Текст книги "Узел судьбы (ЛП)"

Автор книги: Лирик Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Автор: Лирик Шторм

Название: «Узел Судьбы»

Серия: Связанные Вуалью. Книга первая.

Перевод: Akemi Xiao

Редактура: Verhovnaya

Вычитка: Verhovnaya

Обложка: Ленчик Кулажко

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Эта книга посвящена всем, кто никогда не чувствовал себя достаточно хорошим. Тем, кто всегда хотел быть кем-то другим, сделать что-то большее или стать кем-то великим.

Внутри тебя есть то, что делает тебя непохожим на других и уникальным. Ты особенный в этом мире. Ты просто ждешь своего шанса проявить себя. Так что сбрось с плеч груз чужих ожиданий, который мешает тебе, и СИЯЙ!

Ты прекрасен, ты силен, и ты ТАК достоен всех прекрасных вещей, которые может предложить жизнь. Ты достаточно хорош таким, какой ты есть, и ты единственный, кто, кажется, не понимает этого, а весь остальной мир просто ждет, когда ты осознаешь свою ценность.

Примечание автора

Это роман в жанре Омегаверс, а значит в нем присутствуют отношений типа АБО (альфа, бета, омега) и люди с биологией животных. Эта история полностью вымышленная, хотя в ней нет оборотней, но есть такие элементы как укусы и спаривание, стаи, Альфа-голос, рычание, скуление, узы, гнездование, течка, клыки, слик, связь, гон и узел. Феромоны, ферменты и запахи, используются у каждого из упомянутых в этой истории персонажей, играют огромную роль в формировании отношений между членами категорий общества.

Мой мир Хроники Лунной Вуали представляет собой серию взаимосвязанных отдельных книг.

Сама Лунная Вуаль олицетворяет драгоценную луну стаи и вуаль защиты и силы, которой стая покрывает ее.

Здесь вы найдете магические элементы, которые помогают формировать связи в стае, а также некоторые, которые являются частью определенных обозначений. Обычно все проходят процесс созревания в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. Если к шестнадцати годам у человека не происходит больших/очевидных изменений, его считают Бетой.

В этот период, если у детей нет кого-то, кто мог бы наблюдать за этими изменениями в семье, их отправляют в Центры Посредничества, похожие на интернаты, где все их действия находятся под наблюдением. Беты-наблюдатели постоянно проверяют их на признаки изменений.

Если дети проявляют черты:

– Альфы или Сигмы, их переводят в Центр Апекс.

– Омеги, их помещают под стражу для прохождения подготовки в Омега-комплекс.

Термины, которые нужно знать:

Вуаль – это метафорический покров защиты, которой стая окружает свою драгоценную Лумину, если она найдена.

Лумины – это главные самки стаи, то есть предназначенные для стаи Омеги. Они идеально подходят по запаху для стаи, что делает их сердцем, укрепляющим стаю и ее связи. Это редкость, но при образовании связи каждый партнер стаи получает соответствующую метку, которая символизирует завершение нерушимой связи.

Димина – термин, используемый для обозначения Омеги, которая находится в стае, не идеально подходящей ей по запаху. Этим термином можно обозначить Омегу, которую заставили вступить в стаю не по ее выбору, или Омегу, которая выбрала стаю, не подходящую ей по запаху.

Связанные Вуалью – это партнеры стаи, будь то Альфа, Бета, Гамма, Дельта или Сигма, которые еще не связаны с Луминой.

Стражи Вуали – это общее название для партнеров связанной стаи. Во главе их иерархии находится Прайм¹ Альфа.

Прайм Вуали или просто Прайм – термин используется для обозначения главного Альфы каждой стаи. Он или она – лидер, который несет полную ответственность за безопасность или за Вуаль защиты Лумины.

Беты – наиболее распространенная категория, они быстро взяли на себя контроль общества, чтобы не дать Альфам стать слишком могущественными и помочь защитить более слабые категории². Поскольку они наиболее близки к первоначальной версии людей, они утверждали, что обладают большим самоконтролем и менее предвзяты по отношению к другим. Они работали над созданием законов, необходимых новому обществу и проверяли остальные категории. Со временем власть затуманила им разум. Законы изменялись в пользу Бет из-за их зависти к другим категориям, биологического императива, который заставляет их хотеть быть частью стай, и их желания оставаться у власти.

Альфы – относятся к численно преобладающей и сильной категории, обладающей красотой, харизмой и Альфа-голосом который может заставить другие категории подчиняться им. Они получили контроль над большей частью мировых финансов, став профессиональными спортсменами, правительственными чиновниками и генеральными директорами чрезвычайно успешных компаний. Альфы одна из двух категорий, которые могут создавать стаю или супружеские узы. У Альф более выражены клыки, что позволяет им вводить другим ферменты, помогающие создавать узы. Они жаждут связей в стае и стремятся к Омегам, которые могут вызвать у них гон^3.

Омеги – самая редкая категория. Они меньше и физически слабее, но с огромным сердцем, что делает их центром стаи. Им нужны стаи, чтобы помочь пережить течку, защитить и сохранить здоровье. Они могут страдать от недостатка прикосновений из-за отсутствия Альфы или стаи. Они жаждут любви. У каждой Омеги развивается способность, которая проявляется после наступления зрелости и может быть какой угодно: от исцеления до выращивания растений.

К сожалению, они как правило подвергаются жестокому обращению со стороны жаждущих власти. Беты, стремясь сохранить контроль над обществом, начали использовать Омег в качестве средства для достижения соглашений, чтобы поддерживать хорошие отношения с Альфами, а также чтобы они были довольны и не пытались бороться за власть.

Из-за извращенных законов Альфам приходиться обращаться к Бетам, чтобы получить доступ к Омегам.

Омега может стать Луминой только в том случае, если она создаст связь со своей идеальной стаей, подходящей по запаху.

Дельты – вторая по численности категория. Они «уравновешенные», но обладают физической силой Альф, что позволяет занимать должности, аналогичные должностям сотрудников правоохранительных органов. Они обладают силой, но лишены природной агрессивности Альф. Они являются стражами порядка в мире, подавляя восстания, поддерживая порядок и контролируя тюрьмы.

Сигмы – еще одна редкая категория. О сигмах мало что известно, кроме того, что они кажутся добрыми здоровяками. Они обладают физическими особенностями Альф, но в то же время склонны к заботе, которую так жаждут Омеги.

Сигмы могут быть спровоцированы, в результате чего они становятся больше и сильнее, теряя над собой контроль. Их можно остановить Альфа-голосом, при условии, что Альфа будет более доминирующим, чем разъяренный Сигма. Либо Омегой. Это еще одна причина, по которой Беты хотели оставаться в хороших отношениях с Альфами.

Гаммы – последняя категория, которую вы увидите в этой серии. Они секретная группа, которая склонна держаться отдельно, но легко вписываются в любую категорию. В обществе они распространены примерно так же, как Дельты.

В данной серии будут содержаться темы:

– жестокого обращения;

– попытки сексуального насилия;

– пренебрежения FMC⁴ и/или другими персонажами книги.

Если такой материал вызывает у вас неприятные эмоции или триггеры, пожалуйста, не читайте эту книгу. В противном случае, добро пожаловать в серию «Связанные Вуалью». Надеюсь, что вы полюбите этих персонажей так же, как и я.

Глава 1

Серена

7 лет.

Не двигайся. Не смотри вверх. Они подумают, что ты снова с ними споришь. Просто веди себя тихо, и они скоро закончат.

Я снова и снова повторяла это в своей голове, в течении последних тридцати минут с момента, как мы зашли в кабинет врача, где сильно пахло спреем NullMist, напоминающим запах отбеливателя. Поскольку люди очень чувствительны к запахам, спреи используются повсеместно, чтобы устранить запахи других.

Когда мы пришли сюда, я была очень взволнована. Мы собирались получить результаты моих тестов, и миссис Хэдли⁵ сказала, что мы можем стать настоящей семьей, если я их пройду. Изначально была уверена, что прошла, потому что сделала так, как она меня учила, но теперь… теперь не уверена в этом.

Я смотрела в пол, наклонив голову так, чтобы мои длинные темно-рыжие волосы закрывали часть лица, скрывая меня от всех в комнате. Если мы станем настоящей семьей, то ей придется изменить цвет моих волос, потому что он слишком выделяется и делает меня странной.

В школе говорили, что если мы будем молиться Богине Луны, она услышит нас и исполнит наши молитвы в полнолуние. Я молилась ей каждую ночь, потому что не знала, когда будет полнолуние, но хотела убедиться, что она меня услышит.

– Мне очень жаль. Я не знаю, что еще сказать вам, мэм, – сказал доктор миссис Хэдли. Он сидел за столом, на котором лежала куча бумаг.

Похоже, он действительно сочувствовал ей, так же как люди сочувствуют, когда умирает домашнее животное. У меня никогда не было домашних животных, но у некоторых детей в моей школе они были, и они выглядели примерно так же, когда их питомцы умирали.

Рука миссис Хэдли сжала мое плечо, пальцы вжались так сильно, что я почувствовала, как ее ногти впиваются в мою кожу.

Я не издала ни звука, как она и учила, даже несмотря на то, что останутся следы.

– Вы уверены? – спросила она.

– Настолько, насколько можно быть уверенным в семилетнем ребенке, миссис Хэдли, – врач прочистил горло и начал собирать кучу бумаг и складывать их в папку.

– Но… но… посмотрите на нее! – миссис Хэдли указала на меня свободной рукой, а другой, все еще держащей меня за плечо, трясла меня так сильно, что я чуть не упала.

– Миссис Хэдли, – вздохнул доктор, потирая переносицу одной рукой, – Я понимаю ваше разочарование. Правда, понимаю. Да, она немного меньше обычного ребенка, но она не плакала во время тестов. И даже если бы и плакала, это было бы лишь признаком возможных особенностей Сигмы или Омеги.

– Да, но… – начала миссис Хэдли, но доктор поднял руку, прервав ее.

– И да, ее клыки немного более выраженные, но она также не рычала и не вела себя агрессивно во время тестирования. Это также указывает только на возможные признаки Альфы или Дельты. В таком юном возрасте просто невозможно сказать наверняка. И, к сожалению, учитывая что ее оценки чуть ниже среднего для ее возраста, высока вероятность, что она просто обычный Бета-ребенок. На самом деле, судя по отчетам из ее школ, можно предположить, что у нее есть какая-то форма дислексии⁶, которую просто не заметили из-за того, что она часто меняла школы, – последнее он сказал почти про себя, перебирая какие-то бумаги.

Дислексия?

Мысленно прокручивала это слово в голове. Никогда раньше не слышала о таком, но поскольку он говорил о моей школе, то лишь смогла догадаться, что речь идет о том, что не очень хорошо читаю. Но я ничего не могла с этим поделать.

Слова и буквы просто ведут себя странно!

Например, в день, когда я должна была сдавать тест, все что пыталась прочитать в школе тем утром, было написано буквами, которые постоянно вращались и перемещались. Мой учитель попросил меня прочитать вслух один абзац перед классом, и вместо правильных слов Я должна была, но немного позже… слова прочитались как Я должна была, помолчать немного позже…

Дети смеялись надо мной, от чего мое лицо покраснело, а когда учительница поправила меня, лишь тогда смогла увидеть слова правильно. Но к тому времени мне было слишком стыдно, чтобы что-то сказать.

Затем, когда пришла в кабинет врача, чтобы пройти тестирование, каждый раз открывая рот я боялась, что что-то напутаю. У меня было такое сильное ощущение, что может случиться что-то плохое, и мое тело просто застыло. Да еще и в сочетании с моим воображением, которое показывало мне всевозможные варианты развития событий.

Например, как я начну плакать, когда у меня заберут мороженое, которое поставили передо мной, не дав мне его съесть или как миссис Хэдли отдаст меня незнакомому мужчине посреди ночи.

В результате я не произнесла ни слова во время всех тестов.

Доктор положил папку в ящик и следом последовал звук защелкивающегося замка.

– Так она бесполезна? – спросила миссис Хэдли очень громким, сердитым шепотом.

Доктор выглядел очень недовольным ее вопросом.

– Я бы не сказал этого. Она совершенно здоровая девочка. Возможно, она просто поздний цветочек, а может быть, она вас удивит и станет лучшей судьей страны, – сказал он, наконец посмотрев на меня, с доброй улыбкой.

– Послушайте, доктор Монро… Я не хочу полагаться на слепую удачу! Может, есть… я не знаю, что-нибудь, что вы могли бы сделать? Мне нужно, чтобы она была другой. Мне нужно, чтобы она была особенной! – она снова начала злиться, заставляя доктора Монро обернуться к ней.

Ее ногти еще сильнее впились в мое плечо. Теперь точно останется еще один след. Я прикусила внутреннюю сторону губы. Трюк, которому я научилась, чтобы не плакать и не кричать, когда мне больно. И просто смотрела в пол.

Мне не разрешалось издавать звуки боли, когда мы были с другими людьми. На самом деле, я не должна была издавать таких звуков и в доме миссис Хэдли, а уж тем более в присутствии врачей и социальных работников. Как например, мисс Маккой, которая пахнет землей после дождя и которая привела меня жить к Хэдли.

После минутного взгляда на нее доктор Монро снова вздохнул, покачал головой и встал.

– Пожалуйста! Наверняка есть какой-то… эксперимент или… или… какое-то испытание. Я могу заплатить вам! – ее голос становился все выше и громче.

Мельком посмотрев на нее, увидела, что ее лицо покраснело. Она снова дернула меня вперед, ударив о стол. Боль пронзила мой бок, когда он ударился об угол. Я слегка вздрогнула, но тут же сжала губы, чтобы не издать ни звука. Это только разозлило бы ее еще больше.

Так было всегда.

К тому же она сказала, что если буду хорошо себя вести у доктора, то позволит мне называть ее мамой. Поэтому я старалась изо всех сил. Хотя приемная семья Хэдли причиняли мне боль, но я была сильной и могла ее вытерпеть. У них не так плохо, как в некоторых других домах, где я бывала.

Мне не нравилось переезжать из одного дома в другой. Я уже побывала во многих, и некоторые из них были намного хуже, чем дом миссис Хэдли! По крайней мере, у них меня кормили. Их дом мог стать неплохим местом, если бы я задержалась достаточно долго, чтобы завести друзей. А если миссис Хэдли позволит мне называть ее мамой, это будет означать, что я смогу остаться.

– Миссис Хэдли, – в голосе доктора слышалось раздражение. Он глубоко вздохнул. – Вы же знаете, что так не бывает. Будь это так, у всех нас были бы Омеги, которых мы могли бы обменять. Либо Альфы, которые обеспечивали бы нас финансово. А в данной ситуации мы все просто должны делать все, что в наших силах, в тех условиях, которые нам даны. А теперь, если позволите, у меня совещание, – он открыл дверь и указал на выход.

Все, что в наших силах, в тех условиях, которые нам даны?

Да?!

Это именно то, что я пыталась делать!

Я повторила эту фразу про себя.

Рука миссис Хэдли скользнула вниз и крепко схватила меня за запястье. Затем она вышла из комнаты и пошла по коридору, таща меня за собой. Я изо всех сил пыталась не отставать, но она шла очень быстро, поэтому мне пришлось бежать.

Но это норма.

Я училась бегать быстрее, но все равно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться.

Не успела опомниться, как мы оказались на парковке, и миссис Хэдли затолкнула меня на заднее сиденье. Я сразу же пристегнула ремень безопасности, потому что она сильно дергала руль, когда злилась. Она громко захлопнула сначала мою дверь, затем села на водительское сиденье и тоже самое сделала со своей. Заключая нас в своем естественном запахе смолы. Если я вдыхала его слишком много, у меня иногда начинала болеть голова. Затем она начала кричать и бить руками по рулю. Запах смолы усилился, заполняя небольшое пространство.

Я закусила нижнюю губу, не зная, стоит ли мне что-то говорить. Обычно, когда мы были вдвоем, в этом не было ничего страшного, но сейчас она выглядела совсем расстроенной. Наконец, она завела машину и двинулась с места. Одновременно попыталась позвонить по громкой связи автомобильной телефонной системы, но после нескольких гудков повесила трубку, бормоча что-то под нос. После небольшой паузы я набралась смелости и заговорила.

– Миссис Хэдли? – прошептала я.

Прошла минута, но она не ответила.

Может, она меня не услышала?

Мы подъезжали к светофору. Возможно, она сосредоточилась на дороге. Я глубоко вдохнула и спросила немного громче, не в силах сдержать дрожь в голосе.

– Миссис Хэдли?

– Что? – крикнула она, резко нажав на тормоз.

Я подалась вперед, но меня резко остановил ремень безопасности. Как хорошо, что я все же пристегнулась. Если бы не ремень, наверное, упала бы на пол. Она подняла обе руки в воздух. Я инстинктивно дернулась и закрыла лицо рукой. Увидев, что она не собирается поворачиваться или бить меня, медленно опустила руку. Скорее всего она все еще злится. Может мне не стоило ничего говорить. Я не знала, спрашивать или нет.

– Я… Могу я… – я боялась спросить ее сейчас и все еще не была уверена, стоит ли вообще.

Миссис Хэдли повернулась на пол-оборота и ударила по пассажирскому сиденью тыльной стороной ладони.

– Говори, чёрт возьми!

Я вздрогнула от испуга. Мое тело начало дрожать, как от озноба. Горло сдавило, но если не спрошу ее об этом сейчас, она и вправду может ударить.

Мне удалось выдавить из себя слова.

– М-м-могу я… теперь называть вас мамой?

– Можешь, что? – ее голос звучал так, будто она в шоке от того, о чем я спросила. Затем она закричала так громко, что у меня заложило уши. – Ты, блядь, тупая? Нет! Ты не можешь называть меня мамой! Ты провалила все тесты. Теперь ты абсолютно бесполезна для меня!

Бесполезная?

Это был уже второй раз, когда она так говорила.

Не понимаю.

Я делала все, что требовали. Не издавала ни звука, когда кто-то причинял боль, злил или пугал. Не сопротивлялась. Она говорила мне ничего не рассказывать врачам, социальным работникам и учителям, поэтому, когда они проводили тесты, я не разговаривала с ними.

Я делала все правильно.

Так, как она учила!

У меня защемило в носу. Горло сдавило, и сиденье передо мной стало расплываться, когда слезы наполнили мои глаза.

Отдаленно я слышала, как она пыталась позвонить еще раз. Звонок раздался по всей машине.

Не плачь, не плачь, не плачь, – говорила я себе.

Они не любят, когда ты плачешь!

Взволнованный голос приемного отца раздался из динамиков машины, окружая меня.

– Что они сказали? Кто она?

– Она чертовски бесполезная! – яростно закричала миссис Хэдли. – Она провалила все тесты, которые ей давали! Все!

Я зажмурила глаза, но по моей щеке скатилась одинокая слеза. Я быстро вытерла ее рукавом рубашки, прежде чем миссис Хэдли успела это заметить.

– Что? Этого не может быть! Это уже восьмой раз! – мистер Хэдли больше не звучал взволнованно.

Он звучал расстроенно, что было нехорошо, потому что мистер Хэдли был Альфой. Социальный работник сказала мне, что все в порядке, потому что он был одним из самых слабых. Его Альфа-голос действовали не на всех.

– Ты рассказала им о звуках, которые она издавала, когда мы ее забрали? О зубах? Они их проверяли?

– Да, я рассказала им, и да, они проверяли. И знаешь, что сказал этот идиот-доктор? – миссис Хэдли, похоже, была готова заплакать. – Скорее всего, она обычная Бета, – саркастически произнесла она. – А потом он просто сказал мне, чтобы я с этим смирилась!

– Смириться? – резко спросил мистер Хэдли. – Почему, чёрт возьми, мы должны это делать?

– Именно об этом я и подумала!

– Да, мы не будем с этим мириться. Я позвоню социальному работнику, и пусть она разберется с ней. Не волнуйся, Дебби, скоро она станет проблемой кого-то другого. Мы возьмем другую и попробуем еще раз.

Они собирались избавиться от меня? Но… Я же делала все, так как они мне говорили и чему учили!

Старалась делать все правильно!

Я не понимаю!

Еще одна слеза скатилась по щеке, но я быстро ее вытерла. Затем глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.

– Что это было, чёрт возьми? – спросила миссис Хэдли, прервав мистера Хэдли. Я подняла глаза и увидела, как она гневно смотрит на меня в зеркало. – Ты плачешь?

Я отрицательно покачала головой. Ни за что не признаюсь в этом! Чаще всего она злилась, когда я плакала, но иногда… иногда она смеялась и издевалась надо мной. Это было еще хуже, по сравнению с тем, когда она запирала меня в комнате.

– Ты меня обманываешь? – она не дождалась моего ответа и вернулась к разговору. – Она меня обманывает, чёрт возьми! Ты бы ее видел! Она сидит с красным лицом, влажными глазами, хлюпает носом и рыдает, как маленький ребенок.

– Что за херня? Ты серьезно? Она плачет, потому что мы отправляем ее обратно? Почему, блядь, она хочет остаться там, где ее не хотят? Это самая тупая херня, которую я когда-либо слышал. Мы действительно получили самую тупую из всех, да?

– Ты даже и половины не знаешь! Врач сказал, что у нее, скорее всего, какая-то дислексия или что-то такое.

– Дислексия? Так у нее плохие оценки не потому, что она застенчивая или подчиняется другим детям в классе, как Сигма или Омега? Она просто тупая? Это ты хочешь сказать? – спросил мистер Хэдли с явным недоверием в голосе.

– Скорее всего, – согласилась она. – Я уже подъезжаю.

Миссис Хэдли даже не попрощалась, прежде чем повесить трубку. Машина въехала во двор их одноэтажного дома и резко остановилась. Она едва успела выключить двигатель, как мистер Хэдли открыл мою дверь, и в салон хлынул запах прокисшего молока. Обычно, когда кто-то из них подходил к моей двери, это означало, что они собирались вытащить меня из машины, а я не хотела снова оказаться в плену ремня безопасности, поэтому быстро расстегнула его и в последний раз вытерла лицо рукавом рубашки. Я успела как раз вовремя, потому что мистер Хэдли схватил и сжал мою руку, когда вытащил меня из машины. Он захлопнул за мной дверь и потащил вверх по трем ступенькам, ведущим на крыльцо и в дом. Мои ноги скользили по земле, а затем по полу, едва успевая за ним.

Собирается ли он в этот раз бить меня ремнем?

Раньше он этого не делал, но говорил, что сделает. Я задрожала еще сильнее, и мне стало еще сложнее идти за ним.

Я думала, что он отведет меня в мою комнату, но вместо этого он продолжал тащить меня по короткому коридору в прачечную. К прачечной примыкала небольшая комната, где хранились чистящие средства и грязные тряпки. Обычно она была заперта, потому что социальные работники предупреждали, что это часть их условий по протоколу безопасности, чтобы дети не пострадали.

Мистер Хэдли нажал несколько кнопок на клавиатуре одной рукой. Рука, держащая меня за плечо подняла меня так, что мне пришлось встать на цыпочки, а изношенные теннисные туфли едва касались пола. Мои дрожащие руки схватились за его запястье. В любом случае я ничего не могла сделать, чтобы его остановить. Он повернул меня, зажимая между стеной и его телом, а затем наклонился так, что его лицо оказалось прямо перед моим. Мое дыхание стало быстрым и прерывистым, а паника затуманила мои глаза.

О боже, о боже, о боже!

Мое сердце колотилось как у перепуганного кролика, казалось, что оно вот-вот выскочит наружу от нахлынувшего страха.

– Если ты скажешь хоть одно слово социальному работнику, – прорычал он. – Я вырву твой язык и засуну обратно в глотку!

Он сильно встряхнул меня, отчего моя голова ударилась о стену позади меня, и я почувствовала резкую боль. Я едва сдержала стон боли, который хотел сорваться с моих губ.

О, Богиня.

Он снова встряхнул меня, еще сильнее ударив мою ноющую голову о стену.

– Ты меня поняла? – крикнул он.

С широко раскрытыми глазами я закивала головой так быстро, как только могла, задыхаясь и тяжело вдыхая воздух через открытый рот, чтобы не издавать ни звука. Но это не помогало сдержать слезы, которые продолжали течь по моим щекам. Его запах прокисшего молока был последним, что я почувствовала, прежде чем он швырнул меня через дверь и громко закрыл ее за мной.

Я ударилась о металлическую стойку, которая разорвала кожу на моей руке, споткнулась и упала на пол. Все тело болело. Я чувствовала ссадины на руках, пульсирующую боль в коленях и струйки влаги, стекающие по руке.

Некоторые дети были бы счастливы, узнав, что их отдают обратно, но Хэдли не худшие приемные родители, которые у меня были. На самом деле, они были лучше двух других, потому что здесь у меня были: еда, кровать и одежда. Более того, мне не приходилось проводить бессонные ночи.

Когда миссис Хэдли сказала мне, что смогу называть ее мамой, если буду хорошо себя вести… я вправду подумала, что у меня будут настоящие мама и папа.

Настоящий дом.

Теперь, зная, что меня снова отправят обратно, потому что недостаточно хороша, мои плечи затряслись от приступа рыданий, которые с трудом сдерживала.

Запертая в темноте, полная боли и страха, я наконец позволила себе плакать, но все равно не издавала ни звука.

Серена, 13 лет

– Не волнуйся ни о чем, дорогая, – сказала мисс Маккой, выводя меня из моей последней школы.

Ее запах влажной грязи напомнил мне о работе в теплице в школе, в которую я ходила до этой. Честно говоря, мне даже нравилось. Я подтянула рюкзак выше на плечо, когда мы шли к ее машине.

– Я уже поговорила с мисс Гаскинс⁷, и забрала твои вещи из ее дома. Я позабочусь о том, чтобы ты попала в действительно хороший Центр Посредничества. Лучший, который смогу найти, и где для тебя найдется место, – мисс Маккой всегда говорила что-то подобное.

Она всегда хотела отправить меня в лучшие места, но пока что это не получалось, а если и да, то я не хотела видеть худшие.

– Они всегда переполнены, но дети постоянно их покидают, так что я уверена, что смогу найти для тебя хорошее место.

Я не знаю, что делает его хорошим, так как мало что знаю о Центрах Посредничества, кроме того, что туда попадают все, у кого нет родителей, как у меня. Либо чьи родители очень заняты и не могут наблюдать за изменениями и проявлениями у детей с двенадцати с половиной до шестнадцати с половиной лет. В основном, до момента определения их статуса обозначения.

Учителя описывали Центры Посредничества как очень интересные места, но я подумала, что если учителя так восторгаются ими, то с ними что-то не так. У большинства детей в моей школе были люди, которые заботились о них или следили за появлением их признаков.

Мне скоро исполнится тринадцать, и я должна была отправится в Центр Посредничества несколько месяцев назад, но у мисс Маккой так много детей, что до сих пор она не могла меня забрать. Скорее всего, она забрала меня сейчас, потому что школа слишком часто ей звонила, и она больше не могла откладывать. Наверное, именно поэтому ей все еще нужно найти мне место.

Звонок раздался еще до того, как мы дошли до середины до парковки.

– Алло? – прощебетала она, нажав на кнопку наушника, который она вставила в ухо, не замедляя быстрых шагов к машине. – Да, это Бета Маккой… Я… Нет, мне нужно место как можно скорее, – она быстро и нерешительно улыбнулась мне, а затем повернула голову в сторону и прикрыла рукой рот, как будто это могло помешать мне услышать ее. – Нет. Она подопечная. Серена Уорд… да, подопечная штата…

К этому моменту мы дошли до машины, и она жестом показала мне сесть сзади. Спереди, за водительским сиденьем лежал маленький черный мешок для мусора, в котором было все мое имущество. Покачав головой я села позади пассажирского сиденья, но все еще слышала ее, даже когда она обошла машину, чтобы самой сесть. Может она думала, что я не слышу ее, сидя на заднем сиденье, но это определенно было не так. Она стала говорить тише, но я все равно слышала ее.

– Нет, – пробормотала она, заведя машину и выезжая с парковочного места. – Это не вариант. Семья, про которую вы говорите, уже превысила лимит допустимого… нет, я не могу поменять детей, – голос мисс Маккой звучал немного раздраженно. – Эту девочку нужно было перевести еще несколько месяцев назад. Через два дня ей исполнится тринадцать. Я… Нет, ее приемная мать уже отказалась… потому что она практически ни с кем не разговаривает, вот почему.

Она все еще говорила обо мне?

Ну, я действительно не очень много разговаривала со взрослыми, но ведь разговаривала! Правда, в основном с другими детьми. Но я также немного знала язык жестов, потому что не стеснялась использовать его для общения, когда слова отказывались выходить.

– Я не могу отвезти ее туда. Приемная мать торопила с оформлением документов, поэтому мне нужно куда-то отвезти ее сейчас… Я… Что? Вы хотите, чтобы я ее отвезла куда? – голос мисс Маккой на секунду повысился, как будто она не могла поверить в то, что говорит ее собеседник. Она быстро взглянула на меня в зеркало, а затем снова понизила голос. – Но это место для… ну да, мне нужно перевести ее сейчас… Хорошо… Ладно. Мы будем там примерно через полчаса.

После еще одной долгой паузы и пробормотанного пока, она постучала по наушнику, вытащила его из уха и бросила на пассажирское сиденье.

Мисс Маккой помолчала минуту, затем глубоко вздохнула, посмотрела на меня в зеркало заднего вида и широко улыбнулась.

Это была одна из тех фальшивых улыбок, которые ты должен делать, когда не счастлив, но должен улыбаться, потому что сегодня день фотосьемки. Если ты не улыбнешься, то будешь выглядеть странным ребенком в ежегоднике, поэтому ты выдавливаешь ее из себя и она получается слишком широкой и в итоге выглядит немного жутко. Да, вот именно такая улыбка.

– Отличные новости! – сказала она. – Я нашла тебе место. Оно немного выходит за пределы моей юрисдикции, поэтому нам нужно встретиться с другим социальным работником в офисе, который займется твоим делом.

Другой социальный работник?

Что это значит?

Мисс Маккой была моим социальным работником с тех пор, как я себя помню.

– Но это только на время твоего пребывания в Центре Посредничества, – мисс Маккой снова посмотрела мне в глаза и решительно кивнула. – После этого тебя переведут обратно ко мне. Мистер Трандл работает социальным работником более двадцати лет, так что я уверена, что ты будешь в надежных руках.

Она все еще улыбалась и быстро о чем-то говорила, но ее слова начали сливаться воедино, когда до меня дошло, что она избавляется от меня. Я сменила столько школ и приемных семей, что даже не волновало, когда приходило время переезжать. Но мисс Маккой была единственной постоянностью во всем этом.

Глупо, но я думала, что она всегда будет рядом… ведь была ее работой, поэтому она должна была оставаться со мной, верно?

Люди не отказывались от своей работы так же легко, как от детей. С другой стороны, наверное, когда твоя работа – это дети, ты можешь делать все, что захочешь. Просто было неприятно, что меня снова кому-то отдают.