Текст книги "Влюбиться в Джордана (СИ)"
Автор книги: Лиз Дюрано
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Потребовался год, чтобы Ма наконец-то присоединилась к нему в Форест Хилс, два года и два выкидыша спустя родилась я. Осложнения во время родов привели к тому, что Ма не могла иметь больше детей, что сделало меня их единственным ребёнком.
– Эй, Орешек, мы разложим диван-кровать, и Ма говорит, забрать у тебя на ночь колыбельку. Есть время поговорить? – говорит Па, заглядывая в мою спальню.
Ма сидит в зале, просматривая одно из её любимых ТВ-шоу, ожидая, пока я закончу кормить Пайпер.
– Конечно, о чём? – спрашиваю я, делая фото спящей Пайпер на телефон. Папа качает головой, бормоча что-то о детях и их эгоизме.
За мной находится мой лаптоп и папки с результатами анализов, которые Харлоу прислала мне. Я не нуждаюсь в работе, но это позволяет сохранить свой ум острым. Я также могу притвориться, что за всеми пятнами от молока и кругами под глазами я всё ещё врач.
– Как ты? – спрашивает папа.
– Я великолепно справляюсь, – отвечаю я, чувствуя, как матрас прогибается под весом папы, садящимся на кровать.
– Я слышал, что ты вновь начала приём пациентов? – он хмурится. – Тебе нужны деньги?
Я ненавижу разговоры о деньгах.
– Конечно нет!
– В госпитале закончились доктора? Это связано с повседневными расходами?
– Папа, у меня всего достаточно. Мои коллеги принимают моих пациентов три дня в неделю. Работники счастливы, они получают деньги и имеют хорошую страховку, всё идёт гладко.
– Доктор Джеймс ещё не вернулась?
– У неё близнецы, пап… и она переехала в Нью-Мехико. Она планирует вернуться, когда детям исполнится год.
– Который вот-вот настанет, – говорит он.
– Знаю, я уже говорила тебе, что собиралась провести в декретном отпуске около двенадцати недель, но решила выйти пораньше. Всего на несколько часов в день, и я только пересматриваю информацию о пациентах.
Я знаю, что хожу вокруг да около, но что я ещё могу ему сказать? Должна ли я признаться, что схожу с ума от сидения дома? Или что с самым прекрасным ребёнком в мире и няней, приходящей дважды в неделю, я чувствую себя абсолютно одинокой… и ненужной. Стоит ли сказать, что послеродовая депрессия бьёт меня сильнее, чем я ожидала, и я не способна найти отца своей малышки, что я настолько погрузилась в депрессию, что мне было просто необходимо выйти куда-то из дома.
– Орешек, если тебе нужна помощь…
– Папа, это не то, что ты подумал. Я в порядке. Правда, – я беру его за руку и улыбаюсь ему самой успокаивающей улыбкой. С его волосами с проседью, он всё ещё самый красивый мужчина, которого я знаю. Друзья мамы всегда говорят мне, что я унаследовала светлую кожу папы, в сравнение с тёмной кожей Ма, и они правы. Никто бы не подумал, что я наполовину филлипинка, хотя это и не важно, если ты вырос в Квинсе. Но для Ма это была другая история. Если мы были где-то без папы, люди всегда принимали её за мою няню.
– Ты всё ещё ходишь в группу для молодых мам?
Я кривлю лицо. Я присоединилась к местной группе мамочек, которая встречалась в Челси дважды в месяц, только из-за паники, после того, как осознала, что собираюсь стать матерью-одиночкой по собственному желанию.
Внезапно вопросы навалились один за другим. Как успешный врач, как я справлюсь с одиночеством? Что я знаю о личности отца? Что заставило меня принять это решение? Что я буду говорить своей дочери, когда она спросит меня про своего отца? Я не была уникальной в своём выборе, но чувствовала, как от моей лжи мой нос растёт всё длиннее и длиннее, как у Пиноккио. Я выкопала достаточно глубокую яму лжи, когда сказала в офисе, что воспользовалась донором спермы, и ещё больше углубила её в группе мамочек. Я всё ещё участвовала в онлайн-дискуссиях, но перестала посещать личные встречи.
– Я взяла перерыв, пока она не будет чуть постарше, – отвечаю я тихим голосом, целуя Пайпер в макушку.
– И всё-таки я считаю, что ты могла бы вернуться домой на время, – продолжает папа, – так ты не переутомишься, таща всё на себе. Не придётся страдать без помощи.
«Или личной жизни», – думаю я, но молчу
– Больно думать, как ты справляешься в одиночку, в то время как могла бы быть в кругу семьи, – добавляет он, – и откровенно говоря, не пришлось бы платить Марсии.
– Это мама сказала тебе поговорить со мной?
Папа качает головой.
– Нет, я сам решил, Орешек. Конечно, мама ничего не хочет так сильно, как чтобы ты вернулась в свою старую комнату и заняла ещё одну для Пайпер. Это эгоистично, я понимаю, но так хочется увидеть тебя снова счастливой.
– Но я счастлива, папа.
Он вздыхает.
– Но ты одинока. Я вижу это по твоим глазам.
– Прости, папа. Бывает так, что кто-то остаётся один, но, возможно, не чувствует себя одиноким.
Он усмехается.
– Ты не купишься на это. Ладно, я просто хочу, чтобы у тебя был кто-то, для компании. Кто-то, кто будет здесь для тебя. Любить тебя.
Я смотрю на него с подозрением.
– И я уверена, ты бы хотел, чтобы это был доктор? Или бухгалтер, как Кевин?
– Пока он любит тебя и заботится о тебе, я приму его с любой профессией. Твоя мама, между прочим, всё ещё ждёт обычного бухгалтера.
Мои глаза округляются.
– Но папа! Я знаю, мы с Кевином были милой парочкой, а Ма с подружками не могли налюбоваться на нас, с тех пор как мы были детьми. Но это не могло продолжаться вечно. Я хочу чего-то большего.
«Например грубого и порочного Джордана О'Халлорана».
Па берёт меня за руку.
– Я понимаю, Орешек.
Рядом со мной телефон издаёт сигнал, оповещая о входящем сообщении. В соседней комнате я слышу, как ходит Ма и зовёт Пай-Пай (пирожок), её домашнее прозвище для Пайпер.
– И прекрати называть меня Орешком, Па. Это начинает смущать.
– Это от того, что я тебя люблю… Орешек, – говорит он, посмеиваясь, когда я передаю ему Пайпер.
– Диди, почему ты не говоришь мне, что уже закончила кормить Пай-Пай? – спрашивает мама, входя в комнату, её лицо светится, когда она смотрит на Пайпер. – Вот она моя Пу-Пу-пупсичка.
– Потому что я только закончила. Только что, – обманывая её, я сигнализирую лицом папе, чтобы не выдавал меня.
– Мы будем в гостиной, Орешек, – произносит папа, передавая Пайпер моей маме и закрывая за собой дверь. Мой телефон вибрирует опять, я смотрю на дисплей, и моё сердце пропускает удар, когда я вижу имя Джордана.
Джордан: Есть время поговорить?
Эддисон: Есть.
Джордан: Хотел убедиться, что ты ещё не спишь. Как ты?
Эддисон: Всё в порядке. Гораздо лучше теперь, когда мы сдали тест. А ты?
Джордан: У меня тоже порядок. Как Пайпер?
Эддисон: Чуть ранее уснула у груди.
Перед тем, как я успеваю сказать себе стоп, я нажимаю ОТПРАВИТЬ. У меня вырывается стон, и я закрываю лицо руками. Уснула у груди? Я, правда, должна была употребить эту фразу? Я вижу, что мои руки трясутся, и опускаю телефон на колени.
«Эддисон Роу, ты квалифицированный врач, который не должен рассказывать парню-на-одну-ночь, что ребёнок спит на твоих сиськах – это не умно!»
Джордан: Можешь прислать фото? Конечно Пайпер, не груди, не то, чтобы это было плохо или я отказывался. Я хочу сказать, твоя грудь.
Я посмеиваюсь.
Джордан: Вышло не очень. Я бы хотел увидеть её фотографию.
Эддисон: Не волнуйся. Я поняла, что ты хотел сказать.
Я пролистываю то, что нафотографировала за день, и нахожу одно фото Пайпер в конверте, где она смотрит на камеру. Я выбираю это фото и короткое видео и отправляю их Джордану.
Эддисон: Лови.
Джордан: Она выглядит такой красивой и счастливой. Она будет разбивать сердца.
Эддисон: Как и её папочка.
Я снова прячу лицо в руки. Опять. Стон вырывается из горла. «Божечки. Как я могла это написать?! Я что, флиртую с ним? Похоже, что да».
Джордан: Как её мамочка.
Я несколько секунд смотрю на буквы. Почему-то я себя ощущаю, как будто снова в старшей школе и король школы сделал мне комплимент. Я чувствую, что начинаю краснеть, вспоминая, как мы провели время вместе, как он целовал меня, как держал меня в своих тёплых руках, его пальцы находили нужные места, чтобы подарить мне наслаждение. Его язык и рот. Я не должна думать об этих вещах, не тогда, когда мои родители в соседней комнате с моим ребёнком.
Нашим ребёнком.
Я кладу телефон экраном вниз и смотрю на него некоторое время. Нет необходимости ждать результатов в понедельник, но что я скажу остальным? Что всё это время я врала?
Я слышу тихий разговор Ма и Па в гостиной, и знакомое чувство вины снова охватывает меня. Прежде чем сказать родителям, что я забеременела от донора спермы, я ненавидела им лгать. Да у меня и причин-то не было. Я могла рассказать им всё. У меня была довольно скучная жизнь. Я хотела быть первым врачом в семье, мечта которую моей маме пришлось бросить, потому что она поехала за папой в Нью-Йорк, а медицинская школа там была слишком дорога для его зарплаты водителя автобуса. Таким образом, она перестала работать медицинским регистратором в семейной практике в Джексон Хайтс. После моего рождения, она работала дома, заполняя медицинские счета и справки для некоторых докторов, зарабатывая комиссию с любой суммы, которую могла собрать. Выходило немного и всё, что она зарабатывала, она откладывала на моё образование. Иногда она убирала дома через агентство.
Мне было десять, когда Па получил работу водителя в Манхеттенском агентстве недвижимости. Часы были сумасшедшие, но оплата хорошей, и Ма больше не приходилось подрабатывать. С новой зарплатой Па смог откладывать достаточно денег для моего обучения в колледже. Он даже оплатил два года в медицинской школе, пока я не взяла заём, настаивая, чтобы он начал откладывать на пенсию. Он работал очень долго, всегда, насколько я помню, и сейчас он уже приближался к возрасту 63 года, я хотела, чтобы он вышел на пенсию и мог наслаждаться жизнью. Может быть, даже мог путешествовать и смотреть мир вместе с Ма.
Мой телефон снова вибрирует.
Джордан: Хочу пожелать тебе приятных снов.
Я смотрю на строчки некоторое время. «Почему мы переписываемся?» Я набрала его номер, и сердце стало биться быстрее, пока я слушала звук гудка его телефона. «Что ты делаешь, Эдди? Что если он не хочет говорить с тобой? Не поэтому ли он пишет тебе?»
– Привет, – отвечает он глубоким бархатным голосом. Этот звук посылает щекотные мурашки по всему моему телу.
– Я тоже хочу пожелать тебе спокойной ночи. Захотелось услышать твой голос.
– Я очень рад, что ты позвонила, – говорит Джордан. – Мне нравится слышать твой голос, Эдди.
Я ничего не могу поделать с возникшим от его слов головокружением, воспоминания о нашей ночи снова накидываются на меня. Я вела себя той ночью как дикая, раскрепощённая женщина, совсем не обычная я, уверенная, что больше никогда не увижусь с ним.
Я прочищаю горло, заставляя себя собраться и стать серьёзнее.
– Как всё прошло?
– Как прошло что? – спрашивает он, когда я встаю с кровати, чтобы выглянуть из комнаты наружу. Ма сидит на кресле, качая Пайпер на руках. Она поёт одну из её любимых песен Селин Дион, «Моё сердце бьётся для тебя», пока папа на кухне кипятит воду для чая. Я закрываю дверь и ложусь на кровать.
– Ты рассказал семье о нашей… нашей ситуации? – отвечаю я. – Как они это восприняли?
– Я ещё им не сказал. Я собираюсь рассказать в конце выходных, – произносит Джордан, – а ты? Что ты сказала своей семье?
Неожиданно я сожалею о том, что спросила, ведь мне придётся признаться Джордану, что я соврала.
– Я рассказывала всем, что воспользовалась донором спермы, чтобы получилась Пайпер.
– Что?!
– Донор спермы, – шепчу я. – Я сказала всем, что пошла в банк спермы и получила её через донора.
– Почему ты шепчешь?
– Мои родители ночуют у меня, и я не хочу, чтобы они меня услышали. Они в гостиной, – отвечаю я, – таким образом, завтра я смогу заняться кое-какими делами.
Возникает недолгое молчание.
– Мне нужно знать больше о твоей истории про донора спермы, но сначала скажи мне, о каких делах ты говоришь?
– Повседневных. Закупить подгузники, влажные салфетки… и всё прочее.
На самом деле список дел включает в себя массаж и утренние косметические процедуры для лица, но Джордану не обязательно это знать.
– Почему бы мне не купить для тебя подгузники и салфетки? «Костко» находится в паре кварталов от моего дома, просто скажи мне размер и бренд, и я закину тебе всё в любое время на выходных (прим. Костко – крупный магазин). Заодно и обсудим твою историю с донором, – пока он говорил, его голос становился мягче, – ты же понимаешь, что история развалится как карточный домик, когда результаты покажут, что я её отец.
– Только если кто-то расскажет. Я бы хотела сохранить некоторый контроль над своим решением по поводу того, что я сделала, – говорю я, защищаясь, прежде чем вспоминаю Рейчел и выражение её лица. «Твоя мама знает?» Она задала вопрос прежде, чем двери лифта закрылись. Рассказала ли Рейчел кому-то на самом деле? Если она работает в медицинской организации, она должна знать о законе HIPPA и защите персональных данных. Мы подписали все бланки.
– Послушай, почему бы нам не подождать результатов, перед тем как что-то предпринимать? Я прекрасно сама могу купить памперсы и салфетки.
Я слышу, как он тяжело выдыхает.
– Если ты настаиваешь, хотя мы оба знаем, что нам не нужно никакого подтверждения, Эдди. Только если в Нью-Йорке живёт мой клон, и я о нём не знаю, – говорит Джордан, – исключаем эту вероятность.
Спустя несколько секунд мой телефон вибрирует, и на экране появляется картинка. Сердце бьётся где-то в горле. За исключением губок сердечком, Пайпер выглядит точно как Джордан на своём старом фото, которое он прислал мне только что.
– Вау! Поразительное сходство! Как будто ты наложил фильтр из 70-х.
– Вот видишь, – посмеиваясь, произносит он. – Так что будем делать? Хочешь, чтобы я занялся подгузниками и салфетками, а ты посвятишь освободившееся время себе?
Пока он это говорит, я не могу сдержать улыбку. Я также не могу справиться с появившимися мурашками глубоко внутри. И покалыванием между ног. Может, ещё не слишком поздно начать снова делать упражнения Кегеля… на всякий случай (прим. упражнения Кегеля – это комплекс упражнений для мышц таза и интимных мышц женщин).
Глава 6
Эддисон
К тому времени, когда в воскресенье утром в 11 часов звенит звонок – я в панике. Почему я чувствую себя, как будто собираюсь на свидание, хотя это всего лишь Джордан привёз памперсы и салфетки. Как это может быть романтичным?
Наш разговор в пятницу ночью многое изменил. Я ничего не знаю о нём, однако он заботится обо мне. Я никак не могла успокоиться. Может, потому что у него восхитительный голос, который сочится сексом и это всё, о чём я способна думать, с тех пор как мы положили трубки две ночи назад? Или оттого, что он великолепен, с короткострижеными рыжими волосами, и зелёными глазами, и всеми этими мускулами, которые я не могу перестать трогать в своём воображении, а может виной тому воспоминания о совместной ночи, приведшей меня в восторг, как только он снял штаны. Или оттого, что хотя у меня теперь есть крохотный человечек, которого я люблю больше всех в мире, я никогда не чувствовала себя такой одинокой?
Последний вопрос прерывает все мысли о сексе. «Стоп, погоди минутку, доктор Эддисон Роу. Только потому, что ты одинока, ты не должна забираться на первого встречного мужчину, проходящего мимо твоей двери, как на дерево!»
Я также не могу остановить мамин голос у себя в голове, рассказывающий, как она надеется, что я найду кого-то, кто будет мне ровней. И нет, это было не только в моей голове. Это продолжалось всю беседу вчера во время завтрака.
– Ты слишком умна для проходимца, Диди. Тебе нужен доктор. Или бухгалтер, как Кевин, – говорила она мне вчера. — Хочу тебе рассказать, что я и папа столкнулись с ним в супермаркете на прошлой неделе, и он спрашивал о тебе. Думаю, он скучает по вашим отношениям.
– Мама, пожалуйста, не поощряй его. Прошло уже два года с тех пор, как мы были вместе, наше время прошло. Он должно быть уже женат.
– Он сертифицированный бухгалтер, Диди. Со степенью, – настаивала мама, – и он только что получил новую аккредитацию. Что-то про то, чтобы стать стажирующимся агентом. Он мог бы защищать твой налоговый вычет во время проверок.
– Её не проверяют, Ма, и он не её бухгалтер, – пробормотал папа себе под нос, но сомневаюсь, что мама его услышала.
Иногда я задаюсь вопросом, может ли мама не верить, что она вышла замуж за равного себе, когда он был простым транзитным водителем.
Когда звонок раздаётся снова, это возвращает меня в реальность, и я говорю себе, что пора перестать обдумывать вещи по сотому разу и просто пойти и открыть эту чёртову дверь. Шесть футов великолепия и твёрдой мускулатуры заботливо придерживают коробку подгузников в одной руке и упаковку влажных салфеток в другой, стоят в дверном проёме, и я делаю шаг назад, чтобы дать ему зайти внутрь и полюбоваться видом. Джордан одет в обтягивающую футболку, подчёркивающую крепкую грудную клетку и плоский живот. Джинсы крепко обнимают его бёдра и не помогают ничего спрятать, мне приходится приложить усилия, чтобы вернуть взгляд к его лицу. Слава небесам за складские магазины, теперь у меня достаточно памперсов, которых хватит Пайпер, пока ей не исполнится годик… или если она продолжит расти в том же темпе, на пятнадцать недель. Она много какает.
– Надеюсь, ты вёз всё это не на метро.
– Чёрт возьми, нет. Я приехал на машине, – смеётся Джордан, ставя коробки на пол, рядом с моей обувью. – Где Пайпер?
– Она дремлет в детской, – отвечаю я. – Хочешь что-нибудь перекусить? Выпить? Может, кофе? – без остановки болтаю я, не в силах остановится. Я взволнована его присутствием, это словно в старшей школе и школьный защитник оценивающе на меня смотрит, чего настоящий школьный защитник никогда не делал.
– Конечно, спасибо что предложила, – говорит он, следуя за мной на кухню, где я убеждаюсь, что кофеварка готова к работе.
– «Хаус Бленд» подойдёт? Мой папа просто обожает его, поэтому у меня есть все вкусы.
Я выдвигаю к нему коробку с кофейными капсулами, предлагая выбрать оттуда.
– «Хаус Бленд» превосходно, – мужчина берёт одну из капсул и передаёт мне в руки. Когда его рука оказывается над моей, капсула опускается мне в ладонь, а наши пальцы скользят друг по другу. У меня перехватывает дыхание, и наши глаза встречаются на короткий миг. Затем я отвожу взгляд, чувствуя, как краснеют щеки.
Когда вода закипает, я достаю кружку из шкафа и подставляю её под струю.
– Знаю, мы уже говорили об этом прошлой ночью, но, сколько я тебе должна?
– Ничего. Мы уже обсуждали это, Эдди. Я её отец.
– Пока нет результатов, я не могу позволить тебе платить за что-либо.
Джордан вздыхает.
– Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен был тебе поверить, когда ты впервые сказала, что Пайпер моя дочь.
Я пожимаю плечами.
– Человеческая натура.
– Какая такая натура?
– Людям свойственно сомневаться.
– Зависит от ситуации, согласен. Но ты видела моё детское фото, которое я тебе прислал, тут не может быть никаких сомнений, – замечает он, – так что мой выбор – полностью доверять тебе.
– Что если ты ошибаешься?
– Тогда я не прав и ты допустила ошибку, – говорит Джордан. – Я не знаю почему, но я хочу верить тебе, Эдди. Можешь ты это принять?
Я смотрю в его светло-карие глаза, поражаясь, как он мог так легко довериться незнакомке. Я для него незнакомка, несмотря на то, что у нас теперь есть общий ребёнок. «Обнажила ли я больше, чем своё тело в ту ночь?» Кофеварка шипит, положив конец моим вопросам.
– Я смогу это принять, – медленно произношу я, – пока мне просто не привычно всё это, вот и всё. Я не знаю, как всё будет происходить между нами. И где мы сейчас должны находиться.
– Просто будь собой, – отвечает Джордан. – Будь той женщиной, которую я встретил однажды ночью, единственную, кто уговорила меня петь Сонни и Шер, даже когда я настаивал, что не умею петь.
Я смеюсь.
– И ты был прав. Ты не умеешь петь, но ты старался.
– Зато ты умеешь. Ты замечательная певица. Общительная караоке-певица.
Я прижимаю свой указательный палец к его губам.
– Не говори никому.
Кофе заварился, и я передаю ему чашку.
– Так почему ты решила всем сказать, что воспользовалась донором спермы?
– Потому что сказать, что у меня была одна ночь с каким-то парнем, которого я даже не знаю, звучит не очень-то хорошо. К тому же я врач, и, веришь ты или нет, медицинское сообщество может быть очень пуританским, и сами пациенты ожидают соблюдения некоторых приличий от врачей, которым они доверяют. Я должна была защитить свою репутацию.
– И как это приняли?
Я пожимаю плечами.
– Всё прошло хорошо, исключая дотошных вопросов о специфике процедуры от мамы и её друзей, я обычно отвечала всем, что это просто личное решение, которое я не собираюсь ни с кем обсуждать.
Джордан хмурится.
– Это повлияло на твою работу?
– Если быть честной, я не знаю. Мы только что прошли через скандал моей коллеги, доктора Джеймс. У неё произошёл действительно плохой развод с её мужем, директором по хирургической трансплантации, и затем она оказалась на другом конце страны, с парнем, который младше её на тринадцать лет, – рассказываю я. – Я хочу сказать, что пока все обсуждают её и её профессиональные способности, основываясь на том, что лично они считают плохим выбором.
– Что не так в том, чтобы быть с человеком, который моложе тебя? Как это может повлиять на медицинские навыки? – спрашивает Джордан. – Я не слышал, чтобы такое происходило со зрелыми мужчинами, которые начинали встречаться с молодыми девушками. Не думаю, что кто-то начинает подвергать сомнению их решения.
– И, тем не менее, это так, – восклицаю я, – это не значит, что я хотела бы присутствовать в тот момент, когда они узнают, что я забеременела после одной-единственной ночи.
Джордан делает глоток кофе.
– Ваших коллег не должно волновать, с кем она решила провести своё свободное время, то же самое и с тобой. Это не должно иметь значения.
– Знаю, но тогда это так не выглядело, и я поддалась панике. Поэтому я выдумала эту историю.
– А что ты планируешь рассказать всем, когда результаты будут на руках? – спрашивает Джордан. – Или ты собираешься прятать меня ото всех, или я должен вписаться в какую-то роль из твоей истории, которую ты ещё не придумала? Может, ты собираешься заявить, что искала меня и, в конце концов, нашла? Мы будем вместе играть роли?
Я делаю глоток, неожиданно ощутив сухость в горле.
– Я не думала так далеко…
Конечно, это ложь. Я думала и планировала убедить его сделать вид, что это он был донором спермы. Игра слов? Он определённо пожертвовал свою сперму напрямую в меня, вместо специальной чаши.
– Я не собираюсь врать, Эдди, – говорит он, – я скажу своим родителям, что у меня была одна ночь и вышло вот так. Это сделает всё гораздо проще между нами, если мы начнём все заново, но честно.
– Хорошо, – я отворачиваюсь, притворившись занятой переключением режима кофеварки. Могу себе представить, как Ма воспримет новости, когда я ей расскажу. Её идеальная дочь оказалась не такой уж идеальной.
Джордан ставит чашку кофе на стол и встаёт передо мной.
– Не важно, что подумают люди, Эдди. Важно то, что создаст «нас» ради Пайпер.
– Каких «нас», Джордан? У нас была одна ночь. Это всё, что у нас есть. Никакой своей истории.
– У нас есть это. Настоящее.
Я делаю глубокий вздох. Конечно, он прав. Почему я зациклена на прошлом, когда настоящее выглядит вполне отлично? Из-за того, что я была необузданной в ту ночь, полная противоположность той, что стоит сейчас перед ним, как будто наказанная последствиями этих действий, которые вернулись, чтобы вцепится мне в зад.
«Довольно сильно».
– Ты слишком строга к себе, Эдди, – мягко произносит Джордан. – Люди совершают ошибки, но это не значит, что ошибки должны их определять. Та ночь, что была у нас, не конец всему. Мы можем продолжать развивать отношения с этого момента… вместе.
Джордан подходит ближе, и я могу почувствовать запах его одеколона. Он напоминает мне о мягкой земле и утреннем рассвете, но главное о часах, проведённых вместе в его квартире под одеялом, в тот самый момент это воспоминание определяет нас у меня в голове, связанное с этим запахом, пока новые воспоминания не заменят их. Это приводит к воспоминаниям о бесконтрольном смехе, когда он опустился на меня – впервые вошёл в меня – и я выкрикнула, где он был всю мою жизнь. «В лесных холмах», – ответил он, и мы смеялись, пока его рот не нашёл сладостное местечко снова, и я, закрыв глаза, блаженно вздохнула. Потом пришли и другие воспоминания. Как переплетались наши пальцы, когда он любил меня, наблюдая, как я кончаю перед ним.
– Ты в порядке?
– Что? – неожиданно я отрываюсь от Джоржана, чары мягкой земли и рассвета, умопомрачительного секса и оргазмов рассеиваются. – Да, всё в порядке. Почему ты спрашиваешь?
Он улыбается.
– Мне показалось, что я потерял тебя на некоторое время. Ты выглядела, как будто находишься довольно далеко отсюда.
Я краснею.
– Возможно, мне надо выспаться. Молодые мамы всегда недосыпают. Но я в порядке. Серьёзно.
– Ты уверена? – его взгляд путешествует от моих глаз к моим губам, когда я облизываю их.
– На самом деле, нет.
– В чем ты не уверена? – спрашивает Джордан, продолжая смотреть на мои губы. – Может, я могу помочь тебе с чем-нибудь?
«Для начала ты мог бы поцеловать меня», – хочу громко сказать я. Но не говорю. Мои мысли о том, что я скажу всем, когда придут результаты теста, что он отец Пайпер, что это не был случайный донор спермы и что я подцепила его по прихоти. Джордан сказал, что никого не касается, что мы делаем.
Также как никому не должно быть дела до того, что он наклоняет голову, чтобы поцеловать меня, и все рациональные мысли вылетают в окно.
Глава 7
Джоржан
Губы Эддисон на вкус как ваниль с апельсиновой ноткой. Её запах чертовски хорош, и, когда я притягиваю её ближе к себе, она ощущается так правильно. Её волосы, грудь, попка. Я видел её восхищённый взгляд, когда принёс памперсы и салфетки, и я также любовался ею. Она красива без макияжа, лёгкие веснушки вдоль переносицы, и я не могу насытиться её большими карими глазами.
Я не понимаю, почему ей пришлось лгать, но, впрочем, я не доктор, и у меня нет репутации, которую надо защищать. Я всего лишь подрядчик, и в течение года я был и плотником, и строителем, я объездил весь мир. Я понятия не имел, что пережила Эддисон, вынашивая моего ребёнка в одиночестве. Конечно, она испытывает беспокойство. Ей приходилось делать всё самостоятельно – в одиночку.
Я отстраняюсь и изучаю лицо Эдди. Её губы немного приоткрыты, и, боже, я хочу снова целовать их. На этот раз я хочу делать всё медленно. Я хочу начать всё с чистого листа и не торопить события. Я хочу узнавать её – настоящую Эддисон Роу. Не было ничего неправильного в женщине, с которой я провёл ночь, но это была только часть её личности. Та, которая открылась мне, теперь уязвима и прекрасна так, что сердце замирает.
– Что-то не так? – хмурится Эддисон.
– Всё в порядке. Просто наслаждаюсь видом, – отвечаю, от этих слов она краснеет и отводит взгляд.
Где-то раздаётся звонок её телефона, и она высвобождается из моих рук.
– Я должна ответить, – говорит она и направляется в гостиную.
Когда Эдди начинает с кем-то говорить, я делаю глоток кофе, но ставлю чашку обратно на стол. Не хочу пить. И не хотел. Я ответил «да» на её предложение, потому что не хотел уходить. Поцелуй не был запланирован. Просто так получилось. Думаю, между нами есть что-то, что выходит за рамки одной ночи. Я думал, что почувствовал это, когда мы разговаривали по телефону, хотя это мог быть мой член.
Я выливаю содержимое в раковину, останавливаясь, когда замечаю, что она забита водой на пару дюймов. Я не спеша ополаскиваю чашку, наблюдая за тем, быстро ли вода стекает в слив.
– У тебя засор в раковине.
– Я знаю. Я сейчас разговариваю с сантехником, – говорит она из гостиной.
Я выключаю воду и открываю двери шкафа под раковиной. Эддисон живёт в довоенном здании в Уэст-Вилладж и, как и паркетные полы, и высокие потолки в её квартире с оригинальными гипсовыми лепными украшениями, в таких местах обычно используются старые трубы – и старые проблемы. Её квартира выглядит почти оригинально, без каких-либо признаков переделок, исключая столешницу из семидесятых.
Эддисон возвращается на кухню и изучает настенный календарь, висящий рядом с холодильником. Я могу расслышать голос мужчины в трубке:
– Что значит, вы не можете сказать мне временные рамки? Я не могу ждать кого-то целый день.
– Вешай трубку, – слова вырываются у меня прежде, чем я успеваю начать сомневаться. Сегодня воскресенье, а это значит, что даже если сантехник появится, ей придётся доплачивать за работу в выходной день.
Эддисон окидывает меня вопросительным взглядом:
– Почему?
– Потому что я починю твою раковину…
– Ты не можешь. Ты и так заплатил за памперсы.
– Что? Я сын подрядчика, Эдди. Я вырос, чинив вещи, – говорю я. Она чертовски упряма, но мне это нравится.
– Я перезвоню вам, – говорит она и кладёт трубку. – У тебя есть инструменты? С собой?
– Я починю, и я знаю, как обращаться с забитыми стоками. Даже мусор вывезу, если это проблема.
Я иду к раковине, и Эдди следует за мной.
– Моя мама никогда не пользуется посудомойкой. Она настаивает на том, что она гораздо лучше выполнит эту работу своими руками, – говорит Эддисон. – Я обычно заливаю чистящее средство, и всё работает на ура, но в этот раз не помогло.
– Дай мне шанс. Ты ничего не теряешь. Если у меня не получится, ты всегда можешь снова позвонить сантехнику. Договорились?
– Ладно, но если ты поймёшь, что это должен делать профессионал, ты дашь мне знать, хорошо?
– Я профи. Это не операция, – добавляю я, и она смеётся. – Мне нужно взять инструменты из грузовика, и я вернусь.
– Хорошо, – говорит Эдди, и мы вместе выходим из кухни.
Когда она направляется в детскую, я выхожу из парадной двери и спускаюсь к грузовику, который я припарковал в трёх кварталах отсюда. Я храню ящик с инструментами в одном из отсеков кузова, хоть у меня и нет привычки носить с собой сантехнический трос, но папа последний раз использовал его, когда наш арендатор пожаловался на засоренную ванну прямо перед тем, как я вернулся из своей поездки. Я оставлял папе свой грузовик, пока меня не было, давая ему возможность использовать два грузовика для работы.
К тому времени, когда я возвращаюсь в квартиру, Эддисон и Пайпер уже в гостиной. Маленький детский манеж, конь-качалка и мягкие игрушки вынуты из своих укрытий и теперь окружают Пайпер, которая радостно хихикает, когда Эддисон целует её в животик.
Чёрт, я бы тоже усмехался и урчал как большой кот, если бы она сделала так мне, но я напоминаю себе, что сейчас есть раковина, которую нужно прочистить, и я здесь, чтобы выполнить эту работу. Я собираюсь произвести на Эдди впечатление, что означает, что, чтобы я ни делал, я не могу потерпеть неудачу.
