Текст книги "Луна предателя"

Автор книги: Линн Флевелинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

Глава 4. Новые путешествия

Серегил нашел Беку на следующее утро около загона. – Когда это твое посольство отправляется в Ауренен?

– Скоро. – Девушка повернулась и бросила на него вопросительный взгляд.

– Ты хочешь сказать, что едешь тоже?

–Да.

– Да будет благословенно Пламя! Мы должны встретиться с принцессой Клиа в маленьком рыбацком поселке у начала канала пятнадцатого числа этого месяца.

– Каким путем она собирается добираться до Ауренена?

– Не знаю. Чем меньше она говорит, тем меньше сумеют узнать пленимарские шпионы.

– Очень мудро.

– Если поторопиться, мы могли бы быть в Ардинли через три дня. Сколько времени тебе нужно на сборы?

– М-м… не знаю. – Серегил оглянулся вокруг, словно прикидывая, какие дела нужно успеть сделать в огромном поместье. – Два часа тебя устроят?

– Ну, если скорее ты не можешь… Глядя, как девушка решительно направляется в лагерь, Серегил решил, что в ней есть много и от ее матери, а не только от отца.

Алек сунул свой кинжал с черной рукоятью в сапог и поправил рапиру на левом бедре.

– Не забудь это. – Серегил снял в полки их наборы инструментов и перебросил один Алеку. – Если повезет, они нам пригодятся.

Алек открыл футляр из черной кожи и перебрал содержимое кармашков: отмычки, крючки, куски проволоки, клинья из твердого дерева, маленький светящийся камень, вделанный в изогнутую рукоять. Все эти приспособления сделал Серегил: таких инструментов на рынке не купишь.

Убедившись, что все на месте, Алек сунул футляр под камзол; приятно было чувствовать на боку знакомую тяжесть. Теперь оставалось приготовить лук – Черный Рэдли, собрать кое-какую одежду, уложить в спальный мешок всякие мелочи. У Алека никогда не было много имущества; как любил говорить Серегил, истинную ценность имеют лишь те вещи, которые можно захватить с собой при поспешном бегстве. Такой принцип вполне устраивал Алека и делал сборы недолгими.

Серегил закончил собственные приготовления и с грустью оглядел комнату.

– Хорошее было жилище.

Алек обнял его за талию и положил подбородок на плечо друга.

– Очень хорошее, – согласился он. – Но если бы не подвернулся этот предлог отправиться в путь, нашелся бы какой-нибудь еще.

– Пожалуй. А знаешь, нас избаловало уединение. – Серегил прижался к нему с похотливой улыбкой. – Вот увидишь, что значит оказаться в тесноте на борту какого-нибудь корабля, рядышком с солдатами Беки. Ты еще пожалеешь, что мы отсюда уехали, да и я тоже.

– Эй, там, готовы вы наконец? – требовательно спросила Бека, неожиданно появляясь в дверях. Увидев их, она неуверенно замерла на пороге.

Алек отскочил от Серегила и покраснел.

– Да, капитан, мы готовы, – сказал Серегил и тихо добавил, повернувшись к Алеку: – Что я тебе говорил?

– Прекрасно. – Бека постаралась за деловитостью скрыть собственное смущение. – А что будет со всем этим? – Она обвела рукой комнату. За исключением оружия и одежды, в доме все оставалось на своих местах, как и раньше. В очаге тлели угли, на полке у окна сушилась только что вымытая посуда.

Серегил пожал плечами и двинулся к двери.

– Кому-нибудь пригодится.

– Он все еще не носит рапиры? – когда Серегил вышел.

спросила Бека Алека,

– Не носит – со времени смерти Нисандера. Девушка печально кивнула.

– Какая жалость – такой великолепный фехтовальщик!

– Спорить с ним бесполезно, – сказал Алек, и Бека догадалась по его тону, что эту схватку он проигрывал уже не один раз.

Наконец они двинулись по ведущей на юг дороге. Несмотря на опасения Серегила, снова скакать рядом с Микамом было приятно. Они часто оказывались вдвоем впереди остальных, и тогда казалось, что прежние времена вернулись: они едут куда-то с поручением от Нисандера или из чистой удали затевают что-то сами.

Но потом солнце зажигало серебряные нити в волосах старого друга или на глаза попадалась негнущаяся изуродованная нога, и возбуждение Серегила уступало место печали.

Микам не был представителем первого поколения, которое он пережил, но опыт не делал потери более легкими. В Скале из тех тирфэйе, кого Серегил любил, только волшебники жили долго, но даже и они могли быть убиты.

Серегил то и дело ловил на себе смущенный взгляд Микама: того тоже преследовали подобные мысли, но, по-видимому, тирфэйе было легче принять сложившуюся ситуацию. И именно Серегил виновато сдерживал коня, чтобы поскорее присоединиться к Алеку, словно юноша был костром, у которого можно отогреться.

Когда на следующий день отряд повернул на запад, дороги оказались подсохшими, а холмы и долины сплошь усыпаны крокусами и первоцветами. Пользуясь ясными ночами, всадники ехали допоздна и укладывались спать на голой земле, отпустив коней пастись.

Если бы не частые встречи с военными подразделениями, движущимися в сторону фронта, Серегил с трудом поверил бы, что на суше и на mope идут тяжелые бои. Впрочем, разговоры с солдатами Беки скоро показали ему истинную картину. Из десяти воинов, которых он видел раньше, уцелели всего четверо: Сира, Тила, Тэйр и капрал Никидес. Никидес с тех пор возмужал и обзавелся длинным белым шрамом на правой щеке. Остальные солдаты турмы были новобранцами, призванными в армию взамен павших в битвах.

– Ну, Бека, я всегда знал, что из тебя выйдет толк, – сказал Серегил, когда они расположились вокруг костра на ночлег. -Правая рука принцессы Клиа! Это настоящий успех.

– И что хорошо – они какое-то время будут в безопасности, – добавил Микам.

Бека сдержанно пожала плечами.

– Мы это заслужили.

– У нас были большие потери с тех пор, как ты в последний раз встречался с нашей турмой, господин, – заметил сержант Рилин, разминая затекшие за целый день в седле ноги. – Помнишь тех двоих, которых пленимарцы прибили к доскам? Гилли потерял руку, и его отправили домой, а Мирн поправился; они со Стебом теперь в декурии Бракнила.

– Мы потеряли Джарила у Широкого брода, после того как тогда вернулись,

– вставил Никидес. – Помнишь Кайлу? Она погибла в разведке.

– У нее был в турме возлюбленный, верно? – спросил Алек, и Серегил улыбнулся себе под нос.

Алек всегда рвался в армию больше, чем в этом признавался, и за то короткое время, что был знаком с ними в Римини, подружился со многими всадниками отряда Беки, а особенно потом, в тяжелые дни в Пленимаре.

Никидес кивнул.

– Да, Зир. Он очень переживал, да только жизнь не стоит на месте. Он теперь капрал у Меркаль.

– У сержанта Меркаль? – удивленно переспросил Серегил. Меркаль была старым ветераном, она обучала Беку, а потом попросилась под ее начало, когда Бека получила офицерский чин. – А я думал, она погибла в первом же сражении.

– Мы тоже так думали, – ответила Бека. – Она упала вместе с лошадью и сломала обе руки, ногу и несколько ребер. Но она выжила и догнала нас еще до снегопадов той осенью.

– Нам повезло, что она вернулась к нам, – сказал Никидес. – Она ведь в молодости служила вместе с самой Форией.

– Они с Бракнилом не раз выручали нас, – добавила Бека. – Клянусь Пламенем, их военное искусство раз или два спасало нас от неминуемой гибели.

Серегил терпеть не мог зря тратить драгоценное время, поэтому во время путешествия просвещал Алека и всех, кто желал слушать, в истории ауренфэйских кланов: их эмблемах, обычаях и, самое главное, связях. Алек впитывал знания, как всегда, с поразительной скоростью.

– Всего одиннадцать основных кланов! – рассмеялся он однажды, когда кто-то пожаловался на сложности ауренфэйской политической системы. – По сравнению с родственными связями скаланской аристократии просто ерунда!

– Не будь так в этом уверен, – предостерег его Серегил. – Иногда эти одиннадцать кажутся одиннадцатью сотнями.

Бека и ее солдаты позаботились и о том, чтобы Алек не утратил искусства фехтовальщика. Он скоро был весь покрыт синяками, но чрезвычайно доволен: он быстро восстанавливал свои трудно доставшиеся умения. В таких случаях Серегил демонстративно игнорировал полные надежды взгляды, которые кидали на него бойцы.

Колонны солдат встречались все чаще по мере приближения к перешейку, ведущему на полуостров; от офицеров Бека и Серегил узнали, что пленимарские корабли теперь хозяйничают на северном побережье Внутреннего моря и что нападения на восточную часть Скалы участились. Скаланские войска еще контролировали весь полуостров и канал, но сдерживать врага становилось все труднее.

Новости о боевых действиях на суше были более обнадеживающими. Как рассказал пехотный капитан, которого отряд повстречал к северу от Цирны, армия царицы продвинулась по майсенским землям до самой Нанты и вышла на восточный берег Фолсвейна. Однако, как давно уже предсказывал Серегил, влияние Верховного Владыки распространялось теперь на северные земли и пленимарцы постепенно захватили многие торговые пути в тех местах – до самой долины Бритуина.

– Заняли они Керри? – поинтересовался Алек, думая о своей родной деревне в Железных горах.

– Насчет Керри не знаю, – ответил капитан, – но слышал, что Вольд теперь под их властью.

– Это плохо, – пробормотал Серегил.

Вольд был очень важным центром на Золотом Пути; через него шли караваны с севера в Скалу. Если пленимарцам удастся перекрыть источники поставок железа, шерсти, золота, древесины, не будет иметь значения, удерживает ли Скала Фолсвейн:

торговым судам нечего будет перевозить.

Отряд Беки добрался до полуострова на третий день пути и пересек великий Цирнский канал по гулко грохотавшему под копытами коней мосту над пропастью. По Царской дороге конники добрались до деревушки Ардинли как раз перед закатом.

Микам натянул поводья, остановив коня на перекрестке, и Серегил, прощаясь с ним, заново ощутил всю глубину бездны, которую разверзли между ними время и обстоятельства.

Бека перегнулась с седла и обняла отца.

– Поцелуй за меня маму и ребятишек.

– Обязательно. – Микам повернулся к Серегилу и Алеку и грустно усмехнулся. – Раз уж мне не судьба ехать с вами, надеюсь, вы трое присмотрите друг за другом. Как я слышал, ауренфэйе привередливы в отношении чужеземцев.

– Постараюсь не забыть, – сухо ответил Серегил. Помахав отряду рукой, Микам повернул коня и поскакал на юг. Серегил неподвижно сидел в седле и глядел ему вслед, пока всадник не исчез в пыльных сумерках.

Клиа остановилась в богатом поместье на окраине деревни. На дороге, вьющейся через виноградники, отряд повстречал сержанта Меркаль, обходящую посты. Она молодцевато отдала честь Беке и ласково подмигнула Алеку. Несмотря на все свои раны, пятидесятилетняя женщина держалась так же подтянуто, как молодые солдаты под ее командой.

– Рада видеть вас, господа, – приветствовала Меркаль Серегила и Алека.

– Мы ведь не виделись с тех самых роскошных проводов, что вы устроили нам в Римини.

Серегил ухмыльнулся.

– Я помню, с чего начался тот вечер, но чем он кончился, вспомнить не могу.

– Ну да. – Меркаль посмотрела на него с шутливым укором. – Из-за тебя у всех моих солдат на следующее утро были похмельные головы. Скажи, благородный Алек, ты помнишь, какое дал нам благословение, когда мы все уже лыка не вязали?

– Ты мне об этом напомнила. Мне действительно кажется, что я влез на стол, говорил какую-то чепуху и поливал всех вином.

– Я жалею, что мне тогда мало досталось. Еще несколько капель, и мои кости были бы целее, – сказала Меркаль, потирая левую руку. – Из тех, кого ты тогда окропил, погиб всего один человек. Остальные выходили невредимыми из любых передряг. Ты приносишь везение, уж это точно.

Серегил кивнул.

– Я всегда так думал.

Клиа в окружении своих офицеров расположилась в библиотеке, изучая донесения и карты.

– Передай ему, что мы не можем дожидаться, пока придет корабль, – услышали Серегил с Алеком и Бека, входя в комнату. – Посыльные суда отправляются часто. Пусть перешлет с одним из них.

Пока Клиа заканчивала разговор, Серегил присматривался к принцессе. Девушка всегда больше походила на гвардейского командира, чем на знатную даму, но все равно война наложила на нее свой отпечаток. Форменная туника висела складками на худом теле, у губ от постоянных забот пролегли морщинки. Свежий шрам добавился к почти сгладившимся следам ожогов на щеке.

Когда Клиа наконец подняла на него глаза и улыбнулась, Серегил все же узнал ту девушку, что знал когда-то: все так же сияли ее яркие голубые глаза.

Бека молча отдала ей честь.

– Так тебе все-таки удалось уговорить их, а, капитан? Молодец. Мы отплываем послезавтра. Неприятностей по дороге не было?

– Только уши разболелись – ведь мы ехали с Серегилом, принцесса.

Клиа усмехнулась.

– Ну, в этом сомнения и быть не могло. Ты, наверное, хочешь повидаться со своими сержантами? Ты свободна, Бека. Снова отдав честь, Бека и адъютанты Клиа вышли из комнаты. Клиа проследила, чтобы никто не задержался у дверей, потом повернулась к Серегилу.

– Я в долгу перед тобой за то, что ты добился патента для Беки. Она не раз спасала мне жизнь.

– Как я слышал, ее турма проводит больше времени в тылу врага, чем в качестве твоего эскорта.

– Вот что получается, когда девочка растет, видя перед собой твой пример и пример своего отца. – Клиа обошла стол и пожала руки Серегилу и Алеку. – Я так боялась, что вы не захотите приехать.

– Бека рассказала мне, что царица немало потрудилась, чтобы помирить меня с лиасидра, – ответил Серегил. – Так что с моей стороны было бы черной неблагодарностью пренебречь твоим приглашением.

– Я очень тебе благодарна за это, – сказала Клиа, бросая на него проницательный взгляд. Серегил, конечно, повел себя как положено царскому родичу, но все же он был ауренфэйе, и, изгнанник он или нет, приказывать ему она не могла. – Клянусь Пламенем, до чего же приятно видеть вас обоих! Как я понимаю, ты тоже собираешься присоединиться к нам, Алек?

– Если ты меня возьмешь, госпожа.

– Конечно, возьму, и с радостью. – Клиа жестом предложила им сесть в кресла у окна и разлила по кубкам вино. – Помимо того, что я высоко ценю твои таланты, присутствие второго ауренфэйе в посольстве может оказаться полезным.

Серегил заметил, как на лице Алека промелькнула улыбка:

Клиа никогда раньше не упоминала о его происхождении.

– Кто еще сопровождает тебя? – спросил он. – Капитан Миррини?

– Она теперь – командор Миррини. Получила повышение и занимает мой прежний пост в конной гвардии, – не скрывая сожаления, сказала Клиа. – Что же касается свиты, то она невелика. Мы сделали что могли, чтобы известие о нашем посольстве не распространилось широко: мы ведь до сих пор не знаем, что затевают пленимарцы в Зенгате. Совсем ни к чему провоцировать неприятности, когда нам требуется все внимание лиасидра.

Благородный Торсин уже там. Турма Ургажи – мой почетный эскорт и телохранители, а Бека станет моим адъютантом. Наверное, она говорила вам, что нас в качестве мага сопровождает Теро?

Как и Бека, говоря это, Клиа бросила на Серегила быстрый взгляд: девочкой она много времени проводила в Доме Орески и прекрасно знала о знаменитом соперничестве.

Серегил подавил вздох.

– Хороший выбор. Могу я спросить, почему ты остановилась именно на нем?

– Формально потому, что более опытные волшебники нужны в армии.

– А на самом деле?

Клиа взяла со стола богато украшенный нож для разрезания бумаг и рассеянно стала похлопывать им по ладони.

– Не годится появляться среди фехтовальщиков без рапиры, но если твой клинок слишком велик, они могут оскорбиться и перестать доверять тебе. Если он слишком мал, над тобой будут смеяться. Штука в том, чтобы подобрать правильное оружие.

– А если тебе удастся сделать так, чтобы большой клинок казался маленьким и никому не опасным, будет еще лучше, правда? Нисандр всегда говорил, что Теро – замечательный мастер. А год, проведенный с Магианой, должно быть, развил его таланты – возможно, даже сделал его более приятной личностью.

Алек бросил на друга предостерегающий взгляд, но Клиа только улыбнулась.

– Он странный тип, признаю, но я буду чувствовать себя увереннее, если он поедет с нами. Нам ведь придется столкнуться с сильным противодействием, в основном потому, что многие ауренфэйе не желают, чтобы мы совались дальше Вирессы.

– Ты хочешь сказать, что мы отправляемся куда-то еще? – с удивлением спросил Серегил. Ни одному тирфэйе не разрешалось появляться нигде, кроме этого восточного порта с тех пор, как столетия назад Ауренен закрыл свои границы.

– У нас нет выбора, – ответила ему Клиа. – В последнее время пролив Бал можно чуть ли не перейти по палубам вражеских кораблей. Так что мы должны будем высадиться в Гедре. Ты знаешь это место?

– Очень хорошо. – Название пробудило в Серегиле грустные и сладкие воспоминания. – Значит, с лиасидра мы встречаемся там?

Улыбка Клиа стала еще шире.

– Нет, встреча назначена за горным перевалом, в Сарикали.

– Сарикали? – ахнул Алек. – Я не думал, что Ауренен-то увижу, а уж Сарикали!..

– Это точно, – пробормотал Серегил, борясь с противоречивыми чувствами.

– Есть еще одна вещь, которую вы должны знать, – предупредила Клиа. – Благородный Торсин возражал против включения вас в посольство.

Значение слов Клиа не сразу дошло до Серегила.

– Почему?

– Он полагает, что твое присутствие осложнит переговоры с некоторыми кланами. Серегил фыркнул.

– Конечно, осложнит! Стало быть, у царицы очень серьезные основания все же послать меня туда, несмотря на возражения самого доверенного советника.

– Да. – Клиа все еще вертела в руках нож. – Благородный Торсин как посол верно служил нашему семейству три десятка лет. Никогда не возникало сомнения в его преданности и мудрости. И все же… Чужеземцы так и не допускаются дальше Вирессы. Это значит, что у Торсина сложились добрые отношения лишь с этим кланом и некоторыми его союзниками на востоке. Ничего нет удивительного в том, что долгое знакомство с определенными кирнари создало у него неосознанное предпочтение в их пользу. Мы с царицей думаем, что твое влияние – влияние жителя западных земель – окажется очень уместным противовесом.

– Может быть, – с сомнением протянул Серегил. – Но ведь я изгнанник – у меня нет ни связей, ни влияния.

– Изгнанник или нет, ты ауренфэйе и к тому же брат кирнари. Что же касается влияния… – Клиа бросила на него проницательный взгляд, – ты лучше всех знаешь, что оно может проявляться по-разному. Будет ведь известно, что я прислушиваюсь к твоему мнению. Держу пари – некоторые ауренфэйе начнут смотреть на тебя как на удобный канал передачи нужных сведений. На Алека, кстати, тоже.

– Мы сделаем все, что сможем, конечно.

– Кроме того, – серьезно продолжала Клиа, – нет никого в Скале, кого я предпочла бы вам двоим, если вдруг начнутся неприятности. Я не прошу вас шпионить, но вы оба и в самом деле обладаете особым талантом разузнавать секреты.

– Почему, как ты думаешь, тебе разрешили явиться в Ауренен после всех этих лет изоляции? – спросил Алек.

– Их заботят собственные интересы, наверное. Перспектива захвата Пленимаром Майсены, а там и союза с Зенгатом на западе заставляет по крайней мере некоторые кланы пересмотреть свои взгляды.

– Есть что-нибудь новое о положении в Зенгате? – поинтересовался Серегил.

– Ничего определенного, но слухов достаточно, чтобы заставить лиасидра нервничать.

– Еще бы. Мир стал теснее, чем был когда-то, и им пора это понять. Так чего же хочет Идрилейн?

– В идеале – волшебников, свежие войска, лошадей, возможность торговать. Северные земли и Виресса стали для нас фактически недоступны, а дальше может быть еще хуже. Самое малое, чего мы хотим, – это чтобы Гедре стал открытым портом. Если бы удалось основать поселение наших оружейников в Ашскских горах поблизости от шахт, где добывают железную руду, было бы еще лучше.

Серегил запустил руку в волосы.

– Клянусь Светом, если только не произошло очень больших перемен по сравнению с тем, что я помню, наша задача не из легких. Клан Виресса будет противиться всему, что угрожает их монополии в торговле со Скалой, а все остальные придут в ужас от одной мысли о скаланской колонии на землях ауренфэйе.

Устало сгорбив плечи, Клиа снова стала перебирать бумаги на столе.

– Дипломатия удивительно похожа на торговлю лошадьми, друзья мои. Нужно запросить высокую цену, чтобы покупатель мог торговаться и остаться в уверенности, что заключил выгодную сделку, когда заплатит вам столько, сколько вы и хотели с самого начала.

Я очень задержала вас, а есть еще Теро, которому не терпится вас увидеть. Комнаты для вас приготовлены на втором этаже. Кстати, я позволила себе распорядиться, чтобы слуга с улицы Колеса прислал вам некоторые необходимые вещи. Бека говорила, что в своем уединении вы вели суровую жизнь. – Клиа с шутливой гримасой обвела глазами простую, заляпанную грязью одежду Серегила и Алека. – Теперь я вижу, что она ничуть не преувеличивала.

Сарикали. Сердце драгоценности.

Алек про себя повторял это волшебное название, пока они с Серегилом поднимались по лестнице в свои комнаты. Он внимательно выслушал все, что говорила Клиа, но эта деталь и то, как изумился Серегил, услышав о Сарикали, не могли не поразить его воображение.

Насколько Алек помнил, его друг лишь один раз упомянул Сарикали.

– Это волшебная земля, Алек, самая священная из всех, – сказал он как-то зимней ночью. – Безлюдный город, более древний, чем сам народ ауренфэйе, живое сердце Ауренена. Легенда говорит, что солнце пронзило сердце первого дракона золотым копьем своего луча и из одиннадцати капель крови, упавших из его груди, когда дракон летел над Аурененом, и возникли ауренфэйе. Еще говорят, что Аура сжалился над умирающим драконом и погрузил его в сон глубоко под Сарикали; когда рана заживет, дракон проснется.

Алек почти забыл этот рассказ, но теперь сотни образов теснились перед его умственным взором.

В первой из спален на втором этаже они нашли Теро, работавшего за небольшим столом. Молодой маг сильно изменился:

исчезла редкая черная бородка, курчавые волосы были заплетены в короткую косу, худое лицо немного округлилось и стало теперь не таким бледным. Обычная сдержанность не изменила Теро, но теплый взгляд зеленых глаз делал его аскетическое лицо менее высокомерным. Он даже расстался со своей безупречной мантией и был теперь одет в простую дорожную одежду, которую всегда любил Нисандер.

«Все это как нельзя лучше подходит ему», – подумал Алек. Он наблюдал проявления хороших сторон личности Теро в те страшные дни, когда оба они оказались в пленимарском плену, и был теперь рад, что Магиане удалось развить и усилить их. Может быть, молодой маг наконец научился состраданию, которое, как надеялся Нисандер, поможет проявиться его огромному дарованию.

Серегил первый протянул Теро руку. Они несколько секунд стояли молча, разглядывая друг друга. Соперничество, которое столько лет разделяло их, умерло вместе с Нисандером; ни один из них не знал, чем заполнится оставшаяся после этого пустота.

– Ты добился больших успехов, – наконец заговорил Серегил.

– Магиана – замечательная наставница. И война… – Теро выразительно пожал плечами. – Война учит сурово, но эффективно. – Обернувшись к Алеку, он улыбнулся. – Я теперь езжу верхом, как солдат, как ни трудно это себе представить. Я даже больше не страдаю морской болезнью.

– Это очень удачно – нам ведь предстоит пересечь Осиат в сезон бурь.

– Клиа говорила, что ты привез новости насчет моего возвращения на родину, – сказал Серегил.

– Да. – Улыбка Теро погасла. – Лиасидра выставляет определенные условия.

– Вот как?

– Тебе ведь известно, что приговор об изгнании не отменен, – с поспешностью, которая должна была скрыть неловкость, ответил Теро. – Ты по просьбе царицы получаешь специальное разрешение участвовать в посольстве.

– Это я знаю. – Серегил присел на край кровати и обхватил руками колено. – Так чего же они хотят? Выжечь у меня на щеке клеймо или просто повесить на шею доску с надписью «предатель»?

– Никто не посмеет заклеймить его! – в панике воскликнул Алек.

– Я шучу, тали. Ладно, Теро, так каковы же условия? Волшебнику явно не доставляло удовольствия сообщать о требованиях лиасидра.

– Твое имя все еще под запретом; ты будешь именоваться Серегил из Римини. Тебе не разрешается носить ауренфэйскую одежду или любые другие знаки отличия клана, включая сенгаи.

– Что ж, это справедливо, – откликнулся Серегил, но Алек заметил, как забилась жилка у него на щеке. Сенгаи, традиционный головной убор, сообщал все о личности своего хозяина. Его цвет, узор, фасон определялись принадлежностью к определенному клану и общественным положением владельца.

– Тебе не разрешается посещать храмы и участвовать в любых религиозных церемониях, – продолжал Теро. – Ты будешь принят как член посольства Скалы, но не получишь обычных прав ауренфэйе. И наконец, тебе не разрешается покидать Сарикали, кроме как вместе со всем скаланским посольством. Ты должен жить вместе со скаланцами и не носить оружия. Если ты нарушишь хоть одно из условий, против тебя будет объявлен тетсаг.

– Только и всего? Никакой публичной порки? Теро наклонился к нему с выражением искренней озабоченности.

– Не переживай так! Разве ты ожидал чего-то другого? Серегил покачал головой.

– Ничего я не ожидал. Что думает обо всем этом Идрилейн?

– Я не знаю, – ответил Теро, неожиданно отводя глаза. – Эти подробности стали известны, когда я уже покинул Майсену.

– Так, значит, ты видел ее после того, как ее ранили? – настаивал Серегил.

Теро начертил в воздухе магический знак, прежде чем ответить. Что-то изменилось так незаметно, что Алек даже сначала не понял, в чем дело. Только через несколько секунд до него дошло, что теперь он не слышит ни звука за пределами комнаты.

– Как наблюдатель наблюдателям должен сообщить, что нам следует выполнить поручение царицы как можно быстрее.

– Идрилейн умирает, не так ли? – спросил Серегил. Теро мрачно кивнул.

– Ей осталось не много времени. Скажи мне, какого ты мнения о Фории?

– За последний год ты видел ее чаще, чем я.

– Она против того плана, который мы должны осуществить.

– Как это может быть? – удивился Алек. – Если Клиа права, то у Скалы недостаточно сил, чтобы справиться с Пленимаром.

– Фория упрямо отрицает слабость Скалы. Принц Коратан и некоторые генералы поддерживают ее и отказываются верить, что магия – такое же важное оружие, как мечи и луки. Ты ведь слышал о пленимарских некромантах? – Губы волшебника сжались в тонкую линию. – Я сталкивался с ними в деле. Царица абсолютно права, но Магиана уверена, что Фория откажется от союза с Аурененом, как только ее мать умрет. Поэтому-то она и послала Клиа, а не Коратана. Он честный человек, но предан своей сестре.

– Фория ведь была в гуще событий с самого начала, – задумчиво протянул Серегил. – Как же она может не понимать, что за сила противостоит Скале?

– Сначала некроманты не казались такой уж угрозой. Но их становится все больше, и их могущество растет.

– Страшно представить, что было бы, получи они Шлем, – сказал Алек.

По комнате, казалось, пронесся холодный ветер, когда трое находящихся в ней вспомнили о том проявлении власти Шлема Сериамайуса, которое наблюдали.

– Нисандер погиб недаром, – тихо сказал Теро. – Но даже и без Шлема некроманты сильны и беспощадны. Фория и те, кто ее поддерживает, просто не видели еще достаточно, чтобы поверить в это. Боюсь, что ее убедит только какая-нибудь ужасная трагедия.

– Упрямство может оказаться опасным в командующей.

– Или в царице, – вздохнул Теро.