Текст книги "Ласточки"

Автор книги: Лия Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Эти дети действительно мало чем отличались от выводка щенят.

Плам улыбнулась при мысли о толстенькой Пегги, которая ходит по пятам за Энид Картрайт. Обе переживали трудный период взросления – что ни говори, а четырнадцать лет – это особенный возраст: слишком взрослые для кукол и слишком молоды для свиданий с мальчиками.

Маленький Митч Браун был серьезным малым, чересчур взрослым для своих лет, с тревожным выражением лица, как у нервного терьера. Брайан Партридж – жизнерадостная дворняжка, незлобивая, неряшливая и озорная. Нэнси Шадлоу – тихая, незаметная пастушья овчарка, прячущаяся в углу двора, молчаливая и настороженная. Она постоянно плакала, скучая по матери и сестрам, и никак не могла привыкнуть к новому окружению. Глория была вертлявым ирландским сеттером, неспособным устоять на месте, но все же вечно таскалась за Мадди, у которой был талант каким-то образом ее усмирять.

Грегори вел себя лучше, чем она смела надеяться: предводитель стаи, грубовато-красивый и гордый, было в нем что-то от восточноевропейской овчарки. Она уже спрашивала в автомастерской Бригга, не возьмут ли его учеником механика.

Похоже, это Рождество будет удивительным – если только герр Гитлер даст своим летчикам отдых в праздничные дни, чтобы все в стране хорошенько отдохнули. Достаточно перерыва хотя бы в несколько дней.

Когда города сменились деревнями и холмами, а серое – зеленью, Плам снова выглянула в окно, любуясь окружающей красотой и одновременно радуясь, что ночные налеты остались позади. Она стыдилась этой радости. Ее помощь фронту была иной, чем у городских женщин. Она пыталась дать несчастным детям немного тепла, радости и надежды, она пыталась их чему-то научить. Пыталась возместить холодность Эйвис Блант участием и пониманием.

Мисс Блант всегда твердила, что дети нуждаются в твердой руке, но Плам лаской и вкусными кусочками добивалась от своих собак гораздо большего, чем палкой и побоями.

Они берегли последнюю посылку из американской гуманитарной помощи: огромный мешок, набитый вкусностями и одеждой. Теперь, когда вражеские субмарины топят транспортные караваны в Атлантике, кто знает, когда они получат еще одну? В посылке была простая одежда для игр, теплые ночные сорочки, банки с сиропом, чудесные стеганые покрывала, молочный порошок, сладости и журналы. Рождество в «Олд Вик» будет веселым.

Муниципалитет прислал рождественскую индейку, а рождественские пудинги хранились в кладовой миссис Батти. Дети пообедают после утренней службы, а Белфилды вместе с престарелыми гостями поедят позже и переоденутся к празднику.

Плам использовала свои талоны на одежду, чтобы купить в «Харродз» платье из бирюзового бархата для Мадди, невероятно модное и дорогое, но она хотела, чтобы девочка встретила родителей в чем-то красивом. Плезанс придется разделить с ней расходы, понравится ей подарок или нет. Плам прятала платье в автомастерской Бригга, подальше от любопытных глаз.

Все очень старались казаться радостными и веселыми, и магазинам приходилось прилагать немало усилий, чтобы выполнить заказы покупателей. Все фабрики и заводы выпускали только военную продукцию: рубашки вместо штор, мундиры вместо зимней одежды, парашютный шелк вместо обычного, детали для самолетов и танков вместо станков…

Улицы Скарпертона были заполнены пожилыми людьми с корзинками, вышедшими в перерыв, чтобы сделать покупки. На фермах работали девушки. Что наделала война с детьми? Их отцы и матери работали посменно на военных предприятиях.

Плам вдруг улыбнулась, вспомнив о детстве, когда няня одевала ее в нарядное платье и позволяла пить чай с мамой и папой, если тот был дома. Иногда она не видела его по несколько недель. Мама была прелестным надушенным созданием в шифоне, которое впархивало в детскую, чтобы пожелать спокойной ночи. Родители вообще были для нее ласковыми, но чужими людьми.

Конечно, теперь каждый должен чем-то жертвовать, но она жаждала иметь свое дитя, любить его и лелеять и ни за что не отдавать на попечение слуг. Но без Джеральда мечта оставалась недостижимой. Война причинила такие разрушения даже в этом тихом сонном городке…

Все учителя были призваны на службу, в школе преподавали пенсионеры. Фермеры, почтальоны и продавцы почти исчезли. Это напомнило Плам о Первой мировой, когда она была молода и у многих ее подруг отцы погибли в боях. В базарные дни казалось, что в городе остались одни женщины, их разбавляли лишь мальчики и фермеры, у которых была бронь. Иногда на улицах появлялись солдаты, но армейские лагеря поблизости не располагались.

Плам надеялась, что Артур и Долли успеют вернуться к Рождеству. Они должны были войти в гавань Ливерпуля в конце следующей недели… при условии, что путешествие пройдет без осложнений. Неудивительно, что Мадди сильно волновалась, а Плезанс ходила с таким лицом, словно ее мозоли кровоточили.

– Что вы имеете против Долли? – спросила Плам у свекрови, когда вернулась из Лондона.

Мадди была в постели, а старики дремали у огня за кружками с какао. Плезанс глянула на Мадди поверх очков.

– Это вопрос стандартов. Подобные девушки… мы все знаем, каковы эти шоугерл… актрисы. Вот уж не ожидала, что мой сын свяжется с такой! – вздохнула она.

– Но когда они встретились, Долли пела для раненых, – возразила Плам.

– Девица была в поисках, дорогая. Ей требовался покровитель, чтобы жить на его иждивении. Все дело в слове на букву «с», – прошептала она.

– Что?!

Плам не верила собственным ушам.

– Ты прекрасно понимаешь, на что я намекаю. Секс, – одними губами выговорила Плезанс, брезгливо морщась. – Между этими двумя только секс, ничего больше.

– Как и следует быть в их возрасте, матушка. Долли – прелестная женщина. Я видела афиши с ее фотографиями.

– Так почему они произвели на свет такого гадкого утенка? Я даже не уверена, что Мадлен – дочь Артура. Я предупреждала, что он совершает ошибку.

– О, довольно! Это совсем не по-христиански. Как вы можете говорить такие мерзости, когда они выполняют свой долг перед солдатами! Артур казался мне лучшим из братьев!

Как смеет свекровь так оскорблять Долли?

– Ты меня удивляешь! Джеральд – самый красивый из моих мальчиков! – похвасталась Плезанс, поднимая глаза от книги.

Плам уселась на диван и взяла вязание. Пора поставить все точки над i.

– Думаю, мужчины этой семьи имеют пристрастие к актрисам. И Джеральд не исключение. Он много лет содержал в Лондоне любовницу. Мало того, встречался с ней до нашей свадьбы. Потом сказал, что порвал с ней, в чем я сильно сомневаюсь. Если хотите кого-то покритиковать, сгоните с пьедестала своего красавчика-сына и не трогайте Артура. У него, по крайней мере, счастливый брак!

Сейчас старуха сдуется.

– Прунелла, что на тебя нашло! Не будь такой злой! Джерри не может себя защитить! Так иногда бывает с мужчинами. Но это ничего не значит! Ты должна делать скидку на их низшие инстинкты. Они не женятся на таких девушках! По крайней мере, в мое время не женились.

– Разве у вас не было низших инстинктов? – бросила Плам, ничуть не впечатлившись таким аргументом.

– У меня? Никогда. Я исполнила свой долг и родила мужу троих сыновей, за это он уважал и почитал меня и после рождения третьего сына очень редко беспокоил. Я никогда не спрашивала, что делал Гарри в свободное время, но Артур вечно выводил меня из себя! Ему потребовалось жениться на этой особе против нашей воли. Я виню его в смерти Гарри. Это Артур унизил семью, пошел на сцену, отказался заняться бизнесом и даже не родил внука, который мог бы унаследовать все наше состояние. Джеральд слишком молод, чтобы взять дело в свои руки. Как жаль, что у вас нет детей, тогда бы ты не болтала всякие глупости.

– Но это еще не значит, что мы не пытались, – выпалила Плам и покраснела от стыда. – Вы много потеряли, не познав наслаждения в физической стороне брака. Это может быть весьма забавным.

– Настолько, что мой сын ищет утешения на стороне? Женщины, подобные нам, не так воспитаны, чтобы наслаждаться такой… грязью. И что же дальше? Ты потребуешь, чтобы тебя ублажали и дали равные права с мужчинами. Как эти чертовы суфражистки, выставляющие себя полными дурами. В конце концов, существуют женщины, которым платят за услуги подобного рода…

Жестокая старуха!

– А что вы знаете о той злосчастной жизни, которую они ведут? – резко возразила Плам. – Я рада, что имею право голосовать и от меня тоже зависит положение вещей в нашей стране. Так или иначе, какое отношение это имеет к Долли и Артуру? Я просто хочу радушно принять их. Хотя бы ради Мадлен.

– Ты слишком привязалась к этому ребенку. Балуешь ее. Теперь мы не несем за нее ответственности. Ты исполнила свой долг.

Нет, видно, Плезанс ничем не тронуть. И скандалить с ней не имеет смысла…

– Все, о чем я прошу, – не считать меня и Джеральда средоточием всех добродетелей. Последний его роман едва не привел к разводу, но мы все обговорили и помирились, так что можете спать спокойно – эта гнусная история закончилась. Но почему вы так не любите Мадди? Она ваша единственная внучка. Как только ее глаз выправится, бьюсь об заклад, наш гадкий утенок превратится в лебедя.

– Перестань нести чушь! В жизни не видела более уродливого ребенка! Лучше бы на ее месте была Глория… в ней горит огонь… а ее зеленые глаза… девчонка далеко пойдет! – категорично заявила Плезанс. – А теперь принеси мой шерри.

– Вы так думаете? В Глории есть нечто такое, что тревожит меня, хотя не понимаю, что именно. Мадж Батти говорит, что она вечно вертится перед зеркалом. Вот кому стоит идти на сцену! Не забудьте о школьном рождественском спектакле в понедельник. Нужно поддержать наших эвакуированных.

– Это обязательно? Скамьи в церкви такие твердые…

– Прекратите! Сауэртуайт ожидает от своих лучших граждан исполнения долга! – мило улыбнулась Плам, протягивая Плезанс бокал.

– Я исполнила свой долг, послав сыновей на войну, открыв дом для беженцев и эвакуированных и терпя жизненные невзгоды. Но слушать детский вой на сцене – не мой идеал праздника, – парировала Плезанс.

– Вздор! – рассмеялась Плам. Напряжение ослабло. – Кому нужен Диккенс, когда Скрудж [19]19
  Эбенезер Скрудж – персонаж повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь», а также многочисленных фильмов, поставленных по этому литературному произведению. Один из самых больших скупердяев в истории мировой литературы. ( Прим. ред.)


[Закрыть]жив и живет в Бруклин-Холле?!

– Не дерзи! Тебе это не идет! Издеваться над бедной скорбящей вдовой! Какое Рождество, если семья не собирается за праздничным столом, – вздохнула Плезанс, пригубив шерри. – Фу! Это лучшее, что ты сумела достать? Алджи опять прикладывался к содержимому графина!

– О чем вы говорите! В доме полно родственников, сын и невестка возвращаются, хостел набит покинутыми детьми, а внучка… Поблагодарите Господа и милосердие его за то, что у вас есть средства устроить великолепный праздник. Радость состоит в том, чтобы давать!

– Оставь проповеди викарию, Прунелла, – последовал резкий ответ.

* * *

Рождество было уже на носу, а новостей от мамы и папы все не приходило. Мадди была вне себя от возбуждения, мечтая поскорее услышать их голоса. Бабушка не считала нужным иметь в доме телефон, зато его установили в общежитии на случай форс-мажора, и тетя Плам пообещала дать ей знать, как только позвонят по межгороду.

– Можно мне поехать на станцию с мистером Батти, чтобы их встретить? – умоляла Мадди.

– Разумеется, но поезда наверняка будут задерживаться из-за снега, – улыбнулась тетя Плам, последними штрихами украшая игровую комнату. Митч и Брайан стояли на столе, привязывая бумажные колокольчики.

Они собирались петь гимны в домах Сауэртуайта вместе с церковным хором, несмотря на сильный снегопад. Деревня под снегом выглядела как рождественская открытка.

Пегги дулась, потому что ее мать обещала приехать только на второй день Рождества, когда раздают подарки. Власти пустили специальный поезд для родителей эвакуированных детей из Халла и Лидса. Энид отпрашивалась на танцы с солдатами, но мисс Блант сказала, что та еще слишком мала, поэтому девочка надерзила ей и убежала на чердак, где была ее спальня, и сейчас в истерике выкрикивала все непристойные ругательства, которые только знала.

Мадди старалась не волноваться из-за последнего выпуска новостей, который услышала по радио дяди Алджи: «Караваны судов атакуют немецкие бомбардировщики».

– Это означает, что к чаю мы не получим бананов, – пошутил он.

Мадди сто лет не видела ни бананов, ни апельсинов, с тех пор, как училась в школе Святой Хильды. Она подумала о бедных матросах, выгребающих против ветра в спасательных шлюпках… борющихся со штормом. Слава богу, мама и папа не пересекают Атлантический океан!

Она помогла тете Плам приготовить их комнату, согреть кровать керамической бутылкой с горячей водой, постелить чистые простыни и красивое шелковое покрывало, наполнить вазу красной калиной со сладким ароматом из сада, положить дров в камин. В комнате пахло полиролью и копотью.

Нетерпение Мадди росло с каждой минутой. И вдруг она вспомнила их последнее совместное Рождество, с дядей Джорджем и бабушкой Миллс за стойкой «Фезерс»… и мама поет «Пусть всегда будет Англия», а летчики и остальные свистят и аплодируют. Как хорошо было им тогда…

Ей почему-то стало нехорошо. Затошнило, затрясло… откуда-то накатила грусть. Ничто уже не будет таким, как прежде. В прошлом году она была в безопасности. А теперь вынуждена жить с незнакомыми людьми. Глаз выправился, когда ей было семь, но сейчас опять стал косить. Повязка не помогала, и иногда в глазах двоилось. Родители, наверное, расстроятся, когда увидят, какой уродкой она стала? Бабушка видеть ее не может!

Слезы катились по лицу девочки. Из груди вырывались громкие всхлипы.

Услышав шум, бабушка пришла посмотреть, в чем дело.

– Что с тобой, дитя? – холодно спросила она, уставясь на внучку. – Чем вызваны эти слезы?

Она потрепала Мадди по плечу, как комнатную собачку.

– Они не приедут… не приедут… я точно знаю, – пролепетала Мадди.

– Откуда такие мысли? Конечно, они приедут. Они уже на пути сюда, – возразила бабушка, но Мадди была слишком расстроена, чтобы успокоиться.

– Но вы не любите мою маму, и они снова уедут и больше не вернутся, – выпалила она.

– Вот. Возьми и высморкайся. И кто только плетет эти глупые сказки? Как я могу не любить ее, если никогда не видела? Ты слишком молода, чтобы разбираться в делах взрослых. Скоро праздник, так что оставь эти глупости, вытри глаза и спустись в кухню за печеньем.

– Не хочу печенье, хочу панду, – шмыгнула носом Мадди. – И еще хочу, чтобы мама и папа скорее приехали!

Она чувствовала себя неуклюжей дурехой, потому что рассказала о своих страхах, а бабушка ничего не поняла. Да и как ей понять? Она даже не была на свадьбе родителей!

– Ты уже большая девочка, нечего тебе искать утешение в игрушках.

– Хочу панду и тетю Плам, – настаивала Мадди, протискиваясь мимо бабки.

– О, делай что хочешь, только перестань ныть и возьми себя в руки. Рыданьями ничего не добьешься. Я только старалась помочь, – процедила старуха с обиженным видом, но Мадди уже сбегала по ступенькам в поисках любимой игрушки.

Панда выслушала ее исповедь, но ничего не ответила.

* * *

Ночью снова был сильный снегопад, и на обочине дорог выросли сугробы. Железнодорожные пути обледенели. Плам только вздыхала, боясь, что все предрождественские поездки будут невозможны. Сауэртуайт, привыкший к холодным зимам, бывал по несколько недель отрезан от остального мира. Школу закрыли на праздники, еда закуплена, и дети в общежитии старались вести себя прилично, хотя им и не терпелось покататься с горок на оловянных подносах и санках.

Мисс Блант злобно пыхтела, жалуясь на сверхурочную работу. Но на самом деле она досадовала на то, что из-за морозов пришлось отложить поездку к сестре, живущей в окрестностях Ковентри. Оттуда доходили дурные новости, и она тревожилась из-за отсутствия известий от Доры. Кто знает, жива ли сестра?

– Я должна поехать и все узнать сама, миссис Белфилд, – настаивала она и скоро исчезла в снежной круговерти, чтобы попытаться сесть в первый же поезд, следующий в южном направлении.

Джеральд прислал короткую загадочную записку откуда-то, где жара и пыль, но от Артура и Долли по-прежнему ничего не было. Впрочем, этого и следовало ожидать из-за погоды и запаздывающих поездов. Все было готово к их приезду и празднику для детей в Холле на второй день Рождества. Волнение росло, и дети, выполнив привычную работу, убежали играть во двор.

Сегодня должен состояться школьный рождественский спектакль, в котором участвовали все, кроме Грега, который помогал расставлять в церкви стулья за рядами скамей. У него ломался голос, поэтому он временами рычал, как медведь, и был исключен из костюмированного представления.

Миссис Батти предупредила, что осла Билли Меллора уже привели из стойла. Ослику предстояло пройти по проходу «на пути в Вифлеем», где он, вне всякого сомнения, оставит следы своего пребывания, которые быстро уберет церковный служитель, прежде чем вонь ударит в носы прихожан. Гитлер может строить всякие пакости, но ослик обязательно исполнит свой долг. Энид, Пегги, Нэнси и Глория были наряжены ангелочками, с нимбами на проволочках.

– В этом костюме я выгляжу настоящей дурой, – стонала Энид. – Мне уже не по возрасту так наряжаться. Смотрите, вон там Альф и его приятели.

Она показала на сидевших в задних рядах солдат и кокетливо изогнулась, выпячивая крохотные грудки, что на самом деле выглядело глупее некуда.

– Что ты выставляешься? Не доросла еще до этого, – урезонила ее Мадди, но Энид, проигнорировав ее, громко сказала Пегги:

– Никто в ее сторону и не посмотрит! Она все время мне завидует.

– Вовсе нет, – вступилась за подругу Глория. – А ты вульгарная.

– Кто бы говорил, Конли! На себя посмотри! Рыбак рыбака видит издалека, – вставила Пегги свой пенни.

– Заткнись, жирная рожа! – не осталась в долгу Глория. Три ангелочка стали толкаться и пинаться, отбросив Нэнси к каменной колонне. Мадди пришлось навести порядок.

– Ш-ш-ш! Вы же в церкви! Пьеса вот-вот начнется, не забывайте об этом! Не время ссориться. А тебе, Глория, спасибо. Но не стоит обращать внимания на их вздор!

– О-о-о, послушайте, кто говорит! Мисс Задавака! – фыркнула Энид и снова уставилась в публику.

Мадди заняла свое место в хоре, спрятанном за канцелем алтаря. Повсюду горели свечи. Церковные окна закрыли щитами, чтобы с улицы не было видно света. Как приятно сознавать, что налеты и бомбы не помешали рождественским праздникам! И как странно, что в Германии тоже зажигают свечи, поют гимны и все, враги и союзники, молятся одному богу! Вот это совершенно непонятно!

Когда все вернулись в «Вик» и дети улеглись в постели, расстроенные тем, что рождественским подарком оказался мешок с углем, присланным Санта-Клаусом за то, что они так плохо себя вели, Плам пришлось наполнять чулки и заворачивать пакеты к завтрашней ночи. Но, по крайней мере, за делами у нее не было времени думать о Джеральде. Спектакль прошел благополучно, и даже ослик облегчился в церковном дворе, а не в самой церкви. Дети вели себя безупречно, и все твердили, какой прекрасной репутацией они пользуются и как достойны города, давшего им приют. Нужно признать, роли были сыграны великолепно. Глория пела, как хрустальный колокольчик, а Митчел ни разу не сбился. После спектакля в церковном приделе раздавали горячий фруктовый напиток и булочки с пряностями и начинкой из рубленого миндаля, изюма и сахара, которые исчезли за несколько секунд. Викарий поблагодарил участников представления. Плезанс сделала над собой усилие и пришла, закутавшись в толстую шубу. За ней плелись Алджи и Джулия, так что Холл был представлен более чем достойно. Бедная мисс Блант застряла где-то между Сауэртуайтом и Ковентри и вряд ли успеет вернуться. Так что Рождество действительно будет исключительным!

Плам принимала самое энергичное участие во всех приготовлениях, старалась, чтобы все подготовили друг другу подарки, сделали сюрпризы, написали домой письма и открытки, и чтобы дети, которые жили далеко, получили подарки в нарядных обертках.

Рождество в Бруклине без детей было скучным и унылым: много вина и мало веселья, пустые разговоры и сплетни, церковь и долгие прогулки. Но на этот раз в Бруклине будет настоящий праздник: веселая процедура разворачивания пакетов, дополнительные угощения, украшения в каждой комнате, большая елка с игрушками, зажженные камины и хор детских голосов, распевающий гимны. Оставалось дождаться поезда, который привезет Артура и Долли, и картину можно будет считать завершенной.

Плезанс напрасно пыталась одурачить кого-то, делая вид, что все это пустая трата времени и денег, даже она помогала заворачивать пакеты и посылать открытки. Никто не мог отрицать, что Сауэртуайт выглядит просто сказочно, особенно когда снег и льдинки сверкали на солнце, как бриллианты.

Погруженная в свои мысли, Плам не услышала звона колокольчика.

– Мисс Белфилд! Телефон!

Плам бросилась в вестибюль.

– Сауэртуайт сто пятьдесят семь?

Она улыбнулась. Наконец-то! Как раз вовремя.

– Это, скорее всего, родители Мадди! – крикнула она миссис Батти, которая готовила на утро овощи на кухне.

Но радость на лице мгновенно сменилась ужасом. Губы сжались. Плам, как подкошенная, рухнула на стул.

– Когда?.. Как?.. Понимаю… Да… Да… Понимаю… Спасибо за то, что дали знать… Есть ли какая-то надежда?.. Понимаю… Да… Какой ужас…

Положив трубку, она долго сидела, не в силах опомниться. Чей-то голос только сейчас развеял в прах надежды на счастливое Рождество. Сгорающая от любопытства миссис Батти встала в дверях.

– Что стряслось, миссис Белфилд? Неужели дурные новости? Не мастер Джеральд, надеюсь? Вы так побледнели…

– Нет, не он. Боюсь, это родители Мадди. Их корабль пропал в море и, судя по донесениям, затонул в Атлантическом океане недалеко от берегов Ирландии… вражеский огонь. Среди выживших их нет. О господи боже, что я скажу бедной девочке? Вот-вот наступит сочельник!