и вниз по лестницам, толпились у главного входа. С удивлением обнаружив, который час, Кэсси решила сходить на урок теоретической физики. Она могла бы спокойно позвонить маме или просто пойти домой, но сперва нужно было прийти в себя – в таком виде показываться на глаза матери не хотелось.

На физике девушка делала бессмысленные записи, чувствуя на себе бесчисленные взгляды. У нее возникло странное ощущение, будто бы не было этих двух недель, будто бы она опять там – в том жутком мирке, где Фэй внесла ее в свой черный список. Однако на перемене она почувствовала разницу: люди беспрестанно подходили к ней и робко шептали: «Ты в порядке?» или «Ну как ты?» Видно было, что их не очень-то тянет это делать, но они отчего-то считают, что должны. После уроков такие визиты вежливости участились: школьники подходили уже группками по двое и по трое, чтобы сказать, например, следующее: «Нам очень жаль» или «Мы хотим, чтобы ты знала – нам тоже будет ее не хватать».

Вдруг она все поняла и чуть было не рассмеялась, так иронична и неприглядна оказалась истина. Они выражали ей свои соболезнования! Не лично ей – клубу: для них она олицетворяла клуб. Все эти не-пришей-кобыле-хвосты тянулись к ней, не понимая, что она такая же чужая в клубе, как и они.

Когда подошла очередная соболезновательница, оказавшаяся чирлидершей [12]12
  Девушки, которые стоят на игровом поле и подбадривают спортивные команды. Обычно они размахивают жезлами, делают фигурные построения и произносят речевки.


[Закрыть]и сказала: «Представляю, как тебе, наверное, тяжело!», – Кэсси сорвалась.

– Да я даже не знала ее, – завопила она. – Я разговаривала с ней только один раз в жизни!

Чирлидерша поспешно отвалила. После этого поток соболезнований прекратился.

До дому Кэсси довезла преподаватель истории мисс Ланнинг. Девушка отмахнулась от маминых встревоженных расспросов – очевидно, из школы позвонили и обрисовали ситуацию – и вышла на улицу. По утесу она спустилась на пляж, раскинувшийся прямо под домом бабушки.

Океан еще никогда не смотрел на нее так хмуро: он был насыщенно гудронового цвета, как ртуть в термометре. День, начавшийся так ярко, безжалостно поник, и по мере того, как Кэсси отмеряла его шагами, он становился все мрачнее и мрачнее. А Кэсси все ходила и ходила.

Пляж представлялся ей одним из бонусов здешней жизни, но какой сейчас от него был толк? Она бродила по нему в одиночестве.

В груди все ныло от страшных событий уходящего дня; чувства пытались вырваться наружу, но не могли, и облегчение не наступало.

Кэсси думала, что быть изгоем – худшая из бед. Но оказалось, что есть кое-что похуже: ужасно осознавать, что ты частично вхожа в круг, но никогда не сможешь стать его полноправным членом. Она понимала, что думать о таких глупостях после смерти Кори бессердечно, но ничего не могла с собою поделать. Смятение и боль боролись в ее душе за господство, и она почти завидовала погибшей Кори. Даже мертвая, Кори оставалась полноправной частью, членом сообщества, к которому Кэсси так стремилась. Даже у мертвой девочки было там свое место.

А живая чувствовала себя страшно, безмерно одинокой.

Небо стало темно-серым; бескрайний океан, всегда, как в зеркале, отражающий своего соседа сверху, – почти черным. Глядя на водную гладь, Кэсси ощутила странное и пугающее притяжение: если она зайдет в воду и пойдет – все дальше и дальше…

«Прекрати! – подумала она разгневанно. – Соберись, тряпка».

Легко сказать!..

«Хорошо, иди, тогда ты действительно окажешься в одиночестве. Одна на веки вечные, в кромешной темноте. Заманчиво, Кэсси?»

Дрожа как осиновый листок, девушка вырвалась из лап перешептывающихся серых волн. В холодной воде ее ноги онемели и замерзли – пальцы превратились в ледышки. Спотыкаясь, она забралась наверх по узкой и тернистой тропинке.

Этой ночью героиня занавесила все окна, чтобы не видеть темноту и океан за окном. Сердце сжималось от страшной тоски: она открыла шкатулку с бижутерией и достала из нее кусок халцедона.

«Долго же я не прикасалась к твоему подарку. Но о тебе я думала. Что бы я ни делала, где бы ни находилась, я всегда думала о тебе. И… ах, как бы я хотела…»

Она закрыла глаза и приложила камень к губам… опять это блаженство! Она ощутила знакомую шероховатость кристалла, его прохладу, смешивающуюся с теплом ее тела. Дыхание участилось, и на глаза навернулись слезы восторга.

«Я знаю, в один прекрасный день…» – мечтала она.

Рот исказила гримаса боли, грудь раздирала новая волна – волна гнева и разочарования. Камень полетел через всю комнату, ударился о стену и с резким стуком упал на пол.

«Не настанет никакой прекрасный день! – орал жестокий голос внутри нее. – Перестань обманывать себя. Ты больше никогда его не увидишь!»

Она лежала на кровати, уставившись воспаленным взором в тускло освещенную ночником стену напротив. Плакать она не могла: все ее слезы высохли, а душа была истерзана.

Кэсси снился океан – темный и бескрайний. Она находилась на корабле, слышала скрип палубных досок. Они попали в беду: их корабль садился на мель. И что-то было утеряно… утеряно…

Она внезапно проснулась. Что за шум? Она прислушалась – тишина. Глаза сражались с ночью, слепо вонзаясь в нее; ночник почему-то погас.

Почему ей раньше не пришло в голову, что есть причины для страха? Что с ней вообще творилось этим вечером? Пошла на пляж, одна, ни секунды не подумав о том, что человек, убивший Кори, может наблюдать, поджидать… ее…

«Несчастный случай», – вспомнила она: все чувства напряглись и насторожились. Взрослые сказали, что бедняжке Кори просто не повезло.

«Несчастный случай», – сказали они.

Но сердце не обманешь: оно испуганно и отчаянно грохотало. Кэсси показалось, что она видит мерцание в ночи. И она ощутила…

…чье– то присутствие. Будто рядом стояла тень. О Господи, она чувствовала ее, улавливала движение воздуха, ощущала дыхание холода. Что-то затаилось в ее спальне.

Глаза девушки тщились разглядеть неприятеля в кромешной тьме, ее тело тряслось от напряжения. Как бы дико это ни звучало, но она решила, что, если не будет двигаться и шуметь, нечто ее не обнаружит.

Но Кэсси недооценила противника.

Она услышала шаркающий звук – еле уловимое движение, затем отчетливый скрип половиц: что-то двигалось в ее сторону. Кэсси стало дурно: она набрала полную грудь воздуха и собралась кричать, но тут нечто метнулось и закрыло ей рот.

Тут же картинка изменилась: раньше на ней царила неподвижность, теперь – хаос. Героиня отбивалась, но только зря тратила силы: ее схватили и крепко держали.

Ее крутили и крутили. Завернули в простыню: теперь она вообще не могла пошевелиться. Она попробовала драться – руки оказались перевязанными тканью; попыталась лягнуть – ноги тоже оказались связанными. Ей не оставили ни единого шанса.

Она почувствовала, что ее поднимают. Попытавшись закричать, она чуть не задохнулась, потому что ей что-то надели на голову.

И все это – в полнейшей, не прерываемой ни единым шорохом тишине. То, что захватило Кэсси, действовало бесшумно, как призрак; и из нее решило сделать призрака – завернуло в саван. В голове девушки рождались дикие мысли – но какая жизнь, такие и мысли…

Нечто вынесло ее из спальни, направилось вниз по лестнице и прочь из дома. Кэсси поняла – нечто собирается ее похоронить.

Еще вечером она завидовала Кори; что же, теперь она к ней присоединится. Нечто закопает ее в землю или утопит в океане. Она билась в своем саване, как рыба об лед, но ткань делала тщетными любые попытки самообороны.

Ей никогда не было так страшно. Правда, вскоре и эта эмоция поостыла. Больше всего ее битва походила на бессмысленное сражение, в котором противником выступает смирительная рубашка. Девушка лишь выбилась из сил… И перегрелась. Ей стало жарко, она задыхалась… побольше б воздуха…

Тяжело дыша, Кэсси обмякла: следующие несколько минут она посвятила напитке легких и мозга кислородом. Затем смогла заставить себя возобновить мыслительный процесс.

Ее несли несколько человек – в этом можно было не сомневаться. Ее конечности были не только перевязаны тканью, их еще и держали руками.

Человеческими? Или… Сознание Кэсси наводнилось образами, в основном, позаимствованными из фильмов ужасов: руки скелетов, едва прикрытые ломтями разлагающейся плоти; смуглые ручки с мертвенно-синюшными ногтями; обезображенные пятерни, клешни из могил…

«Боже мой, за что?… Я так с ума сойду. Пожалуйста, останови это или я умру. Лучше умереть, чем когда так страшно».

Но умереть оказалось не так-то просто. Бог не остановил этот ужас, и пытка неизвестностью продолжилась. Кэсси очень хотела бы верить, что видит кошмарный сон, но она прекрасно знала, что не спит. И что, сколько бы ни молилась, не проснется.

Вдруг все остановилось.

Ее больше не несли – просто держали. Затем наклонили… она забрыкалась и коснулась ногами земли. Ее поставили и развернули простыню. Она почувствовала, как легкий ветерок обдувает ноги и хлопает по ним ночнушкой. Ей развязали руки.

Она сделала вялую попытку схватить нападающего, но ее поймали за запястья и завели руки за спину. Она по-прежнему ничего не видела – что-то закрывало ей голову, что-то типа мешка; она задыхалась от жары и отсутствия воздуха. Кэсси шаталась – она пыталась бороться, лягаться, но понимала, что сил на это у нее больше нет.

Затем сзади раздался смех. Тихий смех. Томный, но сильный. Задорный, но со зловещими нотками. Смех, расставивший все по местам. Смех Фэй.

Кэсси думала, что страшней, чем то, что она пережила, не бывает. Но нет, она жестоко ошибалась. Она вообразила призраков, зловещих мертвецов, восставших из ада, чтобы утащить ее в свои обжитые могилки под землей. Но все эти дикие и сверхъестественные страхи меркли по сравнению с тотальным ужасом, охватившим ее при звуке этого смеха.

За считанную долю секунды в мозгу прокрутился сценарий: «Конечно, это Фэй убила Кори, а сейчас она убьет меня».

– Иди, – сказала Фэй, и Кэсси почувствовала толчок в спину. Поскольку руки оставались связанными, шла она неуверенно. Она пошатнулась и сделала шаг вперед. – Прямо иди, – повторила черноволосая.

Держать равновесие было непросто. Вдруг она почувствовала поддержку. Чья-то рука подхватила ее сбоку. Значит, Фэй не одна. Разумеется, не одна. Как бы она в одиночку несла Кэсси?

Только сейчас Кэсси поняла, как это важно – видеть. Идти вперед в никуда было чертовски страшно. А вдруг Фэй ведет ее к обрыву?

Хотя нет, не к обрыву: они не на скалах – на пляже. Несмотря на то, что зрение ей так и не вернули, остальные органы чувств теперь, без простыни, работали исправно: слева отчетливо шумел прибой – медленный и ритмичный; под ногами хрустел чуть влажный песок; легкий ветерок, задравший ее ночнушку до середины икры, веял свежестью и прохладой. Пахло солью и водорослями.

– Стоять! – раздался приказ.

Кэсси непроизвольно подчинилась. Она пыталась проглотить слюну, но язык будто приклеился к небу.

– Фэй… – сумела выдавить девушка.

– Молчать! – раздался новый приказ: голос звучал резко, какая там томность! Кошка выпустила когти. Кто-то дотронулся до шеи Кэсси и начал ее сдавливать. Девушка напряглась, и тут чьи-то руки ухватились за низ мешка и начали его затягивать. – Не разговаривать, пока не спросят. Не шевелиться, пока не прикажут. Ясно?

Кэсси беспомощно кивнула.

– Теперь сделай шаг вперед. Поверни налево. Остановись. Стой прямо тут. Не издавай ни звука.

Руки опять взялись за шею Кэсси. Восхитительный порыв прохладного воздуха ударил в лицо – с нее сняли мешок. Яркий свет залил пространство вокруг, и глазам девушки предстала удивительная сцена.

Черное и белое – вот что она увидела сначала: пространство казалось строго поделенным на черное и белое, совсем как поверхность Луны.

Но луна сияла в небе – напротив нее: чисто-белая, только что поднявшаяся, она зависла над океаном в виде идеального полумесяца. Океан был таким же черным, как и небо, только пена призрачно мерцала на гребнях волн. И на фоне этой картины застыла фигура, светящаяся бледным светом.

Диана?

Тонкое белое платье-рубашка с короткими рукавами; к предплечью пристегнут широкий серебряный браслет со странной гравировкой; на лбу красуется диадема с развернутым кверху полумесяцем. Длинные распущенные волосы будто бы сотканы из лунного сияния…

В руке она держала кинжал.

С ужасающей остротой вспомнила Кэсси свой сон-видение.

«Жертвоприношение», – произнесла то ли мама, то ли бабушка в ее сне.

Так она здесь для этого? Для того чтобы стать жертвой?

Завороженно взирала девушка на лезвие кинжала, отражающее свет луны, затем посмотрела на Диану.

«Я бы никогда не поверила, никогда и ни за что, что ты можешь убить меня. Но в руках у тебя нож – я вижу его. Как, скажи, мне не верить собственным глазам?!»

– Повернись! – приказал голос.

Кэсси почувствовала, что тело ее поворачивается.

На песке был начертан довольно большой круг. По всему кругу и за его пределами стояли свечи. Море свечей всех цветов и размеров. Воск плавился и падал прямо на песок. Судя по тому, как накренились некоторые свечи и сколько воска скопилось у их основания, можно было предположить, что горели они уже довольно долго. Пламя порхало в такт легкому ветерку.

В круге стояли члены клуба. В перепуганном сознании Кэсси их лица мелькали как вспышки молний: те же лица, что за полдня до этого она видела в задней комнате, выглядели сейчас гордыми, красивыми, нездешними.

Фэй стояла среди них. Она была одета во все черное. И если волосы Дианы казались сотканными из лунного света, ее волосы словно состояли из тьмы.

Диана прошла мимо Кэсси и вступила в круг. Внезапно очумевшая героиня увидела, что круг, начертанный на песке, не замкнут. В его северной части – как раз напротив нее – зияла брешь. Девушка находилась в нескольких сантиметрах от границы круга.

Вздрогнув, она подняла глаза, ища поддержку на лице Дианы. Лицо старшей подруги не выражало ничего: оно казалось бледным и отстраненным. Сердце Кэсси застучало еще сильнее.

Диана заговорила чистым и мелодичным голосом, но слова обращались не к названой младшей сестре.

– Кто бросает ей вызов?

В ответ послышался хриплый голос Фэй.

– Я.

Кэсси заметила кинжал, только когда Фэй приставила его прямо к ее горлу. Лезвие покалывало. Бедняжка постаралась замереть и ни о чем не думать. Полуприкрытые загадочные очи черноволосой бестии смотрели прямо на нее: в их медовых глубинах затаилось свирепое наслаждение и тот же жар, который Кэсси разглядела в них в старом научном корпусе, когда Фэй пыталась ее поджечь.

Дикая кошка улыбнулась своей тягучей пугающе улыбкой и надавила на клинок.

– Я вызываю тебя, – прямо сказала она. – Если в твоем сердце присутствует страх, советую броситься на клинок и не продолжать. Что чувствуешь, Кэсси? – добавила она, и голос ее упал до ленивого интимного шепота, который остальные вряд ли могли услышать: – Ответь, есть ли в твоем сердце страх? Но прежде хорошенько подумай.

Кэсси только глаза вытаращила от изумления. Есть ли страх в ее сердце? Как в ее сердце может не быть страха?! Они сделали все, чтобы в ее сердце поселился настоящий ужас.

Затем, двигая только глазами, она посмотрела на Диану.

Кэсси вспомнила реакцию Лорел на намек Фэй, что Диана могла иметь отношение к смерти Кори: Лорел на мгновение замешкалась, затем лицо ее прояснилось, и она сказала: «Говори, что угодно. Ты ни за что не заставишь меня поверить, что Диана могла бы навредить Кори».

«Это называется вера», – подумала Кэсси. Верить вопреки всему. Верит ли она так в Диану?

«Да», – подумала девушка, по-прежнему глядя в спокойные зеленые глаза златовласки. Верит.

«А могу ли я ей доверять, несмотря ни на что? Доверять настолько, чтобы больше не бояться?»

Она ждала ответа; она искала его в своем сознании, пытаясь дождаться правды. Все, что сегодня произошло: как ее вытащили из кровати, отнесли без объяснений на пляж, кинжал, вся эта странная церемония – все выглядело паршиво. К тому же, кто-то убил Кори.

«Я доверяю тебе, Диана, – такой ответ нашла она в глубинах своего сознания. – Я доверяю тебе. Несмотря ни на что; несмотря на то, что все против, я доверяю тебе».

Она перевела глаза на Фэй, которая до сих пор ждала с кошачьей ухмылкой. И, глядя прямо в золотые очи, Кэсси произнесла без тени сомнения:

– Я готова. В моем сердце нет страха.

Произнося эту фразу, героиня чувствовала, как страх уходит. Так же, как слабость, головокружение и учащенное сердцебиение. Она стояла, не двигаясь, с руками, связанными за спиной, и кинжалом у горла.

Что– то вспыхнуло в глазах Фэй, что-то, смахивающее на мрачное уважение. Характер ее улыбки изменился, и она еле заметно кивнула. В следующее мгновение она взметнула черные брови вверх и с легкой иронией пригласила:

– Тогда вступай в круг.

Шагнуть вперед? Прямо на лезвие кинжала?! Кэсси запретила своим глазам отрываться от золотых глаз Фэй. Она секунду колебалась и затем шагнула.

Лезвие не осталось безучастным: девушка почувствовала, как по шее пробежала тоненькая мок рая струйка, после чего Фэй убрала клинок и отступила.

Кэсси посмотрела вниз – она переступила черту. Теперь она стояла внутри круга.

Диана взяла кинжал из рук Фэй и подошла к разрыву в круге позади Кэсси. Клинком она дорисовала линию и замкнула круг; при этом Кэсси ощутила необыкновенное чувство завершенности: будто что-то закрыли и запечатали, будто за нею закрыли дверь, будто мир внутри круга отличался от мира за его пределами.

– Встань в центр, – сказала Диана.

Кэсси пыталась ступать горделиво. Теперь она отлично видела, что рубашка Дианы с одной стороны разрезана до бедра. Длинную, хорошо сложенную ногу лунноволосой красавицы что-то обвивало – подвязка? Да, пожалуй. Похожая на кружевную штучку, которую невеста надевает на свадьбу, чтобы жених ее снял и бросил своим дружкам. Только подвязка Дианы была из зеленой замши, окаймленной голубым шелком. Скреплялась эта композиция серебряной пряжкой.

– Повернись, – приказала Диана.

Кэсси надеялась, что сейчас ей развяжут руки, но вместо этого она почувствовала, что ее хватают и начинают вертеть. Ее кружили все быстрее и быстрее, кидали из стороны в сторону, от человека к человеку. На мгновение паника вновь охватила девушку. У нее закружилась голова, она потеряла всяческую ориентацию в пространстве. С завязанными руками она не сможет предотвратить падение, а где-то неподалеку валяется кинжал…

«Отпусти себя, плыви по течению», – сказала она себе.

И волшебным образом ее страх испарился; она расслабилась и стала мягкой игрушкой, которую перекидывали от одного человека к другому. Упадет – значит упадет.

Вдруг руки остановили ее и снова поставили напротив Дианы. Она немного запыхалась, мир все еще продолжал кружиться, но она постаралась выпрямиться и стоять спокойно.

– Тебе бросили вызов, и ты прошла испытания, – провозгласила Диана, и наконец-то в ее зеленых глазах замелькала легкая улыбка, хотя губы оставались серьезными. – Готова ли ты принести клятву?

«Принести клятву – но в чем?»

Естественно, Кэсси кивнула.

– Клянешься ли ты быть верной Кругу? Никогда не причинять вред тем, кто стоит внутри него? Будешь ли ты охранять и защищать их, даже если это будет стоить тебе жизни?

Кэсси сглотнула, затем, попытавшись придать своему голосу твердость, ответила:

– Да.

– Клянешься ли ты никогда не раскрывать секреты, которые узнаешь, никому, кроме ограниченного числа людей, находящихся в пределах этого круга, в котором мы в данный момент находимся? Клянешься ли ты хранить эти секреты от чужаков, друзей и врагов, даже если это будет стоить тебе жизни?

– Да, – прошептала Кэсси.

– Океаном, луной, собственной кровью – клянешься ли ты?

– Да.

– Скажи: «Я клянусь».

– Я клянусь.

– Ей бросили вызов, она выдержала испытания и принесла клятву, – провозгласила Диана и отступила. – И теперь, если все в Круге согласны, я созываю Силы, чтобы они посмотрели на новую избранницу.

Диана подняла кинжал над головой, острием в небо. Затем направила его на восток – в сторону океана, потом на юг, после этого на западные скалы и затем на север. В завершение, она направила его на Кэсси. Слова, произнесенные старшей сестрой, током прошибли все существо Кэсси:

 
Пламя и воздух, земля и вода,
Все посмотрите скорее сюда.
Светом солнца и мраком луны
Как повелю я, так сделайте вы.
Дочь ваша вызов судьбы приняла
И испытанье лихое прошла.
Плотью и кровью она поклялась,
В Круг наш Кэсси навечно…
 

– Но не все согласны, – вдруг прервал ее злобный голос. – Я до сих пор не считаю, что она одна из нас. И не верю, что когда-нибудь она сможет ею стать.