Текст книги "Рыжая проказница"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 5
– Миледи, у вас вот здесь пятнышко сажи.
Если бы Эверилл не была так сосредоточена на том, чтобы не покачиваться, сидя на своем стуле, а также на стараниях удержать пищу, которая бурлила у нее в желудке, смешавшись с виски, которое отец заставил ее выпить, она, конечно же, попыталась бы уклониться от прикосновений противного маленького лорда Сирила Сьюэлла, протянувшего руку, чтобы стереть грязь с ее щеки. Она, наверное, даже повернулась бы и заговорила с его не менее противной матушкой, сидевшей слева от нее. Но она была действительно сосредоточена на другом, и его прикосновение застало ее врасплох; она, не подумав, рассердилась и с раздражением оттолкнула его руку.
На самом деле этот человек все время прикасался к ней. К ее рукам, лицу, предплечьям, ногам. Мало того что он сидел так близко, что его бедро то и дело касалось ее бедра, но он еще и находил предлоги, чтобы потрогать его. То на ее платье пушинка, то нужно стряхнуть с него хлебную крошку… И все это для того, чтобы несколько раз провести рукой вверх-вниз по ее бедру в довольно неприятной манере.
Эверилл с трудом удерживалась от желания дать в нос этому отвратительному человечку: А он действительно был и отвратительным, и маленьким. Он был почти одного с ней роста – чуть выше пяти футов.
Она заметила, что, получив отпор, лорд Сьюэлл сузил глаза, и заставила себя улыбнуться и пробормотать:
– Это… это ничего, милорд. Горничная позаботится об этом потом.
Эверилл приходилось говорить медленно, чтобы произносить слова внятно, но ей показалось, что она произвела этим хорошее впечатление, и поэтому удивилась, увидев, что лорд Сьюэлл страшно нахмурился. Выражение недовольства то и дело появлялось у него на лице с тех пор, как они уселись за угощение, которое ее отец велел подать для лорда Сьюэлла и его матери.
Сьюэлл почему-то сразу показался Эверилл непривлекательным. Волосы буровато-мышиного цвета, лицо круглое, глаза невыразительные. Короче говоря, он был начисто лишен того обаяния и привлекательности, которые были присущи Кейду. Но имел вес, по крайней мере в три раза больший, чем у Кейда. К несчастью, основная часть этого веса приходилась на живот. Лорд Сьюэлл явно не проводил время за упражнениями, как то делали ее брат и отец. Наверное, подумала Эверилл, он целиком и полностью зависит от того, насколько владеют оружием его солдаты, поскольку у нее вызывало большое сомнение, что он хотя бы немного сильнее ее и владеет палашом лучше, чем она.
Конечно, Эверилл не винила его во всех этих грехах. Она была достаточно разумна, даже теперь, слегка захмелев, и понимала, что внешность не имеет и не должна иметь значения. В конце концов, сама она страшна как смертный грех со своими рыжими волосами и отметиной на лице, и при этом ей хотелось, чтобы ее ценили не только за внешность, но и за другие качества. К несчастью, лорд Сьюэлл и в этом смысле ничем не мог похвастаться. Он не был ни умен, ни интересен и не шел ни в какое сравнение с Кейдом. На этой неделе она каждый день не один час разговаривала с Кейдом о том о сем, вспоминая детство, обсуждая то, что он пережил в заточении и позже, в тунисском монастыре. Они говорили о литературе – например, о «Бервульфе», даже о политике и религии. А у лорда Сьюэлла, судя по всему, не было никакого мнения о таких вещах; он даже ничего не знал о них, и все ее попытки вызвать его на разговор ни к чему не привели.
Оптимизм вызывает только то, подумала Эверилл, что отцовский план удался. Она ни разу не заикалась… хотя и проявляла огорчительную склонность произносить слова невнятно. Весьма огорчительную, решила она.
– Вы что-то сказали? – переспросил лорд Сьюэлл, наклоняясь к ней.
Эверилл понимала, что это всего лишь предлог, чтобы еще раз заглянуть за вырез ее платья. Он все время пытался это сделать. Другие претенденты почти не смотрели на нее, лорд Сьюэлл, казалось, вознамерился рассмотреть ее во всех подробностях, прежде чем что-то решить.
Отец внезапно кашлянул и сказал с грубоватой сердечностью:
– Быть может, когда мы покончим с нашей трапезой, лорд Сьюэлл, вы посидите со мной у огня и мы потолкуем?
– Разумеется, милорд, – весело ответил гость.
Потом придвинулся к Эверилл, снова бросил взгляд на ее грудь и прошептал:
– Ваш отец хочет узнать, возьму ли я вас в жены.
Эверилл подняла руку, чтобы прикрыть вырез платья, и пробормотала нечто, выражавшее, как ей хотелось думать, не меньший интерес. Очевидно, этого оказалось вполне достаточно, потому что Сирил выпрямился и улыбнулся ей, после чего сообщил:
– Полагаю, я отвечу согласием.
Сердце у Эверилл упало.
– И вы должны быть благодарны мне за это, дорогая. В конце концов, вы унаследовали от матери неудачный цвет волос. Хотя вы и проявляете здравый смысл, пряча их под свой убор.
Эверилл обеспокоенно поднесла руку к лицу, заметив, что несколько непокорных рыжих прядок выбились из полотняного чепца, в который Бесс спрятала ее волосы по приказанию отца.
– И у вас такая маленькая… грудь, – добавил лорд Сьюэлл разочарованно.
Это что-то новое. Раньше все объясняли свое нежелание взять ее в жены только тем, что у нее отвратительный цвет волос, родимое пятно и заикание, и она впервые услышала упрек относительно своей груди.
Эверилл была согласна, что грудь у нее небольшая, но и особо маленькой она не была; конечно, ее грудь не шла ни в какое сравнение с грудью его матери, леди Сьюэлл, – у той она была просто огромная, и казалось, что эта леди вот-вот потеряет равновесие и упадет лицом вниз. Уж не поэтому ли лорд Сьюэлл все время заглядывает за вырез ее платья? Он пытается отыскать ее грудь?
– И еще вы склонны болтать о всякой чепухе, – добавил он, нахмурившись.
В ответ Эверилл тоже нахмурилась. Не прошло и нескольких минут после появления гостей, как она почти перестала говорить, в основном потому, что не получала от лорда Сьюэлла никаких ответов на свои вопросы. Но если он считает, что то немногое, что она сказала, можно назвать болтовней… Господи помилуй!
– Ну, Сирил, не будь таким недобрым, – пожурила его мать, подавшись вперед, чтобы присоединиться к разговору. – Леди Эверилл не виновата в том, что она не родилась красавицей и что у нее, к несчастью, почти нет груди. Внешность у жены – не самое главное. Говорят, лорд и леди Мортань были очень счастливы в браке, а ведь леди Мортань была такой же невзрачной. Без сомнения, леди Мортань была весьма благодарна лорду Мортаню за то, что он женился на ней, и делала все возможное, чтобы он был счастлив, и я уверена, Эверилл поступит так же. Из благодарности она будет делать все, что ты пожелаешь. А ночью, в постели, ты задуешь свечу, и внешность Эверилл не будет иметь значения… Просто думай о приданом, когда будешь выполнять свои супружеские обязанности, – предложила леди Сьюэлл и весело рассмеялась своей шутке.
– Матушка права. Надеюсь, вы будете мне благодарны, – изрек лорд Сьюэлл и снова уставился на грудь Эверилл, оценивая ее.
Эверилл некоторое время лишилась дара речи. У нее из головы не шли слова матери жениха: думай о приданом.
Эверилл замутило. Она закусила губу и стала дышать носом, пытаясь побороть дурноту. Но когда лорд Сьюэлл неожиданно прикоснулся пальцами к ее груди, словно то была дыня, которую он проверял на спелость, Эверилл не сдержалась и дала ему пощечину.
Жених взвизгнул, широко раскрыл глаза, схватился за свою щеку и вскочил со стула.
Несмотря на дурноту, Эверилл улыбнулась.
– Ах, неблагодарная негодница! – завопила леди Сьюэлл, тоже вскакивая с места и бросаясь к сыну. – Сирил! Дорогой мой Сирил, что она с тобой сделала? – Она обхватила руками его голову, прижала к своей мощной груди и обернулась к Эверилл: – Вы ужасная, неблагодарная девица! Как смеет такая особа, как вы – с пятном на лице и рыжими волосами, – прикасаться к моему мальчику?
– А что было потом? – спросил Уилл.
– Да, Эверилл, рассказывайте все до конца, – попросил Кейд.
Ему очень хотелось сойти вниз и отдубасить Сирила, но не меньше того ему хотелось узнать все, что произошло, чтобы наказать его по заслугам. Кейду хотелось не просто поколотить этого типа, но выяснить, не следует ли его вообще прикончить.
Он взглянул на девушку, лежащую на его кровати.
Они с Уиллом спокойно беседовали, когда в комнату ворвалась Бесс и рассказала, что Эверилл ударила лорда Сирила и внизу теперь сущий ад. Они с Уиллом сразу решили спуститься, но столкнулись на лестнице с Эверилл. У нее было смертельно бледное лицо, и она покачивалась, цепляясь за перила.
Предоставив отцу самому выяснять отношения с лордом Сьюэллом, Уилл подхватил Эверилл на руки и поднялся с ней по ступеням. Поскольку ближе всего наверху находилась комната Кейда, они отнесли Эверилл туда.
Теперь она лежала ничком на кровати с холодным компрессом на лбу и рассказывала, что произошло. Кейду страшно нравилось, что она не стеснялась в выражениях, ругая жениха и его матушку. Ее словно подменили. Перед Кейдом было уже совсем не то милое, лишенное страстей создание, которое заботилось о нем, пока он болел. Оказалось, что Эверилл – девушка с характером, что она может грубо ругаться и в состоянии постоять за себя.
– Ах! – Эверилл слабо махнула рукой, а потом прерывисто вздохнула. – Эта старая корова разглагольствовала о том, какая я неблагодарная, что мне, дескать, следует целовать ноги ее сыночку и облизывать их своим языком за одно только то, что он сделал мне предложение. Меня же тошнило от одной только мысли, что он станет моим мужем. И трескотня этой старой суки, и ее смехотворные разглагольствования вызвали у меня такую же тошноту… – Она замолчала, фыркнула с отвращением и пробормотала: – Безмозглый осел этот лорд Сьюэлл…
Услышав такое, Уилл широко раскрыл глаза от ужаса, а Кейд ухмыльнулся.
– А потом эта бабища бросила мне: «Ну что же? Вы намерены просить прощения за такое чудовищное поведение?» – продолжила Эверилл. – И я раскрыла рот, чтобы послать ее куда подальше, и послала бы, но… тут меня вырвало прямо на ее платье.
Она вздохнула, вспомнив об этом. Но потом добавила улыбаясь:
– Но я ничуть об этом не жалею. Вы можете себе представить такую злобную фурию в качестве свекрови? Видит Бог, даже если бы виски не развязало мне язык, я бы ни за что не сдержалась.
– Но Эверилл бы не осмелилась, – испуганно возразил Уилл, а потом нахмурился – настолько смешно прозвучали эти слова после того, что он только что услышал. – Я хочу сказать, что ты никогда раньше не проявляла своего характера. Ты всегда была милая и очень сдержанная.
– Потому что матушка требовала, чтобы я была такой, – спокойно ответила она. – Она начала учить меня сдержанности сразу на следующий день после того, как я попыталась сбежать из дому.
– Ты пыталась сбежать из дому?
Уилл был потрясен. Очевидно, он ничего не знал об этом.
– А как она учила вас, Эверилл? – спросил Кейд.
Научить чему-то пятилетнего ребенка – дело очень трудное, а пытаться заставить его пойти наперекор собственной природе – вещь просто невыполнимая.
– Всякий раз, когда я выходила из себя, она заставляла меня принять холодную ванну, – сказала Эверилл, и в ее голосе не чувствовалось ни капли озлобления из-за этого наказания.
У Кейда в голове не укладывалось, как это можно заставлять ребенка сидеть в холодной воде. Не говоря о том, что это очень неприятно, это еще и действительно опасно – ведь ребенок может простудиться.
Вдруг Эверилл сорвала салфетку со лба и сердито посмотрела на брата:
– Ты, наверное, теперь возненавидишь меня.
– Ну конечно же, нет, – сразу ответил тот, а потом усмехнулся и сказал: – Честно говоря, мне, пожалуй, даже нравится твое поведение. У кого ты научилась так ругаться?
– У тебя, – сухо ответила Эверилл и снова положила компресс налицо. – И у солдат, которые стоят на стене. Они все время отпускают в адрес друг друга крепкие выражения, и когда ставни открыты, мне все слышно из моей комнаты.
– Хм-м… в будущем мне придется позаботиться об этом и даже, быть может, поговорить с этими солдатами, – пробормотал Уилл, но казалось, напротив, был доволен услышанным. Он повернулся к Кейду и спросил, выгнув бровь: – Эверилл по-прежнему кажется тебе слишком мягкой и покладистой?
Кейд посмотрел на сестру друга. Эверилл сняла компресс, и ее прекрасные зеленые глаза с подозрением смотрели то на одного молодого человека, то на другого. Чепец, который она надела, чтобы встретить лорда Сьюэлла, был сброшен, и ее рыжие волосы разметались по подушке. Кейду захотелось прикоснуться к ним, а еще лучше – прижаться лицом. Щеки у Эверилл горели от гнева, милые мягкие губы кривились от возмущения, и он никогда еще не видел ее такой красивой.
– Нет, – выпалил он. – Я вижу, она совсем другая. Поэтому хочу жениться на ней.
Уилл усмехнулся и радостно хлопнул его по плечу:
– Добро пожаловать в нашу семью.
– Что?! – Эверилл выпрямилась. – Что такое вы?… – Она осеклась, поднесла одну руку к животу, другую к голове, застонала, закрыла глаза, снова их открыла и прошептала: – Почему эта чертова комната не стоит на месте?
Кейд подошел к Эверилл и снова уложил ее на постель.
– Поспите. Тогда и комната не будет ходить ходуном.
Эверилл легла с жалобным вздохом:
– Никогда больше не буду пить.
Кейд немного подождал, но, поскольку она лежала неподвижно и, кажется, погрузилась в сон, он посмотрел на Уилла:
– Я поговорю с твоим отцом.
– Я пойду с тобой, – заявил Уилл, направляясь к двери следом за ним.
– Очнулись?
Эверилл нехотя открыла глаза. Она уже попыталась открыть их мгновение назад. И сразу же прищурилась, застонав, поскольку свет свечи оказался таким резким, что у нее заболела голова. На этот раз было не лучше, и она застонала и снова закрыла глаза.
– Голова болит? – спросила Бесс.
Эверилл хотела было ответить, но ничего не сказала, потому что ей на лоб и глаза легла влажная салфетка.
– Ах, Бесс, да благословит тебя Бог, – прошептала она.
Пульсирующая боль в голове утихала от холодного компресса.
– У меня тут укрепляющее питье, если вы считаете, что ваш желудок его выдержит, – сказала Бесс.
Эверилл скривилась при мысли о том, что нужно будет что-то проглотить. С другой стороны, это было бы неплохо – если бы в голове не стучало так сильно. Она решила немного подождать.
– Сколько времени?
– Час поздний, – ответила Бесс. – В замке почти все легли спать.
Эверилл закусила губу, а потом спросила:
– Я лежу в своей постели?
Бесс ответила, слегка усмехнувшись:
– Да, хотя наш шотландец поднял из-за этого большую суету. Ему хотелось самому ухаживать за вами, и он занимался этим несколько часов, пока я не решила, что пора Уиллу перенести вас в вашу комнату.
– Кейд? – удивленно переспросила Эверилл, а потом снова застонала, потому что вспомнила все, что произошло.
Она вспомнила, как он отбросил назад ее волосы и что-то шептал ей, успокаивая, на гэльском языке.
– Боже мой!
– Он был ласков с вами и добр, – сказала Бесс. – Из него выйдет хороший муж.
– Муж? – потрясенно переспросила Эверилл и сорвала со лба компресс.
Она увидела сразу два лица, оба кружились и плясали и казались немного расплывчатыми. Голова у нее от этого заболела опять, но хотя бы уже не тошнило, заметила Эверилл, и хмуро посмотрела на Бесс:
– О чем ты говоришь?
– Кейд просил вашей руки, и ваш отец дал свое согласие. Пожалуй, – сухо добавила Бесс, – ваш батюшка был очень даже благодарен за это предложение. Он сетовал, обращаясь к кружке виски, что никто не возьмет вас в жены, когда слухи о неудачном сватовстве лорда Сьюэлла дойдут до двора, а тут Кейд спустился вниз и сделал свое предложение.
Эверилл уставилась на Бесс, мозг ее отказывался принять эту мысль.
– Этого не было.
– Почему же не было? Было, – заверила ее Бесс, а потом спросила неуверенно: – Разве это не добрая новость? Я думала, вам этот молодой человек нравится.
– Да, он мне нравится, – призналась Эверилл. – В том-то все и дело. Я, наверное, не смогу выйти за него замуж.
– Что? – Бесс нахмурилась. – Раз он вам нравится…
– А что, брачный договор уже составлен и подписан?
– Брачный договор? – переспросила Бесс, и когда Эверилл кивнула, служанка покачала головой. – Они сделают это завтра. Сегодня он только спросил, и ваш отец согласился, а потом они отпраздновали это. Утром у вашего отца тоже будет болеть голова, можете не сомневаться.
– Значит, это еще можно отменить, – с облегчением сказала Эверилл и заставила себя сесть.
Комната сразу же завертелась, но она не обратила на это внимания и спустила ноги на пол.
– И куда же это вы собрались? – Бесс мгновенно вскочила, чтобы остановить юную госпожу. – И что это вы говорите – можно отменить? С какой это стати вам понадобилось это делать? Он вам нравится, вы нравитесь ему. Что…
– Бесс, он ведь плохо видит, – нетерпеливо бросила Эверилл.
– Ну, я не очень-то в этом уверена, однако даже если так – какое это имеет значение? Вы явно нравитесь ему. Иначе он не стал бы делать предложение.
– Я не хочу, чтобы он разочаровался, когда зрение у него восстановится и он рассмотрит меня, – грустно сказала Эверилл, пытаясь встать.
– Миледи, – твердо заговорила Бесс, укладывая ее обратно на постель, – я уверена, что он не будет разочарован. На самом деле…
– Ты не можешь быть уверена, – возразила Эверилл. – А он должен хотя бы знать, что получит.
– Так-то оно так, но…
– Я просто скажу ему, что я рыжая и что у меня родимое пятно на щеке и слишком маленькая грудь…
– Слишком маленькая грудь?! – воскликнула Бесс. – Кто это вам сказал такую чушь?
– Лорд Сьюэлл, – вздохнув, призналась Эверилл. – Он сказал, что моя грудь слишком маленькая. Ему это очень не понравилось, и он все время пытался посмотреть на нее и потрогать.
– Ну да, ему не понравилось, – сухо ответила служанка и закатила глаза, но при этом она отошла в сторону. – Ну так ступайте, объясните этому шотландцу, что волосы у вас рыжие, что у вас родимое пятно на щеке и что грудь слишком мала. Я уверена, что он уже все это знает и все равно хочет жениться на вас.
– Может быть, – пробормотала Эверилл. Она осторожно встала с постели и направилась к двери. – Но я не хочу рисковать, не хочу увидеть недовольство на его лице, когда он поймет, что заключил неудачную сделку.
– Хм-м… – пробормотала Бесс, потом подняла брови, глядя, как Эверилл рассматривает себя.
– На мне ночная сорочка, – удивленно сказала она, хотя и полагала, что удивляться здесь нечему – она ведь до этого лежала в постели.
Удивительно было только то, что она не проснулась, когда ее переодевали.
– Нуда, и я не собираюсь одевать вас в такое время. – Бесс взяла с кровати меховое одеяло и накинула на плечи Эверилл. – Ну вот, теперь идите.
– Но это неприлично, – возразила та.
Бесс пожала плечами:
– А что им останется делать, если застанут вас с ним в таком виде? Велят вам обвенчаться. И все тут.
Эверилл, прищурившись, посмотрела на служанку:
– Тебе бы этого хотелось, да?
– Да, хотелось бы, и хорошо было бы, если бы и вам хотелось тоже, – твердо сказала Бесс. – Он будет гораздо лучшим мужем, чем многие из тех, кого ваш отец привозил в Мортань.
Эверилл бросила на Бесс сердитый взгляд, говорящий о том, что это правда. Кейд будет гораздо лучшим мужем, чем любой из тех грубых, жестоких мужчин, которые отвергали ее. Он добрый, он славный, забавный, ей очень нравится разговаривать с ним, она считает его привлекательным, и… Было бы невыносимо увидеть на его лице такое же отвращение, как у других. Она должна поговорить с ним, но служанка явно не собиралась ей помогать. Эверилл отчасти подозревала, что если она действительно пойдет в комнату Кейда в таком виде, то Бесс позовет отца, приведет его, чтобы он удостоверился, что брачный договор на самом деле уже невозможно расторгнуть.
– Скоро утро, и я еще успею с ним поговорить, – мрачно сообщила Эверилл, снова ложась в постель. – Просто нужно не проспать, а встать пораньше и поговорить с ним до того, как они с отцом подпишут договор.
Бесс успокоилась, кивнула и начала подтыкать одеяло вокруг Эверилл.
– Хорошая мысль, и я вас разбужу.
Эверилл недоверчиво усмехнулась на эти слова, закрыла глаза и заставила себя расслабиться.
– Спите хорошенько, миледи, – тихо сказала Бесс.
– И ты тоже, – мрачно отозвалась Эверилл.
Она слышала, как Бесс, шурша платьем, идет к двери. Слышала, как дверь открылась, закрылась, потом раздались шаги – служанка шла в холл.
Эверилл подождала еще немного, а потом открыла глаза.
В комнате было темно и тихо. Свечку Бесс унесла с собой, и поскольку стояло лето, огня в камине не разводили. В отличие от своей старой няни Эверилл не любила разводить огонь летом. И теперь об этом пожалела, потому что огонь был бы очень кстати.
Она села и стала всматриваться в темноту, надеясь, что глаза к ней привыкнут. Она вовсе не собиралась ждать до утра, чтобы поговорить с Кейдом.
Но глаза не желали привыкать к темноте. И Эверилл решила без света отыскать свой сундук и надеть какое-нибудь платье. Сундук она нашла, ударившись об него ногой. Вскрикнув, Эверилл схватилась за ступню и несколько раз подпрыгнула, после чего стукнулась о другой сундук и с проклятием рухнула на пол.
Эверилл немного полежала, ощупала себя и, убедившись, что не покалечилась, встала и принялась шарить вокруг себя. Рука ее коснулась камина, и Эверилл вспомнила, что у его основания есть потайная дверь. Эверилл нащупала ее и, нажав на небольшой выступ в каменной кладке, потянула плиту. Стена сдвинулась в сторону, и в лицо Эверилл ударил сырой и затхлый воздух тайного коридора.
Наморщив нос и стараясь не касаться руками паутины и плесени, Эверилл шагнула в пугающую темноту. Эта темнота была совсем другая, чем темнота, царившая в комнате, – зияющий перед Эверилл мрак был таким безмолвным и неподвижным, что она готова была поверить, что впереди в коридоре скрываются полчища крыс или каких-то других мерзких тварей, затаивших дыхание и ждущих, посмеет ли она войти туда.
При этой мысли дрожь пробежала у нее по спине, но, решив, что размышления на эту тему только повредят ей, Эверилл медленно стала продвигаться вперед. Достигнув первого поворота, она свернула в сторону комнаты, в которой, по ее мнению, располагался Кейд. В ней Эверилл играла в детстве. Она часто ходила этим путем и считала, что знает его наизусть. Но в детстве она никогда не ходила по этому коридору без свечи и теперь подумала, что в то время она была гораздо умнее.
Пол коридора ничем не был устлан, и Эверилл брезгливо поморщилась, ощутив под ногами затвердевшую грязь и экскременты. Наверное, лучше было все же обуться и одеться…
Едва эта мысль успела прийти Эверилл в голову, как она на что-то наступила. Это что-то было мягким, и, памятуя о дохлых крысах и даже о живых, Эверилл взвизгнула и невольно бросилась вперед. Пробежав несколько футов, она остановилась, поняв, что ведет себя совершенно глупо.
Стоя неподвижно в полной темноте, она подождала, пока сердце перестанет бешено колотиться, и напрягла слух. Не услышав ничего, кроме собственного дыхания, Эверилл закусила губу, напряженно размышляя о том, далеко ли она забежала. Не пробежала ли мимо двери в комнату Кейда? Не могла же она забежать так далеко? Проклятие! Эверилл совершенно не знала, где она находится.
